Текст книги "Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции"

Политическая оппозиция большевикам яростно протестовала. Меньшевики приняли резолюцию, в которой говорилось: «При всех ужасах большевистского режима, порождающего кровавые самосуды, узаконяющего и поощряющего бессудные расстрелы по постановлению комиссии Дзержинского и даже любого большевистского комиссара, – при всех этих ужасах казнь по суду на основании первого приговора только что учрежденного Верховного Революционного] Трибунала является позорнейшим актом политической мести и насилия, грубым попранием даже б[ольшевист]ских законов»[973]973
  Резолюция ЦК и МК РСДРП по поводу смертного приговора над А. М. Щастным. [27 июня 1918 г.] // Меньшевики в большевистской России. 1918–1924. Меньшевики в 1918 году. М., 1999. С. 576.


[Закрыть]. Подобную резолюцию приняло и ЧСУФЗП[974]974
  Текст резолюции о расстреле Щастного // Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917–1929: Экономические конфликты и политический протест: Сборник документов. СПб., 2000. С. 134–135.


[Закрыть].

Сомнения в целесообразности расстрела были и у большевиков. Как вспоминал писатель Л. В. Никулин, вскоре после исполнения приговора над А. М. Щастным Л. М. Рейснер сказала: «“Мы расстреляли Щастного”. “Мы” она сказала твердо и несколько вызывающе. Так говорили в то время немногие революционеры-интеллигенты»[975]975
  Никулин Л. В. Записки спутника. М., 1932. С. 11.


[Закрыть].

Бурные события Гражданской войны быстро заслонили историю жизни и смерти А. М. Щастного и сделали ее малоактуальной для современников.

Заключение

Подведем итог короткой, но яркой политической биографии А. М. Щастного. Он был представителем сравнительно редкого типа флотских офицеров, которые не только нырнули в море политики в 1917 г., но и достаточно энергично плыли по его бурным волнам, пытаясь играть роль лидера. Морские офицеры, проявившие себя как политики во время революции и Гражданской войны, распадались на две возрастные группы. А. М. Щастный вместе с В. М. Альтфатером, А. В. Колчаком и М. П. Саблиным принадлежал к старшей. Этим офицерам было около сорока, за их плечами лежали двадцать лет службы престолу и отечеству и Русско-японская война. Они стояли на пороге получения адмиральских чинов даже в том случае, если бы революции не случилось, а А. В. Колчак успел получить адмиральские погоны от Николая II. Их младшим коллегам по военно-морскому цеху и по политической стезе, Г. М. Веселаго, В. В. Леммлейну, Г. Н. Лисаневичу и Ф. Ф. Раскольникову, было чуть за двадцать, до 1917 г. у них не было значимого прошлого. Едва став мичманами или лейтенантами, они были подхвачены революционной волной и вынесены ею в политические лидеры. Заметим, что «старшие» офицеры-политики, несомненно, были житейски опытнее и «хитрее» своих младших товарищей. Им удалось довольно долго играть заметную политическую роль, тогда как «лейтенанты от политики» промелькнули, как метеоры. Всех их объединяло умение вести за собой людей и сплачивать их в ситуации, когда устойчивые государственные структуры вдруг исчезли и вокруг воцарился хаос.

А. М. Щастному удалось стать лидером Балтийского флота в условиях его отступления из Финляндии. Он построил систему управления флотом, позволявшую ему лично «сохранять невинность» в течение марта – мая 1918 г. и преследовать собственные цели. Очевидно, что целью для него было достижение величия России – восстановление ее границ путем продолжения войны с Германией вместе с союзниками до победного конца и восстановление внутри нее «порядка» путем свержения большевиков – немецких агентов и опасных социальных экспериментаторов. Мы полагаем, что А. М. Щастный был далек от мысли о возвращении монархии, скорее разделяя народнические, республиканские идеалы.

В стремлении к этим целям он не был одинок – наиболее крупной политической силой, смотревшей на мир примерно так же, были правые эсеры, развернувшие бурную нелегальную деятельность весной-летом 1918 г. и положившие начало полномасштабной гражданской войне созданием своих правительств летом-осенью 1918 г. в Самаре, Омске и Архангельске. Очевидно, что у этого курса была сравнительно массовая опора среди части крестьянства, мелкой буржуазии и интеллигенции.

Вполне возможно было другое развитие событий в Петрограде в мае 1918 г. Нельзя было исключать возможность того, что Г. Е. Зиновьев поддастся аргументам военных специалистов на совещании 9 мая и пойдет путем председателя Мурманского совета А. М. Юрьева, ставшего марионеткой в руках старшего лейтенанта Г. М. Веселаго, или просто согласится на строительство «народной» армии без комиссаров. В этом случае через несколько месяцев Петроградская коммуна была бы свергнута военными, как это случилось в Омске в ноябре 1918 г. Возможен был и более простой вариант – в середине мая Балтийский флот мог поддержать идею «морской диктатуры», которая сразу возводила А. М. Щастного в роль фактического диктатора Северо-Запада России.

Другое дело, что в таком случае наш герой оказался бы «калифом на час» – лишь один моряк-политик, А. В. Колчак, смог продержаться у власти больше года. Все остальные приходили к власти на 1–3 месяца, после чего их сметала волна «генеральской контрреволюции», как Г. М. Веселаго в Мурманске, или турецкая интервенция, как В. В. Леммлейна в Баку. Полагаем, что в глазах «настоящих» белых вроде Н. Н. Юденича, А. И. Деникина или того же А. В. Колчака А. М. Щастный был слишком «запачкан» работой с комитетами, с матросскими представителями и комиссарами. Впрочем, он мог сохранить «технический» командный пост – ведь командовал же М. П. Саблин белым Черноморским флотом при А. И. Деникине и П. Н. Врангеле, несмотря на то что некоторое время возглавлял красный Черноморский флот в 1918 г.

У А. М. Щастного могла быть и другая судьба – он мог пойти по пути В. М. Альтфатера и Е. А. Беренса, стать «честным военспецом», продолжать командовать Балтийским флотом, быть может, даже до конца Гражданской войны. Понятно, что в 20-е гг. он должен был бы уйти на преподавательскую работу и его жизненный путь, вероятно, закончился бы так же, как у А. В. Нёмитца – в 60-е г., советским вице-адмиралом. Был возможен и более скромный вариант – однокашники А. М. Щастного по МК капитаны 2 ранга В. В. Селитренников, Николай Васильевич Третьяков (1880–1942) и Григорий Николаевич Оленев (1880 – после 1944) стали в конце 30-х гг. капитанами 1 ранга советского ВМФ. Разумеется, не исключен был и вариант гибели в 1937–1938 гг., как это произошло с В. В. Селитренниковым. Возможны были и экзотические судьбы – ведь стал же однокашник нашего героя капитан 2 ранга Анатолий Михайлович Толстопятов (1878–1945) архиепископом Молотовским (Пермским) и участником выборов патриарха в 1943 г.

Если бы отставка А. М. Щастного была принята Л. Д. Троцким в конце мая 1918 г., он мог бы уехать на Украину и сложить голову в боях с петлюровцами, как его однокашник по МК и сослуживец по штабу Балтийского флота князь М. Б. Черкасский, а мог бы оказаться в эмиграции и доживать свой век где-нибудь во Франции, зарабатывая на кусок хлеба шофером такси, как контр-адмирал Ю. К. Старк. Эмигрантская судьба могла занести А. М. Щастного в военно-морскую академию какой-нибудь небольшой страны, и там он мог стать идейным отцом десятков молодых морских офицеров – ведь стал же контр-адмирал А. Д. Бубнов профессором Югославской морской академии и виднейшим теоретиком югославского флота. Капитана 2 ранга князя Язона Константиновича Туманова (1883–1955) судьба забросила еще дальше – он окончил свои дни капитаном 2 ранга парагвайского речного флота, успев повоевать за эту латиноамериканскую страну в начале 30-х гг. А однокашник А. М. Щастного граф А. Г. Кейзерлинг даже командовал латвийским флотом, но для этого надо было родиться на территории будущей Латвии, так что такая судьба не ждала нашего героя.

Однако А. М. Щастный сам выбрал свою судьбу. Оценивая его короткую политическую биографию, следует признать, что он совершил несомненный подвиг, выведя Балтийский флот из Гельсингфорса и сохранив для Родины 236 боевых кораблей и вспомогательных судов. 3 линкора и 11 эсминцев, прошедших Ледовый поход, участвовали в Великой Отечественной войне, причем спасенные под руководством А. М. Щастного линкоры были единственными кораблями своего типа в СССР.

Мы уже обращались к теме качественного изменения вооруженных сил в революционную эпоху, когда «традиционная» армия, характерная для стабильного политического режима, сменяется «революционной»[976]976
  См. об этом: Назаренко К. Б. Флот, революция и власть в России…


[Закрыть]. В «революционной» армии резко возрастает роль харизматичного военного вождя, который строит вокруг себя «дружину» преданных сторонников[977]977
  См. об этом: Минаков С. Т. Советская военная элита 20-х годов: (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орел, 2000.


[Закрыть]. Эти люди скорее служат своему вождю, чем далекому правительству. Сам же вождь чувствует себя способным устанавливать и свергать власть по своему выбору. Понятно, что в такой ситуации успешный полководец, с одной стороны, укрепляет политический режим, которому служит, поскольку громит его врагов, но с другой стороны, может этот режим свергнуть. Пример Наполеона Бонапарта был у всех перед глазами. Поэтому чем успешнее и популярнее полководец «революционной» армии, тем он опаснее для собственного правительства.

На наш взгляд, А. М. Щастный был не просто потенциально опасен для власти из-за своей популярности, он предпринял реальные шаги к подготовке антисоветского восстания в Петрограде.

Советские карательные органы во время Гражданской войны (да и позднее) нередко наносили удары вслепую или почти вслепую, поскольку у них не было ни сил, ни времени на ведение полноценных оперативных разработок. Тем не менее зачастую эти удары оказывались эффективны и срывали планы врагов Советской власти. Но судебные процессы, проводимые в это время, не могли убедить сторонников «юридического» подхода. Доказательства виновности зачастую оказывались надежно спрятаны в заграничных архивах или в памяти уцелевших заговорщиков и только сейчас всплывают на свет.

Несомненно, А. М. Щастный был мужественным человеком. Поняв, что потерпел поражение, он до конца сохранял самообладание и пытался даже в последние часы перед расстрелом продолжать оказывать политическое влияние на моряков Балтийского флота. Он сам заложил основы мифа о себе, и этот миф, спустя сто лет после смерти А. М. Щаст-ного, продолжает господствовать в исторической памяти.

Исходя из того, что мы знаем о ситуации в стране весной-летом 1918 г., представляется, что все пункты обвинительного приговор в отношении А. М. Щастного соответствовали реальности и не были вымыслом. Наморси рассчитывал сыграть на корпоративном духе и демократических настроениях матросов и неплохо делал это в период февраля – апреля 1918 г. Но времена изменились. Усиление контроля над комсоставом и укрепление дисциплины не дали ему продолжить начатое. Может быть, он был самым талантливым морским офицером-политиком антисоветского лагеря, но ему досталась и самая трудная задача – не бакинская или мурманская периферия, а пролетарская столица. В качестве противников он должен был иметь дело не со сравнительно наивным А. М. Юрьевым или бакинскими комиссарами, а с первоклассными политиками Л. Д. Троцким и Г. Е. Зиновьевым. В этой борьбе он потерпел поражение.

Генерал-майор М. М. Щастный, отец А. М. Щастного. 10 июня 1903 г.

А. М. Щастный – кадет Киевского кадетского корпуса. 8 сентября 1892 г.

А.М.Щастный – мичман с матерью.1901 г.

А. М. Щастный (слева, стоит) с сослуживцами на палубе канонерской лодки «Манджур». 1903 г.

А. М. Щастный – лейтенант, 1905–1906 гг.

А.М.Щастный – начальник морских сил Балтийского моря. Посыльное судно «Кречет».16 апреля 1918 г.