Текст книги "Семь колодцев"

40

Не знаю почему, но бандиты больше не появлялись. Я ждал мести, боялся всего, что вызывало хотя бы малейшее подозрение. Я обзавелся оружием, передвигался по городу, будто находился на нелегальном положении. «Слава богу, что у меня нет семьи! – думал я. – Иначе мне было бы ох как непросто!» И действительно, я совершенно один, опасаться мне не за кого, а личный риск последнее время стал вызывать во мне даже некий азарт, без которого я уже и не мыслил своего существования. В те дни я, как угорелый, носился по Москве на мощной иномарке, презирая дорожные знаки, разметку и светофоры, ежемесячно менял офисы и арендуемые квартиры. Сталкиваясь по работе с различными криминальными структурами, я больше не шел против них «на ура», а очень ловко обводил их вокруг пальца, так, что у них не возникало ни малейшего желания вступать со мною в конфронтацию.

В то время в городе шла кровопролитная война, бандитские группировки сражались друг с другом за территории, за право «крышевать» ту или иную коммерческую структуру. Целыми днями бандиты катались по «стрелкам», которые нередко заканчивались жестокой потасовкой или перестрелкой, а вечером зализывали раны в своих «офисах», часто располагавшихся в подвальных помещениях спортивных сооружений, или заливали горечь утраты друзей водкой и коньяком в московских ресторанах, куда нормальным людям страшно было и заходить. Вопреки моим ожиданиям, криминальная обстановка в стране с каждым днем только накалялась, в бизнесе нельзя было и шагу ступить, чтобы не напороться на очередного «авторитета». Деловая этика в предпринимательской среде явно проигрывала сомнительной морали воровского сообщества. То было время «распальцовки», «общака», жизни по «понятиям», а еще «синяков» – омерзительных уголовников со смысловыми наколкам и огромными золотыми крестами на груди. Они арендовали в центре Москвы целые деловые кварталы и разъезжали по городу на самых дорогих машинах в мире. Обычный язык человеческого общения до такой степени засорился бандитско-воровской накипью, что даже дети во дворе придумывали друг другу «погонялово» и «ставили» друг друга на «счетчик». Большинство моих товарищей, энергичных, умнейших предпринимателей, и сами не заметили, как их маленькие трудолюбивые компании перестали им принадлежать. Все результаты их беспросветной тяжелейшей деятельности хитроумно экспроприировалось в пользу той или иной бригады. А потом всплыло знакомое по итальянским фильмам слово «мафия»…

Прошло полгода с тех пор, как произошла стычка с бандитами в ресторане. Телефоном, который мне дал майор Еременко, я так и не воспользовался. Я еще надеялся на собственные силы. Вскоре, очень выгодно продав партию компьютеров, я так разбогател, что арендовал в высотном здании роскошный офис из нескольких этажей, нанял десятки новых сотрудников, стал давать баснословно дорогую телевизионную рекламу.

В один прекрасный день я увидел Олега. Того самого бандита. Он просто записался ко мне под лживым предлогом на прием и в назначенное время вошел в мой кабинет. Один. Он был в великолепном деловом костюме, но золота на нем было еще больше, чем прежде.

– Привет. Узнаешь?

– Узнал. Кофе будешь?

– Буду. Можно присесть?

– Да, конечно… Эльвира, два кофе, пожалуйста, – сказал я в переговорное устройство. – Какими судьбами?

– С тобой хочет переговорить мой… э-э… шеф…

– На какую тему?

– На тему сотрудничества.

– Опять?

– А почему бы и нет? Мы тебя долго искали, столько времени потратили. Слава богу, ты сам засветился. По телевизору мы тебя увидели.

– Ну и что? Я и не прятался. Я же вам еще тогда сказал, что не тратьте попусту время. И сейчас могу это повторить…

Разговор между нами был спокойный, почти светский. Я уже многое пережил, мало чего боялся, стал человеком выдержанным, в высшей степени невозмутимым. Олег, в свою очередь, вел себя не как член преступной группировки, а как обычный посетитель и говорил нормальным человеческим языком.

– Как поживает твой друг? – спросил я.

– Это какой?

– Ну тот, с башкой квадратной?

– А, Емеля? Он сначала все зуб на тебя точил… Но потом погиб… Не буду рассказывать… Так что тебе повезло… Вчера к нему на могилку ездили…

– Ну что ж, не скажу, чтобы я очень расстроился…

Мы выпили кофе, поговорили ни о чем. Олег зачем-то полчаса рассказывал мне о своих туристических приключениях в Таиланде.

– Ну, так что? Встретишься с моим шефом? – Олег вернулся к первоначальному разговору.

– Нет. У меня нет на это времени. Да и желания…

Мой собеседник хотел было что-то сказать, но я добавил:

– А вот мои друзья с удовольствием…

Он заметно огорчился.

– Кто такие?

– Узнаешь…

– Менты, что ли?

– Нет, покруче…

Возникла неловкая пауза.

– Ладно, – вдруг засобирался Олег. – Если на завтра мы забьемся, подходит?

– Нормально…

Мое такое устало-равнодушное спокойствие его настолько обезоружило, что этот в принципе симпатичный и не особенно злобный парень, чувствовалось, уже не верил в успех и не желал никаких встреч. Он не мог и предположить, что я самым беззастенчивым образом блефовал.

Он ушел, до самой двери оставаясь все таким же степенным и уравновешенным. Новый стиль респектабельного бандита?

Однако… однако Олег первый, кто все же решил «забить стрелку» с моей несуществующей «крышей». Моя игра на это не рассчитана…

Я выпил еще одну чашку кофе, выкурил, стоя у окна, несколько сигарет и полез в свою записную книжку. Вот он, телефон, который мне дал тогда майор Еременко. А ведь я его чудом не выкинул…

Валентин Федорович был человеком аналитического ума и редкой выдержки. Ему было около пятидесяти, но для своих лет он выглядел чересчур моложаво, такой крепкий, поджарый, с мощной грудью и бугристыми плечами. Его благородная холеность выдавала в нем человека не только обеспеченного, но и государственного.

Мы сидели в кафе, он пил негазированную минеральную воду.

Он вспоминал своего старого друга Еременко с особенной, почти родственной теплотой и страшно сожалел, что тот погиб. Он при мне позвонил какому-то полковнику и попросил организовать его семье «материальную помощь», пусть запоздалую, но все же…

Я объяснил Валентину Федоровичу, в чем суть проблемы.

– Ты правильно сделал, что мне позвонил. Лучше поздно, чем никогда… Так я не понял? Ты хочешь разовую помощь или тебе нужна своя служба безопасности? Ну, грубым языком, крыша?

– Я не знаю… Что вы посоветуете?

– Понимаешь, нас, честно говоря, разовые мероприятия не интересуют. Не наш уровень. Если хочешь действительно раз и навсегда забыть обо всех этих проблемах, давай поговорим. Тебе все равно рано или поздно понадобится чье-то постоянное и решительное содействие. А как сейчас выжить? И с кем, как не с «конторой», можно работать?

– Я, в принципе, согласен. Я много об этом думал… Какие у вас условия?

– Все очень просто, – вдохновившись моим согласием, начал Валентин Федорович…

Мы проговорили еще часа два, и оба остались разговором очень довольны.

По рассказу Валентина Федоровича на «стрелку» явились вместе с Олегом человек шесть, не считая тех, кто вел «скрытое наблюдение». Возглавлял бандитов криминальный авторитет по кличке Бизон – известная в своих кругах личность. Также с ними был один «хрен» из УБЭПа – помощник такого-то генерала. Впрочем, «терка» длилась всего пять минут. Узнав, с кем имеют дело и какие последствия ожидают тех, кто любит совать нос в дела «конторы», включая и некоторых скороспелых генералов, они немедленно сняли все свои «предъявы», извинились и были таковы.

Проблема закрыта.

41

Был старый Брежнев, был сверхмощный Советский Союз, был, как говорят, глухой застой, из которого, между прочим, многие, в том числе и я, извлекали немало выгод. А прежде всего, кругом была халява, о которой сейчас, в эпоху всеобъемлющего засилья злата, только и остается, что безутешно вспоминать со сладкой ностальгией и хроническим чувством досады.

Однажды на втором курсе института в преддверии зимних каникул нам с Игорьком – моим закадычным приятелем —достались халявные путевки в подмосковный дом отдыха. Не долго думая, мы собрали сумки, затарили побольше «Кавказа» – отвратительного на вкус крепленого вина, сели в электричку и вскоре были уже в Подольске, от которого до «Солнечного» – цели нашего путешествия – было рукой подать.

Дом отдыха располагался на берегу небольшого озера, по зиме затянутого льдом и загроможденного сугробами, и состоял из десятков двухэтажных корпусов и летних коттеджей, окруженных вековой сосновой благодатью. Рядом с «Солнечным» на некотором отдалении брели пьяные частоколы облезлых заборов отчаянно запущенной деревушки, все жители которой, как я потом узнал, или работали в доме отдыха, или околачивались вокруг да около.

Уже проходя по центральной улице этого населенного пункта, где царило почти образцово-показательное запустение, я сразу почувствовал в воздухе знакомую мне еще со времен мальчишеских дворовых банд острую, как папин цыпленок табака, атмосферу опасности. Ветеран многолетних межквартальных войн, опытный разведчик, отчаянный Че Гевара, беззаветно храбрый Александр Матросов, а иногда Леопольд – подлый трус, или битый при Ватерлоо неудачник в потрепанной треуголке, но все же чаще известный специалист по выходу сухим из воды, я безошибочно, будто снабженный особым радаром, определил то место, от которого исходил самый сильный сигнал угрозы. Тревожно посмотрев туда краем глаза, я увидел в отдалении, у сгнившего трактора, толпу деревенских парней разных возрастов – человек десять. Самый старший возвышался над всеми на две головы и был так широк в плечах, что вроде такой ширины плеч и в природе-то не существует. И еще морда у него была самая злая и отвратительная из всех, которые мне доводилось видеть, и определенно уголовная. Парни курили, сплевывали на снег и хмуро, с открытой неприязнью пялились на нас – растянувшуюся от автобусной остановки цепочку прибывших на отдых в «Солнечный». Один из них допил донные остатки бутылки и заправским движением швырнул ее в сугроб.

– Посмотри! – Я ударил Игорька в локоть. – Только не оборачивайся!

Игорь исподтишка огляделся.

– Ни фига себе попали! – промямлил он упавшим голосом.

– Не ссы, прорвемся! – ответил я с неожиданной радостью в голосе – мною был замечен на краю деревни выкрашенный в синий цвет покосившийся сарай с надписью аршинными буквами «Вино».

Нас разместили в «мужском» корпусе на первом этаже. Впрочем, здесь были и женщины, но только с мужьями, или, как потом случайно выяснилось, с любовниками. Сам номерок был небольшой – в нем едва вмещались две кровати с прикроватными тумбочками, стол и несколько стульев. Все удобства располагались на этаже. Однако для двух бесшабашных студентов советского времени из обыкновенных семей условия более чем достаточные – рай посреди великолепных зимних пейзажей.

Мы с Игорьком быстро разложили вещи и сразу же потянулись за бутылками. Даже рассмеялись, когда увидели, что полезли в сумки за ними одновременно и не сговариваясь. Достав священные сосуды, похожие на противотанковые гранаты, мы неожиданно притормозили и открыли жаркие дебаты: попусту изводить драгоценные напитки, которые везли из самой Москвы, а до этого добывали невероятными ухищрениями, не хотелось. А вот угостить каких-нибудь новых друзей, выпить за знакомство, а потом угоститься, так сказать, ответной благодарностью, которая, вне всякого сомнения, тут же последует, – это совсем другое дело.

Вскоре на наших кроватях радостно сидели два крепких парня нашего возраста – Сергей и Максим, оба каратисты из Электростали, которых мы заметили еще в Подольске и которые вполне подходили для того, чтобы стать на время пребывания в «Солнечном» нашими приятелями. Они поселились на втором этаже, прямо над нами. Чуть позже, когда наша с Игорем бутылка была оприходована и ребята из Электростали в ответ достали свой пузырь – отличный коньяк, к нам присоединился еще один пацан – Михаил, тоже из какого-то подмосковного города. Он был огненно-рыжий, имел правильные, весьма благородные черты лица, был интеллигентен, улыбчив, сдержан и поначалу держался от нас на определенной психологической дистанции и отказывался пить по-настоящему, а лишь несколько раз пригубил из предложенного казенного стакана. Правда, со временем общими усилиями все встало на свои места – Михаил, как и полагается, поплыл, притащил свою бутылку, какую-то слабенькую наливку, и вскоре все мы – пятеро вновь прибывших в «Солнечный» отдыхающих – стали самыми крепкими друзьями.

– Видели местных? – спросил мой дружок Игорь у выносливых на спиртное Сергея и Максима.

– Видели! – задиристо отвечали те. – Ничего… Пусть только сунутся!

Вскоре рыжий Михаил пошел блевать, а мы отправились на улицу, где посреди девственных сугробов занялись карате.

В те годы, когда мы с Вовочкой пили вино, по обыкновению, на определенной стадии подпития всегда упражнялись в карате-драке – дубасили друг друга почем зря ногами и руками. А еще я успел немного позаниматься боксом. Так что моя физическая подготовка, моя стойкость к ударам и моя ловкость и верткость были на весьма высоком уровне, в чем ребята из Электростали – настоящие уличные бойцы быстро убедились. Особенно мне понравилось сражаться с худым высоким Максимом, который необыкновенно технично задирал ноги и необычайно хлестко и сильно ими бил. Впрочем, в те годы шло повальное увлечение карате и каждый третий дворовый парнишка мог что-то такое изобразить: пару блоков, пару эффектных ударов.

Повозившись в снегу, взмокнув и окончательно протрезвев, мы, обнявшись, пошли в столовую.

Забыли Михаила – вернулись.

Наш рыжий друг был немного не в себе – лежал в своей комнате поперек кровати, с трудом справляясь с очередными приступами рвоты.

– Ребята, идите без меня, я есть не хочу! – выдавил он умирающим голосом, давясь от спазмов.

– Ни фига! – воспротивился я. – Мы друзей в беде не бросаем… Эй, Игорек, – я обратился к своему сокурснику, – сделай ему промывание по-нашему, по-бразильски!

Игорь отвел Михаила в туалет, заставил выпить несколько литров воды из-под крана и затем научил при помощи засунутых в рот до самых гланд двух пальцев, обязательно до самых гланд и обязательно двух, – самостоятельно прочищать желудок. Нашему новому знакомому сразу полегчало.

Мы опять отправились на ужин. Весело матерились, толкались, сыпали непристойными анекдотами. Михаил плелся сзади, то и дело сруливал с очищенной дорожки и с трудом на нее возвращался, тяжело выдергивая ноги из свежей глубины липкого снега.

– Пацаны! Ну можно я вернусь? – ныл он. – Мне плохо!

– Я тебе уже сказал, Миша, – назидательно начал я, – что друзей в беде мы не бросаем. Мой папа в сорок третьем служил в разведке. Не можешь идти – мы тебя понесем. Ну-ка, Игорек, взяли!

Мы схватили несчастного Михаила, подняли на плечи и понесли к изумлению отдыхающих, стекавшихся тонкими струйками по расчищенным тропкам к административному зданию, где располагалась в том числе и столовая.

– Сашок! – окликнул электросталец Максим. – Посмотри, что мы нашли!

Мы поставили Михаила на землю. Максим и его приятель Сергей вытащили из-под снега неизвестно откуда взявшееся здесь огромное старое кабинетное кресло с зеленой дерматиновой обивкой.

– Значит, так! – быстро сообразил я. – Михаил, сегодня ты будешь знатным дворянином, допустим маркизом, а мы – твоя свита и прислуга. Договорились?

Мы посадили упирающегося Михаила в найденное кресло, подняли его и с помпой понесли в столовую. По дороге к нам присоединились еще несколько ребят из соседних корпусов. Некоторые подвыпившие отдыхающие со смехом подхватывали нашу игру: почтительно расступались, отвешивали Михаилу низкие поклоны и примыкали к хвосту процессии. В руках многих сопровождающих появились пальмовые ветви (сосновые ветки). Чуть позже прилепился пьяный мужик с аккордеоном и компания вульгарных женщин. Одна из них сбросила длинную шубу леопардового окраса и накинула ее на плечи самодержца. Получилась великолепная мантия.

Михаил, который, впрочем, мгновенно стал Маркизом, сначала стеснялся и со слезой в голосе умолял опустить его на землю, но постепенно вошел в роль, совершенно забыв, что несколько минут назад страдал от сильнейшего алкогольного отравления. Он стал важничать, высокомерным кивком отвечать на приветствия «подданных» и даже отдавать некоторые распоряжения. Ему понадобилась свежая газета у киоска Союзпечати, потом бутылка лимонада, которая каким-то образом очутилась в моей руке, далее он потребовал жезл власти. Тут же отыскался обломок лыжной палки. Я, как главный распорядитель, и мой друг Игорек с должным подобострастием выполняли все распоряжения Маркиза. Со стороны, наверное, это выглядело настолько глупо, радостно и буффонадно, что вскоре все попадавшиеся навстречу жители «Солнечного» или замирали с открытыми от удивления ртами, или помирали со смеху. Большинство же присоединялись.

– Да здравствует маркиз Де Люксембург! – кричал я.

– Ура-а-а! – кричали «подданные».

– Долгих ему лет!

– Ура-а-а! Ура-а-а!

Наконец мы добрались до административного здания. Здесь вся наша «паства» самым непочтительным образом разбежалась, чтобы занять лучшие места в столовой. С плеч Маркиза сорвали одолженную «мантию», и к тому же к нам прицепился милиционер, который был недоволен тем, что мы шумим. Мы закинули «трон» в сугроб и смиренно вошли в столовую, не забывая оказывать глубочайшее почтение своему сеньору.

42

Что хотят женщины? Какие мужчины им нужны? Кого они ищут, не уставая размещать объявления о брачных знакомствах? Это я и попытался однажды выяснить, купив в киоске несколько раскрученных бульварных изданий.

Женщинам, желающим познакомиться с «одиноким порядочным мужчиной славянской внешности» обычно от двадцати пяти до пятидесяти лет. Чаще плюс-минус сорок. Скорее всего, они дурнушки, страдающие всевозможными комплексами, иначе вряд ли можно объяснить их неспособность найти «свою вторую половинку», так сказать, естественным способом. Хотя, может быть, дело не в этом. Одна-две работы, забот по горло, знакомиться негде и некогда, а если и попадаются мужики, то одни проходимцы, всякие безответственные сожители: профессиональные обманщики, коллекционеры сексуальных приключений, альфонсы, женатики и ленивые интеллигенты, патологические тунеядцы, беззаботные гуляки, спившиеся дегенераты, – а ведь хочется для «создания крепкой семьи» «энергичного и спортивного», «доброго и достойного», «спокойного и доброжелательного», «с головой и руками»(?), «без мужских проблем», «С Большой Буквы» «помощника и друга по жизни». Чтобы быть «как за каменной стеной», чтобы «жить было легко и интересно» и обязательно, чтобы ОН был «состоявшимся», «желательно автолюбителем», «без вредных привычек и материальных проблем», «готовый оценить встречную верность, надежность, любовь и заботу».

Нередко ситуация женщины, поместившей брачное объявление, усугублена наличием одного-двух «очаровательных послушных детишек», оставшихся после неудачного брака, не говоря уже о «материальных трудностях» и «жилищной стесненности». Но все эти «маленькие» неудобства с лихвой компенсируются ослепительной мощью личных качеств, поскольку ОНА «привлекательная шатенка» (блондинка, брюнетка), с «красивыми голубыми глазами» (зелеными, карими), «очаровательной улыбкой» (обворожительной, загадочной), «симпатичная и стройная» («но пышнотелая»), «яркая и чувственная», «ухоженная и загорелая» и еще «веселая, ласковая, нежная, добрая, моложавая». Часто «умная и обаятельная», иногда «с высшим образованием, православная» и с «удачным гороскопом», а еще «общительная, со спокойным характером», «аккуратная и хозяйственная», «любящая детей и домашний уют», эта женщина просто «настоящая жемчужинка», которую ты искал всю жизнь и вот только теперь нашел, случайно прочитав несколько строчек внизу страницы.

Тысячи, возможно, миллионы неустроенных женщин, которые, несмотря на все разочарования жизни, не теряют надежды, ищут, ищут, ищут…

Нет, я не думал о себе, просматривая купленные газеты. Вряд ли я достоин составить счастье особе, обладающей столькими добродетелями. Мои амбиции были значительно скромнее. Мне хватило бы для полного счастья какой-нибудь маленькой капризной шлюшки, ленивой сластены и беспечной эгоистки со скверными привычками и заносчивым характером. Нет, я решил устроить судьбу своего старого школьного приятеля Вовочки, благо он, став жертвой моей блестящей аферы, бросил пить, перестал общаться с бывшими собутыльниками – отпетыми негодяями, устроился к родственнику на работу и вдруг после нескольких месяцев абсолютной трезвости, спокойствия и относительного достатка возмечтал обзавестись настоящей семьей.

Отлично! Все идет по плану.

– Что ж, я тебе помогу! – сказал я ему однажды.

– Правда?! – обрадовался он, криво улыбаясь. – Это здорово! Я в самом деле с удовольствием завел бы себе женщину. Мог бы и жениться. Но без тебя у меня вряд ли получится. Я и просить не смел о помощи. Ты и так столько для меня сделал!

С тех пор как Вовочка бросил пить, я не мог отделаться от странного ощущения, что передо мной не взрослый человек, а ребенок, каким-то непостижимым образом попавший в чужое, уже немолодое тело. До этого я много лет не видел его нормальным, трезвым, он всегда был с бодуна, а все глупости пьяного человека: путаность мысли, непредсказуемость и чудаковатость поступков – воспринимаются довольно привычно, как соответствующие состоянию, в котором человек находится. Но теперь он был в порядке – осмысленный взгляд, розовые щеки, безмятежный, размеренный, сдержанный – однако, на удивление, дегенерат в нем не только остался, но и стал намного приметнее, особенно тогда, когда он открывал рот, из которого неслись прежние нечленораздельные звуки. Это выглядело смешно и страшно: взрослый серьезный дядя с образом мыслей и наивностью четырнадцатилетнего пацана-прогульщика из неблагополучной семьи. Вот что значит не просыхать пятнадцать лет кряду и при этом общаться с самыми грязными ублюдками.

– Да брось, что я для тебя сделал? Я всего лишь развлекался, – ответил я Вовочке.

– Неправда! Ты навсегда избавил меня от ужасной зависимости. Я только теперь начал жить. Я увидел мир, и он, бля буду! прекрасен! Ты открыл мне глаза!

– Да уж. Как Вию! – Я сикось-накось усмехнулся. – Ладно. Без меня ты действительно ни при каких раскладах не справишься. Задача очень сложная… – Я критически оглядел своего приятеля. – А посмотри, как ты одет! Ты еще мало что в жизни понимаешь, а нам нужно сделать все профессионально: нацепить на крючок самую вкусную и ароматную наживку, закинуть его на самую глубину, вовремя подсечь и, главное, вытащить не головастика какого-нибудь, а золотую рыбку… В твоем понимании, конечно… Твои знакомые – все эти грязные алкашки, эти помойные дырки, эти триперные потаскухи тебе совсем ни к чему. Я помогу тебе, брат, я научу тебя, как стать героем нашего времени. Под моим чутким руководством ты обретешь второе дыхание, ты найдешь свое счастье!

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! – Вовочка радостно сложил ладони у губ и низко поклонился.

– Хорошо. Теперь слушай сюда…

Итак, внимательно изучив, каких мужчин ищут женщины и что они, эти женщины, собой представляют, я составил идеальное объявление – этакую квинтэссенцию полученных впечатлений. При этом я все же постарался излишне не демонизировать образ своего героя, не перегибать палку, чтобы за автором объявления проглядывался именно Вовочка, какой он есть, а не чудесный принц из страны любви и благополучия с лицом Тома Круза.

Когда я написал и перечитал свой текст, я даже развеселился, потому что получилось более чем удачно: я пришел к выводу, что при желании в моем подопечном можно отыскать те черты характера, которые утверждались в объявлении. Эти нереализованные качества в нем были, ей-богу! Их замечали еще учителя в школе, когда мы сидели с ним на соседних партах, просто он всю жизнь прятал их где-то в глубине своей души, в заспиртованном виде, словно в Кунсткамере, и только теперь у него появилась возможность извлечь их из замутненных колб, чуть освежить, развесив на денек на балконе, а затем предъявить на суд взыскательной общественности.

Для связи с теми женщинами, которые обратят внимание на меморандум Вовочки, я указал его домашний телефон, потому что все эти анонимные абонентские ящики, которые обычно использовались в подобных случаях, не внушали мне никакого доверия. Я хотел прорыва, вихря, урагана, а не многомесячного почтового мастурбирования!

В тот день, когда должно было появиться объявление, по пути на работу я притормозил у киоска периодической печати и купил номер газеты, в котором поместил Вовочкино объявление. Его я сразу нашел, поскольку на странице оно было выделено в рамочку и предварялось броским заголовком. За это я доплатил отдельно. Вот что в итоге получилось:

Для брака

познакомлюсь с порядочной женщиной, возможно матерью. Мне 34 года, без вредных привычек, работник кооператива, материально и жилищно независим. Неглупый, добрый, способный на искренние чувства. Хочется стать надежной опорой любимой женщине.

Т. *** ** ** после 19.00,

Володя

День у меня выдался тяжелым. Я вернулся домой ближе к ночи и, только плотно поужинав, вспомнил о Вовочке. Я набрал его телефон, но оказалось занято. Еще десяток попыток также не увенчались успехом. Я заподозрил неладное.

В первом часу ночи ко мне заявился незваный гость. Не скажу, что он был хуже татарина, однако в семь утра я должен был вылетать в Будапешт и планировал еще собрать вещи, разобраться с документами, а также немного поспать. Но Вовочкины глаза (а это, конечно, был мой неунывающий амиго дон Педро) светились таким необъяснимым светом, и весь он был столь возбужден и загадочен, что я все же решил его выслушать, мысленно выделив на встречу с ним полчаса. И вот что он мне поведал…

Но оставим пока моего подопечного.