Текст книги "Семь колодцев"

52

Секс и вино… Взрослые мужчины, их жены, невесты и подруги…

К ночи все было окутано пьяным дурманом. В моей квартире царило безумство, и мне все это чертовски нравилось.

На кухне я обнимал Петрухину невесту Алю за гибкую талию, другой рукой поглаживал ее твердые яблочки и что-то горячо нашептывал на ухо. Петруха заперся с Лолой в гостевой туалетной комнате и зачем-то включил на полную мощность душ. Алексей, в свою очередь, целовался при всех с моей Верой, которая уже совершенно ничего не соображала, а потом внезапно упал замертво, и Вовочка, тоже еле ворочающий языком, по приказу Лены отволок его в комнату для прислуги. Алексея тут же сменила Верина подруга Валя, и обе, не стыдясь, целовались посреди гостиной с такой неподдельной страстью, что, разглядев сквозь пьяный туман эту ошеломительную сцену, я даже заподозрил себя в том, что впервые в жизни вижу галлюцинации…

…Мне очень нравилась ее молодая подтянутая попка.

– Я хочу тебя! – жарко говорил я Але, закрывшись с ней в спальне.

Я ее сильно напоил, она слабо сопротивлялась.

Я уже давно не был самим собой, словно меня заменил двойник – человек подлый, извращенный, злой.

Я с трудом расстегнул ее узкие джинсы.

– Только не здесь! Умоляю тебя! – стонала девушка. – Только чтобы ОН не узнал!

– Он? – переспросил я. – А что тебе до него?

– Как что? – обиделась она.

– Ладно! – Я встал с кровати и потянул ее за руку. – Пойдем со мной!

Рядом со спальней в ванной комнате кто-то плескался. Я прислушался. Из-за двери сквозь шум струящейся воды едва различимо пробивались чьи-то надрывные стоны – будто кого-то пытали. Дверь была не заперта. Я осторожно заглянул и обомлел: в тусклом свете двух свечей, вставленных в бронзовый подсвечник, прямо в моей просторной гидромассажной ванной, на четверть наполненной водой, Вера и Валя, голые, мокрые, разгоряченные, слившись в диковинной акробатической позиции, ничего не замечая, жадно и дотошно вылизывали друг другу кипящие промежности. Распутницы были близки к финалу, с каждой секундой темп их движений все более ускорялся, а размеренные щадящие ласки постепенно превращались во взаимное истязание. Все это доставляло обеим массу удовольствия, они покусывали друг друга, мощно засасывали разбухшую плоть, затыкали пальцами отверстия; их языки с ожесточением перепахивали сочащиеся складки, не забывая самые дальние закоулки, буравили раскрытые анусы. И все это молча, с глухим рычанием. У меня даже голова закружилась от такой невообразимой картины. Я аккуратно прикрыл дверь.

Мы с Алей спустились на первый уровень моей квартиры, где в коридоре валялся пьяный Вовочка, которого я не преминул в сердцах сильно пнуть ногой. В гостиной сидела раздетая Лена со своей некрасивой обвисшей грудью и задумчиво потягивала эксклюзивный коньяк, каждая капля которого стоила бутылку водки.

– Привет, красавица! Не видала Петруху с Лолой? – спросил я ее.

– Они, кажется, в душе, – ответила женщина, равнодушно посмотрев на Алю, которая с выражением муки на лице приплелась за мной следом.

– Что с Вовочкой? – поинтересовался я.

– Хотел мне вставить, да куда там! Оказалось – нечем. Потом стал драться, но, слава богу, быстро отрубился. Подонок! – Лена нехотя прикрыла грудь полой халата.

– Есть такой анекдот про Вовочку, – обратился я к Але. – Вовочка трахает девочку. Та говорит: «Вовочка, я хочу, чтобы ты сделал мне больно!» А он отвечает: «Ладно, сейчас кончу и морду тебе набью!»

Лена хохотнула, но Аля осталась совершенно безучастной.

– Это Вовочка тебя раздел? – спросил я Лену.

– Если бы, – ехидно хмыкнула она, – Алексей.

– Алексей? Не может быть!

В такое мог бы поверить только сумасшедший: чтобы философ, эстет и чистюля Алексей захотел эту… эту бомжиху.

– Саша, Александр Владимирович, зачем мне врать-то? – возмутилась Лена. – Он вышел вон из той комнаты, наверное, захотел водички попить, увидел меня здесь одну и сразу набросился. Ну, я думаю, если Вовочка не может, то и пошел в жопу. Пусть лучше этот мальчик побалуется. Мне-то что? Только приятно…

– И что?

– Да ничего… Его вырвало сначала прямо здесь, потом на кухне… Я уже убралась…

– И где он?

– Спит.

– Ладно, Лена. Спасибо за уборку…

Я потянул Алю дальше. Девушка уже давно воспринимала все, в том числе и только что происшедший разговор, как дурацкий сон, и со стеклянным взглядом, слепо, словно загипнотизированная, следовала за мной.

Я подошел к дверям гостевой ванной комнаты, вытащил из тайной ниши маленький ключик, вставил в замок и открыл дверь.

Комната была забита паром, сквозь который нельзя было ничего разглядеть, и я поспешил нажать кнопку принудительной вентиляции. Через секунду мы с Алей увидели в рассеивающихся клубах голых и потных Петруху и Лолу в собачьей позе, которые, в свою очередь, замерли в испуге, не смея пошевелиться, и, как завороженные, смотрели на нас. На полу стояла ополовиненная бутылка ликера, валялись использованные презервативы. Из душа хлестал кипяток, выдавая новые порции пара.

– Лола! Я ничего не видел! – сказал я, закрыл дверь и опять повернул ключ.

– Твою мать! – воскликнула Аля и пьяно покачнулась.

– Ну что, убедилась? – подхватил я ее за талию.

Мы выпили, потом вернулись в спальню. Я раздел ее и методично насладился ее прелестями. На этот раз она не только не сопротивлялась, но и с готовностью предоставляла мне любые возможности, хотя сама, то ли из-за недостатка опыта, то ли из-за того, что стеснялась, инициативы не проявляла, а просто покорно исполняла. Потом я оставил девушку одну и пошел курить на кухню, где застал Вовочку, Лолу, Петруху и Лену, распивающих водку.

Петруха посмотрел на меня странным взглядом. Я думал, что он сейчас на меня набросится из-за Али, но вместо этого он вдруг глупо заулыбался, плеснул в свободный бокал водки и протянул его мне:

– Штрафная!

– Ну вы и алкоголики! – сказал я весело. – А где коньяк? Высосали весь?..

Мы выпили. Потом опять. Потом опять…

Я проснулся часов в двенадцать дня. В квартире была гробовая тишина. Я протер глаза и увидел, что лежу на разобранном диване в гостиной, без одежды, а рядом, чуть прикрытая пледом свернулась калачиком голая Валя – подружка Веры. Как она здесь оказалась? Ничего не понимаю! Помню, что мы пили после того, как я Алю… а что было потом… Неужели Валю я тоже? Черт! А где же Вера?

Пошатываясь, я встал с дивана, прикрыл Валю пледом, разыскал и надел трусы и отправился на поиски. Кругом царила разруха, некоторые вещи были напрочь испорчены.

Вовочка, по обыкновению, валялся в коридоре, на моей зимней дубленке стоимостью во всю его никчемную жизнь.

В комнате прислуги спали Алексей и Вовочкина Лена. Боже правый!

В комнате для гостей Петруха нежно обнимал Алю, и они сладко сопели во сне. Эта идиллическая картина несколько меня успокоила.

Я поднялся на второй уровень и заглянул в спальню. И чуть в обморок не упал. На моей кровати вольготно разметались обнаженные Вера и Лола. На полу валялись пустые бутылки грузинского вина. Лола была совершенно неприкрыта, и, поскольку она лежала на боку, я разглядел во всех подробностях ее широкий роскошный таз, большие крепкие ягодицы и аккуратную ухоженную промежность – тонкую ровную полоску волосков, такая «прическа» называется «блядская дорожка».

Я обнаружил на полу свой халат, надел его, с трудом попав в рукава, постоял в задумчивости, потом резко скинул халат и одним движением взгромоздился на Лолу, предварительно переложив ее на спину.

Лола почти не отреагировала. Приоткрыла один глаз, узнала меня и сладко потянулась, будто ее муж – я, а не Алеша. Было сухо, я понял, что без боли не войду, и хотел уже оступиться, но она почти сразу увлажнилась, раздвинула рукой складки промежности и помогла опытным движением бедер. И я ворвался.

Не успел я сделать несколько фрикций, как почувствовал, что мои спину и ягодицы поглаживает чья-то рука. Это была Вера! Она прильнула к нам и с любопытством наблюдала за происходящим, одновременно лаская меня невообразимым способом: сначала массировала дырочку моего ануса, а потом вставила в него пальчик, а Лоле она сочно облизывала сосок груди.

А потом… Что было потом, я не расскажу…

Два часа спустя все участники оргии собрались в наспех убранной гостиной. Помятые лица, второпях уложенные волосы и грубо напомаженные рты. Стыдливо опущенные глаза. Все полумертвые, сконфуженные, малодушные, с трясущимися руками. Всех пробивает сильнейший похмельный колотун. Один Вовочка подозрительно весел. Недаром от него за версту несет моей любимой туалетной водой.

Я ввел сухой закон, и поэтому у мальчиков и девочек в руках только чашки с чаем.

– Друзья! – обратился я к изможденному и постанывающему обществу. – С нами произошла маленькая трагедия. Мы все напились и немножко… э-э… как это лучше сказать?

– Перееблись! – подсказал Вовочка, и его Лена тихо захихикала.

– А некоторые импотенты на это не способны! Если они еще раз откроют свой поганый рот – сразу вылетят в окно! – окрысился я. – Итак, мы все немножко… э-э… расслабились. Плохо ли это или хорошо? Наверное, плохо. Но не стоит к этому относиться слишком серьезно. Не стоит портить дальнейшую жизнь взаимными обвинениями…

– Правильно! – громко поддержал Петруха.

– Во-первых, это уже произошло, – продолжал я, – а во-вторых… давайте будем выше примитивных предрассудков. Ну позволили себе лишнего… Немножко отвлеклись… С кем не бывает? Маленький, так сказать, мальчишник тире девичник. Или свинг, по-современному, как кому нравится. Кстати, очень распространенное явление… К тому же вчера было полнолуние, мы все обезумели, нас бес попутал! Давайте же вычеркнем вчерашний день из памяти, будто ничего не произошло, и будем жить так, как до этого. В любви и согласии. В любви и согласии. Все одобряют?

– Все, все! – раздались голоса.

– А ты, Вера? – Я заметил, что моя развратница не проронила ни звука.

– Что? – Она думала совсем о другом. – Ну конечно. Я согласна.

Ей было все по барабану.

– Ну вот, – подытожил я. – Теперь каждый поклянется, что не будет ни сейчас, ни когда-либо вспоминать о том, что произошло. Не было ничего! Правда, Алексей?

Алексей был очень болен, я никогда его таким не видел. Он виновато притирался к Лоле и избегал встречаться глазами с Вовочкиной Леной.

– Правда. Ничего не было! Клянусь, что не буду вспоминать!

Часом позже гости разъехались.

Мы с Верой, обнявшись, смотрели какой-то фильм на DVD и мучились от гнуснейшего похмельного синдрома.

– На самом деле ты редчайший подлец! – безобидно сказала она. – Прямо Доктор Зло. Ведь ты наверняка специально все подстроил. И под шумок всех баб перетрахал. Между прочим, ты ничем не лучше Мозгоправа. Такой же комбинатор и каскадер!

– Да, я мерзавец, знаю, – вяло отвечал я. – Вчера я специально подставил своего друга Петруху, чтобы его невеста Аля мне отдалась…

– Вот видишь!

– Но кое-что произошло и спонтанно! Я сам не ожидал. А, кстати, ты и сама хороша! Лесбиянкой оказалась! Даже Лолу соблазнила!

– Я не лесбиянка, – обиделась Вера. – Я – бисексуалка. Это разные вещи! Я тебе не говорила… Тогда в Нижнем, когда те бандиты, помнишь, заставили меня заниматься проституцией, мне пришлось ублажать очень многих женщин. Почему-то они все на меня страшно западали. Ну, я и втянулась потихоньку… А у Лолы, так, про между прочим, уже был небольшой опыт. Я только ее разок в шею поцеловала, и она тут же мне отдалась…

– А Валя?

– Валя тоже бисексуалка. Одно время, когда работал наш московский офис, мы спали втроем: я, Вениамин и Валя…

53

В «Солнечном» девчонкам из нашей компании было страшно спать одним. Их корпус в одиннадцать часов запирался, но я и мои друзья уже несколько раз проникали в него, используя веревки из простыней, спущенных со второго этажа. Вот и на этот раз девушки скрутили прочную веревку и привязали ее к батарее. Я полез первым, но один из узлов вдруг развязался, и я полетел вниз. Внизу чуть примятый сугроб. Приземление более-менее удачное. Вторая попытка, и вот я наверху. За мной лезут Максим, Сергей, Игорь, Маркиз.

Свечи, горячий чай, шепот сдержанных разговоров. Не дай бог нас здесь застукают!

Я в теплой тельняшке, полон юмора, цинизма, анекдотов, приколов, шутовства.

В полчетвертого ночи мы с Аленой поссорились, и она ушла в свой номер. А ведь так романтичны были наши поцелуи! Так желанна ее невинная грудь!

Пора спать. Полненькая Оксана, которая, по сведениям моей глубоко законспирированной агентуры, была ко мне неравнодушна, потеснилась, приглашая меня разделить с ней ложе. Я согласился, без всякой задней мысли – только сон, и прыгнул к ней под одеяло.

Вот так всегда! Любишь одну, а спать приходится с другой! Что за невезуха?!

Оксанины груди, мягкие, водянистые, аморфные, черные крашеные волосы с кисловатым привкусом щекочут лицо, жирная горячая попа без трусиков прижимается к моему паху. Куда делись ее трусики, они только что были на ней?!

Я не откликаюсь. Как-то совсем не возбуждает. Даже наоборот. Я думаю об Алене…

Игорь – единственный из всех, кто не нашел себе на эту ночь достойного пристанища. Девочки заботливо постелили ему на полу, посередине номера, и он, вполне удовлетворенный, быстро заснул.

Маркиз и Сергей приглашены своими дамами в другую комнату.

На соседней кровати Максим ласково что-то шепчет своей подружке, потом возня, легкое девичье недовольство и далее долгое ритмичное попискивание пружин кровати и сдавленные охи. Под эти скрипы я медленно засыпаю, и Оксане ничего не остается, как последовать моему примеру…

– Уйди от меня, ты спал с ней! – ударила меня по щеке Алена утром в столовой, и по ее чудесному личику побежали сладкие слезки.

– Между нами ничего не было! Клянусь! – с яростной прямотой отвечал я, готовый тотчас и сам расплакаться, и рухнул перед ней на колени.

Отдыхающие удивленно на нас уставились.

– Честно? – всхлипнула она.

– Да что б я в ад провалился!..

Это был военный совет в Филях. Двадцать пять парней из Москвы и подмосковных городов по моему предложению собрались в просторной комнате Маркиза. Кто на стульях и кроватях, кто на полу, кто залез на шкаф. Оксана и Алена разносили желающим чай. В коридоре на шухере поставили Игоря.

Чтобы унять гвалт, Маркиз настойчиво постучал чайной ложкой по графину.

– Слово имеет Саша из Москвы! Товарищи, пожалуйста, тишину!

Я встал, прочистил горло. У меня в животе только что нарисовалось полбутылки яблочной бурды, и я был полон решимости осуществить свой план, который родился в моей голове.

– Ребята! Сколько, бля, мы можем терпеть произвол этих деревенских урок?! – вдохновенно начал я. – Или мы хотим дождаться, пока нас всех перебьют?! – Одобрительный рокот. – Выход один: мы должны объединиться, и тогда Кальмар и его прихвостни не смогут с нами ничего сделать! – Бурное ликование. – Вместе мы сила! Один за всех и все за одного!

Дикий гвалт заглушил мои слова.

– Мы дадим им просраться! Мы им за все отомстим! Мы должны первые на них напасть! – предложил Максим, когда ребята поутихли.

– Правильно! Здорово! – раздались возгласы.

– Нет! – поднял я руку, останавливая всеобщий гвалт. – Первые мы нападать не будем. Мы будем только защищаться. И никаких провокаций! Просто они должны знать, бля, что мы все заодно, и тогда они будут нас бояться. Ну а если на кого-нибудь из нас нападут, мы, твою мать, вместе дадим отпор. И этого зэка Кальмара в бараний рог согнем!

– Заметано! – поддержало собрание.

Последующие два часа вырабатывался подробный план военных действий, а также прошли выборы предводителя, которому все участники тайной сходки должны были беспрекословно подчиняться. Им стал я…

Невероятно, видимо, среди нас был стукач, но уже вечером к двери моего корпуса явился сам Кальмар в сопровождении двух шестерок. Он вызвал меня на улицу.

Мы познакомились, подав друг другу руки, он стрельнул сигарету и спокойно присел на спинку заснеженной скамейки. Вблизи он был еще страшнее – настоящий костолом и убийца в свободном драповом пальто.

– Что вы там задумали? – угрюмо процедил он сквозь зубы.

Я понял, что он все знает и что юлить бессмысленно.

– Мы задумали дать вам отпор.

– А что мы вам плохого сделали?

Я смело усмехнулся:

– А что, разве ничего не произошло за последние дни?

Мы еще коротко поговорили.

Вскоре Кальмар докурил сигарету и швырнул окурок в приоткрытое окно одного из номеров на первом этаже. Через секунду оттуда высунулся разъяренный мужик, но, увидев, с кем имеет дело, переменился в лице и спрятался за шторой.

– Ну смотри, братишка! – Кальмар поднялся со скамейки. – Тебе за все отвечать!

И двинулся прочь.

– Ты, бля, на перо уже точно попал! – сказал один из провожатых Кальмара и показал мне нож.

Кальмар цыкнул, тот нехотя убрал свою выкидушку и поспешил следом за вожаком.

На следующий день на дискотеке все ребята из отдыхающих держались довольно плотно и чуть что показывали деревенским зубы. Вскоре произошла драка – побили пяток деревенских и выкинули их на улицу. Участвовал и я. Мне очень пригодились мои знания боевых искусств, особенно тренировки в боксерском зале ЦСКА, который я некоторое время посещал. Как ни махали деревенские кулаками, они то месили воздух, то попадали мне в руки и плечи.

Утром они поймали двух наших у столовой. Однако схема самообороны была организована превосходным образом. Через пять минут к административному корпусу прибежало не меньше пятнадцати человек. Попавших в плен выручили, а деревенских опять сильно избили.

В «Солнечном» наступило блаженное затишье. Парни в телогрейках больше не показывались в пределах дома отдыха. Со мной стал здороваться местный милиционер, который благодаря нашим смелым действиям смог немного перевести дух.

Мы развлекались, пили вино, лазали по веревкам из простыней на второй этаж в комнаты девчонок. Я все время придумывал разные шутки и розыгрыши. Однажды мы положили Маркиза на кровать, ловко прикрепили к его горлу нож, который якобы вошел в тело наполовину, поскольку мы сломали часть лезвия, нарисовали губной помадой кровь, и Игорь побежал за девчонками.

– Сашок по пьянке Маркиза зарезал! – сообщил он им.

Сначала девушки не поверили, но потом все же решили сходить посмотреть. И каков же был их ужас, когда все оказалось правдой. Маркиз лежал с ножом в горле, а я, взлохмаченный, в свитере наизнанку, сидел за столом, уставленным пустыми бутылками, с безумным лицом, схватившись за голову, как бы в прострации повторял: «Что я наделал! Что я наделал!» Девушки оцепенели от страха, а потом опомнились и с визгом выбежали вон. Через некоторое время они вернулись.

– Что вы будете делать? – спросили они. – Саше надо бежать!

Тут в комнату ворвались администраторша дома отдыха и вахтерша корпуса. Их, видимо, привлек шум и визг, который раздавался из нашего номера.

– Что у вас тут происходит?! – выпучила глаза администраторша. – Он чего? Что с ним? Что вы натворили?

Тут убитый открыл глаза и приподнялся с глупой виноватой улыбкой. Моя любовь Алена при этом упала в обморок. Ее успел подхватить на руки Максим, а я из обезумевшего убийцы превратился в прежнего веселого отдыхающего.

– Мы просто шутили! – сказал я. – Шутка, кергуду!

– Я вас выселяю, молодой человек! – обозленно сказала администраторша. – Вы столько здесь натворили, что я прямо диву даюсь!..

Через час я был в кабинете директора дома отдыха. Может быть, я и свалил бы прочь, но я не мог бросить ребят на произвол судьбы. Я дал им надежду, я вдохновил их, и теперь, когда победа была почти одержана, я никак не мог оставить свою армию! Я еще не знал, что буду говорить, но во мне жила твердая уверенность, что ИМ не удастся выставить меня из «Солнечного».

– Мы вас досрочно выселяем, и на этом разговор закончен! – безапелляционно сообщил директор – самый обычный, ничем не примечательный дядька, крайне недовольный тем, что я не удовлетворился распоряжением администраторши, а приперся к нему в кабинет.

– Мой папа – крупная милицейская шишка в Москве! – сообщил я. – Он… (я с ходу выдумывал) он полковник уголовного розыска с Петровки, тридцать восемь.

В те дни как раз вышел фильма «Петровка, 38», его посмотрела вся страна и наверняка видел и этот прохиндей.

– Ну и что? – спросил он почти добрым голосом.

– Что? – Я удивленно поднял брови. – Я приеду домой и расскажу, что у вас здесь творится. Я попрошу, чтобы сюда прислали компетентную проверку…

Я заметил, как он сник, заметил мелькнувший подобострастный взгляд и смело пошел в атаку. Я говорил и говорил, припомнив ему все плохое, что подметил в «Солнечном», особенно нападения на людей.

– Может быть, вы с НИМИ заодно? – закончил я свой гневный обвинительный монолог.

– С кем с НИМИ? Ни с кем я не заодно! – Директор был полностью деморализован – поверил в мою сказку, дурачок! – Пойми… поймите, молодой человек, тут очень много специфических проблем. Я целый день кручусь, как белка в колесе! На этих деревенских и на этого уголовника Кальмара я уже тысячу раз жаловался в Подольск…

В общем, мы с ним договорились: он не трогает меня и я делаю все, что хочу, а я за это не закладываю его своему мифическому отцу.