Электронная библиотека » Дмитрий Вересов » » онлайн чтение - страница 53


  • Текст добавлен: 17 декабря 2013, 18:16


Автор книги: Дмитрий Вересов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 53 (всего у книги 61 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Вадим припоминал кое-какие смешные истории с дочерью, Наташа внимательно слушала и смеялась. Совсем как тогда, когда они были вместе. Вадим замолчал ненадолго, но потом стряхнул наваждение.

Вспоминал первые визиты к врачу, когда Верочка начала кое-что соображать. Сложнее всего было заставить ее пойти к хирургу, потому что дочка была совершенно убеждена: хирург делает операции, хирург режет людей. Откуда она это узнала, Вадим не мог понять – возможно, он и сам что-то такое рассказал в свое время, не подозревая, что потом придется унимать в клинике плачущую дочь на глазах у сочувствующих родителей.

Хирург стоил ему плюшевой панды. Верочка никогда не шантажировала отца, но сейчас договориться с ней было просто невозможно. А вот к зубному она пошла совершенно спокойно. Правда, потом сообщила, что никогда больше не будет лечить зубы – пусть они лучше повыпадают все.

Наташа смеялась.

– Своим будешь звонить? – спросил он потом.

– Я письмо написала! – сказала Наташа. – Матери. А встречаться – нет, не буду… Ты ведь отца хорошо помнишь. Я, может быть, сделала много ошибок, Вадим, но я за них сама плачу.

Вадим кивнул. Не знал, что на это ответить. О своей работе особенно не распространялся – не потому, что боялся, что Наташа Забуга немедленно перешлет всю полученную информацию в английскую разведку. Просто был уверен: ей это неинтересно.

Вообще личной жизни в разговоре не касались, следуя молчаливому соглашению. Речь шла в основном о старых знакомых или о вещах, к которым они не имели прямого отношения. О лондонской погоде и о том, насколько представления россиян, никогда не бывавших на берегах туманного Альбиона, соответствуют действительности. Опять смеялись, но Вадим хорошо чувствовал пропасть, разделившую их навсегда. И дело было не в Англии и времени, проведенном вдали друг от друга. Они с самого начала были слишком разными, они не могли бы быть всегда вместе. Рано или поздно, это случилось бы в любом случае – если не Курбатов, то кто-нибудь другой отобрал бы ее у него. Странно, но именно теперь он понял это окончательно. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

И все планы Гертруды Яковлевны насчет воссоединения семьи были так же наивны и беспочвенны, как надежды ненавидимых ею коммунистов на построение светлого будущего в отдельно взятой стране.

Наташа, конечно, остановилась в гостинице, и, какие бы ужасные глаза ни делала Гертруда Яковлевна, Вадим не собирался убеждать бывшую жену остаться у них в квартире. Ни к чему это было… Он боялся, что Наташа заметит эти ее подмигивания. Вот будет стыдно! Она решит, что у них тут какой-то заговор.

Проводил Наташу до вызванного по телефону такси. На прощание помахал рукой. И все. До завтра.

Губы вспоминал этой ночью… Ее губы.

В дорогу Верочку собирали вместе. Дочка спрашивала насчет школы. Видела, что взрослые не знают, что ей ответить, и надулась. Пришлось спешно успокаивать. Наташа не стала забрасывать дочку грудой подарков – предстоял перелет, и нетрудно догадаться, что оставить новые игрушки здесь будет для нее нешуточным испытанием, а везти их с собой – нелепо, но кое-что они все-таки купили. Огромную белую плюшевую крысу в костюмчике, которую Верочка, как оказалось, давно присмотрела в «Детском мире», но стеснялась просить у отца, зная, что никаких праздников в ближайшее время не предвидится.

– Почему крыса? – Вадим как всегда серьезно рассматривал новую игрушку. – Впрочем, мордочка дружелюбная!

Верочка переживала из-за того, что не сможет показать крысу всем своим соседкам-подружкам, Наташа успокоила ее, сказав, что они смогут послать им фотографию с крысой из Германии. Иволгин потом вспоминал этот серьезный разговор и думал о том, что Наташа умеет быть ласковой с теми, кого любит. Умеет.

И еще думал, что должен был спросить ее о чем-то важном, но забыл. Что же он хотел спросить?

Потом понял, что забыл спросить – счастлива ли она?

Отбытие Наташи Забуги обратно за рубеж повергло Гертруду Яковлевну в уныние.

– Если ты так к ней относишься, то зачем принял ее помощь? – спросила она.

– Ниже пояса, – сказал Вадим.

– Что? – Гертруда Яковлевна напряглась.

– Удар ниже пояса! – пояснил Иволгин.

– Оставь эту боксерскую терминологию… – Она сбилась с мысли, как бывало всегда, когда Вадиму случалось в разговоре вставить иносказание. – Почему ты ничего не сделал?! Разве можно быть таким…


В день операции Вадим не находил себе места. Взял отпуск за свой счет – в «Ленинце», учитывая обстоятельства, отказать не могли. Только сам он уже сомневался – стоило ли брать этот отпуск? От ожидания ведь с ума можно сойти. Жалко, не было прямой телефонной линии с Германией. Никогда до сих пор Вадим не мог себе представить, что будет так жалеть о том, что стал невыездным. Но сейчас он проклинал «Ленинец» вместе со всем военно-промышленным комплексом и его секретностью. К черту все! И подвалы тоже. Он должен быть там, в Германии. Наташа предлагала оплатить его поездку туда, чтобы он находился с дочерью, но он вынужден был отказаться. Успокаивал себя только тем, что, даже если бы и мог выехать, все равно – на сбор всех необходимых документов ушла бы уйма времени.

Он опять обложился книгами по медицине, какие сумел достать. Даже к сестрице сбегал за литературой. Зря. Во-первых, пришлось, как обычно, наслушаться глупостей – став счастливой матерью, Ленка, казалось, значительно поглупела, словно все серое вещество по наследству перешло от нее к ребенку, а ей самой ничегошеньки не осталось. Он позаимствовал из ее библиотеки нужные тома, пожурил привычно за набор легкомысленной литературы, всяких там Чейзов и Фантомасов. Ленка обиженно засопела и назвала его снобом.

А во-вторых, книги только усугубили его тревогу. Продравшись через лес специальных терминов (гемодинамика, легочная гипертензия, артериальная гипоксемия…), Вадим прочитал, что хирургическое вмешательство не всегда бывает эффективным… К счастью, дальше шло пояснение, что это касается особенно запущенных случаев. И все равно, оставалось беспокойство. Значит, операция – еще не все! Сколько же пройдет времени, прежде чем станет ясно окончательно, что угроза миновала?

Надо молиться, нужно сжать кулаки и верить в лучшее. Вадим наглотался седуксена, чувствуя, что иначе просто сойдет с ума. Это помогло, он прикорнул на диване. В мыслях был полный разброд. К беспокойству из-за дочери примешались проклятые подвалы; казалось теперь, что они как-то связаны – Верочка и подвалы. А как – не понять! «Может быть, Козин знает», – подумал он сонно. И почувствовал сквозь тяжелую дрему, как Гертруда Яковлевна укрывает его пледом.

– Наташа, – пробормотал он.

Он спал и не видел, как на лице матери появилась довольная улыбка.


Наташа позвонила сразу после операции.

Сказала, что все хорошо. Вера еще не проснулась. Вадим радовался ровно одну минуту. Потом он снова начал волноваться – когда она проснется?! А вдруг что-нибудь не так! Боялся сглазить. Отходить от наркоза Верочка будет долго. Вадим знал это, но все равно просидел на кухне, не смыкая глаз, пока за окнами не забрезжило утро. Сколько там времени в Германии, интересно?

В пепельнице росла груда окурков. Отец присоединился к нему после полуночи, пришел в пижаме и сел рядом на диванчике. Так и сидели. Курили. Гертруда Яковлевна не осмелилась возражать. Напомнила мужчинам, что утро вечера мудренее и ушла спать.

– Железная леди! – подмигнул отец Вадиму.

Тот улыбнулся. Сидели и курили. Ждали.

Вадим хорошо представлял себе Верочкино пробуждение. Вот она открывает глаза. Рядом ее мама. И крыса в костюмчике. С удивлением отметил про себя, что никакой ревности к Наташе не испытывает. Главное, что дочка – их дочка будет снова здорова. А все остальное – неважно.

Поздно вечером позвонил Костя Сагиров. Вадим понял: что-то произошло. Что-то очень плохое. Костя долго вздыхал, манера Сагирова подготавливать таким образом к неприятным сообщениям всегда раздражала Домового. Кроме того, он понял уже по первым словам, что Костя мертвецки пьян. Вусмерть, как тот сам любил выражаться.

– Да что же там случилось?! – не выдержал Домовой. – Что ты вздыхаешь, скажи по-человечески!

Сагиров еще раз вздохнул и сказал, что Сереги Красина больше нет в живых. Вадим замолчал, пытаясь переварить новость.

– Как это произошло?! – спросил он, наконец.

– Застрелили на стрелке! – ответил Сагиров.

– На стрелке Васильевского?

– Нет, – сказал Костя.

«Стрелка», как узнал неподкованный Вадим, означала встречу серьезных людей. Настолько серьезных, что свои серьезные дела они решали с помощью оружия. Красин, как оказалось, давно уже из вышибал переквалифицировался в телохранители. Шеф Красина был крутой. Ему, кстати, на этой самой стрелке здорово повезло. А вот Сереге – нет. Серега умер, не приходя в сознание, в больнице. Пуля попала в сердце… В сердце. Было что-то жуткое в этом совпадении, хотя Сагиров не обратил на него совершенно никакого внимания. А вот Вадиму показалось почему-то, что Красин таким образом заплатил за исцеление его дочери. «Нет, это бред какой-то, – сказал он себе. – Что за нелепый мистицизм…» А Сагиров продолжал что-то бормотать про Кису, бедную Кису, которой он вынужден был сообщить все сам, потому что ее не было в городе, она куда-то ездила по делам. И как Киса плакала… Похоже, что и Сагиров сам плачет. Вадим сжал зубы. Что же это такое творится? Пытался вспомнить, когда последний раз видел Серегу Красина. Тот был всегда полон жизни и словно посмеивался над самим собой. А теперь его больше нет. Не верилось… Позвонить надо кому-нибудь! А кому?! Все и так уже в курсе. Это он узнает обо всем последним. Помолчал, потом попросил передать соболезнования Кисе.

– Хорошо, но лучше сам ей все скажешь!

Да, верно, подумал Домовой. Должны же быть поминки. Нужно пойти. Бедная, бедная Киса.


Поминки по Красину были нешумными. Иволгин пришел попозже и решил, что не задержится надолго, посидит, выпьет и пойдет. Тем более что люди, вероятно, все будут незнакомые. Но остался до конца вечера. Контингент, вопреки ожиданиям, был свой, за исключением двух неизвестных ему субъектов, которые побыли немного – выпили за упокой души и удалились. Как пояснила Киса, это были коллеги Красина.

– Интересно, что они делали, когда Серегу убили? – спросил Сагиров у Вадима. – Друг за другом прятались?

Иволгин помотал головой – произошедшее в голове не укладывалось. Больше о гибели Сереги ничего не говорили. Нечего было говорить. Вспоминали хорошее.

Киса выглядела измученной, улыбалась устало, говорила мало. На стене в гостиной висела фотография Сереги в траурной рамке – он улыбался и обнимал Кису. У него было лицо человека, уверенного в своем будущем.

Вадим старался не смотреть на эту фотографию, чувствуя неловкость от того, что в последнее время совсем не встречался со старыми друзьями. И дело было не только в дочери и ее болезни – контакты нарушились еще раньше. Показалось ему тогда, что они становятся чужими. Слишком разная у них жизнь… Сагиров, одержимый своим боксом, Красин в коже и золоте… Напрасно, напрасно он так думал, каялся перед собой Вадим. А теперь вот Красина больше нет, и никогда они не поговорят по душам, как когда-то.

А Киса в черном платье выглядела привлекательно… «Что с тобой, старик? – спросил он сам себя. – Никак влюбился? Нет, нет, нет! Просто траур, как кто-то подметил уже давно, весьма эротично смотрится. Стыдно должно быть!..» Отчего-то стыдно не было. И жалко было красивую Кису, она казалась совершенно растерянной. И жалко было до слез Серегу Красина. Домовой действительно прослезился, когда налили по третьей.

– Ты, старик, закусывай! – позаботился Сагиров, подвигая ему салат. – Иначе мне тебя на закорках придется тащить!

– Оставь! – сказала Киса. – Можете заночевать, если хотите!

Домовой помотал головой.

Были какие-то салаты, конечно, оливье непременный, и эта чертова кутья, которой он съел совсем немного.

– Вы знаете, что кутью в древности подавали и на свадьбах? – спросил Костя. – Это ритуальное блюдо.

Разговор не очень клеился, все были подавлены. Немного погодя, когда было все сказано и много выпито, беседа потекла оживленнее. Вспоминали кое-какие забавные случаи… И опять спрашивали у Вадима, что он делает в своем «Ленинце», с его-то золотой головой и столь же золотыми руками! Домовой разводил своими золотыми руками, качал золотой головой. Мол, сам не понимаю.

– У человека дело! – сердито сказала Киса. – Дело всей его жизни! Вот у тебя, Костя, какое дело?!

– Наше дело правое… – неумело пошутил Сагиров. – А остальное, Кис, не так уж и важно.

Кису обнимали на прощание. Костя тоже заплакал. А Домовой запутался в рукавах собственного пальто. Понял, что выпил лишнего. Костя вызвался его проводить. Потому как времена нынче смутные, а безопасность Родины на таких вот Домовых и держится. Примерно так и выразился.

Киса поблагодарила их за то, что пришли.

В ее глазах была усталость. И Вадим почему-то почувствовал себя усталым и старым. Словно она поделилась с ним своей болью.

– Разве я мог не прийти… – Домовой совсем смутился.

Он еще не раз в последующие дни вспоминал Кису. Бедную Кису, растерянную, потерянную. Хотелось позвонить. Теперь, когда его собственная проблема была решена, Вадим почувствовал в себе новые силы. Марков из Германии сообщал самые утешительные новости. Обещал вернуть дочь в целости и сохранности, как только пройдут условленные полгода. А Домовому эти полгода уже начинали казаться вечностью. Впрочем, жалеть было не о чем – за это время Верочка должна была реабилитироваться после операции. Наташа собиралась отвезти ее затем в Испанию, куда планировал перебазироваться и Кирилл Марков.

Да, Вадим снова обрел уверенность, но отчего-то не решался набрать Кисин номер. Во-первых, не хотел докучать ей сейчас. Ей, должно быть, не до него. А во-вторых – испугался. «А почему испугался?» – спрашивал он отражение в зеркале. И нервно водил по щекам новенькой электробритвой, подарком, кстати, Наташиным.

«Да-с, у Наташи есть возможность делать подарки даже бывшему нелюбимому мужу, а у тебя какие возможности?! Будем смотреть правде в глаза, товарищ Иволгин! А правда такова: ты человек с ребенком и множеством разных пунктиков! Что ты можешь предложить женщине?»

Но судьба, наперекор его страхам, снова свела их, и очень скоро. Встретиться с Кисой было необходимо. Вместе с Сагировым решили сопровождать ее на девятый день на кладбище – не хотели отпускать одну. Однако, как назло, Сагиров подхватил воспаление легких. На кладбище ему делать было нечего в таком состоянии. Костя хрипел в трубку, просил его извинить. Впрочем, совесть его была чиста – благодаря стараниям Сагирова, все было сделано в срок – бригадир участка оказался старым знакомым Кости, сменившим боксерские перчатки на заступ и лопату. Ехали вдвоем, Вадим и Киса. Она выглядела гораздо лучше, чем на поминках.

– Я вообще-то уходить от него думала! – сказала Киса уже на могиле. Вадим положил цветы. Скромная такая могилка. На самом краю кладбища.

– У него последнее время все хорошо было… – объяснила она, хотя Домовой не спрашивал ни о чем. – Раньше мне казалось, это будет предательством – нужно было его поддерживать. А мне давно все надоело – думать, вернется он живым или нет. Если задерживался, начинала названивать, он сердился. Я истеричка, наверное, а может, просто чувствовала, что однажды все так и случится… Но, знаешь, так привыкла к своим страхам, что, когда все случилось на самом деле – ничегошеньки не почувствовала!

Вадим обнял ее за плечи. Так они стояли и смотрели на фотографию на памятнике – лицо в выпуклом старомодном овале. Сергей Красин.

– Мы бы все равно не смогли навсегда остаться вместе, – сказала она.

– Почему? – искренне удивился Домовой.

Удивился вдвойне – не так давно он думал точно так же про них с Наташей, но ему всегда казалось, что Киса и Красин друг другу подходят просто идеально.

– Все потому же! – усмехнулась она грустно. – Детей нет и быть не может в принципе. Нет, он говорил, что это все неважно, что можно взять из детского дома, но я-то знала уже, что он хочет своего!

И поникла головой.

Потом пошли обратно. Вид многочисленных крестов и надгробий, теснившихся по сторонам от узкой дороги, действовал на обоих угнетающе. К тому же на обратном пути они решили сократить дорогу и попали на детский участок. Фотографии на могилах здесь были иногда странно большими. Словно кричали эти детские лица о преждевременно оборвавшейся жизни. Киса озиралась с мрачным видом.

– Знаешь, когда я умру, – сказала она вдруг, – я хочу, чтобы мой прах развеяли по ветру. Раз, и нету Кисы, только пыль одна! Dust in the wind!

– Это как-то неправильно, – сказал Вадим.

– А что тогда правильно?! – резко спросила она. – Вот это правильно?!

И показала на детские могилы.

Вадим промолчал. Что он мог сказать? Что на все воля Божья? Слабое утешение.

– Прости! – Она схватила его за локоть. – Я так рада, что ты пришел! Только давай уйдем отсюда поскорее, а то у меня в глазах уже темнеет от могил. Я и не думала, что это кладбище такое большое!

И они ускорили шаг.


Прошло три дня, и Киса позвонила сама. Жаловалась на одиночество. После этих похорон она неожиданно оказалась в изоляции. Люди словно избегали ее, вероятно, как и Вадим, думали, что ей следует побыть одной, что она устала от соболезнований… А ей нужно было совсем другое. Так тоскливо в одиночестве, что хотелось на стенку лезть. Иволгин представил, как она сидит в своей пустой квартире, смотрит на Сережину фотографию и, может быть – плачет.

– Я к тебе приеду, – сказал он. – Прямо сейчас. Только соберусь.

Он посмотрел на часы. Был вечер пятницы, он свободен. Если не он, то кто?! Если не сейчас, то когда?

За спиной немым призраком встала мать, глаза Гертруды Яковлевны были печальны. Она поняла, что сын отправляется на свидание, и дело не в том, что он надел лучшее из имевшегося в его гардеробе, – почти все, кстати, было куплено под ее нажимом к приезду Наташи.

– Ну что такое, мама? – Вадим поймал ее взгляд в зеркале и обернулся. – Что-нибудь случилось?

– Могу я хотя бы узнать, кто она такая?!

– Очень хорошая девушка! – сказал Вадим спокойно.

В конце концов, она не сможет ему помешать. Он это знал. И она это знала тоже. Поэтому стояла, смотрела на него, держа руки перед собой, и словно собиралась молиться.

– Мама! – Вадим подошел и чмокнул ее в щеку.

– Я ничего не понимаю! – Гертруда Яковлевна не любила «сантиментов» и шуток, когда речь шла о серьезных вещах. – Я думала, ты принципиально не хочешь ни с кем связывать свою жизнь. Это я могла бы понять, хотя и не одобряю! Но если тебе нужна женщина, а тебе она нужна, то почему было не отвоевать Наташу? Ты ведь ее любишь, признайся! Я слишком хорошо тебя знаю…

Она пошла за ним к двери и говорила, говорила, быстро, стараясь, пока возможно, остановить его.

– Нет, не люблю, – сказал Вадим сердито. – И почему ты думаешь, что знаешь лучше меня?!

– Я не сомневалась, что все этим и закончится! – Она не ответила на его вопрос. – Твое затворничество! Так всегда и бывает с теми, кто отказывается от личной жизни. Рано или поздно они бросаются на первого попавшегося человека…

– Давай будем считать, что я этого не слышал! – сказал Вадим.

Он внезапно понял, что все, что может ему сказать сейчас мать, не имеет ни малейшего значения.

– Киса не первый попавшийся человек, – добавил он все же. – Я давно ее знаю.

– Киса! – фыркнула мать. – Почему же тогда я ее не знаю?!

«Потому что, мама, ты вообще очень мало знаешь о моей жизни, и это совершенно нормально», – мог бы сказать Иволгин, но не сказал. Он решил подождать, когда мать успокоится. Потом он их непременно познакомит, и она все со временем поймет и смирится. Он очень на это надеялся.

Домовой вышел, вдохнул морозный воздух улицы. Сердце кольнула жалость – он хорошо представлял себе, какой удар нанес матери.

«Первый блин комом!» – сказала она, когда Наташа уехала. Она, очевидно, надеялась, что уж второй-то блин получится таким, каким надо. Наташа обмолвилась о проекте Курбатова, и Гертруда Яковлевна теперь жила в ожидании повторного визита невестки.

Вадим не сомневался, что, даже приведи он в дом королеву красоты с двумя университетскими дипломами, – мама все равно будет недовольна.

Он объяснил ситуацию Кисе, которая поинтересовалась, отчего это он так наморщил лоб, словно решает невесть какую сложную задачу. Вместе посмеялись над честолюбивыми планами Гертруды Яковлевны.

Киса была в какой-то смешной рыжей шубке, которая делала ее похожей на лису. Вадим ей так и сказал:

– Ты теперь не Киса, ты теперь лиса Алиса!

Киса взяла его под руку.

– Пошли, Базилио, найдем какого-нибудь Буратинку, которого можно кинуть на пять золотых…

– Ах, что за слог! – возмутился он. – Неужели ты думаешь, что я, как кавалер, не захватил с собой немного наличности?!

– Лучше просто погуляем, – сказала она. – Я как-то устала от людей.

Киса курила «Винстон», жаловалась на то, что никак не может отвыкнуть от этой марки, пора переходить на что-нибудь более демократичное. Вадим нарочно привел ее в тот самый магазинчик с кальянами и трубками, чтобы купить «Винстон». Кое-что у него было отложено на черный день, а поскольку Верочка была далеко, можно было и на себя потратиться немного.

– Мерси, мерси!

Потом все-таки зашли в блинную. Киса, несмотря на приличные красинские доходы, сохранила неприхотливый вкус, и, глядя на нее сейчас, Вадим вспоминал давние деньки, когда они вот так же с Марковым, Сагировым и Красиным забегали в какое-нибудь кафе, и Марков, который сорил своими нетрудовыми, как он сам выражался, дискотечными доходами, угощал всех.

А сейчас было приятно просто сидеть рядом и смотреть на нее – Вадим удивлялся, что раньше не замечал, насколько Киса красива. Почему не замечал?! Потому что любил Наташу. Только немного грустно от того, что за ними стоит тень погибшего Красина.

И еще Маркова, который когда-то давным-давно делал Кисе предложение. А еще был Акентьев – знатный диджей, о судьбе которого Киса не имела теперь никакого представления.

– Знаешь, это он помог мне с работой! – сказал Вадим. – Альбинка хлопотала.

– Ты доволен?

Он кивнул. Насчет подвалов распространяться не стал. Это была его личная тайна.

– Расскажи что-нибудь… – попросил он.

– О Красине?

– Если хочешь.

– Знаешь, не о чем особенно рассказывать… Любила, только мы с ним мало говорили.

– И что будешь делать?

– Еще не решила… Я же, в сущности, никто, Вадим. Домохозяйка. Кое-какие средства (она поставила ударение в конце) есть, а дальше буду подыскивать себе работу по плечу.

У Кисы оставались деньги, накопленные за время совместной жизни с Красиным. Кроме того, у нее была старая Серегина машина и мотоцикл.

– Стоит в спальне, в смазке, и упакован! – сказала она и пояснила: – С этой инфляцией лучше вкладывать деньги в вещи, вот мы и купили мотоцикл – на черный день!

– Но почему в спальне?! – смеялся Домовой. – У Сереги же вроде гараж был?

– Был. Только гараж могут взломать. У его соседей взломали. Вот он и решил подстраховаться, чтобы все яйца в одну корзинку не класть. Хотел переставить в прихожую, начал шкафы сдвигать, да не успел…

Домовой покачал головой.

– Я тебя прокачу! – сказала она. – На мотоцикле. Я его хорошо умею водить!

– Киса… – Вадим замялся, не хотелось отказываться: совместная поездка с Кисой – то, что нужно, но он с предубеждением домоседа относился к мотоциклам.

В голове мгновенно промелькнула страшная картинка – они вместе с Кисой в каком-нибудь кювете – сцена из программы «600 секунд». Должно быть, все было написано на его лице, потому что Киса рассмеялась.

– Не волнуйся, не останется твоя дочка сиротой – я буду тихо. Тебе понравится.

И он согласился, взяв с нее слово не превышать скорости – какая там самая медленная из возможных?

– Не испортим товарный вид?

– Я уже нашла покупателя – один Серегин кореш, на поминках договорились, еще до того, как ты пришел. Видишь, какая я нехорошая! – сказала она, печально улыбнувшись. – Он не будет против, если мы разок прокатимся, нормальный мужик.

– Ты хорошая, – сказал он серьезно.

Возвращался домой с легким сердцем. Напрашиваться в гости к Кисе было еще преждевременно. Вадим был старомоден в таких вопросах. Боже мой, а ведь еще сорок дней не закончились. К черту, не думать!

Тем не менее задумался. И думал, наверное, не меньше пяти минут, остановившись возле винного магазина, так что, в конце концов, один из представителей пролетариата, разжалованного новой властью из гегемонов и заливавшего горе привычным способом, обратился со стандартным вопросом:

– Будете? – Он кивнул на магазин.

Все, в конце концов, может быть. И этот неплохо одетый гражданин не откажется раздавить на двоих маленькую – третьего, видимо, в эту погоду было не сыскать.

– Простите? – не понял Иволгин – голова у него была занята другим.

Пролетарий вздохнул разочарованно, махнул рукой и отошел, оставив Иволгина наедине с его мыслями. Тот двинулся через улицу и едва не угодил под несущийся на полной скорости большой черный джип. Машины эти еще не стали обыкновенным делом, и один их вид внушал трепет обывателям, ассоциируясь с бритоголовыми бандитами с автоматами наперевес. Вадим в число этих паникеров не входил, но подумал, что нужно сосредоточиться, иначе он, и правда, попадет под машину, а это сейчас особенно некстати.

Это, впрочем, всегда некстати, хотя Домовой хорошо помнил, что однажды таким образом встретился с Альбиной Вихоревой.

Машина притормозила у него за спиной, и водитель засигналил, привлекая внимание. Иволгин обернулся, за рулем сидела эффектная брюнетка. И показала эта брюнетка ему фирменный заграничный жест, выставив в окно кулак с вытянутым вверх средним пальцем.

Вадим усмехнулся и проводил ее добродушным взглядом. Он побрел дальше, по тротуару. Спустя еще минуту рядом остановилась длинная черная машина.

– Господин Иволгин?

А вот это было уже странно – Вадим не мог припомнить человека, который дружелюбно улыбался ему в окно.

– Вадим Иволгин?

– Да… – ответил он нерешительно, словно сомневаясь в том, что действительно является Вадимом Иволгиным.

– Как я рад, что вас встретил! – Мужчина, проворно выбравшийся из машины, говорил с акцентом.

Домовой ничего не понимал, а тот уже тряс ему руку. Пожатие было крепким.

– Я здесь по делам, задержался ненадолго, позволили обстоятельства. Моя фамилия Эймс! Кирилл мне многое рассказывал о вас. Кирилл Марков.

Теперь кое-что становилось понятным. Домовой закивал.

– Вы позволите, я вас немного провожу…

Машина тронулась с места, не дожидаясь господина Эймса. Вероятно, водитель заранее получил четкие инструкции.

Вадим подумал, что Эймс может сообщить какие-нибудь новости о Верочке.

– О, с ней полный порядок. Очаровательная малышка – просто прелесть. Такое счастье, что все закончилось благополучно. Европейская медицина движется, как это у вас говорят – семимильными шагами! И это большое благо, что вы смогли воспользоваться ее услугами… Сами не планируете переехать?

Вадим вздохнул, он уже устал от объяснений, но элементарная вежливость требовала ответить.

– Кому я там нужен? Да и не выпустят меня, я ведь работаю на оборонном предприятии. Кстати, еще пару лет назад наш разговор мог бы обернуться неприятными последствиями. Я и сейчас не уверен, что за нами нет слежки!

– Поверьте мне, нет! – сказал англичанин, и было видно, что он это знает наверняка. – Впрочем, теперь все будет по-другому. Я как профессионал ценю вашу преданность делу и уверен, что очень скоро она будет вознаграждена.

Вадим мягко улыбнулся, однако приятно было слышать это, пусть Эймс и иностранец, который, как убежден был Домовой, ни черта не понимает в его положении. Другие тоже не понимали, однако всегда старались уговорить его бросить «Ленинец».

– Очень скоро! – сказал Эймс. – Такие люди, как вы, – истинное сокровище. Я думаю, если Россия и сможет выбраться из кризиса, то только благодаря таким, как вы…

Домовой подумал – жаль, что этого не слышит его мать. И Сагиров что-то подобное на поминках говорил. Пожалуй, чересчур большая ответственность для сотрудника с четвертой формой допуска.

– Боюсь, вы слишком высокого мнения о моем положении… – сказал он с улыбкой.

– Нет, Кирилл мне объяснил, – возразил Эймс. – Сказано ведь «…и не у разумных богатство и не искусным благорасположение… Но время и случай для всех их!..» – продолжил он, словно обращаясь уже к самому себе.

– «Ибо человек не знает своего времени»? – закончил за него Вадим.

– Да, но иногда другие знают за него! – сказал Эймс. – Например, я могу определенно сказать, что ваше время скоро придет! Непременно придет. Вот, для вас… – Он протянул Маркову небольшой конверт, в котором находились фотографии.

Верочка в парке при больнице. С Наташей, с Кириллом… Лучшего подарка в этот вечер Иволгин не мог получить. Эймс, видя, что Домовой всецело занят рассматриванием снимков, поспешил откланяться. Распрощались душевно. Вероятно, причиной тому было вино, которое они пили с Кисой – по-студенчески, в парке, из горлышка, но Домовой проникся симпатией к этому незнакомому, в общем-то, человеку. Слова его были именно такими, какие употребил бы восторженный иностранец в России, но что-то в облике Эймса не вязалось с пустопорожней болтовней о перестройке и гласности.

Вадим, впрочем, не стал тогда над этим задумываться, а вскоре и вовсе забыл об их разговоре.

* * *

Наташа и раньше частенько думала о том, как ей повезло с друзьями. И сейчас был повод об этом вспомнить. Пока она ездила в Россию за дочерью, Джейн нашла для нее роскошную квартиру недалеко от клиники, избавив от лишних хлопот. Все счета оплачивал Курбатов. Наташа редко просила у него деньги – ей хватало собственных заработков. При всех своих недостатках, Курбатов обладал чувством справедливости и сейчас не спорил. Квартира была роскошной, а значит, вполне соответствовала ее нынешнему статусу. Хозяин-немец перебрался в Америку, как он признавался Джейн, по двум причинам – бизнес и усталость от этого шума и гама с объединением страны.

Кардиологическая клиника находилась на окраине Западного Берлина, в живописном месте, где совсем рядом, в лесу, жили самые настоящие дикие кабаны. Верочка, узнав об этом, всерьез заволновалась – вдруг они придут сюда, в больницу. Пришлось показать ей крепкие ворота, а охранник поклялся, правда, по-немецки, что никаких кабанов не пропустит.

Верочка успокоилась. При больнице был чудесный сад, и, как только девочка смогла совершать прогулки, они с Наташей целыми днями бродили по аллеям. Вера оказалась очень коммуникабельной, успела познакомиться с несколькими пациентами и быстро выучила пару нужных… фраз – Danke schön и Guten Tag.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации