Текст книги "Дом Судьбы"

XXVII

«Как раз наоборот, – думает Нелла. – Половина проблемы в том, что я слишком хорошо помню, каково это – быть восемнадцатилетней. И воспоминания слишком долго были проклятием». Отто ушел, а она стоит в холле рядом с Корнелией – в том платье, которое планировала надеть на свадьбу. Корнелия торопливо затягивает ей лиф и завязки на юбке, и Нелле кажется, что из нее выдавливают воздух. Глубоко в кармане она спрятала золотой домик.

– Ослабь немного, – просит Нелла. – Я должна двигаться быстро.

– Не понимаю, почему вы настаиваете на этом наряде, – ворчит Корнелия.

– Потому что важно произвести впечатление.

– Даже сейчас все еще важно, что подумает ван Лоос?

– Возможно, сейчас это даже важнее.

На самом деле Корнелия права: все это не важно. Но если они намерены спуститься по социальной лестнице, Нелла, по крайней мере, сделает это со вкусом.

– Марин выглядела бы безупречно, – замечает она.

Корнелия что‐то согласно бормочет. Вряд ли это можно отрицать.

– Доешьте, мадам, – приказывает служанка, указывая на тарелку с гренками, стоящую на стульчике в прихожей.

Нелла протягивает руку и отправляет в рот намазанный маслом поджаристый хлеб. Нервы подавляют голод, но ей нужно подкрепиться. Во всем этом есть что‐то омерзительное: одинокий поход в церковь, неподходящая невеста – тетя, явившаяся с пустыми руками и дурными вестями.

– Что вы скажете ему? – спрашивает Корнелия. – Что она заболела? Или передумала?

Хороший вопрос. Какую историю Нелла может состряпать, после того как Корнелия нашла крошечный домик в скомканных простынях? Сказать Якобу, что Тея больна, – значит отсрочить мучительное неизбежное. Сказать, что Тея исчезла, – невыносимо. Это выставит их легкомысленными, а Тею – неуравновешенной. Сказать, что ее похитили, – слишком большой скандал.

– Не знаю, – тихо отвечает Нелла. – Придумаю, когда с ним увижусь.

Корнелия вздыхает:

– Отто надеется в скором времени привлечь к поискам дозорных.

– Как только дозорные начнут искать Тею, Корнелия, – и это при условии, что они примут запрос на поиски, – Якоб ван Лоос и его семья все равно узнают об ее исчезновении. От правды не скроешься. Все будет так же, как когда умер Йохан и все были в курсе дел нашей семьи. Я должна пойти, – твердо говорит Нелла. – Церемония начнется через пятнадцать минут.

Внезапно Корнелия хватает Неллу за руки.

– Они могут наговорить вам всякого.

– Знаю. Я готова.

– Я пойду с вами.

Нелла представляет себе Корнелию со сковородкой у алтаря Старой церкви.

– Нет. Оставайся здесь, на случай, если она вернется.

Женщины смотрят друг на друга, объятые надеждой, что все это шутка. Тея вот-вот вернется и со смехом скажет, что это была ее последняя прогулка в качестве незамужней женщины. Но это кажется таким же невероятным, как если бы Йохан вернулся. Что бы Тея ни задумала, она подошла к делу со всей серьезностью. Побледнев, Корнелия кивает.

– Но спасибо за предложение, – бледно улыбается Нелла, сжимая руку Корнелии. – Как всегда. Спасибо тебе.

– Хорошо, – говорит Корнелия. – Хорошо.

Свободной рукой она смущенно проводит по фартуку, но не выпускает ладонь Неллы.

* * *

Нелла ступает по каменным плитам Старой церкви, и сердце ее глухо колотится. Она не может поверить, что у могилы Марин собралась группа людей, желающих стать свидетелями свадьбы. Здесь Клара Саррагон и ее дочери. Кто их пригласил? Скорее всего, они сами решили прийти сюда, посплетничать и поглазеть. Боже милостивый, теперь им будет на что глазеть. С какой злобой и смехом они станут расхаживать по салонам и игровым комнатам, по чайным приемам в Амстердаме, рассказывая всем, кто согласится слушать, о том, что они видели все собственными глазами. Сбежавшая невеста и разгневанный ван Лоос. От тошноты Нелла едва держится на ногах, но высоко держит голову. А вот и Ребекка Босман, аккуратная, невысокая, скромно одетая, она смотрит в сторону дверей церкви.

По привычке, как Нелла делает всегда, приходя в Старую церковь, она быстро оглядывает обширное помещение, надеясь увидеть непокрытую белокурую голову у колонны, поймать пронзительный взгляд, почувствовать холодок в затылке. Но Нелла чувствует холод только от простора церкви. И пусть в кармане у нее лежит золотой домик, миниатюристки поблизости нет. Может быть, Корнелия права. Может быть, она действительно с Теей.

Взгляд Неллы возвращается к гостям, и она видит среди них Каспара Витсена. Сегодня он решил не причесываться. Наверное, Отто рассказал ему, что Тея выходит замуж. Но с чего Витсен захотел прийти, учитывая, что прежняя работодательница стоит по другую сторону полукруга и пронзает его взглядом, словно кинжалом? Ботаник видит Неллу и улыбается ей, но потом, заметив выражение ее лица и то, что она одна, перестает улыбаться.

Вот пастор Беккер, такой свеженький и молодой. Приходилось ли ему когда‐нибудь иметь дело с такой историей – с пропавшей невестой? Самое время проверить. Нелла приближается. Рядом с пастором стоит жених – проблема Неллы и ее цель. Безупречно одетый, весь в черном, в начищенных бархатных туфлях, с лицом, которое нельзя назвать ни красивым, ни уродливым, в жестко накрахмаленной рубашке и с математической точностью подстриженной бородкой. Богатый и уверенный в себе человек, который поворачивается к ней с самодовольным ожиданием, что церемония пройдет элегантно, как и вся его жизнь. Якоб видит, что она одна, и хмурится. Нелла делает глубокий вдох и направляется к ним.

Якоб привел свою мать. Должно быть, это мадам ван Лоос, у них с сыном одинаковый насмешливый взгляд. Его братьев, похоже, здесь нет, и Нелла испытывает глубокое облегчение. Вряд ли она смогла бы вынести слишком много ван Лоосов в таких обстоятельствах. Мадам ван Лоос тоже одета в глубокий черный цвет, ее лицо обрамляет старомодный, но впечатляющий круглый воротник, создающий впечатление, что ее голова – единственное лакомство на нетронутом блюде. Она поворачивается, чтобы посмотреть, что привлекло внимание ее сына, и, увидев Неллу, склоняет голову набок. Маленькие черные глаза, маленький темный рот, нос, похожий на клювик: она больше похожа на зяблика, чем на ястреба. А вот и миссис Лютгерс, стоящая рядом с хозяином, ближе к Якобу, чем его собственная мать.

К этому моменту все уже заметили Неллу. Все смотрят на нее. Улыбается только пастор. Она понятия не имеет, какие слова слетят с ее губ, когда того потребует момент. Нелла похлопывает себя по карману, ощущая прочность маленького домика через подкладку юбки. Но гости уже понимают: что‐то не так. Кто‐то хмурится, кто‐то едва скрывает гримасу удовлетворения. Глаза Ребекки широко раскрыты, рот слегка приоткрыт, актриса догадывается о том, что сейчас произойдет. Нелла делает глубокий вздох. Она впервые на публике в настолько уязвимом положении.

– Доброе утро, – говорит Нелла, приседая в реверансе.

Пастор Беккер, сжимая в руках свою маленькую Библию, склоняет голову вместо поклона. Якоб отступает назад. Нелла видит, как его взгляд скользит по ее плечу, словно за ним должна появиться Тея, сжимающая в руках идеальный свадебный букет. И чтобы лицо ее сияло румянцем дня больших перемен. Якоб снова смотрит на Неллу, и она заставляет себя выдержать его взгляд. Она молча умоляет его понять. Что ничего уже не будет. Что надо забрать свою мать, свою экономку и уйти домой. Но Якоб упрямо ждет. Он хочет, чтобы Нелла ему все объяснила.

– Как видите, – начинает Нелла, – я пришла одна.

– Невеста задерживается? – спрашивает пастор Беккер, изображая терпимость с аристократической улыбкой, которая ему не к лицу. – Уверен, мы можем подождать еще немного. В таких особых случаях, несомненно, надо сделать скидку на переменчивый характер женского пола.

На вид пастору не больше двадцати трех. Нелла не обращает на него внимания и поворачивается к Якобу, старательно избегая взгляда его матери.

– Сеньор, могу я поговорить с вами наедине?

На миг кажется, что Якоб согласится. Но как только он делает шаг вперед, мать протягивает руку и кладет ему на плечо. Якоб поворачивается к ней. Они безмолвно обмениваются взглядами, и Нелла все понимает. Она бы поступила точно так же. В этом городе чем больше свидетелей, тем лучше. Иначе правда будет искажена. Маленький зяблик хочет заставить Неллу публично объявить причину отсутствия Теи. Пусть не будет сомнений в том, кто кого подвел, на какой стороне контракта играют мошенники и слабаки. Нелла воображает, что сейчас развернется на каблуках и побежит в особняк Якоба, пока там никого нет, и достанет пачку в двадцать тысяч гульденов из его письменного стола.

Девушки Саррагон начинают перешептываться, прикрываясь ладошками, Нелла понимает, что ей придется заговорить.

– Что ж, хорошо, – начинает она, не сводя взгляда с Якоба, но чувствуя, что все сверлят ее глазами; они затаили дыхание в ожидании удара молота. – Тея сбежала.

На несколько секунд воцаряется тишина.

– Она – что? – переспрашивает мадам ван Лоос.

Где‐то позади нее отчетливо раздается смешок Саррагон. Краем глаза Нелла видит, как Ребекка Босман делает шаг вперед, передумывает и снова отступает в толпу.

– Мама, – говорит Якоб с тревогой в голосе.

– Я тебе говорила, – шипит на него мать. – Разве я тебе не говорила?

Якоб подходит ближе к Нелле, понижая голос.

– Что значит – сбежала? Она должна выйти за меня замуж.

Стоя так близко к нему, Нелла чувствует запах яблочной помады, которой он намазал волосы, и странный металлический запах крахмала на воротничке. У него светло-карие глаза цвета сухих листьев, а ресницы – очень короткие. Он смотрит на Неллу не мигая. В горле у нее пересохло, руки дрожат. Она действительно хочет, чтобы сюда пришла Корнелия, держа половник или сковороду. Нелла с удовольствием пустила бы их в ход, чтобы заставить отступить этого мужчину, окруженного удушливым запахом масла для волос. Нелла стискивает кулаки, пытаясь взять себя в руки.

– Свадьба отменяется, – объявляет Нелла.

– Ни в коем случае, – отвечает Якоб. – Вы должны найти ее. Я не потерплю такого унижения.

– Мне жаль, сеньор. Мы ее ищем. И до сих пор не нашли.

– Тогда вы очень беспечны, – говорит он.

Нелла вздергивает подбородок и встречается с Якобом взглядом. Она глубоко вздыхает.

– А может, моя племянница поступила правильно?

Якоб прищуривается и поглаживает бороду.

– Здесь нечем гордиться. Этот поступок изобличает нестабильность, которая, как мне и раньше казалось, течет в крови вашей семьи.

– Прошу прощения?

– Мой сын совершенно прав, – вмешивается мадам ван Лоос. – Она очень упрямая, непослушная и легкомысленная девушка, раз ушла из дома одна. Отвергать такое будущее! Оставить нас здесь стоять…

Нелла смотрит на Якоба в надежде, что он защитит свою невесту. Но его лицо пугающе лишено теплоты.

– Я был дураком, – говорит он.

– Якобус, ты не виноват, – припечатывает его мать.

– Я не прислушался к собственным сомнениям, мадам Брандт. А поводов, Господь свидетель, было предостаточно.

– Если у вас и были сомнения, сеньор ван Лоос, вы решили отбросить их за хорошую цену.

Щеки мужчины вспыхивают.

– А что еще он должен был сделать? – перебивает его мать. – Маленькая темнокожая девчонка? Да, мадам Брандт, он рассказал мне правду. Я вытянула ее из него. У моего сына слишком доброе сердце. Его так легко использовать.

– Если вы хотите поговорить про использование, тогда давайте обсудим сто тысяч гульденов, которые вы потребовали сначала, – парирует Нелла. – Вы без колебаний взяли наши деньги. Взяли наш дом. Это вы использовали Тею. Как будто она была лишь прихотью.

Якоб краснеет еще гуще, но мадам ван Лоос улыбается.

– Мы потому и попросили гарантии, – говорит она. – Из-за подобной крайней… нестабильности. Люди вроде вас очень хитрые.

Нелла чувствует, как земля уходит из-под ног.

– Мы просим вернуть нам деньги.

Наступает тишина.

– По условиям контракта, я оставляю деньги, если свадьба не состоится, – говорит Якоб.

– Это невозможно, – шепчет Нелла.

– Отто Брандт подписал контракт.

У Неллы кружится голова. Отто утаил это от нее.

– Вы должны вернуть хотя бы половину. – Она изо всех сил старается скрыть отчаяние в голосе.

Якоб отводит глаза и нервно поправляет манжеты своего пиджака.

– Мы в церкви. Я не буду обсуждать здесь подобное.

С одной стороны полукруга придвигаются ближе Ребекка и Каспар, а с другой – Клара Саррагон и ее дочери. Нелла чувствует, как в ней нарастает паника. Как же ей не хочется, чтобы все это слышали, это навредит Тее и всем им. Но вот появляется Беккер, со смиренным лицом и оттопыренными ушами, его глаза прикованы к ней. Все они ждут, что Нелла скажет в свою защиту.

Нелла смотрит на них, не в силах выдавить ни слова. Она вспоминает, как Якоб сказал, когда они познакомились на балу: «Вашему супругу не обеспечили справедливого судебного разбирательства». Якоб хотел произвести впечатление, что он единственный из всех знает, что город предал Йохана. И Нелле так хотелось верить, что он понимает их ситуацию – понимает, насколько она уникальна и в то же время сложна. Но теперь она осознает, как у этого молодого дурака захватывало дух от того, что он якобы встал на сторону содомита, от того, как заигрывал с опасностью, планируя жениться на Тее. Где бы сейчас ни была Тея, Нелла безумно рада, что она не стоит здесь, сжимая букет. Она не может поверить, что Тея едва-едва спаслась от этого брака.

– Я отверг всеобщее городское порицание вашего мужа, – говорит Якоб.

– Вы лицемер. Вы всего лишь читали об этом процессе. Вы не сидели на жесткой скамье в зале суда, глядя на его искалеченное тело.

Лицо мужчины омрачается, принимая кислое выражение.

– Я предложил вам безопасность, и я принял оставленные без ответа вопросы о происхождении Теи.

Краем глаза Нелла замечает, что Клара Саррагон подходит все ближе.

– Приняли? – приподнимает бровь Нелла. – Вы проявляли интерес к тому, что, по вашему мнению, выходит за рамки нормы, но на самом деле не хотели с этим мириться. А что касается безопасности: забрать у нас дом вряд ли может считаться заботой о нашей безопасности. Вы трус.

Щеки Якоба снова краснеют.

– У девушки, выросшей без матери, даже если она живет на Херенграхт, почти никаких шансов. Вы должны быть благодарны, что это не обошлось вам еще дороже.

Нелла не может поверить своим ушам. Ей хочется броситься на него. Никогда еще ее так не переполняло желание причинить кому‐то физический вред.

– Вам не стоило связываться с такой девушкой, – говорит Клара Якобу. – Это ее ужасное поведение. Жениться на такой…

Она замолкает.

– На какой такой? – вскипает Нелла.

Вмешивается пастор Беккер:

– Думаю, на этом лучше остановиться. Мы в доме Божьем не ради мелочных ссор и обвинений.

– Это не мелочная ссора, – парирует Нелла.

У пастора Беккера дергается угол рта. Нелла знает, что не нравится ему. Она внесла беспорядок в его двери. Нелла видит, как лучи утреннего солнца играют на могильной плите Марин. Свет падает сквозь желтое стекло на ее надгробие без имени – и сияет, как золото.

– Невеста не придет, – говорит священник. – Свадьба не состоится. Расходитесь по домам. Идите и подумайте о том, сколько времени вы потратили впустую.

Никто не двигается. Никто не хочет уходить первым. Нелла думает о величии Марин. Она покинет это место последней, даже если ей придется простоять здесь еще пять часов.

Клара Саррагон подходит к Якобу и, мягко беря его под локоть, уводит к своим дочерям.

– Идемте, – говорит она. – Прошу и вас, мадам ван Лоос. У вас обоих было тяжелое утро. Мы живем недалеко от вас, на Принсенграхт. Прошу вас зайти к нам ненадолго. У меня новый ботаник, самый лучший в мире. Он приехал из Англии, – добавляет она, бросив взгляд на Каспара. – Вы попробуете мой новый компот из манго и почувствуете себя на небесах.

Пастор Беккер прочищает горло.

– Идемте, мадам Брандт, – бормочет Каспар, пытаясь увести Неллу за локоть. – Позвольте, я отведу вас домой.

– Нет, – говорит Нелла, отталкивая его. – Я вполне способна сама дойти.

– Я знаю, что вы способны. Дело не в этом.

И вот, в конце концов, именно соблазн попробовать тропический десерт изгоняет Якоба ван Лооса из жизни Неллы. Пастор возвращается в кабинет настоятеля за орга́ном, качая головой.

Нелла стоит рядом с Ребеккой и Каспаром и смотрит, как Якоб уходит по каменным плитам, разбогатевший на двадцать тысяч гульденов, сопровождаемый Кларой Саррагон и ее девочками с одной стороны и матерью и миссис Лютгерс с другой. Нелла мысленно заключает сама с собой пари, что через месяц он женится на одной из девушек Саррагон. Она не знает, какой из них по этому поводу сочувствовать.

«Иди со своими девочками Саррагон, – думает она. – Состарься и завидуй вместе с ними. Пусть твой кругозор сузится еще сильнее».

Нелла думает о Тее, которая где‐то там, и ее переполняет острое желание найти ее. Впервые она испытала слабую версию того, что Отто и Тея, должно быть, испытывали бесчисленное количество раз. С какой легкостью люди чувствуют себя вправе оскорбить тебя. Глядя в лицо, без каких‐либо последствий.

Нелла чувствует себя изможденной. Она потратила столько часов, недель и месяцев, планируя этот день. Нелла вспоминает напутствие пастора Беккера: ступайте и поразмыслите о потерянном впустую времени. Она потратила больше всех.

– Мадам Брандт, – внезапно рядом появляется Ребекка. – Мы не встречались раньше.

Нелла поворачивается к актрисе.

– Но я видела ваше выступление. А вы, наверное, теперь узнали обо мне все, что нужно было знать.

– Это очень вряд ли, – улыбается Ребекка. – Но Тея много рассказывала о вас.

– Правда?

– О да.

– Моя племянница всегда была моим злейшим критиком, – вздыхает Нелла. – И, похоже, у нее были на то веские причины. – Она улыбается Ребекке и Каспару: – Я искренне благодарю вас обоих за то, что пришли сегодня, но вам придется извинить меня. Это не ложь, что Тея пропала, и виновата здесь я. Ее отец уведомляет дозорных, я не могу терять ни минуты.

Нелла поворачивается, чтобы уйти, но Ребекка придерживает ее за плечо.

– Подождите, мадам. Я должна вам кое-что показать. – Актриса выглядит такой взволнованной, что у Неллы кровь стынет в жилах. Ребекка бросает взгляд на Каспара. – Это… деликатная тема.

Витсен кланяется:

– Мадам Брандт, с вашего позволения, а по правде сказать, и без него, я присоединюсь к поискам. Тею надо найти.

Нелла испытывает к нему такой прилив благодарности, что на глазах наворачиваются слезы. «Он вечно доводит меня до слез», – думает она, быстро проводя рукой по ресницам.

– Благодарю вас, мистер Витсен. Нужна любая помощь.

– Постарайтесь не волноваться. – Каспар пытается улыбнуться. – Я верю, что Тея хочет, чтобы ее нашли.

– Откуда вы знаете?

– Потому что она вас любит, – отвечает он просто.

Нелла так поражена сказанным, что не может вымолвить ни слова. К тому времени как она приходит в себя, Каспар уже спешит прочь. Женщины смотрят ему вслед.

– Речь пойдет об одном мужчине, – начинает негромко Ребекка.

Желудок Неллы сжимается.

– Мужчине?

Ребекка видит, что она смотрит в сторону, куда убежал Каспар.

– О нет. Не он, – качает она головой и ненадолго замолкает. – Мужчину зовут Вальтер Рибек.

– Продолжайте.

– Он работал в театре. Главный художник по декорациям. – Ребекка переводит дыхание и понижает голос: – Тея была в него влюблена. Она… считала, что они помолвлены.

– Мисс Босман, это…

– Я уверена, они были любовниками.

Нелла смотрит на горькое выражение лица актрисы. Она чувствует, как каменные плиты под ней двигаются, словно вернувшаяся темная вода. Сесть бы, пока не упала.

– Что вы сказали? – шепчет она.

Ребекка морщится. Ей неловко раскрывать секреты подруги, да еще такие секреты. Тея, у которой есть любовник. Тея, которая все это время знала, каково это – любить…

– Не сердитесь, – говорит актриса.

Нелла отступает.

– Она с ним? Она сейчас там?..

Ребекка легко придерживает ее под локоть.

– Подождите, мадам. Не думаю, что она с ним. Но я уверена, что он жестоко ее обидел.

Нелла обводит Старую церковь диким взглядом, в голове у нее что‐то стучит, смысл слов актрисы ускользает от нее.

– Как он ее обидел? – с трудом спрашивает она. – Что он сделал? Вы ошибаетесь, он, должно быть, забрал ее…

– Нет, – куда более уверенно говорит Ребекка, лезет в карман и достает два листка бумаги. – Вальтер был женат.

Нелла смотрит на нее не мигая.

– Вы знали, что он женат? Вы…

– Нет, мадам, я не знала. Он никогда не упоминал об этом. – Ребекка колеблется. – Тея выяснила, что он и его жена шантажировали ее.

Она протягивает бумаги Нелле, которая изо всех сил старается унять дрожь в руках.

– Прочтите, мадам, – мягко говорит актриса. – Тея просила меня их сберечь, но, возможно, она просто не могла больше находиться рядом с ними. А еще есть вероятность, что уже тогда она планировала сбежать и не хотела, чтобы эти записки были уничтожены. Не думаю, что она хотела, чтобы вы их нашли. Но после того, что я увидела сегодня утром, я не могу держать их у себя.

Нелла смотрит на злые слова. Она представляет, как Тея получает эти записки, читает в одиночестве, размышляя о том, как лучше всего исправить свое ужасное положение. Неллу охватывает такая острая печаль, что приходится опереться на Ребекку.

– Как давно это… – она с трудом подбирает нужное слово, не в силах назвать это ухаживаниями или помолвкой, – дело продолжалось?

– Месяцы. С прошлого Рождества. Но шантаж, думаю, был совсем недавно.

Нелла могла бы подползти к могиле Марин и прижаться щекой к светлому камню. И прошептать: «Прости!» Она снова думает о той ночи, когда Тея упала в обморок. Как Тея снова и снова настаивала на том, что все произошедшее было неудачным стечением событий. Но это была лихорадка разбитого сердца, лихорадка агонии. У Неллы сжимается сердце при мысли об этом.

Тея страдала в полном одиночестве, пока Нелла продолжала говорить о деньгах, браке и Якобе. Получается, Тея все сильнее отдалялась от них, все больше боялась и замыкалась в себе, пока однажды не повернулась и не сказала: «Ты можешь устроить брак с Якобом ван Лоосом».

Под давлением шантажа, в поисках безопасности Тея стала невестой Якоба. Денежная защита, ради которой ее собственная семья пожертвовала собой, – за Якоба. Нелла чувствует, что ее сейчас стошнит.

– Тея заплатила этой паре? – спрашивает она хриплым голосом.

– Полагаю, да.

– Из каких денег?

– Она сказала, что продала карту, – вспоминает Ребекка, – принадлежавшую ее матери.

Значит, Тея тоже была на чердаке и откопала свое наследство. Нелла представляет, как Тея достает куклу своей матери из кедровых стружек и впервые видит ее лицо, почти как живое. Взяла ли она миниатюру матери с собой, когда уходила? Как только она расскажет об этом Отто и Корнелии, те еще сильнее уверуют, что здесь не обошлось без миниатюристки.

– Этот мужчина был прав, – говорит Ребекка, указывая вслед Каспару. – Тея вас любит. Думаю, она согласилась на эту свадьбу, веря, что это защитит всю ее семью. Но не смогла пойти до конца и запаниковала. Она ненавидит разочаровывать вас.

– Вы очень хорошо ее знаете, – грустно хмыкает Нелла; она смотрит на записки. – У меня такое чувство, что я совсем ее не знаю.

– Кое-что она мне рассказала, это правда. Но поверьте, мадам Брандт, я чувствую себя виноватой. Мне следовало сделать больше, чтобы отвадить ее от такого мужчины, как Вальтер. Пусть я и не знала, что он был женат, но я сразу поняла, что он за человек, и мне следовало лучше заботиться о подруге.

Нелла трет виски.

– Мисс Босман, я поощряла ее быть ласковой с таким мужчиной, как Якоб ван Лоос. Поэтому на вашем месте я бы не была к себе так строга.

Женщины переглядываются. Ребекка выглядит по-настоящему несчастной. Нелла чувствует их общую вину и скорбь. «Мы с ней ровесницы, – думает Нелла. – Странно, как Ребекка может быть самой близкой подругой Теи».

– А этот человек, Рибек, он еще работает в театре? – спрашивает она.

Ребекка мрачнеет:

– Нет. Я проверила. Он уехал в другой город, забрав семью.

– Но… Тея могла последовать за ним, как вы думаете?

Ребекка хмурится, обдумывая такую возможность.

– Если честно, я так не думаю. Когда мы в последний раз разговаривали, мне показалось, что Тея, пусть она и испытывала к нему сильные чувства, не хочет больше иметь с ним ничего общего.

– Что ж, думаю, это к лучшему, – вздыхает Нелла.

– У вас есть предположения, где она может быть, мадам Брандт?

– Нет, – качает головой Нелла.

– Если я услышу что‐нибудь, то дам вам знать.

– Благодарю вас. Я оставлю у себя эти записки, если вы не против.

– Тея будет на меня сердиться, что я показала их вам.

– Когда я найду ее, а я обязательно это сделаю, мисс Босман, я скажу, что это моя вина. Она поймет.

Нелла комкает ненавистные письма и сует их в карман, молясь, чтобы ее слова оказались не пустыми обещаниями. Что настанет время, когда Тея вернется к ним – сердитая, но готовая простить.

Проводя рукой по крошечному домику, Нелла медлит.

– И еще одно. Тея когда‐нибудь говорила вам, что получала миниатюры? Вот такие.

Нелла достает золотой домик и наблюдает за впечатлением, которое он производит на Ребекку. Актриса выглядит очарованной крошечным совершенством.

– Что это? – шепчет Ребекка.

– Я точно не знаю, – отвечает Нелла. – Тея упоминала что‐нибудь похожее?

– Нет, – уверенно говорит Ребекка. – Я бы запомнила.

Нелла прячет домик обратно в карман.

– Пожалуйста, забудьте о том, что я спрашивала. Все это глупости. Спасибо вам, мисс Босман. За заботу о моей племяннице и за вашу искренность.

Прежде чем актриса успевает ответить, Нелла делает реверанс и уходит. Она и так уже чересчур задержалась.