Текст книги "Дни"

13.29

– Добрый день, – говорит продавец в «Электротоварах», пузатый мужчина. У него на животе чуть не лопается светло-зеленый форменный комбинезон. – Только это, да?

Эдгар кладет на прилавок моток изолированной проволоки. Внезапно у него совершенно пересыхает в горле. Ему едва удается выдавить из себя:

– Да, только это.

Продавец проводит сканером по полоске со штрих-кодом, наклеенной на моток.

– Конечно, скидка для персонала. – Он заметил у Эдгара значок сотрудника. – Аж целых пять процентов.

– Да, целых пять, – вторит ему Эдгар. Это обычная среди служащих шутка.

– Ваша карточка?

Эдгар достает «платину» и передает ее продавцу, намеренно (но, хочется надеяться, не нарочито) прикрыв большим пальцем имя миссис Шухов.

И в самом деле, как и предсказывала мисс Дэллоуэй, тот факт, что Эдгар – сотрудник, оказывает нужное действие: кассир не рассматривает карточку. Едва взглянув на нее, он чиркает ею по желобку кассового аппарата и тут же возвращает.

13.30

Кассовый аппарат передает информацию, зашифрованную на магнитной полоске карточки, вниз, в центральную базу данных в «Счетах», где производится проверка счета миссис Шухов, оценивается его состояние, подтверждается статус, и все это совершается за долю секунды, одним колебанием силиконовых синапсов.

Отмечается аномалия, и тут же на кассовый аппарат отсылается ответ. На дисплее кассы появляются две строчки:

КАРТОЧКА УТЕРЯНА / УКРАДЕНА

ОХРАНА УЖЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНА

В действительности охрана еще не предупреждена в тот миг, когда это сообщение отправлено, но к тому времени, когда оно достигло «Электротоваров», второе сообщение – с подробностями, касающимися карточки и местонахождения отдела, где ею неподобающим образом воспользовались, – и вправду дошло до головного компьютера «Охраны».

С тех пор, как карточка прошла через считывающее. устройство, истекло всего две секунды, и продавец все еще протягивает карточку Эдгару. Его глаза уже зафиксировали сообщение на дисплее кассового аппарата, но содержащаяся в нем информация еще не успела просочиться по оптическим нервам в мозг. Между тем, в сверхскоростном мире компьютерного времени, от «Охраны» к «Глазу» уже бежит третья записка, искрясь по оптоволоконным каналам сообщения со скоростью света.

Это сообщение направляется на первый доступный включенный компьютер в помещении «Глаза». К тому времени карточка миссис Шухов уже покинула руку продавца и оказалась крепко зажата между большим и указательным пальцами Эдгара, а мозг продавца успел обработать ряд символов, проступивших на дисплее кассы, и истолковать их как совокупность общепринятых значков, обозначающих конкретные и абстрактные понятия, – иными словами, как слова.

Секунду спустя тот же процесс происходит между глазами и мозгом оператора в «Глазе». Сообщение от «Охраны» – видимо, достаточно важное, потому что оно выделено красным и заключено в мигающую рамку, – достигнув коры головного мозга оператора, преобразуется в инструкцию. Его отклик, по сравнению со скоростями информационных технологий, можно оценить как медленный.

Стандартная система действий, предпринимаемых в подобных случаях, такова: сначала оператор должен найти и предупредить охранника, находящегося поблизости от «Электротоваров». Для этого ему нужно набрать команду на терминале, вмонтированном в подлокотник кресла, и выяснить местонахождение всех охранников в радиусе трех отделов от искомого отдела с помощью приемоответчиков в их «сфинксах». Затем из той секции схемы этажа, которая автоматически высветится на экране, нужно выбрать ближайшего к месту происшествия охранника, связаться с ним и сообщить ему о возможном преступлении.

Однако, прежде чем инструкция приступить к печатанию успевает проделать путь от мозга оператора до его пальцев, ее пресекает появление на экране еще одного сообщения от «Охраны», дополняющего предыдущее.

Оно гласит:

КАРТОЧКА ЗАБЛОКИРОВАНА

ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ:

ОПЕРАТИВНИКУ «ТАКТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ» ХАББЛУ ФРЭНСИСУ ДЖ.

СЛУЖАЩИЙ #1807-93N

Перечитывая сообщение, оператор, посасывает верхнюю губу, потом вызывает режим связи и набирает номер названного служащего-Призрака – а также номер вызова его связи с «Глазом» – в ячейке подсказок.

Затем оператор откидывается на спинку кресла на колесиках, выгибает микрофон своего наушника так, чтобы тот находился вблизи рта, и одновременно тянется назад, к стоящему на полу маленькому холодильнику с несколькими банками его любимого газированного напитка – очень сладкой, содержащей большое количество кофеина фирменной смеси марки «Дней», в которой, если верить слухам, больше стимуляторов, чем в пригоршне амфетаминов.

– Опять старина Хаббл-Баббл, – мурлычет он себе под нос, берясь за колечко на покрытой холодной испариной банке. – Вот везет мне.

13.30

Эдгар уже кладет моток проволоки в тележку, и вдруг продавец вежливо говорит ему:

– Подождите минутку.

– А в чем дело? – спрашивает Эдгар, пытаясь изобразить невинность в голосе, однако у него выходит сварливый фальцет.

– Дайте-ка я снова гляну на вашу карточку. Тут, наверное, какая-то ошибка.

Эдгар разворачивает тележку.

– Погодите, – говорит ошарашенный продавец. – Я же сказал: тут, наверное, какая-то ошибка. Куда вы?

Он пытается удержать Эдгара. Но этому мешает его собственный объемный живот, упирающийся в край прилавка, так что, даже когда он вытягивает руку на полную длину, его пальцы отделяет от рукава Эдгара еще несколько сантиметров. Испытывая явное неудобство, он тянется дальше, но его промашка дала Эдгару возможность улизнуть.

Когда же продавец наконец выбирается из-за прилавка, Эдгар уже далеко: он бежит между рядами предохранителей, и внутри его коляски с грохотом прыгает моток проволоки.

13.30

Напротив Фрэнка мистер Блум поглощает «тирамису», который, судя по стонам наслаждения, то и дело испускаемым шефом, изумителен на вкус. На верхушке тортика сахарной глазурью и шоколадной пудрой нанесен трафаретный узор – логотип «Дней», и вокруг него-то мистер Блум с ребяческим усердием объел все остальное, так что на тарелке остался лишь цилиндр бисквита, увенчанный двумя полукружьями-близнецами – белым и светло-коричневым. Фрэнк между тем выпил полчашки эспрессо.

Оба уже давно хранят молчание, нарушавшееся лишь появлением официанта, который убрал со стола тарелки из-под основного блюда и принял заказы на десерт. Пока тянулось это долгое молчание, Фрэнк успел мысленно перебрать и отвергнуть десятки возможных тем для разговора. Отделавшись от неприятной необходимости обсуждать свою отставку, он не хотел упускать шанс посидеть и побеседовать с мистером Блумом просто так, – шанс, выхваченный из мечты о нормальной жизни, – но, по-видимому, способность общаться, которая другим дается без труда, у него, Фрэнка, начисто атрофировалась. Он с завистью смотрит на людей за другими столиками, которые так беззаботно заполняют воздух болтовней.

Он подумывал и о том, не обратить ли в анекдот какое-нибудь происшествие из недавнего прошлого, чтобы развлечь мистера Блума, но из его жизни оказалось довольно трудно вычленить какое-то одно событие, которое хотя бы с натяжкой можно было счесть забавным. Его жизнь как будто растянулась в одну долгую череду неотличимых друг от друга тоскливых ночей и дней: сон сменялся работой, работа сном, – и вспоминать такую жизнь – все равно что глядеть на пустынную дорогу, бегущую по низким холмам одинаковой величины, на сужающуюся серую ленту, уходящую своими кочками и ямами в бескрайнюю даль.

Зато события сегодняшнего утра вспоминаются весьма отчетливо, и Фрэнк подумал, не описать ли мистеру Блуму свои встречи с хвостатым вором, с Мойлом в «Спичечных коробках», с Клотильдой Вест-хаймер на молниеносной распродаже в «Куклах». Да, но что же тут особенного? Тем более – для мистера Блума, который находится в этих стенах дольше него самого.

Потом ему пришло в голову, что можно было бы рассказать об импровизированном приключении миссис Шухов, о том, как она остановилась на две ночи в Отеле «Дни», – но потом решил, что это будет неразумно. Конечно, он обязан осведомлять своего начальника об обнаруженной бреши в системе безопасности, однако чувство Фрэнка к этой женщине, совершенный им необъяснимый, непроизвольный поступок в кабинке Следственного отдела – и о чем он только думал? – так смутили его самого, что мистер Блум обязательно уловит это смущение в его голосе, стоит ему лишь назвать имя женщины, и истолкует это по-своему. Сделает свои выводы. Смехотворные выводы. Скажет, что Фрэнк проявляет все симптомы влюбленности. Что за нелепость! Фрэнк и понятия не имеет, что это такое – влюбленность. Влюбленный Призрак? Но ведь Призраки – это мужчины и женщины с герметически запечатанными сердцами. Призраки держат свои чувства под гнетом – плотным, как кожа на барабане, как ячеистая сеть, натянутая над Зверинцем. Иногда можно увидеть проблеск эмоции – что-нибудь легкомысленное, вроде синей бабочки, или благородное, вроде белой тигрицы, – но ничто не выходит наружу и не проникает внутрь. Эта зона в надежном оцеплении.

К тому же Следственный отдел представит отчет. Мистеру Блуму совершенно необязательно слышать эту историю от него.

И в конце концов оказывается, что самый верный способ не наскучить друг другу и не смутить друг друга – это вовсе ничего не говорить. Молчание, коль скоро молчат оба, – вполне приемлемый выход. Но чего Фрэнк никак не ожидал ощутить после встречи с мистером Блумом – так это тоски. Какого-то катарсиса, какого-то просветления души, какое обычно наступает после исповеди, – пожалуй, ждал. Но все, что он теперь ощущает, – это остаточное раздражение, досадное осознание того, что мистер Блум, хоть он и сумел успешно выбраться из призрачного существования, все равно целиком погружен в работу, что он окопался в такой глубокой траншее, откуда ничего больше не видно. Для мистера Блума по-прежнему существует только работа, и так будет всегда. Его мир – это «Дни».

Фрэнк чувствует раззочарование, он ожидал от мистера Блума чего-то большего, и к тому же – что гораздо важнее – это не предвещает ничего хорошего ему самому.

– Мистер Хаббл?

Фрэнк ставит на стол свою чашку.

– Хаббл слушает.

– Мистер Хаббл, имело место неправильное использование утерянной или украденной карточки. Зеленый этаж, «Электротовары».

– Да, я сейчас на Зеленом, но у меня перерыв. Почему вы связались именно со мной?

– Карточка заблокирована. Есть пометка «Особое внимание». Там стоит ваше имя.

– А кто законный владелец карточки?

– К.А… Дальше какая-то русская фамилия. Шак-офф?

– Шухов. – Микрофон Фрэнка передает в наушник оператора непроизвольно вырвавшийся горловой звук. – Хорошо. Вы уже предупредили кого-то из охранников?

– Нет.

– Тогда не делайте этого до моих распоряжений.

– Ладушки.

– «Глаз»?

– Да?

– Сейчас я обращаюсь к вам в личном порядке. Это не с вами я уже разговаривал сегодня?

– Да, было такое.

– «Спичечные коробки»?

– Да.

– Я так и думал. Отбой.

Горловой звук – нечто среднее между задумчивым хмыканьем и шумным выдохом, которым Фрэнк как бы говорит сам себе, что тот миг безрассудства в кабинке Следственного отдела, как и следовало ожидать, не остался без последствий, – привлекает внимание мистера Блума к движущемуся адамову яблоку Фрэнка. Он дожидается, пока Фрэнк закончит беседу с «Глазом», а потом интересуется:

– Что, снова долг зовет?

– Вроде того. – Фрэнк встает, кладет на стол салфетку. – Ты не возражаешь?

– Нисколько. Всегда – работа, да? Всегда – работа.

– Давай я заплачу. – Фрэнк тянется к бумажнику.

Мистер Блум вытягивает руку.

– Нив коем случае. Какой смысл иметь «палладий», если я не могу время от времени угостить кого-нибудь обедом?

– Ну, если ты настаиваешь.

– Ступай, Фрэнк. Ступай и делай то, что так хорошо у тебя получается. И не забудь поразмыслить над моими словами.

– Дональд… – Внезапно Фрэнку хочется сказать сразу очень многое. Только теперь, когда ему надо спешить, он понимает, как много может рассказать мистеру Блуму. Но в итоге он произносит только одно слово: – Спасибо.

А потом торопливым шагом выходит из ресторана.

13.32

Лишь миновав «Садовые инструменты» и наполовину пройдя «Садоводство», Эдгар отваживается бросить взгляд через плечо. К его удивлению, продавец из «Электротоваров» отнюдь не следует за ним по пятам. Но он все равно не замедляет шага. Он продолжает идти, и жесткие резиновые колесики тележки катятся по синтетической лужайке «Садоводства», ковром устилающей текучие формы здешних декораций из стекловолокна, которые изображают холмики, тропинки и лощины. Этот холмистый ярко-зеленый пейзаж оживляют карликовые кипарисы в кадках, а роспись наподобие диорамы на стенах и потолке продолжает пасторальную идиллию, дополняя ее теми деталями, которые невозможно воспроизвести в помещении обычными средствами: это лабиринты из кустарников, пруды с лилиями, скачущие нимфы с сатирами, ослепительно-голубое небо, пересеченное полосками белых облаков и испещренное фигурными скобками летящих в вышине птиц. Вся эта иллюзорная реальность воссоздана мастерски. Если немного прищуриться, то физические рамки торгового отдела как будто исчезают, искусственный парк тянется в бесконечность, так что нарисованное совершенство портят лишь галереи, отходящие в соседние отделы.

Прилавками здесь служит реквизит в псевдогреческом стиле (фанерные портики, опирающиеся на гипсовые дорические колонны), а продавцы выряжены персонажами пьесы-маски Мильтона: на мужчинах – пастушеские блузы и широкополые фетровые шляпы, на женщинах – простого покроя платья и венки из шелковых цветов на головах. Повсюду беспорядочными грудами разбросаны предметы, собственно, и являющиеся товарами: мешки с компостом, пакеты с рассадой, сеточки с луковицами, наборы глиняных горшков; инструменты, плетеные корзины, колья, шесты, перчатки и пристегивающиеся наколенники; секаторы, садовые ножницы для стрижки травы и подрезания ветвей, сачки для сбора яблок. Это в соседнем отделе, в «Садовых инструментах», можно найти автоматизированный садовый инвентарь вроде газонокосилок и менее безвредные для окружающей среды товары – такие, как пестициды и гербициды. А этот отдел, «Садоводство», предназначен исключительно для тех, у кого умелые руки, кто живет ради того, чтобы осязать землю пальцами, ради аркадской мечты о Природе, которая покоряется Человеку и возделывается в поте лица его.

Тележка, явно не предназначенная для езды на больших скоростях, выходит из повиновения и дает заметный крен в левую сторону. Эдгару требуется изо всех сил напрягать руки, чтобы тележка катилась ровно и прямо. Дыхание делается тяжелым и прерывистым, а лицо покрывается блестящими капельками пота. Он мчится по буколически-безмятежным просторам «Садоводства», не обращая никакого внимания на сотрудников, удивленно вскидывающих брови и протестующих против столь шумного продвижения.

И тут – впервые с того мига, как Эдгар взялся за это поручение, – ему приходит в голову, что, быть может, еще удастся успешно завершить дело.

13.35

Войдя в «Электротовары», Фрэнк направляется к главному прилавку, где и была использована карточка миссис Шухов. Он представляется продавцу и, многозначительно оглядевшись, осведомляется, где правонарушитель.

Продавец сокрушенно качает головой:

– Ну, видите ли…

– Только не говорите мне, что вы дали ему скрыться.

– Это был всего лишь моток проволоки. – Продавец сознает, что ему грозит серьезный выговор. – Понимаете, такой предмет едва ли мог возбудить подозрения. Я пытался задержать нарушителя, но, – тут он звучно хлопает себя по арбузному брюху, – сложен я не так удачно, как гепард, правда?

– Это был мужчина, однако значащееся на карточке слово «МИССИС» не насторожило вас?

Незадачливый продавец пожимает плечами.

– Он сотрудник магазина. У него на груди было удостоверение служащего.

– Удостоверение можно подделать.

– Я же сказал, что, как только заподозрил неладное, сразу попытался его схватить. Повторяю, это был всего лишь моток проволоки.

– Кража есть кража, – возражает Фрэнк. – Можете хотя бы описать его?

– Молодой. Лет двадцати двух, двадцати трех, наверное. У него была тележка. И огромный лоб. Ну, такой, как будто череп немного выступил вперед, а волосы отодвинулись назад.

– Хорошо. – Отвернувшись, Фрэнк незаметно кашляет в микрофон. – «Глаз»? Хаббл. Мы разыскиваем мужчину лет двадцати с небольшим, с тележкой. Особая примета: большой лоб. Возможно, сотрудник, но больше похож на профи с липовым удостоверением.

– Понял. А где он, хотя бы примерно?

– Видимо, западнее «Электротоваров». Приступайте к прочесыванию территории.

– Уже начал. Он может бежать к выходам?

– Не думаю. Маловероятно. Вряд ли кто-то стал бы обзаводиться фальшивым удостоверением и карточкой «Дней» только для того, чтобы купить моток проволоки. – Фрэнк хмурится. – Тут что-то не так, но разрази меня гром, если я понимаю, в чем дело.

32

Гептан: углеводород, седьмой в метановом ряду; имеет химическую формулу С₇Н₁₆

13.41

Мисс Дэллоуэй, скрючившись за полукруглой стеной из книг, отгораживающих ее стол от всевидящего «Глаза», находит глазами секцию с такими говорящими заглавиями, как «Ветры войны», «Война миров», «Война и мир», «Сопротивление» и «Майн Кампф». Извлекая тома один за другим, она снимает слой за слоем, точно археолог, раскапывающий гробницу, и складывает книги позади себя до тех пор, пока не открывается внутренний тайник. Рядом стоит Оскар, готовый в любой момент оказать мисс Дэллоуэй помощь.

Запустив обе руки в тайник, мисс Дэллоуэй осторожно – ах, как осторожно – начинает вытаскивать десятилитровый стальной пивной бочонок. Бочонок полон, он тяжелый, и мисс Дэллоуэй, придвигая его сантиметр за сантиметром, недовольно морщится, слыша плеск и бульканье содержимого. Когда бочонок уже вытащен из тайника, мисс Дэллоуэй опускается на корточки, обнимает и приподнимает его. Перенеся бочонок на стол, она бережно ставит его рядом с раскрытым «Домашним арсеналом», затем отступает на шаг и делает долгожданный выдох. Оскару любопытно узнать, что же такое находится внутри этого пивного бочонка, что вызывает у мисс Дэллоуэй столь трепетную осторожность, но решает не задавать вопросов. У него предчувствие, что ответ может ему не понравиться.

Мисс Дэллоуэй возвращается к тайнику и извлекает запечатанный пакет для бутербродов; его она тоже кладет на стол. В пакете – римская свеча, коробок спичек, лампа-вспышка, девятивольтовая батарейка и рулон клейкой ленты. Оскар узнает предметы, которые его товарищи, Книжные Черви, покупали позавчера по поручению начальницы отдела. А где же банка парафина, которую он сам покупал для нее? А удобрения, которые Колин раздобыл в «Садоводстве»?

Он наблюдает за тем, как мисс Дэллоуэй отвинчивает крышку бочонка, действуя точно и аккуратно. Из открывшегося небольшого круглого отверстия доносится едкий аммиачный запах, обжигающий ноздри. Сквозь отверстие Эдгару видна поверхность какой-то густой коричневой жидкости, напоминающей крем для шоколадного торта.

Он больше не в силах сдерживать любопытство:

– Мисс Дэллоуэй?…

– Не сейчас, Оскар. Не мешай мне.

Устрашающая начальница «Книг» окидывает взглядом стол. Наконец она находит прозрачную тридцатисантиметровую линейку, берет ее и опускает в бочонок. Потом медленно помешивает линейкой густую коричневую жидкость, то и дело присматриваясь к ней. Убедившись в том, что жидкость достигла нужной консистенции, она вынимает мокрую линейку и передает Оскару, чтобы тот ее выбросил. Брезгливо взявшись за сухой край, Оскар бросает линейку в корзину для бумаг.

Теперь мисс Дэллоуэй распечатывает бутербродный пакет и выкладывает на стол его содержимое. Оторвав зубами несколько полосок клейкой ленты, она свободно прикрепляет их к краю стола, затем одной из полосок приклеивает полдюжины спичек к римской свече, так что спичечные головки касаются голубой медленно горящей бумаги «Фейерверка». Она берет лампу-вспышку и несколько раз ударяет ею об стол, пока стекло не разбивается, потом скотчем приклеивает разбитую лампу к бумаге и вставляет туда еще спичек, чтобы они заполнили промежуток между бумагой и обнажившимися нитями накаливания. Наконец она накрепко приклеивает батарейку к бочонку. Сравнив то, что получилось, с иллюстрацией на раскрытой странице «Домашнего арсенала», она остается довольной.

– Теперь можешь задавать свой вопрос, – говорит она Оскару.

– Да это не совсем вопрос, – отзывается Оскар. – Это скорее… – Он в задумчивости почесывает гипс. – Вы делаете то самое, о чем я сейчас думаю?

– А это, Оскар, зависит от того, о чем ты сейчас думаешь.

– Ведь там, в бочонке – удобрение с парафином, верно?

– Да. Высоконитратное удобрение и парафин, а также соль, добавленная для стабилизации смеси. Впрочем, это не мешает ей оставаться чрезвычайно летучей. Поэтому я так осторожно с ней обращаюсь.

– А… – говорит Оскар, думая, что это, наверное, какой-то дурацкий розыгрыш, но затем вспоминает, с кем разговаривает. Все, что делает мисс Дэллоуэй, она всегда делает всерьез. – Значит, это… – Он показывает на неуклюжее приспособление, которое она только что соорудила из римской свечи, спичек и лампы-вспышки.

– Это – детонатор, – кивает начальница «Книг». – Собранный, как и воспламеняющее устройство, исключительно из бытовых товаров, предназначенных для хозяйственных или садоводческих целей. И все это, как ты понимаешь, куплено здесь, в стенах магазина. Какая тонкая ирония, ты не находишь? В «Днях» имелись все необходимые составляющие для того, чтобы я могла им отомстить.

– Да уж, тонкая, – оцепенело соглашается Оскар. – Значит, будильник с проволокой, за которыми вы отправили Эдгара?…

– Нужны для часового механизма, с помощью которого я приведу бомбу в действие.

Оскару с трудом удается выдавить из себя следующий вопрос:

– Мисс Дэллоуэй, вы же не собираетесь взорвать весь магазин?

– Ну что ты, Оскар, – отвечает мисс Дэллоуэй и с мечтательным видом негромко смеется – это она-то! – Ну что ты, дурачок. Того, что я приготовила, для этого оказалось бы слишком мало. Нет, зачем же весь магазин? Всего один его кусочек. Один отдел. Один-единственный отдел.

– «Компьютеры», – шепчет Оскар.

– Мой маленький гений! – с нежностью восклицает мисс Дэллоуэй.