Текст книги "Гарриет"

– Ты… неплохо выглядишь, – запинаясь, пробормотала она, хотя на самом деле считала, что он выглядит потрясающе.

Кори пожал плечами.

– К концу вечера, когда все это будет залито шампанским, я буду выглядеть гораздо хуже. Не поможешь мне подстричь ногти на правой руке?

Гэрриет склонила обмотанную платком голову над его рукой. Под платком у нее были бигуди, локти неловко прижимали к бокам полотенце, а пальцы дрожали так, что она боялась нечаянно поранить Кори.

– Уильям может оставаться дома, – сказал он. – Я договорился с миссис Боттомли.

– Ты правда не возражаешь?

– Пожалуй, в последнее время я стал требовать слишком много твоего внимания. Имеешь же ты право немного отдохнуть.

– Имею, – сказала она без особого энтузиазма в голосе.

Он оглядел ее комнату.

– Тут у тебя темновато, иди лучше краситься в комнату Ноэль. Я приглашен на восемь, так что мне пора. Если на балу какие-нибудь сопляки начнут к тебе приставать – крикни, я тебя спасу.

Зеркало Ноэль Белфор отразило Гэрриет со всех возможных сторон. Туалетный столик в оборочках и розы на обоях чем-то напоминали голливудские декорации. Это была комната любовницы, а не жени, и ожидать, что Кори будет спать в ней один, было бы так же странно и нелепо, как пытаться натянуть на волкодава стеганый жилетик из шотландки и болоночий ошейник, украшенный драгоценными камнями. Странным казалось и обилие глядящих отовсюду фотографий хозяйки: Ноэль в бикини принимает солнечные ванны, Ноэль получает приз на кинофестивале, Ноэль спешит на премьеру, кутаясь в горностаевое манто, и, наконец, Ноэль смеется, а Шатти, Джон и Тритон глядят на нее полными обожания глазами. Эта последняя фотография почему-то задела Гэрриет больнее всего. Вон оно что, Тритончик, мстительно подумала она. Вон ты, оказывается, какой. Севенокс в жизни не стал бы подлизываться к кому попало.

Она снова вгляделась в собственное отражение – маленькое и несчастное, как ей показалось. Вот уже целую неделю она втирала в ресницы оливковое масло, но они не удлинились ни на миллиметр. Как бы ей хотелось позаимствовать на сегодняшний вечер хоть тысячную долю красоты Ноэль!

Гэрриет натянула через голову оранжевое платье, потом, по-прежнему чувствуя себя полуголой, сняла бигуди, расчесалась и отступила на шаг. Пожалуй, все-таки неплохо, решила она.

Сняв с расчески несколько волосков, она открыла окно и попыталась их выбросить, но ветер тут же принес их назад. Часовая стрелка подползала к восьми. Гэрриет торопливо побросала все необходимое в вечернюю сумочку – расческу, чтобы она поместилась, пришлось сломать пополам. Бросив щепотку пудры Ноэль в золотую пудреницу – подарок родителей в день шестнадцатилетия, – она вдруг с неожиданной остротой ощутила тоску по дому, но приступ ностальгии был прерван звонком в дверь.

Глава 17

Ужин прошел гораздо спокойнее, чем Гэрриет ожидала. Родители Билли приняли ее вполне дружелюбно, и хотя за столом сидело человек двадцать – видимо, все охотники с семьями, – в них не было ни того шика, ни той враждебности, что у гостей Арабеллы. Среди женщин была только одна красивая – некая миссис Уиллоуби, у которой были рыжие волосы и зеленые кошачьи глаза.

Гэрриет усадили между сопредседателем охотничьего клуба и родным дядей Билли. Дядю звали Берти, он весь ужин тискал под скатертью колено Гэрриет и флиртовал с ней, впрочем, довольно безобидно.

Еда, как и предсказывал Кори, оказалась отвратительной. К счастью, под столом сидел некий Джек Рассел с висячими ушами и умоляющими глазами, которому досталась вся рыба с тарелки Гэрриет. Курица в вине, поданная вторым блюдом, была вся перепачкана сажей и совершенно несъедобна как на вид, так и на вкус. Гэрриет для видимости немного потыкала в нее вилкой и, дождавшись служанку, которая обходила стол с большим блюдом костей, поспешно скинула туда свою порцию. И лишь когда служанка перешла от нее к дядюшке Берти и тот, подхватив объедки Гэрриет, переложил их к себе на тарелку, она с ужасом поняла, что служанка разносит добавку.

Второй ляпсус она допустила после ужина, когда женщины пили кофе. Воспользовавшись паузой, она задала вопрос матери Билли.

– Вы давно здесь живете?

– Да, довольно давно уже, – сказала миссис Бентли.

– Лет этак пятьсот, – язвительным шепотом добавила миссис Уиллоуби.

К счастью, за ужином винные бокалы ни у кого не пустовали, и все рассмеялись вполне добродушно.

Хорошая машина, подумала Гэрриет, когда «Феррари» Билли Бентли вырулил на ночную дорогу. Она сидела на переднем сиденье, уютно прикрывшись меховым ковриком, который казался вдвое теплее благодаря налипшей на него собачьей шерсти.

– Вы ездите верхом? – спросил Билли.

– Нет. Несколько раз пробовала, но по-настоящему так и не научилась.

– Напрасно. Вы бы здорово смотрелись в седле. Хотите, я вас научу? Это делается очень быстро.

– Вы не шутите?

– У моей сестры есть пони. Он сам уже старенький, но нрав – золотой, тише воды ниже травы. Мы все сначала катались на нем, а потом уже пересаживались на лошадей. Так что не волнуйтесь – научитесь в два счета.

Вот научится – и будет разговаривать с Арабеллой о мартингалах! Сердце Гэрриет заколотилось сильнее.

Почти не сбавляя скорости, Билли развернул машину, и они въехали в широко распахнутые ворота. На каменных столбах с обеих сторон скалили пасти стоявшие на задних лапах львы. Когда «Феррари» пронесся мимо сторожки, Гэрриет успела заметить, как в маленьком окне затрепетала занавеска. Впереди показался большой, сияющий огнями дом с подсвеченным прожекторами фасадом. Увы, выпитое за ужином не спасло Гэрриет от дрожи в коленках.

После дождя стоянка для машин превратилась в настоящее болото.

– Черт, грязища по колено! – Подъехавшая перед ними охотница брезгливо подобрала подол вечернего платья, выставляя на всеобщее обозрение голенастые ноги.

От порывов ветра перья из боа Гэрриет липли к губной помаде.

Гардеробом для гостей служила огромная кровать, застеленная розовой старинной парчой. Снизу доносилась ритмичная волнующая музыка. Время шло к одиннадцати, и бал уже был в разгаре. Перед зеркалом с золоченой рамой толпились женщины с открытыми бледными плечами: одни красили губы во все оттенки красного, другие припудривали разгоряченные после ужина лица.

Обветшалые фамильные знамена на стенах колебались от потоков теплого воздуха. С потолка свисали две массивные голубые люстры. На лестничной площадке образовался кружок из нескольких хохочущих женщин, среди них была и Элизабет Пембертон в лиловом платье. Пока Гэрриет, держась за резные перила, спускалась вниз, у нее слегка кружилась голова от одуряющего запаха розовых гиацинтов, цветущих в широком вазоне внизу лестницы.

Билли ждал ее под оленьими рогами, которые придавали его облику неожиданно внушительный вид.

– Слушайте, вы на этом балу самая красивая, – сказал он и, взяв ее за руку, повел в просторный сверкающий зал.

На столах вдоль стен были расставлены ведерки со льдом, в них зеленели бутылки шампанского. У дверей жена владельца своры и председателя охотничьего клуба, затянутая в корсет, исполняла роль радушной хозяйки. Оркестр умолк, и танцующие не спеша потянулись к своим столам. Гэрриет узнала Арабеллу, в белоснежном платье, оттеняющем великолепный загар, и Чарльза Мандера, рука которого как бы рассеянно блуждала по голой спине партнерши. Кори не было видно, во всяком случае, поблизости.

Войдя, Гэрриет сразу почувствовала, что с Билли тут все считаются. Многие из тех, кто вообще не замечал ее у Арабеллы, теперь здоровались с ней, явно силясь вспомнить, где они ее видели. Билли разыскал стол, за которым расположились его родители со всей их компанией, и, после нескольких бокалов шампанского, пригласил Гэрриет на танец.

Гэрриет продолжала незаметно высматривать повсюду Кори. Наконец, когда они оказались в дальнем конце зала, она его увидела – и тут же испытала острейший укол ревности. Рядом с ним сидела вызывающе яркая красавица в зеленом шелковом платье с лямочкой на одном плече и золотисто-салатными волосами – по всей видимости, Мелани. В ее чуть раскосых глазах пряталась такая утонченная загадочность, что Гэрриет на ее фоне почувствовала себя бесформенной и никчемной, как растекшееся яйцо.

– Привет, Гэрриет! – окликнула ее Элизабет, сидевшая за тем же столом. – Надо же, как платье Самми тебе подошло – тютелька в тютельку! Гэрриет с моей няней лучшие подружки, – сообщила она своему соседу в красном, похожему почему-то на хорька. – Просто страшно представить, что они друг другу про нас рассказывают.

Кори неожиданно поднял глаза и взглянул прямо на них с Билли.

– Привет, Кори! – Билли старательно вихлялся под музыку, и его мышиные пряди то и дело падали на покрасневший лоб. – Волнуешься за Гэрриет? Не беспокойся, я за ней присмотрю! – И он довольно расхохотался.

– Я не сомневался в тебе, Билли, – сказал Кори и, одарив их обоих прохладной улыбкой, отвернулся к Мелани.

Гэрриет вдруг почувствовала себя обманутой. Только сейчас она поняла, что все эти бигуди, и облачко духов, и оранжевое платье «в облипочку» – все это было нацелено на Кори, а он едва взглянул на нее.

Шум в зале постепенно усиливался. Молодые люди норовили сунуть кубики льда между грудями декольтированных партнерш. В кухне развеселая компания с хохотом спускала длинную связку соси-сек в плотоядно урчащую машинку для отходов. Гэрриет перетанцевала уже почти со всеми партнерами из своей компании и выпила почти целую бутылку шампанского, но и это не принесло ей облегчения. Билли как примерный племянник только что пригласил на танец свою тетушку. У миссис Уиллоуби, как всегда, был партнер со стороны. Все остальные тоже танцевали, кроме Гэрриет и двух охотников в красном. Оба сидели к ней спиной и оживленно обсуждали охоту в Лестешире, куда они ездили на один день по приглашению друзей из «Куорна», тамошнего охотничьего клуба. Гэрриет постаралась придать своему лицу оживленно-беспечное выражение, означавшее примерно «мой партнер отошел на минутку, сейчас вернется», но все же мысль о том, что Кори может увидеть ее в позорном одиночестве, приводила ее в трепет. Мать Билли на секунду задержалась около их стола и шепнула что-то одному из охотников. Тот обреченно обернулся к Гэрриет.

– Да, конечно. Вы позволите пригласить вас на танец?

Гэрриет так остро переживала свое унижение, что всякий раз, когда партнер наступал ей на ногу, принималась суетливо извиняться; сам он не извинился ни разу. Кори опять танцевал с прекрасной Мелани. Только бы он не увлекся ею слишком сильно, думала Гэрриет.

Страсти на балу все накалялись. В запертых спальнях наверху уже вовсю скрипели пружины. Возвращаясь из туалета, Гэрриет столкнулась в коридоре с миссис Уиллоуби, которая выходила из какой-то комнатки под ручку с Майклом, мужем Элизабет Пембертон. В перерыве между танцами один пьяный в дугу охотник вылил целую бутылку шампанского на собственную супругу, после чего, схватив вторую бутылку, начал поливать соседей по столу.

Двое в смокингах буквально вынесли его из зала, причем он орал и сучил ногами, как баран, которого сейчас будут резать.

Гэрриет давно уже допила свою первую бутылку шампанского и принялась за вторую. Наконец-то появилось ощущение легкости, к которому она никак не могла приспособиться, поэтому, выбираясь с Билли на середину зала, она почему-то все время налетала на чужие стулья. Музыканты играли что-то надрывное.

– «Как будто вовсе нету кожи у меня», – пел солист.

«И подбородка нету тоже у меня», – подумала Гэрриет и захихикала куда-то Билли Бентли под мышку. Кори снова танцевал с Мелани, и ее бледное мечтательное лицо прекрасно смотрелось на фоне его красного фрака. Вообще эти двое идеально смотрелись вместе; казалось, что происходящее в этом зале их совершенно не касается. От тоски и тоскливой музыки сердце Гэрриет рвалось на части.

– «Он, уходя, тебе не скажет ничего, заветных слов ты не услышишь от него», – выводили музыканты.

Гэрриет с Билли и Кори с Мелани оказались совсем рядом. Неожиданно глаза Кори и Гэрриет встретились – и она поняла, что ни за что на свете не сможет оторвать от него взгляд. Они продолжали молча смотреть друг на друга, и красные пятна на щеках у Гэрриет разгорались все ярче.

Билли, видимо, почувствовал неладное и забеспокоился.

– Эй, – позвал он. – Что-нибудь не так?

– Я хочу шампанского, – сказала Гэрриет. Она чувствовала себя как оглушенная, сердце бешено колотилось.

Она уже выпила бокал шампанского и принялась за следующий, когда вкрадчивый голос над самым ухом произнес:

– Не соблаговолит ли юная леди подарить один танец почтенному старцу?

Она удивленно обернулась и увидела прямо перед собой нетрезвые глаза Чарльза Мандера. На щеках его, заметнее, чем раньше, проступали тоненькие красные линии – следы лопнувших сосудов. Было без двадцати два, и она знала, что через несколько минут все гости как полоумные начнут скакать под звуки рожка. При мысли, что они с Кори так и не успели потанцевать, Гэрриет чуть не разрыдалась.

Чарльз Мандер измучил ее вконец. Танец оказался страшно медленным, Чарльз все время дышал ей в ухо и заглядывал в вырез платья. Одна его рука гладила ее шею и спину, другая, в которой были зажаты ее пальцы, постоянно ерзала около ее груди.

Господи, и что Ноэль в нем нашла, недоумевала Гэрриет. Наконец музыка смолкла.

– Не-ет, – протянул Чарльз. – Так просто я вас не отпущу!

– Меня ждут за столом, – в отчаянии пробормотала Гэрриет и, с трудом вывернувшись от Чарльза, налетела прямо на Кори.

– Все, Чарльз, моя очередь, – услышала Гэрриет и радостно шагнула ему навстречу. Оттого, что Кори, высокий и сильный, стоял наконец-то с ней рядом, она старалась держаться как можно прямее, хотя в ее состоянии это было не так-то легко.

– Ну как ты, расслабилась немножко? – спросил он.

Она кивнула, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее.

Он мой хозяин, повторяла она про себя; и он любит Ноэль – но ей все так же неудержимо хотелось обвиться вокруг него, и тяжелое, страстное желание металось в ней, как огромная рыбина в сети.

От его близости и недосягаемости голова у нее вдруг закружилась, и она сбилась с такта. Впрочем, это тоже было неважно, потому что тут музыка оборвалась, и послышались жидкие анлодисменты. На середину зала выскочило несколько молодых людей: они скакали, высоко задирая ноги и выкрикивая при этом что-то воинственно-охотничье. Гэрриет успела заметить, как в другом конце зала Элизабет Пембер-тон подманивает к себе Билли и кивает в их с Кори сторону. Странно, Кори почему-то не отпускал ее руку. Неужели не хочет, чтобы она уходила? Но вот музыканты заиграли снова. Отсрочка! Им дали отсрочку! Все самообладание Гэрриет мигом улетучилось, она обеими руками обняла Кори за шею и счастливо улыбнулась.

– Мне весь вечер хотелось с тобой потанцевать.

Он засмеялся.

– Тебе, я вижу, шампанское в голову стукнуло.

– Точно, – хихикнула она, прижимаясь щекой к его груди. – Две бутылки. И вообще, мне здесь нравится.

– Ну, это и так видно, – усмехнулся Кори. – Хотя бы по тому, как ты только что вешалась на Чарли.

– Ах, Чарли это совсем не важно, плюнь ты на него.

– С удовольствием, – ядовито произнес Кори.

– Он, конечно, интересный мужчина, но все равно, ты интереснее в миллион миллионов раз.

Мелани, танцевавшая с Майклом Пембертоном, бросала на Кори выразительные взгляды, словно спрашивая, не нужна ли помощь.

Гэрриет покосилась в ее сторону.

– И на нее тоже плюнь, она тебе не пара.

Брови Кори поползли вверх.

– Разве я просил тебя давать мне советы по поводу личной жизни?

– Не просил. Но сегодня мне можно поручать личную жизнь хоть всего человечества – я справлюсь, честное слово. А про Мелани Самми говорит, что с утра она выглядит куда бледнее. И еще, у нее ноги кривые. И еще, она попросила Самми приготовить ей на ночь грелку, так что вряд ли она сегодня на тебя рассчитывает.

– Нет, это невозможно, – вздохнул Кори. – Эти няни – это просто мафия какая-то. Последнее время вы с Самми многовато сплетничаете.

– Самми говорит, Мелани разошлась с мужем из-за того, что секс ей не интересен. И вообще, она слишком старая для тебя.

– Она моложе меня на четыре года.

– Я знаю. Но внутри, в душе, она старая – а тебе нужна молодая и глупая, чтобы у тебя не было таких печальных глаз.

Наступив на собственный подол, Гэрриет чуть не упала, но Кори подхватил ее и крепче прижал к себе. Она ткнулась затылком ему в щеку.

– Какую чепуху ты несешь, – сказал он. – Представляю, как ты будешь чувствовать себя завтра утром.

– Еще не утро, – мечтательно пробормотала Гэр-риет. – «Не солнца луч, но трели соловья пронзили растревоженную душу».

Внезапно зазвучали охотничьи рожки, мелодия фокстрота, словно сорвавшись с места, понеслась вперед и превратилась в «Шотландскую охотничью».

– Началось, – вздохнул Кори.

С топотом и улюлюканьем прямо на них сплошной стеной надвигалась шеренга «охотников».

Пока «охотники» кругами носились по залу, вовлекая в свой неистовый галоп последние упирающиеся парочки, Гэрриет все время боялась, что половицы под ними вот-вот провалятся, но все равно блаженствовала, потому что рука Кори оберегала ее от кавалерийского пыла охотников; и она радостно скакала со всеми вместе, чувствуя, что щеки ее пылают, а волосы давно превратились в темную копну.

Она уже стала задыхаться, но тут все разом замерли, словно вдруг окаменели на месте, и музыканты заиграли «Боже, храни королеву». Прямо перед Гэрриет Чарльз Мандер незаметно похлопывал миссис Уиллоуби пониже спины; миссис Мандер на стуле неподалеку мирно храпела с открытым ртом. Только сейчас Гэрриет осознала, что ее пальцы сплетаются и расплетаются с пальцами Кори и что Элизабет Пембертон разглядывает их обоих довольно демонстративно.

Когда музыка смолкла, какая-то пышная охотница исполнила пируэт и с каким-то бульканьем рухнула на пол.

Эта картина вызвала у Гэрриет неожиданный прилив радости.

– Вот видишь, я же еще не напилась так, как она.

– И не рассчитывай, что тебе удастся это сделать, – твердо сказал Кори.

Отыскав на столе сумочку Гэрриет, он извлек оттуда номерок и вручил миссис Уиллоуби, которая как раз направлялась наверх.

– Анни, будь ангелом, прихвати по дороге пальто Гэрриет. Боюсь, что сама она в таком состоянии там ничего не отыщет.

Явился Билли Бентли, глуповато посмеиваясь.

– Мы того, п-потерялиссь, – сообщил он.

– Билли, твоя девушка слишком много выпила, – строго сказал Кори.

– Виноват. Ис-справлюссь. С-сейчас отвезу ее домой.

– Да ты еще лучше ее, – сказал Кори и бросил окурок в тарелку с остатками салата. – Точнее, вы оба хороши. Завтра утром созванивайтесь и улаживайте свои отношения как хотите, но сейчас, ради Бога, попроси кого-нибудь отвезти тебя домой.

– А то можно нечаянно врезаться в дерево на Фэрмайле, – Гэрриет захихикала.

Подошла Элизабет.

– Кори, мы собрались еще немного выпить, идешь?

Кори сказал, что ему нужно отвезти Гэрриет домой.

Элизабет пожала плечами.

– Пусть Билли отвезет.

– Билли сам еле стоит на ногах.

– Ну тогда Майкл.

Гэрриет нервно вцепилась в руку Кори.

– Майкл тоже пьян, как зюзя, – ответил он. – Да и поздно уже, и, в конце концов, я же за нее отвечаю.

– Да, он за меня отвечает, – сияя, подтвердила Гэрриет.

– Спасибо, Анни, – сказал Кори, забирая ее пальто у миссис Уиллоуби. – Прямо-таки хочется дать тебе на чай.

– Лучше бы в щечку поцеловал, – сказала миссис Уиллоуби, щуря кошачьи глаза. – А завтра, – она лукаво покосилась на Элизабет, – непременно приезжайте вместе с Гэрриет ужинать.

Лицо Элизабет Пембертон приняло такое выражение, что Гэрриет сделалось не по себе.

На улице выяснилось, что дождь уже перестал. Тучи тяжелым занавесом отползли в сторону, открыв вид на чистое звездное небо.

– Черт, – буркнул Кори, подходя к машине. – Забыл выключить свет. Теперь аккумулятор сел.

– Сел и сидит, как миссис Мандер, – сказала Гэрриет.

Что я несу? – тут же подумала она. Надо взять себя в руки.

– Что тут у вас такое? – послышался голос у Гэрриет за спиной.

Это был Гарри Миттон, один из краснолицых охотников из компании Бентли. Краем глаза Гэрриет видела, как Элизабет в сопровождении целой группы поддержки устремилась к стоянке – вероятно, вызволять Кори.

– Скорее, – шепотом торопила она.

– Вот, аккумулятор сел, – сказал Кори. – Утром придется звонить в гараж, чтобы отбуксировали машину, а пока – может, подбросишь нас, а?

Гэрриет проворно, как собака, которая боится, что ее оставят, запрыгнула на заднее сиденье. Уже усевшись, она нащупала под собой собачий поводок и два клубка какой-то сбруи. На заднем стекле была наклейка с рекламной информацией об Эйлфордских скачках.

Когда фары осветили придорожные заросли папоротника и ломоноса, у Гэрриет от близости Кори закружилась голова. Миттоны разговаривали о своем знакомом, упившемся на балу до неприличия.

– Раньше у него была свора где-то у черта на рогах – в Хейзлмире, что ли? – сказал Гарри Миттон.

Пока они ехали, звезд над ними становилось все больше. Дорога сворачивала то вправо, то влево, и на каждом повороте Гэрриет чуть не падала на Кори.

– А по-моему, Анни Уиллоуби очень приятная женщина, – говорил Гарри Миттон. – Нет, правда, таких еще поискать.

– Да, – согласилась миссис Миттон. – Такую, как она, долго придется искать.

На очередном повороте машина опять так накренилась, что удержаться на заднем сиденье было решительно невозможно. На этот раз Гэрриет уже не отодвигалась, а по-щенячьи ткнулась Кори в плечо и осталась сидеть так. От каждого толчка голова ее болталась и падала вперед. В конце концов Кори уложил ее к себе на колени и начал тихонько почесывать за ухом, будто Тритона или Шатти.

Поднимая глаза, она видела белый галстук-бабочку и над ним твердый подбородок Кори. Дальше, в черном, как сажа, небе, покачивался Орион, то исчезая, то снова появляясь в заднем стекле.

– Что сделал Орион? – сонным голосом спросила Гэрриет.

– Он был великий охотник, – сказал Кори. – Однажды он похвастался, что избавит свет от диких зверей, и тогда его укусил скорпион, и он умер. Потом Зевс вознес его на небо.

– Это который? – обернулся Гарри Миттон. – Не тот, что охотился сначала в Йоркском клубе, а потом в «Эйнсти»?

Кори поспешно отвернулся, а Гэрриет, не выдержав, захихикала. Когда он зажал ей рот рукой, она начала целовать его ладонь. Кори покачал головой и отвел волосы у нее со лба.

Орион так бестолково метался за стеклом, что следившая за ним Гэрриет вдруг почувствовала себя очень странно и закрыла глаза. Внутри ее все словно сдвинулось и понеслось куда-то кругами. Она быстро села.

– Что случилось? – спросил Кори.

– Меня тошнит.

– Чего и следовало ожидать. – Опустив стекло, он вытолкнул ее голову наружу. От потоков ледяного воздуха ей как будто стало чуть лучше, но все равно, когда Гарри Миттон вырулил на их подъездную дорогу, она ощутила огромное облегчение.

В саду ухали совы. В кухне посреди стола стоял термос с какао, приготовленный для них миссис Боттомли. Кори сразу же отвинтил крышку и вылил какао в раковину.

– Чтобы старушка не расстраивалась, – пояснил он.

Поднявшись наверх, Гэрриет еще раз надушилась и почистила зубы. Вдруг он почувствует запах зубной пасты и поймет, что она готовилась? – забеспокоилась она и снова сполоснула рот. Потом, отключив электрическое одеяло, она подошла к зеркалу.

«Осторожнее, Гэрриет, – сказало ей ее отражение. – Все это уже было с тобой однажды; ты помнишь, к чему это привело».

Кори, уже без галстука и фрака, стоял перед догорающим камином. В руке он держал стакан виски.

Гэрриет забралась с ногами на диван и стала разглядывать длинные тени от склоненных головок белого цикламена.

Зазвонил телефон. Кори поднял трубку.

– Спасибо, Элизабет, но, ей-Богу, я уже валюсь с ног. Благодарю за прекрасный вечер. – Пауза. – А вот это уже не твоя забота. Спокойной ночи.

Бросив трубку, он проворчал:

– И почему люди так любят совать нос в чужие дела?

Гэрриет хихикнула.

– Интересно, что она про меня сказала. «Бедная девочка, разве можно так напиваться» – точно?

От неожиданности Кори сперва смутился, но тут же рассмеялся.

– Точно, слово в слово.

С минуту он смотрел в черное окно, потом задернул занавеску, загасил сигарету и обернулся.

Он протянул к ней руки, и Гэрриет шагнула к нему, не колеблясь ни секунды. Его поцелуй пронзил ее огнем. Боже, так можно сойти с ума, успела подумать она, запуская пальцы в его черные густые волосы.

Внезапно телефон снова задребезжал.

– Не обращай внимания, – сказал Кори, крепче прижимая ее к себе.

– А вдруг что-то важное, – пробормотала Гэрриет.

– Ничего важного быть не может.

– Я возьму трубку. – Она тихонько засмеялась. – А то еще миссис Боттомли проснется. Я скажу, что тебя нет, уехал в клуб.

В трубке послышались прерывистые сигналы международной связи.

– Тебе звонят из Штатов.

– А, это «Метро-Голдуин-Майер», насчет сценария, – сказал Кори, забирая у нее трубку.

Внезапно кровь отхлынула от его щек. Наверное, кто-то умер, подумала Гэрриет. Пальцы, сжимавшие телефонную трубку, побелели. Пытаясь заглушить в себе неприятные предчувствия, Гэрриет без сил опустилась на диван. Казалось, в ее жизни вот-вот должно случиться что-то страшное. Глядя на Кори, она вдруг явственно представила себе, как тяжело раненного человека волокут к краю пропасти и сбрасывают вниз, и его тело, несколько раз перевернувшись в воздухе, разбивается об острые камни.

Разговор оказался очень коротким. Положив трубку, Кори автоматически потянулся за сигаретой.

– Звонила Ноэль, – сказал он. – У нее закончились съемки. Завтра она возвращается в Англию, а на той неделе вместе с Ронни Аклендом собирается приехать в Йоркшир. Она хочет повидаться с детьми, поэтому в среду они обедают у нас.

– Нет, – задыхаясь, проговорила Гэрриет. – Это тебя убьет. Какое она имеет право играть так с тобой в кошки-мышки?

Кори взглянул на нее чуть ли не с ненавистью. В одно мгновение лицо его потемнело и постарело. Сегодняшнего вечера словно и вовсе не было.

– Дети, между прочим, не только мои, но и ее, и она имеет право их видеть.

Гэрриет отшатнулась как от удара.

– И не смотри на меня своими огромными глазами, – безжалостно добавил он. – Если мы с Ноэль решили вести себя как цивилизованные люди, то это, в конце концов, наше дело. Иди спать.

Издалека доносились крики петухов. Поднявшись к себе, Гэрриет долго разглядывала фотографию Саймона на столике у кровати. С Саймоном все было кончено, она предала его память. Но Кори – человек другого поколения, для него она всего лишь способ забыться. Просто ему сейчас очень, очень плохо, а она оказалась под рукой.

Она силилась найти во всем этом хоть какое-нибудь утешение, но ничего не могла придумать. По всей комнате были разбросаны предметы ее туалета, на столике засыхала не закрытая с вечера тушь и лежал целлофановый пакет из-под новых колготок. Вспомнилось возбуждение, владевшее ею совсем недавно. Подсознательно она была так уверена в том, что должно случиться ночью, что даже отключила электрическое одеяло.

Вздохнув, она забралась в холодную постель и продрожала в ней до утра.