Текст книги "Три минуты до судного дня"

– Зачем? – спросила Муди как заинтересованная школьница.

– Он не знал, как повернется судьба, и хотел на всякий случай закопать деньги.

– На какой такой случай? – спросил я, стараясь сдержать любопытство. – Зачем ему это? Зачем закапывать деньги? Кто вообще так делает?

– Дело в том, – радостно ответил Род, – что он скрывал, что зарабатывает на стороне. Клайд всегда был осторожен.

Само собой, мы знали о сторонних заработках Конрада, но торговля на черном рынке явно не могла принести такие барыши, чтобы закапывать крюгерранды на заднем дворе. Это откровение поднимало планку выше. Я видел, что Муди жутко хочется сослаться на проблемы беременных и убежать в туалет, чтобы записать услышанное, но не готов был ее отпустить. Полагаю, Род тоже не хотел, чтобы она уходила.

– Скажи-ка, Род, – начал я, не меняя тему, но расширяя ее, – Клайд, похоже, был не глуп, раз хотел закопать золотые монеты.

– Еще бы, агент Наварро, – бросил Род и весело посмотрел на Муди.

– Вполне очевидно, – продолжил я, – что Клайд планировал будущее. [Энергичный кивок: да.] Но он опирался и на других людей, так ведь? У него были помощники. Может, даже были люди, которые должны были продолжить его дело [воздушные кавычки], если вдруг ему придется выкапывать свои монеты и сбежать из страны? [Два кивка: да-да.] Но не мог же он довериться кому попало?

Муди вовремя ответила за Рамси:

– Конечно не мог!

И Род снова согласно кивнул.

– Клайду нужен был надежный, очень умный человек, который не боялся выходить за рамки. Кто-то такой же умный, как он сам, – заметил я.

– Это было бы идеально, – кивнул Род, сделав акцент на слове «идеально».

– Но ты мне говорил, что все ребята Клайда – кажется, ты называл их игроками в покер-покер [снова согласные кивки] – были тупоголовыми отбросами из Оклахомы да Западной Вирджинии. Им хватало мозгов толкать купоны на сигареты, но они были не в состоянии подтереть себе задницу. Правильно я тебя понял?

– Не будет ошибкой предположить, – согласился Род, – что мы с Клайдом существовали на другом интеллектуальном уровне по сравнению с нашим окружением.

– Не просто существовали, но и играли на более высоком уровне, – ответил я, и Рамси улыбнулся до ушей. Муди молчала, но краем глаза я видел, что она поняла, к чему я клоню.

– Я скажу так, – начал Рамси и уверенно раскинул руки вдоль спинки дивана, – нам с Клайдом не было равных.

– Само собой. Поправь меня, если я ошибаюсь, – продолжил я, – но я готов поспорить, что Клайд искал человека, который будет не только умным и образованным, но и… «предприимчивым», что ли?

– Положим.

– Ему нужен был тот, кому хватило бы мужества, ума и дальновидности вести дела в его отсутствие, если до такого дойдет.

В ответ Род скромно пожал плечами, и мне показалось, что этим он сказал гораздо больше.

– Должен заметить, Род, – продолжил я, поворачиваясь к нему на кресле и глядя ему в глаза, – во всем штабе Восьмой пехотной дивизии я вижу лишь одного человека, подходящего на эту роль. Может быть, он сейчас в этой комнате?

Род не встречался со мной взглядом, но у него на губах появилась застенчивая улыбка. Муди подалась вперед.

– Иными словами, Род, я думаю, что мы здесь говорим… о тебе.

Рамси заерзал на диване. Я чуть не воочию видел, какая война идет у него в голове. С одной стороны, инстинкт самосохранения приказывал ему отрицать мои слова. С другой – он не мог побороть естественное желание казаться умным, умелым предпринимателем, надежным партнером и возможным преемником человека, которого он ценил больше всех в целом мире, – Клайда Конрада. Мне оставалось надеяться, что Род не сможет упустить возможность потешить свое самолюбие. Впрочем, я почти не сомневался, что так в итоге и будет.

– Точно подмечено, агент Наварро, – сказал он, выпрямляя спину и наконец встречаясь со мной глазами. – Я был фактически правой рукой Клайда – он называл меня своей «второй половинкой».

– Еще бы! – воскликнула Муди, как только он закрыл рот. – Клайд Конрад был бы дураком, выбери он кого-то другого.

Мне жутко хотелось устроить Роду выволочку за все это претенциозное дерьмо вроде «точно подмечено» и «второй половинки». Ничуть не меньше мне хотелось обнять Муди, которая поняла, что это только начало, и задала верный тон для продолжения. Я отодвинул кресло подальше, чтобы создать Роду психологическое пространство, тем самым поощряя его за признание, а затем предложил ему прерваться и сходить в туалет.

– Он вон там, – сказал я и махнул рукой точно так же, как накануне. Я распоряжался всем – ужином, напитками, даже туалетом. Род, в свою очередь, даже не раздумывал, хочет ли он воспользоваться предложением. Он встал и пошел в туалет, едва я успел закончить фразу.

Когда Муди вернулась из туалета, сходив туда вслед за Рамси, и снова села в кресло, мы с Родом говорили о женщинах – о чем нам еще говорить?

– Хочешь пить? – спросил я у нее, поднимая свою банку с колой.

– Нет, спасибо, – ответила она, но не стала намекать, чтобы я предложил напиток Роду, как точно сделала бы накануне. Род же с нескрываемым интересом следил за движением моей банки. «Заслужи сначала, сукин ты сын», – подумал я и перешел ко второй части нашей беседы, сразу нанося удар по воротам.

– Род, раз уж мы выяснили, что именно ты [АКЦЕНТ] – эксперт по Клайду Конраду, расскажи-ка, в чем он мастер?

– Он мастер вешать лапшу на уши, – ответил Род. – Мастер быть незаменимым, чтобы никто не задавал ему вопросов. Клайд понимал человеческую психологию и знал все возможные уловки.

– Какие, например? – спросила Муди.

– Офицеры менялись каждые полтора года. Они даже не успевали понять, что к чему, а Клайд сидел там больше десяти лет и умел обмануть систему. Он всегда что-то мутил, всегда плел интриги и держался особняком [сказано с придыханием], но не забывал держать марку перед администрацией.

– Администрацией? – переспросил я. – Такое впечатление, что вы работали в страховой компании.

– Ладно, перед командованием. Так лучше, агент Наварро? – Мне снова захотелось его придушить. – Генералы и полковники считали, что Клайд ходит по воде яко посуху. Ни одни учения не обходились без его участия. Он знал рельеф местности. Он знал военные планы. Он знал все стратегические и тактические пункты и все города как свои пять пальцев. Генералы только читали об этих местах или видели их на картах – кстати говоря, на тех картах, которые составляли мы с Клайдом. Мы сами ходили по этим районам и проводили рекогносцировку. Помнишь, я рассказывал вам с Линн об этом?

– Помню, – ответил я, понимая, что это проверка.

– Генералы ездили на своих тонированных «фордах». Мы с Клайдом ходили по дорогам, велосипедным дорожкам и просто по полям. Мы могли сказать генералам, насколько широки трассы, подходят ли они для боевого танка, не заливает ли весной поля – это бесценные сведения, которыми не располагал почти никто из старших офицеров.

– Этим вы и занимались? – спросил я несколько разочарованно. – Ходили по дорогам, чтобы командование не пылило свои начищенные башмаки?

– Нет, – возразил Род. – Этим не ограничивалось. Мы делали гораздо больше.

– Просветишь нас?

– Мы знали не только дороги и узкие места, где было не пройти войскам. Клайд знал всех хозяев гостиниц. Он бегло говорил по-немецки и всегда договаривался, чтобы на учениях офицерам выделяли лучшие номера.

– И что он с этого имел?

– Взамен Клайд всегда получал прекрасные характеристики от всех этих офицеров, которые полагались на его опыт и владение немецким языком. Это был замкнутый круг одобрения, и Клайд учил меня, как создать нечто подобное, если… – здесь он сделал паузу, не зная, в какую сторону повернуть разговор. – Если по какой-нибудь причине его не будет рядом или он выйдет в отставку.

– Понимаю, – сказал я, намеренно не обращая внимания на наживку, которой он помахал у нас под носом. – Об этом вы обычно и говорили во время рекогносцировок?

– Нет, – ответил Род. – Мы говорили о многом – о рельефе, о зданиях, об укромных местах, об источниках топлива, о бутылочных горлышках. Мы обсуждали, где можно поставить антенны, где расположить полевую артиллерию, где сажать вертолеты и где разбить полевые госпитали.

– А еще о чем? – мягче спросила Муди.

– Конечно, – чуть улыбнувшись, ответил Род, – о девушках, о вине, об интересных городах, о его семье, о том, что будет, если война и правда начнется. Бывало, говорили и о деньгах.

Я ждал именно слова «деньги». Похоже, его ждала и Муди, ведь это ее вопрос подвел Рамси к нужной теме.

– Род, – вступил я, – Клайд помогал тебе деньгами?

– Само собой. Бывало, он платил за ужины и обеды. Иногда покупал мне пачку сигарет или кружку пива; или даже бутылку рислинга, если расщедрится.

– А еще что? – почти дословно повторила свой вопрос Муди, хотя на этот раз ставки были выше.

Казалось, Род колеблется. Он замолчал и вдруг заморгал в три раза чаще своих обычных двенадцати раз в минуту. Более того, он поджал губы, что всегда выдает момент принятия решений, и потянул воротник, словно обеспечивая себе приток воздуха. Он уже делал так в том доме в Тампе, где мы с Элом Юэйсом впервые беседовали с ним.

– Род, – сказал я после долгой паузы, – такое впечатление, что ты хочешь нам что-то сказать.

Муди снова подалась вперед, слегка наклонила голову набок и улыбнулась обворожительной улыбкой, которая растопила бы сердце даже Гитлеру.

– Род? – спросила она, снова растягивая «о», как мама в разговоре с ребенком.

Мне показалось, что Рамси молчал целую вечность, так что я откатился в кресле назад и опустил глаза, чтобы он не чувствовал давления с моей стороны.

– Можно я спрошу гипотетически?

– Боже, нет! – воскликнул я. – Давай обойдемся без этого.

После этого он поднял голову и снова установил со мной зрительный контакт, так что я решил стоять на своем.

– Род, мы уже не в первый раз беседуем, но кое-что пока не сходится. Мы знаем, что Конрад что-то замышлял. Не зря немцы арестовали его и сейчас он под следствием. Это ты знаешь. Чего ты не знаешь, так это что в Швеции арестовали также братьев Керцик, которые поют, как скандинавский хор в праздник летнего солнцестояния. – При этих новостях кадык Рамси подпрыгнул, как хлеб в тостере. – А тот клочок бумаги с телефоном, который ты мне дал прошлой осенью, Клайд ведь купил не в магазине приколов? Давай оставим игры и гипотетические сферы. Просто скажи все как есть.

Я сказал это спокойно, без намека на гнев или мольбу. Бал правил я. Я был главным и хотел, чтобы Род зарубил это себе на носу. Мы беседовали уже больше четырех часов, но не было в мире другого места, где я бы хотел оказаться в эту минуту. Я смотрел на ноги Рода, чтобы заметить, не повернутся ли носки его ботинок к двери. Так случается с присяжными, которым не нравится обвинитель. К счастью, носки ботинок Рода до сих пор были повернуты ко мне, но теперь он прижал руки к бокам и спрятал большие пальцы в кулаки – а это были верные признаки, что его уверенность тает.

Наконец Род разомкнул губы. На его губном желобке – той впадинке, что идет от носа к краю верхней губы, – выступили капельки пота. Он вытащил сигарету из пачки, а затем засунул ее обратно.

– Боюсь, я не был с вами полностью откровенен, – сказал он.

– О чем, Род? – спросила Муди. Я обрадовался, что она озвучила вопрос за меня.

– Обо всем. Я помогал Клайду Конраду выносить документы из отдела планирования.

Черт возьми, подумали мы оба, вот оно! Лед тронулся.

– Как же вы этим занялись? – ни секунды не помедлив, спросила Муди теплым, ласкающим душу тоном, от которого и мне захотелось сознаться во всех грехах.

– Мы с Конрадом…

– Погоди, – сказал я, отъезжая от журнального столика. – Ты пить не хочешь? Может, газировки? Не стесняйся, выбирай что угодно.

– Мы с Конрадом говорили каждый день, – начал Род, как только мы все вернулись на место. В пепельнице возле него тлела сигарета. Он осушил свою банку «Спрайта» одним долгим глотком. – Он всегда проверял меня. Возможно, не доверял мне на сто процентов, потому что я слишком любил марихуану. Он считал наркотики глупостью. – Говоря это, Род нахмурился так, как не хмурился раньше. Его глаза немного сузились. И то и другое подсказывало мне, что признаний будет больше.

– Так и есть, – заметил я отцовским тоном, но Род пропустил это мимо ушей.

– Однажды во время рекогносцировки он спросил меня: «Что ценнее всего на свете?»

– Что ты ответил? – спросил я, гадая, что ответил бы сам.

– А ты бы что назвал?

– Титан, возможно.

Род покачал головой, словно разговаривал с тупым третьеклассником.

– А ты? – спросил он у Муди.

– Семья.

– Так я и думал, – добродушно улыбнувшись, бросил он.

– Что насчет тебя, Род? – спросил я, пытаясь вернуться к сути. – Что ты ответил?

– Ну, сперва я подумал о золоте, ведь он явно высоко его ценил. Но затем решил, что это вопрос с подвохом, поэтому вспомнил о бриллиантах и всяких редких экзотических металлах – гораздо дороже титана, – добавил он, чтобы я ненароком не подумал, будто мой ответ был не совсем идиотским. – Но в конце концов я назвал ДНК.

– ДНК?

– Это дезоксирибонуклеиновая кислота, Джо. Такая молекула…

– Господи, да знаю я, что такое ДНК!

– И что, Род, – это правильный ответ? – спросила Муди тоном, который говорил: «Не ссорьтесь, мальчики».

– Информация. Клайд сказал, что ценнее всего на свете информация. Затем спросил меня, хочу ли я заработать, продавая информацию. Я сказал, что заинтригован. Сначала я подумал, что он говорит о коммерческой информации – ну, знаете, заранее сообщать в гостиницы, когда планируются учения и генералы захотят себе уютный номер и бар, полный виски. И все такое. Но потом он все мне объяснил.

– Продолжай, – велел я.

– Возьмем телефонный справочник базы, – сказал Род. – Что можно узнать из телефонного справочника?

– Номера? – предположила Муди.

– Гораздо больше, Терри, – снисходительно ответил Род. – Можно узнать, кто главный, кто прибыл в расположение, кто убыл, в каком подразделении кто работает.

– Погоди-ка, – сказал я, прикинувшись дураком. – У нас в ФБР есть телефонный справочник, но там просто перечислены имена. Больше никакой информации.

– Это в ФБР, Джо, – отмахнулся Род. – В армии в телефонном справочнике базы указано, в каком подразделении ты служишь и все такое. Это очень ценная информация.

– Ладно, – сказал я, – это я понял. Какая еще информация ценилась?

– Когда у нас учения, – ответил Род. – Это тоже важно. Не все учения объявляются заранее. Но даже когда это происходит, почти никогда не говорят, что столько-то военнослужащих будет в таком-то месте ровно в 03.20.

– Да ладно, – бросил я, – есть же спутники. Можно сидеть в Москве и наблюдать за учениями в реальном времени.

– О, Джо, Джо, Джо, – сказал Род, прикуривая новую сигарету, – спутники расскажут, что машины поехали, но не расскажут – о чем?

– О, Род, Род, Род, о чем же? Не томи!

– О намерениях, – ответил Род. – А это ценная информация.

И снова Муди пришлось вмешаться.

– Что вообще можно увидеть со спутника? – спросила она у Рода.

– Мы знаем, что у них есть спутники, которые видят все так, словно висят в трех метрах над землей – это как отсюда до двери в спальню, – сказал он, кивая за мою спину. – Кроме того, у них есть штуки, которые видят еще лучше. Но даже если они видят грузовик на дороге, могут прочитать его номер и сказать, курит шофер «Голуаз» или «Кэмел», им все равно не узнать, где этот грузовик остановится и зачем.

– Ладно, Род, я впечатлен, – заметил я, лишь отчасти притворяясь. – Я и не думал, что кто-то готов купить телефонную книгу.

– Клайд был очень умен.

– Это понятно. Но у меня складывается впечатление, что в какой-то момент он перешел от открытой информации к секретной. На планах учений и телефонных книгах много ведь не заработаешь?

– Именно, Джо, – сказал Род все тем же голосом терпеливого учителя, объясняющего материал ученику-идиоту. – Если даже открытая информация имеет ценность, логично предположить, что секретная будет цениться дороже…

– Род, это даже я понимаю. А совершенно секретная…

– …еще дороже. Это как с одеждой, – заметил Род и повернулся к Муди, надеясь зацепить ее удачной аналогией. – Готовые вещи стоят дешево. Сшитые на заказ – дороже.

– А «Диор» дороже всего?

– Именно!

– Ясно, Род, – подключился я. – А Конрад был не из тех, кто продает готовое платье, когда за эксклюзив дают больше денег.

– Да, Клайд своего не упускал.

– Полагаю, как и его подручные.

– Как я уже говорил, – продолжил Род, не обращая внимания на мое предположение, – Клайд постоянно устраивал мне проверки.

– Например?

– Однажды ни с того ни с сего он сказал: «Через несколько дней я поеду в Австрию, чтобы продать кое-какую информацию. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Тебе придется только привезти обратно деньги». Я согласился.

– Правда?

– Разве у меня был выбор? Клайд велел мне посидеть в ресторане неподалеку от центрального вокзала Вены, пока сам он встречался с каким-то мужчиной за дальним столиком. Я видел, как он протянул ему бумажный конверт, который держал под мышкой. Мужчина отдал ему такой же конверт и вышел из ресторана. После этого Клайд подошел ко мне, передал мне конверт и сказал, что я повезу его, когда мы поедем на поезде обратно в Германию.

– Что там было? – спросила Муди.

– Деньги. Около двадцати тысяч американских долларов.

– Ты их видел? – уточнил я не столько из любопытства, сколько из желания соблюсти юридические формальности.

– Конечно. Клайд сам мне их показал. Он хотел, чтобы я почувствовал вес денег и их запах. Я в жизни не видел столько наличных.

– Что было в конверте, который Конрад отдал другому мужчине? – спросила Муди.

– Погоди-ка, – сказал я. – Род, помоги нам представить сцену. Перенеси нас в ресторан, о котором ты говоришь. Что там было внутри? У тебя ведь прекрасная память.

Я видел, что Муди не понимает, какого черта я полез в эти дебри, когда разговор складывается так удачно. Но это было важно, и я мысленно отметил для себя, что надо пояснить ей все тонкости по пути обратно в Тампу. Нам не хватило бы признания Рода, что он был в том ресторане. Убедительно описав интерьер, он здорово облегчил бы нам работу. Как я и ожидал, Род не стал колебаться.

– Ресторан назывался «Гастхаус Эльзас». На дальней стене было зеркало, – сказал он, полуприкрыв глаза. – В нем я и видел, как Клайд обменялся с мужчиной конвертами. Зеркало было в резной позолоченной раме. Над ним висело что-то вроде фамильного герба – кажется, скрещенные копья и олень. Стены обиты темными деревянными панелями.

– Отлично, прекрасное описание, – заметил я. – Название точное?

Род посмотрел на меня тем взглядом, который я уже видел. Он словно говорил: «На память я не жалуюсь». Поэтому я пошел дальше.

– Что насчет вопроса агента Муди? Какие документы передал Клайд?

– Он сказал, что взял их из отдела планирования, но особой важности они не представляли.

– Ты их видел?

– Нет, но Клайд заставил меня везти их в поезде, пока мы ехали в Вену. Конверт я не распечатывал.

– Что-то я не пойму, – сказал я, хотя понимал все лучше некуда, – зачем он заставил именно тебя везти деньги и документы?

– Я же говорю, он вечно устраивал мне проверки. Просто хотел посмотреть, как я пересеку границу с опасными вещами. Я нервничал, но не слишком сильно. Когда мы вернулись в Бад-Кройцнах, он дал мне пару сотен долларов и сказал спасибо. Все это было круто, я поймал кайф. И меня зацепило.

– Он сказал, кто дал ему деньги?

– В какой-то момент он сказал: «Мои друзья-венгры».

– Ты не боялся, что можешь провалить одну из проверок Конрада? – спросила Муди, весьма правдоподобно изобразив беспокойство.

– На второй проверке, – ответил Род. – Вторая была совсем дерьмовой.

– Почему? – спросила Муди. Она уже понимала, когда задавать тон, а когда подыгрывать собеседнику.

– Рабочий день уже закончился, – сказал Род. – Клайд привел меня в хранилище отдела планирования, где лежали все документы.

– Уже вечером? – перебил его я. – Кто дежурил?

– Пара часовых у входа. Нам часто приходилось в последний момент готовить планы для важных шишек, так что все знали, что мы можем прийти в любое время.

– И вот, вы вошли…

– Мы вошли, и Клайд показал на какие-то документы и говорит: «Стяни их». Я, такой: «А дальше что?» Он показал мне, как обернуть документы вокруг руки, нацепить сверху пару резинок, опустить рукав и застегнуть манжет. «Вернусь через пять минут», – сказал он и вышел из хранилища.

– И? – спросил я как можно спокойнее, чувствуя, что мой пульс учащается. Скорее всего, нам не удастся заставить Клайда Конрада дать показания в американском суде, но теперь мы слышали его голос в словах Рамси. Все свидетельства Рода о том, что говорил Клайд, могли быть приняты к рассмотрению.

– Видимо, он уговорил часовых отойти по нужде, потому что через четыре минуты принялся изо всех сил колотить в дверь хранилища и орать по-немецки. Я даже голос его не узнал.

– Не поняла, – сказала Муди. – Зачем ему это делать?

– Чтобы проверить меня. Посмотреть, как я себя поведу.

– И как ты себя повел? – спросил я.

– Сначала чуть не обделался, но потом взял себя в руки. Я прошел проверку. После этого мы пошли в кегельбан – прямо там, на базе. Я вытащил документы из рукава и передал их Клайду. Он сказал: «Отлично. Они очень ценные. Теперь мы сможем их продать». Нам нужно было только сделать копии и подготовить их для братьев.

– Братьев?

– Ну, тех ребят из Швеции. Братьев Керцик. Мы передавали документы им. Они прятали их в медицинских журналах – в «Ланцете», в «Журнале Американской медицинской ассоциации» и других. Чтобы при проверке их медицинских саквояжей на пути из Австрии в Венгрию казалось, будто врачи не везут ничего необычного. Конрад говорил, что это идеальное прикрытие. Врачей все уважают.

В этот момент я захотел вскочить и сплясать джигу. Намеренно или случайно Род перешел от местоимений «он» и «я» к общему «мы». С каждой минутой нам все легче становилось доказать существование сговора, но нужно было понять, какова его цель. Я хотел получить ответ на этот вопрос. Время близилось к полуночи. Заметив, что Муди подавила зевок, я решил, что сделаю последний выпад. К этому моменту мы оба были на службе уже около восемнадцати часов.

– Род, – сказал я, – не подумай, что я в тебе сомневаюсь, но как ты понял, что Клайд не врет насчет ценности документов? Ты ведь просто их стянул. Не успел же ты их прочитать?

– Мне хватило времени понять, что это за бумаги.

– Но как? Ты ведь сам сказал, что чуть не обделался от страха.

– Это в самом конце, когда Клайд принялся колотить в дверь.

– И что это были за документы?

В ответ Род сообщил нам два номера оперативных планов – 33001 и приложения OPLAN 33001, – которые ничего не сказали ни мне, ни Муди.

– Род, – сказал я, поднимая руки, – помоги нам. Может, агент Муди и состояла в герл-скаутах…

– До скаутов я не дошла, – ответила Муди. – Слишком большая нагрузка.

– Вот видишь, агент Муди даже значка за лучшее печенье не получила, а я служил стране, гоняясь за террористами по всему Пуэрто-Рико. Что значат эти твои цифры?

– Первый номер, – ответил Род, – относится к последней редакции военного плана НАТО.

– Какого плана?

– Военного, Джо. Знаешь, бах-бах и все такое. Куда идет какая дивизия, когда плохие парни на танках с красными звездами прорываются сквозь Фульдский коридор. Думаешь, это не важный документ?

– Ну, – сказал я, снова подавляя желание воскликнуть «мама дорогая», – похоже, он может быть важным в определенных обстоятельствах. Что скажешь, агент Муди?

– Я согласна. Может. Об обеде судят по главному блюду, – ответила Муди. Судя по выражению ее лица, она сама не поняла, что ляпнула. Меня больше заботило, сумеем ли мы вспомнить всю армейскую номенклатуру, когда придет время составлять отчет.

– А если это блюдо совершенно секретно? – спросил Род, и я вдруг понял, насколько ему проще говорить о блюде вместо оперативного плана. – А если части этого блюда вообще были особой важности? А если…

Здесь я решил его прервать.

– А если это блюдо может и США, и наших союзников размазать по стенке?

– Да, – согласился Род. – Что тогда? Если противникам известны наши военные планы, потенциал первого удара остается у них, а не у нас.

Я подумал: слава богу, у нас есть кулинарные метафоры, пусть и натянутые. Ведь Род Рамси только что дал нам в руки ту часть положения о шпионаже, где говорилось об осознании потенциального ущерба Америке. Но не стоит на этом останавливаться.

– Род, есть еще кое-что.

– Да?

– Ты говоришь все это, но… Пойми, я не хочу класть в наше блюдо прокисшую сметану…

Тут Муди поморщилась, а затем виновато усмехнулась.

– Ладно, я не Джулия Чайлд[24]24
  Джулия Чайлд (1912–2004) – американский шеф-повар французской кухни, телеведущая.


[Закрыть]. Но дело в том, что ты наболтал чепухи о компьютерных чипах, да еще на национальном телевидении, а теперь предлагаешь нам поверить тебе на слово, что эти документы были чуть ли не планами Судного дня.

– Джо, – начал Род (опять «Джо»! Когда-нибудь он за это поплатится), – если эти документы были, как ты выразился, прокисшей сметаной в нашем блюде, то с чего братья Керцик вернулись из Венгрии с пятьюдесятью тысячами зеленых для нас с Клайдом?

– Может, Конрад об этом соврал.

– Да нет, денежки я видел, – возразил Род. – И был рядом, когда Керцики рассказывали Клайду, как обрадовались венгры таким прекрасным разведданным.

– Позволь мне кое-что уточнить, чтобы я окончательно все понял, – ты ведь знаешь, я в школе не блистал, в отличие от тебя. Если бы у нас были аналогичные документы советской стороны, OPLAN 33001 и приложения 33001 [я специально повторил официальные названия, чтобы не забыть их самому и дать еще раз послушать Муди], какое преимущество мы получили бы?

– Полное. Ты знаешь все необходимое, чтобы выиграть войну.

– Ты хочешь сказать, битву?

– Нет, войну.

После этого мы все на секунду замолчали.

– Род, – сказал я, глядя на свои часы фирмы Seiko и чувствуя одновременно и усталость, и триумф, – мы многое сегодня обсудили, но нам далеко ехать домой, тебе завтра на работу, а миссис Муди нужно отдохнуть.

– Простите, – ответил Род, глядя на живот Муди. – Ты совершенно прав. Ей нужно отдыхать, чтобы малыш родился сильным.

– Сможем снова встретиться завтра? Технически уже сегодня [общий хохот].

– Конечно, без проблем.

Я понимал, что весь день уйдет на запись того, что мы услышали в этот вечер, а у нас с Муди были запланированы и другие дела. Поэтому утром мне придется позвонить Роду и отменить встречу, но мне все равно нужно было проверить его реакцию и готовность продолжить разговор по доброй воле. И он снова меня не разочаровал.

– В любом случае, – сказал я, уклоняясь от ответственности, – посмотрим, как Муди будет чувствовать себя завтра.

– Само собой, – великодушно согласился Род. – Просто дайте мне знать.

– Договорились. Если мы вдруг не сможем встретиться, не забудь хорошенько поесть. Это приказ! Больше никаких конфет на ужин, – Муди погрозила Роду пальцем.

– Ладно, ладно, – пробормотал Род, как пристыженный подросток, и вышел из номера. Я подумал, что полагаться на него, как и на подростка, уж точно нельзя.

Мы с Муди едва стояли на ногах – да и как иначе? – но остались в номере, чтобы записать все услышанное. Делая заметки, мы оба улыбались, как дети в «Дисней Уорлде» (до которого было рукой подать). Еще бы нам было не улыбаться! Мы добились признания и получили новые зацепки.

Торопясь все записать, я забыл послать на пейджер агенту наблюдения нужный код (11 – как две идущие ноги), чтобы предупредить его о приближении Рамси. Но волноваться было не о чем. Агент позаботился о запасном варианте – поставил пустую алюминиевую банку под заднее колесо машины Рамси. Ее хруста оказалось достаточно, чтобы вырвать наблюдателя из полусна. Связавшись с нами по защищенному каналу радиосвязи, он сообщил, что Род поехал не в трейлерный парк. Причин могло быть множество. «Давай за ним», – велел я, когда мы с Муди направились обратно к отделению, где Муди оставила служебную машину.

Не успели мы выехать на шоссе I-4, как Муди крепко заснула на пассажирском сиденье. Я вел машину на автопилоте, пока у меня в голове крутился знакомый алгоритм всяких «что» и «что, если». Что дальше? Что нужно сделать? Кто будет ставить палки нам в колеса – штаб-квартира, ВРО, Бэмфорд, немцы, шведы, мама Рамси, адвокат защиты, сам Род или еще кто-нибудь? И главное: что, если я уже все запорол, пообещав Рамси этот возможный, вероятный, гипотетический отказ от преследования?

Да, дела идут отлично, сказал я себе. У нас было признание. Но нельзя осудить человека на основании единственного признания, да еще в сфере шпионажа. Ведь здесь дело даже в суд не протащишь, не подтвердив каждое слово Рода…

Довольно, решил я, смотри на дорогу. И все же я не мог не гадать, понимала ли Муди, которая крепко спала с улыбкой на лице – хотя я в жизни не видел, чтобы кто-то спал с улыбкой, – какие сложности ждут нас впереди, каким тяжелым, изматывающим и затратным по времени окажется это дело.

«Отдыхай, Муди, – сказал я про себя, изучая ее улыбку. – Ты прекрасно справилась».

Мне самому до чертиков хотелось спать.