Текст книги "Три минуты до судного дня"

Обычным голосом Род спросил:

– Тебе нужно его имя?

Я отрицательно покачал головой, и он снова заговорил, как Кронкайт.

– Несколько недель спустя, в начале ноября 1983 года, НАТО подбросило на порог Советам крупнейшую ложную ядерную атаку в истории. Считается, что во время учений под кодовым названием «Опытный лучник» Москва была ближе к нанесению превентивного ядерного удара, чем в любой другой момент холодной войны, включая Карибский кризис. Но история гораздо сложнее, потому что – та-дам! – в руках Советов уже была вся схема учений НАТО.

Рамси торжествовал, рассказывая мне об этом, и явно любовался собой. От сдержанности и задумчивости не осталось и следа – Род вернулся к своему истинному темпераменту.

– И кого за это благодарить? – спросил я, не сомневаясь в ответе.

Род лишь скромно кивнул.

– Слушай, – сказал я, – это бред. Если у русских был план «Опытного лучника», они бы так не возбудились. Они бы знали, что это только учения.

– Джо, Джо, Джо, – ответил Род, благожелательно улыбаясь, – в этом вся прелесть.

– Какая еще прелесть?

– Русские купили у нас планы через венгров, а затем решили, что мы продали им дезинформацию, чтобы прикрыть настоящую атаку НАТО. Ты ведь сам знаешь, как они подозрительны. Мы получили деньги. Они забеспокоились. Само собой, как только они поняли, что «Опытный лучник» идет именно по тому плану, который мы предоставили, они прониклись к нам доверием. И это было прекрасно!

«Ага, – подумал я, – и миллионы людей могли погибнуть, пока вы с Клайдом шлифовали свое реноме и закапывали крюгерранды в мерзлую немецкую землю, мерзавец ты этакий». Но я понимал, что еще успею сказать это. Пока что я давил на Рода, чтобы он рассказал мне о других планах из своего перечня. Чем больше нам удалось бы разузнать об этих документах, тем легче было бы отстоять дело в суде.

– Начни с того, который ты украл первым, – предложил я.

Род по-прежнему был в ударе и с радостью продолжил рассказ:

– Я точно помню, что это было. Клайд все еще проверял меня. Он сказал, что ему нужна последняя версия CONPLAN 4200. Его постоянно пересматривали, и венграм он был особенно интересен. Я скопировал его вместе со всеми изменениями. Не помню, сколько заплатили Конраду, но довольно много – минимум двадцать тысяч долларов.

– Погоди, что еще за CONPLAN? – спросил я, не потому что не знал этого, а потому что хотел услышать, что знает он.

– Джо, это план действий в особой обстановке, – объяснил Род самым терпеливым тоном. – Я уже о таких рассказывал, когда ты приходил с Элом Юэйсом. Эти планы описывают порядок действий всех военнослужащих, от генералов до рядового состава, в непредвиденной ситуации. Они особенно важны для войск передового развертывания.

– Прости, что перебиваю, – снова вставил я, – но какой был уровень секретности у этого документа? Мне просто хочется понять.

– Совершенно секретный, – небрежно бросил Род. – Но некоторые приложения к ряду планов CONPLAN были помечены грифом «совершенно секретно, особой важности».

Я снова решил уточнить слова Рода, чтобы быть во всеоружии в суде:

– Так насколько важной была информация в этом CONPLAN 4200?

– Чрезвычайно важной. Там было в подробностях описано все, что мы будем делать. Скажем, космический шаттл падает на чужой территории или военный самолет сбивается с курса и совершает вынужденную посадку за «железным занавесом». Это настоящая библия на случай любых проблем. Ты что, не слушал, когда я об этом говорил?

Я пропустил вопрос мимо ушей и попытался вогнать еще один гвоздь в крышку юридического гроба Рода:

– И ты скопировал этот план? Ты его читал?

– Конечно, читал, мне ведь приходилось вносить в него последние правки. Как мне было понять, где новое, а где старое, если бы я его не прочел?

Тут Рамси закрыл глаза, словно отгораживаясь от меня, и принялся наизусть цитировать один из самых любопытных отрывков документа. Мне стало по-настоящему страшно. Он назвал номер страницы и даже заметил, что этот отрывок находился в нижней трети с левой стороны. Мне ничего не оставалось, как это записать.

Все это меня потрясло, но я не собирался упускать момент для проверки.

– Держу пари, ты не сможешь повторить это еще раз, – сказал я, вытаскивая еще одну страницу книги, чтобы писать дальше.

Род невозмутимо помолчал, словно ожидая поцелуя, а затем повторил все слово в слово. Вдобавок к этому он сообщил, какой копир использовал и как ему пришлось вытаскивать из документа огромные скрепки.

– Ладно, гений, – сказал я, когда он закончил, – я на днях все это проверю, чтобы удостовериться, насколько ты точен в формулировках.

Когда я сложил страницы и сунул их в карман, Род сложил пальцы домиком, прямо как председатель Федеральной резервной системы – что, кстати, было его раздражающей привычкой № 22, – и сказал мне просто и решительно:

– Ты увидишь, что я совершенно точен.

Он отвез меня обратно к «Эмбасси Сьютс». Мы почти всю дорогу молчали. Род включил радио, возможно, потому что не хотел слушать очередную мою лекцию о гигиене, планировании расходов, регулярной уборке в такси и всем таком. Он несколько раз давал мне понять, что хотел бы познакомиться со мной раньше. «Будь у меня отец вроде тебя, – сказал он однажды, – все могло бы сложиться иначе». Возможно, но порой я чувствовал себя мужем-подкаблучником в изжившем себя браке. И все же на парковке «Си-Уорлда» случилось кое-что важное и очень серьезное. Рухнул барьер. В каком-то смысле наше молчание во время поездки по Интернейшнл-драйв это подчеркивало.

У отеля Род увидел мою машину в левой части парковки и встал позади нее. Я вытащил из бумажника 146 долларов, гадая, как смогу обосновать такие расходы. «Это все за такси?» – так и слышал я недоумевающий голос бухгалтера. Род подошел ко мне, раскинув руки и крепко меня обнял. В кои-то веки я не стал проверять, вооружен ли он. Если бы он хотел меня пристрелить, он сделал бы это несколько часов назад.

– Спасибо за помощь, Род, – сказал я, обрадованный прогрессом этого вечера.

– Джо, еще кое-что.

– Не беспокойся, я передам Муди, что ты по ней скучал.

– Нет, дело не в этом. Все гораздо серьезнее. Та квартира была по колено завалена бумагами.

– Какая квартира, Род?

– Конспиративная, – ответил он. – Клайд снял ее, чтобы мы могли обрабатывать документы, которые я воровал.

Глава 16
Йозеф-Шнайдер-Плаза, 4

Наличие «конспиративной квартиры» у Конрада и Рамси потрясло агентов национальной безопасности. Такого поворота никто не ожидал.

– Сняли квартиру? – с неприкрытым скепсисом спросил сотрудник Вашингтонского регионального отделения. – Джо, может, до Тампы еще не дошли эти сведения, но шпионы квартир не снимают.

«По колено в украденных документах? – ответил мне факсом сотрудник штаб-квартиры ФБР. – Слушай, Наварро, такое впечатление, что эти ребята организовали шпионский супермаркет. “Выбирайте! Покупайте!”»

Когда я сообщил, что Род снимал все «стянутые» документы и записывал видео прямо поверх диснеевских мультиков, мне сказали, что он пересмотрел диснеевских творений – и я тоже, раз поверил такой чепухе. Заявление о том, как Род разработал проект (так и не реализованный) портфеля, который мог мгновенно уничтожать информацию на кассетах, подвергая их воздействию двух мощных магнитов – по-научному это называется «размагничиванием», – привело к новой порции насмешек: «Да этот парень – Эдисон!»

Думаете, хотя бы военные забеспокоились, когда я сказал им, что Род однажды видел на полу той квартиры «Черную книгу»? «Черная книга», считай, армейский эквивалент ежедневного президентского доклада. В ней приводятся последние снимки со спутников, данные радиоперехватов и другая критически важная информация для командующих войсками по всему миру – информация высочайшего уровня секретности. Насколько я знал, до сих пор «Черные книги» не исчезали и не заканчивали свой путь на полу шпионских квартир.

Когда я сообщил в Лэнгли, что Рамси и Конрад использовали украденные документы, чтобы налаживать связи с другими разведслужбами, там лишь посмеялись над тем, что шпион может работать сразу на несколько спецслужб. Я проинформировал Лэнгли об операции DAVID, в ходе которой, если верить Роду, Конрад притворился сотрудником чешской разведки и за 120 000 долларов продал излишки документов ЦРУ. Эту новость встретили праведным негодованием.

Какое-то время все было даже забавно. Но вскоре «конспиративная квартира» повисла у меня на шее тяжким грузом как доказательство, что Род меня дурил. Мол, он подманивал меня, чтобы я кормил его ужинами и оставался его лучшим другом.

Вдобавок мы никак не могли извлечь адрес конспиративной квартиры из потрясающей во всех остальных отношениях памяти Рода. Отчасти проблема заключалась в недостатке ресурсов. Когда мы попросили ВРО снабдить нас картой Бад-Кройцнаха, нам прислали потрепанную туристическую листовку 25-летней давности, отпечатанную по заказу какой-то немецкой торговой палаты. Крошечную карту окружали огромные рекламные баннеры всевозможных туристических заведений. Я не мог поверить, что в Бюро не нашлось карты лучше. Но ВРО действительно не смогло нам больше ничего предоставить.

У нас также возникла проблема с кадрами. Род обожал Терри Муди, но она была уже на последних месяцах беременности и старалась как можно меньше выезжать из города, а затем и вовсе перестала покидать офис. Терри замещала Сьюзен Лэнгфорд, которая прекрасно справлялась с работой. Сьюзен обладала потрясающим чувством юмора и умела разрядить обстановку, когда ситуация слишком накалялась. Она недавно пришла на службу, была молода и полна энергии. Но всякий раз, когда мы с Родом слышали ее тяжелый южный говор, мы оба начинали скучать по легкому среднезападному акценту Терри и той рассудительности, которая шла к нему в нагрузку. Вывод: в глазах Рода Рамси Сьюзен не могла заменить миссис Муди, и это было серьезно. Я впервые видел такую верность с его стороны.

При прочих равных мне в напарники больше подходил Рич Лихт. Рич совсем недавно перевелся в наше отделение и до сих пор приезжал на работу из Орландо, где он начал свою карьеру в ФБР. Это могло пойти нам на пользу, если бы Род снова, скажем, подхватил триппер и потребовал бы внимания. Рич был не просто умным парнем, но и имел юридическое образование, то есть умел задавать вопросы, проясняющие предмет.

Но Линн Тремейн и особенно Терри Муди доказали, что Род предпочитает, чтобы на наших встречах присутствовала хотя бы одна женщина. Кроме того, Рич должен был работать в офисе и анализировать все зацепки. Кроме того, я мог вызвать бунт, если бы начал таскать Рича с собой в Орландо. Начальница стенографисток сообщила мне, что женская часть отделения провозгласила Рича «самым красивым агентом офиса». Даже далекий от романтики Наварро заметил, как все головы неизменно поворачивались в его направлении, когда он проходил мимо. Лишив стенографисток этого красавчика, я рисковал снизить темпы перепечатки моих форм FD-302.

К тому же оставалась вероятность, что Род действительно занимался тем, о чем мне хором твердили все агенты из Вашингтона: он играл со мной, запутывал меня, бесконечно затягивая наше общение.

Мы со Сьюзен снова и снова просили Рода представить, как он выходит из ворот базы Восьмой ПД и идет в квартиру. И снова, и снова Род забывал повернуть, выбирал не тот переулок и приводил нас то к развалинам замка графов Шпонгеймских, то к средневековой католической церкви Святого Николая, то к какому-то участку древней городской стены. Там он, конечно, не мог удержаться, чтобы не прочитать нам получасовую лекцию о старой римской дороге или о Франкской империи, или о прославленном раввине Эфраиме бар Елиэзере Ха-Леви, которого колесовали именно на этом месте тринадцать столетий назад. Хуже всего было, когда во время этих виртуальных экскурсий Род выводил нас за город, к одной из его любимых виноделен, где производили рислинг или сильванер. Тогда нам приходилось выслушивать очередную диссертацию о сортах винограда, типах почвы и бог знает о чем еще. Сьюзен достаточно ценила вино, чтобы находить эти рассуждения интересными, но с нее не требовали скорейшего разрешения этой загадки или доказательства, что Род Рамси врет.

Те несколько адресов, которые Род «вспомнил» по нашему настоянию, ничего нам не дали. Мы лишь разозлили владельцев квартир, когда убедили немецкие власти провести проверку. Теперь немцы присоединились к хору ВРО и штаб-квартиры ФБР, утверждая, что практически вся информация Рода, «вероятно», придумана им самим. В последнем коммюнике из Бонна сообщалось: «Согласно сведениям немецкой стороны, “неопровержимо доказано, что этой квартиры не существует”».

– Неопровержимо? – удивилась Сьюзен, когда я показал ей телетайп. – Кто вообще так говорит?

– Это такое немецкое слово, – ответил я. – Означает: идите в задницу, перестаньте тратить наше время, мы больше с вами цацкаться не будем.

Через несколько дней я приехал в Орландо по другим делам и спросил Рода, сможем ли мы ненадолго встретиться в «Эмбасси Сьютс».

– Без проблем, – ответил он.

Однако, когда он приехал на встречу, ничего не изменилось. Он утверждал, что чуть не в лепешку расшибается, пытаясь вспомнить адрес, дорогу к квартире, заметные ориентиры или хоть что-то еще, но все тщетно. По его словам, с ним никогда раньше ничего подобного не случалось.

– Не сдавайся, – сказал я, понимая, что фактически прошу его передать мне веревку, на которой я его повешу. – Ребята из Вашингтона мне уже всю плешь проели. Они думают, что квартиры не существует.

После этого мне пришлось на некоторое время отлучиться. Ел я мало, но проблем с желудком было хоть отбавляй. Когда я вышел из туалета, Род отодвинул стеклянную дверь и стоял на маленьком балкончике, куда не вмещался даже складной стул.

– Джо, – начал он, – да я готов с балкона прыгнуть, если так они поверят, что я говорю правду о квартире. Я не хочу, чтобы кому-то казалось, будто я специально вам вру.

Я был тронут – да и как иначе? – но по многим причинам мне вовсе не хотелось, чтобы в моем послужном списке (и в мыслях) появилась пометка о самоубийстве.

– Род, – сказал я, – возвращайся в комнату и садись на диван. Прошу тебя. Мы найдем выход.

Слава богу, он меня послушал.

Позднее агент наблюдения, стоявший на парковке, говорил мне, что чуть не обоссался, когда увидел, как Род перегнулся через перила балкона. По его словам, он на мгновение подумал, что мне надоело возиться с Родом и я решил заставить его спрыгнуть. Не стоит объяснять, как ужаснуло меня это предположение.

В тот день, вернувшись в Тампу, я пошел к Ричу.

– Свяжись с заместителем нашего атташе по правовым вопросам в Германии, – велел я. – Мы больше не будем ждать, пока все запросы пройдут по каналам штаб-квартиры. Скажи ему, что я лично заинтересован в этом деле. Скажи, что мы крайне разочарованы бездействием армии и ВРО, и попроси его прислать нам аэрофотоснимок Бад-Кройцнаха.

– Где он его возьмет?

– Не знаю, мне плевать. Пусть найдет где-нибудь.

Через три дня атташе по правовым вопросам Эд Битти позвонил мне ближе к полудню.

– Он уже летит к тебе, – сказал он.

– Кто летит?

– Я обдумал твою просьбу и вспомнил, что после школы работал в дорожной бригаде. Мы всегда ориентировались по аэрофотоснимкам. Я пошел в Управление гражданского строительства и купил снимок Бад-Кройцнаха за тридцать семь немецких марок. Ты получишь его со дня на день.

– Храни тебя Бог, Эд.

– Забудь о Боге, – ответил он. – Просто вызови меня свидетелем по делу. Я не откажусь недельку провести в солнечной Тампе. В Бонне в это время года холод собачий.

– Я выпишу тебя на месяц, – заверил я его.

– Бывай, Джо. Я рад, что смог помочь.

– Спасибо тебе огромное.

Все решил один звонок небезразличному человеку, который был готов поднять свою задницу. Почему всегда так сложно найти людей, способных помочь?

Когда аэрофотоснимок прибыл в Тампу, мы с помощью фотоувеличителя растянули его до размеров плаката. Затем мы со Сьюзен скатали его в рулон и отправились в «Эмбасси Сьютс» на очередную встречу с Родом, надеясь, что она окажется короткой.

Так и вышло. Род минуты две стоял над картой, уперев руки в боки, а затем приставил палец к воротам базы и принялся чертить свой путь, озвучивая названия улиц и знакомые достопримечательности. Потом он взял у меня восковой карандаш, снова внимательно взглянул на карту, обвел какой-то дом в ничем не примечательном районе и сказал:

– Вот он. Йозеф-Шнайдер-Плаза, дом четыре.

И мы вздохнули с облегчением.

Я обнял его, а затем его обняла и Сьюзен.

– Ты уверен? – спросил я.

– На все сто, – ответил он. – Может, теперь поедим?

Два дня спустя немцы неохотно отправили машину без опознавательных знаков к дому номер 4 по Йозеф-Шнайдер-Плаза. Они медленно катили по улице, уверенные, что их снова послали по ложному следу, когда работавший в саду старичок поздоровался с ними. Он представился Карлом Габриэлем Шмидтом и ошарашил их словами:

– Я знал, что вы рано или поздно придете меня повидать, – сказал он. – Проходите.

Он подтвердил, что Конрад снял у него квартиру и поменял замки, после чего проводил там немало времени с «юным другом» (описание которого в точности совпадало с приметами Рода Рамси). При этом у них всегда горел свет, и очень яркий.

После этого единственного подтверждения того, чего раньше не знал никто – ни немцы, ни военные, ни ВРО, ни даже шведы, – расследование приняло совершенно новый, гораздо более серьезный оборот. Рода Рамси больше не могли игнорировать. Я надеялся, что и меня тоже.

Глава 17
Охренеть!

Две вещи.

Во-первых, Род не врал насчет документа, зачитанного по памяти. Я в тот же вечер отправил его версию военным, у которых в архиве лежал оригинал этого плана. Их ответ начинался словами: «Это в высшей степени невероятно…» Каждое слово, номер страницы, положение абзацев – Род запомнил все. Конрад чуть не упал со стула, когда я показал ему длинный отрывок, который Род заучил наизусть, пока стоял у копира в Восьмой ПД, и подтверждение военных. Он понял: такое бывает раз в жизни.

Во-вторых, нам с любым из моих напарников (Лэнгфорд, Муди или кто угодно еще) дали зеленый свет на неделю допросов, которые должны были показать, что еще скрывает Род. Очевидно, история об «Опытном лучнике» не на шутку всполошила конторских крыс из Вашингтона. Слухи о потрясающей памяти Рода дошли и до высших кругов. Хотя мы еще не знали всего списка документов, которые валялись на полу той квартиры (и могли никогда не узнать), дом номер 4 по Йозеф-Шнайдер-Плаза оказался именно таким, каким его описывал Род.

«И что это нам дает?» – снова и снова спрашивали агенты Форт-Мида и Лэнгли и даже тугодумы, сидящие в штаб-квартире ФБР на Пенсильвания-авеню. Они задавались и другим вопросом: «Какого черта мы узнаём об этом только сейчас, через четыре года после начала расследования по делу Конрада?»

Но сначала надо было разобраться с практическими вопросами. Еще в ноябре, когда директор Сэшнс посетил отделение в Тампе, он велел мне установить круглосуточное наблюдение за Родом, что было вполне разумно, хоть и добавило мне хлопот. Круглосуточное наблюдение требует огромных затрат, не только потому, что в нем задействовано большое количество агентов (в нашем случае их было больше дюжины), но и потому, что им нужна инфраструктура – номера в отелях, еда, бензин и т. д.

В мире коммерции эти проблемы решаются просто – компании выдают своим сотрудникам кредитные карты. Но в ФБР такой возможности не было. Нашим агентам приходилось пользоваться собственными кредитками, а в конце месяца просить компенсацию. Обычно все шло гладко, но при такой масштабной операции системы нередко ломались, а счета запаздывали. Так произошло и на этот раз. Все задействованные в деле почти исчерпали лимиты личных кредитов, когда штаб-квартира наконец-то соизволила перевести в Тампу четверть миллиона долларов.

Чтобы организовать распределение средств, Корнер вручил мне все бумаги и велел сходить в банк и получить деньги мелкими купюрами. Он отправил со мной Муди, которая должна была проследить, чтобы я «вернулся назад, если вдруг [мне] захочется сбежать с наживой».

По дороге в банк Терри шла немного позади меня и держалась чуть в стороне.

– Может, рядом пойдешь? – наконец спросил я. – А то как-то странно.

Ее ответ:

– Так мне проще будет выстрелить тебе в спину.

Да уж, с ней шутки были плохи.

Только после обеда, когда мы снова поехали в Орландо, Терри выложила мне свои новости. Ее гинеколог назвал дату, после которой ей нельзя будет путешествовать. Оставалась всего неделя до того дня, когда ей предстояло перейти на работу в офисе.

Ужин был печален. Когда Терри отлучилась в туалет, я сказал Роду, что она уже на финишной прямой, а потому, возможно, больше не приедет в Орландо, и он совсем приуныл. Хоть я и ожидал этого, мне оставалось лишь гадать, как повернуть все в нашу пользу. Я надеялся, что ответ уже найден.

Наверху я изменил обычную рассадку. Мы с Муди сели на диван, а Род занял место Терри на кресле, лицом к нам обоим. Я хотел, чтобы он вернулся к роли, которую любил больше всего, чтобы он снова стал профессором Рамси, мистером Умником.

– Род, – сказал я, когда мы расселись, – расскажи-ка нам о ракетах «Першинг». Что они делали в Германии?

– С какого момента начать?

– Как считаешь нужным. Верно, агент Муди?

Терри согласно кивнула, а Род вытащил сигарету и открыл банку колы, которую взял в маленькой сумке-холодильнике, стоящей прямо возле него.

– Ну-у-у… – театрально начал он. – История начинается с Советов. С конца 1970-х они начали устанавливать на западных границах баллистические ракеты SS-20, которые угрожали не только крупным европейским городам, но и ключевым авиабазам НАТО в Великобритании. Джимми Картер полагал, что нам сначала нужно провести переговоры с Кремлем, чтобы русские откатили ракетные комплексы, а если это не сработает, дать симметричный ответ. Установить наши ракеты вдоль восточной границы Западной Европы, нацелив их на крупные советские города, авиабазы и подобные объекты. Вы еще не потеряли нить?

– Я слушаю, – ответил я.

– Это очень полезно знать, – добавила Терри.

– Прекрасно. Прекрасно. Само собой, у Рональда Рейгана был другой план. Переговоры с Советами его не интересовали – он хотел поставить их на колени. В середине 1983 года НАТО по настоянию Рейгана заявило о начале установки американских крылатых ракет в Италии и Британии, а также баллистических ракет «Першинг-2» в Западной Германии. Наконец, 22 ноября – ровно через двадцать лет со дня убийства Кеннеди [добавил Род, словно бросая милостыню нищим] – парламент Западной Германии одобрил развертывание. На следующий день ракеты «Першинг-2» стали прибывать на немецкую территорию.

– Как на это отреагировали граждане Западной Германии? – спросила Терри. Я как раз подумал, что многие из них наверняка разозлились. Задай я этот вопрос, Род бы пожурил меня за наивность, но его озвучила Терри. Общение с ней подходило к концу – вполне возможно, это была ее последняя встреча, – поэтому Род был сама толерантность.

– Уверен, Терри, тебя не удивит, – великодушно начал он, – что многие немцы были совсем не рады оказаться рядом с ядерным щитом всего западного мира. Даже если бы Советы не ударили первыми, от ошибок никто не застрахован. Сигналы перехватываются, ракеты запускаются без причины, с летучими веществами обращаются неправильно…

К тому же…

– Что? – встревоженно спросила Муди, но я почувствовал, что ее тревога наигранна, чтобы подпитать нужды нашего лектора.

– Истории звонков тогда не было.

Настала моя очередь вмешаться и стать голосом разума:

– Да, конечно, мы все смотрели «Доктора Стрейнджлава»[32]32
  «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил атомную бомбу» (1964) – фильм Стэнли Кубрика, снятый в разгар «холодной войны».


[Закрыть]. Какой-нибудь безумец дорывается до власти. Слим Пикенс летит на ракете прямо в кремлевскую трубу. Но ведь в реальном мире, Родни [нараспев], все это оружие утыкано предохранителями?

– Верно, Джо, – ответил Род, – совершенно верно. Ты прекрасно подготовился. – Он сделал паузу и усмехнулся, а затем продолжил: – Точнее, ядерные ракеты вроде «Першинг-2» имеют два предохранительных механизма: предохранительные устройства ядерного боеприпаса – они же ПУЯБ [снова «ха-ха»] и системы ламинированных указателей подлинности сообщений с разрешением на применение ядерного оружия, они же «вафли». Вот только несладкие [и опять «ха-ха», на этот раз преимущественно в сторону Муди]. Более того, на военных базах, имеющих дело с ядерным оружием, ПУЯБы и «вафли» хранятся в святая святых – в центре управления действиями в чрезвычайной обстановке. Это маленькая комната – вспомни фильмы, Терри, кино нуар, – где получают важнейшие сообщения об утилизации ядерных материалов.

– Штаб Восьмой ПД в Бад-Кройцнахе тоже относился к таким базам? – спросил я.

– Да, конечно, – сказал Род. – Восьмая ПД отвечала за развертывание и применение ядерных ранцев и артиллерийских снарядов в Фульдском коридоре для остановки советских танков.

– Ранцев? – переспросила Муди.

– Ядерных фугасов, Терри, – взмахнув рукой, ответил Рамси. – Их провозили по немецким деревням – разумеется, не сообщая об этом местным жителям.

– О боже! – воскликнула Терри.

– Фактически в Бонне разработали план самоубийственной обороны, – объяснил Род, – на случай если у НАТО не хватит танков, чтобы остановить советский натиск. Немцы ведь поклялись, что никогда больше не позволят русским оккупировать свою страну. Никогда в жизни, – повторил он для пущей важности.

Я понятия не имел, куда он клонит, и видел, что беременной Муди опять приспичило в туалет, но Род так погрузился в тему, что прерывать его мне не хотелось.

– Скажи-ка, Род, правильно ли я понял, – вклинился я, – что эти ядерные ранцы нельзя активировать без предохранительных устройств и указателей подлинности…

Род кивнул, но при этом нахмурился.

– Я что-то упустил? – спросил я.

– Да, кое-что.

– И что же?

– Джо, так работают не только ранцы. Все ядерное оружие в Европе подчиняется одной системе управления и контроля. Тот же код, который активирует ранцы, активирует и ракету «Першинг» – и наоборот.

– Понимаю. А центр управления, где находятся все эти ПУЯБы и «вафли», как я понимаю, – это какое-то хранилище?

Род снова кивнул, но на этот раз не нахмурился.

– И это весь ядерный щит? Он кажется довольно хлипким.

– Это точно, – согласилась Муди.

– Боюсь, Джо и Терри, вы кое-что упускаете.

– И что же?

– ПУЯБы и «вафли» хранятся в сейфе, который могут открыть только два человека, одновременно отмыкающие две комбинации замков, а эти комбинации меняются на каждой новой смене хранителей центра управления.

– Что ж, – сказал я, – теперь звучит надежно. Всегда найдется волк в овечьей шкуре, который попробует обойти все проверки.

– Это самая надежная система, которую под силу разработать человеку, – заверил меня Род.

Здесь наш разговор кажется коротким, но, когда я посмотрел на часы, оказалось, что прошло уже четыре часа. Спина моей рубашки насквозь промокла от пота. (Пожалуй, мне следовало обратиться к врачу: я потел больше обычного.) Род же так хотел в туалет, что у него чуть глаза из орбит не вылезали.

– Пора прерваться, – объявил я. – Терри, иди первая. Я за тобой.

Пока Род был в туалете, я снова передвинул мебель, как раньше. Род должен был сесть на диван, а Терри – в свое кресло чуть поодаль от него. Я переложил сигареты Рода и переставил пепельницу на тумбочку возле его нового места, но холодильник оставил на столе. Когда я выкатил из спальни свое вращающееся кресло, Род как раз вернулся, даже не вытерев лицо.

– Терри удобнее в кресле, – объяснил я, указывая ему на диван.

Как только он устроился и вынул новую сигарету, я продолжил беседу.

– Род, может, расскажешь агенту Муди?

– О чем?

– О том, как ты воровал ПУЯБы и «вафли».

Это была просто догадка – и ничего более. Если бы я облажался, мы бы вернулись к тому, с чего начали, а может, и того хуже. Но что-то в его последнем ответе – «это самая надежная система, которую под силу разработать человеку» – подсказало мне, что Роду и здесь есть чем похвастаться. Кому еще стимулировать его нарциссизм, как не Терри Муди? К тому же ему могло не выпасть другого шанса произвести на нее впечатление.

Род нуждался во мне – я был его другом, отцом, советчиком, даже жизненным наставником. Но Терри укрепляла его мужественность. Ее интерес к нему доказывал, что он не катастрофический неудачник, которому месяцами наставляли рога в его собственном трейлере. Поэтому он так расстроился, когда я сообщил ему, что ей придется оставить это дело. Теперь я надеялся, что он не устоит перед искушением покрасоваться перед Терри, рассказав о своей величайшей диверсии (если, конечно, он действительно ее провернул). И он, как по заказу, преподнес Терри эту историю.

– Они были глупцами, – начал он, обращаясь к ней. – Лентяями.

– Они? – спросил я.

– Род, – мягко сказала Терри, подаваясь вперед, – может, лучше начнешь сначала?

Род сделал паузу, кивнул и начал заново.

– Венгры и чехи сообщили нам, что Советам чрезвычайно интересен ядерный потенциал и ядерные технологии Запада. Особенно процедуры управления, обеспечения безопасности и запуска, – сказал он, и в его голосе послышалось облегчение, словно он радовался, что вот-вот сбросит с себя эту ношу. – Клайд готовил меня к переводу в Гейдельберг, где я должен был получить доступ к еще более секретной информации. Джо, я тебе уже об этом говорил.

– Я помню, – ответил я. – Штаб по Центральной Европе.

– Именно. Но сам я ехать туда не хотел. Мне нравился Бад-Кройцнах. Мне нравилось работать с Клайдом. Он многому меня научил, а в Восьмой ПД и так было немало ядерных секретов, поэтому…

– Поэтому? – подтолкнул его я.

– Поэтому я сделал то, на чем все время настаивал Клайд. Я проявил инициативу. Сам стал предпринимателем.

Род рассказал, что положение хранителя совершенно секретных документов особой важности Восьмой ПД давало ему легальный повод время от времени посещать центр управления. Даже без помощи Клайда (который в этом не участвовал) Род заметил, где находятся самые интересные вещи, и принялся втираться в доверие к персоналу центра управления, делая служащим одолжения – много всяких одолжений. Для одних он выполнял поручения, другим покупал сигареты, третьим помогал в делах, ведь все эти ребята не могли далеко отходить от своего рабочего места.

Все это, само собой, шло вразрез с уставом. Хранители должны вести отшельническую жизнь монахов, но ведь Род имел нужный уровень доступа, да и сам был хранителем секретных документов. Разве они чем-то рисковали?

В итоге Род остановился на двух ребятах.