Текст книги "Мой принц"

Глава 25

Первый день февраля выдался ясным и солнечным – именно такой день способен обмануть спящие цветы, заставив их подумать, что весна наконец пришла.

Выглянув из экипажа лорда Джозефа Саудера, принц заметил худощавого пожилого человека, в этот момент заходившего в парламент.

– Превосходно, – сказал Август. – Граф Черни уже здесь.

Граф Саудер кивнул и вполголоса проговорил:

– Если хотите, ваше высочество, мы можем пока подождать здесь, в экипаже.

Принц отрицательно покачал головой:

– Нет-нет, мы войдем сейчас.

– Как пожелаете, – ответил граф.

Они выбрались из экипажа и прошли по кирпичной дорожке к узким ступеням, ведущим к главному входу в парламент. Сердце графа забилось быстрее, когда они подошли к тяжелой двери. Он сделал глубокий вздох и посмотрел на Августа – принц был абсолютно спокоен.

Швейцар открыл перед ними дверь, и они вступили в вестибюль, где вполголоса разговаривали члены палаты общин. Увидев вошедших, парламентарии замерли.

– Доброе утро, – легко поздоровался принц.

Парламентарии в замешательстве переглянулись и поклонились.

– Доброе утро, ваше высочество, – хором ответили они.

Принц направился к резной дубовой двери, ведущей в палату лордов, и другой швейцар открыл ее с почтительным поклоном. Август вошел внутрь зала. Граф Саудер последовал за ним. И почти тотчас же в зале воцарилась тишина – все взгляды были обращены на принца. И все затаив дыхание смотрели, как он направлялся к возвышению, на котором стоял трон правителя Юры.

Остановившись у возвышения, Август окинул взглядом трон – на нем он восседал два года назад, когда его короновал архиепископ; этот же трон он занимал, открывая первое после войны заседание парламента. Какое-то мгновение они словно противостояли друг другу – трон и принц. Затем Август с изящной грацией, свойственной каждому его движению, поднялся на возвышение.

И тут же по залу прокатился вздох – словно десятки людей выдохнули одновременно.

Однако принц не сел на трон; он стал позади высокого, обитого бархатом стула и окинул взглядом собравшихся. Потом пристально посмотрел на графа Гессе и сидевших рядом с ним остальных участников заговора и проговорил:

– Может, подождем герцога Адамса? Согласны? Заговорщики в замешательстве переглядывались, ни один из них не произнес ни слова.

И тут вдруг двери распахнулись, и в зале появился Франц. Переступив порог, он на несколько секунд задержался у входа, чтобы все сразу же его увидели.

«Эффектное появление, – мысленно усмехнулся принц. – Впрочем, Франц всегда умел привлечь к себе внимание».

Франц – он еще не заметил принца – обвел взглядом зал и вдруг нахмурился. Очевидно, по выражению лиц присутствующих он понял: случилось что-то непредвиденное. Тут он наконец-то повернулся к возвышению, на котором стоял принц, и в ужасе замер.

Август едва заметно улыбнулся и проговорил:

– С твоей стороны не очень-то любезно не пригласить меня на мое низложение. Но я все же решил прийти.

Франц молчал, а принц между тем продолжал:

– И уверяю тебя, избавиться от меня не так-то просто.

Франц наконец-то взял себя в руки и, повернувшись лицом к парламентариям, сказал:

– Я рад, что принц Август здесь. Пусть попытается оправдаться перед парламентом.

– Непременно попытаюсь. – Август спустился с возвышения и стал напротив Франца. Окинув его презрительным взглядом, сказал: – Но прежде чем оправдываться, я хотел бы услышать твои оправдания.

– Для этого я и пришел сюда, – ответил Франц.

Август с усмешкой кивнул:

– Прекрасно. Тогда устроим дебаты. Парламент определит победителя.

Франц ответил ослепительной улыбкой:

– И победитель станет принцем Юры.

Принц поднял в изумлении бровь:

– Значит, ты сам стремишься стать принцем? Я думал, ты действовал в интересах своего отца.

Франц в некотором смущении проговорил:

– Совершенно верно, в интересах моего отца. Именно это я и имел в виду.

Август, не поверил кузену, однако не подал виду. Обратившись к членам парламента, он сказал:

– Дебаты требуют арбитра. Граф Черни, я знаю, что мы можем положиться на вашу справедливость. Ведь вы – верховный судья Юры. Вы согласны выступить в роли арбитра в дебатах между мной и герцогом Адамсом?

– Конечно, – кивнул верховный судья и медленно поднялся со своего места.

В зале стояла такая тишина, что отчетливо был слышен стук трости графа Черни по мраморному полу. Наконец он приблизился к массивному дубовому креслу, только что поставленному специально для него. Медленно опустившись на сиденье, верховный судья взглянул на Августа и сказал:

– Ваше высочество, как должна осуществляться эта процедура? Я имею в виду очередность.

– Герцог Адамс – инициатор этого голосования. Пусть и говорит первым.

Принц с Францем заняли места по обе стороны от верховного судьи. Тот повернулся к Францу и спросил:

– Герцог Адаме, вы считаете, что у вас есть веские причины для лишения принца Августа его наследственных прав?

– Да, к сожалению.

Судья повернулся к Августу:

– Вы готовы ответить на эти обвинения, ваше высочество?

– Готов, – ответил Август.

– Ты согласен подчиниться решению парламента? – спросил Франц.

Принц пристально посмотрел в глаза кузена и ответил:

– Да.

– Господи, – прошептал граф Саудер. Сидевший рядом с Саудером барон Крек пробормотал:

– Невероятно…

Судья спросил:

– А вы, герцог Адамс? Вы готовы подчиниться решению парламента?

– Готов. – Голубые глаза Франца казались ослепительными на его бледном лице.

Судья откашлялся и продолжал:

– Как верно заметил принц Август, инициатором этой дискуссии были вы, герцог. Так что можете начинать. Изложите, пожалуйста, суть дела.

«Франц, должно быть, вне себя от гнева, – подумал граф Саудер. – Это совсем не то, на что он рассчитывал».

Но Франц был невозмутим. По крайней мере, внешне. Окинув взглядом зал, он заговорил:

– Рассказывать об этом – крайне неприятная для меня обязанность. Я долго размышлял, прежде чем принял окончательное решение – вынести этот вопрос на ваш суд. – Франц повернулся к своему кузену и с грустью в голосе продолжал: – Я очень люблю тебя, Гаст, и высоко ценю проявленный тобой героизм во время борьбы за нашу свободу. Но твоя политика чрезвычайно опасна для страны, которую мы оба любим. И я наконец решил, что должен заговорить.

Август усмехнулся:

– Что ж, говори.

Франц снова повернулся к аудитории:

– Я верю, что каждый из присутствующих здесь уже ознакомился с обращением, адресованным народу Юры. Полагаю, что наши обвинения вполне ясно изложены в этом документе. Я только хотел бы пояснить кое-что. – Франц сделал паузу, потом снова заговорил, теперь уже гораздо громче: – Милорды и джентльмены, я имею в виду договор с Британией! Принц Август через своих английских родственников обратился к английскому правительству и заключил с англичанами договор. Причем он сделал это по собственному усмотрению и вопреки советам главного министра Гинденберга и маршала Рупника. И, кроме того… вооруженных сил Юры.

– Простите, герцог, – перебил Франца судья. – Вы хотите сказать, что граф Гинденберг и маршал Рупник знали об этом договоре еще до того, как он был подписан, и не одобряли его?

– Совершенно верно, – ответил Франц.

Верховный судья повернулся к принцу:

– Это правда, ваше высочество?

– Да, правда, – ответил Август:

Судья повернулся к Францу:

– Герцог, продолжайте, пожалуйста.

Франц кивнул и вновь заговорил:

– Принц Август так стремился сделать Юру союзницей Англии, что женился на английской девушке. И опять же не посоветовавшись со своими министрами, которые, он знал, предпочли бы, чтобы он взял в жены немецкую принцессу.

Франц развернул лист бумаги, который все время держал в руке.

– Как говорится в нашем обращении, австрийский император был настолько недоволен договором с Лондоном, что сама независимость Юры оказалась в опасности. Император Франц рассматривает присутствие британского флота в Сеисте как прямую угрозу владениям империи в северной Италии. Заключив этот договор, принц Август нарушил баланс сил, с таким трудом достигнутый на Венском конгрессе.

Тут снова заговорил верховный судья:

– Герцог Адамс, говорил ли император вам лично, что он возражает против договора с Лондоном?

– Он говорил со мной об этом, когда назначил меня послом в Юру, – ответил Франц. Одна из поставленных передо мной задач – попытаться урезонить принца Августа. К сожалению, я не преуспел в этом. Что бы я ни говорил, принц оставался тверд в своем решении. И поэтому, милорды и джентльмены, мы должны задать себе вопрос: почему принц Август заключил этот договор? Подписав его, он отдал англичанам наше главное богатство – порт Сеисту, но не получил ничего взамен.

Пристально взглянув на кузена, Франц продолжал:

– Тебя предупреждал и мой отец, не так ли? Дважды он приносил тебе послания от императора о том, что Австрия будет вынуждена прибегнуть к решительным мерам, если ты не аннулируешь этот договор с Британией. И ты дважды проигнорировал эти предупреждения, не так ли?

Принц взглянул на кузена и пожал плечами.

– Даже сейчас, Гаст, даже сейчас, если ты изменишь свою политику и пообещаешь расторгнуть этот договор, я отброшу все обвинения и буду поддерживать тебя.

Все в палате затаили дыхание.

– Я не собираюсь разрывать договор с Лондоном, – с невозмутимым видом проговорил принц.

Франц на мгновение прикрыл глаза.

– Боже, – прошептал барон Крек.

Франц же с дрожью в голосе – казалось, он вот-вот разрыдается, – проговорил:

– Не могу передать тебе, Гаст, как мне больно это слышать.

Август с усмешкой посмотрел на кузена, однако промолчал.

И тут вновь заговорил верховный судья:

– Герцог Адамс, знали ли граф Гинденберг и маршал Рупник об австрийских угрозах? И было ли это причиной их действий против принца Августа?

– Да, знали, – кивнул Франц. – Но я, разумеется, не одобряю их действий. Насилием такие проблемы не решить. Вот почему я выступаю перед парламентом. – Франц снова повернулся к парламентариям: – Милорды и джентльмены, принц Август прекрасно понимает, какой опасности он подвергает страну, держась за этот пагубный договор. Если Австрия решит ответить, если обложит пошлинами наши товары, – это будет тяжелейшим ударом по нашей торговле. А если император пойдет еще дальше и решит взять Сеисту – и Юру – с помощью оружия, то нам останется уповать только на милость Австрийской империи. Мы не сможем противостоять Австрии, милорды и джентльмены, и наша страна утратит независимость. Вот к чему может привести преступная политика принца Августа.

В зале зашумели, но тут Франц поднял руку и прокричал:

– Теперь решать вам, членам парламента! Я отдаю решение на ваш суд!

Верховный судья нахмурился и повернулся к Августу:

– Ваше высочество, вы желаете ответить на эти обвинения?

Принц кивнул:

– Разумеется, я отвечу.

– Благодарю вас, ваше высочество, – сказал граф Черни.

Граф Саудер заметил, что в голосе верховного судьи, когда он обращался к принцу, звучали почтительные нотки.

«В конце концов, – думал граф, – нелегко забыть, что Август провел десять лет в горах, пока Франц комфортно жил во дворце в Вене».

– Так вы хотите знать, почему я заключил договор с Великобританией? – проговорил принц, повернувшись к залу.

Некоторые члены палаты общин утвердительно кивнули головой.

– Что ж, объясняю… Хотя Юра – очень маленькая страна, в прошлом у нас была как сухопутная граница, так и морская – с Италией. Но на Венском конгрессе Венеция и граничившие с нами земли северной Италии были отданы Австрии. И каков же результат этого передела границ? Результат следующий: мы со всех сторон окружены Австрийской империей.

Некоторые из членов палаты общин снова закивали. Принц же тем временем продолжал:

– Думаю ли я, что австрийский император хотел бы включить Юру в состав империи? Да, я так думаю. Думаю ли я, что он пошлет войска в Юру, чтобы подчинить нас? – Здесь Август повернулся и пристально взглянул на Франца. – Нет, я так не думаю. Более того, я уверен, что император на это не решится.

– Ты ошибаешься, Гаст, – проговорил Франц с невыразимой грустью в голосе.

Принц опять повернулся к парламенту:

– Меня не беспокоила военная мощь Австрии, меня беспокоила ее экономическая власть. Если император попытается надавить на нас, обложив пошлинами наш экспорт в империю, наша экономика потерпит крах. Мы зависим от экспорта наших товаров в Австрию, Венгрию, славянские государства и в северную Италию. Если Австрия обложит пошлинами наши товары, мы не сможем конкурировать на рынке. Но едва ли экономические беды такого маленького государства, как Юра, могут кого-то волновать. И я решил, что нам нужен экономический союзник. Вот почему я заключил договор с Великобританией.

Франц усмехнулся, однако промолчал. Снова взглянув на него, принц продолжал:

– Ты обвиняешь меня в том, что я действовал, не спросив ни у кого совета, что я заключил этот договор с Британией исключительно по собственной воле. Но это неправда. Я не советовался с министрами моего отца, но я советовался со своими советниками. И все они сказали, что союз с Британией будет на пользу Юре.

– Будьте любезны назвать имена этих людей, ваше высочество, – сказал судья.

– Эти люди – мой нынешний главный министр лорд Стивен Уэйер, маршал лорд Эмиль Саудер и посол граф Виктор Розман.

Судья посмотрел на Франца, потом – опять на принца.

– Это все очень молодые люди, ваше высочество. Вы не подумали, что было бы разумнее посоветоваться с теми, у кого больший дипломатический опыт?

– Я советовался с теми, кому доверяю, – ответил принц. – Долгих десять лет я жил и сражался рядом с этими людьми. Я обязан им своей жизнью. Они – патриоты, и их единственный интерес – безопасность и независимость Юры.

Тут Франц наконец не выдержал и резким голосом проговорил:

– Ты хочешь сказать, что министры твоего отца не принимали близко к сердцу интересы Юры?

Принц пристально взглянул на кузена и сказал:

– Если ты помнишь, я советовался еще с одним человеком, которому доверял. Я советовался с тобой, Франц.

Верховный судья вопросительно посмотрел на Франца:

– Это правда, герцог Адамс?

– Да, правда. – Франц тяжко вздохнул. – Видите ли, принц Август может уговорить любого, и, когда он спросил, что я думаю об этом, я пошел у него на поводу. Лишь после того, как я получил письмо от своего отца, я понял сколь опасным может оказаться подобный договор.

– И когда же вы получили это известие от герцога Марко? – спросил судья.

– Еше в Лондоне.

– А вы сказали его высочеству, что изменили свое мнение относительно договора?

– Я сказал ему о письме моего отца, – ответил Франц. – И мои отец приезжал в Юру лично, чтобы предупредить принца Августа о пагубности его действий. К сожалению, принц не прислушался к его мнению. – Франц снова вздохнул. – Я готов признать, что совершил ошибку. Но я предпринял шаги, чтобы исправить ее. К сожалению, ты не таков, Гаст. – Франц покосился на Августа. – Ты всегда оставался верен себе. Если уж ты решил что-то, то никогда не менял своего мнения. Ты ужасно упрям.

Принц молча пожал плечами.

Франц повернулся к парламенту и воскликнул:

– Упрямец на троне – опасный человек!

По залу пробежал шумок.

«Проклятие, – думал граф Саудер. – Он скользкий, как угорь. У него на все готов ответ».

Тут Август, повернувшись к судье, проговорил:

– Если можно, граф, я хотел бы задать вам вопрос.

– Конечно, ваше высочество.

– Как вы думаете, что предпримет Россия, если Австрия нарушит европейский мир и войдет в Юру?

Граф Черни надолго задумался.

– Полагаю, Россия введет свои войска в Польщу, в ту ее часть, которая находится под контролем Австрии.

В зале зашумели.

Верховный судья поднял руку, призывая всех к порядку, и снова воцарилась тишина.

– Совершенно верно, граф, – кивнул Август. – И не могу поверить, что австрийский император будет настолько глуп. Неужели он откроет ворота России только потому, что желает получить доступ к Сеисте? У Австрии уже есть порт на Адриатике – это Венеция. Юра, возможно, словно заноза в руке у императора, но он вряд ли нарушит баланс сил, с таким трудом достигнутый в Вене.

Барон Крек повернулся к графу Саудеру:

– Что правда, то правда. Черт побери, почему Марко поднимает такой шум? Император не посмеет напасть на Юру!

Франц решительно повернулся к судье:

– Если принц Август так уверен в безопасности Юры, почему он считает необходимым заключить союз с Великобританией?

– Полагаю, я уже ответил на этот вопрос, – сказал принц. – Я заключил договор с Великобританией с тем, чтобы обезопасить нашу торговлю. Со стороны Великобритании я получил заверения: если Австрия обложит пошлиной товары из Юры, то Великобритания ответит тем же в отношении Австрии. Император не осмелится бросить вызов Британии.

Верховный судья взглянул на принца и кивнул:

– Полагаю, вы ответили на обвинения герцога Адамса, ваше высочество. Есть ли что-то еще, прежде чем мы приступим к голосованию?

– Да, есть. – Август повернулся к кузену и с усмешкой сказал: – Я ответил на обвинения герцога Адамса. Теперь мне хотелось бы, чтобы он ответил на мои.

Глава 26

Во время дебатов граф Саудер то и дело поглядывал на заговорщиков, подписавших обращение Франца. «Черт побери, как ему удалось вовлечь в это дело Хертлинга? – недоумевал граф. – Ведь барон тихий как мышка».

Тут снова раздался голос Франца:

– Обвинения?! Что за обвинения, Гаст?!

Август с невозмутимым видом проговорил:

– Мне потребовалось много времени, чтобы раскусить тебя, Франц. Как ты уже упомянул, я не люблю менять свое мнение. Я все решил относительно тебя, Франц, когда мы были еще мальчишками. Я решил, что ты – мой друг, и именно так я и рассматривал тебя с тех времен. И именно это – опасная ошибка, в которой я повинен, а не подписание Лондонского договора.

– О, Гаст, я всегда быт твоим другом, и я по-прежнему твой друг. Поверь мне, решение, которое я принял – бросить тебе вызов, – причинило мне огромную боль. Но я верил – и продолжаю верить, – что ты подвергаешь Юру серьезной опасности этим договором. Я чувствовал, что мой первейший долг – это долг перед страной. – Он твердо взглянул на принца, и его голос зазвучал с необычайной искренностью. – Думаю, что ты лучше любого поймешь это.

Принц с усмешкой кивнул:

– Именно поэтому ты и пытался убить меня? Из-за своего чувства долга перед Юрой?

При слове «убить» в зале поднялся невообразимый шум.

Франц же воскликнул:

– Убить?! Гаст, о чем ты говоришь?! Я послал людей в Зоей, чтобы арестовать тебя, не более того.

– Так это не ты подстрекал Гинденберга и Рупника? – осведомился принц.

Франц нахмурился и проговорил:

– Не говори глупости, Гаст. Я не имею ничего общего с тем заговором. Знаю, ты не поверишь мне сейчас, но я твой друг. Я никогда не желал тебе зла.

Принц снова усмехнулся:

– Но ты делал все, что в твоих силах, чтобы унизить и дискредитировать меня. Я лишь удивляюсь, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять это.

Франц изобразил удивление:

– Унизил тебя? Гаст, о чем ты говоришь? Ах, может, ты имеешь в виду мой побег с леди Лидией?

– Верно, друзья так не поступают, – кивнул принц. – Если бы не Чарити, я действительно был бы унижен. Тебе бы это очень понравилось, не так ли, Франц? Ты, должно быть, рассвирепел, когда мне удалось избежать участи обманутого и брошенного жениха.

Франц шагнул к принцу и протянул к нему руку:

– Ты не веришь мне, Гаст! Я же объяснил тебе, как мы с Лидией полюбили друг в друга и как боролись с нашим чувством. Мы не хотели причинить тебе боль. А ты сказал мне, что все понимаешь. Помнишь?

Август посмотрел в глаза кузена:

– Франц, я абсолютно уверен: ты любишь только себя.

Франц покосился на судью:

– Милорд, нельзя ли положить конец этому позорному диспуту? Мы пришли сюда не для этого. Пусть парламент проголосует. Пусть люди скажут, кого они хотят видеть принцем Юры. Я сказал все, что должен был сказать по этому поводу. И похоже, принцу Августу нечего больше добавить, кроме личных оскорблений. Предлагаю перейти к голосованию.

Верховный судья повернулся к принцу:

– Вы можете сказать еще что-нибудь, ваше высочество?

– Да, могу, – кивнул принц. – Ведь я еще не выдвинул свое главное обвинение.

– Так говорите же, ваше высочество.

– После того как я вернулся в Юру, – начал принц, – было предпринято три попытки лишить меня власти. Первая попытка – похищение моей невесты. Не буду вдаваться в подробности, вы все сами знаете, что случилось за неделю до назначенного дня свадьбы. Вторая попытка – покушение, то есть заговор моего главного министра и моего маршала.

Тут Франц заявил:

– Но я-то не имею никакого отношения к заговору Рупника и Гинденберга.

Принц, казалось, не слышал своего кузена.

– И вот сейчас – попытка переворота.

В зале снова зашумели.

Август же продолжил:

– Как еще это назвать? Герцог Адамс пытается свергнуть законного и наследного правителя. Пытается вынудить парламент проголосовать за это. И могу вас заверить: если бы меня не предупредили заранее, мы с принцессой были бы схвачены кавалерийским полком, направленным герцогом Адамсом. Сомневаюсь, что он намеревался доставить меня в Юлию, чтобы я мог выступить перед парламентом.

Франц заставил себя рассмеяться:

– Так как же насчет Рупника и Гинденберга, Гаст? Ведь в том заговоре я не участвовал, не так ли?

– Я еще скажу об этом, – невозмутимо ответил принц. – Сейчас же я хочу поговорить об Австрии. – Он повернулся лицом к залу и заложил руки за спину. – Так вот, за несколько месяцев до Рождества герцог Марко сделал мне предложение от австрийского императора – предложение на словах, в письменном виде ничего представлено не было. Предложение состояло в следующем: если я расторгну Лондонский договор и позволю Австрии пользоваться портом Сеиста, император возьмет Юру под свою защиту. Император, по словам герцога Марко, также согласился формально признать мою фамилию правящей династией в Юре.

В зале воцарилась гробовая тишина. Наконец верховный судья заявил:

– Но ведь все это уже было признано на конгрессе в Вене.

Принц кивнул:

– Совершенно верно, граф. Я даже счел это предложение оскорбительным. Уверен, что и члены парламента должны найти его оскорбительным.

Члены палаты общин утвердительно закивали. Один из них прокричал:

– Марко слишком долго жил в Австрии! Он забыл, какой стране должен быть верен!

Принц поднял руку, призывая к тишине.

– И я, естественно, отверг это предложение. Тогда герцог Марко заявил: если я не выброшу Британию из Сеисты, император захватит этот порт.

Парламентарии в недоумении переглянулись.

– Я спросил герцога Марко, слышал ли он это от самого императора, и он сказал, что да.

Принц сунул руку в карман фрака и извлек лист бумаги, который держал так, чтобы его могли видеть все собравшиеся.

– А теперь – самое интересное, – сказал он.

Граф Саудер взглянул на Франца и увидел ярость в его взгляде, устремленном на Августа. Но уже в следующее мгновение Франц взял себя в руки – теперь он снова казался спокойным и невозмутимым.

– После встречи с герцогом Марко, – продолжал принц, – я написал своему тестю, секретарю казначейства Великобритании. Я сообщил ему об австрийской угрозе и предупредил: если император начнет мстить, обложив налогом товары из Юры, я буду ожидать, что Великобритания, верная договору, поддержит нас.

Граф Саудер взглянул на заговорщиков – те молча переглядывались.

– В своем ответе лорд Бофорт заверил меня, что Британия будет чтить договор. В том же письме он выражает удивление по поводу того, что император делал такие опрометчивые угрозы. И тут я подумал: а может, намерения императора представлены мне в искаженном свете?

Среди тишины отчетливо был слышен стон барона Хертлинга. Август же продолжал, и каждое его слово падало в притихший зал, словно пушечное ядро.

– Наконец, я сделал то, что должен был сделать сразу же после ухода герцога Марко. Я написал императору и поручил графу Виктору Розману, послу Юры, лично доставить письмо. Граф Розман сделал это, и вот здесь у меня ответ, подписанный самим императором Францем и подкрепленный императорской печатью. – Принц взглянул на бумагу у себя в руке. – В этом письме император заверяет меня, что никогда не угрожал австрийским вторжением в Юру. Он утверждает, что даже представить не может, кто мог сказать мне подобное. Он пишет, что Австрия намерена чтить Заключительный акт Венского конгресса, который гарантирует независимость Юры.

Тишина в заде взорвалась гулом голосов. На сей раз верховный судья даже не пытался призвать к порядку. Дождавшись, когда парламентарии успокоятся, он повернулся к Францу и сказал:

– Вы что-нибудь знаете об этом, герцог Адамс?

Франц сделал вид, что ужасно изумлен:

– Нет, граф, разумеется, не знаю.

– Тогда мы должны предположить, что герцог Марко лгал принцу, – подытожил судья.

– Не могу поверить, что отец лгал, – заявил Франц.

– А можете объяснить, почему герцог Марко передал эту угрозу принцу Августу?

– Уверен, что мой отец верил в то, что говорил правду, – пояснил Франц. – Как случилось это недоразумение, я, право, не знаю.

Верховный судья обратил взгляд на принца:

– У вас есть какие-то соображения на сей счет, ваше высочество?

– Да, у меня есть соображения, – ответил Август. – Я думаю, что сын герцога Марко уверил отца в том, что император высказывал такие угрозы в адрес Юры. Думаю, что Марко действовал из наилучших побуждений и руководствовался заботой о благополучии Юры.

Франц покосился на Августа:

– У тебя есть доказательства, подтверждающие это странное обвинение?

– Нет, – ответил принц. – Но все складывается, как в головоломках, и которые мы играли детьми. Сначала ты сбегаешь с моей невестой. Затем Рупник выбирает в убийцы человека, который чем-то обязан тебе.

– Как так, ваше высочество? – насторожился судья.

– Когда гвардеец Карк спросил маршала Рупника, почему для этого дела он выбрал именно его, Рупнпк объяснил: Карку получить место в дворцовой гвардии помог герцог Адамс. Именно поэтому Рупник был уверен, что Карк не подведет.

– Рупник заявлял, что герцог Адаме еще каким-то образом замешан в заговоре? – спросил судья.

– Нет, он не заявлял этого, и, по правде говоря, мне и в голову не приходило, что герцог Адамс может быть вовлечен в заговор. Но когда я узнал, что он направляется в Зоей, чтобы арестовать меня, и когда я прочитал обращение, мне наконец стало ясно: герцог Адамс – мой хитрый и смертельный враг.

– Право, Гаст, – протянул Франц, – тебе не кажется, что ты фантазируешь?

– Ты так считаешь? – Принц помрачнел.

Тут судья повернулся к залу и проговорил:

– Кроме имени герцога Адамса на обращении еще восемь имен. Кто-нибудь из этих людей хочет сделать заявление?

И почти тотчас же в первой ряду поднялся граф Гессе,

– Милорд верховный судья, – обратился он к графу Черни, – все мы крайне изумлены тем, что услышали сегодня. Мы подписали это обращение, потому что поверили герцогу Адамсу, когда он сообщил нам об угрозах императора. Если это неправда, нам нечего ссориться с принцем Августом. И право, я очень рад, что на нашем престоле остается такой мудрый правитель, как принц Август.

Повернувшись к графу Саудеру, барон Крек прошептал:

– Гессе пытается спасти собственную шкуру.

– Граф Гессе, каковы были ваши планы относительно принца Августа, если бы вам удалось арестовать его в Зоей? – спросил судья.

Граф тут же ответил:

– Милорд, мы собирались доставить принца Августа в Юлию, чтобы он предстал перед парламентом.

Не похоже было, что верховный судья поверил этому утверждению. Однако он повернулся к принцу и спросил:

– Принц Август, готовы ли вы принять версию графа Гессе?

– Готов, – кивнул Август.

– Август не может верить ему, – заметил барон Крек.

– И я не верю, – ответил граф Саудер. – Но это наилучший выход. Никто не хочет судить этих людей за измену.

– Боже, конечно, нет, – пробормотал барон Крек.

И граф с бароном оказались правы – Август проговорил:

– Мне хочется верить, что люди, подписавшие это позорное обращение, были обмануты герцогом Адамсом и полагали, что действуют в интересах своей страны. Однако в будущем я предпочел бы, чтобы эти дворяне оставались в своих поместьях и отошли от политики.

– Полагаю, это справедливое требование, ваше высочество, – сказал верховный судья. – Вы согласны на это? – обратился он к заговорщикам, сидевшим в первых рядах.

Те энергично закивали.

– А как быть с герцогом Адамсом? – спросил Августа судья.

– У тебя нет против меня никаких доказательств, – заявил Франц – Все это лишь досужие предположения.

Август тяжко вздохнул и, повернувшись к судье, проговорил:

– Я не хочу, чтобы он оставался в Юре. Не хочу его видеть.

– Мы можем отправить его в изгнание, – сказал граф Черни. – Это вас устроит, ваше высочество?

Принц и судья посмотрели друг другу в глаза. Оба думали: «Мы не хотим международного скандала». Август утвердительно кивнул:

– Да, устроит.

Не сказав больше ни слова, принц направился к двери. Все молча смотрели ему вслед. Наконец граф Черни заявил:

– Не думаю, что необходимо голосование парламента.

Все одобрительно закивали. Граф Черни обвел взглядом зал, но возражавших не нашлось. Немного помолчав, граф объявил:

– Нам надо собраться здесь завтра в десять утра, чтобы принц Август мог официально открыть заседание парламента.

Франц стоял в одиночестве, когда члены парламента, вполголоса переговариваясь, начали подниматься со своих мест. Граф Саудер видел, как верховный судья приблизился к герцогу Адамсу и что-то сказал. Бледное лицо Франса покрылось красными пятнами, а в глазах его вспыхнула ненависть. Но Франц тут же взял себя в руки и, пожав плечами, что-то ответил судье. Затем быстро направился к двери.