Текст книги "Убийства в Чумном дворе"

Допрос Уильяма Физертона, майора 4-го королевского Ланкаширского пехотного полка в отставке, был очень кратким, и, кажется, только к концу стал более-менее информативным. Прежние напыщенные манеры майора исчезли, а его раскатистые пассажи сменились резкими, лаконичными ответами. Он сидел на стуле прямо, словно на заседании военного трибунала; глаза под опущенными седеющими бровями пристально смотрели на Мастерса, и замолкал он, только когда откашливался или склонял голову набок, чтобы промокнуть шею носовым платком. Я заметил, что, не считая леди Беннинг, он был там единственным человеком с чистыми руками.

Он объяснил, что был едва знаком с Дарвортом; что оказался вовлечен в это дело только из-за своей дружбы с леди Беннинг; что ему мало что известно об этом человеке. Он не знал никого, кто питал бы неприязнь к Дарворту, хотя и понимал, что этот человек в целом не пользовался симпатией окружающих и был исключен из нескольких клубов.

Вопрос. Теперь о сегодняшнем вечере, сэр…

Ответ. Спрашивайте все, что вам заблагорассудится, инспектор Мастерс. Я обязан сказать вам, что ваши подозрения – чепуха, но я знаю ваш долг и свой собственный.

Вопрос. Вот именно. Благодарю вас, сэр. Итак, как долго, по-вашему, вы сидели в темноте?

Ответ. От двадцати до двадцати пяти минут. Я несколько раз взглянул на свои часы. У них светящийся циферблат. Мне было интересно, как долго будет продолжаться это дурачество.

Вопрос. Значит, вы не были вовлечены в этот, так сказать, процесс?

Ответ. Нет.

Вопрос. Но разве ваши глаза не привыкли к темноте, чтобы вы могли что-то видеть?

Ответ. Там было чертовски темно, инспектор. И мои глаза… в последнее время зрение у меня уже не то, черт бы его побрал. Нет, я почти ничего не мог разглядеть. Какие-то силуэты, может быть.

Вопрос. Вы видели, как кто-нибудь вставал?

Ответ. Нет.

Вопрос. Вы что-нибудь слышали?

Ответ. Да.

Вопрос. Ах вот так. Пожалуйста, опишите, что вы слышали.

Ответ (легкое колебание). Это непросто. Естественно, поначалу было много возни и стулья скрипели. Но я не о том. Это было больше похоже на то, как будто кто-то слегка отодвинул стул, и раздался скрежет. Я не особо обратил на это внимание. Но обязан вам сказать. Позже мне показалось, что я услышал неподалеку чьи-то шаги. Трудно разобрать звуки в темноте.

Вопрос. Насколько позже?

Ответ. Я не знаю. Дело в том, видите ли, что я собирался позвать вас. Но Энн – леди Беннинг – велела нам молчать и не двигаться, что бы ни случилось. Нам пришлось пообещать ей. Первое, о чем я подумал: «Кто-то тайком вышел покурить». Потом я услышал скрип двери и почувствовал сквозняк.

Вопрос. Как если бы дверь открылась?

Ответ (здесь у свидетеля случился приступ кашля, и он сделал паузу). Скажу больше: мне показалось, будто большая дверь – то есть парадная дверь – открылась. В том холле не такой уж и сквозняк. Тут и говорить не о чем. А теперь, послушайте, инспектор, я обязан сказать вам правду. Ну вы же разумный человек, сами подумайте! Это не стоит и выеденного яйца, просто чепуха какая-то. Кто-то выходил во двор, а теперь боится признаться.

Здесь майор впервые явно разволновался, как будто выдал себя или сказал больше, чем намеревался. Он попытался замять это, указав, что в темноте раздавалось множество звуков и что он мог вполне ошибиться, приняв одни за другие. После нескольких резких замечаний Мастерс ушел от этой темы. Я думаю, у него возникло острое подозрение, что Физертона в коронерском суде легко можно заставить снова повторить под присягой сказанное. Он быстро перешел к вопросу о расстановке стульев.

Ответ. Леди Беннинг сидела: по правую сторону от камина. Тоже забавно. Я хотел сесть рядом с ней, чтобы… ну, я хотел сесть там, но она оттолкнула меня. Там сел молодой Холлидей. Я знаю об этом, потому что чуть не плюхнулся ему на колени. Ха. Затем, видите ли, они задули свечи, и мне пришлось пробираться на ощупь. Мисс Латимер сидела рядом с ним. Я сел на соседний стул. Я почти уверен, что молодой Латимер был по другую сторону от меня. Он еще не вставал.

Вопрос. Когда вы услышали этот шум, звук отодвигаемого стула, с какой стороны он донесся?

Ответ. Черт возьми, я же говорил вам, что невозможно различить звуки в темноте! Он мог быть где угодно. А мог и вовсе не быть.

Вопрос. Вы почувствовали, как кто-то прошел мимо вас?

Ответ. Нет.

Вопрос. На каком расстоянии друг от друга стояли стулья?

Ответ. Не помню.

Свечи к этому времени почти догорели. Одна из них, ярко вспыхнув, погасла как раз в тот момент, когда майор поднялся со стула.

– Хорошо, – буднично сказал Мастерс. – Вы можете идти домой, если хотите, майор. Я бы посоветовал вам взять с собой леди Беннинг. Конечно, вы должны быть готовы к дальнейшим расспросам… Да. И пожалуйста, попросите прийти сюда мисс Латимер и мистера Холлидея. О, я не задержу их, если только не выявится что-нибудь, э-э, важное. Спасибо, хм, спасибо. Весьма полезный разговор.

Физертон остановился в дверях, и констебль шагнул навстречу, протянул майору его шляпу, как будто тот только что закончил победоносную уличную драку. Это была шелковая шляпа, которую Физертон обмахнул рукавом, оглядывая комнату. Казалось, он впервые заметил меня – я сидел на подоконнике в полумраке. Майор Физертон надул щеки в голубых прожилках. Надев шляпу, он похлопал ее по верху и сказал:

– А, мистер Блейк! Да, конечно… Мистер Блейк, не могли бы вы назвать мне свой домашний адрес?

Подавив удивление, я назвал.

– Ах да, эдвардианский дом, да. Если это удобно, я зайду к вам завтра. Спокойной ночи, джентльмены, спокойной ночи.

С таинственным видом накинув пальто на плечи, он вышел и чуть не столкнулся с входящим сержантом Макдоннеллом.

Глава одиннадцатая

Макдоннелл выглядел измученным – от усталости вокруг глаз у него пролегли резкие морщинки. В одной руке он держал пачку исписанных карандашом листов, а в другой – большой фонарь, который он поставил на пол.

Впервые я осознал, как холодно в комнате, как слипаются веки и одеревенели суставы, а также то, что за последние полчаса исчезли звуки во дворе и наступила тишина. Голоса и шаги стихли, только снаружи проскрежетал отъезжающий автомобиль. Это был мертвый час, когда в туманном воздухе запахло рассветом. Уличные фонари все еще горели, но в городе уже чувствовалось слабое оживление.

Фонарь Макдоннелла отбрасывал круг света на кирпичный пол. Он чуть плыл у меня перед глазами, и над ним появилось некрасивое остроносое лицо сержанта. Его зеленоватые глаза вперились в Мастерса, который сидел, прижав костяшки пальцев ко лбу. Шляпа у Макдоннелла была сдвинута на затылок, а одна прядь волос карикатурно свисала ему на глаз. Он стукнул ногой по фонарю, чтобы разбудить Мастерса.

– Я вам еще буду нужен, сэр? – спросил он. – Все ушли. Бейли сказал, что вернется сделать снимки, как только рассветет.

– Берт, – глухо произнес инспектор, не поднимая глаз на Макдоннелла, – у тебя была информация о Дарворте. Кто такая Элси Фенвик?

Макдоннелл встрепенулся:

– Элси?..

– Ради бога, только не говори мне, что не знаешь! Мне знакомо это имя, оно связано с Дарвортом, а также с каким-то странным делом. Но я не могу вспомнить, как именно. Ты был прав – Физертон нам сообщил, что первая строчка на этом листе бумаги была: «Я знаю, где похоронена Элси Фенвик».

– Вот это да! – воскликнул Макдоннелл и широко открыл глаза. Он так долго смотрел на свечи, что Мастерс хлопнул ладонью по рабочему столу. – Простите, сэр. Но вообще это довольно важно. Это достаточно убедительное подтверждение странности дела Дарворта. Элси Фенвик, – мрачно продолжил он, – вот причина, почему наши люди с самого начала заинтересовались Дарвортом. Это было шестнадцать лет назад, задолго до меня; но я извлек это из папок, когда занимался Дарвортом. Это уже порядком забылось, но запашок остался – он и взбудоражил офис номер восемь, когда там услышали, что Дарворт забавляется оккультизмом. Элси Фенвик была первой женой Дарворта.

– Понял! – резко сказал Мастерс. – Ха. Да, конечно. У меня такое чувство, что я помню этот случай. Элси Фенвик была пожилой женщиной, очень богатой, да? Она умерла, кажется?

– Нет, сэр. По крайней мере, они пытались доказать, что она мертва, и Дарворту пришлось бы туго, если бы они это доказали. Она исчезла.

– Факты, – сказал Мастерс. – Выкладывай вкратце все, что знаешь. Давай!

Макдоннелл достал свой блокнот и пролистал его:

– Хм. Дарворт… о да. Элси Фенвик была романтичной старушкой, увлекавшейся спиритизмом, неприлично богатая и без родственников. У нее была какая-то деформация плеча. В нежном возрасте шестидесяти пяти лет она вышла замуж за молодого Дарворта. Это было до принятия закона о собственности замужней женщины, так что вы можете себе представить дальнейшее. А потом началась война. Дарворт сбежал, чтобы не попасть на военную службу, – он увез свою застенчивую невесту и ее служанку в Швейцарию. Однажды ночью, примерно год спустя, растерянный муж звонит врачу, который находится в десяти милях от их дома. У жены случился какой-то приступ – она боится, что умирает. Ее, осторожно объяснял муж, беспокоила язва желудка. Миссис Дарворт, по-видимому, оказалась крепким орешком и была еще жива, когда туда приехал доктор. По счастливой случайности этот доктор был более чем проницательным и к тому же знал свое дело лучше, чем на то рассчитывал растерянный муж. Он спас ее, а затем поговорил с Дарвортом. Дарворт сказал: «Ужасно. Это язва желудка». А доктор ответил: «Ну-ну». Посмотрел Дарворту в глаза и сказал: «Это отравление мышьяком».

Макдоннелл сардонически приподнял бровь.

– Не такой душка, каким он стал потом, а? – проворчал Мастерс. – Продолжай.

– Были неприятности. Скандал удалось предотвратить только благодаря горничной – горничной Элси Дарворт, – которая поклялась, что старушка сама проглотила мышьяк.

– Ах да, горничная! Симпатичная девушка?

– Я не знаю, сэр, но сильно сомневаюсь. Дарворт был слишком умен, чтобы играть в такие игры, если там не было наличных.

– Что говорила жена?

– Ничего. Она оправдала Дарворта или во всяком случае простила его. Это последнее, что мы о них слышали до конца войны. Они вернулись в Англию и остепенились. Однажды Дарворт, снова растерянный, заходит к нашим людям и сообщает, что его жена исчезла. У них был загородный дом на Кройдон-уэй. Жена, по словам Дарворта, поехала поездом в город за покупками и больше не вернулась. У него было заключение врача, доказывающее, что она страдала от приступов меланхолии, депрессии и возможной амнезии – он даром времени не терял. Сначала Скотленд-Ярд оставил все как есть и возбудил обычное расследование по факту пропажи человека. Но кому-то в голову закрались подозрения, он покопался в прошлом Дарворта, нашел эпизод с мышьяком, и тогда начались проблемы… Я пришлю вам полный отчет, сэр; он слишком длинный, чтобы сейчас вдаваться в подробности. Единственным результатом было то, что они так ничего и не доказали…

Мастерс стукнул кулаком по столу. Оглянулся на меня:

– Да. Это то, что я действительно помню, хотя надо бы освежить память. Старина Бертон занимался этим делом в девятнадцатом году. Он рассказывал мне о нем. Ах, Дарворт был воплощением оскорбленной невинности, никак не меньше! Грозил подать в суд. Да, я помню. Хм. Что ж, мы это выясним. Чего он добивался, Берт, чтобы суд подтвердил факт ее смерти?

– Я думаю, да, но у него не получилось. Ему пришлось ждать положенные семь лет, прежде чем это решилось автоматически. Но у него были деньги, так что особого значения это не имело.

– Да, – сказал Мастерс и потер подбородок. – Я просто подумал… Ты сказал «первая жена». У него была и другая?

– Да, но они, похоже, не ладили. Она живет где-то на Ривьере… Во всяком случае, он держал ее подальше от себя.

– Деньги?

– Я предположил бы, что да… – Макдоннелл замолчал.

За дверью послышались шаркающие шаги, очевидно, чтобы привлечь наше внимание, и кто-то кашлянул.

В дверях стояли Холлидей и Мэрион Латимер. Инстинкт, присущий всем нам, подсказал мне, что они слышали большую часть того, что говорил Макдоннелл. На лице молодой женщины было жесткое и презрительное выражение. Холлидей, казалось, был смущен – он быстро взглянул на свою спутницу, а затем неторопливо вошел в комнату.

– Ну и ночку вы нам устроили, инспектор, – сказал Холлидей. – Уже почти пять часов. Я пытался подкупить вашего констебля, чтобы он сбегал за кофе и сэндвичами в круглосуточный киоск, но он отказался… Послушайте, – хмуро продолжил он, – я надеюсь, вы нас быстро отпустите. Мы к вашим услугам в любое время, а это место не совсем располагает…

Тут Мастерс намеренно или непроизвольно выдал нечто такое, что разрушило атмосферу полицейского суда и придало происходящему свойский и непринужденный характер. Прикрыв рот рукой, он изобразил зевок, каких я еще не видывал, улыбнулся и заморгал.

– А-а-а-а! – указал Мастерс на стул молодой женщине. – Нет, обещаю вам! Я не стану вас задерживать. Я позвал вас обоих – это сэкономит время. Кроме того, тут вот какое дело, – перешел он на доверительный тон. – Я должен предупредить, что вынужден задать несколько вопросов, которые вы, вероятно, сочтете дерзкими. Это довольно курьезно, но я подумал, что если вы оба их услышите, то не откажетесь на них отвечать, а?

Теперь на золотистых волосах Мэрион была строгая коричневая шляпка; воротник пальто был поднят, и она сидела, ссутулившись. Темно-синие глаза ее холодно смотрели на Мастерса. Холлидей встал у нее за спиной и закурил сигарету.

– Да? – сказала она ясным голосом, с едва заметной нервозностью.

– Спрашивайте, конечно, все, что захотите, – ухмыльнулся Холлидей.

Мастерс мельком просмотрел показания о знакомстве каждого с Дарвортом.

– Значит, вы знали его довольно хорошо, мисс Латимер?

– Да.

– Он рассказывал вам что-нибудь о себе?

Она не опустила глаз.

– Только то, что давным-давно он был женат на женщине, с которой был очень несчастлив. И что вроде бы теперь – насколько я поняла – она мертва. – В голосе ее прозвучала легкая насмешка. – На самом деле у него были довольно грустные глаза. Байроническая грусть.

Мастерс допускал промахи, но умел быстро обращать любую ситуацию, даже плохую, в свою пользу.

– Вы знали, что у него есть еще одна жена, живая, мисс Латимер?

– Нет. Но это не особо меня интересовало. Я, разумеется, никогда не спрашивала.

– Вот как. – Он мгновенно переключился на другую тему. – Это мистер Дарворт намекнул вам, мисс, что… как бы это сказать… сознание и будущее мистера Дина Холлидея, ну… отягощены мыслями о Чумном дворе?

– Да!

– Он много говорил об этом?

– Постоянно, – ответила она, резко выделив это слово. – Постоянно! Я… я пыталась объяснить мистеру Блейку свое отношение к мистеру Дарворту.

– Понимаю. Вы когда-нибудь страдали от головных болей, мисс, или нервных расстройств?

Ее глаза слегка округлились.

– Я не совсем понимаю… Да, это правда.

– И он сказал, что мог бы вас вылечить с помощью гипноза?

Она кивнула. Холлидей повернул голову и, казалось, собирался что-то сказать, но Мастерс перехватил его взгляд.

– Спасибо вам, мисс Латимер. Он когда-нибудь говорил вам, скажем, почему не использовал свои экстрасенсорные таланты? Например, вы все верили, что он обладает великими способностями. Но никто никогда не спрашивал, был ли он членом Общества психических исследований или связан ли он с какой-либо реальной научной организацией подобного рода. И вообще входил ли он в какие-либо реальные общества… Я имею в виду, мисс, он никогда не говорил, почему он… скрывал свой дар или что-то в этом роде?

– Он говорил, что занимается спасением душ и их умиротворением…

Мэрион замолчала, и Мастерс махнул рукой, чтобы она продолжала.

– Он говорил, что когда-нибудь продемонстрирует миру свои способности, но что он в этом не заинтересован… Если хотите знать правду, он повторял, что больше заинтересован в том, чтобы успокоить меня насчет Чумного двора.

Она говорила безучастно, но торопливо:

– О! Вспомнила! Он сказал мне, что это ужасно опасно. Но что он рассчитывает на мою благодарность. Видите, я откровенна, инспектор. Я… я не смогла бы сказать всего этого неделю назад.

Она подняла глаза. Лицо Холлидея исказила насмешка – он с усилием удержался от того, чтобы заговорить, и поднес сигарету ко рту так, словно хотел зажать ее в зубах, как мундштук трубки.

Мастерс тяжело поднялся. В комнате было очень тихо, пока он вытаскивал конец своей часовой цепочки, к которой был прикреплен маленький, отполированный до блеска предмет.

– Это всего лишь новый ключик от замка, мисс Латимер, – улыбаясь, сказал он. – Из плоских ключиков. Я случайно вспомнил о нем. Если вы не возражаете, я бы хотел провести своего рода эксперимент…

Он обошел стол и взял фонарь Макдоннелла. Мэрион вздрогнула, когда он подошел к ней, – ее пальцы вцепились в подлокотники стула, и глаза напряженно уставились на инспектора. Подойдя к ней вплотную, он высоко поднял фонарь над ее головой. Это была странная картина: свет, отбрасывая тень, струился по ее запрокинутому лицу, выделяя из сумрака силуэт Мастерса. Ключик, повисший в трех дюймах перед ее глазами, ослепительно сверкнул серебром.

– Я хочу, чтобы вы, мисс Латимер, – тихо произнес он, – пристально посмотрели на этот ключ…

Она начала вставать, отодвигая стул:

– Нет! Я не позволю! Я этого не позволю, слышите! Вы не смеете меня заставлять! Каждый раз, когда я смотрю на это…

– А! – сказал Мастерс и опустил фонарь. – Все в порядке, мисс. Пожалуйста, садитесь. Я только хотел кое-что проверить.

Холлидей решительно шагнул вперед, а инспектор, посмотрев на него с кислой улыбкой, неуклюже вернулся к своему рабочему столу.

– Спокойно, сэр. Вы должны быть благодарны мне. По крайней мере с одним призраком я разобрался. Это то, к чему прибегал Дарворт, чтобы заставить людей поверить ему. Если пациент хорошо поддается гипнозу…

Тяжело дыша, он сел.

– Он пробовал вылечить ваши головные боли, мисс Латимер?

– Да.

– Он когда-нибудь ухаживал за вами?

Вопрос прозвучал так внезапно, что Мэрион сказала «да» прежде, чем осознала это. Мастерс кивнул.

– Он когда-нибудь просил вас выйти за него замуж, мисс Латимер?

– Нет… не совсем так. Он говорил, что, если ему удастся очистить этот дом от злых духов, он попросит… Слушайте! Это… это звучит так безумно и абсурдно, и… – Она с трудом сглотнула, и ее глаза наполнились истерическим весельем. – Он был похож на Монте-Кристо и Манфреда в одном лице. Мрачный и одинокий, как в дешевом кино, как… Но вы его не знали, понимаете. В этом-то все и дело.

– Редкий экземпляр этот джентльмен, – сухо сказал инспектор. – К каждому у него был свой подход… Но в конце концов, видите ли, он был убит. Это то, о чем мы сейчас хотим поговорить. И кто-то вовсе не под гипнозом и не под каким-то там внушением прошел сквозь каменную стену или сквозь запертую на засов дверь и искромсал его. Итак, мистер Холлидей! Я хочу узнать обо всем, что происходило в гостиной с того момента, как погас свет. Расскажите свою версию событий, и я попрошу мисс Латимер подтвердить ее.

– Вы правы, – кивнул Холлидей. – Я расскажу в точности все, как было, потому что весь вечер я ни о чем другом не думал. – Он глубоко вздохнул, а затем пристально взглянул на Мастерса. – Вы разговаривали с остальными. Они признали, что слышали, как кто-то там передвигался?

– Расскажите свою историю, сэр, – напомнил ему Мастерс, вежливо пожимая плечами. – Но, хм, разве вы не совещались между собой как свидетели? Там, все это время?

– Какое еще совещание?.. Я ничего такого не знаю. Мы, черт возьми, чуть не переругались. Никто не признался, о чем вам рассказывал, а Тед выглядел немного чокнутым. Все порознь отправились по домам… Уехали на разных машинах. Тетушка Энн даже не позволила Физертону проводить ее. Прекрасное, милое сборище. Нечего сказать… Вот что произошло. Тетушка Энн настояла на том, чтобы мы сели вместе и сосредоточились, дабы помочь Дарворту. Я был против этой затеи, но Мэрион умоляла меня не поднимать шума, и я уступил. Кроме того, я хотел развести огонь – он погас. Я не видел никакого смысла в том, чтобы сидеть сложа руки в холодной комнате, когда в этом не было никакой необходимости. Но Тед сказал, что дрова сырые и все равно не загорятся и что неужели я похож на маленького избалованного утенка, чтобы бояться холода? Ха! Ну что ж! Мы разобрали наши стулья…

Последовал неизбежный вопрос. И он, и Мэрион подтвердили показания леди Беннинг относительно того, в каком порядке все сидели. Она справа от камина, затем Холлидей, Мэрион, майор Физертон и на другом конце Тед.

– На каком расстоянии друг от друга стояли стулья?

Холлидей пожал плечами:

– На приличном расстоянии. Знаете, там огромный камин. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы задуть свечи на полке над ним. Не думаю, что кто-то мог, протянув руку, прикоснуться к кому-то… Разве что только, – он посмотрел Мастерсу в глаза, – мы с Мэрион.

Молодая женщина смотрела в пол. Холлидей положил руку ей на плечо и продолжал:

– Я позаботился о том, чтобы мой стул был рядом с ее, но не слишком близко, потому что тетушка Энн наблюдала за мной, как ястреб. И я не хотел казаться… О, черт возьми, вы сами понимаете! Я взял ее за руку, и так мы и сидели. Я не знаю, как долго. И что было хуже всего – если честно, – темнота начинала действовать мне на нервы. Меня не волнует, насколько жалок может быть мужчина… – Он вызывающе посмотрел на нас, и Мастерс кивнул. – Кроме того, кто-то очень тихо что-то шептал или бормотал. Одни и те же слова, снова и снова, с каким-то шелестящим звуком, и еще казалось, будто кто-то раскачивался взад-вперед на стуле. Боже, этого было достаточно, чтобы волосы встали дыбом! Я не знаю, сколько времени прошло после этого, но у меня было ощущение, что кто-то поднялся со стула…

– Вы что-то слышали? – спросил Мастерс.

– Ну, это трудно объяснить, но если вы когда-нибудь присутствовали на спиритическом сеансе, то поймете. Вы можете почувствовать движение, дыхание или шорох, ощутить что-то движущееся в темноте. Можно назвать это ощущением чьей-то близости. Я действительно слышал скрип стула незадолго до этого, но я не готов поклясться, что это был… не важно кто.

– Продолжайте.

– Затем я явственно услышал два шага прямо за спиной, у меня довольно хороший слух, и кажется, больше никто этого не отметил, пока… Пока внезапно я не почувствовал, как Мэрион напряглась и сжала мою руку. Признаюсь, у меня сердце в пятки ушло. Я почувствовал, как она протянула ко мне другую руку, и она вся задрожала… Только потом я узнал, что произошло, и прикоснулся к ней. Тебе лучше самой сказать ему, Мэрион.

Хотя молодая женщина пыталась сохранить прежнее самообладание, но пережитый страх снова овладел ею. Фонарь стоял у ее ног, отбрасывая блики света на бледное, прекрасное, измученное лицо. Она медленно подняла глаза.

– Это была рукоятка ножа, – сказала Мэрион. – Я почувствовала ее сзади на своей шее…