Текст книги "Code. Носители"

Глава 28
Шинейд, Эдзелл, Шотландия

Шинейд сидела на травянистом берегу шотландской реки Эск.

Мимо проплывали листики и веточки, закручиваясь в водоворотах и резко уходя под пенные барашки. Вчерашний ураган поднял со дна красноватую муть, и глубину уже было не определить на глаз. Шинейд осторожно опустила туда ногу и, хвала низкому болевому порогу, не поежилась от холода. Затем, с закатанными до колен джинсами, отошла от берега и достала из рюкзака шесть полулитровых бутылок из экопластика. В каждой лежало по письму людям, с кем она так и не смогла попрощаться.

Этот «символический способ отпустить прошлое» рекомендовал психотерапевт. Первые три письма были адресованы бывшим лучшим подругам – Имани, Келли и Леанне. Крест на общении, разумеется, поставил Дэниел. Однажды учуял от жены винно-фастфудный душок по ее возвращении с девичьей посиделки – и больше не отпускал. Не одобрял он даже разговоры по телефону и видео. А как-то раз читал ее почту и встретил шутку про их интимную жизнь, да так взбеленился, что Шинейд со страха согласилась перейти на общую с ним почту.

В итоге подруги ожидаемо стали камнем преткновения: либо они, либо муж. Открыться им Шинейд постыдилась, поэтому просто перестала отвечать на звонки и сообщения. Проще было оборвать связь, чем признаться, что Дэниел еще сильнее затянул петлю на ее шее.

Сочиняя вчера ночью эти три письма за столом в снятом доме, Шинейд невольно вспоминала беззаботную пору дружбы. Она поблагодарила подруг за верность и просила прощения, что отплатила подлостью.

Четвертое письмо предназначалось ее родителям, чья внезапная гибель в мумбайском цунами определила судьбу Шинейд на десяток лет. Она мечтала найти замену их любви, но искала совсем не там.

Пятое письмо, для Дэниела, далось куда легче остальных. Годы унижений, гнета, манипуляций – она припомнила всё и, тем не менее, часть вины взяла на себя. За то, что так долго терпела, дала прижать себя к ногтю.

Вспоминать шестое письмо пока что не было сил. Составлять его оказалось тяжкой пыткой, и даже успокаивающие приемы не помогли.

Шинейд не оставила в письмах ни имен, ни адресов, ни подписей. Эко-бутылки проколола, чтобы те пошли ко дну и вода растворила написанное. Если вдруг кто и прочитает письма, ничего не поймет.

Она аккуратно опускала в быстрину бутылку за бутылкой, которые тут же уносились прочь. Вот в руку легла последняя – ее Шинейд сжала чуть крепче других. Понемногу глаза наполнились слезами. Сняв с плеча рюкзак, она убрала бутылку внутрь.

Шинейд пока что не решилась отпустить из сердца дочь Лили.

* * *

Домик с двумя спальнями достался Шинейд полупустым. Их с Дэниелом старая квартира была сплошь забита дорогущей фирменной мебелью и техникой: умные стиральная и посудомоечная машины с гибким графиком работы, холодильник вообще сам заказывал еду. Для домика же Шинейд накупила всего подержанного и отреставрированного – и чтобы ничего цифрового! До жилища мечты уже рукой подать.

Время от времени она заглядывала к Дун на фильм-другой под вино, или та сама заходила на ужин. От нее веяло материнским теплом, которое Шинейд мечтала вспомнить почти одиннадцать лет. Да и у самой Дун, по-видимому, рана от потери дочери еще ныла, вот они и сдружились так тесно, заполняя пустоты друг друга. Оттого становилось все труднее держать в тайне правду о смерти юной Айлы. Шинейд очень хотела облегчить горе подруги, но это строго-настрого воспрещалось. Сердце не знало покоя.

Гараж Шинейд был под стать новой жизни – забит всякой всячиной: передняя спинка от кровати, два шифоньера, кухонный буфет – все то, что Гейл скупила на онлайн-аукционах. При помощи наждачки, меловой краски, лаков и морилки Шинейд возвращала мебель к жизни, затем Гейл ее продавала. Барыш делили – впрочем, свою долю Шинейд жертвовала родильному отделению Королевского госпиталя Эдинбурга.

Виделись часто, и временами Гейл брала с собой дочку Тейлор – к неудовольствию Шинейд. Один на один с малышкой было некомфортно, особенно когда та вонзит в тебя взгляд и не отпускает. Тейлор глядела на Шинейд с настороженностью, даже недоверием, как бы говоря одними глазами: «Я знаю, что ты сделала!»

Да и другое подливало масла в огонь. Между матерью и дочерью не ощущалось обычной привязанности. Обе будто уделяли больше внимания Шинейд, чем друг другу. Материнские обязанности Гейл выполняла, вот только без особого тепла. Не делилась с горящими глазами, как Тейлор встала-пошла-заговорила, да и в компании вообще надолго забывала про дочь. Даже ее фотографий в телефоне не хранила. Вроде и несущественные звоночки, а складывались в тревожную картину – не увязла ли Гейл в послеродовой депрессии? Или, может, всему виной Энтони? Убеждает, что мать из нее никудышная?

– Он вообще заботится о дочери? – между делом спросила как-то Шинейд за чашкой кофе.

Гейл слегка помрачнела.

– Старается.

– Ребенок для брака – проверка на прочность, да?

– В каком-то смысле.

– Если вдруг захочется открыть душу, только позови, я всегда готова.

Гейл сложила руки на груди. Знакомая защитная реакция. Шинейд реагировала так же на вопросы про Дэниела.

– У нас все хорошо, спасибо, – холодно ответила Гейл, ставя точку.

День близился к обеду. В распахнутом настежь гараже Шинейд в респираторе полировала ножки стола под ретро-музыку времен своей юности: Кэти Перри, Рианну, Джастина Бибера. Остановившись передохнуть, она позволила себе на минуту отдаться во власть синестезии. Ноты облеклись в цветные пятна и надувными шариками на ветру плыли по стенам гаража. Выше нота – ярче цвет. Тейлор Свифт окружала красным и темно-рыжим, «Колдплей» – голубым и фиолетовым. С Дэниелом ее мир не знал таких насыщенных красок.

– Веселимся, гляжу? – раздался голос за спиной.

– Господи! – Шинейд резко крутанулась. У ворот гаража смеялась Гейл. Позади в коляске лежала Тейлор.

– Пугливая какая!

Шинейд издала безрадостный смешок. Отпустила вожжи, черт возьми! Дала застать себя врасплох…

– Мы вроде завтра договаривались встретиться? – сняв респиратор, сказала она.

– Да вот, у меня к тебе просьба. Не посидишь с Тейлор пару часов?

Шинейд содрогнулась.

– Когда?

– Сейчас. Я купила в интернете винтажное кресло-качалку девяностых годов, надо съездить забрать в Феттеркерн, пока хозяин может.

– А Энтони?

– Он в ресторане.

Повисло неловкое молчание. Гейл явно почувствовала нежелание подруги и все же гнула свое:

– Тейлор очень спокойная. Небось, проспит все время, хлопот не доставит.

– Я вообще-то хотела доделать стол… Будет пыльно, шумно – малышке не пойдет на пользу.

– Зачем с ним торопиться, есть время до выходных.

Больше отговорок на ум не шло. Во рту моментально пересохло.

– Я… прости, Гейл, не могу, – пролепетала Шинейд. – У меня еще куча дел по дому… Я пойду…

Старательно избегая взгляда остолбеневшей подруги, она заторопилась в дом. Наждачка так и осталась лежать на полу.

Едва коляска, судя по звуку, выкатилась на тротуар, Шинейд перевела дыхание и запустила пальцы в волосы.

– Тьфу ты, черт! – выругалась она себе под нос. И впрямь, до чего ж паршиво!

Шинейд потянулась за рюкзаком на стене и достала шестую пластиковую бутылку. Вмиг все мысли в голове иссякли, осталась лишь одна: Гейл в жизни не решилась бы на такую просьбу, если б знала, что у Шинейд на совести гибель собственного ребенка.

Глава 29
Эмилия

– Нужно отсюда бежать, – пробормотала Эмилия себе под нос.

Она глядела из окна гостиной на зеленые холмы вдалеке. В отражении Тед поднялся с дивана и подошел приобнять ее за талию. Эмилия невольно вздрогнула. Муж это явно почувствовал – тут же отстранился.

– Хочешь, сходим куда-нибудь поужинать? – предложил он. – Неподалеку есть дивный тайский ресторан, куда мы раньше часто заглядывали. Вдруг пробудит воспоминания?

– Я бы одна куда-нибудь сходила. – Эмилия повернулась к нему лицом. – Мне наверняка пойдет на пользу. Соберусь с мыслями.

– Я пока что опасаюсь отпускать тебя в одиночку.

«А закалывать транквилизаторами до состояния овоща и сажать под замок не опасаешься?» – хотела спросить она, да вовремя прикусила язык. Что движет Тедом, опасный ли он враг? Ответов по-прежнему не было. Пришлось молча проглотить накатившее возмущение.

– У меня в шкафу много спортивной одежды. Я часто занималась, да? Хочу на пробежку.

– Здо́рово, я с тобой. У нас в спортзале беговая дорожка со шлемом виртуальной реальности и ремнями. В настройках и горы, и пустыня есть – как вживую бежишь.

– Нет, я хочу на улице.

– Пожалуйста. Ты как раз еще не весь участок осмотрела. Можешь взять собак.

– Ты меня не понимаешь… – Эмилия вздохнула. – Я хочу за ворота. Поглядеть район, где раньше жила, а то здесь я скоро с ума сойду.

– Рискованно. Вдруг станет плохо и ты забудешь, где дом?

– Тогда попрошу помощи. Да и не будет такого. Я помню все со дня пробуждения. Вот до него – проблема.

В памяти в очередной раз возникло жуткое помещение, где Эмилия вернулась к жизни. Что это за место, как она туда попала? Разгадка не приблизилась ни на шаг. Оно то и дело снилось по ночам, наравне с беременной из больницы. После выписки Эмилия без конца крутила в памяти разговоры с мужем, обдумывая каждое его словечко – вдруг прокололся, вдруг что вылетело? Больше всего мучили запрет выходить за ворота и его слова за дверью кабинета.

Ей многое упорно не давало покоя. Почему не помнит ни мужа, ни якобы дом их мечты? Почему с десяток туфель чуть ли не вполовину меньше размером? Руки помнили руль, но где же тогда ее машина? В телефоне и планшете из всех забитых контактов был один лишь Тед. Кредиток не нашлось, банковского счета тоже. Даже купленные якобы щенками собаки хозяйку раньше явно в глаза не видели.

Тед невозмутимо находил объяснение всему. Туфли вполовину меньше, потому что «красота требует жертв». От машины Эмилия отказалась после аварии, пересев на поезда. Все ее гаджеты только-только из коробки, а счет и карту он заблокировал после исчезновения жены. У собак же хозяин тот, кто их кормит, – а кормил их несколько месяцев кряду Тед.

– Я всего-навсего хочу пару часов погулять в одиночестве, – Эмилия стояла на своем. – Ты мне не доверяешь?

Так на короткое время она впервые за несколько недель ощутила вкус свободы. В майке, лосинах и кроссовках пробежалась по тропе сквозь лесок к запасным воротам, и на этот раз путь никто не преградил. Однако спустя сотню-другую метров по тротуару вдруг пришло осознание, что рядом кто-то есть. Тут хрустнула веточка, там прошуршала галька… По ту сторону кто-то – возможно, не один – бежал с ней бок о бок.

Тед послал «хвост».

Взвившись, Эмилия рванула по тропинке на прогалине, затем нырнула в сторону и пошла петлять меж деревьев и кустов. Ослабевшие в больнице ноги горели огнем, но как было остановиться? Вперед, бежать, сбросить погоню! Только оторвавшись, она позволила себе опереться руками о колени и перевести дух. Сомнений не осталось: если Тед даже побегать одну не отпустил – солгал! – то и в остальном глупо надеяться на правду.

Эмилия достала из кармана визитку, полученную от беременной в больнице. На лицевой стороне был только номер телефона.

Ответили после первого же гудка.

– Беги дальше до поляны, – тут же невозмутимо начал женский голос. – Дальше по тропе к ближайшей деревне. Буду ждать в отдельной комнате в пабе «Старый дом».

Эмилия было хотела ответить, но в трубке уже звучали короткие гудки. Номер же автоматически стерся из журнала звонков.

Глава 30
Бруно, Аундл, Нортгемптоншир

Бруно перечитал свой комментарий в текстовом окошке «ReadWell».

@Cominius: Кто-нибудь из вас возвращался в прошлую жизнь отомстить всем, кто ее разрушил? Я один хочу заставить виновников заплатить? Или вы тоже готовы на это? А Отголоски в голове – вас они преследуют? Или набросились только на меня, как на самого слабого?

Он занес палец над кнопкой «отправить», но заколебался: комментарий будет сродни разорвавшейся бомбе. Пожалуй, нет – и он буква за буквой стер сообщение.

Кто мог знать, что неожиданным побочным эффектом от убийства окажется неуемная тяга к вредной пище? Тело, видимо, требовало назад углеводы, сожженные в адреналиновом раже. Бруно, как под гипнозом, манило на масляный чад забегаловок, туда, где с еды ручьями стекает жир. Немереный налог на нездоровую пищу душил такие заведения одно за другим, так что нужно было знать места. Бруно же повезло найти в пригороде кафе для дальнобойщиков в стиле гангстерских тридцатых и уж там-то обрести все, чего душа требовала. За две недели он приходил сюда уже в третий раз – сразу после того, как отнимал жизнь.

Следом за юристами в списке шли двое подчиненных жены, обвинившие ее в домогательствах. Облили грязью в страхе за свою шкуру – так считал Бруно. Голословной ложью вбили клин между ним и Луи. Одного он единственным ударом молотка прикончил в гараже, второго – тремя резкими, на пороге квартиры.

Сегодня же на заре Бруно вычеркнул из списка предпоследнее имя – Джексон Дэвис, регбист, заснявший Зои с любовником в беспилотной корпоративной машине. С каждого просмотра на порносайте, куда он загрузил запись, ему капал процент, – а просмотров и лайков там была тьма. Оплошность Зои принесла ему по меньшей мере несколько тысяч фунтов.

Бруно отыскал его адрес еще до вступления в проект, вместе с адресами О’Салливана и Графа. Планировал так же съездить к нему и воззвать к совести: как же это так, мать его сына теперь будет объектом вожделения интернет-рукоблудов? Попросил бы удалить видео… Но Луи решил головоломку, и Бруно получил билет в новую жизнь. Пошло обучение, операции, а после уже стало наплевать, есть ли вообще у Дэвиса совесть.

Еще затемно Бруно проник к нему на участок и швырнул камень в заднее окно дома. Как только растерянный Дэвис вышел на шум, он выскочил из тени и вышиб регбисту мозги тем же злополучным молотком, а следом, как и остальным, вдавил в глазницы по фунту.

По пути в Аундл на уме крутилось всякое. Как, например, из вдовца и любящего родителя можно стать хладнокровным убийцей? Зверь, наверное, давно спал в душе, ожидая своего часа; что же его разбудило? Измена Зои, затем потеря дома, сына? Или нынешнему хаосу виной имплант, нечувствительность к боли да скачущие гормоны?

После операции Бруно с жадностью разбирал по косточкам вживленные тайны, особенно рапорты о человеческих ликвидациях – либо по указке сверху, либо за деньги. До чего просто высшие чины учиняли кровавую баню во имя пиара или общественных целей! Тысячи людей отдали жизни ни за грош – даже у Бруно цель и то была благороднее. Этим он себя и успокаивал. Пятеро из списка получили по заслугам.

Осталось шестое имя, последнее.

Хорошо прогревшись под душем, он бросил в стирку окровавленную одежду и отправился поглощать плотный английский завтрак. Тут же пришла на ум забегаловка в Лас-Вегасе, где они с Зои как-то заказали по такой огромной стопке блинов, что с трудом прикончили треть.

Весь медовый месяц они колесили по Америке. Взяли напрокат старомодный внедорожник и проехали от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско через Лас-Вегас, Большой каньон и Йосемитский заповедник. Поездка мечты, и этим все сказано. В первые годы брака, до появления на свет Луи, они с Зои вообще минимум трижды в год выбирались за границу.

Новомодное на то время обследование еще загодя показало, что ребенок с большой долей вероятности родится аутистом. Зои колебалась, но в итоге они решили рожать. Особых трудностей диагноз Луи не доставлял где-то лет до двух. Сначала пришлось забыть про самолеты – шум двигателей и вибрация приводили сына в страшное волнение. Отпали гостиницы – незнакомых номеров он тоже боялся и начинал без конца колотить себя по затылку. Музыка в бассейнах и ресторанах вообще ввергала его в истерику.

Путь за границу отныне был закрыт. Время от времени семья брала напрокат дом на колесах и втроем пускалась в поездку по Британским островам. Плевать, куда, главное вместе, – так думал Бруно. Только вот иной раз трудно было не заметить, с какой тоской жена глядела на плывущие в окне сельские пейзажи. Бруно боялся, что Зои не разделяет его счастья.

Вскоре жену повысили, и денег в семье заметно прибавилось, что позволило Бруно уволиться и посвящать Луи круглые сутки. Удивляло, что домой Зои будто и не стремилась, но Бруно решил смолчать, чтобы не навлечь скандал. На деле же – тогда еще не понял – на трещинки в браке он просто закрывал глаза. Много ли их было?

Бруно собрал толстым ломтем белого хлеба остатки еды и сдвинул вилку с ножом на край тарелки. Официантка подошла долить в кружку чай. В этот момент он достал из кармана купленный утром незарегистрированный телефон и лишний раз проверил самое опасное: геолокацию и куки-файлы с почтой – все по-прежнему было отключено. Затем через местный вай-фай вышел в Сеть. Интересовал его сейчас всего один сайт.

Женский Отголосок с южноафриканским акцентом сообщил ему, как обойти пароль, и спустя минуту заветный сайт предстал перед глазами. Бруно тут же переключился на внутренние камеры. Одна, вторая, третья… и вот, есть!

Луи сидел за кухонным столом в своем блоке и мешал ингредиенты в миске. При виде сына, с которым Бруно не виделся полгода, сердце больно сжалось. С довольным лицом Луи бок о бок с воспитателем выложил на противень колбаски из теста и – сам, без указки! – расплющил одну за другой деревянной ложкой. Затем опытным движением поставил противень в духовку.

На душе разлилась радостная горечь. Радостная – потому что сын научился чему-то новому, а горечь – потому что научил его не отец. Луи рос без него.

– Они к нему за полгода подход нашли, а ты за двенадцать лет не сумел, – ядовито засмеялся другой Отголосок. – Мужем был никудышным, так теперь оказалось, и отцом тоже.

– Заткнись, – процедил Бруно под нос.

Радость при виде сына смазалась.

– Ты хоть раз его таким довольным видел? – не унимался голос. – Со стороны кажется, будто он нормальный.

Бруно стиснул кулаки и попытался изгнать того, кто выбивал у него почву из-под ног.

– А вот брось ты его еще мелким, что выросло бы? Зои-то сразу поняла, что из него толку не выйдет. – Отголосок утробно рассмеялся. – М-да, подвел ты их… Что женушку, что этого дегенерата.

– Заткнись! Захлопни пасть! – заорал Бруно, вскочив и ударив по столу с такой силой, что чашки с тарелкой подпрыгнули. – Катитесь вы все к черту, твари!

По кафе прокатился встревоженный шепот. Взгляды всех гостей метнулись в сторону Бруно – и трудно было сказать, реальные это люди или очередной плод его фантазии.

Глава 31
Флик, Олдборо, Саффолк

– Да я в искусстве полный ноль! – гнула свое Флик.

– Не ерзай! – шикнула Грейс. – И глаза не открывай.

Она взяла из косметички кисточку и нанесла на веки Флик дымчатые тени.

– Ты думаешь, я – не ноль? Получать удовольствие можно и так. Не умами тягаться идем, в конце концов.

– Да мне и надеть нечего…

– Я разложила на выбор одежду и туфли на моей кровати… Все, можешь открывать глаза.

Из зеркала в туалетном столике на Флик смотрело сказочное создание. Столько лет ограничивалась лишь помадой да тональником, а тут – такое…

– Ну как? – спросила Грейс.

– Да… весьма.

Как же все-таки давно у Флик не было близких подруг! Если с кем и заводила знакомства, то все больше с мужчинами по поводу ресторанных дел. Грейс же воскресила в памяти девчачью беззаботность.

Обе прошли в соседнюю комнату, где Флик выбрала бело-желтое платье в цветочек и туфли на низеньком каблуке.

– Ездишь с одним рюкзаком. Ужас, честное слово! – недоумевала Грейс, глядя на полупустой шкаф в комнате Флик. – Я вот без орды носильщиков никуда.

– Не люблю багаж.

– Моральный или в чемоданах?

Флик промолчала.

– Значит, и тот, и другой. О прошлом ты говоришь мало, но…

– Предпочитаю смотреть в будущее.

– Ясно-ясно.

Надежнее было бы отшутиться, да как хохмить над искренностью и участием подруги?

– А что это вообще за местный Энди Уорхол, из-за которого весь сыр-бор?

– Элайджа Бэкуорт.

– Элайджа?! – Флик резко повернулась.

– Элайджа. Ты чего?

– Он вроде бы заходил ко мне в паб на той неделе. Русый, с бородкой…

– Глаза голубые-голубые, а улыбка айсберг растопит? Он самый.

– Это его показ?

– Показы у модельеров, а у него выставка.

– Он в баре нарисовал меня на клочке бумаги.

– Лучше сохрани. Его картины уходят за бешеные деньги.

Грейс все говорила и говорила, но Флик ее уже не слышала. Перспектива второй встречи с Элайджей почему-то пугала.

Глава 32
Эмилия

Эмилия с опаской подошла к двери отдельной комнаты в полупустом пабе. Ее ждали двое. Инстинктивно просчитав пути отхода, она шагнула внутрь. Сердце тревожно колотилось.

Пара – мужчина и женщина – сидела с одного края стола. Ему навскидку за сорок, квадратное лицо, залысины и темные, непроницаемые глаза. Ей дашь меньше, высокие скулы, темно-бронзовая кожа, а на лице – смесь любопытства и удовлетворения, как бы говорящая: «Пришла-таки… Ну что ж, поговорим».

– Прошу, – женщина указала на свободный стул. – У тебя наверняка тьма вопросов.

– Вы кто?

– Не имеет значения, – отмахнулась она.

– Как это не имеет? – растерялась Эмилия.

– Вот так. Следующий вопрос.

– Гм… Тогда кто я такая?

– Не могу сказать.

– Женщина, которая дала ваш номер, сказала, что Тед мне не муж. Кто он?

– И этого не скажу.

– Тогда зачем я пришла? – возмутилась Эмилия.

– Мы поможем найти людей, которые знают ответы.

– Где они? Как их зовут?

– Успеется.

– Нет, с вами только время тратить. – Она отпихнула ногой стул и собралась уходить. – Если не знаете, кто я, всего хорошего.

– Мы можем сказать только то, до чего додумались сами. Вы с Тедом не женаты и до больницы ни разу в жизни не виделись.

– А свадебные фотографии и видео?

– И с медового месяца показал, да? И с выпускного, и как вы год ездили по миру, и как фундамент дома заложили?

– Да… всё так.

– Идеальная жизнь, особенно при амнезии. Любой примет всё без лишних слов и успокоится. Старая, как мир, методика. Промывка мозгов, насильственное убеждение, манипуляции, зомбирование – названий много. Суть одна: по капле, по крупице тебя убедят, что ты – не ты.

Сердце екнуло.

– Вы даже не назвались. С чего бы мне верить?

– Ты любишь Теда?

Эмилия уже открыла рот… и не смогла ответить.

– Тебя хоть к нему тянет? Можешь сказать: «Это мой человек»?

– Не могу. Из-за амнезии.

– Нет у тебя никакой амнезии.

– Есть! Врач сказал! Я обследовалась.

– За деньги даже профи оставит первичный диагноз в силе. Твой Фазул Чаудри – не исключение. Чудеса: жил в ипотечной кабале – и в один день стал свободен… Ты не сама лишилась памяти. Тебя лишили.

– Кто? Что со мной сделали?!

Женщина повернулась к напарнику.

– Адриан?

– Мы не в курсе, но, как результат, – прошлое у тебя отняли, – заговорил мужчина низким вибрирующим голосом, глотая слова. – Вернуть его – проблема, однако Бьянка нашла выход. Тебя прежнюю знали пятеро, они и помогут. Их нужно только вычислить.

– Где они?

– Четверо скрываются под чужими именами в разных уголках страны. С пятым ты живешь.

– Тед? – Эмилия нахмурилась. – Что ему известно?

– Нам тоже хотелось бы знать. Он сто раз мог сказать правду, а вместо этого накрутил черт знает что… Мы поможем пролить свет, обещаю.

– Не за спасибо, так?

– Почти. Мы знаем, что Тед на следующей неделе улетает в Европу. У нас есть к нему деловое предложение.

– А если я откажусь? Встану и уйду, что тогда?

– Ради бога, мы тебя не держим. Только от твоей идиллии тебе жутковато, тут сразу видно. Кому охота жить в выдуманном мире и терзаться догадками? Без нас такая судьба тебя и ждет – пока Теду не надоест и они не решат тебя прикончить.