Текст книги "Утренняя луна"

– Чего не выиграю?

– Не надо смотреть на меня таким невинным взглядом. Не забывай, я знаю тебя всю жизнь. Я говорю, что, как бы ты ни старался, тебе не удастся завоевать Джекку.

– Почему?

– Потому что она не похожа на женщин в этом городе. Ей нужно большее, чем стать женой красивого доктора, въехать в его старый дом и родить четверых или пятерых детишек. – Ким по-настоящему разозлилась. – Лучше держись от нее подальше. Не хочу, чтобы сердце моей лучшей подруги оказалось разбитым, как у всех молодых женщин, которые пытались сблизиться с тобой.

Трис подумал, что если чье-то сердце и пострадало, то это было исключительно его сердце.

– Я и понятия не имел, что так опасен для женских сердец.

– Ты так чертовски мил с девушками, что они ждут большего. Ты так ласков и заботлив, что они начинают покупать свадебные журналы уже после первого свидания. И когда ты предлагаешь им отправиться восвояси, они чувствуют себя уничтоженными.

– Ты хочешь сказать, что я не должен быть вежливым и любезным с женщиной, которую приглашаю на свидание?

– Я считаю, что ты должен быть честным. Если тебе не нравится девушка, дай ей это понять. – Ким всплеснула руками. – Этот разговор ни к чему не приведет. В любом случае Джекка не для тебя. И я прошу тебя, пожалуйста, оставь ее в покое.

Тристан был потрясен и задет ее словами. Оказывается, многие люди искренне считают, что он сокрушитель женских сердец! А он-то мнил себя хорошим парнем, всегда вежливым и предупредительным с женщинами. И не важно, каким неприятным, агрессивным или пустым оказывалось свидание, он всегда делал все от него зависящее, чтобы женщина не чувствовала себя задетой.

Услышать от кузины, которую он любил, что она считает иначе, было для него настоящим ударом. Поэтому ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы невозмутимо сказать:

– Я слышал много хорошего о твоей подруге и собираюсь пригласить ее куда-нибудь.

Ким откинулась на спинку стула.

– Проклятие! – воскликнула она. – У Рида и Джекки уже есть прошлое. Он благодарен ей за помощь в самый тяжелый момент его жизни. Когда я сказала ему, что Джекка здесь, он изменил свои планы и теперь приезжает домой намного раньше, чем наметил. Четыре года я в мечтах представляла ее рядом с моим братом.

– Не будет никакой трагедии, если ей понравится кто-то другой и она останется в Эдилине! – раздраженно произнес Трис.

– Ей нравится этот город, – сказала Ким, – но жить здесь постоянно она не сможет. – Ее семья, карьера – все это не здесь. Что она будет делать в Эдилине? Рисовать Фраппе-Пойнт триста раз подряд? Откроет галерею и будет слушать, как туристы называют ее работы прелестными? Даже если она в тебя безумно влюбится, ты все равно убьешь ее дух. – Ким подалась к Тристану и заглянула ему в глаза. – Трис, милый, ты знаешь, что я тебя люблю.

И всегда любила. Ты единственный из моих кузенов, будучи подростком, уделял внимание маленькой девочке, которая делала украшения из цветов. Только ты позволял мне надевать на тебя венки и цепи из маргариток. Я ни минуты не сомневаюсь: если ты постараешься, то сможешь заставить Джекку потерять голову от любви. Но что потом? Ты поселишь ее в своем старом доме и каждый день станешь наблюдать, как умирает ее дух? Прошу тебя, не делай этого.

Не дождавшись ответа, она встала, поцеловала кузена в щеку и ушла.

Тристан выпил еще чашку кофе и уставился невидящим взглядом в окно, пытаясь решить, как поступить: прислушаться к словам любимой кузины или наплевать на них и продолжать встречаться с Джеккой?

Ему была невыносима мысль, что он больше не увидится с Джеккой. Не проведет еще один вечер с ней, болтая и смеясь. Накануне ему пришлось поторопиться и прервать их встречу, поскольку желание обладать ею стало настолько сильным, что он боялся сорваться. Однако он точно знал, что его чувства к Джекке серьезны и не ограничиваются сексом. Трис не желал спешить. Он хотел, чтобы, когда они наконец займутся любовью, это стало важным событием в жизни обоих.

– Ким устроила тебе выволочку? – спросила официантка, которую звали Дорис. Она, ее муж и двое ребятишек были пациентами Триса. Как-то раз ее муж сильно поранил ногу, работая в саду. Трис обработал и зашил рану, но в нее попала инфекция. Началось воспаление, однако пациент отказался идти к доктору. Тогда Трис сам пришел к нему домой и спас ногу упрямца.

– Да уж, – буркнул Трис.

– Чего она хочет?

– Доставить мне неприятности, – выпалил Трис, но, опомнившись, сказал: – Нет, обычно она этим не занимается, но сегодня…

– Я говорю о той девушке, которая не любит Эдилин. Она умеет делать что-нибудь еще, или только рисует? И разве она должна все время рисовать только твои орхидеи?

Тристан взглянул на женщину, убедился, что родинка у нее на шее не изменилась, и, сморщив лоб, попытался понять, о чем она говорит.

– Подумай об этом, – сказала Дорис. – Не беспокойся, у меня нет привычки трепать языком. И я никогда не подслушиваю беседы клиентов. – Она подмигнула Тристану, взяла кофейник и удалилась.

Трис так и не понял, что имела в виду Дорис, но оставил ей чаевые, превысившие размер счета, и в глубокой задумчивости вышел на улицу. Он знал, что идти в свой кабинет нет смысла. Отец, как обычно, отправит его отдыхать. Поэтому он отправился в тренажерный зал, который был временно устроен в одном из зданий в самом центре города. Им мог пользоваться лишь узкий круг лиц. Трис был одним из них и имел ключ. В зале никого не было, и он был рад одиночеству – появилось время подумать.

Владелец зала, Майк Ньюленд, оборудовал несколько шкафчиков в углу зала, и Трис оставлял в одном из них одежду для тренировок. Чтобы расстегнуть пуговицы, снять рубашку и джинсы одной рукой, потребовалось немало времени и усилий, и к тому моменту, как Трис сумел раздеться и облачиться в другую одежду, он уже был донельзя зол на Ким. Она не имела никакого права говорить ему гадости. После тридцати минут занятий на бегущей дорожке до него дошло, что она всего лишь просила его не причинять ее подруге боль. Конечно, она сказала много всего, но суть была в этом. А значит, у него не было оснований на нее злиться.

Трис провел в зале два часа, позанимавшись на всех тренажерах, на которых можно было обойтись одной рукой. Вместе с силами улетучилась злость, и к концу тренировки он снова улыбался.

Итак, Джекка – человек творческий. Врачам, конечно, не до творчества, но он постарается справиться.

Он взглянул на часы, полускрытые перевязью. До встречи с Джеккой оставалось еще много времени.

Глава 7

Джекка проснулась рано. Ее первая мысль была о Тристане и о том, как похожи их отцы. У них действительно много общего.

Это плохо, подумала она. Не следует начинать день с мыслей о мужчине, и уж точно не о том, чья внешность ей неизвестна. Она должна позаботиться о рекламной кампании Ким.

Нужно придумать концепцию, которая объединит двенадцать рисунков. Это могут быть двенадцать разных орхидей. Она непременно обсудит с Тристаном, какие из них использовать. Вспомнив, как легко с его языка слетали их длинные непроизносимые латинские названия, она улыбнулась.

Это напомнило ей о его чувственных губах.

– Забудь его, – громко сказала Джекка, отбросив одеяло. Она прожила двадцать шесть лет, не зацикливаясь на мыслях о мужчине, и не собиралась начинать это никому не нужное занятие. Ей всегда было смешно, когда Андреа являлась в галерею вся в слезах и заявляла, что ее жизнь кончена из-за того, как с ней поступил ее последний бойфренд.

Джекка заправила кровать, оделась и спустилась вниз. В доме было тихо. Она подумала, что съест тарелку хлопьев и сразу начнет устанавливать фотоаппаратуру. Но, открыв холодильник, первым делом увидела коробку с черникой. Накануне она дала Люси список продуктов, которые хотела бы купить. Судя по всему, та сходила в магазин.

Взяв коробку с ягодами, она решила, что будет справедливо, если она приготовит завтрак, поскольку Люси занималась этим вчера.

Когда женщины пришли в кухню, их ждали черничные оладьи, сосиски в тесте, нарезанная дыня и свежевыжатый апельсиновый сок.

– Какой приятный сюрприз, – сказала миссис Уингейт.

– Это точно. Похоже, Тристан был прав, утверждая, что вы должны поселиться здесь, – заметила Люси.

– Я слышала об этом, – сказала Джекка. – Он был здесь сегодня утром?

– Если бы был, то сидел бы за столом, – ответила Люси. – Этот мужчина любит покушать. В те дни, когда мы здесь устраиваем просмотры фильмов, он съедает по три куска пирога.

– Потому что ты выглядишь так, словно разрыдаешься, если только он перестанет жевать, – усмехнулась миссис Уингейт.

– Мне просто жалко мальчика. Он все время один. – Люси нахмурилась. – Знаете, Джекка, Тристан у нас холостяк.

Джекка поставила тарелку с оладьями, когда сели за стол.

– Мысль интересная, – сказала она. – Только я не смогу зарабатывать себе на жизнь, живя в Эдилине.

– В моей семье было принято, чтобы муж обеспечивал свою жену, – сказала миссис Уингейт.

– В моей тоже, – сообщила Люси, но в ее голосе не было энтузиазма и явно присутствовала нотка горечи. – Джекка, дорогая, послушайте моего совета и найдите способ себя обеспечивать.

Джекка недоуменно перевела взгляд с одной женщины на другую. Губы Люси были сжаты в тонкую линию. Миссис Уингейт упорно смотрела в свою тарелку. Что бы ни расстроило Люси, подумала Джекка, миссис Уингейт об этом знает.

– Какие у вас планы на сегодня? – спросила миссис Уингейт, и напряжение исчезло.

За едой Джекка рассказала им о рекламной кампании Ким.

– Я все еще не решила, что именно рисовать. Было бы логично использовать в качестве моделей орхидеи Триса. Думаю, их можно было бы написать как несколько гравюр в стиле восемнадцатого века – как будто открыт новый вид флоры. Те цветы, которые стоят в оранжерее под скамейкой, достаточно причудливые, чтобы их снимать для фильма ужасов.

– Венерин башмачок, – сказала миссис Уингейт.

– Да, – начала Джекка и запнулась. – Но, честно говоря, наши танцы у шеста подсказали мне идею создать что-то более экзотическое. Я подумала о джиннах или каких-нибудь диковинных птичках. – Она сделала паузу. – Ким пришла в голову идея изобразить красивого мужчину, который предлагает драгоценности невидимой женщине.

– Вы должны заполучить Тристана в качестве натурщика, – непререкаемым тоном заявила миссис Уингейт.

– Любая женщина захочет иметь то, что он предлагает, – добавила Люси.

Джекка не могла не засмеяться.

– Я слышала об этом человеке от многих, но ни разу его не видела.

Миссис Уингейт резко встала и вышла из комнаты.

– Я сказала что-то не так? – искренне удивилась Джекка.

– О нет. – Люси грустно улыбнулась. – Думаю, она пошла за книгами. Их у нее шесть, и мы часто просматриваем их вместе.

– За книгами? – непонимающе переспросила Джекка.

Но раньше чем Люси успела ответить, вернулась миссис Уингейт с полудюжиной фотоальбомов в кожаных переплетах. Она положила их на стол рядом с Джеккой.

– Я фотографировала Тристана и Эдди с тех пор, как они были детьми, – сказала она.

– Десять процентов фотографий Эдди, девяносто – Тристана, – добавила Люси.

– Это потому, что Тристан бывал здесь чаще. Эдди была неразлучна с матерью, а отец Тристана всегда был занят работой, так что мальчик… – Миссис Уингейт не договорила и пожала плечами.

– Он приходил сюда, – закончила мысль Джекка. Она вытерла губы салфеткой и открыла верхний альбом, датированный 1979 годом. На фотографиях был очень аккуратный малыш с темными волосами и густыми черными ресницами. – Я слышала, что у племянницы Тристана ресницы, как перья, – сказала она.

– Нелл почти так же прелестна, как Тристан в ее возрасте, – сказала миссис Уингейт. – В высшей степени привлекательная юная леди. Я не видела ее уже три недели, так что скоро она появится здесь. Она и Тристан жить не могут друг без друга. – В голосе миссис Уингейт звучала искренняя любовь.

Джекка не спеша листала альбом. Тристан, одетый в матросские костюмчики или детские комбинезоны, был сфотографирован во всех комнатах дома миссис Уингейт.

– Это вы шили его костюмы? – спросила Джекка.

– Ну, возможно, один или два… Я в этом деле небольшой специалист, – ответила миссис Уингейт.

– Она скромничает, – сообщила Люси и начала убирать со стола. Джекка хотела помочь, но Люси отказалась. – Я шью на машинах, а Ливи великолепно шьет руками.

– Ну не все же, – усмехнулась миссис Уингейт. – Куски ткани я сшиваю на машинке.

Люси возмущенно фыркнула.

– У нее одна-единственная старая машинка, которой давно место на свалке.

Джекка издала неопределенный звук, не в силах отвести взгляд от фотографий. Теперь Трису было года четыре – он улыбался, глядя в камеру, и его улыбка светилась любовью к фотографу.

Через несколько секунд она почувствовала, что молчание стало напряженным, подняла голову и увидела, что женщины пристально смотрят на нее.

– Что? – нахмурилась она.

– Вы должны увидеть мои машины, – сказала Люси.

– С удовольствием. – Джекка не могла оторваться от альбома. Ее захватило зрелище взросления малыша.

– Мне пора в магазин, – сказала миссис Уингейт, когда Джекка, отложив первый альбом, сразу открыла второй.

– А мне надо работать, – добавила Люси.

– Увидимся позже, – пробормотала Джекка, медленно переворачивая страницы.

К семи годам Тристан стал маленькой копией себя взрослого. Темные волосы, синие глаза, сильный подбородок. На каждой фотографии он держал какую-нибудь зверушку – лягушку, котенка, щенка. Иногда у него на шее висел стетоскоп.

На нескольких фотографиях Тристан был с высоким красивым молодым человеком, работавшим в саду. Тот подбрасывал смеющегося Тристана или катал его на закорках. При этом на заднем плане всегда присутствовала газонокосилка, тачка или другой садовый инвентарь. Джекка не знала, кто это, но предположила, что именно этот человек привил Тристану любовь к растениям.

Будучи художником, Джекка не могла не заметить, что, пока мальчик рос, миссис Уингейт совершенствовала свое мастерство фотографа. Теперь это были не просто любительские снимки – она явно старалась выстроить композицию. На одном из них Тристан склонился над книгой, словно окутанный светом лампы.

– Осторожно, Джордж де ла Тур[5]5
  Джордж де ла Тур – французский живописец, писавший в манере Караваджо. Его картины обычно представляют собой освещенные пламенем свечи ночные сцены.


[Закрыть], – пробормотала Джекка.

Начали появляться подписи к фотографиям. «Тристану девять лет», – было написано под одной из них. Джекка отметила еще больше изменений. Теперь Тристан был сфотографирован не только в доме Уингейтов. Были школьные фотографии: в спортзале, на детской площадке. На одной из них улыбающийся беззубой улыбкой Тристан выглядывал из окна школьного автобуса.

На фотографиях, помещенных в четвертом альбоме, Тристан уже учился в младших классах средней школы. Насколько она могла судить, у него не было подростковых проблем – прыщей на коже, неуклюжести и даже робости с девочками. Судя по фотографиям, он пользовался немалым успехом. Теперь на снимках он был с другими людьми, мужчинами и женщинами, которые всегда смеялись. Девочки взирали на него, как на спустившегося с небес ангела, а мальчики – как на хорошего друга.

Было много спортивных фотографий – Тристан, играющий в баскетбол и бейсбол. И еще – Тристан танцующий.

Пятый альбом был сделан, когда Тристан учился в старших классах средней школы. На фотографиях Джекка увидела по-настоящему красивого молодого человека. Судя по всему, миссис Уингейт посещала все спортивные соревнования, в которых участвовал Тристан. Было несколько его снимков с красивыми девушками.

Джекка перевернула страницу и улыбнулась. На очередной фотографии Тристан был с маленькой Ким. Ей было лет семь, не больше, а он был уже высоким красивым юношей. Они сидели на траве – насколько могла судить Джекка, на заднем дворе дома миссис Уингейт, и Ким украшала кузена цветами. Он выглядел донельзя довольным и не проявлял никаких признаков нетерпения.

На следующей странице был снимок, на котором Тристан нес Ким на плече. Девочка доверчиво обхватила его голову. На обоих были браслеты, венки и ожерелья из садовых цветов. Волосы Ким украшала большая белая роза.

Джекка закрыла пятый альбом и нерешительно покосилась на последний. В нем ей предстояло увидеть Тристана – взрослого мужчину, и она вовсе не была уверена, что хочет этого.

Она решительно отодвинула альбом, встала и направилась к лестнице. Но, поднявшись на две ступеньки, она остановилась и, немного поколебавшись, вернулась в кухню. Схватив альбом, она вошла в оранжерею.

В последнем альбоме было много семейных фотографий. Она увидела Тристана в день окончания колледжа. Он стоял рядом с мужчиной, который мог быть только его отцом. Они были очень похожи, и Джекка подумала, что, когда Тристану перевалит за пятьдесят, он будет таким же.

Перелистывая каждую страницу, она все сильнее колебалась. Хочет ли она увидеть Тристана таким, как им он стал сейчас? Хотя, разумеется, увидеть кого-то на фото – совсем не то, что увидеть его же вживую.

Она листала альбом, наблюдая, как мальчик становится мужчиной. Он был по-настоящему красив. В юности Тристан выглядел как модели на афишах Нью-Йорка.

Его лицо и тело – на некоторых снимках он был в плавках на пляже – могли помочь продать все, что угодно, любой женщине.

Больше всего ей понравились два не слишком качественных снимка, сделанных, судя по пейзажу, один в Африке, другой в Южной Америке.

Снимали не великолепной аппаратурой миссис Уингейт, а дешевой «мыльницей», которая дает размытые изображения. Вероятнее всего, он прислал их «мисс Ливи», поскольку в уголке одной было написано: «Скучаю без вас всех», а на другой: «Детям понравились игрушки, спасибо».

Еще была фотография нескольких человек, стоявших перед каким-то домом – судя по всему, перед его кабинетом в Эдилине. Они пили шампанское и смеялись. Надпись под фотографией гласила: «Тристан наконец получил свой кабинет».

На одной фотографии Тристан целовал молодую женщину под веткой омелы в доме миссис Уингейт, на другой они разворачивали подарки.

В конце были две фотографии, сделанные одна за другой. На одной Тристан озабоченно рассматривал орхидею в оранжерее, на другой с улыбкой смотрел прямо в камеру, а его лицо буквально светилось любовью к фотографу.

Джекка осторожно закрыла альбом и прижала его к груди. Не удивительно, что миссис Уингейт обожает Тристана. Когда человек смотрит на тебя таким взглядом… Эти глаза могут растопить лед в сердце любой женщины.

Она еще немного посидела в оранжерее, прижимая к себе альбом и глядя на орхидеи Тристана. Что ж, теперь она знает довольно много о мужчине, которого не видела при дневном свете.

Сейчас она могла думать только о том, что этот изумительный мужчина живет в соседнем доме. Ей достаточно пройти по тропинке через лес и потом… Что потом? Пообедать вместе? Поговорить о детстве и родственниках?

Нет уж. Лучше встретиться в полной темноте и обменяться тайнами, как, например, о женщине, в которую он почти влюбился.

Правда, они уже обменялись всей обычной повседневной информацией, которую хотят знать друг о друге люди при знакомстве.

Не хватает только визуальной информации.

Джекка взглянула на альбом, который все еще прижимала к груди, и заставила себя положить его. Пора работать.

Она аккуратно сложила все альбомы на кофейный столик в гостиной и пошла к себе в комнату, чтобы приготовить краски. Конечно, она снова пропустила свет раннего утра, чтобы сфотографировать орхидеи, но, может быть, сможет поймать богатые краски заката.

Поднявшись по лестнице, Джекка услышала знакомое жужжание из комнаты Люси, но сегодня оно показалось ей громче. Увидев, что дверь открыта, она не удержалась и заглянула внутрь.

То, что она увидела, не могло не заинтриговать. Вдоль трех стен стояли низкие тумбочки с разными видами швейных машинок. В центре располагался стол с большой рабочей поверхностью, бесчисленными ящиками и полками. В четвертой стене имелась просторная ниша, исполнявшая роль кладовой, внутри которой Джекка увидела рулоны тканей, уложенные по цвету. Все начиналось с тонов от белого до красного, оранжевого и фиолетового, потом следовали оттенки синего. Коричневые тона переходили в черный.

– Ух ты, – выдохнула Джекка, завороженная магией цвета.

– Я так и думала, что вам понравится, – сказала Люси и сделала рукой приглашающий жест. – Заходите, посмотрите, как я живу.

– Мне не хотелось бы вам мешать.

– Вы и не мешаете. Надеюсь только, вы не обидитесь, если я буду продолжать работать при вас. Нужно выполнить заказ для магазина.

Джекка прошла в кладовую и погладила рукой цветные рулоны. В основном это был хлопок традиционных цветов. Но были здесь белые, серые и пастельные ткани, мягкие, словно тончайший шелк. Джекка вопросительно взглянула на Люси.

– Это швейцарский батист. Ливи использует только лучшие ткани. Все, что мы используем для отделки, – внизу в ящиках.

Джекка выдвинула один ящик. Там оказались разные ленты, тесьма, кружева, не слишком ее заинтересовавшие. Ее внимание было приковано к рулонам.

– Что вы с этим делаете?

– Немногое. – Люси выкраивала то, что показалось Джекке крошечным лифом платья для маленькой девочки. – Когда я впервые приехала сюда, мне хотелось научиться стегать, и я купила машинку. Потом я, вероятно, сошла с ума и начала приобретать рулоны ткани. Но вскоре я связалась с магазином Ливи и… – Она пожала плечами.

– Значит, вы приехали сюда не для того, чтобы работать с миссис Уингейт?

– О нет, – ответила Люси, но не проявила желания поделиться другой информацией о себе.

– Разве вы не знали ее до того, как приехали в Эдилин?

– Нет. – В голосе Люси появилась скованность.

Джекка знала, когда следует отступить, и решила сменить тему разговора.

– Я заметила мужчину на фотографиях с Тристаном, когда ему было лет десять–двенадцать. Они, похоже, проводили много времени вместе, и на фотографиях всегда присутствует садовый инвентарь. Вы не знаете, кто это? Потом этот мужчина исчез.

Люси покосилась на дверь и понизила голос:

– Не знаю. Странно, что вы тоже обратили на него внимание. Я как-то спросила Ливи, кто это. Она отмахнулась, сказала, что это просто садовник, но при этом у нее было очень странное выражение лица.

Похоже, Люси была не прочь поговорить о миссис Уингейт, но у Джекки был свой интерес.

– Вы не знаете, что с ним случилось? С садовником?

– Не знаю, – ответила Люси. – Я спрашивала у Ливи, но она ничего не сказала. Только стала очень грустной. Вы не передадите мне ту…

Джекка поняла, что Люси нужна подушечка для булавок, и выполнила просьбу.

– Я кое-что слышала о мистере Уингейте.

– Я тоже, – сказала Люси. – Нет, Ливи мне ничего о нем не говорила, но супруга Армстронга – это владелец местной бакалеи – ужасная сплетница. Он был злобным стариком, думающим только о своем социальном статусе и требовавшим, чтобы молодая жена ему соответствовала.

– Никаких танцев у шеста?

Люси засмеялась.

– Старый брюзга, должно быть, переворачивается в гробу. – Она потянулась за ротационным резаком, но Джекка взяла его раньше.

– Вы позволите, я это вырежу.

– А вы сможете?

– Шутите? Я же из семьи Лейтонов, которая владеет магазином скобяных товаров уже несколько поколений. Нет такого инструмента, которым я не умела бы пользоваться.

– Чудесно. Тогда я займусь раффлером.

– Это еще что такое?

Люси показала ей причудливый металлический предмет такого же размера, как кусок мыла.

– Он делает складки на ткани.

– Я должна это видеть! – сказала Джекка, и Люси показала, как им работать.

Когда Джекка училась в старших классах школы и сама себе шила вещи, то для того, чтобы сделать складки, она сначала намечала их, закалывала, складывала, чтобы они прилегали друг к другу, прижимала, сметывала и лишь потом сшивала. Маленькая машинка делала все это одновременно и очень быстро.

Джекка с восторгом оглядела стоящие в комнате машины. Большинство из них она видела впервые.

– Что можно делать с помощью этих штуковин? – с откровенным благоговением спросила она.

Когда Люси продемонстрировала ей последний агрегат, который не только делал, но и обметывал шов, наступило время ленча. Вдвоем они спустились в кухню, приготовили сандвичи и снова поднялись в комнату Люси, чтобы посмотреть на машинку «Сашико».

Джекка ела и внимательно слушала рассказ Люси о японской технике рукоделия, давшей название машинке. Она заметила, что в ней есть только шпулька и нет верхней нити, поэтому между стежками образовывались промежутки, придававшие строчке вид, как будто она сделана вручную.

– Такое сложное приспособление для ручной строчки? – смеясь, спросила Джекка. – Может быть, проще было ее действительно сделать вручную?

У дальней стены стояла очень большая машина. Она делала вышивку, и Люси потратила почти час, демонстрируя Джекке программное обеспечение. Можно было взять фотографию, рисунок карандашом или красками и воспроизвести его на ткани в любом цвете и какого угодно размера.

– Потрясающе! – воскликнула Джекка, удивленная широтой возможностей. Она изучала в колледже работу с тканями, но это были лишь основы с применением самой элементарной техники. – Наш преподаватель в колледже использовал старую ножную швейную машинку. Он не признавал ничего электрического.

– Это значит, – усмехнулась Люси, – что мы можем перейти к Генри. – При этом ее голос был полон нежности, словно она говорила о любовнике.

Она подошла к самой большой швейной машине с компьютерным экраном. Это была «Бернина-830». Люси ласково погладила металлический бок.

– Когда я купила этого парня, с ним было столько проблем, что я назвала его Генри. Только мужчина может доставить женщине так много неприятностей.

Джекка засмеялась.

– Но похоже, вы в конце концов договорились.

– Первый год был трудным. Я таскала все его двадцать семь килограммов в магазин восемь раз. Была уверена, что в нем есть заводской брак. А все дело было в том, что Генри очень точен. Если в него правильно заправлена нить, используются нужная прижимная лапка, правильная иголка и натяжение верхней и нижней нитей хорошо отрегулировано, Генри творит чудеса. Хотите посмотреть на мои лапки?

Джекка не знала, о чем идет речь, пока Люси не открыла ящик и не продемонстрировала ей пятьдесят восемь разных прижимных лапок для швейной машинки.

– Неужели вы всем этим пользуетесь? – удивилась она.

– Конечно. – Люси взяла рулон муслина и отрезала примерно полметра. Она успела продемонстрировать лишь несколько возможностей всесильного волшебника Генри, когда раздался громкий звонок. – Время тренировки.

– Как! Уже три?

– Ровно три. – Люси окинула грустным взглядом ворох тканей на столе для кройки. Она провела слишком много времени с Джеккой и безнадежно выбилась из графика.

– Если сегодняшняя тренировка меня не убьет, я вам помогу, – сказала та.

– Да? Я не откажусь от помощи, но еще больше меня порадует компания, – призналась Люси. – Человек не может бесконечно смотреть фильмы.

И это робкая затворница Люси?

– Я только быстро переоденусь, – сказала Джекка.

– О нет! – воскликнула Люси. – Для этой тренировки у нас костюмы внизу.

– Вы хотите сказать…

– Да, у нас есть настоящие костюмы для танца живота, с покрывалами и золотыми монетами.

«Будет, что рассказать сегодня вечером Трису», – подумала Джекка и побежала вниз по лестнице.