Текст книги "Глобальный хаос. Возвращение России и кризис Запада. Прощай, Россия!"

Дело в том, что проигравшие в Чечне стали победителями в Москве. Они укрепились и пустили достаточно прочные корни, чтобы отразить нападение на их олигархическую цитадель. Они достаточно богаты, чтобы еще долго ни в чем не нуждаться. Когда в организме зарождается рак, то он высасывает из него все соки, ослабляет его и заставляет страдать. Но сама опухоль чувствует себя прекрасно, она развивается и выращивает метастазы. Нынешнее российское руководство является для России раковой опухолью. Она не отдает себе отчет, что погибнет вместе с огромным телом, к которому она присосалась. Даже не заметив, что именно она его и убила.

Но, возвращаясь к Чечне, разве можно считать все произошедшее несчастным случаем? Чеченская война именно то, чем кажется: грубый трюк (к тому же несработавший) в политической игре в российских верхах, предназначенный обмануть общественное мнение. Это не проступок, а суть метода, применявшегося Ельциным все годы у власти. Запад сделал его своим союзником. «Тайм» назвал его «Mister Wonderful» – «Господин Чудо». Пока он бомбил чеченцев, западные правительства принимали (с незначительными нюансами) официальный тезис о праве Кремля защищать территориальную целостность России. В иных случаях, в том числе в Европе в последние годы, территориальная целостность других стран (например Югославии) считалась святотатственным, нетерпимым нарушением прав человека. В чем же разница? В том, что Чечня меньше?

Борис Ельцин убеждал нас, что все чеченцы – бандиты. Ему вторил Михаил Барсуков, объяснивший по телевизору после позора Первомайского, что чеченцу практически невозможно быть никем иным. Строуб Тэлботт, бывший заместитель госсекретаря США (тот самый бывший московский корреспондент, которому клинтоновская администрация обязана львиной долей своей российской политики), будучи современным и прогрессивным деятелем, поправил российского президента: «Не все чеченцы преступники». Российские СМИ кричали, настроившись на волну Грачева-«Мерседеса», что Дудаев нелегитимен, что он никого не представляет и вообще диктатор. Можно было бы возразить, что в бывшей советской Средней Азии непросто отыскать руководителя, получившего мандат на власть демократическим путем. Достаточно заехать в Ашхабад, чтобы своими глазами увидеть, что туркменский лидер Сапармурад Ниязов провозгласил себя президентом пожизненно.

Но дело не в этом. Запад не совершал ошибок, для него это тоже был сознательный выбор. Все начинается с той точки отсчета, которую Строуб Тэлботт навязал всему остальному миру с самого начала. Нужно поддерживать Ельцина, несмотря не все его недостатки, которые мы можем даже признать. Почему? Да потому что ему на смену придут националисты. Разве весь 1993 год не был потрачен на всепланетную раскрутку клоунской фигуры Владимира Жириновского? Я бы хотел спросить: что, разве в Вашингтоне на самом деле поверили в опасность Жириновского? Здесь тоже можно выбирать из двух вариантов. Если поверили (как я думаю), то остается мало надежд, что в ближайшие годы международная политика заметно улучшится. Это означало бы, что американское руководство позволило водить себя за нос людям вроде Бурбулиса, Шахрая, Сатарова и компании. Все хоть что-то соображающие люди отлично знают, что а) Жириновский никогда бы не выиграл выборы (что доказывает, что россияне не такие дураки, какими их иногда выставляют) и что б) Жириновский – просто воздушный шарик, искусно надутый Кремлем. Точнее, кое-что он придумал сам, а остальное накачали снаружи, чтобы напугать российских и американских детей.

Доказательства? Они, как всегда, приходят задним числом (не для тех, правда, которые все поняли заранее и не только не были услышаны, но и осмеяны). Но это неважно. Без голосов Жириновского нынешняя Конституция не прошла бы в декабре 1993 года. В какой-то момент Жириновский оказался единственным, кто рукоплескал вводу войск в Чечню. Без его помощи Ельцину по крайней мере два раза не удалось бы избежать импичмента. Благодаря жириновцам были приняты фальшивые бюджеты 1995 и 1996 годов. Как же можно считать оппозиционером такого верного помощника?

Если американцы не поверили сказке о Жириновском как «потенциальной альтернативе Ельцину», то остается только обвинить их в цинизме и соучастии в обмане. И в том, и в другом случае радоваться нечему. Говорить, что Ельцину «нет альтернативы» и что, как бы там ни было, надо ставить на него; признавать, что в силу обстоятельств необходимо довериться человеку, который, не задумываясь, отдает приказ о массовой бойне, отказывается брать на себя ответственность, лжет на публике и даже в присутствии президента США – все это значит, что мы стали жертвой чудовищного смешения понятий.

Ошибки, не имеющей оправдания, тем более что она давно уже была очевидной. Этот Ельцин ни для кого не был сюрпризом. Американцев, по крайней мере, в отличие от россиян, он не должен был удивить. В любом случае неприемлемо, что одновременно Запад осуждал жестокость сербов в Боснии и молчал о крови, проливаемой Ельциным в Чечне на том основании, что он – хороший демократ и последовательный антикоммунист. Это называется лицемерием с точки зрения морали. И глупостью с точки зрения стратегии.

Остается только кое-что добавить для тех, кто прочтут эти строки через несколько лет. Сейчас – начало 1997 года. Ельцин по-прежнему президентствует. В августе 1996 года Сеульский суд приговорил к смертной казни бывшего президента Южной Кореи Чон Ду Хвана и к двадцати двум с половиной годам тюрьмы его преемника Ро Дэ У. Первого обвиняли в том, что он приказал расправиться с представителями оппозиции в городе Кванджу 17 лет назад, в 1980 году. По официальным данным, тогда погибло 193 человека. Второй обвиняемый тогда защищал первого и сменил его на посту президента. В то время Чон Ду Хван, хороший друг США, был объявлен национальным героем, а демонстрантов Кванджу в репортажах свободной американской печати называли не иначе, как «коммунистическими повстанцами». Сегодня жертвы стали мучениками демократии, и законный суд Кореи решил, что Чон Ду Хван заслуживает повешения.

У меня есть предчувствие, что понадобится намного меньше 17 лет, чтобы, несмотря ни на что, законный российский суд свободно определил, кто виноват в расстреле Белого дома в октябре 1993 года и страшном истреблении российских граждан в Чечне. Точнее, я надеюсь, что будет так. Это означало бы, что от России еще что-то сохранилось. В противном случае не останется ничего иного, как в самом деле сказать «Прощай, Россия!» А у Запада тогда будет над чем поломать голову. Его проблемы будут столь же колоссальными, как и огромное пространство, лишенное идей и планов и полное несметных богатств, оставленных на разграбление всех.

Глава 9. Матрёшка

Что всегда удивляло меня на протяжении почти семнадцати лет наблюдения за советской и российской политикой, так это наивность иностранных комментаторов. Пишу это, вполне сознавая, что на протяжении ряда лет я сам был невольной жертвой такой же наивности. Сразу оговорюсь, что речь идет не просто о незнании. Порой наивность бывает следствием более или менее раздутого высокомерия, претенциозного желания подходить к реальной действительности с мерками и правилами, чуждыми этой действительности, или вовсе не собираясь их принимать. В этом смысле высокомерная наивность далеко не безобидна. Если же такую наивность-высокомерие проявляют журналисты, политические обозреватели, дипломаты, в общем, те, кто в силу своей профессии должны информировать других, особенно когда этим другим приходится принимать решения, она становится прямо-таки общественно опасной.

Хотелось бы, чтобы эти заметки сыграли роль маленького пособия по защите от глупых журналистов. Не потому, что журналисты в общей массе такие уж дураки. Ими тоже управляет основной закон профессора Чиполлы, по которому средняя плотность дураков постоянна в любом достаточно многочисленном человеческом конгломерате. Но факт таков, что журналисты – категория особенно «опасная»: и потому, что сами они подвержены опасности, и потому, что являются источником опасности для других (ибо влияют одновременно на множество других индивидов). Пусть заслуживают благодарности те из них, кто компетентен и смел, но можно себе представить, какой вред приносят наивные, самонадеянные и глупые. Что бывает, когда люди берутся описывать (изучать, истолковывать российскую политику, применяя категории политики американской, итальянской, немецкой, французской и т. д.)? Возьмем, к примеру, политические события определенной фазы российской истории, фазы, последовавшей сразу же за президентскими выборами июня – июля 1996 года. Выбор здесь не важен, важен метод, важна структура политики. Те, кто следил за событиями по западным газетам, помнят, конечно, что в них рассказывалось об окружавшей Ельцина группе «плохих» генералов – министре обороны Павле Грачеве, руководителе охраны Ельцина Александре Коржакове, шефе службы безопасности Михаиле Барсукове, Олеге Сосковцу (правда, Сосковец не генерал, а первый заместитель премьер-министра по вопросам военной промышленности). Это была «партия войны» (точное определение, потому что именно она вместе с Ельциным решала вопрос о вооруженном вмешательстве в Чечне). Историк Илья Левин называет ее еще «партией лакеев», как если бы главной проблемой было как подать чай Борису Ельцину. Мы знаем, что «плохие» по указу Ельцина были отстранены от власти между первым и вторым туром президентских выборов и что вытеснивших их «хороших» возглавил Анатолий Чубайс, ставший затем главой администрации президента. Предполагалось – и не без основания, – что «партия войны» занималась преступной деятельностью, а также всячески способствовала разложению общества и отдельных личностей.

О роли Бориса Ельцина, окружившего себя такой бандой гангстеров, как правило, умалчивали или преуменьшали ее. Может, он, бедненький, ничего не знал? Может, предполагает Левин, вина была не его. А может, вообще он, как верховный правитель, проявил поразительную хитрость: уж если нужно сделать какую-то грязную работу, пусть ее выполняют гангстеры. Как бы то ни было, а схемка «плохие» – «хорошие» казалась железобетонно прочной. Да только «хорошие», чтобы разделаться с «плохими», организовали «телевизионный путч» – после того, как «плохие» застукали их, когда они взяли в кассах министерства финансов 538 тысяч долларов наличными. Какие мелочи! Эти деньги нужны были, кажется, для оплаты ничтожно малой части избирательной кампании Ельцина. Два телеканала – очень общественный (Березовский) и очень частный (Гусинский) – разбудили среди ночи российских граждан, обвинив «плохих» «в том, что те замышляют заговор против президента. Чего «плохие» вовсе не делали. Скорее они хотели защитить президента (и самих себя, разумеется) от махинаций «хороших» и от поражения на выборах. В общем, стало ясно, что методы «хороших» ничуть не лучше методов «плохих».

Еще сложнее было объяснить всем и каждому, что произошло с генералом Александром Лебедем. Пока не обнаружилась его решающая роль в деле избрания Ельцина, американские журналисты всячески клеймили этого бывшего генерала-десантника, бывшего афганского героя, называя его «ястребом», опасным «националистом» или «национал-патриотом». Потом подаренные им Ельцину 15 процентов голосов поддержали «реформаторов», а дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Журналисты, которых на протяжении долгих месяцев пичкали сказками «хорошие», поначалу не знали, что писать, что говорить. Что генерал Лебедь тоже стал «хорошим»? Или что он простофиля, попавшийся на удочку Кремля? Или – простая душа – не выдержал первого же искушения и поддался коррупции? Между тем «хорошие» – из тех, кто что-то значит и принимает решения, ухмылялись, давая понять, что Лебедь на деле «плохой», «консерватор» и что скоро они от него избавятся. В общем, схема оставалась прежней. Это было ясно. Но с самого начала все обернулось по-иному. Ельцин принял Лебедя в Кремле, подписал перед телекамерами указ о его назначении секретарем Совета Безопасности и чуть ли не назвал его официальным своим наследником. Тут было две возможности: либо Ельцин откровенно лгал, либо он тоже восторженно уверовал в близкую законную (т.е. без путча) победу, на которую вначале даже не рассчитывал. То, что не надо было доверять Ельцину, думали многие, начиная с самого Лебедя. Но никому не хотелось говорить об этом вслух. А на Западе никому не хотелось об этом даже думать. С другой стороны, было ясно, что Лебедь таскал для Ельцина каштаны из огня, позволяя ему победить на выборах и не идя против правил (и тем самым избавляя Вашингтон, Бонн и Париж от неблагодарного занятия – оправдывать очередные грубые ошибки президента-«реформатора»), хотя так и оставался «национал-патриотом». А что было бы с интересами Запада, если бы он и впрямь быстро включился в иерархию ельцинской власти?

В действительности, пока американские «мушкетеры» тайно работали в номере «Президент-отеля», полагая, будто это они решают исход выборов с помощью создания своих «контрольных групп», что уместно где-нибудь в Миннесоте или Висконсине, устраивались и другие, куда более важные и хитроумные подспудные махинации. О них мы еще поговорим, потому что они показывают, какая атмосфера складывалась в Кремле и вокруг него. Это была атмосфера заговоров, угроз, шантажа, по сравнению с которыми бледнеют всякие там «Уотергейты», «Чистые руки» и коррупция во всех уголках мира.

Сценарий был впечатляющим: он показывал, что Борис Ельцин, когда его власть оказывается под угрозой, не останавливается ни перед какими спецэффектами. Вся мировая печать, естественно, удовольствовалась, когда на сцене кремлевского театрика перед ней разыграли новый спектакль. А факт таков, что Александр Лебедь оставался в администрации президента всего 120 дней. За это время ему удалось заявить, что единственный способ для России выйти из кризиса – повторить чилийский опыт генерала Пиночета (ужас в демократических кругах Запада, в том числе и в американских, позабывших о том, кто именно помогал Пиночету). Генерал Лебедь уточнил также, что он не является демократом (ужас в западных и российских демократических кругах, бурные аплодисменты миллионов российских избирателей, которые слово «демократ» воспринимают как кровную обиду). И еще генерал Лебедь заявил, что он против расширения НАТО на Восток (раздражение в западных кругах, пренебрегших тем, что то же самое говорили Ельцин, Примаков, Черномырдин и другие), но заметил, что вопрос этот в сущности не так важен, поскольку холодная война окончилась и на повестке дня стоят другие проблемы (умеренное удовлетворение в западных кругах). Все это были слова и только слова, произнесенные басом и стоя навытяжку, как подобает военному. О борьбе против коррупции – коньке его избирательной кампании, Лебедь уже помалкивал. Да и что он мог сказать, оказавшись без своего аппарата и какой-либо поддержки в змеином гнезде, обитатели которого превратили коррупцию в метод повседневного правления страной? Но одно важное дело он сделал – договорился о перемирии и об отводе федеральных войск из Чечни (удовлетворение на Западе, избавившемся, наконец, от страшной перспективы продолжения умалчивания по поводу массовых убийств; восторг нормальных россиян; положительная оценка со стороны умеренных типа Явлинского и «демократов» а-ля Гайдар, у последних не осталось больше оснований для пребывания в малоудобной оппозиции, яростная реакция Жириновского, коммунистов, а также «ястреба» из «ястребов» министра внутренних дел Куликова). Попробуйте теперь разобраться, кем же считать в конце концов генерала Лебедя – «ястребом» или «голубем»? Консерватором или реформатором? «Хорошим» или «плохим»? Тем более что Ельцина, – какая ирония судьбы и вполне советский дурной вкус, – опять показали на телеэкране, ставящим больной, дрожащей рукой свою подпись под очередным указом. Так кто же все-таки сместил «неподкупного» генерала? Премьер Черномырдин, долгое время (после нападения на больницу в Буденновске) считавшийся «голубем» в чеченской войне; глава президентской администрации Анатолий Чубайс, который, будучи «хорошим» и врагом Коржакова, должен был бы выступать за перемирие в Чечне; министр внутренних дел Анатолий Куликов, самый ярый приверженец продолжения войны в Чечне? Коммунисты в Думе первыми встретили увольнение Лебедя аплодисментами, за ними тотчас последовал Жириновский. Единственным человеком, вставшим на защиту Лебедя, был Григорий Явлинский – реформатор и демократ без кавычек.

Конечно, судя по словам самого Александра Лебедя, перемирием в Чечне остался недоволен Борис Березовский, большой друг Анатолия Чубайса, сначала пытавшийся угрожать генералу, а потом бросивший ему в лицо фразу, которую в какой-нибудь другой стране сочли бы очень и очень неосторожной:

«Вы срываете важное дело. В Чечне еще понемногу убивают, но, в сущности, там же всегда убивали…»

Теперь давайте посмотрим, что к чему. Когда развязали войну в Чечне, Борис Березовский был другом Александра Коржакова. В феврале 1996 года он стал другом Чубайса и помирился со своим заклятым врагом Владимиром Гусинским. Таким заклятым, что, по словам Коржакова, он не раз просил, чтобы президентская гвардия покончила с ним. Березовский частично финансировал избирательную кампанию Ельцина. И Березовский же вместе с Гусинским и Чубайсом организовал отстранение от дел Коржакова и его компании в группе поддержки президента в период между первым и вторым туром выборов. Это Березовский придумал завербовать Лебедя. И опять-таки он, – по свидетельству разных газет, – организовал среди банкиров сбор средств, раздобыв для избирательной кампании Ельцина несколько миллионов долларов. Именно Березовский (главный заправила на первом канале телевидения, именуемом ОРТ, т. е. Общественным Российским Телевидением), что свидетельствует о явной недооценке умственных способностей зрителей, обеспечил Лебедю практически неограниченное время для выступлений в последние 15 дней избирательной кампании.

Зачем Березовский, Гусинский, Чубайс делали это, понятно: Лебедь не только не должен был выйти из игры ради победы Ельцина (на что усиленно, всеми способами толкали Явлинского), а, наоборот, набрать побольше голосов. Поскольку было ясно, что Лебедь сможет отнять голоса не у Ельцина, а скорее всего у Зюганова, тогда как Явлинский отнимает их только у Ельцина. Таким образом, Лебедь поможет Ельцину победить в первом туре, потом, чего только не наобещав, его убедят отдать Ельцину голоса своих избирателей во втором туре, а под конец самого его вышвырнут вон. Всем известно, что план этот удался на славу. На всех фазах. В том числе и на секретной.

Помню, как интервьюировал Березовского кандидат в лауреаты Пулитцеровской премии Евгений Киселев в передаче «Герой дня». Отвергая обвинения в причастности к убийству Листьева, уже бывший российско-израильский банкир заявил, что он здесь вовсе ни при чем. Что в те же самые дни ему самому угрожали смертью. Единственное различие между ним и Листьевым состояло, судя по всему, в том, что Борис Абрамович не сидел, сложа руки, дожидаясь пули, а шел на переговоры с таинственными заказчиками покушения. На переговоры, которые проходили – это надо же! – при посредничестве одного высокого деятеля милиции. И здесь Березовский превзошел самого себя, – по крайней мере так явствовало из телебеседы, – ибо, выплачивая некий, как он, сказал, выкуп, он взялся также заснять на пленку эмиссаров, явившихся забрать неизменный чемоданчик, набитый долларами.

Вопросов становилось все больше. Были ли арестованы эти эмиссары? Кто тот высокий милицейский чин? Сообщил ли Березовский обо всей этой истории в милицию? И теперь, когда Березовский стал заместителем секретаря Совета Безопасности, не пришло ли время упрятать всю эту шайку за решетку? Еще и потому, что, как следует из рассказа, она, по-видимому, замешана в убийстве Листьева? Конечно, вопросы эти не прозвучали из уст почти пулитцеровского лауреата Киселева. Но когда я слушал Березовского, не знаю уж почему мне пришли в голову мысли о генерале Лебеде. И мне показалось, что все это странное выступление по телевидению перед миллионами телезрителей адресовано генералу Лебедю. Чтобы дать ему понять, что его тоже снимали, – и возможно даже не одной телекамерой, – когда кто-то вручал ему чемоданчики, с помощью которых он собрал свои 15% голосов. Все это похоже на детективный роман Форсайта и, возможно, так оно и есть.

Хотя цифры остаются под вопросом. Березовский ворочает миллионами долларов.

Эти фото и эти пленки, если в самом деле имели место, понадобятся, если Лебедь решит обнародовать компромат на коррумпированных кремлевских деятелей. Интересно проследить эволюцию Березовского, которому предстояло стать «хорошим» после того, как он перешел на сторону Чубайса и покинул «плохого» Коржакова, превратился в «очень плохих», высказавшись против перемирия в Чечне. Наверное, там и впрямь делались выгодные дела? Интересно, какие же? Однако мы знаем, что назначили Березовского заместителем секретаря Совета Безопасности Ельцин – Чубайс – Татьяна и поручили ему заниматься именно чеченским вопросом. Многие русские газеты писали также, что кампанию по выборам в Думу Ивана Рыбкина, назначенного Ельциным вместо смещенного Лебедя, оплачивал тот же Березовский. Фамилия Рыбкин подстегнула народную фантазию, породившую новую поговорку: «Ни мясо, ни рыбка». Из чего следует, что заместитель секретаря Совета Безопасности держит за горло и самого секретаря, и главу Администрации президента, и, возможно, самого президента Ельцина. Хотя не исключено, что и его в свою очередь кто-то держит за горло, опутывая сетью шантажа и угроз.

В общем, путаница между «хорошими» и «плохими» ужасная. Не может ли кому-нибудь из моих уважаемых коллег прийти в голову, что разделение на эти две категории лишено всякого смысла и что принять его всерьез способны только глупцы? Тогда давайте попробуем перевести все в антитезу «консерваторы» – «реформаторы», столь милую англоязычной прессе, что она и впрямь в нее поверила. Замечу мимоходом, что даже Уильям Пфаф, один из комментаторов знаменитой «Лос-Анджелес таймс» (которому в прежних статьях тоже был свойствен несколько упрощенный подход к этому вопросу), теперь, похоже, заметил, что что-то не так. Представляя Россию после выборов, он пишет, что она стала местом «хаотичной борьбы за власть между политико-финансовыми баронатами, частично связанными между собой преступными союзами. Процесс этот и впрямь очень мало похож на картину соперничества между демократами и старомодными автократами, между реформаторами и „отсталыми“ русскими: эта картина Вашингтону нравится и он, пожалуй, даже верит в нее»

(24).

И перед президентской избирательной кампанией, и в ходе ее российских избирателей всячески запугивали: если победят коммунисты, всех нас опять посадят в концентрационные лагеря. Коммунистическую партию Геннадия Зюганова представляли как смертельного врага России, демократии, рыночной экономики. Даже люди знающие и серьезные допускали вполголоса, что самым худшим может оказаться неспособность коммунистов вытащить страну из кризиса. В общем, «консерваторы» они.

А между тем Зюганов и «хороший» Черномырдин проводили регулярные встречи, во время которых обсуждались возможные будущие альянсы. Здесь следует вспомнить, что Черномырдин на Западе считался лояльным «реформатором», то есть «хорошим» («Тайм», которому нелегко угодить, считал его «неплохим парнем»). Но с этими ужасными коммунистами-«консерваторами» вели переговоры и «плохие» во главе с шефом преторианской гвардии Александром Коржаковым. Те самые «плохие», которые, будучи сторонниками Ельцина с 1992 по 1996 год, в силу обстоятельств должны были считаться «реформаторами». Итак, «реформатор» Коржаков тайно встречался с советником по идеологии «консерватора» Зюганова Алексеем Подберезкиным, чтобы обсудить возможность создания правительства национального единства при участии коммунистов, если Дума примет решение об отмене президентских выборов. Как видим – сплошной бардак. Может быть, Ельцин не знал обо всех этих махинациях? Очень неправдоподобно. Был здесь и сценарий безоговорочной отмены выборов. Я уже упоминал, что Анатолий Чубайс публично обвинил Коржакова и К° в намерении отложить президентские выборы. Вся западная печать облегченно вздохнула: значит, это Анатолию Чубайсу мы обязаны тем, что в России соблюдены демократические законы! Так мы получили подтверждение, что Анатолий Чубайс не только «реформатор», но и «хороший». И Ельцин тоже? Несмотря на то, что он был готов отменить выборы, и на все остальное? Да, – вероятно, ответили бы и сами сторонники Чубайса, – потому что цель была достаточно высокой, чтобы оправдать любые средства. Да здравствует Макиавелли. И Сталин тоже.

Но хроника противоречивых с виду альянсов и явно противоестественных конфликтов не была бы полной, если бы мы не рассказали о некоторых сценариях, которые обсуждались в Кремле, когда Борис Ельцин был в клинике. Сценариев, начавшихся еще до его операции, когда были основания опасаться близкой смерти, и продолжавшихся после операции, но уже более спокойно. Их можно было в любую минуту прекратить, если ветер переменится, и возобновить при необходимости.

Предположим, что Анатолий Чубайс задумал тогда стать президентом России. Предположение это было не таким уж необоснованным летом и осенью 1996 года. Но как ему, так и его высоким избирателям (Борису Березовскому, Владимиру Гусинскому, Михаилу Ходорковскому, Владимиру Потанину) было ясно, что он «не пройдет». Ни в какую. Только сумасшедший может поверить в подобную возможность. Что же тогда? А тогда представьте себе следующий сценарий: Чубайс делает ставку на соглашение с коммунистами. Предложение: изменения в Конституции, предусматривающие расширение прав правительства и Думы и ограничение прав президента. Спрос: провести через Думу изменения в Конституции, отменяющие прямые выборы президента народом и избрание его, скажем (как в Италии), электоратом в лице депутатов обеих палат. Тогда «проходимость» Чубайса стала бы возможной при наличии большинства, состоящего из депутатов от НДР, коммунистов, жириновцев и купленных независимых разных мастей. Только такое большинство было способно дать две трети голосов для преодоления всех неодолимых барьеров, воздвигнутых в 1993 году с целью не позволить свергнуть Ельцина конституционным путем.

Слишком смелая гипотеза? Давайте вдумаемся: если эта гипотеза не сработала в отношении Чубайса (как бы коммунисты объяснили своим избирателям сговор с главным врагом?), то она могла бы сработать с Черномырдиным.

Он тоже «непроходной» на прямых выборах. Впоследствии мы увидели, что Ельцин предпочел для Чубайса карьеру будущего главы правительства, назначив его первым вице-премьером. Теперь не надо будет его избирать. А что касается поста президента – потом посмотрим.

И все же с уверенностью можно сказать, что вся эта чепуха с «реформаторами – консерваторами» и «хорошими – плохими» в предстоящие годы будет обыгрываться в большинстве газет, печатающих корреспонденции из Москвы. Вместо того, чтобы сделать усилие и разобраться в происходящем, на головы несведущих читателей опрокидывают вагоны идеологических оценок и ярлыков, которые, впрочем, сейчас уже вышли из употребления даже в Америке. Там, чтобы разглядеть различие между президентом-демократом и президентом-республиканцем, недостаточно простого увеличительного стекла, и такие категории, как «реформатор – консерватор» идут в ход независимо от того, к какой партии они принадлежат, а в соответствии с разными темами, обстоятельствами, ситуациями и, главное, телевизионными рейтингами.