Текст книги "Глобальный хаос. Возвращение России и кризис Запада. Прощай, Россия!"

Очевидно, что термин «советник», применяемый Пфафом, в данном случае не подходит. Сакс сам или руками своих помощников писал президентские указы. Те, кто обвинял Гайдара в том, что у него «Америка в голове», были еще ближе к истине, чем им казалось. Только вот американский доклад не в восторге от деятельности IID. Авторы отмечают, что многое из задуманного не получилось. 20 миллионов были выделены администрацией Клинтона на создание консультационной службы при совместном комитете Думы и российской президентской администрации. Но они пошли на другие цели. Все это можно объяснить тем, что в Вашингтоне чуть-чуть раскаялись в поддержке расстрела российского парламента в октябре 1993 года, и решили быстренько исправиться, не только помогая новой Думе (в надежде, что она окажется менее коммунистической, чем прежняя), но и приглашая хмурого российского президента сотрудничать с парламентом. Указания Государственного департамента были ясны: оказывать помощь и консультировать только в случаях согласия между законодательной и исполнительной властью, при необходимости способствовать примирению, а при неудаче воздерживаться от дальнейшего вмешательства. Очень мудро.

Из доклада, однако, выясняется, что саксовский институт чрезвычайно пристрастен и дает свои советы только исполнительной власти. Не будем наивно делать вид, будто мы не поняли, что этим докладом республиканцы пытались подпортить настроение Биллу Клинтону. И что неожиданная вспышка любви к российскому парламенту выглядит немного подозрительно. Обвинять Клинтона в том, что он поставил под удар отношения с Россией (поскольку, когда эти данные станут достоянием гласности, россияне придут в возмущение, учитывая результат «консультаций»), тоже неуместно. Но никуда не деться от реальных обстоятельств, от открытия благих намерений, которыми был вымощен получившийся ад. Достаточно поручить выполнение важнейших – и правильных – решений бесчестным и коррумпированным, или попросту самодовольным глупцам. Сакс оправдывался – а у нас нет доказательств, что он лгал, – тем, что написание указов для Ельцина было «составной частью» американской стратегии и что поведение его института «было известно американским руководителям USAID и одобрено самыми высокопоставленными чиновниками американского правительства». Ладно, американцы сами разберутся в своих делах.

Но продолжим рассматривать факты, глядя из Москвы. Факты серьезные, поскольку

совсех точек зрения дело с 40,4 миллионами долларов на приватизацию еще интереснее предыдущего. Эта сумма являлась частью финансовой помощи usaid в 325 миллионов долларов, выделенной на поддержку российской приватизации, создание рынка капиталов и формирование законодательных основ реформы. Из доклада выясняется, что Сакс заполучил свою долю вне конкурса, благодаря своему привилегированному положению в России, будучи уже тогда советником Гайдара и тесно связанным с Чубайсом. Куда пошли эти деньги? Доклад отмечает, что часть этой суммы попала в Российский центр приватизации, среди основателей которого выступают различные правительственные органы России и саксовский институт. Пока что почти ничего плохого. Только счета этого Центра никогда не попали в Вашингтон, где до сих пор не знают, куда делись 40 миллионов, тем более что «план работ не был представлен» и никто не видел «соответствующего финансового плана». Американцам так и не удалось добиться полного списка покровителей Центра приватизации и узнать о их целях.

Несколько американских миллионов, которыми распорядились со столь необычной свободой, помогли выяснить, каким образом приобреталась бывшая советская государственная собственность стоимостью в сотни миллиардов долларов. Теперь мы знаем, что ключевые решения принимались несколькими американскими экспертами вместе с «высокопоставленными представителями администрации российского президента, получившими руководящие посты в Комитете по приватизации». Начиная с Чубайса, бывшего его генеральным директором, и с Максима Бойко, исполнительного директора, ставшего осенью 1996 года вторым человеком в администрации. Самое замечательное, что и Чубайс, и Бойко, войдя в администрацию, оставили за собой руководящие посты в Центре.

Продолжать? Не думаю, что в этом есть необходимость. На наших глазах сбывается пророчество Ивана Ильина о «разрушителях России», пытающихся воплотить в жизнь свои

«враждебные и близорукие планы, пользуясь постбольшевистским хаосом, выдавая разруху за торжество „свободы“, „демократии“ и „федерализма“, приговаривая на деле народы России к смерти, отдавая успех авантюристам, жаждущим политической карьеры, и полную победу врагам России» (139).

Ильин написал эти слова в 1949 году, но они поразительно напоминают Зюганова образца 1997 года, утверждающего, что развал СССР – плод заговора, управляемого из-за рубежа с помощью российской «демократической» интеллигенции. Поскольку никто не сможет обвинить Ивана Ильина в симпатиях к коммунизму, я надеюсь также избежать этого обвинения. Тем более что я вовсе не считаю, будто во всем виноваты внешние силы.

Сами россияне, все, а не только интеллигенция, внесли свой решающий вклад. Быть может, именно поэтому, заканчивая книгу, я понимаю, что иногда стрелял из пушек по воробьям и из рогатки по великанам. Все участвовали в этой комедии, и все несут свою часть ответственности, большую или меньшую. И никому (это касается всех народов, не только россиян) не дано оправдаться великолепным афоризмом Ханса Магнума Энзенсбергера: «Во времена фашизма я не знал, что живу во времена фашизма». В качестве смягчающего обстоятельства они могут привести всю свою историю. Как свидетель, близко наблюдавший эту очередную драму российской истории, пытаясь как-то разделить боль и проблемы россиян, я могу только сказать, что они не хуже других народов. Они просто другие. Но они быстро усвоили уроки демократии. Если бы их не обманули, им удалось бы применить их лучшим образом. Но им не хватило опыта, они оказались безоружными и беззащитными. Что, как я уже говорил, не грех, а наследственность.

Этому историческому наследию нелегко будет сочетаться со все более ярко выраженным сходством России со странами третьего мира, который на самом деле перестал быть «третьим» только потому, что исчез «второй мир», во главе которого как раз и стояла коммунистическая Россия. Со странами, управлявшимися вице-королями и губернаторами, присланными метрополией, которым время от времени приходилось посылать на помощь морскую пехоту. Все, разумеется, не так просто, потому что у России много ядерных боеголовок и атомных электростанций, да и сама она – не затерянный в Карибском море остров, у которого в конце концов могущественные северные соседи отняли даже морскую воду за неуплату долгов. Иван Ильин утешался тем, что в силу своих размеров и богатств Россию невозможно превратить в колонию. Хуже того: претендентов оказалось бы так много, что Россия стала бы источником постоянных распрей между победителями. Как минимум она вкусила бы посмертную месть, превратившись в незаживающую язву таких размеров, что зараза от нее отравит всю планету на века.

Необязательно любить Россию для того, чтобы пожелать ей иного будущего. Достаточно любить самих себя, Запад и Восток, нашу Землю. Но Запад расширяет НАТО и обращается с Россией почти как со страной «Патриарха» Габриеля Гарсия Маркеса, сделав все для того, чтобы Патриарх вообразил себя вечным и незаменимым. И нет больше старого доктора, который, пользуясь старинной дружбой, скажет ему, что

«настало время передать орудия ремесла, господин генерал, решите по крайней мере, в чьих руках вы нас оставите, сказал он ему, избавьте нас от сиротства, но он встревоженно спросил, кто вам сказал, что я собираюсь умереть, мой дорогой доктор, пусть умирают остальные, что за черт, и задиристо добавил, что позапрошлой ночью я видел себя по телевизору и нашел, что я силен как никогда, как бык на арене…» (140).

Прощай, Россия! Иногда страны, нации, народы исчезают, уходят и не возвращаются. Бывало, что от народа не оставалось и следа и ученым даже не удается разузнать что-нибудь о его истории. Но это – не наш случай. От России в любом случае останется память, огромная, как и ее вклад в развитие человеческой цивилизации, как ее литература, театр и наука, как ее военная мощь и ее жестокость, ее подлость и свирепость, как ее нетронутая, дикая красота и гениальная авантюрная склонность к утопии, превратившие ее в лабораторию гигантского трагического эксперимента. Только великий народ мог создать все это одновременно.

Прощай, потому что все это умирает намного быстрее, чем можно было себе представить. Другие империи и цивилизации рушились столетиями, теряя клочки своего величия в пыли времени. Но у их подданных было время приспособиться к переменам, осознать их, примириться с неумолимым ходом истории. Здесь все происходит гораздо быстрее, этот век в самом деле стал очень коротким, сокращая все события и даже само время, даже идеи. Человечество никогда не развивалось так бурно. Скорость все растет, расстояний уже практически не существует, судьбы каждого пересекаются с судьбами всех остальных, и у людей отнято даже право исчезнуть одиноко и незаметно. На Земле больше нет кладбищ слонов, и Атлантида уже не может затонуть вдали от телекамер и всевидящих электронных глаз космических спутников.

Прощай, потому что уже не видно, за что можно зацепиться, чтобы устоять против течения. В этой России, втянутой (давшей себя втянуть) все перемалывающей западной машиной, нет сил, интеллектуального потенциала, планов на будущее. Она хотела противостоять Западу в одиночку, в который раз ослепленная солнцем собственной гениальности и печальной луной собственного неизбывного комплекса неполноценности.

Прощай, ведь в конце этого века мир отбросил милосердие прошлого. Мне грустно слушать, как российские друзья – и недруги – провидят новые всплески величия, ссылаясь на свое прошлое, видевшее неоднократные падения и столь же молниеносные, необъяснимые взлеты, непредсказуемые восхождения, нежданные возрождения. Мне грустно, потому что все это уже ничего не значит, потому что ни одна историческая аналогия не выдерживает испытания новыми, беспрецедентными условиями, в которых уже не остается места чудесным открытиям гения.

Третий Рим, или вернее, страна, претендовавшая на этот титул, сворачивает свои знамена. Первый пал под ударами полчищ варваров, второй под ударами Востока, который с рождения пропитывал его. Этот Рим уничтожается на наших глазах Западом. Единственное отличие от двух других состоит в том, что падение совершается намного быстрее. И без боя. Россия со всей своей хваленой духовностью склоняется с приходом скупого царства прагматизма, успеха и материализма.

Быть может, еще есть время для мучительных конвульсий, для кровавых и бесполезных судорог, порожденных иллюзиями, которые всегда отказываются умирать. Но новый взлет маловероятен. Спад и распад – которым сами россияне способствовали своей ленью и глупым подражанием чужим примерам – только начались. За потерей Средней Азии последует утрата Кавказа. А потом россияне распрощаются с Сибирью, их подомнет самый сильный из «азиатских тигров». Это произойдет само собой, потому что Россия делает харакири на глазах у Азии и колоссальное демографическое давление китайцев скоро не будет сдерживаться уже ничем.

Александру Солженицыну, великому диссиденту, среднему мыслителю и отвратительному политику, может быть, и удалось интерпретировать русский дух, но он так и не понял, что Россия нуждалась в среднеазиатском «подбрюшье» не меньше, чем в своих киевских корнях. Отдавая в никуда, всем и никому, азиатские степи, Москва теряет саму себя. Уничтожение «тюрьмы народов» привело к созданию пятнадцати тюрем меньших размеров, но не меньшей жестокости. К тому же россияне сами оказались заключенными, после того как веками, не по своей воле, в качестве представителей авторитарного государства, были тюремщиками.

Солженицын несет свою долю моральной ответственности. Он был пророком распада. И его не оправдают его благие намерения, поскольку он сам потребовал для российского Писателя роли, выходящей далеко за рамки литературы. За ним последовала когорта эпигонов. И если пророком двигали исключительно внутренние соображения, стремление защитить чистоту и целостность российских ценностей (неважно, насколько они были таковыми), то подражатели, последователи и популяризаторы сильно подкорректировали его идеи, увеличив количество ошибок и недоразумений. Солженицын не питал иллюзий по отношению к внешнему миру, он его отвергал. Но он недооценил его жажду власти и способность к экспансии. Он тоже переоценил российскую духовность и недооценил силу Запада. Он оказался плохим учителем, подняв флаг отступления во имя будущей духовной победы и не заметив смертоносную воронку, которая неизбежно возникла бы вместо пустоты. «Демократические» эпигоны, впрочем, пошли дальше: они создали воронку своими руками, уничтожив то немногое, что Россия могла противопоставить, и склонившись перед новыми идолами, пришедшими извне.

Прощай, Россия! Они добились своей цели и успели разбогатеть, сплотиться, стать частью прочной паутины, окутавшей мир в конце века. Наступает время подлинных интернационалистов, пришедших в эпоху глобализации на смену пролетарскому интернационализму, скончавшемуся по меньшей мере пятьдесят лет назад. А поскольку, как написал Томас Фридман, «глобализация – это мы», то – прощай, Россия!

Да, они всего лишь немногочисленная и жадная олигархия, невежественная и подлая, неумелая и преступная. В любых других условиях их бы смели после нескольких лет их грабительской деятельности. Но в России это вряд ли случится. По двум причинам внутреннего исторического характера и одной – внешней и сиюминутной. Последнюю просто объяснить и понять – сам Запад, целиком, вел их за руку, помогал, кормил и защищал.

Две исторические причины заключаются в том, что россияне не успели освоиться в демократии, обещанной перестройкой. Им просто не дали на это времени. Россия просто оказалась не в состоянии обеспечить себе это время. И народ снова стал тем «ослом» (выражение Александра Лебедя), который терпит все, что преподносит ему его горькая судьба. Но я не верю в его кажущееся безграничное терпение. Это не терпение. Нужно знать и уметь жить в гражданском обществе, чтобы проявлять нетерпение, которое есть не что иное, как осознание собственных прав. И нужно быть организованными, чтобы нетерпение принесло свои плоды, привело бы к какой-нибудь цели. У россиян всего этого никогда не было, они просто ничего об этом не знают. Им надо было все изобрести заново, но времени не хватило. А его требовалось немало. И даже если бы оно у России было, его всегда оказалось бы недостаточно.

Только в России власть всегда была настолько далека и невидима, недоступна и враждебна, что ее можно сравнивать лишь с царством египетских фараонов. Только в России народ настолько распылен и разбросан на невообразимо огромном пространстве, что этому невозможно найти сравнение на всей нашей планете. Витфогель называл это «гидравлическим» обществом, другие предпочитали говорить об «азиатском» способе производства. Мне кажется очевидным, что только такая свыше всякой меры деспотичная, обожествленная Власть, только самодержец мог удержать вместе этот «мир миров» на таких пространствах. И только так мог родиться народ, настолько чуждый Власти, настолько беззащитный, настолько склонный оправдывать несправедливость, что она уже кажется частью его собственной природы. Народ, настолько «анархичный», чтобы время от времени взрываться в никуда, и настолько «коммунистический», чтобы довольствоваться мизерной долей самоуправления в «общине», которую Власть не столько позволяла, сколько терпела из-за невозможности проникнуть во все уголки этого огромного пространства.

Потребовалось бы намного больше времени, несколько поколений, чтобы в самом деле вступить в новый этап культурного демократического развития. Вместо этого посткоммунизм, не без активной помощи демократической интеллигенции, немедленно породил новую олигархию. Которая – вот вам и вторая историческая причина – сосредоточила в своих руках настолько огромное богатство, что может теперь надолго удержаться у власти, выделяя малую его толику для тех, кто будет защищать ее внутри страны. Никто не знает, сколько это может продлиться. Но все идет к тому, что эта саранча сожрет страну задолго до окончания ее жизненного цикла.

Прощай, Россия! В том числе и по другим причинам, некоторые из которых и подтолкнули меня на написание этой книги. То, каким образом умирает эта империя, является отражением победившей цивилизации, нашей цивилизации, в свою очередь не отдающей себе отчета в том, что она вступила в свой заключительный кризис. После которого не наступит конец мира, а просто придет что-то другое. Вся нечистоплотность, все ужасы и ошибки, поведанные мной, – наше отражение, знак наших страхов, наших слабостей, нашей наглости и цинизма. Все главные плоды нашей цивилизации – либеральная демократия, правовое государство, плюрализм, современные технологии, коммуникации, информация – были изнасилованы нами же на глазах россиян. А потом мы преподнесли им эти плоды, изуродованные до неузнаваемости. Если они отвергнут их, уже отвергают, в этом будет и наша вина.

К сожалению, более или менее то же самое происходит и у нас, но, чтобы понять это, нам приходится всмотреться в кривое российское зеркало. На смену либеральной демократии приходит популизм, на смену выборам – плебисциты. Партии подменяются личной харизмой лидеров, представительная демократия – единоличными решениями лидера, избранного большинством. Вместо общественного мнения, родившегося в реальной дискуссии и соперничестве закономерных интересов по общепризнанным правилам, появляется неразличимая масса телезрителей, которой даже слишком просто манипулировать, что не мешает армии манипуляторов испытывать на ней свой цинизм, соревнуясь в воспевании независимости суждений этой публики и выставляя на общественное порицание тех, кто осмеливается призвать к трезвости и критике.

Все это уже случилось в России и зарождается на Западе. Над этим стоило бы поразмыслить до того, как великие трансформации XXI века – экологический, экономический, социальный, демографический, информационный, институциональный – обрушатся нам на голову все разом, а мы не сможем с ними справиться потому, что не предугадали их.

Я обязан еще кое-что пояснить. Этой книгой я выстреливаю только по небольшому числу мишеней. Думаю, что те из них, кто это заметит, не обрадуются. Но я настаиваю на необходимости произносить в такого рода полемике имена и фамилии. Я ненавижу безадресное моральное бичевание. К тому же ведь мы говорим о победителях, а их имена нельзя замалчивать. Нужно признать, что они выиграли. Это их информация о России выдавалась широкой публике, разумеется, с помощью «рулевых», определяющих погоду в итальянских и всемирных СМИ. Пусть читатели сами решат, может ли это обстоятельство стать предметом гордости или стыда.

Я не скрываю, что к написанию этой книги именно с этим заголовком меня побудило и соображение весьма личного порядка. Я подумал, что через несколько лет, когда дым иллюзий рассеется и проблемы взорвутся во всей своей остроте, кто-нибудь спросит: а почему никто нас не предупредил, не рассказал, как на самом деле обстоят дела? Я просто попытался поведать то, что понял. Для потомков. Наконец, хотелось бы ответить на последнее критическое возражение. Кому-то покажется, что эта книга слишком однобока, слишком эмоциональна, чтобы быть объективной. Не думаю, что это так. Я не считаю отстаиваемые мной идеи однобокими и не защищал их просто из любви к полемике. В самой книге достаточно доказательств объективности исследования, и, к счастью, они принадлежат не только мне, но и многим гораздо более авторитетным наблюдателям. Как говорил итальянский философ Пьеро Гобетти: «Когда по одну сторону нет ни капли правды, соломоново решение становится крайне тенденциозным».

Москва, март 1997 г.

Эта глава нового издания помещена после заключения, или эпилога, потому что она написана два года спустя (141). Но также и потому, что это, так сказать, финальная, очень подходящая для заключения демонстрация того, к чему мы пришли в ходе нашего рассказа. В скандале, разразившемся через год после обрушения того карточного домика, который представляли собой российские финансы и экономика в период ельцинско-клинтоновского пост-коммунизма, можно увидеть в подробностях все другие скандалы, характеризующие так называемый российский переход к капитализму. Скандалы, которые, как мы уже не раз видели, касаются не только криминальной элиты, завладевшей посткоммунистической Россией, но прямо касаются и её зарубежных союзников, в том числе всех без исключения правящих кругов победоносного Запада.

Если говорить о российском руководстве, то здесь мы имеем дело с мошенничеством, беспрецедентным по цинизму, жадности, стратегической глупости. Тысячи миллиардов исчезали из бюджета российского государства, включая иностранные займы, в то время как миллионы людей годами не получали вовремя зарплату. Страна погружалась в пучину катастрофы, и олигархи-аферисты, поддерживаемые правящими кругами Запада, грабили её ещё безжалостнее, чем в предшествующие семь лет, бывшие для них годами «тучных коров», даже не понимая, охваченные ненасытной жадностью, опасности, что рано или поздно они сами кончат тем, что им придётся бежать.

История поучительная для всех, потому что политическая и экономическая элита посткоммунистической России не могла бы стать таковой, если бы её не поощряли на воровство – если бы она сама себя не поощряла и её бы не поощряли другие. Потому что, как мы собираемся доказать, ничего из того, что произошло, не могло бы произойти так, чтобы об этом не узнали правящие круги Запада. И даже хуже: то, что произошло, – плод скандального сговора между миром крупных западных финансов и бандой гангстеров, которые все эти годы держали в руках Россию.

Мишелю Камдессю пришлось уйти через пятнадцать месяцев после обвала в России, но не было никаких признаков, чтобы он собирался навести порядок в Международном валютном фонде и в механизмах, от которых зависит функционирование международных финансов. Однако мы можем документально доказать, что деньги МВФ – знаменитый «первый транш» займа, составлявшего около 11,2 миллиарда долларов, то есть 4,782 миллиарда долларов, были все полностью использованы для того, чтобы провести гигантского масштаба операцию по переводу примерно 5,7 миллиарда долларов из российского Центробанка (ЦБ РФ) в двадцать семь российских коммерческих банков, а также в западные банки. Всё это – в один краткий период времени с 27-го июля по 24-е августа 1998 года. Но операция продолжалась, и её масштаб расширялся. Если рассмотреть весь второй семестр этого года, сумма незаконно переведённых денег возрастает до 10,73 миллиарда долларов. Главный источник – документ, заметьте, опубликованный, а отнюдь не секретный, но вокруг которого воздвиглась стена молчания, не более высокая в Москве, чем на Уолл-Стрит, – официальный отчёт российской Счётной палаты, датированный 15-м июля 1999-го года.

Вскоре мы увидим, что речь шла не о невинном переводе средств, а о колоссальной инсайдерской операции, в которой участвовал российский Центробанк, почти все самые важные российские коммерческие и некоторые крупные западные банки при полном молчании-отсутствии Международного валютного фонда. Очевидным результатом стало незаконное присвоение российских и зарубежных денег российскими олигархами, о чьей неплатёжеспособности, то есть банкротстве, было объявлено в момент завершения операции. Действительно, та же самая проверка документов, касающихся деятельности ЦБ РФ, установила, что этот последний произвёл всю операцию, не выяснив, какова ситуация в российских банках, принявших участие в дележе, и накануне краха 17-го августа 1998-го. Это очевидное нарушение внутренних норм самого Центробанка.

Из документа, составленного Счётной палатой, явствует, что не только ЦБ РФ, но и российское правительство и президент Ельцин непосредственно участвовали в операции. Её целью – о которой объявили уже после, потому что всё держалось в строжайшем секрете, – было «спасение рубля». Но, даже допустив, что у них были добрые намерения – что, как мы увидим дальше, придётся исключить, – ничего не остаётся, кроме как признать, что за этим последовала катастрофа: произошло обвальное падение российской валюты, разверзлась финансовая бездна, что отрицательно повлияло на все мировые рынки.

Но перед лицом такого результата неизбежно возникает вопрос: что побудило МВФ отдать эти 4,8 миллиарда долларов как раз накануне крушения? Какие гарантии он получил, чтобы внести их именно 22-го июля? Была ли это невольная ошибка в оценке ситуации? На этот последний вопрос невозможно ответить утвердительно. Также и потому, что исключена возможность, чтобы МВФ принимал эти решения в одиночку. В самом деле, Соединённые Штаты – главный акционер МВФ, и известно, что никакие решения, важные или не важные, не принимаются без них. Значит, с теми вопросами, которые мы поставили выше, следует обратиться прямо к американскому руководству. И нет ни малейшего сомнения, что американское руководство было в курсе происходящего. Вице-президент Эл Гор, главный, кто отвечал за отношения с российским руководством, участвуя в двусторонней комиссии «Гор-Черномырдин», был в своё время поставлен ЦРУ в известность о существовании серьёзных доказательств, что тогдашний российский премьер замешан в коррупции. Но, как сообщали сами американские газеты, Гор оттолкнул досье, подготовленное его же собственными спецслужбами, написал от руки на обложке папки ругательство и сопроводил свои действия словами: «Не подсовывайте мне больше подобной муры». Тот факт, что российское руководство подвергается влиянию могущественных аферистов и прямо принимает их в свои недра, не мог быть сюрпризом ни для дуэта «Клинтон-Гор», ни для их главного советника по этим вопросам Строуба Тэлботта.

В то же самое время компаниями «Coopers & Lybrand», «Deloitte & Touche» и российской компанией «Юникон» производились бухгалтерские проверки, существовали доклады, составленные этими компаниями, вызывавшие как минимум серьёзнейшие подозрения, что российский Центробанк нарушал внутренние и международные правила. Не только в то время, когда им руководил презираемый всеми (российскими «демократами») Виктор Геращенко, но и тогда, когда им руководил Юрий Дубинин, реформатор по преимуществу, по мнению всех западных финансовых и, конечно, российских «демократических» кругов.

Мишель Камдессю и его американская «правая рука», Стэнли Фишер, утверждали, что ничего не знают, но как себе представить, что они ничего этого не читали? А если читали и смотрели сквозь пальцы, то почему они так поступали? Бухгалтерские проверки «Coopers & Lybrand», относящиеся к периоду 1992—1997 годов, уже давали основание утверждать, что по большей части деятельность Центробанка, связанная с «Фимако», была очень подозрительна, а в некоторых случаях она была откровенно мошеннической. Как можно было, основываясь на таких данных, продолжать «спасательные операции» и по-прежнему оказывать доверие криминальной элите, растратившей предыдущие кредиты?

Но будем продвигаться вперёд по порядку, рассматривая последовательно факты и информацию, которыми мы располагаем. Вскоре нам станет ясно, что, чтобы увидеть, достаточно было хотеть видеть. 20-го июля 1998-го МВФ решил предоставить России кредит 11,2 миллиарда долларов и разделить его на три транша: июль и сентябрь 1998-го, февраль-март 1999-го. Таким образом, первый транш поступил между 22-м и 28-м июля на счёт российского Центробанка через нью-йоркский Федеральный резервный банк (Federal Reserve Bank – FRB). 20-го июля первый заместитель министра финансов, А. Кудрин, представлявший российское правительство перед международными финансовыми институтами, отправил целых четыре телеграммы с инструкциями – все в один день – в Международный валютный фонд (им были присвоены номера 5, 6, 6А, 7), чтобы точно указать МВФ счёт, на который нужно было прислать деньги. В тот же день, 20-го июля, FRB внёс залог в МВФ и 22-го июля заплатил за всё банковскую комиссию в размере 35,7 миллиона долларов (для итальянских читателей: 66 миллиардов лир). Процентная ставка по кредиту, переменная, была 4—4,25%. Проценты нужно было выплачивать четыре раза в год.

Всё в тот же судьбоносный день 22-го июля Сергей Алексашенко, тогда первый заместитель председателя ЦБ РФ, подписал вексельную расписку на получение суммы, эквивалентной 29,7 миллиарда рублей (по курсу «доллар = 6,20 рубля»). И вот 16-го августа на сцену внезапно выходит президент Ельцин собственной персоной, с постановлением (номер 308 РП), в котором предлагает использовать весь транш, и даже немножко больше, то есть 4,812 миллиарда долларов, чтобы «увеличить валютные резервы». Что означает это вмешательство президента, совсем не требовавшееся и даже бывшее вне его компетенции? На это может быть только один ответ: в те угрожающие дни шла яростная борьба среди российских олигархов за присвоение этих денег. Заметим, что 16-е августа – день, предшествующий объявлению о российском крахе. Требовался авторитет президента, чтобы решить спор, разделивший министра финансов Михаила Задорнова с банкирами и их ставленниками в правительстве и администрации президента. Этот спор, как казалось до последнего, разделил и также и премьера Кириенко с его друзьями и крёстными отцами Чубайсом, Гайдаром, Дубининым. Министр Задорнов попросил у МВФ значительную долю транша на том основании, что его министерство тогда смогло бы заплатить часть своих долгов и восстановить стабильность рубля и внутреннего рынка. Премьер Кириенко, как следует из свидетельства бывшего министра финансов Фёдорова, колебался до последнего, прежде чем объявить о неплатёжеспособности правительства в отношении ГКО (государственных краткосрочных облигаций). Ельцин и его приближённые, на которых, вероятно, оказывали давление банкиры, думали об этом по-другому. Из документов, находящихся в нашем распоряжении, можно сделать два противоположных вывода: согласно первому, который в конце концов опроверг Задорнов, по крайней мере, отчасти, были получены миллиард и 16,9 миллиона долларов; согласно второму, «к 19-му августа» министру финансов удалось использовать только 217 миллионов долларов. То есть Задорнов получил требуемую сумму, но только на бумаге. В самом деле, значительная часть денег, поступивших в распоряжение министра финансов, не была использована для предотвращения кризиса 17-го августа.