Текст книги "Ум за пределами смерти"

Первым методом практики, выполняемой в бардо сновидения, является йога иллюзорного тела. Эта йога состоит из двух техник – работа с нечистым иллюзорным телом и работа с чистым иллюзорным телом. В обоих случаях необходимо сохранять в ходе повседневной жизни памятование и мотивацию бодхичитты. Мы напоминаем себе о мотивации бодхичитты следующим образом: «Я выполняю эту практику с тем, чтобы достичь просветления на благо всех живых существ. Пусть все они получат возможность постичь иллюзорную природу нашего мира».

Нечистое иллюзорное тело

Сначала мы выполняем практику, работая с нечистым иллюзорным телом. На этом этапе мы напоминаем себе, что окружающий нас внешний мир является иллюзией и этим подобен сновидению или радуге. На абсолютном уровне этот мир не является чем-то реальным. Мы напоминаем себе, что окружающие нас проявления не обладают субстанциональностью, которую можно было бы обнаружить, что ни метафизические изыскания, ни научные методы не способны при исследовании этих проявлений установить их независимое существование. Оба подхода приводят исследователя к одним и тем же выводам.

Один из способов понять, что воспринимаемое нами подобно сновидению, является размышление о вчерашних переживаниях с позиции того, какими они кажутся нам сегодня. Когда мы размышляем подобным образом, то понимаем, что всё случившееся вчера существует сегодня лишь как воспоминание. Наши разговоры, действия, мысли и чувства, даже формы и звуки, увиденные и услышанные вчера, кажутся нам не реальнее тех образов, что возникали во время сновидений прошлой ночью. Когда размышляешь о переживаниях в состоянии бодрствования и переживаниях во время сновидения с позиции того, какими они кажутся нам сегодня, между ними нет особой разницы. Теперь и те и другие являются лишь воспоминаниями с тем лишь различием, что наши воспоминания о переживаниях в состоянии бодрствования могут быть ярче, чем воспоминания о переживаниях во время сновидения. Мы также понимаем, что наши сегодняшние переживания, которые кажутся нам сейчас такими реальными, будут казаться похожими на сновидение, когда мы будем вспоминать о них завтра.

Нам надо начать с того, чтобы развить подобное воззрение, – привыкнуть воспринимать окружающий мир именно в таком свете. В каждой ситуации повседневной жизни мы снова и снова напоминаем себе, что наши переживания «подобны сновидениям, или иллюзиям». Попадаем ли мы в благоприятные обстоятельства, вызывающие у нас радость, или в неблагоприятные, связанные со страданиями, – нам следует напоминать себе о том, что все возникающие в текущий момент проявления – это всего лишь игра иллюзий, проецируемых нашим умом, и что их истинной природой является проявленность-пустотность. Это не так просто – когда мы счастливы, то запросто можем забыть о своём новом воззрении, а когда страдаем, то нам может не хватить силы духа и решимости его сохранять. Но если нам всё же удаётся поддерживать воззрение, когда дела у нас идут относительно благополучно – ни слишком плохо, ни слишком хорошо, – то мы сможем выработать привычку вспоминать об иллюзорности переживаний, которая станет для нас существенным подспорьем, когда в этом возникнет реальная необходимость. Когда в нашей жизни начнёт происходить что-то поистине удручающее, например разрыв отношений, травма, болезнь, или будет приближаться момент смерти, мы сможем принять всё это, сказав себе: «Всё это похоже на сновидение, подобно иллюзии».

Но не стоит забывать, что сам Будда считал и не раз упоминал об этом в своих учениях, что наиболее удачным моментом для практики является то время, когда всё идёт из рук вон плохо и мы достигаем самого дна. Именно в таких наиболее трудных обстоятельствах у нас появляется возможность пристально всмотреться в собственную жизнь и обнаружить связь между своими переживаниями и практикой. Этот момент несёт в себе мощнейший потенциал, поскольку мы потеряли всякую надежду, а когда нет надежды, не остаётся и страха. У нас возникает ощущение безнадёжности, но вместе с ним и ощущение бесстрашия. Болезненное судорожное цепляние за собственное «я» исчезает, и мы больше не поглощены тягостными заботами, сосредоточенными на собственном эго. Наше восприятие больше не зафиксировано в этой одной точке, и одержимость собственным эго существенно ослабевает. Мы можем сказать себе: «Всё пошло совершенно не так, как я планировал». Безусловно, этот момент кажется худшим опытом нашего существования, но в то же время это наиболее благоприятный момент для практики, поскольку нам больше нечего терять.

В текущий момент все наши переживания иллюзорны и в этом подобны сновидению. Мы как будто видим сон. Завтра мы будем вспоминать эти переживания, и они будут казаться нам нереальными. Когда, будучи в состоянии бодрствования, мы вспоминаем о своих переживаниях во время сновидения, то понимаем, насколько реальными и субстанциональными казались нам проявления, возникающие в сновидении. Однако, когда мы пробуждаемся от ночного сна, эти проявления исчезают. Все они были лишь иллюзиями. Точно так же иллюзия реально существующего материального внешнего мира исчезает, когда мы пробуждаемся от сна существования в сансаре и достигаем состояния пробуждения, состояния будды.

Форма-пустотность

Практика нечистого иллюзорного тела включает вработу с тремя аспектами относительных проявлений: это форма-пустотность, звук-пустотность, сознание-пустотность.

Когда мы работаем с формой-пустотностью, то тренируемся воспринимать физический мир как иллюзию. Метод, который нам предлагает использовать Падмасамбхава, заключается в том, чтобы смотреть в зеркало и фокусироваться на всём, что там отражается. Мы смотрим на отражения собственного лица, тела и всего, что попадает в поле зрения, – мебели, деревьев за окном, гор, возвышающихся над деревьями. Мы удерживаем внимание на этих объектах, сохраняя памятование, бдительность и мотивацию реализовать иллюзорную природу мира. Это первая стадия практики.

На второй стадии мы обращаемся к своему отражению в зеркале. В наставлениях сказано, что нам следует сфокусировать внимание на двух темах – похвале и порицании. Сначала мы хвалим себя. Мы говорим своему отражению: «Сегодня ты отлично выглядишь». Далее мы можем использовать любые комплименты. Мы продолжаем себя нахваливать и анализируем, что мы при этом чувствуем. Анализируя собственные ощущения от похвалы, мы понимаем, что они иллюзорны. Мы также понимаем иллюзорность самой похвалы и отражения, которое мы хвалим. Подобные понимание и восприятие как раз и являются целью этой практики. Нет ничего, что можно похвалить, даже несмотря на то, что мы видим того, кого хвалим, и испытываем от похвалы удовольствие.

После того как мы закончили первую стадию практики, мы меняем своё отношение и теперь ругаем своё отражение. Эта стадия менее приятная, чем предыдущая. Она подразумевает, что нам нужно обнаружить у себя какой-нибудь недостаток и обратиться к себе с унижающими и даже грубыми словами. Теперь мы высказываем отражению то, что не хотели бы слышать о своём физическом облике. И снова мы одновременно наблюдаем за своими ощущениями, возникающим вследствие порицания, за дискомфортом, который они вызывают. Мы воспринимаем критику, следующие за ней ощущения, и того индивида, которого критикуют, как иллюзии.

Затем мы растворяем иллюзорное тело, своё отражение в зеркале, в самих себе. В этот момент это иллюзорное тело становится нераздельным с нами – с тем, кто отражается в зеркале. Отражение и индивид сливаются воедино. Затем мы принимаем позицию сидя и медитируем на проявленности-пустотности, усиливая ощущение, что наше тело, по сути, похоже на своё отражение в зеркале – проявленное, но пустотное. Тело в зеркале является иллюзией – просто отражением света от зеркальной поверхности – и точно так же наше собственное физическое тело есть не что иное, как иллюзия; это тело, состоящее из света. Далее мы пребываем в состоянии проявленности-пустотности визуальной формы так долго, как можем.

Великий Будда Шакьямуни в тексте «Сутра Праджняпарамиты», объясняя истинную природу феноменов, использует множество примеров. Он сравнивает феномены с «иллюзиями, возникшими магическим образом», «сновидениями», «миражами», «отражением луны в воде» и так далее. Подобные примеры помогают нам понять природу своего тела, ума и окружающего мира – проявленность-пустотность. Пугало выглядит как человек, но человеком не является, точно так же и мы – выглядим как материальные объекты, как реально существующие люди, но в действительности наши тела, как и все феномены вокруг, сотканы из света.

Когда мы только начинаем практиковать подобным образом, очень важно поддерживать своё воззрение, напоминая себе в течение дня: «Это сновидение, это иллюзия. Всё вокруг подобно отражениям в зеркале или на поверхности воды». В учениях сказано, что мы должны повторять это про себя, но время от времени можно произнести это и вслух. Поддерживание памятования об иллюзорной природе является важнейшим аспектом практики во всех шести бардо.

Звук-пустотность

Когда мы выполняем практики нечистого иллюзорного тела, связанные с формой-пустотностью, то трансформируем такие проявления относительного уровня, как визуальные формы. Но эти практики также включают в себя работу со звуками или речью – ещё одной фундаментальной составляющей нашего существования. Когда мы слышим звук, то воспринимаем его как что-то обладающее субстанциональностью, как что-то, что реально существует. Например, когда кто-то ругает нас, это вызывает у нас дискомфорт, причём нередко такой же, как если бы нас ударили. У нас не возникает сомнений в реальности слов, которыми ругающий выражает свой посыл, и поэтому они могут привести к возникновению в нашем уме множества тревожащих эмоций и ментальных клеш. Поэтому нам необходимо работать со звуком, пытаясь научиться воспринимать сам звук и все формы его проявления – произносимые слова, звучание языков и их смысл, естественные звуки элементов – как звук-пустотность.

Когда мы читаем книгу, напечатанные слова, которые мы видим на страницах, являются формой-пустотностью. Если эти слова прочитать вслух, то звуки этих слов, которые мы услышим, являются звуком-пустотностью. Один из методов практики, позволяющих развить восприятие озвученных слов как звука-пустотности, подразумевает использование эхо: мы издаём голосом некий звук и слушаем, как он возвращается к нам посредством эхо, то есть наблюдаем «отражение» этого звука. Мы использовали своё отражение в зеркале для работы с визуальными формами, и точно так же мы используем теперь эхо своего голоса для работы со звуком. Например, если мы, находясь в длинном коридоре или туннеле, крикнем «Привет!», то услышим эхо именно этого слова. Эта практика подразумевает, что мы слушаем звуки собственных слов и эхо, анализируя их характеристики и схожесть. В действительности наш голос точно так же лишён какой бы то ни было субстанциональности, как и его эхо. Ни то, ни другое не является чем-то реально существующим. При выполнении этой практики очень важно сохранять памятование и бдительность – мы ведь кричим не из праздного интереса.

Для выполнения этой практики можно использовать пещеру или горную долину и работать со звуком слогов молитвы или мантры.

Эту технику часто используют тибетские монахи, которые собираются стать умдзе (солист-запевала, ведущий общую молитву) своего монастыря. Они часто приходят к реке, в то место, где она переходит в водопад, и там тренируют голос. Водопады – лучшее место для подобной тренировки, поскольку около них хорошая акустика. Монахи подстраивают свой голос в тон непрерывных раскатистых, перекликающихся эхом, звуков водопада и поют молитвы им в унисон. Благодаря такой тренировке их голоса становятся сильнее и глубже. Монахи, добившиеся успеха в этой практике, становятся не просто хорошими умдзе, но также осваивают технику работы со звуком-пустотностью. Те же из них, кто обладает хорошим голосом от рождения и заносчиво полагает, что «уж точно станет лучшим умдзе», тренируют не что иное, как собственное эго.

Работа со звуком-пустотностью требует не только нашего понимания природы самого звука, но также и способности воспринимать звуки языка как систему передачи смысла. Очень важно работать и с этим аспектом звука-пустотности, поскольку значительная часть тревожащих эмоций возникает у нас по причине неправильного понимания смысла языка. Это неправильное понимание также лежит в основе цепляния за эго и возникновения заблуждения. Например, когда мы слышим какие-то слова, то обычно сразу же приписываем им определённый смысл. Мы проецируем на них смысл в соответствии со своим индивидуальным опытом, а затем цепляемся к спроецированному смыслу, как будто это и есть реальный смысл. Так в нашем уме возникает идея: «Этот человек считает меня невежественным». Тогда человек, о котором мы так подумали, очень быстро становится нашим личным врагом или даже «врагом народа». Позже мы научимся не просто слушать звук слов, но также анализировать то, как взаимодействует их смысл с нашими мыслями и сложившимися убеждениями. Тогда мы сможем замечать, как происходит смешение звуков слов и наших идей об этих звуках, в результате которого выстраивается материальный внешний мир – кажущаяся несомненной реальность. И чем лучше мы понимаем, как всё происходит на самом деле, тем очевиднее для нас становится подобный сновидению процесс одновременного возникновения звуков и их смысла – иллюзорных отражений эха мира относительного уровня. Поэтому работа со звуком-пустотностью является одной из основных подготовительных практик для путешествия по бардо жизни и смерти.

Сознание-пустотность

Практика сознания-пустотности подразумевает ра-боту с относительными проявлениями ума – мыслями. Мы радикально трансформируем своё восприятие мыслей. Мы больше не воспринимаем их как что-то, что необходимо преодолеть и подчинить, чтобы «постичь истинную суть» ума. Теперь мы относимся к своим мыслям как к прямому проявлению чистой и светоносной природы ума. Для выполнения практики этого уровня нам понадобится развитое памятование и способность сохранять стабильность в практике шаматхи, поскольку данный метод подразумевает не только наблюдение за общим процессом мышления, но также распознавание каждой отдельной возникающей мысли.

На относительном уровне проявление в уме мысли происходит следующим образом: она возникает, пребывает краткое мгновение и затем прекращается. Какова же природа мыслей? Мысли не являются материальными феноменами – это ментальные события, движения ума. И хотя содержание мыслей обусловливает цвета и формы внешнего мира, само это содержание не обладает ни формой, ни цветом, ни размером. Природа мыслей идентична природе ума, в котором они возникают, – это сознание-пустотность. На этом этапе практики мы направляем всё внимание на свои мысли, пытаясь определить и получить прямой опыт переживания их сущности.

В целом считается, что восприятие и мысли тесно связаны. Как только мы видим какую-либо форму, слышим какой-либо звук или получаем любое другое переживание в рамках чувственного восприятия, ум регистрирует соответствующее ощущение, и сразу же после этого возникает мысль об этом ощущении или формируется определяющая его концепция. Подобные мысли возникают в уме, но при этом не обладают субстанциональностью – это мы сами превращаем их в нечто субстанциональное; это происходит под воздействием нашей привычной склонности присваивать всему обозначения, навязывать всему «реальное» независимое существование. Мы раз за разом следуем одному и тому же паттерну – присваиваем субстанциональность реальности, возникающей в уме, тем самым отсекая себя от яркой, вибрирующей энергии и мудрости своих мыслей. При этом содержание мысли не имеет никакого значения – она может быть связана со страстным желанием, ненавистью, неведением, завистью, гордыней и так далее. Если мы сумеем научить свой ум распознавать все мысли как сознание-пустотность, то в момент ухода из жизни, когда придёт время отправиться в путешествие по бардо после смерти, возникновение всего лишь одной мысли или ощущения может привести к реализации истинной природы ума.

Если мы понаблюдаем за своими мыслями, то ясно увидим, что они представляют собой не что иное, как сознание-пустотность. Мысль естественным образом возникает и естественным образом прекращается. Нам не надо прикладывать никаких усилий для того, чтобы избавиться от неё и освободить место для следующей мысли. У нас нет никакой необходимости исправлять свои мысли или избавляться от них. Каждая мысль возникает в ясном пустом пространстве ума подобно тому, как возникает в небе радуга. Каждая мысль уникальна, оригинальна и по-своему прекрасна. Вскоре после своего возникновения она исчезает.

С этой точки зрения мысли придают уму красоту – они украшают ум так же, как лилии украшают пруд, в котором растут. Без лилий пруд казался бы довольно унылым местом. Поэтому, пока мы будем присваивать мыслям субстанциональность, они будут оставаться источником бесконечных страданий, но стоит нам отказаться от такого подхода – и они станут для нас живыми и яркими переживаниями. Выбор за нами. Согласно этим наставлениям, мы испытываем страдание каждый раз, когда присваиваем субстанциональность любому из переживаний, возникающих в потоке ума, – будь это событие восприятия или ментальное событие. Когда мы не присваиваем своим переживаниям субстанциональность, мысли лишь усиливают нашу ясность. И мысли, и эмоции обладают одним и тем же позитивным качеством усиливать ясность ума. Однако это их качество остаётся действенным лишь до тех пор, пока мы не присваиваем им ярлыки или не замораживаем их в концептуальные структуры.

Когда мы работаем таким образом с осознаванием-пустотностью, то просто наблюдаем за своими мыслями.

Мы замечаем первый проблеск мысли и наблюдаем, как она возникает. Мы осознаём все характеристики конкретной возникающей мысли, но при этом лишь следим за ней, оставляя её такой, как есть, не пытаясь её изменить. Мы получаем от этой мысли соответствующее переживание и отпускаем её, когда она готова прекратиться. Нет необходимости удерживать мысль, чтобы избежать ощущения одиночества, поскольку за ней, без сомнения, возникнет новая. Мы в любом случае не останемся без мыслей в уме, а если какая-то пауза и возникнет, то будет очень недолгой.

Согласно наставлениям, нам следует наблюдать за мыслями как можно более тщательно, сохраняя при этом их естественный поток, ничего не усложняя и не создавая ничего намеренно. Это означает, что мы не должны пытаться выдумывать или просчитывать, как нам наблюдать за мыслями наилучшим образом. Мы не выстраиваем из мыслей смысловые цепочки, не усложняем их, нагромождая одну на другую, усложняя каждый новый слой дополнительными обозначениями и концепциями. Это необходимо, поскольку процесс обозначения обрывает наше прямое переживание. Так обычно происходит, когда мы видим объект, присваиваем ему обозначение и затем уже воспринимаем всё так, как будто объект и обозначение, которое мы ему присвоили, – это одно и то же. Можно даже сказать, что присвоенное обозначение отвлекает наш ум от непосредственного восприятия объекта. Например, даже если мы определили какой-то объект как стол, само обозначение «стол» является чем-то внешним по отношению к этому объекту. Это просто его название. Сам объект никак не изменился бы, если бы мы назвали его как-нибудь по-другому. Точно так же обстоит дело и с мыслями – когда возникает мысль, мы присваиваем ей обозначение и пробуем классифицировать её. Это превращает её во что-то, чем она не является. Таким образом, для того, чтобы чётко понять, как функционирует ум, нам следует воспринимать собственные мысли, не присваивая им обозначения. Подобный подход становится средством, позволяющим распознавать мысли как аспект сознания-пустотности ума.

Мы рассмотрели три главных этапа практики нечистого иллюзорного тела – работу с иллюзорной формой, работу с иллюзорным звуком и работу с иллюзорным умом. После того как мы освоим эти три техники, нам станет ясно, что, когда мы говорим: «Этот мир иллюзорен», это не означает, что иллюзорны только воспринимаемые объекты внешнего мира, а воспринимающий их субъект иллюзорным не является. Мы больше не считаем, что есть какой-то субъект, который обладает реальным независимым существованием и который наблюдает иллюзорный внешний мир. Теперь мы ясно видим, что подобный сновидению внешний мир воспринимается умом, который точно так же подобен сновидению, – иллюзорные глаза видят иллюзорные формы, иллюзорные уши слышат иллюзорные звуки и так далее. Эти практики позволяют нам развить воззрение проявленности-пустотности, с позиции которого мы воспринимаем все три фактора своего опыта восприятия – субъект, объект и действие – как иллюзорные.

Чистое иллюзорное тело

Далее мы приступаем к практике чистого иллюзорного тела. Теперь мы будем работать с чистыми проявлениями. Эти упражнения связаны с практиками йоги божества. В традиции буддийской ваджраяны насчитывается огромное количество различных божеств, но все они считаются воплощениями или персонификациями собственной просветлённой природы практикующих. Они не воспринимаются как некие боги, существующие вовне, или как сверхъестественные существа. Их позы, физические характеристики и украшения являются символами разнообразных качеств просветления – внутренней пробуждённости, мудрости и сострадания, которые изначально присутствуют в природе ума и полностью проявляются, когда мы реализуем эту природу. Выполняя практику визуализации таких чистых форм, как божества и мандалы (мир, окружающий божество), мы учимся видеть истинную природу ума и проявлений. Мы начинаем с того, что работаем с формами, созданными с помощью концепций, но со временем это приводит нас к прямому опыту переживания чистого видения – прямого восприятия всегда присутствующей ясности ума.

Когда мы визуализируем в уме подобный образ, то следует сфокусироваться на том, чтобы представлять каждый его аспект ясно и чётко. Для этого необходимо начинать с того, что вы рассматриваете изображение выбранного йидама. Это может быть, например, Будда Ваджрасаттва, который часто используется как опора для практики йоги божества. Ваджрасаттву обычно изображают сидящим в позе со скрещёнными ногами на лунном диске, лежащем на раскрытом цветке лотоса. Он белого цвета; на голове корона; одет в шёлковые одежды; на нём множество разнообразных украшений. В руках он держит ваджру и колокольчик, которые символизируют сострадание и мудрость и ассоциируются с великой чистотой.

Существует несколько техник, позволяющих сделать визуализацию более ясной и чёткой. Первая из них заключается в том, что мы смотрим на физическое изображение Ваджрасаттвы до тех пор, пока острота восприятия не начнёт снижаться, – это приводит к тому, что наблюдаемое изображение становится расплывчатым. Тогда мы закрываем глаза и наблюдаем след изображения в тёмном пространстве. Затем мы снова открываем глаза и смотрим на изображение, ждём, когда глаза утомятся, и снова их закрываем, чтобы наблюдать след изображения в темноте, и так далее. Мы повторяем этот цикл до тех пор, пока в уме не сложится чёткий визуальный образ. Для этого упражнения физическое изображение необходимо отделить от окружающих его форм – этого можно добиться, переместив его на тёмный фон. Мы продолжаем выполнять эту практику совершенствования визуализации до тех пор, пока в нашем уме не сложится максимально чёткий, детализированный образ.

Образ, который мы представляем в уме при выполнении этой практики, называется чистым иллюзорным телом. Это визуализируемая форма проявленности-пустотности. Она ясно проявляется, но при этом не обладает субстанциональностью. Визуализируемое божество наделено светоносной энергией, но при этом не обладает независимым существованием – оно подобно отражению луны на поверхности воды. После того как мы чётко и ясно визуализируем божество, настаёт момент, когда необходимо растворить эту визуализацию в самих себе. На этом этапе практики мы объединяемся с визуализируемым божеством в нераздельное целое. Теперь мы сами являемся божеством – чистым иллюзорным телом. Поскольку мы стали божеством, то и воспринимаемый нами окружающий мир бесконечного множества проявлений трансформируется посредством нашего чистого видения в чистую священную мандалу.

В этот момент происходит трансформация нашего обычного концептуального восприятия, и мы видим мир с позиции просветлённого существа. Когда мы визуализируем себя в качестве божества, наше обычное ощущение гордости, обусловленное привязанностью к эго, трансформируется в «ваджрную гордость». Ваджрная гордость не связана с ощущением превосходства над другими, и это не завышенная самооценка. Ваджрная гордость – это наша уверенность в том, что природа нашего ума и есть будда, это наша гордость обладания этой природой – изначально чистой, пробуждённой и наделённой всеми просветлёнными качествами. Это даёт нам право сказать себе: «Я божество. Я будда».

В буддийских учениях общего характера также говорится о воззрении пустотности и присущей каждому существу природе будды, однако эта природа определяется в них как потенциал, который созревает в процессе продвижения по духовному пути. Традиция ваджраяны придерживается иного подхода: мы уже являемся буддами прямо сейчас, в этот самый момент. Осознав ваджрную гордость, мы говорим себе: «Да, природа моего ума – это и есть будда, а окружает меня в данный момент мир, соответствующий состоянию просветления». Когда мы обретаем способность сохранять подобное воззрение ваджрной гордости, наше тело остаётся иллюзорным телом, а окружающий мир – проявленным миром просветлённого ума. В этом и заключается суть йоги божества.

В наставлениях также говорится о том, что нам следует объединить образ своего коренного гуру с образом визуализируемого божества. Добиться этого можно с помощью, например, гуру-йоги. Эта практика также является необходимым условием для получения абхишеки, или «посвящения». В процессе посвящения гуру проявляется в форме божества-йидама и наделяет нас правом выполнять практику садханы соответствующего йидама. Каждый раз, когда мы представляем своего гуру как божество, это является практикой чистого иллюзорного тела.

Практики нечистого и чистого иллюзорных тел являются сущностными аспектами практики йоги сновидений. Их даже можно смело назвать нёндро, то есть подготовительными практиками, являющимися основой для работы с бардо сновидения. Когда мы начинаем ясно видеть иллюзорную, подобную сновидению природу наших переживаний в состоянии бодрствования, то нам несложно объединять проявления, возникающие в этом состоянии, с проявлениями, возникающими во время сновидения. Мы постепенно сводим эти два состояния воедино.

Практика иллюзорного тела очень важна как для естественного бардо текущей жизни, так и для болезненного бардо умирания и двух следующих за ним бардо после смерти. Когда наступит смерть и начнётся процесс растворения сознания и прекращения физических функций тела, мы столкнёмся лицом к лицу со страхом и растерянностью. Одновременно с этим в уме начнут возникать разнообразные проявления светоносности, которые только усугубят нашу панику. В бардо умирания и каждом последующем за ним бардо мы будем сталкиваться с вызовами – встречаться на каждом шагу с собственным умом, принимающим формы незнакомых и кажущихся реальными проявлений.

В эти критические моменты нам и понадобится наш опыт практики восприятия феноменов как пустотных, но проявляющихся форм, которые возникают из светоносной природы ума. Если мы сумеем в течение этой жизни освоить практики иллюзорного тела, то этим подготовимся к любой ситуации, какая только может поджидать нас в бардо; мы будем знать, как работать с возникающими в данный момент переживаниями. Если мы сможем сохранять в памяти тот факт, что ни у чего нет никакой субстанциональной основы, то будем оставаться на знакомой территории – в пространстве, полностью открытом для возникновения чистых проявлений.