Текст книги "Тупик"

Из темной ямы сна ее мгновенно вытащил громкий крик. Кричал брат. Стоя по пояс воде, он громко орал, всё лицо у него было залито водой вперемешку со слезами. Римма вскочила, не понимая, что происходит, почему он стоит, не двигаясь, а лицо его перекошено от боли. Кинулась к нему в воду, схватила на руки, понесла к берегу.

– Что болит? Где болит? – сама уже кричит и плачет от испуга и жалости.

– Ножки! Ножки! – орет он.

Что-то липкое и горячее потекло по ногам Риммы. Кровь! Все тело Риммы тут же прожгло искрой от макушки до пят, потом пробежал холодок и притаился в животе, мелко подрагивая. С каждым шагом Риммы на песок падают крупные горячие капли. Посадила мальчика на одеяло. Ступни его кровоточат, ничего нельзя рассмотреть. Побежала к реке, зачерпнула в детскую кастрюльку воды, облила ноги мальчика. Ступни изрезаны, в одном месте торчит зеленый кусочек стекла. Что делать? Приноровилась, резко вытащила из ноги. Мальчик взвизгнул.

Римма схватила рюкзак: «Боже, ну почему вместо крема от загара его мамаша не положила зеленку хотя-бы!»

– Не плачь, малыш, ты просто наступил на стекло, всё в порядке, сейчас мы забинтуем ножки и пойдем купим мороженое.

– Мне мама не разрешает мороженое!

– А мы ей не скажем! На-ка, воды попей.

Брат стал успокаиваться. А Римма нарвала листьев подорожника, ополоснула в воде, обвязала ему ноги, а сверху натянула носки. Перевела дух и подумала, что обратная дорога станет ещё тяжелее. Придется нести мальчишку на руках.

Задумалась. Ей понравилось, как она справилась в критической ситуации, хоть и в полусне сработала чётко и слаженно, не растерялась. Правильно, что она решила стать медсестрой. Врачом, конечно, лучше, но больно дорого, ее семье не потянуть.

– Римма, Римма, пошли за мороженым! – стал канючить парень.

– Сейчас, соберемся, и в путь. Не мешай, малыш! Дай сосредоточиться, здесь столько шмотья, я не знаю, за что хвататься. Тебя нести или этот мерзкий рюкзак!

– Не кричи, я маме пожалуюсь!

– Фу, какой противный, я же тебя спасла от неминуемой гибели в речке! Могу и покричать! – Римме даже не было обидно, что поделаешь, ребенок! Даже смех начал разбирать, радостный, счастливый. Ревность к пацану ушла, отпустила ее. «Или я просто повзрослела»: подумала Римма. Схватила рюкзак, на плечи посадила брата и потащилась к дому, сама себе напоминая героев сказки про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку. Не дала Римма Иванушке выпить водицы и стать козленочком.

В последнем классе школы Римма влюбилась. Избранник был симпатичным покладистым парнем, работал программистом. Он был старше ее на 7 лет. И стал ее первой настоящей взрослой любовью, а впоследствии и мужем.

Роман их развивался стремительно и без подводных камней. Будущей теще парень нравился: не пьет, не грубит, рассудительный. Может, не богатый, не слишком инициативен, зато надежен. Но при случае мог и проявить отчаянную смелость. Например, при первом своем появлении в доме Риммы, растерявшись от оценивающих взглядов мамы и бабушки своей девушки, он выпалил с порога: «Беру в жены вашу дочь!». А знакомы они с Риммой к тому времени были без году – неделя. Римме было лестно внимание взрослого парня, хотелось поскорее распрощаться с детством, поэтому недолго думая, Римма позволила своей любви перерасти в замужество.

Она выскочила замуж одной из первых в своём классе. Есть чем гордиться, когда особенно гордиться нечем!

Молодые жили сначала с родителями жениха, недолго, правда. Две хозяйки на кухне – это стресс и для хозяек и для кухни. Еда подгорает, хлеб быстро портится, а сервиз моментально бьется. Не ужились свекровь и невестка. Свекровь, как водится, властная: «Живешь в моей избе? – тогда по моим правилам. Кормишь своего мужа, а по совместительству, моего сына – тогда по моим рецептам».

А у Риммы характер тоже будь здоров. Она плясать под чужую дудку не намерена. И долго ли, коротко ли, Римма с мужем перебираются жить к бабуле. Тем временем, умирает дед Риммы. Дом без мужика – плохо. И молодой человек пришелся кстати. Пусть он звезд с неба не хватает. А как потом выяснилось, и не особенно работящ. После огородных подвигов по зверскому уничтожению гнусных сорняков Риммин герой долго отлеживается на диване по причине того, что у него потянуло спину. Римма смеялась поначалу, что у них в огороде живет «оно», которое хлебом не корми, дай кому-нибудь что-нибудь потянуть.

Вначале совместной жизни Римма много смеялась и умилялась мужу. «Какой он не приспособленный к жизни, ее ленивый любимый муж!» У мужа был свадебный подарок от свекрови – машина. Машина была новая, отечественная, а значит, требовала постоянно капиталовложений. Римма не понимала, как можно с таким маниакальным рвением ежемесячно доводить кусок железа «до ума». Когда уже эта машина начнет служить им, а не они ей?

Причем молодой муж частенько сидел без работы, а значит, основные денежные вливания производились из нищенского дохода Риммы, какой бывает у медсестры. Муженек же искал работу по душе, и чтобы рядом с домом. Ну, а пока таковой не находилось, без зазрения совести мог и по полгода пролеживать на диване или сидя у компьютера, играть в бесчисленные игры.

Глядя на него через несколько лет брака, Римма уже не умилялась своему ленивому любимому мужу. Тело ее настойчиво требовало дитя, а мозг безуспешно выискивал признаки возмужалости супруга. Римма думала, что муж настолько еще не самостоятелен и не состоятелен, какие ему дети! Но её-то биологические часы не стояли на месте. От этого несоответствия в душе у нее постоянный разлад. И вокруг полно доброжелателей, которым не терпится, чтобы Римма обзавелась ребенком. «Да кому какое дело! Что за вопиющая бестактность! Каждый хочет дать совет, пожелание, прямо зудит у них что-то где-то!».

– Римма, ну привет, как дела, прямо цветешь! Наверное, в ожидании? А?

Поздравляю! Нет? Странно! А когда? Ну что же вы? Мы же ждем! Вот Ивановы недавно поженились, а уже второго ждут! – и это еще не самые надоедливые заявления.

Римма даже научилась выдавать ответы, похожие на огрызания:

– Ты узнаешь об этом первой! Я лично принесу тебе положительную тест-полоску, а лучше даже я проведу исследование в твоем присутствии, чтобы без подвоха! А может мы не в той позиции пытаемся, ты приходи сегодня, посмотришь, объяснишь, наставишь!

Некоторые смущались, больше не лезли. А некоторым все «трын-трава», свои советы приберегали для следующего раза.

Так и жила Римма, с мужем-ребенком и без детей. А работа у Риммы опасная: то порез случайный, то тяжеловесного пациента везти на кресле-каталке. Ну, и нервов тоже полно.

Пациенты разные бывают, и обругать могут и нажаловаться. И коллектив не способствует хорошему настроению. Женский коллектив, недобрый. Твою оплошность под микроскопом рассмотрят, вынесут вердикт, исполнят наказание. Будут припоминать, если не в лицо, то за спиной. Каждый день – как на войну.

Конечно, бывают моменты общего единения в коллективе, но это из серии «против кого сегодня, девочки, дружим?». Впрочем, нужно стараться не принимать рабочие моменты близко к сердцу, и Римме это удается. Она ведь еще молода, и кроме работы имеет и другие интересы. Но то – она. Есть же и другие, для которых вся жизнь на работе, а дома – черная пугающая пустота. Иногда эта гнетущая атмосфера проникает в отделение стационара. В такие дни даже стены выделяют злобу, и под вечер реально страшно идти по коридору.

Пациенты затихли, время полночь, а Римме нужно закрыть дверь на общую лестницу. Она храбро гремит ключами, распугивая чьи-то мрачные флюиды, не сразу попадая в скважину, торопливо запирает дверь, обратно возвращается почти бегом. Захлопывает дверь в сестринскую комнату, запирается. Сегодня ночью она дежурит одна в отделении, медсестер не хватает. Лето, все в отпусках. Набирает телефон мужа, услышать родной голос, успокоиться. Но вот беда, время 12 ночи, и ее милый сибарит уже давно дрыхнет, а его телефон на беззвучном режиме! Доктор тоже, поди, спит в ординаторской, а у Риммы не хватит смелости опять преодолеть тихий полутемный коридор отделения. Да и повода разбудить доктора нету. Это что за повод, что Римме просто стало внезапно страшно? Она сидит одна за запертой дверью, тонюсенькой пластиковой защитой, через которую даже видны тени. Вот сейчас промелькнула тень, что-то прошаркало по линолеуму.

– Кто там? – тоненько спросила Римма.

Тишина. Римма уставилась на дверь. Через минуту опять шарканье. Может, пациент робкий, стучать боится. Надо бы выглянуть. Но жутковато. И чего он молчит, она же спросила!

– Кто там?! – подошла к двери, прислушиваясь, опять тишина. И вдруг резко проявилось и надвинулась на дверь темное пятно, Римма отпрянула. Тут же за спиной хлопок и звук падения: оборвалась веревка, на которой висела картина на стене. Картина шмякнулась об диван на то место, где обычно спит дежурная медсестра. Картина не тяжелая, но если бы она упала во время сна наРимму, то не факт, что Римма бы не приобрела благородную седину локонов.

Пока Римма рассматривала последствия «картинной» катастрофы, очертания тени за дверью потеряли чёткость и исчезли. «Что за чертовщина! Как неуютно одной тут спать. Скорее бы утро».

Она расстелила себе постель, торопливо умылась и даже не притронулась к еде. Хотя сейчас самый аппетит, и она принесла из дома собственноручно испеченные пирожки с вишней.

Нет, Римма накрылась одеялом, и так с включенным светом решила дожидаться утра. «Только бы ничего не стряслось ни с кем из пациентов, не хотелось бы выходить из своего хрупкого убежища».

Под утро Римма задремала. А проснулась, уже когда пришла сестра-хозяйка и стала громогласно и демонстративно удивляться, где это медсестра, и на кого это она бросила кучу больных! Ну да, к этому не привыкать. Редко кому удается закончить смену без скандалов. То историю болезни пациент домой без спроса увез. И документы теперь надо долго и нудно восстанавливать. То градусник ртутный разбили. И прочие мелкие неприятности, мысли о которых способны отравить половину выходных.

В это утро Римма была очень рада видеть своих коллег, говорить о пустяках, пить чай.

– Римма, ты чего такая невыспавшаяся, доставали ночью сильно?

– Нет, Кристина, я просто очень истосковалась по общению. Тяжело ночью одной. И кстати, чего про картину не спрашиваешь?

– А что с ней? Ты ее сняла? Заняться тебе нечем было! Ну что за коллектив, девочки, повесить картину вас не допросишься, а снимать кто просил? – возмутилась Кристина.

– Руки поотрубать тому, кто ее вешал! Она на меня свалилась! – ответила Римма.

– Не знаю, что можно было делать ночью в сестринской комнате, чтобы картина свалилась! Я ее вешала и перевешивать не буду. Это единственное подходящее для нее место. Я ее закреплю намертво, не волнуйтесь, девочки, – пообещала Кристина.

– Да мы не волнуемся, просто на этой кушетке, я лично больше не сплю, – сказала Римма.

– Я тоже, – пробормотала Татьяна Ивановна.

– Значит, спим по очереди на второй кушетке. А эта кушетка исключительно для ловли падающих картин, – произнесла я.

Так, за болтовней подошло время планерки и пересдачи смены. Римма передала нам с Татьяной Ивановной ключи от процедурного кабинета и пошла переодеваться.

«Какое удовольствие снять белую медицинскую форму, в которой проходила сутки и одеть свободный летний сарафан. Как приятно закрыть свой шкафчик и вызвать лифт. А пока он едет, видеть снующих туда и сюда медсестер и врачей с пациентами, и при этом знать, что на сегодня ее работа закончена и она, Римма на ближайшие пару дней – праздношатающийся обыватель. Восхитительно идти домой с утра в то время, как навстречу торопливо спешат на работу люди. Конечно, ей нужно выспаться, принять душ, поесть, чтобы почувствовать себя истинно праздношатающейся. Но это уже нюансы».

Римма села в свой автобус, прикрыла глаза и подумала, что никакой старушке уступать место она сейчас не в силах. В конце концов она едет с ночной смены.

«Имею право!»: воинственно подумала Римма, но на следующей остановке встала, чтобы уступить место пожилой женщине. Уж больно жалкий у той был вид.

И поскольку Римме не удавалось в это утро подремать во время поездки, в голову полезли воспоминания о прошедшей ночи. И раньше ей было неприятно оставаться одной в смену. Но на то были объективные причины. Одной медсестре в отделении невыносимо, особенно ночью. Бывает, что много пациентов лежит с тяжёлым течением болезни, а одной за всеми присмотреть просто физически не получается. Но сегодня-то, что было? Ночь спокойная, никто за помощью не обращался. Только какие-то неявные тени, звуки, да еще эта картина. На ней изображены ангелочки, причем какие-то гротескно мускулистые, как легкоатлеты.

Картину Кристина выбирала, она, вообще, стремится к украшательству отделения. Конечно, оно ей как второй дом давно. Автобус попал в утреннюю пробку, стало душно. Римма пожалела, что уступила свое место. В конце концов, если медсестра будет уставшая, то не сможет никому нормально помочь.

Как там, в самолете, в инструкции, что лежит в кармашке переднего сиденья? Сначала мать одевает кислородную маску на себя, а потом на ребенка. Но Римма не в самолете. А в переполненном автобусе, который движется со скоростью улитки. И, вообще, она боится летать на самолетах, боится высоты, боится плыть, не ощущая ногами дна. А вот теперь еще боится дежурить по ночам. В детстве Римма может и была излишне впечатлительна. Например, когда она смотрела фильм про нападение акул на людей, у нее поднималась температура. Или она боялась оставаться дома без мамы. Вдруг под диваном чья-то рука схватит ее за ногу, когда Римма вставать будет. Это тоже Римма в каком-то фильме видела. Но то было давно.

В последнее время Римма не очень понимает, что так раньше пугало. Ну вот идет на тебя какой-то монстр, вот он скрежещет зубами, протягивает к тебе лапы, ну а дальше, что? Съест? Обслюнявит? Глупости какие, разве это страшно? Страшно то, что было ночью, то, что непонятно, какие-то тени и ощущение чьей-то злой воли, чьего-то невидимого присутствия.

Римма вышла на своей остановке. Утро выдалось не жарким и впервые за несколько недель не душным. Зеленые деревья еще приятно радовали, но уже чувствовалось скорое торжество осени. Вечера и ночи перестали мучить своей одуряющей жарой, хотя, днем солнце еще полноправно властвовало над людьми, слепило им глаза и иссушало кожу. Сейчас Римма даже чувствовала некоторую утреннюю бодрость, хотя знала, что это иллюзия. Если ближайшие полчаса она не ляжет спать, эта бодрость обернется смертельной усталостью.

Хорошо еще сегодня не выходной, а значит, все домашние ушли на работу. И никто Римме не помешает отдохнуть. Дома тоже было приятно прохладно. Бабушка оставила на столе блинчики и чай для Риммы. Чай даже не успел остыть. От дома веяло уютом. Как сладко и покойно возвращаться сюда.

Римма перекусила, приняла душ и улеглась. Перед глазами замелькали картинки из событий прошедшей рабочей смены, как всегда перед засыпанием. Потом незаметно для себя Римма погрузилась в сон. Ей снилось море. Как однажды они с мужем выходили в открытую гавань на взятой напрокат маленькой яхте. Кроме них на борту была еще молодая пара, мальчик лет восьми с мамой, веселая девушка-фотограф и парень, который вел яхту. Громко играла музыка и девушка, которая должна была их фотографировать, стала танцевать. И так она это делала весело и задорно, и так легко и быстро мчалась яхта, что хотелось смеяться и хлопать в ладоши. На море было неспокойно, поэтому парень за штурвалом долго искал место, где они могут безопасно поплавать. Желающие искупаться одели спасательные жилеты, ярко-оранжевый круг на веревке был скинут за борт. Яхта остановилась.

Первым нырять с борта отправился мальчишка. Потом пошел Риммин муж. Ну и она решила не отставать. Она глянула с борта на синие чистые волны, которые не ведают покоя. Море пугало своей неукротимостью и притягивало прохладой. Римма нерешительно стала спускаться к воде по металлической лестнице, уходящей вниз. Когда ее нога была на последней видимой ступени, ей стоило усилий не вскарабкаться обратно на борт. Уж больно жутко было осознавать, что под ногами бездна глубиной с 10-этажный дом. Лучше об этом не думать. Мальчик и ее муж хорошо держались на воде, и по всему было видно: купанием своим они наслаждаются. Что касается Риммы, для нее этот заплыв был преодолением своих страхов. Еле-еле она разжала пальцы и отпустила поручни, а море мгновенно закружило ее в своих мокрых объятиях и стало отдалять от нее яхту. Римма стала грести в ее сторону. Ухватилась за металлическую лестницу и решила больше не выпускать ее из рук. Так и болталась она в воде, держась крепко за поручни. Но и это было для нее пугающе восхитительным.

А потом воспоминания их отдыха с мужем во сне сменились уже на видения и фантазии. Море потемнело. Из воды исчезли муж и мальчишка, осталась одна Римма. И вот она смотрит на свои руки, которые держатся не за металлические поручни, а за что-то менее твердое, и яхты тоже нет. Римма одна в бушующих темных водах и в руках у нее длинные, седые волосы. Римма пытается удержаться на воде, но волны все выше и неуправляемей. Очередная волна накрывает ее с головой, и пытаясь вынырнуть Римма отчаянно молотит ногами и руками. Уже задыхаясь, Римма вскрикивает и просыпается. Слава богу, это только сон!

Римма проспала 3 часа. Пора браться за готовку, скоро придет голодный муж и мама с бабушкой. Римма любит готовить. И любит поесть, хотя по ней этого не скажешь. Уж очень она худенькая. Даже врач велел набрать вес, чтобы планировать ребенка. Ещё врач велел пропить им с мужем разные препараты, но Римма настолько безалаберно и легкомысленно отнеслась к этому, что постоянно забывает вовремя принять лекарство.

И это трудно объяснимо даже для самой Риммы, ведь она хочет детей или нет? Чужая душа – потемки, а уж своя – так, вообще, заброшенный колодец без дна. Что мешает Римме вовремя принимать лекарства? Римма же не забывает приготовить ужин, вымыть голову, закрыть на ночь двери. Даже муж, беспечный баловень, пропил предписанный врачом курс.

Может, Римма не верит в силу лекарств? Но во что она тогда верит? У нее была подруга, которая для того, чтобы иметь ребенка ездила к какой-то особенно могущественной иконе и ползала под ней. К слову, сказать, она после этого не забеременела. Но Римма-то, кроме разговоров, ничего не делает. Надеется на природу? Возможно. Но хоть лекарства Римма могла пропить?

Может, она не знает, как совместить беременность и работу, ведь ездить далеко, здоровье слабенькое. Или боится родить нездорового малыша, как Татьяна Ивановна. Наверное, Римма не может пока вписать малыша в свою жизнь даже в мыслях, поэтому и не беременеет.

Римма покромсала овощи в салат, пожарила картошку и самодельные котлеты, которые бабушка заботливо вытащила из морозилки, чтобы Римме на ужин было, что приготовить.

Первой пришла мать. Бледная от усталости. Мама убирает офисы, и работа у нее физически не самая легкая. Зато она избежала неприятностей со здоровьем, которые приобретают работники умственного труда: лишний вес, геморрой, ухудшающееся от компьютера зрение. Вот зять ее очки уже надел, пузо нарастил. На работе сидит, в машине сидит, дома лежит. А бедную Риммочку, ее доченьку боком не видно! Живут они, слава богу, спокойно, без скандалов.

Зять помогает по хозяйству мало, но зато при машине, отвезти, подвести, всегда пожалуйста. Из двух зол надо выбирать меньшее, это Риммина мама за свою жизнь усвоила хорошо.

Она с рождения в родительском доме обитает почти постоянно, исключая свое коротенькое замужество и парочку неудачных романов после него. Привыкла уже во всем полагаться на свою мать и менять ничего не хочет. Всё ее устраивает, раз и навсегда отлаженный быт внушает чувство уверенности. Если и есть в ней недовольство своей женской долей, то сидит оно глубоко внутри, прорываясь наружу изредка, и затихая от стыда за вспышку непрошенных эмоций.

Риммина мать только и ждет в своей жизни, что внуков, которые никак не торопятся оказаться в ее истосковавшихся по нежности объятиях.

– Привет, доча, отдохнула? Спокойная смена выдалась?

– Все хорошо, мама. Пациенты спали, меня не домогались. Но одна я больше дежурить не буду. Ты не представляешь себе, до чего это жутко.

– А что такое? – удивилась мать.

– Не знаю даже, как тебе и объяснить. Во-первых, ночью свалилась картина прямо на то место, где я обычно сплю. Во-вторых, кто-то стучал в дверь ночью, а на вопрос, кто там – не отвечал.

Когда Римма озвучила тревожащие ее мысли, они уже не показались ей такими пугающими, но мать нахмурилась и произнесла:

– Дочка, ты поаккуратнее будь.

Мать ее была из тех женщин, что излишне оберегают своих детей. А Римма еще и болезненная с детства, все инфекции к ней прилипали, коленки не успевали заживать, извечные синяки, болячки, царапины.

На детской площадке кто кричит громче всех? Риммина мама! «Не лезь туда, упадешь! Не трогай это, ударишься! Не бери это, уколешься!» А Римма – девочка послушная. Мама сказала «ударишься!». И Римма ударялась. Мама сказала «упадешь!» И Римма падала. Зато когда с Риммой выходил гулять дедушка, таких случаев не было. Дед сидел себе кроссворды разгадывал, на Римму – ноль внимания, и Римма счастливая, чумазая носилась с детворой в целости и сохранности, без единого ушиба или ссадины.

Конечно, деду дома доставалось, что не уследил, дитё, мол, испачканное домой привел! Вон платье порвала, коленки черные, бантики развязались, волосенки растрепанные, а гулять уходила опрятная, выглаженная!

Для Риммы это были лучшие прогулки. Игрушек тогда новомодных не было, у малышей зато фантазия, будь здоров, работала. Делали из кленовых листьев паруса, прикрепляли к пенопласту или деревяшке какой и пускали по ручейкам от дождя кораблики.

Или в магазин играли, торговали за деньги, сделанные из листьев подорожника. Варили кашу из песка и камешков. В резиночку прыгали до боли в ногах. Прыгалки, мяч – вот и весь игрушечный инвентарь у детишек. Хорошее было время – детство. И в воспоминаниях Риммы оно осталось как бесконечно длинный жаркий солнечный день, наполненный играми во дворе, бабушкиным вареньем и печеньем, намазанным сливочным маслом.

Римма больше никогда не видела, чтобы так ели печенье. Она брала прямоугольник печенья, намазывала слой холодного сливочного масла, закрывала сверху еще одним печеньем, которое тоже сверху мазала маслом. И так пять-шесть слоев, лишь бы в рот запихнулось. Вот это вкуснотища! И вообще, всё в детстве кажется вкуснее и слаще. И не из-за того, что продукты другие стали хотя может быть, чуточку и по этой причине. Но, главное, это то, что сам организм Риммы изменился. Уже ему вкусно может быть и вино хорошее и кофе без сахара. Попробуй в детстве вина выпить или пива? «Фу, фу, фу, что за гадость!»

За окнами потемнело, зажглись хилые фонари, притихли собаки. Деревня готовилась к ночному отдыху. Пришла бабуля из гостей, подъехал муж с работы. Римма накрыла стол, пригласила всех к ужину. Муж не выглядел больно усталым, оно и понятно, работа у него не стрессовая. Поковырялся в железках компьютерных, заменил детали, сразился в сетевые игры с сослуживцами в своем отделе, а там и день прошел.

Ему всегда нравилось заниматься ремонтом техники. Нравилось, когда неработающее устройство оживало после его вмешательства. Соседи несли к нему свои поломанные утюги, чайники, вызывали глянуть на стиральную машинку, которая забыла как выжимать мокрое белье. И он с удовольствием колдовал над схемами, платами, проводами. Любил поучать потом человека, как обращаться с приборами, чтобы в дальнейшем служили без поломок. И к нему прислушивались.

Римма говорила, еще бы деньги ему платили за ремонт. Но у мужа полностью отсутствовала предпринимательская жилка. Ничего он не брал за свою работу. Неудобно ему было и деньги взять, и отказать в ремонте. Так и жили они с Риммой, небогато и относительно мирно. Конечно, оба молодые, со своим характером, из разных семей. Бывали у них и столкновения и препирательства, но в целом своим браком они дорожили и по сторонам не глядели.

По крайней мере, Римма то уж точно. Какой ей ещё роман на стороне? На работе устает, дома устает, легкости в характере и игривости особой не наблюдается.

Не то, что у некоторых! Вон, как прочитаешь, про шоу-бизнес, то кажется, что жизнь бесцельно проходит. Там у них постоянные разводы, новые романы, измены, рождение детей, усыновления, в общем броуновское движение. Аж, завидно.

Конечно, Римма понимает, что без такого ритма шоу-бизнес невозможен. Но и настолько гладкой и бедной на события ее жизнь быть не должна… Каждому – своё.