Текст книги "Прощайте, колибри, хочу к воробьям!"

– Отдала в благотворительное общество Кармеля. Что же еще? Пусть лучше бедные люди пользуются.

– Ну, в принципе ты, наверное, права… А как ты думаешь, почему все-таки Женька все бросила?

– Говорю же, спешила унести ноги.

– А почему ты мне раньше этого не говорила?

– Не хотела бередить твои раны. Ты же был тогда очень расстроен всей этой историей…

– Я и по сей день ею расстроен. Ладно, не будем о грустном. Я лучше посплю.

Он откинул кресло, надел мягкую черную маску и в самом деле вскоре уснул. А Вере не спалось. Кажется, я не ошиблась и у этой гнусной Женьки есть-таки денежки. Во всяком случае, первый взнос поступил очень быстро. Миллион рублей. Не бог весть какие деньги, но все же…

И это мои личные деньги, Антон о них не узнает. А мне они пригодятся. Жаль, конечно, что в рублях, но… В конце концов, это около тридцати тысяч долларов. Совсем не кисло. Надо бы хоть дня на три-четыре слетать в Москву, там тоже можно со вкусом потратить кое-что из этой суммы, да и вообще… Я устала все время быть на стреме. Все время опекать мужа, отслеживать его почту. Нет, нельзя, как говорится, Бога гневить, все у меня хорошо. Муж – великий музыкант, мировая величина, у него блестящая карьера, блестящие гонорары.

И я с ним рядом выгляжу на все сто. Я достойная жена мировой знаменитости. И это здорово приятно, когда ему устраивают овацию, и я умею так себя подать, что Антон просто светится от счастья, когда слышат, какая у него красавица жена. Да, я достойная пара ему. Года через два придется родить ему ребенка. Это, конечно, прискорбно, но ничего не поделаешь, надо. А пока… Решено, я не полечу с Антоном в Шанхай, что я там забыла? В конце концов, это интересно в первый и даже второй раз, но в четвертый… Увольте!

К тому же тамошний менеджер надежен как скала. Антон будет ухожен и присмотрен с гарантией. А я ему скажу, что хочу навестить бабушку в Москве. Кстати, надо купить бабушке хороший подарок. Да я и рада буду ее повидать. Бабуля, как никто, меня понимает. Вот с кем можно обсудить абсолютно все, даже перемыть кости этой идиотке Женьке. Ух, как я ее ненавижу! Но ничего, я чувствую, у нее рыло-то в пуху, раз так легко заплатила. Чего-то она все же боится… Надо бы покопаться в ее делах, но, увы, она все передала Дэннеллу, а он почему-то меня не очень жалует, так сказать, в пределах вежливости. Ну и черт с ней! И с Дэннеллом тоже! А меня в Москве ждет совсем неплохой куш. А еще в Москве надо бы встретиться с моим Тигриком, да он и не Тигрик вовсе, а настоящий тигр. Всем хорош Антон, а вот в постели так уступает Тигру… У нее сладко заныло в животе. Ах, две ночки с Тигром, и жизнь будет поистине фантастична! А что, отличная мысль! Восстановить отношения с Тигром и примерно раз в квартал мотаться в Москву к слабой здоровьем бабушке. Это будет такой оздоровительный курс!

Когда Антон проснулся, она потерлась щекой о его плечо.

– Антоша, мне Маринка написала, что бабушке нездоровится. Давай ты один полетишь в Шанхай, а я на эти дни смотаюсь в Москву, к бабуле, как ты думаешь?

– Ну, Зайка, смотайся. Мне, конечно, жаль с тобой расставаться, но…

– Тошик, я тебя обожаю! Встретимся тогда в Лондоне, идет?

– Конечно, любовь моя.

– Только не проси меня в Москве встречаться с твоей сестрой!

– Даже и не думал об этом. Такая встреча не доставила бы удовольствия обеим сторонам, – усмехнулся он.

– Но и ты пообещай мне, что не станешь с ней связываться.

– Не стану, Зайка, – грустно покачал головой Антон. – Я не люблю никому навязываться, даже родной сестре.

– Я просто не хочу, чтобы ты расстраивался, у тебя сейчас такой плотный гастрольный график.

– Не волнуйся, Зайка. К тому же мне надо еще столько музыки учить. А Закиров очень красив, правда? – кивнул он на по-прежнему раскрытый журнал.

– Не в моем вкусе.

– Я его совсем молодым помню. Женька говорила, что по нему все девчонки умирали. Хорошо бы он женился на Женьке.

– С ума сошел!

– Почему?

– Он хоть и не в моем вкусе, но бесспорно на редкость красивый мужчина, так зачем ему эта старая мочалка, твоя сестра?

– Послушай, Зайка!

– Ну объективно же! Ей уже сорок, она объективно уже старая мочалка…

– Зая, это сейчас тебе двадцать семь, а не успеешь оглянуться, тебе тоже стукнет сорок.

– Ну, я уж сумею и в сорок выглядеть максимум на тридцать, а у твоей Женечки все ее годы на морде написаны. Товарный вид безнадежно утрачен. Ну, может, и найдет себе какого-нибудь бухгалтера… Или в лучшем случае засушенного музыковеда. Впрочем, дай ей бог, как говорится.

– Зая, давай мы больше не будем говорить о Жене. Мне это неприятно.

– Да мне тоже! Все, забыли!

Вера нашла на айпэде свой любимый американский сериал, а Антон достал ноты скрипичного концерта, который ему предстояло играть через месяц в зале Плейель в Париже.

Мне с каждым днем становилось все лучше. Вернее, с каждой ночью. Теперь мы спали втроем. Пафнутий на вторую ночь явился к нам.

– А ты заметила, какой он деликатный? – спросил Костя. – Приходит, только когда уже можно.

– А ты заметил, что он ложится рядом со мной?

– Скотина он!

– Не смей так говорить.

– А я ревную!

– Кого к кому? – засмеялась я.

– Тебя к нему, а его к тебе.

В услугах Надежды Сергеевны теперь необходимости не было. Но выходить на улицу одной Костя мне категорически запрещал.

– Не вздумай! Мало ли, голова закружится, или толкнет кто-то ненароком, а ты едва на ногах держишься.

– Но я не в состоянии больше сидеть в четырех стенах.

– Ничего, вот в пятницу после работы повезу тебя в наш ресторанчик. Летом там можно сидеть во дворике. Под липой. А в субботу поедем за город, на дачу к папиной жене. Познакомлю тебя с ними.

– Зачем это?

– Как зачем? А ты разве не собираешься за меня замуж?

У меня сердце оборвалось.

– Костя!

– Что Костя?

– Но пока таких предложений от тебя не поступало.

– Считай, уже поступило! Или я обязательно должен встать на одно колено, протянуть красную уродскую коробочку с каким-нибудь ювелирным изделием, букет роз и все такое?

– Да нет, – засмеялась я.

– И так сойдет?

– Ну, на худой конец сойдет! Тем более что я отвечу тебе отказом.

– Как? – побледнел он.

– Костя, милый, любимый, зачем нам жениться?

– Ну как зачем? – явно растерялся и, кажется, даже обиделся он. – Ты чудовищно нелогична.

– Почему?

– Говоришь: Костя, любимый, значит, любишь меня?

– Факт. Люблю. Но…

– Я, Женька, вообще никогда не объяснялся в любви своим ба… дамам, вообще, ну или только в ранней юности, что называется, под напором спермы, и вообще не глядел на женщин старше двадцати пяти, а ты перевернула мне душу…

– Знаешь, Костенька, дорогой мой, любимый, мне никогда ни с кем не было так хорошо, обо мне никогда никто так не заботился, но…

– Какое тут может быть «но»?

– Моя работа. Я не могу и не хочу ее бросать.

– Что это за работа? Секретарша у красивого дирижера?

– Это можно назвать как угодно, однако…

– Жень, да я же не против, работай!

– Ты правду говоришь?

– Конечно! Мне нужна жена, любимая женщина, а вовсе не домработница. Ты же видишь, мой быт вполне налажен, я сам все могу, есть женщина, которая убирает… А то, что придется расставаться, так это, может, даже и неплохо, зато встречи будут бесценными…

– Костя!

– Так ты согласна, дуреха?

– Да! Да! Да!

– И в субботу утром мы поедем на дачу?

– Поедем!

– Женька! А я буду иногда сваливаться тебе как снег на голову! У твоего Фархада, допустим, концерт или спектакль в Брюсселе, а я возьму и прилечу!

– Это будет прекрасно!

– А Мирон?

– А что Мирон? Мирон с нами не ездит. Да и я не всегда езжу с Фариком. Так что можешь запросто промахнуться со своим сюрпризом!

– Женька, я такой счастливый сейчас…

– И я! Костя, а расскажи мне хоть что-то о своем отце…

– Что тебе рассказать? Он у меня из породы мамонтов.

– То есть?

– Ну, теперь таких уже не делают. Джентльмен до мозга костей! Любимец и любитель женщин. Но при этом крупный ученый, был раньше гениальным хирургом, но в Афгане схлопотал осколок в плечо, не смог оперировать, но не спился, как многие, а защитил докторскую диссертацию на основе своего полевого опыта, теперь преподает и консультирует. Его нередко приглашают за границу на консультации. А при этом он так любит жизнь…

– Как человек, часто имевший дело со смертью, да?

– Именно! Между прочим, он первый обратил на тебя внимание в том ресторане… И сказал, если б не его свадьба, он бы сам за этой дамой приударил. Да, кстати, а кто был тот мужик?

– Мой бывший муж.

– И он явно хотел тебя вернуть…

– Но я уже этого не хотела. К тому же у него двое детей. А жена твоего отца?

– Ой, Жень, в субботу сама увидишь. Одно скажу – они неплохая пара. И с обоими всегда есть о чем поговорить. Все. Иди ко мне, невеста!

– Костя, а давай полетим в Лас-Вегас и там поженимся, а?

– Это зачем? – как-то недобро прищурился Костя. – Мне брак понарошку не нужен.

– А что, тебе нужен штамп в паспорте?

– Мне – нет. Мне нужна ты. Я просто думал…

– Что женщине этот штамп жизненно необходим? Да ерунда это все! И со штампом тебя могут послать, и вообще… Ненавижу узы! Но особенно родственные… Они так легко рвутся, а там даже и штампа нет. Все, Костя, мы просто любим друг друга и будем вместе, пока нам обоим это в радость, идет?

– Господи, Женька, знаешь, Пафнутию надо поставить памятник при жизни, ведь если бы не он…

– И, как я сегодня узнала, не твой папа…

– Ага! Такой памятник – папа сидит в кресле и держит на руках Пафнутия!

Как хорошо мне было, как легко, весело, как радостно…

И действительно в субботу мы поехали на дачу. Его отец и мачеха оказались очаровательными людьми, прекрасно меня приняли. Анна Михайловна, в высшей степени интеллигентная и даже изысканная дама, была к тому же превосходной кулинаркой. Да вдобавок оба знали и любили музыку, так что нам было о чем поговорить.

Я рассказала о планах Мирона, о том, что из этого получилось…

– Вы сказали Мунтяну? – переспросила Анна Михайловна. – Я однажды его слышала в небольшой партии в Михайловском театре. Голос упоительный, но что-то не задалось у него.

– Он совершенно не может участвовать в конкурсах. Нервы сдают. Но я надеюсь, его все-таки оценят.

– А вот о Соловьевой я никогда даже не слышала. Как интересно… Вот бы попасть на этот спектакль…

– А что? Поехали! – вдруг страшно воодушевился Костя. – Это реально, Жень?

– Попасть? Боюсь, что реально.

– Боитесь? Думаете, билеты есть?

– Сейчас посмотрю! – Я достала свой планшетник. – Невероятно! На первый спектакль все билеты проданы. Аншлаг! – возликовала я. – И на второй тоже, с ума сойти! Ничего, вас с Петром Николаевичем мы посадим, будьте уверены. Господи, какое счастье, все билеты проданы!

– Женечка, постучите по дереву и поплюйте через левое плечо! – улыбнулась Анна Михайловна. – Но я, увы, не смогу, у меня лекции.

– А я без Анюты не поеду!

– Ничего, посмотрим в Интернете.

Спектакли должны были состояться в пятницу и субботу. Я решила улететь в среду. Но сообщать никому не буду. Я знала, что Мирон перевез мои вещи к себе. Я заказала номер в куда более скромной гостинице, чем раньше. Без вида на канал, но зато в двух шагах от квартиры Фархада. Так будет куда удобнее.

В понедельник утром Костя уехал на работу, а я стала просматривать документы, которые мне переслал Фарик. Из Ташкента пришло благодарственное послание. Они всячески расшаркивались перед Фариком и благодарили за кандидатуру Алишера Махмудова, а также выражали надежду, что, когда уважаемый Фархад сможет, он не откажется продирижировать каким-нибудь спектаклем по своему выбору. Я тоже расшаркалась за Фарика и туманно пообещала, что непременно, при первом удобном случае и т. д. Один договор оказался просто чудовищно безграмотным с юридической точки зрения, пришлось указать на это приглашающей стороне. Словом, я взялась за работу, и настроение у меня было просто роскошное. Пафнутий, разумеется, улегся рядом с компьютером, свернулся клубочком и заснул. Кажется, ему что-то дурное снилось, он изредка тихонько мяукал во сне.

И вдруг зазвонил домашний телефон. Я бы не стала снимать трубку, но Костя иногда звонил мне на домашний.

– Алло!

– Извините, это квартира Турбина? – спросил женский голос.

– Да.

– Простите, а с кем я говорю?

– Вам нужен Константин Петрович?

– Да.

– Он на работе.

– А вы не дадите его рабочий телефон?

– Не могли бы вы представиться?

– Вы его секретарь?

Голос вдруг показался мне знакомым. Но этого просто не может быть.

– Ладно, я поняла. Позвоню вечером.

От этого звонка остался какой-то неприятный осадок. И когда через полчаса позвонил Костя, я пересказала ему разговор.

– Ты можешь представить себе, кто это был?

– А ты ревнуешь?

– Просто не люблю загадок.

– Жень, ну мало ли какие дуры мне звонят? Главное, что я с дурами навсегда покончил! И я люблю тебя, а на остальных мне начхать. Все. Успокойся!

От звуков его голоса я успокоилась, поцеловала Пафнутия, почесала за ухом, он «испек крендель». Костя так называл его переворот на спинку, потом на другой бок, что было признаком высшего блаженства. Я успокоилась и снова взялась за работу. За время моей болезни скопилось много документов. Потом мне захотелось кофе. Я включила кофеварку, достала из холодильника яблочный пирог, купленный в «Азбуке вкуса», и решила передохнуть полчаса у телевизора. И тут раздался звонок в дверь. Не в домофон, а именно в дверь. Наверное, кто-то из соседей.

Я открыла дверь. И не поверила своим глазам – на пороге стояла… Вера, жена моего брата. Ослепительно красивая. Как она меня тут нашла и, главное, зачем?

На ее лице тоже отразилось неподдельное изумление.

– Женя? Что вы тут делаете?

– А вы? Что вам еще от меня нужно? Вы, кажется, получили деньги?

– Так! Интересно! А все-таки, что вы тут делаете, а?

– Я? Я тут живу, а вот что вы тут делаете?

– Может, вы впустите меня, не объясняться же на лестнице!

От растерянности я впустила ее.

Она вошла, окинула любопытным взглядом квартиру.

– Женя, я не ошиблась, это квартира Константина Турбина?

– Совершенно верно.

– И в качестве кого вы тут находитесь? Домработницы?

Кровь бросилась мне в лицо.

– В качестве его жены, а вот вы…

– Жены? Я не ослышалась?

– Нет, не ослышались. Я его жена.

– Как интересно! Надо же… Он, наверное, болен?

– Да нет, вполне здоров. А в чем дело? Я так понимаю, вы приехали в Москву за моими деньгами и заодно решили навестить бывшего любовника, так?

Она позеленела от злости.

– Ну почему же бывшего? Совсем даже не бывшего! Теперь я понимаю, почему он разыскал меня. Мы с ним так зажигаем… А еще если жена такая старая грымза… Костя – мужчина горячий. Только вот со временем, видно, что-то напутал, говорил, что вы должны уехать… Вы же вроде работаете у Закирова?

– Это вам Костя сказал?

– Ну конечно. Я мало интересуюсь вашей жизнью.

– Но зато интересуетесь моими деньгами.

– Это деньги Антона.

– А вы не боитесь, что Антон узнает, как вы зажигаете в Москве?

– Нет. Не боюсь. Вы же не станете огорчать великого музыканта. Поймите, Женя, ваш брат, конечно, великий музыкант, но в постели он весьма посредственный исполнитель. А когда есть такой любовник, как мой Тигр… Это я Костю так называю…

Мне казалось, что я сейчас умру. Но я все-таки собралась с силами и заметила:

– А сумочка-то моя… Не побрезговали?

– А зачем? Вещь шикарная, дорогая… Все остальное я отдала в благотворительный фонд. Вы не возражаете?

– О нет! А сейчас пошла вон отсюда!

– Фу! Я всегда знала, что вы только строите из себя интеллигентную даму, а на самом деле вульгарно обобрали родного брата, и как появилась опасность, что вас прищучат, дали деру, даже вот сумочку такую оставили… Не до того, видно, было!

– Пошла вон!

– Да уйду я, охота была на такую постную харю глядеть… Интересно только, чем вы Костю напугали, что он на вас женился?

– Вон отсюда! – Я едва могла говорить от душившей меня ненависти.

И вдруг словно черная молния пронеслась по прихожей. А мерзкая баба завизжала так пронзительно, что я невольно вжала голову в плечи. Это Пафнутий с книжной полки прыгнул ей на плечи и принялся ее драть. Он был в ярости! Шипел, фыркал! Но красавице досталось, одна щека была расцарапана в кровь и лоб тоже. А потом, вдруг сильно оттолкнувшись задними лапами, он прыгнул на книжную полку.

– Я тебя засужу, сука рваная! Ты у меня кровью умоешься, – вопила мерзкая баба.

А я очень хладнокровно снимала этот концерт на телефон.

– Твоего зверюгу отравлю на фиг! А ты у меня в тюрьме сгниешь.

– Заткнись, паскуда! Ты ничего не сделаешь ни мне, ни моему коту. Как только ты тут появилась, я весь твой концерт записала на телефон. Так что только рыпнись, Антон все узнает! И я не стану его жалеть. Жить с такой бабой – это хуже наказания… Все, пошла вон!

И она выкатилась, поджав хвост. А мой героический Пафнутий все еще тяжело дышал и как будто всхлипывал.

Боже мой, что это? Неужто Костя и в самом деле как-то связан с этой кошмарной бабой? Ну, мало ли с кем он был связан… Тигр… Фу! Но откуда же иначе она знает его адрес? И то, что я работаю с Фариком? И на днях уезжаю? А ведь он знал, что эта баба практически разрушила мою жизнь, отняла у меня брата, а теперь еще тянет с меня деньги… А может, эти деньги они собираются прокутить вдвоем, смеясь над моей глупостью? Нет… Ерунда… Ну, допустим, я заболела, и он был вынужден проявлять ко мне какое-то внимание… Но тогда зачем все остальное? Зачем эти разговоры о женитьбе, зачем знакомство с отцом и мачехой? Нелогично. И вдруг я поняла – я не смогу со всем этим жить! С подозрениями, с недоверием, с сознанием какой-то роли в его жизни этой бабы… Не могу и не хочу! Мы говорили о том, что я буду работать, то есть часто отсутствовать… У него тоже частенько случаются командировки… И что? Я же каждую минуту буду думать, что он где-то пересекся с этой… Тигр! Нет, это не для меня! Не желаю! И выяснять у него ничего не буду.

Я села к компьютеру и мгновенно выяснила, что на сегодняшний вечерний рейс в Амстердам есть еще билеты, потом связалась с отелем, предупредила, что приеду сегодня, они сказали, что это возможно. А потом позвонила Мирону.

– Женечка, дорогая, как ты? Поверишь, нет минутки даже позвонить!

– Мирон, ты сможешь меня сегодня встретить?

– А когда ты будешь?

Я сообщила ему номер рейса.

– Что-то стряслось, Женька?

– Стряслось.

– Что-то с Костей? Поссорились?

– Нет, но я решила… Я не хочу…

– Женька, ты плачешь?

– Нет.

– Ладно, я тебя встречу! Но твой номер…

– Не важно, я уже заказала себе номер в другом отеле.

– Я тебя встречу, а сейчас прости, время поджимает, но я надеюсь, ты сможешь включиться в процесс на этом этапе?

– Безусловно!

– Вот и умница!

Женя должна была прилететь в половине одиннадцатого. В перерыве между репетициями Мирон отозвал Фархада в сторонку.

– Слышь, Узбек, Женька прилетает.

– Когда? – просиял Фархад.

– В половине одиннадцатого. Просила ее встретить. Она, по ходу, разосралась со своим Костиком. Я всегда говорил, что он псих, а с психами, сам знаешь, нельзя дело иметь.

– Там что-то серьезное?

– Думаю, да. Женька по пустякам не стала бы… Она плакала…

– А мне казалось… Она писала мне и уже начала работать, я думал, она счастлива…

– Мы должны ее сейчас завалить работой, чтоб ей даже дышать некогда было!

– Ну, это не проблема в нашей ситуации, – рассмеялся Фархад. – А знаешь, я поеду с тобой в аэропорт.

– Так у тебя же вроде репетиция с певцами?

– Нет, я отменю. Пусть передохнут, а то еще загоним их…

– А я тебе что говорил.

– Прав был, признаю…

– Знаешь, мне жутко жалко Женьку, она такая…

– Какая? – лукаво усмехнулся Фархад.

– Ну такая… своя… пацанка!

– В твоих устах, Мирон, это почти что признание в любви…

И Мирон покраснел.

Константин вернулся домой, открыл дверь и сразу увидел Пафнутия, в какой-то странной позе лежавшего на полу в прихожей. Казалось, кот заболел.

– Что с тобой? – испугался Костя. – Жень, ты дома?

Ни ответа, ни привета.

Он подхватил кота на руки, тот всхлипнул.

– Что такое? Женя! Жень, ты где? Она ушла, а ты загрустил? Ну ничего, вернется. – Он открыл стенной шкаф, чтобы повесить ветровку, и обнаружил, что там нет Жениной куртки. Ему вдруг стало страшно. Он кинулся в спальню. Женины вещи исчезли. Сбежала? Но почему? Что могло случиться? И почему она не поставила меня в известность? Он заглянул на кухню. На столе лежала записка.

«Костя, прости меня! Спасибо тебе за все, что было. Просто за то, что ты был в моей жизни. Но то, что случилось сегодня, делает невозможным нашу совместную жизнь. Не буду разводить таинственность. Сегодня сюда явилась женщина, которая однажды сломала мою жизнь. Да нет, уже дважды… Мне хватило ума записать этот концерт на телефон. Я сбросила запись тебе на компьютер. Полюбуешься. Думаю, ты поймешь, что мной двигало. Еще раз спасибо за все. Прощай!»

Он сидел как пыльным мешком прихлопнутый. Что это за баба, сломавшая Женину жизнь? И какое она ко мне имеет отношение? Он почесал в затылке, но тут же вскочил и кинулся к компьютеру.

Я люблю летать и меня сроду не укачивало в самолете, но сегодня мне было так плохо… Головная боль, тошнота, дышать трудно… Стюардесса наклонилась ко мне:

– Мадам, вам плохо? Я могу чем-то помочь?

– Да нет, спасибо.

– Позвольте… – Она пощупала мне пульс. – У вас, наверное, поднялось давление. Вы пользуетесь какими-то препаратами?

– Нет.

– Я принесу. Вот, выпейте, это слабенькое растительное средство, оно просто успокаивает… У вас нет какой-то выраженной аллергии?

– Да вроде нет.

– Тогда выпейте.

Я проглотила желтую таблетку, и, как ни странно, минут через пятнадцать мне стало легче.

– О, я вижу, таблетка помогла? – улыбнулась мне девушка. – Вот и хорошо. Принести вам водички?

– Нет. Спасибо вам большое.

Участие этой девушки, как мне показалось, было не только, так сказать, по долгу службы.

Я закрыла глаза и задремала.