Текст книги "Романтика космоимперии. Полёт мечты"

И снова я останавливаю себя, потому что волна тревоги проходит по сознанию – среди встречающих нет той, о которой я не могу забыть ни на минуту. Да и мужчин я вижу лишь шестерых… Ну, допустим, Вирас на вахте в рубке – я сам его туда определил. Ош сортирует боекомплект, решая, что именно отдать милбарцам. А где Арлос? Он же наводчик, и сейчас точно не у дел. Неужели Лириона с ним? Может, у неё к нему влечение, а я, ослеплённый своей тягой к девушке, этого банально не заметил? С одной стороны, если всё так, то это и к лучшему. Он с ней переспит, новых свиданий я не допущу, и Лириона быстро забудет о бывшем возлюбленном. С другой… У меня в душе всё переворачивается, когда представляю её в постели с другим!

Громадным усилием воли сдержав рвущуюся наружу ярость, отдаю короткие приказы, отвлекая команду работой, а сам отправляюсь на поиски. Сначала в комнату Лирионы… Пусто. Кают-компания… Пусто. Столовые… Пусто. Да что ж такое?! Ну не в казарме же они?.. Стремглав бросаюсь туда, а обнаружив Арлоса спящим на койке, теряюсь окончательно. Где девушка?

Мысль заглянуть в двигательный отсек почему-то приходит последней. И когда я буквально влетаю в раскрывшийся проём, сидящая на полу Лириона вздрагивает.

– Что случилось?

В глазах – изумление, в руках – щуп диагноста, рядом – раскрытый зев, ведущий в недра стабилизатора.

Да она же просто его работоспособность проверяет!

Лишь теперь я осознаю, как глупо себя веду. И с этим точно нужно что-то делать. Причём быстро и радикально!

– Собирайся, – стараюсь сказать это как можно мягче. – Милбарцы выделяют нам помещения на станции. Несколько дней поживём у них.

– Мы пленники? – грустно вздыхает девушка, послушно поднимаясь на ноги.

– Нет, гости.

Я улыбаюсь, вспомнив, что сам подумал о том же, когда услышал предложение Гвагена. И он, кстати, прекрасно понял направление моих мыслей: «Не делай такого обречённого лица, Одриан! Я сказал „комнаты“, а не „карцер“. Мы умеем отличать друзей от врагов».

* * *

По длинному коридору, ведущему от стыковочного узла к основным отсекам станции, мы идём не одни – трое вооружённых милбарцев, несомненно охрана, следуют за нами.

Эскорт закономерен. Да, мы не враги, но лишь мне Гваген доверяет, а моя команда для него – потенциальный источник неприятностей. И то, что чёрные как угольки глаза наших сопровождающих в первую очередь отслеживают каждое движение Оша, неудивительно. Они ждут возможного гравитационного удара. Перестраховываются. Ведь внешне он типичный лансианин, и понять невозможно, что у него нет расовых способностей. Как и у остальных, впрочем. А о том, что мы «ущербные», я ведь так и не сказал…

– Ты не сказал, что в твоей команде девушка! – громким шёпотом укоряет Гваген, оттащив меня в сторону от моих товарищей. Пользуется отсутствием внимания, потому как, припав к прозрачным стенкам скользящей вдоль гигантской космической станции подвижной комнаты, они заворожённо рассматривают потрясающую панораму.

Удивление милбарца настолько же искреннее, насколько и заинтересованное. Дихол! И он туда же. Уже в который раз личность Лирионы и причины её присутствия на корабле вызывают нездоровый интерес. Хватит! Пора раз и навсегда поставить точку в этом вопросе.

– Это Лириона. Техник на «Хинари» и моя невеста.

– Техник?! Она? Удивил… Даже милбарки, прирожденные воительницы, в мужские профессии не лезут, – изумление в голосе становится ещё отчётливее. Гваген с нескрываемым любопытством смотрит на рыжеволосую девушку, прижавшуюся ладонями и лбом к прозрачному трипслату. И неожиданно хмурится, с трудом подбирая слова: – Невеста?.. Не любовница?.. Микрианка… А ты цессянин… Одриан, вы хорошо подумали? Ведь дети… Дети ваши как потом жить будут?

– Так же, как и мы, – невесело усмехаюсь, понимая: вот он тот миг, когда волей-неволей придётся признаться. – Даже если я на цессянке женюсь, а Лириона выйдет замуж за микрианина, способностей у детей всё равно уже не будет.

Рот милбарца приоткрывается, он молчит в потрясении, а я, похлопав его по плечу, ухожу к своей невесте. Теперь надо придумать, как бы аккуратно до неё факт помолвки донести. Чтобы не испугалась, не запаниковала и нормально восприняла. Эх! Знать бы, к кому у неё влечение… То есть кому шею свернуть за нравственную безалаберность! Неужели так сложно было доставить девушке удовольствие, чтобы она страдать перестала?! И смогла влюбиться в того, кто любит её по-настоящему…

Наверняка мои откровения с Гвагеном сыграли мне на руку, потому что тревожащая меня проблема неожиданно решается сама собой: я получаю карточку-ключ от двери с тем же идентификатором, что и Лириона. То есть всем остальным предоставили отдельные комнаты, а мне… то есть нам…

– Нам дали одну на двоих? Они ошиблись? – Девушка растерянно смотрит на оборотную сторону карточки и теряется ещё сильнее: – Здесь написано «семейные апартаменты»…

– Да, я сказал, что мы семья, – объясняю, закрывая дверь, чтобы у посторонних не было соблазна подслушать.

– Зачем? – сдавленно спрашивает Лириона, опускаясь на краешек кровати. Непроизвольно скользнув ладонями по шёлковой поверхности покрывала, переводит взгляд на мягкую поверхность, занимающую почти половину свободного пространства, и вскакивает, словно её укусил кто. В карих глазах появляется совершенно непонятное мне выражение – не то страх, не то паника. Мало того, она ещё и к стене пятится, отступая от меня подальше.

Неужели я настолько ей противен? Хотя… Чему тут удивляться? Конечно, противен, раз влечение к другому. Потому мне придётся набраться терпения, обиду задвинуть куда подальше, а Лирионе спокойно объяснить, что в нынешней ситуации не время и не место демонстрировать независимость и статус свободной девушки. Я должен добиться хотя бы здравомыслия. Раз чувств не испытывает, пусть прислушается к доводам рассудка.

Старательно делая вид, что не вижу её паники и вообще не замечаю в поведении ничего из ряда вон выходящего, принимаюсь настраивать параметры освещённости и температуры на настенной панели. Одновременно и объяснять продолжаю – спокойно, без раздражения, без настойчивости и давления:

– Затем, что со мной ты в безопасности. Не беспокойся, я тебя не трону, есть будем по очереди, а спать мне и на полу не сложно. Можешь же ты потерпеть меня какое-то время рядом? Или предпочтёшь дать милбарцам повод думать о себе как о возможном развлечении? Знаешь, мне меньше всего хочется, чтобы они руки распускали. Всё же ты в моей команде, и я отвечаю за тебя как за специалиста… Такая температура в комнате тебя устроит?

Лириона молчит, и, поскольку мой вопрос остаётся без ответа, я позволяю себе на девушку посмотреть. И тут же понимаю, что… что ничего не понимаю!

Она возмущена? Только что едва ли не в обморок падала, а теперь испепелить меня готова? Грудь ходуном ходит, глаза сверкают, кулачки сжаты, зубы стиснула…

– Только специалист? Я что, совсем-совсем некрасивая? – наконец раздаётся её раздражённый звонкий голосок.

– Красивая… – Дихол! Каких усилий мне стоит остаться на месте и не подойти к ней! – Я потому и сказал, что ты…

– Фаворитка! – горестно восклицает девушка. Отворачивается к иллюминатору и обречённо тихо выдыхает: – Ну да. Кто же ещё?..

Плечи, затянутые в серый комбинезон вздрагивают, и я не выдерживаю. Понимаю, знаю, что не должен, не имею права её касаться, и всё равно оказываюсь рядом. Ладони ложатся на руки, чтобы успокоить, а в ответ… В ответ Лириона неожиданно разворачивается и подаётся ко мне, тесно прижимаясь всем телом. Я же прикусываю губу, сдерживая рвущийся болезненный стон от сжигающего меня изнутри жара. Зажмуриваюсь, чтобы не выдать себя, своих чувств, не напугать, и с ужасом понимаю, что мой организм никак не желает подчиняться. Бунтует, требует действий… Нет! Он уже действует, жадно лаская руками и обнимая ставшее столь близким, желанное и почему-то невероятно податливое тело, а губы тихо шепчут:

– Лириона… – И уже обречённо спрашиваю, понимая, что этот бой проиграл: – Так к кому же у тебя привязка?

Девушка, которую я крепко сжимаю в своих руках, боясь отпустить, замирает и неожиданно сильно вжимается лбом в мою грудь, издав протяжный стон:

– Дорада!

– Кто?

От неожиданности я даже глаза распахиваю. Правда, смотреть мне приходится на рыжую копну волос под моим подбородком. Зато слышать её ответ мне это не мешает:

– Ты!.. И я.

– Стоп, стоп, стоп!

Перехватываю её за плечи, отстраняя, но лишь для того, чтобы утащить к кровати и усадить рядом. Так я хотя бы её лицо вижу. Смущённое, покрасневшее, с искусанными губами и потемневшими глазами, в которых такая буря влечения, что, будь я чистокровным милнарианином, наверняка бы в эмоциях захлебнулся. А потому больше ничего и не спрашиваю, просто роняю девушку на кровать, впиваясь губами в приоткрытый ротик. Зарываюсь пальцами в шелковистые волосы, скольжу ладонью по гладкой коже шеи. С раздражением дёргаю застёжку на вороте комбинезона и с наслаждением прокладываю цепочку поцелуев от маленького курносого носика до ключицы, под которой суматошно бьётся венка в такт сбитому дыханию. Приподнимаюсь на локтях, заставляя себя остановиться и не перейти границ. Я не хочу рисковать.

– И… это всё? – Лириона смотрит на меня мутным от страсти взором.

– Да. Мы сейчас поедим, потом ты ванну примешь, переоденешься…

– Одриан! – даже не дослушав, всхлипывает малышка. – Ты изверг! Сколько можно меня мучить? Я же с ума сойду…

– Не сойдёшь, – ласково парирую, возвращая застёжку на место. Вот только тонкие пальчики намертво вцепляются в мою руку, мешая мне завершить задуманное.

– Сойду! – упрямо шепчут алые от поцелуя губы. – И вообще, раз уж назвал меня своей фавориткой, значит, я имею право на… удовольствие!

– Любопытный вывод, – я улыбаюсь, наслаждаясь влечением, которое девушка больше и не думает скрывать. – Только одного не могу понять: с чего ты взяла, что я хочу видеть тебя лишь фавориткой? Разве ты моей женой быть не хочешь?

– Же… Женой?

От моего предложения Лириона даже в себя приходит. Встряхивает головой, сбрасывая дурман владеющей телом страсти, и садится, словно полагает, что в положении лёжа нормально мыслить нельзя. Я же ласково её обнимаю, нежно поглаживая по спине. Помогаю. То есть мешаю принять решение неправильное, которое меня не устроит. Женщины – создания непредсказуемые, могут и отказаться танцевать, если решат, что хотят тебя лишь как временного любовника, а не как мужа.

– Ну да, женой, – подтверждаю, поняв, что молчание затягивается. – Вряд ли мне захочется ещё и фаворитку… Я что-то не так сказал? – пугаюсь, почувствовав, как каменеет тело Лирионы.

– Мне кажется, это так обидно: делить любимого мужчину ещё с кем-то.

– Сложный вопрос, – я пожимаю плечами, стараясь не потерять контакта с любимой. – Моя сестра с радостью стала фавориткой, и, судя по тому, каково к ней отношение любовника, она останется с ним и после свадьбы. Жаль, конечно, что детей от неё он вряд ли захочет, но… Но, имея перед глазами наглядный пример того, к чему привёл смешанный брак моих родителей, больше никто из рогран не хочет рисковать. В любом случае, Верена счастлива, а у меня до недавнего времени не было ни малейшего шанса на создание семьи.

– И я на это не надеялась, – доверчиво прижимаясь ко мне, тихо шепчет Лириона. – Даже плакала, потому что понимала, как далеки и несбыточны мои мечты. Знаешь, как мне было страшно, когда я поняла, что в тебя влюбилась? Боялась, что, если признаюсь, ты просто со мной переспишь и навсегда распрощаешься…

У меня ум за разум заходит от её логики. Мучиться и скрывать свои чувства казалось ей лучшим выходом, чем быть отвергнутой? И почему женщины пытаются всё усложнять! Понятно, что было немало «доброжелателей», которые наперебой намекали ей, что она может рассчитывать лишь на место временной любовницы, но не до такой же степени…

Лириона пытается рассказывать что-то ещё, всхлипывает и… засыпает в моих руках. Всё же душевные переживания выматывают не меньше физических упражнений. Плюс стресс из-за аварии мог проявиться. Она же, когда нас атаковали, наверняка испугалась. За меня переживала, раз в рубке управления так быстро оказалась. И при этом не подавала вида, всё держала в себе. Ей ведь даже пожаловаться и получить поддержку было не от кого. А теперь вот и высказалась, и расслабилась…

Запоздало вспоминаю, что мы так и не поужинали, да и девушка осталась в одежде, малопригодной для сна. Несколько секунд колеблюсь, решая: может, разбудить? В итоге просто перекладываю на кровать и, осторожно сняв комбинезон, накрываю невесту одеялом. А затем и свой сбрасываю, устраиваясь рядом. О том, чтобы отодвинуться подальше, даже не думаю, наоборот, прижимаюсь со спины, обнимая и зарываясь носом в распущенные волосы.

Моя! Милая, нежная, такая близкая и желанная. Никому не отдам и не позволю обидеть!

* * *

– Из-за тебя мой макуни сбежал!

Маленькая беловолосая девчушка рыдает, размазывая слёзы по щекам, а я пыхчу от возмущения. Как же, «из-за меня»! Сама его плохо держала!

Взгляд вверх. Густая растительность, частые ветки, соскользнувшая с них лапка, покрытая бело-фиолетовой шёрсткой… Ага! Не успел забраться высоко!

– Успокойся! Достану.

Подпрыгиваю, забираясь на дерево, и обнаруживаю несносную прилипалу рядом.

– Ты куда? – сердито рычу. – Упадёшь. А ну, вниз давай!

– Нет уж! Не вздумай ловить его без меня, братец, – шипит в ответ сестричка.

Мелькают листья, ветки… Мы продолжаем карабкаться.

– Вот он! – радостно взвизгивает Верена. Поскальзывается, оступается, хватает меня за руку…

Хлёсткие удары веток по лицу. Ворох взметнувшихся вверх листьев, на которые мы свалились… Дыхание перехватывает не только из-за падения и страха за сестру – удар локтем в живот оказывается прицельным. И болезненным.

– Ты! Ты меня столкнул!

Новый удар, но я всё же успеваю понять, что это уже не сон, а рядом со мной…

– Лири… – стону тихо, перехватывая руки и заводя их девушке за голову. – Ты чего дерёшься?

– Ой… – Карие глаза смотрят на меня растерянно и виновато. – Прости. Я от неожиданности. Привыкла, что сплю одна. Ещё и сон жуткий увидела, а ты с головой одеялом закрылся… Откуда я знаю, что рядом ты, а не страшный милбарец? Где больно?

Маленькая ладошка проскальзывает сквозь захват, запутывается в волосах, гладит щёку, спускается по шее к груди. Пожалуй, с такой трогательной заботой и вниманием можно побыть и «пострадавшим». Вот только… Пресекаю провокационные действия вовремя, хоть и получаю в ответ сердитое:

– Опять нельзя? Когда же будет можно?

– Скоро. А сейчас нам нужно встать и позавтракать. Или ты хочешь упасть в голодный обморок на собственной свадьбе?

– Сегодня? – смущённо хихикнув, Лириона прячет лицо у меня на плече. Я же подхватываю девушку на руки и утаскиваю в ванную комнату. Старательно не обращая внимания на провоцирующие обстоятельства, оставляю её одну. Прислоняюсь затылком к стене, закрывая глаза и успокаивая взбудораженный организм. Немного. Осталось подождать совсем немного. А пока – не сорваться и не натворить глупостей…

Краткий стук, и я встряхиваю головой, поспешно шагая к двери. Кому мы понадобились? Что-то случилось? Вот только вместо визитёра обнаруживаю на пороге объёмный сверток, к которому прикреплена записка: «Одриан, невеста у тебя хорошенькая. Только ей бы платьице – не дело женщине в брюках ходить. Прими что есть. Одежда дрянная, конечно, выбор небольшой, но может, приглянется что».

Это Гваген расщедрился? После такого серьёзного предупреждения с опаской разворачиваю свёрток, настраиваясь на худшее, а в итоге… Ох! Давно я так не смеялся. «Дрянная» одежда выглядит вполне прилично и сшита в лучших традициях империи: украшена вышивкой с растительным орнаментом. Таковы обычные вкусы мужчин и женщин Рогранса и многих других планет. Видимо, у милбарцев всё же иные представления о прекрасном, раз подобный дизайн Гваген не оценил.

– Кто приходил? Что там? – Лириона, закутанная в бесформенный длинный халат, выглядывает из-за двери ванной. Впивается взглядом в наряды, которые я бросил на кровать, ахает и тут же оказывается рядом. – Иди умывайся, я переоденусь. И не подглядывай! Не то сюрприз испортишь!

Послушно ухожу, прихватив свой комплект одежды. Ладно, пусть прихорашивается. Ясное дело, хочет выглядеть красиво на свадьбе. Это мне совсем без разницы, что на ней надето, а для девушек – важно. Прекрасно помню бесконечные сборы Верены и мои безуспешные попытки разобраться, чем одно сиреневое платье лучше другого, тоже сиреневого.

– Всё! Я готова!

Воодушевлённый голос доносится до меня, как раз когда я сам заканчиваю одеваться. Выхожу в комнату и замираю в восхищении. Что я там говорил о необязательности женских нарядов? Беру свои слова обратно. Лириона выглядит просто потрясающе! Её лицо светится от счастья, золотисто-рыжие волосы уложены в высокую причёску, элегантное тёмно-зелёное платье обрисовывает изящную фигурку… Определённо, под мешковатым комбинезоном пряталось настоящее сокровище!

– Ну что? – Покружившись по комнате, девушка останавливается совсем рядом. – Кто первый будет завтракать? Тут одна столовая, я… Одриан?!

В последнем восклицании смесь негодования и удивления. А всё потому, что я, подхватив невесту на руки, не раздумывая, вместе с ней боком протискиваюсь в приоткрытый проём.

С одной стороны, реакция понятная – принимать пищу вместе с кем-то неприлично, но с другой… У меня на этот завтрак особые планы. Потому я и не стесняюсь, совершенно спокойно жую неизвестный мне продукт, запечённый в густом соусе, а вот Лирионе кусок в горло не лезет. Подавилась. Отвернулась. Напиток расплескала – хорошо хоть не на платье.

Решив, что больше этой пытки я не выдержку, поднимаюсь со своего места, огибая стол. Присаживаюсь рядом с нервничающей девушкой и аккуратно высвобождаю из её пальцев вилку которую она судорожно сжимает.

– Лири, успокойся. Разве я тебе неприятен?

Ловлю ртом возмущённый вздох, оплетая одной рукой тонкую талию. Другой нащупываю на столе дольку какого-то фрукта. Прервав поцелуй, наслаждаюсь тем, как, испуганно зажмурившись, Лириона губами осторожно забирает угощение из моих пальцев. И от этого, такого, на первый взгляд, простого, касания у меня едва ли не сносит голову напрочь.

– Давай не будем больше ждать… – шепчу, склоняясь к её виску и втягивая носом знакомый, умопомрачительный аромат металла и миоцы. – Ты же согласна на танец?

– Согласна, – едва слышно выдыхает моя малышка.

И снова я воспринимаю лишь то, к чему стремится моя душа. Нетерпение, с которым помогаю Лирионе подняться. Короткий поклон. Шаг навстречу. Хрупкая фигурка в моих объятиях…

Музыка танца… Её здесь нет. Но она звучит в наших сердцах куда более громко, чем если бы в реальности сопровождала обряд.

Ритм тел… Его никто не контролирует. Но он проявляется в каждом нашем движении ничуть не менее слаженно.

Свадебная композиция… Её заучивают с детства. Но каждая пара в итоге всё равно создаёт свою, стремясь к гармонии друг с другом.

Это ритуал. Куда более древний, чем все цивилизации нашего кусочка Галактики. Соединяющий навечно и неразрывно. Дарующий счастье даже тогда, когда нет настоящей взаимности. А уж если она есть…

* * *

– Кто теперь дорада? Вместе наша парочка. Я был прав!

– Милбарцы – молодцы, догадались общую комнатушку им выдать… Слушайте, надо было сразу их вдвоём закрыть, из лучших побуждений.

– Ага, потом Одриан тебя запер бы в карцере, тоже из-за этих же «побуждений».

– Зато бы намного раньше отношения выяснили!

– Вторая парочка скоро появится. Наш Дер определённо в центре внимания у местных темноволосых красоток!

– И чему здесь завидовать? Тут у каждой милашки мамаша с бластером наперевес. Аргументов для отказа от свадебного танца может не хватить.

– А я не вижу в этом проблемы. От судьбы не уйдёшь. В конце концов, много ли у нас шансов найти своё счастье?

Громкие голоса не приглушает даже плотно закрытая дверь, потому мы с Лирионой, сумевшие наконец выбраться из спальни, вернувшие себе приличный облик и решившие, что пора бы уже проведать товарищей по команде, замираем: жена – в стыдливом смущении, я – в весёлом возмущении.

Вот же «великие свахи» империи! С одной стороны, приятно, что они за нас переживали. С другой – совсем потеряли представление о субординации.

– Распустились… – ворчу добродушно, ведь, несмотря ни на что, воспринимаю их в первую очередь как надёжных друзей, а потом уже специалистов. Нам многое пришлось пережить вместе, и они с честью выдержали это испытание. – Ну вот как с такими работать, а?

Под тихий смех Лирионы распахиваю дверь, шагая внутрь просторного помещения, в центре которого, вокруг низкого стола с активным «Ривусом» расположилась моя команда.

Занятые игрой поднимают головы, сидящие спиной оглядываются, и в глазах всех рождается потрясение. Причина? Совершенно иной облик Лирионы, которую в платье никто и никогда не видел. А уж то, что девушка стеснительно спрятала лицо на моём плече, а я прижал её к себе, даже не пытаясь скрыть своих прав на неё, и подавно. На этот раз в своих отношениях мы опередили чаяния команды.

– Утро доброе! То есть день… – начинаю весело и замолкаю. Приподняв брови, осматриваю замерших в молчаливой растерянности товарищей. – В чём дело? – с напускной серьёзностью интересуюсь и жалуюсь, обращаясь к поднявшей голову Лири: – Капитан пришёл, а они дар речи потеряли.

– Кэп… Вы там… Мы тут… Тоже развлеклись немного… – первым приходит в себя Вирас. Оно и правильно. Штурман должен быстро соображать. Жаль только, что мысли его ушли не в том направлении. Потому я и уточняю:

– Боюсь, что это вы «немного», а мы… – с улыбкой смотрю на вновь покрасневшую девушку, – мы более чем основательно. Так что Лириона теперь моя жена.

– А как же помолвка?.. – вопрос звучит жалобно, сдавленно, а в конце ещё и обрывается, превращаясь в болезненное «ой!», потому как задавшего его Ворта соседи толкают локтями и шипят. Это они про субординацию вспомнили? Поздно.

Однако эйфория по-прежнему мешает воспринимать ситуацию серьёзно. Хочется, чтобы всем было хорошо, не только нам.

– Точно! – я хлопаю себя по лбу, разворачиваясь к жене. – Прости, что у нас всё шиворот навыворот, – шепчу, заглядывая в карие глаза, где светится счастье. Склоняюсь к жене, в который раз захватывая в нежный плен сладкие губы, отвечающие мне не менее ласково.

– Нормально целуются. Достоверно, – со знанием дела комментирует Арлос и шмыгает носом, переходя на умилительно-плаксивый речитатив: – Не забыли нашу иперианскую традицию! Счастье-то какое!.. Ой!

Понятно. Теперь «хранителю традиций» досталось за проявленную инициативу. А ведь он единственный, кто хоть как-то старается разрядить обстановку. И это дорогого стоит! Потому я, подмигнув иперианину, с лёгкостью его поддерживаю:

– Спасибо, Арлос. Тогда, раз сомнений никаких, мы принимаем поздравления.

Правильно сказал. Расслабились. Скованность ушла, на лицах появились улыбки. Те самые поздравления, на которые я прямым текстом намекнул, посыпались со всех сторон. Искренние и радостные. Вот только если я принимаю их вполне уверенно, то Лириона – стеснительно и с некоторой насторожённостью. До тех пор, пока рядом с нами не оказывается Ош. Несколько секунд собирается с мыслями, ероша красные и без того всклоченные волосы. Наконец говорит:

– Ты, Лириона, на нас не обижайся. Трудно представить, что женщина может качественно выполнять мужскую работу. Я так вообще думал, из-за тебя погибнуть придётся. Но ты молодец, с честью справляешься со всеми трудностями. Наш капитан заслуживает такую жену, как ты.

Признание лансианина звучит грубовато, прямолинейно, зато без тени лукавства и заигрывания. И Лири реагирует на него открыто:

– Я всё понимаю. В нашем мире, увы, не бывает иначе…

– Но будет. Обязательно! – перебиваю, почувствовав, насколько она расстроена. Хоть и непонятно, как буду выполнять своё обещание, но точно знаю – всё сделаю, чтобы моя малышка воспряла духом и не теряла надежды.

– Капитан! – отвлекает нас неожиданно тревожный голос Ворта. – Тут пришли…

Оборачиваюсь, с удивлением рассматривая стоящих в раскрытом проёме вооружённых милбарцев. Один из них выразительно указывает на выход, и я, почувствовав, как судорожно вцепилась в меня Лириона, интересуюсь:

– Идти всем? Или мне одному?

Всем – понимаю по кривой усмешке, с которой молчаливый военный выразительно смотрит на пришедший с ним конвой. Да уж, действительно глупый я вопрос задал. Разве для одного меня нужно столько охранников?

С другой стороны, эскорт всё равно подозрительный. Ведь милбарцы уже осведомлены об отсутствии у нас способностей. И всё равно проявляют осторожность. Думают, что мы их обманываем? Или же Гваген остальным не сказал?

В любом случае путь до кабинета милбарца спокойным и приятным назвать нельзя. Окружение не располагает к расслабленности, и, даже оказавшись лицом к лицу с поднявшимся из-за стола и вполне доброжелательно улыбнувшимся нам Гвагеном, я всё равно остаюсь собранным и готовым к неожиданностям. А они себя ждать не заставляют. Правда, проявляются не в действиях, а в словах.

– Оставайтесь.

За спиной я чувствую движение и перешёптывания – команде, как и мне, не нравится подозрительная настойчивость. Ведь второй раз уже об этом заходит разговор. Неужели я прав: доброжелательность хозяев оказалась напускной, а статус гостей изменился на иной, менее благоприятный?

– В качестве кого? Заложников? Пленников?

– Пф-ф… – Гваген потрясённо закатывает глаза к потолку и фыркает: – Мы никого силой удерживать не собираемся.

– Тогда в чём смысл нашего присутствия на Милбаре? – не сдаюсь, выясняя его мотивы. – Для вас – это лишние хлопоты.

– Ох, молодёжь… – сокрушённый вздох и укор в тёмных глазах основательно сбивают меня с толку. – Во всём подвох ищете. О бескорыстии думаете в последнюю очередь. Впрочем… – теперь в интонациях сквозит сочувствие, – я вас понимаю. Сложно верить, если всю жизнь тебя используют и манипулируют, не принимая в расчёт ни чувства, ни желания. Поверь, Одриан, я прекрасно знаю, каково это. Ведь у нас тоже нет способностей, и мы не без причины отдалились от тех, кто их имеет. Так что считай моё предложение дружеским советом. Заботой. Ведь мы считаем вас равными себе.

Вот так. Чувствую себя невероятно сконфуженно. Обидел того, кто желал нам только добра. А извиниться не успеваю.

– Нам нельзя возвращаться… – опережает меня расстроенный голос Лирионы. И это не вопрос. Утверждение. Она уверена в том, что говорит.

– Точно под трибунал попадём, – в тон ей вздыхает Дер. – «Тикос» наверняка оправдал своё бегство нашим пленом…

– Давайте останемся. Я не смогу доверять и сражаться бок о бок с империанами после предательства «Тикоса», – перебивая его, зло цедит Ош. Дер же, покивав, продолжает прогнозировать проблемы:

– Никто не поверит, что мы не попали под влияние дорлитарцев. Скажут, что теперь с ними заодно. С чего бы вражескому крейсеру отпускать «Хинари»?

– Доказательств невиновности у нас нет. Блок памяти с записями сгорел, – сердито бросает Шалрон.

– А если в этом поверят, то другой предлог найдут: обвинят в сотрудничестве с Милбаром, – куда тише, но вполне внятно высказывает мнение Онди. – Даже сумей мы доказать, чем заплатили за запчасти.

– За растрату ултриза и боекомплекта точно лишат не только премии, но и всего заработанного. А за «дезертирство» можно ждать чего и похуже, – добавляет Вирас. – Если же нас сочтут погибшими, то хотя бы наши семьи компенсацию получат.

Последний аргумент оказывается самым весомым. Он сразу отодвигает на задний план остальные соображения. Наши родные и близкие! Они не должны пострадать от того, что происходит! Ведь мы все поступили на службу, чтобы иметь возможность помочь им материально!

– Разумеется, перспектива жить на Милбаре не радует, – подвожу итог обсуждению. – Обратного пути не будет. О связи с родными придётся забыть. Но между своим собственным эго и благополучием семьи я выберу семью. Никому не должно быть стыдно за своих детей, даже если обвинения ложные. Мы остаёмся. Есть те, кто против?

Внимательно всматриваюсь в лица, на которых застыла непоколебимая уверенность. Никто не отводит глаз. Никто не хмурится в сомнениях. Моя команда соглашается с принятым решением. Окончательным и бесповоротным.

* * *

Весть о свадьбе Алли Мео Алиин добралась до Милбара.

Просматривая информацию, доступ к которой нам никто не ограничивает, я с удивлением нахожу заметку о предстоящем торжестве. Понятно. Значит, статус имперской столицы теперь перейдёт к Шенору. Если судить по Шалрону – представители его планеты неплохие ребята. Отличные воины, смелые защитники… Всё это важные качества в неспокойное для Объединённых территорий время. Не сомневаюсь, что новый император будет с честью нести ответственность за империю. Опять же, наследница его выбрала. Как и Лири меня. Любимая жена, одна на всю жизнь, всегда рядом со мной. Жаль, что мама никогда об этом не узнает…

– Ты чем так расстроен?

Говорить правду мне не хочется, потому я разворачиваюсь, ловко перехватывая жену за талию, и притягиваю её к себе. Преодолевая шуточное сопротивление ладоней, упёршихся в мою грудь, ловлю губы, которые так кстати оказываются совсем рядом. Вот только Лириона смеётся, откидываясь корпусом назад, запрокидывая голову и мешая моим намерениям. А потом вообще ускользнуть из объятий ухитряется.

– Ай-ай, Одри, – укоряет, погрозив пальчиком. – Не уходи от ответа.

– Я и не ухожу. Просто соскучился по своей жене. – Пожимаю плечами и раскрываю объятия: – Иди ко мне.

Однако Лири лишь отрицательно качает головой, упирая руки в бока.

– Так я тебе и поверила. Стоило мне провести полчаса в ванной, а у тебя уже депрессия. Ты считаешь это нормальным объяснением?

– Милая, ну зачем тебе забивать голову проблемами? – морщусь, потому что понимаю – она права. Но одновременно с этим мне действительно хочется её защитить, спрятав от неприглядной действительности. Не получается.

– Ты!.. Ты!.. – Лири пыхтит возмущённо, не в силах подобрать для меня определения. Наконец её прорывает: – Ты не доверяешь собственной жене! Признавайся немедленно, иначе… Иначе… – она снова не находит слов, вернее, того, что могло бы меня заставить говорить. – Обижусь! Вот!

Она с размаха садится на кровать, скрещивает руки на груди и надувает губы. Сердито смотрит в пол, однако, едва я подхожу, замечаю краткий хитрый взгляд, который жена на меня бросает и тут же прячет за волной распущенных рыжих волос.

– Шантажистка… – вздыхаю, подыгрывая ей. Присев рядом, раскрываю экран с сообщением, показываю и объясняю: – Алли – дочка старшей наследницы, которая в юности была лучшей подругой моей мамы.