Текст книги "Упрямая девчонка"

Мелисанда тихонько провела кончиками пальцев по его ладони, чувствуя живое тепло его кожи и мышечный бугорок у основания большого пальца. Невольно она вспомнила, как этот самый палец коснулся однажды ее тела. В то утро, когда он поцеловал ее и гладил через платье ее грудь, этот палец проник под одежду и коснулся ее тела.

Повозка замедлила ход, она подняла глаза и увидела впереди длинную вереницу экипажей. Это место ей было незнакомо, однако многие из экипажей выглядели достаточно респектабельно, чтобы принадлежать высшему сословию, селившемуся в районе Гайд-парка. Слава Богу, нищие кварталы города их повозка преодолела в то время, пока они спали. Еще утром, когда их путешествие только началось, Мелисанда с содроганием думала о том, что им придется увидеть, проезжая через предместья, где селилась беднота.

Флинн пошевелился, и она поспешила отпихнуть от себя его руку. Делая вид, что не обращает внимания на то, что он открыл глаза, девушка устремила свой взгляд вперед, поверх головы мистера Портера, на маячившие перед ними кареты.

– Кажется, здесь затор, – сообщила она с видом знатока. – Но это ненадолго, скоро дорога откроется.

– Чем это воняет? – удивился Флинн с брезгливой гримасой.

– Лондоном, – снисходительно улыбнулась она. – Нет, я имел в виду дерь… тьфу ты, в общем…

– Навоз? – напрямик спросила Мелисанда.

– Да.

– Это и есть Лондон! – отрезала она не без злорадства. Несмотря на густые отвратительные миазмы, терзавшие ее обоняние всякий раз при возвращении из поместья, Лондон по праву мог считаться самым грандиозным городом в мире, и Мелисанда не могла не гордиться им, особенно в присутствии этого американца. – Рано или поздно ты привыкнешь и перестанешь обращать на это внимание, как и любой горожанин. Вдобавок в Мейфэре, где живет моя тетка, пахнет гораздо меньше. По сравнению с центром города там вообще не пахнет – кроме тех вечеров, когда где-то по соседству дают бал и множество гостей приезжает в каретах.

– Стало быть, пахнет конским навозом? – недоверчиво переспросил Флинн.

– По большей части. – Она нарочно не стала продолжать свою мысль, полагая, что об остальном он догадается сам. – Я вот о чем подумала… Мистер Портер высадит нас по дороге к рынку. Оттуда есть короткий путь до тетиного дома, хотя он пролегает по весьма неприятным кварталам. Больше всего меня тревожит челядь.

– Челядь?.. – переспросил Флинн, сонно хлопая глазами.

– Да, если я просто явлюсь к тете в таком виде и постучу в парадное, к утру об этом будет судачить весь город. Вот почему тебе следует сначала пойти одному, постучать в заднюю дверь и передать поварихе записку для моей тети. Повариха сразу передаст ее тете Фелисити, и она пошлет за мной карету. Приехать в карете будет гораздо приличнее.

– По-твоему, слуги настолько тупы, что не сумеют связать мое появление с запиской и твое прибытие в карете ровно через десять минут? – Флинн не спускал с нее сурового взгляда. – Не говоря уже о том, что ты приедешь без багажа, а вид у тебя, прошу прощения, будет в точности такой же, как сейчас…

Мелисанда гордо задрала нос, и он так и прыснул со смеху.

– Глазам своим не верю! Ты что, обиделась? По-твоему, те три дня, на протяжении которых ты спала бог знает где, ни разу не переодевалась и не мылась, пошли на пользу твоему внешнему виду?

– Ты хочешь сказать, что я выгляжу ужасно?! – с неожиданной горечью воскликнула Мелисанда. Она и сама не понимала, что ее так обидело. Если уж на то пошло, еще вчера она бы и глазом не моргнула, скажи он ей что-то подобное. Наверное, сегодня сказывалась накопившаяся усталость.

– Нет, это не совсем так, – покачал головой Флинн. – Ты по-прежнему остаешься хорошенькой. Но при этом вид у тебя такой, будто ты побывала между мельничными жерновами. Окажись я на твоем месте, первым делом избавился бы от этого платья, как только появится возможность переодеться.

Она растерянно посмотрела на свое платье. Дорогое темно-зеленое сукно давно покрылось пятнами и мелкой трухой и было измято и изжевано от ворота до подола. Девушка посмотрела на Флинна.

– Полагаю, ты проделаешь то же со своим… – Она брезгливо окинула взглядом его наряд и добавила: – Со своей одеждой.

– Во всяком случае, я был бы не прочь так поступить, – подтвердил Флинн, снимая башмак и избавляясь от набившейся туда соломы. – И начну вот с этого. – Он выразительно взмахнул башмаком перед лицом Мелисанды. – Я готов отдать все, что имею, за пару найков[5]5
  «Nike» – фирма, выпускающая спортивную одежду. В данном случае – кроссовки


[Закрыть].

– Все свои сбережения? – язвительно переспросила она. – Наверное, эти твои «найки» – действительно что-то выдающееся, если ради них ты готов выложить все, что имеешь.

– Вот именно, – буркнул он, снова напяливая башмак. – И сколько раз я должен напоминать тебе о том, что у меня денег предостаточно? Просто мне не удалось их с собой захватить.

– Какая досада!

– Не то слово! – Он выпрямился и окинул взглядом улицу, по которой они проезжали. – А знаешь, все это напоминает то, что я видел в последний раз. – И он свесился с копны, стараясь разобрать вывески на магазинах.

– Ты же вроде бы говорил, что никогда прежде не бывал в Англии.

– Я имел в виду… – Он растерянно покосился на Мелисанду и добавил: – Пару дней назад.

Мелисанда недоуменно вздернула бровь.

– Ну, понимаешь, в моем времени.

– Ох… – вырвалось у нее. – Ну да, конечно. Какой там был год? Тысяча девятьсот девяностый?

– Девяносто восьмой, – совершенно серьезно поправил он, не обращая внимания на издевку.

– И ты хочешь сказать, что здесь ничего не изменилось на протяжении целых… ста восьмидесяти трех лет?

– Я хочу сказать, что эти здания по-прежнему стояли на своих местах, но при этом так не воняли.

Мелисанда сердито нахохлилась и отвернулась. Он нарочно завел этот разговор, чтобы ее разозлить! Ну и пусть делает что хочет. Все равно скоро она от него избавится, вместе с его странными, отвратительными манерами.

Краем глаза она следила за тем, как он разглядывает улицы города. И не могла оторваться от его четкого профиля, густых взлохмаченных волос, странного наряда, широких плеч и ухоженных рук. Какая жалость, что такое богатство досталось простому бедняку!

Мелисанда аккуратно сложила листок бумаги в восемь раз и протянула записку Флинну. Он крепко зажал ее в кулаке.

– Вон туда! – шепнула девушка, показав ему на длинную аллею. – Ты минуешь два задних двора, в третьем подойдешь к черному ходу и постучишь. Скажи поварихе, что у тебя важное послание к ее хозяйке. И пожалуйста, постарайся вести себя нормально!

– А я всегда веду себя нормально! – с ухмылкой возразил Флинн. – И если бы ты не вбила себе в голову, что моя одежда…

– Я хотела предупредить, чтобы ты не болтал там всяких глупостей, вроде того что ты явился из будущего или что твои родители в разводе.

– Мои родители не разводились.

Мелисанда молча закатила глаза.

– Хотя по сути им следовало развестись, – как ни в чем не бывало продолжал Флинн, – но они этого не сделали. И я никак не мог понять почему. Что вынуждало их оставаться вместе? Уверен, что дело тут не в «заботе о будущем детей», как у нас любят говорить…

– Мистер Патрик! – прошипела девушка, вцепившись ему в руку и стиснув ее с отнюдь не женской силой. – Пожалуйста, не болтайте лишнего! Честное слово, не лучше ли изобразить из себя немого? Вот именно, совершенно немого слугу! Во всяком случае, это покажется менее странным, чем те ужасные вещи, о которых ты так любишь рассуждать!

– О'кей. – Флинн торжественно поднял палец. – Я готов изображать кого угодно и даже не подам виду, что ты меня оскорбила, если ты пообещаешь купить мне новую обувь!

– Ну пожалуйста, не тяни! – в отчаянии взмолилась Мелисанда. – Хорошо, я куплю тебе все, что пожелаешь, только ступай! Я хочу как можно скорее укрыться от посторонних глаз. Чем дольше мы тут торчим, тем больше опасность, что меня узнают. Иди же! – Она спрятала лицо под капюшоном и отступила в тень стены, не спуская с него напряженного взгляда.

– Значит, черный ход? – уточнил он. – И дверь с чугунным молотком?

– Да, да. Достаточно стукнуть раз или два, и кто-нибудь из слуг обязательно тебе откроет!

– А вдруг это окажется не сама повариха? Если мне придется спросить повариху, то как я буду прикидываться немым?

– Отдай записку первому встречному! – с тяжким вздохом отвечала Мелисанда. – Я написала там имя моей тетки. Они наверняка отнесут записку тому, кто умеет читать.

– Ладно, я пошел. – Он сделал несколько шагов по аллее, но снова оглянулся. – Как ты думаешь, мне там дадут поесть?

– Я сама дам тебе поесть, если ты наконец поможешь мне попасть в этот проклятый дом!

– Проклятый? – Флинн посмотрел на нее, не веря своим ушам, и расхохотался. – По-моему, это слово считается ругательством даже на вашем островке! Уж не выругались ли вы, мисс Сент-Клер?

– Я выругаюсь еще хуже, если ты будешь и дальше тянуть время!

– Ладно. – Он повернулся, но не отказал себе в удовольствии поддеть ее: – Между прочим, я не желаю впредь слышать от тебя подобные выражения. Это звучит очень грубо и неприлично. И к тому же оскорбляет меня до глубины души.

Посмеиваясь про себя, Флинн подошел к заветной двери. Он и сам не мог понять, что заставило его так издеваться над бедной девицей. Не иначе на него что-то нашло от голода. На протяжении двух дней он едва умудрялся поесть хотя бы раз в сутки, а за последние двадцать четыре часа у него вообще не было во рту ни крошки. Стоило ему приблизиться к задней двери, как его охватило облако ароматов готовившейся еды. Желудок ответил в ту же секунду рычанием голодного льва, а рот наполнился слюной. Последние метры до двери Флинн преодолел торопливой рысью.

Он постучал три раза, и дверь открыла молодая служанка в чепчике и белом переднике. При виде Флинна она громко закричала через плечо:

– Ой, смотрите! Еще один явился! – Девушка снова обратилась к Флинну: – Ты подожди здесь немного, и она даст тебе остатки супа!

Она собралась было захлопнуть дверь, но Флинн отчаянно взмахнул рукой и крикнул:

– Погодите! – Девица отскочила назад от неожиданности. – Я пришел сюда не за этим! Хотя, конечно, не откажусь от тарелки супа, – продолжил он с сокрушенной миной, – но у меня здесь записка к миссис Кастербрук. Поверьте, это очень важно!

– Боже правый! – страдальчески скривилась девица. – Да вы только послушайте, как он говорит! Идите сюда скорее! Он не иначе как приплыл из Австралии!

– Из Америки, – машинально уточнил Флинн, – но у меня записка…

– Ну вот, дожили. Своих бродяг было мало, так теперь и заморские пожаловали? – раздался звучный голос, и в двери показалась статная особа с гладко зачесанными седыми волосами. Поверх вылинявшего коричневого платья на ней красовался засаленный передник, а на макушке поварской колпак.

– Наверное, вы и есть повариха? – сказал Флинн.

Стоило ему открыть рот, и женщина захихикала, как от щекотки.

– Батюшки, Рейчел, он и впрямь говорит не по-людски!

– Ага, дескать, он не из Австралии, а из Америки! Повариха широко улыбнулась, продемонстрировав Флинну ровно четыре гнилых зуба, торчавших из десен вкривь и вкось, словно мегалиты Стоунхенджа.[6]6
  Стоунхендж («Висячие камни») – один из древнейших памятников цивилизации на территории Англии. Состоит из двух концентрических кругов огромных каменных глыб, врытых основаниями в землю и составляющих некое подобие стен.


[Закрыть]

– И ты тащился сюда от самой Америки, чтобы отведать моего супчика? – Она расхохоталась собственной шутке и смачно шлепнула Рейчел пониже спины. Девица залилась визгливым смехом, нисколько не обижаясь на столь хамское обращение.

Флинн испуганно оглянулся: а вдруг Мелисанда укрылась где-то поблизости и сейчас слушает, проклиная его длинный язык? Ведь собирался же притвориться немым! Между прочим, он действительно гораздо быстрее справился бы с поручением, если бы не открывал рта!

– Послушайте, у меня записка…

– Дак чего ж ты молчал? – взревела повариха, и ее мясистая лапа мигом завладела клочком бумаги.

– Для миссис Кастербрук! – выпалил Флинн, уповая на то, что имя хозяйки не позволит этой особе сунуть нос в содержание доставленного им послания-. – Приказано передать лично в руки, очень важно.

– От когой-то записка? – моментально насторожилась повариха.

– М-м… не могу сказать.

– Это еще почему? – Маленькие медвежьи глазки буравили его лицо.

Пожалуй, эта тетка запросто дала бы сто очков вперед всему Скотланд-Ярду с его профессиональными сыщиками. Если, конечно, он уже существует.

– Потому что я не знаю этого человека, – ответил Флинн. – Мне дали эту записку из окна кареты какие-то важные господа и сказали, что если я доставлю записку миссис Кастербрук, то мне дадут поесть. – Отчаявшись, Флинн пошел на откровенную лесть: – А еще эти господа сказали, что ваш дом славится на весь город своей отменной кухней.

Повариха не спеша окинула его взглядом с головы до ног. На какую-то минуту ему показалось, что сейчас его обвинят во лжи и захлопнут дверь прямо перед носом, однако повариха отступила и жестом велела ему войти.

– Ну что ж, заходи да садись к столу. Тебе велели дождаться ответа?

Флинн задумался. Кажется, насчет ответа Мелисанда ничего не говорила. Если бы он не увлекся своими дурацкими шутками, то вспомнил бы это наверняка. Но если ему не велено принести ответ, то как тогда поступить? Сидеть здесь и дожидаться ее появления? Рейчел уже наливала ему суп. Вряд ли они позволят ему сидеть здесь и прохлаждаться, как только он покончит с едой.

– Ну? – нетерпеливо рявкнула повариха.

– М-м… ага! Да, точно, мне велели доставить ответ.

– Ага – га-га! – передразнила его повариха и снова захихикала. – Ух, ну и потешная у тебя речь! Так бы и слушала весь день напролет! – Наконец-то она соизволила развернуться и направилась к двери, очевидно, ведущей в хозяйские покои.

– Садись вот тут, – предложила Рейчел. Круглолицая и симпатичная помощница повара показала ему на место за массивным круглым столом в углу кухни.

Флинн устроился за столом и осмотрелся. Кухня была довольно тесной. Несколько женщин, одетых так же, как Рэйчел, сновали туда-сюда, занимаясь своими делами. Все старательно делали вид, что им нет никакого дела до странного бродяги, однако стоило Флинну отвернуться – и то одна, то другая исподтишка бросали на него любопытные взгляды.

Он отметил про себя, что кухня выглядит довольно опрятно, хотя стерильной ее никак не назовешь. Пол был гладким и чистым – наверняка его постоянно скоблили. И мясо, и овощи, ждавшие своей очереди на рабочих столах, казались весьма свежими на вид. Напротив задней двери находился огромный очаг, в котором гудело жаркое пламя. На стене на железных крюках висело множество медных котлов и кастрюль, сверкая старательно надраенными боками. Один из котлов исходил паром над пламенем. Но прежде всего в глаза бросался огромных размеров железный вертел.

После промозглой сырости, донимавшей его последние дни, жарко натопленная кухня показалась Флинну особенно уютной и гостеприимной. Живое тепло от очага приятно согревало. Он попробовал суп, поданный Рэйчел в грубой глиняной миске. В густом бульоне плавали толстые ломти мяса в окружении моркови, картошки и лука. А Рэйчел уже несла к его столу деревянную разделочную доску, полную свежего хлеба с румяной хрустящей корочкой.

Флинну показалось, что он вот-вот хлопнется в обморок от счастья. Он с наслаждением погрузил ложку в наваристый бульон, вдохнул полной грудью аппетитный аромат и зажмурился от удовольствия.

Вздрагивая от нетерпения, он уже поднес первую ложку ко рту, как вдруг дверь у него за спиной – та самая, за которой скрылась повариха, – резко распахнулась, и у всех присутствующих вырвался дружный вздох.

Он резко обернулся и увидел роскошно одетую даму с невероятно высокой хитроумной прической. Она величаво подошла к столу, не спуская с Флинна надменного взора. Достаточно было одного взгляда на нее, чтобы убедиться, что имеешь дело с настоящей аристократкой, к тому же чрезвычайно богатой.

– Оставьте нас, – произнесла она мягким мелодичным голосом. Людям с таким голосом не требуется прибегать к повышенным тонам, чтобы заставить повиноваться даже самых нерасторопных слуг.

В кухне дважды раздался дробный стук – сначала от ножей, брошенных на столы, а потом от деревянных подметок, простучавших по полу. Флинн и опомниться не успел, как оказался наедине с этой божественно красивой леди.

– Где она? – осведомилась дама.

– Мелисанда?

Дама надменно подняла бровь и презрительно уставилась на Флинна.

– Да, моя племянница. Мелисанда Сент-Клер.

Только теперь Флинн вспомнил недавние уроки и подумал, что ему, пожалуй, не мешало бы встать. Ну что ж, придется сделать это сейчас.

– Она ждет снаружи.

– Снаружи?! – Одного короткого слова было достаточно, чтобы у Флинна возникло ощущение, будто он бросил посреди дороги бесценное сокровище и теперь его непременно украдут.

– Ага, она не пожелала идти сама. Ну понимаете, она не хотела уронить свое достоинство перед челядью. – Почему-то Флинн вспомнил, как ему было стыдно и страшно, когда в четвертом классе мисс Риз застала его подсматривавшим за девочками в туалете.

– Откуда вы явились?

– Разве вы никогда не видели чужестранца? – обреченно вздохнул Флинн. – Почему все только и делают, что расспрашивают меня об этом?

– Потому что ослиный рев больше похож на человеческую речь, чем издаваемые вами звуки!

Флинн рассмеялся, смутился и тут же разозлился на себя за то, что спасовал перед очередной задавакой.

– Полегче на поворотах, милая!

– Отведи меня к ней! – отчеканила дама, с трудом сдерживая негодование.

– Нет! – Флинн как мог приосанился и даже вышел из-за стола, чтобы меньше походить на попрошайку, явившегося в богатый дом ради тарелки супа. – Она не хотела, чтобы вы приходили за ней лично, это вряд ли пойдет ей на пользу. Если вы сейчас выйдете и за руку приведете свою племянницу в дом, наверняка найдутся любопытные, которые увидят, что она крадется через заднюю дверь, как будто ей есть чего стыдиться. Несомненно, среди слуг пойдут сплетни, и вы и оглянуться не успеете, как все…

– Мне понятны ваши доводы, сэр. Но я требую объяснить…

– Ну вот, снова-здорово! Послушайте, я предлагаю вам не терять времени даром и послать карету в то место, что указано в записке. А уж потом требуйте у нее объяснений, сколько душе угодно. Потому что я совсем запутался в последнее время и мало что понимаю, а уж тем более не смогу объяснить что-то другим.

– Соблаговолите хотя бы представиться!

– Флинн Патрик.

Она задумалась, не спуская с него подозрительного взгляда, и он снова подивился про себя, как эта очаровательная красавица может выглядеть такой властной. Однако на этот раз ей не удалось взять верх в молчаливом поединке, и она первая отвела глаза. Флинн приободрился и сказал:

– Позвольте вам напомнить, что пока вы здесь стоите и пытаетесь просверлить во мне взглядом дырку, ваша родная племянница торчит на улице и ждет экипаж.

Она и бровью не повела. Она просто стояла и смотрела на Флинна: на его лицо, на его костюм, на его туфли и снова на его лицо. Флинн чувствовал себя весьма неловко и злился все сильнее, но больше всего его мучил голод. Еще немного – и от слабости он потеряет сознание.

– Я уже отправила за ней карету, – наконец соизволила сказать леди. – В записке моя племянница просит не отпускать вас, так что извольте задержаться здесь. Я пришлю Брэйля, он проводит вас в вашу комнату. И буду весьма признательна, если вы все же сообщите мне, с какой стати моя племянница просит о такой неслыханной щедрости.

– Я немного помог ей в пути, – Флинн растерянно пожал плечами, – так сказать, оказал услугу.

Дамочка рассмеялась с такой издевкой, что Флинн почувствовал себя полным ничтожеством.

– Ах вот как, вы оказали ей услугу! И какого же рода была эта услуга, мистер Патрик? Уж не похищение ли из Мерстана?

Только теперь Флинн осознал, что ее мелодичный голосок заледенел не от избыта зазнайства, а от тщательно скрываемого гнева, даже ярости.

– Уничтожили ее репутацию, лишили перспектив на будущее – и не только ее, но и младшую сестру Мелисанды, и это вы называете услугой, мистер Патрик? Стало быть, это вам мы обязаны ее загубленной молодой жизнью?

Глава 10

Пренебрегая правилами хорошего тона, Мелисанда сразу отправилась в покои тети Фелисити. Если бы она этого не сделала, тетка непременно явилась бы к ней сама.

Она переступила порог гостиной, стараясь двигаться как можно тише и оставаться незаметной, как мышь. Хотя, конечно, глупо было надеяться на то, что ее появление останется незамеченным. Тетка сидела за рабочим столом и, судя по всему, была полностью поглощена составлением какого-то письма.

Мелисанда молча затаилась возле двери.

– Входи и присаживайся, дорогая. Прежде я не замечала за тобой такой робости. И буду чрезвычайно разочарована, если ты успела измениться.

Обращаясь к Мелисанде, тетка говорила подчеркнуто равнодушно и не прерывала своего занятия. Девушка готова была разрыдаться от обиды. Она совершенно искренне ожидала, что ее встретят с распростертыми объятиями и слезами радости на глазах. Или по крайней мере с теплыми и ласковыми словами, но не с такой холодностью и равнодушием.

Она прошла вперед и остановилась перед столом. Фелисити писала слишком мелко, и с такого расстояния невозможно было разобрать в ее письме ни слова, однако Мелисанда с тревогой подумала о том, что скорее всего знает адресата.

– Ты должна знать, что твои родители чуть не сошли с ума от страха, – сообщила тетка как бы между прочим, но Мелисанда уловила в ее голосе стальные нотки.

– Ничего удивительного, я опасалась, что так и будет. Фелисити сухо кивнула и продолжила:

– Тогда тебя не удивит и то, что лорд Беллингем вне себя от ярости.

– Д-да, я знала, что он будет на меня сердиться.

На этот раз Фелисити подняла голову и посмотрела Мелисанде прямо в глаза, всем своим видом выражая самое суровое осуждение ее поступка.

– Он сердится не на тебя, дорогая. Он сердится на твоего похитителя. Человека, имевшего наглость увести и тебя, и его любимого жеребца прямо у него из-под носа. Не говоря уже о том скандале, который навлекла на него его невеста своим участием в этих событиях. Более того, сам герцог обеспокоен тем, что его имя замешано в этом возмутительном происшествии. Ни один уважающий себя джентльмен не обрадуется, если у него в поместье начнет хозяйничать какой-то разбойник и об этом узнает весь свет.

Мелисанда чувствовала, как у нее горят щеки, и сосредоточилась на том, чтобы не заломить от отчаяния руки и заставить их оставаться спокойными. Тот факт, что тетка прежде всего осуждала ее поведение, говорил сам за себя. Фелисити ни на минуту не поверила в историю с похищением невинной беспомощной жертвы.

– Я все понимаю, – чуть слышно пролепетала девушка.

– Неужели?

– Я… да, теперь я все понимаю. – Она громко сглотнула, стараясь справиться с подступившими к горлу рыданиями.

Фелисити молчала, ожидая продолжения.

– Я не хотела вовлекать в этот скандал герцога. Мне не пришло в голову взглянуть на ситуацию… с его точки зрения. И меньше всего мне хотелось тревожить родителей.

Тетка отложила в сторону перо и откинулась на спинку кресла.

– Ты… – у Мелисанды не сразу хватило духу произнести вслух страшную правду, – ты знала, что меня никто не похищал.

– Я обо всем догадалась, как только стало известно, что на дороге к Танбриджу нашли твою сумку, – кивнула Фелисити. – Она была наполнена такими вещами, на которые не позарится ни один похититель и которые могли понадобиться только тебе самой.

– Лорд Беллингем тоже об этом знает?

– Нет. Твои родители решили, что лучше оставить его в неведении. Пусть он считает, что ты покинула его дом не по своей воле. Они надеются, что в этом случае он не станет требовать возмещения за расторгнутую помолвку и вред, нанесенный его репутации.

– Тетя Фелисити, – от ужаса Мелисанду чуть не подвел голос, – а кому еще известно… неужели об этом знают все?!

– Вот именно – все, – отчеканила тетка. – Слава Богу, герцогу удалось заставить молчать наши газеты, но ходят слухи один нелепее другого. И кое-кто уже начинает поговаривать о том, что для тебя же будет лучше, если найдут твой окоченевший труп где-нибудь в придорожной канаве.

– О Господи! – Мелисанда рухнула в первое попавшееся кресло, не в силах преодолеть головокружение. Внутри у нее все сжалось в комок, подкативший к самому горлу и не дававший дышать.

– Вот-вот, больше тебе надеяться не на кого, кроме Него. А теперь расскажи мне, Мелисанда, об этом… этом человеке, с которым тебе приспичило сбежать из-под венца. Помни: я желаю знать всю правду. Кто он такой и как далеко зашли ваши отношения?

– Сбежать с ним?! – Мелисанда так и подскочила на месте. – Да мне и в голову бы не пришло с ним сбежать! И о каких отношениях может идти речь, если он – никто? Тетя Фелисити, это же полное ничтожество! И я всего лишь наняла его телохранителем. Мы и встретились-то по чистой случайности.

– Стало быть, это просто первый встречный? А ты у нас такая предусмотрительная, что взяла да наняла его охранять тебя в дороге? – Похоже, на этот раз даже тете Фелисити изменила ее железная выдержка. – И он полное ничтожество? Простой бродяга, взявшийся неизвестно откуда? Мелисанда, да что это на тебя нашло?!

Мелисанда без труда увидела ситуацию в том свете, в котором она представлялась тете Фелисити. То есть в совершенно абсурдном и нелицеприятном. И она смогла по-новому пересмотреть совершенные ею ошибки: свое глупое решение сбежать из Мерстана, беспечную доверчивость по отношению к какому-то бродяге. Как теперь разобраться в том, что с ней произошло?

– Я встретила его в Мерстане, – начала она. – Он сказал, что его пригласили на бал, но я сразу ему не поверила. И первым делом постаралась от него отделаться, но он потащился за мной. Точнее сказать, он погнался за мной на жеребце лорда Беллингема. – Мелисанда сдерживала слезы, чтобы не разрыдаться. – Я решила, что это сам Беллингем, и побежала с дороги в лес. Но очень скоро заблудилась и не смогла бежать дальше. Он показался мне совершенно безобидным. И ты представь, каково было мне совсем одной, ночью, в темном лесу, а он… сказал, что тоже хотел бы попасть в Лондон. Он попросил меня о помощи, и вид у него был такой, как будто он действительно во мне нуждается. Вот я и сделала ему предложение.

– Ты сделала ему предложение, – уточнила тетка. – Ты сделала предложение совершенно незнакомому человеку.

Мелисанда долго молчала, разглядывая свои руки, потом решительно кивнула:

– Да. Я сделала это из тех соображений, что по пути мне могут повстречаться более опасные типы, а он мог бы меня защитить. Но потом, когда мы остановились в таверне в Танбридже, меня обокрали. Денег не осталось, и я не могла нанять служанку и карету, чтобы путешествовать достойным образом. А возвращаться было поздно. – Она посмотрела на тетку, не скрывая отчаяния, и воскликнула: – Тетя Фелисити, я собиралась приехать к тебе в экипаже, в сопровождении служанки и лакея, чтобы ни у кого не возникло вопросов – честное слово! Но обстоятельства… – Девушка беспомощно развела руками. – И там, по дороге в Лондон, я подумала, что может быть – может быть! – мы просто скажем, что именно так все и было? Понимаешь, чтобы сохранить приличия? Ну откуда мне было знать, что новость распространится так быстро и что все уже будут знать о том, что я пропала? Если бы я добралась сюда вовремя… – Бедняжка сдавленно всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.

– Ты пропадала неизвестно где целых три дня, Мелисанда. – Голос ее тетки звучал уже не так сурово, но все еще был полон осуждения. – Твои родители сделали все возможное, чтобы сохранить тайну, но им пришлось начать расследование, чтобы не возникло подозрений у лорда Беллингема. И уже на следующий день новость достигла Лондона.

– О Господи! – снова вырвалось у Мелисанды. Внезапно она встрепенулась: – А что ты сделала с ним? Неужели сдала его в участок? Поверь, он совершенно ни в чем не виноват! Честное слово, это был мой план, и он тут ни при чем!

– Он все еще здесь, – отвечала Фелисити, не спуская с племянницы проницательного взгляда. – Могу утверждать с полной уверенностью, что в данный момент он крепко спит. Его накормили, а Брэйль приготовил для него комнату. Я разрешила ему остаться только по той причине, что меня удовлетворил его ответ на один вопрос. После чего я не сочла нужным передавать его властям.

– Ох… – Мелисанда смахнула слезы с ресниц и выпрямилась. – Значит, ты успела с ним поговорить. – В ее тоне послышалось раздражение. – Между прочим, ему было приказано притвориться немым.

– Да, – невольно улыбнулась Фелисити, – я успела с ним побеседовать. Его можно считать кем угодно, только не немым.

– А ответ на какой вопрос убедил тебя не сдавать его властям?

– Я приказала ему привести тебя сюда, а он отказался. Это могло насторожить меня, но на самом деле он старался действовать в твоих интересах. После чего у меня развеялись последние сомнения в том, что ты сбежала по собственной воле.

– Сколько ужасных ошибок я совершила… – прошептала Мелисанда, не поднимая глаз от тесно сплетенных пальцев.

– Да, на это трудно возразить.

Девушка впервые осознала всю тяжесть своего положения. Мрачная уверенность в том, что ее жизнь кончена, крепла с каждой секундой. Никто не возьмет ее замуж, у нее не будет детей, и она будет лишена простых житейских радостей. Возможно, кто-то украдкой пожалеет бедную дурочку, выслушав скандальную историю ее побега, но общественное мнение наверняка сочтет ее падшей особой.

– А он довольно хорош собой, – рассудительно заметила Фелисити, – этот твой защитник.

Мелисанда глянула на тетку из-под полуопущенных ресниц, с горечью вспомнив о том, что именно его проклятая красота и заставила ее столь необдуманно довериться первому встречному. Как будто внешняя привлекательность может служить гарантией чести и порядочности! Девушка снова потупилась и буркнула:

– Да.

– И наряд у него своеобразный, тебе следует присмотреться к нему повнимательнее. Покрой, конечно, странный, но работа чрезвычайно тонкая и добротная. Я никогда в жизни не видела такого тонкого сукна и таких мелких и ровных стежков.

– Мне было не до этого, – насупившись, заметила Мелисанда.

– Неужели ты не заметила даже того, что его обувь сделана по-разному: один башмак на левую, а другой – на правую ногу? – не удержавшись, воскликнула Фелисити.

– Подумать только, какое достижение! – Мелисанда устало покачала головой.

– Да, а ты видела часы у него на руке? Хотела бы я знать, где он их раздобыл! И где он раздобыл все остальные свои вещи?

– Наверное, у себя в Америке. – Мелисанде не улыбалось пересказывать тетке те глупости о собственном происхождении, которые болтал всю дорогу Флинн.

– Что объясняет его акцент.

– Да уж. – Мелисанда помрачнела еще больше.