Текст книги "Упрямая девчонка"

– И тем не менее ему не откажешь в определенной смекалке. Откуда он родом?

– Наверное, из их столицы, – отвечала девушка, недовольно дернув плечом.

– И что он делает здесь? Он получил образование? Или хотя бы деньги?

Сколько Мелисанда ни старалась, ей так и не удалось припомнить, что говорил Флинн о своих планах и о том, что он здесь делает. Да и какие планы могут быть у человека, случайно угодившего сюда из будущего и мечтавшего только о том, как бы вернуться?

– Я и сама не знаю. Но денег у него нет, это совершенно очевидно. Все, чего он добивался, – это попасть в Лондон, чтобы найти способ вернуться домой. – Допуская, что этот человек из будущего, она не имела ни малейшего представления о том, как он собирается это сделать. – Однако мне почему-то кажется, что он немного повредился в уме.

– Да что ты говоришь! – с тревогой воскликнула Фелисити.

– Ты не пугайся, он совершенно безобидный. Просто… временами он говорит довольно странные вещи. Странные и невероятные. Иногда это звучит забавно… – Мелисанда виновато улыбнулась. – Но он все равно… ненормальный.

– Понятно, – процедила Фелисити, скрестив руки на груди и окинув племянницу пристальным взглядом.

– Ну… наверное, ты и сама это поймешь, когда поговоришь с ним обстоятельнее.

– В этом можешь не сомневаться. – Хозяйка прокашлялась и решительно продолжала: – В любом случае нам следует предпринять все возможное, чтобы выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Я не думаю, что все окончательно разрушено, моя дорогая. А пока отправляйся к себе, постарайся отдохнуть и набраться сил. Эльза уже готовит тебе ванну.

– С наименьшими потерями… – повторила Мелисанда, не смея поднять глаза. – Ты ведь не хочешь сказать, что… что лорд Беллингем… – Она и сама не знала, что чувствует в ожидании ответа на свой вопрос: страх или надежду?..

– Господи! – цинично рассмеялась Фелисити. – Конечно, нет, деточка! С первых же шагов он ясно дал нам понять, что считает помолвку расторгнутой – естественно, в том случае, если тебя обнаружат живой. Конечно, при этом он вел себя очень достойно и поклялся своей честью, что позаботится о справедливости и о том, чтобы похитившие тебя негодяи болтались на самой высокой виселице. Но при этом он не упустил ни одной возможности лишний раз напомнить о том, что пережитое потрясение наверняка оставит в твоей душе неизгладимый след, что твое душевное равновесие уже никогда не восстановится и что остаток жизни тебе придется провести в уединении и спокойствии, под неустанной опекой преданных слуг.

Мелисанда и сама не ожидала, что воспримет это известие с таким облегчением.

– А ты знаешь, что он убил одну из своих служанок? – спросила она, не сводя глаз с тетки.

– Когда ты об этом узнала? – озабоченно нахмурилась Фелисити. – Надеюсь, ты не поверила этим наветам?

– Так ты обо всем знала? – опешила Мелисанда. – Знала и не обмолвилась ни единым словом, когда он сделал мне предложение?!

– Это не более чем чья-то идиотская выдумка! – отчеканила тетка с таким жестом, как будто отбрасывала от себя нечто мерзкое. – Один из десятков тысяч слухов, неизменно сопровождающих каждый шаг богатого и деятельного человека. К примеру, мне доводилось слышать, что лорд Фескью любит сам пасти своих коров. Или что адмирал Кордарон лупит свою жену плеткой-девятихвосткой, однако с каждой нашей встречей на балу она становится все краше. Я слышала, что лорд Ренквилл пристрелил любовника леди Ренквилл у нее на глазах, в их супружеской спальне, что не мешает леди Ренквилл по-прежнему флиртовать со всеми мужчинами напропалую. Да что там говорить: о твоем собственном отце ходят такие слухи, что у тебя волосы на голове встанут дыбом, – и тем не менее я совершенно уверена, что в них нет ни единого слова правды! Мелисанда, признайся, ты ведь решилась на этот побег не из-за какой-то сплетни?

– Нет, я решилась не только из-за этой сплетни, – с тяжелым вздохом отвечала девушка, внезапно почувствовав ужасную усталость.

– А из-за чего еще?

– Ты наверняка и сама знаешь, – пробормотала девушка. Каждое слово давалось ей с огромным трудом. Она обмякла в своем кресле, сонно хлопая глазами, но старалась смотреть прямо на Фелисити. – Потому я и явилась к тебе. Мне достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять, что жить с этим человеком я не смогу. Он невероятно… холодный. Он смотрел на меня как коршун на жертву. И под этим взглядом мне было… очень не по себе.

– При том, что вы едва успели познакомиться.

– Вряд ли при ближайшем знакомстве это впечатление могло измениться…

– Но наверняка ты не знаешь!

– Тетя Фелисити, – звенящим от отчаяния голосом воскликнула Мелисанда, – он мне противен! Я его боюсь! Ну как ты не понимаешь? Я не могла за него выйти! Не могла! – Она заставила себя сесть прямо и посмотрела на Фелисити как можно тверже, однако в глубине ее глаз по-прежнему плескались ужас и боль. – Даже после всего, что случилось, я не жалею о своем поступке! Пусть я лишилась репутации, пусть моя жизнь кончена – я рада, что избавилась от необходимости стать его женой!

Фелисити задумалась. Она как-то разом постарела и осунулась. Мелисанда впервые видела ее в таком состоянии.

– Не важно, что было поставлено на кон, я не смогла бы пойти с ним к алтарю! – продолжала Мелисанда. – И я прекрасно понимала, что отец не станет меня слушать и никогда не согласится разорвать помолвку.

– И ты явилась сюда, потому что когда-то в молодости я сама сбежала из-под венца, – прошептала Фелисити, глядя в пол.

– Да, это так. Это внушило мне надежду, что ты сможешь меня понять. Тетя Фелисити, если бы ты знала этого человека, лорда Беллингема, ты почувствовала бы то же самое. В его сердце нет… доброты. – Мелисанда сокрушенно покачала головой, понимая, как неубедительно звучит этот довод. Но какое-то шестое чувство подсказало, что ей удалось достучаться до Фелисити, и она с надеждой заглянула тетке в лицо.

– В отличие от тебя, Мелисанда, меня прочили в жены безродному торгашу, – напомнила та, не опуская глаз. – Купцу, а не графу, наследнику герцогского титула. Кроме того, лорд Беллингем, – многозначительно добавила Фелисити, – чрезвычайно влиятельный человек.

Мелисанда чувствовала, как тяжесть у нее на душе растет с каждым услышанным словом. Она обречена, ей нет и не может быть спасения.

Когда Флинн заканчивал третью тарелку супа, из последних сил борясь со сном, одолевавшим его все настойчивее с каждой проглоченной ложкой, на кухне появился какой-то старик. Он назвался Брэйлем и пригласил его следовать за собой. Флинн неуклюже встал на ноги, отметив про себя, что впервые за три дня они согрелись по-настоящему, и поплелся за Брэйлем. Его долго вели по какому-то невообразимому лабиринту из узких коридоров, пока они не оказались в просторном, полном воздуха и света холле. По углам в кадках росли развесистые пальмы, а мраморный пол был так отполирован, что отражал в себе огромные зеркала и картины, украшавшие стены.

Следом за Брэйлем Флинн стал подниматься по широкой полукруглой лестнице, поглядывая на мрачные физиономии надутых вельмож, взиравших на него с портретов.

Они добрались до третьего этажа и зашагали по широкому коридору, застланному восточной ковровой дорожкой. На каждом шагу им попадались низкие полированные столики, заставленные всяческими безделушками и украшенные затейливой резьбой. Обстановка сильно напоминала Флинну антикварную лавку где-нибудь в Джорджтауне. Брэйль открыл дверь в конце коридора и с поклоном пригласил Флинна войти внутрь.

– Надеюсь, вы найдете все необходимое, сэр, – провозгласил старик. – Если вам что-то потребуется, колокольчик вот здесь. – Он пересек комнату и показал витой шнур, свисавший прямо с потолка. – И миссис Кастербрук взяла на себя смелость приказать мне поместить в гардеробе кое-какую одежду. – Дворецкий приблизился к грандиозному гардеробу во всю стену и распахнул резную дверцу. Флинн успел заметить аккуратно развешанные там мужские вещи.

Посередине комнаты высилась необъятных размеров кровать под балдахином, свисавшим до самого пола. Сооружение оказалось настолько высоким, что подниматься на него приходилось по приставной лесенке. В глубине комнаты у стены под окном расположились небольшой стол и два плюшевых кресла. В изголовье кровати с обеих сторон имелись ночные столики со свечами в канделябрах, книгами и хрустальными графинами с прохладительным питьем.

– Ночная сорочка разложена в ногах кровати, сэр. Вам нужно что-нибудь еще на данный момент? – осведомился Брэйль, задержавшись у двери.

Флинн молча покачал головой, чувствуя себя слишком утомленным от обилия впечатлений и избытка благодарности за все те удобства, которые его окружали. Жаль, что у него не было ни гроша – старик заслуживал по меньшей мере полсотни баксов за то, что приготовил ему.

– Нет, не думаю. Большое спасибо. – Гость приблизился к кровати и пощупал тюфяк, желая проверить, насколько он мягкий. Через несколько мгновений он обернулся и обнаружил, что старик все еще торчит у порога, не отводя от странного гостя вышколенно-бесстрастного взгляда.

– Очень хорошо, сэр. – Брэйль чопорно кивнул. – Звоните, если что-то потребуется.

– Непременно. – Флинн глянул на шнурок от звонка и снова обернулся к Брэйлю: – Спасибо.

Старик кивнул, отвесил чопорный полупоклон и попятился к двери. Флинн подумал, что этот старый овощ заткнет за пояс любого актера в классическом театре. Затем он повернулся и алчно уставился на возвышавшуюся перед ним кровать. Так и есть: в изножье лежала аккуратно расправленная мужская ночная сорочка, один вид которой вызвал у него улыбку. Не тратя времени даром, он избавился от опостылевшего вечернего костюма и остальных вещей, зашвырнув их в дальний угол в смутной надежде никогда больше не прикасаться к этим обноскам.

Флинн разделся догола и взял в руки ночную сорочку. Она пахла свежестью и мылом и показалась ему удивительно мягкой на ощупь. Он надел сорочку через голову. Теперь, когда ему удалось утолить голод и избавиться от грязной неудобной одежды, он почувствовал себя довольным жизнью. Найдись в этом доме горячий душ – и можно было считать, что угодил в рай на земле.

Одним прыжком Флинн оказался в постели и натянул до самого носа теплое тяжелое одеяло. Перина приняла его тело, как длань Господня, и глаза закрылись сами собой. Через секунду он уже спал.

Трудно было сказать, как скоро Флинн проснулся, но стоило ему открыть глаза, и он увидел на столике серебряный поднос с серебряным кофейником и чашкой. Он осторожно пощупал кофейник, тот был еще довольно теплым, но не горячим.

Путешественник медленно выбирался из кровати, то и дело потягиваясь и чувствуя каждой клеткой тела прилив новых сил, полученных благодаря крепкому спокойному сну – первому на протяжении последних дней. Только теперь он обратил внимание на веселый треск пламени в камине. Флинн спустился с кровати и пошел в обход, желая попасть к гардеробу, но чуть не налетел на медную ванну, наполненную теплой водой. Вот так чудеса! Флинн осторожно потрогал воду пальцами. Она показалась ему довольно горячей.

Он снял ночную сорочку и шагнул в ванну. Это было так приятно, что ему захотелось немедленно окунуться с головой, хотя пришлось сложиться пополам. Вода ласково перебирала его волосы, награждая желанным теплом и смывая невзгоды и опасности последних дней. На переносном столике лежал кусок душистого мыла, а Флинн тер и тер себя без конца, пока не почувствовал, что полностью очистился.

На тот же столик кто-то положил большое толстое полотенце. Флинн вытерся, обмотал полотенце вокруг бедер и подошел к гардеробу.

– О, я вижу, вы уже встали, сэр, – прозвучал с порога женский голос.

Флинн повернулся. Ему сделала реверанс молоденькая горничная в черном платье и белоснежном переднике и чепчике.

– Я пришла помочь вам принять ванну, но вы уже вымылись сами. Тогда я вылью воду, когда вы оденетесь. Прикажете прислать вам лакея?

– Лакея? – переспросил Флинн.

– Чтобы помочь вам одеться, сэр.

– Нет! – рассмеялся Флинн. – Все о'кей!

Прошло еще полчаса напряженных усилий, и он, доведенный до отчаяния, снова замотался в полотенце и дернул за шнурок от звонка. В дверь заглянула горничная, и он сказал:

– Пожалуй, я бы все же позвал этого вашего лакея – если вам не трудно.

Втихомолку ухмыляясь, девушка сделала реверанс и выпорхнула за дверь.

Как раз к тому времени, как Флинн вдвоем с лакеем завершали сложнейшую процедуру одевания – из-за тонких лосин в обтяжку Флинн чувствовал себя извращенцем, пока выставленные напоказ мужские достоинства не удалось спрятать под длинным двубортным камзолом для верховой езды, – в дверь постучали.

– Входите, входите! – радушно пригласил он, в последний раз поправляя завязанную пышным бантом тугую удавку на шее, почему-то названную лакеем галстуком. Уголки высокого крахмального воротничка безжалостно впились ему в подбородок, но с этим уже ничего нельзя было поделать.

Дверь открылась, и снова вошла та же горничная. При ее появлении Флинн отвернулся от зеркала.

– Миссис Кастербрук приглашает вас в большую гостиную, – сообщила девушка. – Если вы готовы, я могу проводить вас прямо сейчас.

– Конечно, готов. – Флинн кивком поблагодарил лакея и вышел в коридор.

Величавая красавица, беседовавшая с ним накануне вечером, расположилась на диване в гостиной, обставленной роскошно и со вкусом. Увидев Флинна, она встала и пошла ему навстречу.

– Насколько я могу судить, передо мной сама миссис Кастербрук. – Флинн позволил себе улыбнуться, хотя надменная хозяйка могла не оценить его шутки.

– Вы не ошиблись, – отвечала она с легкой улыбкой. – Вам не мешало бы поклониться, приветствуя даму, мистер Патрик. У нас так принято.

– Конечно! – Флинн смущенно рассмеялся и поклонился как можно ниже.

– Очень мило, – похвалила Фелисити, – хотя до земли кланяться не обязательно. Потом я прикажу Брэйлю вам все объяснить. Как вы спали?

– Как бревно! – сообщил Флинн и собрался было по привычке сунуть руки в карманы, но тут же обнаружил, что в лосинах карманов не предусмотрено. Не зная, куда деть руки, он просто уперся ими в бока. – А вы хорошо выспались?

Она пропустила его вопрос мимо ушей и направилась обратно к дивану. При свете дня ее красота показалась Флинну такой же безупречной, хотя сегодня она была одета не так роскошно. Нынешнее платье не казалось таким блестящим, и вырез был не таким глубоким, как накануне. А вместо сложной высокой прически волосы были убраны в простой узел на затылке. Возле дивана она обернулась и жестом пригласила гостя занять кресло напротив.

– Прошу вас, присядьте, – вежливо произнесла хозяйка.

– Благодарю. – И он следом за Фелисити подошел к дивану.

Повинуясь какому-то полузабытому правилу хорошего тона, усвоенному им в школе, он подождал, пока сядет дама, и лишь после этого занял отведенное ему кресло. Чем-то эта женщина напоминала ему Мелисанду. а же смуглая кожа, те же величавые манеры и строгая осанка, а главное – темные как ночь глаза. Но Фелисити Кастербрук излучала такое спокойствие и властность, что сравнить ее можно было разве что с особой королевской крови. Правда, Флинну никогда не приходилось встречаться с особами королевской крови, и он не мог сказать, что полагается чувствовать в их присутствии. Но главным, что отличало Фелисити от Мелисанды, Конечно же, был возраст, хотя легкие морщинки вокруг глаз миссис Кастербрук были едва различимы, а стан оставался почти таким же гибким и изящным, как у ее юной племянницы.

– Мелисанда рассказала мне, что ваши родители учились в университете. А как насчет вас?

– Я тоже окончил университет, – кивнул Флинн, ощущая внезапный порыв скрыть свое истинное прошлое и рассказать этой женщине только то, что может ей понравиться. Безусловно, история о путешествии во времени заставит ее считать Флинна умалишенным, однако что-то подсказывало ему, что для правдоподобия следует обогатить рассказ подлинными событиями из его настоящей жизни.

– Это было в Америке?

– Да. – Он едва заметно перевел дух. Пока что все шло хорошо.

Флинн волновался все сильнее. Если он сейчас оплошает и покажется хозяйке ничтожной, не заслуживающей доверия личностью, – каким скорее всего его уже описала Мелисанда, – его в два счета выставят на улицу из этого шикарного дома, и одному Господу ведомо, что с ним может приключиться. Флинн понятия не имел о том, как будет жить дальше, но одно было ясно как день: без помощи Мелисанды ему не обойтись. Она была единственным человеком в этом чуждом, враждебном мире, знакомым с его настоящей историей, хотя девушка и не верила ни одному его слову. Но что-то в глубине души заставило Флинна выложить ей всю правду, чтобы хоть с кем-нибудь поделиться своим горем. То, что этот «кто-нибудь» оказался пригожей девушкой и не оттолкнул его от себя как опасного сумасшедшего, давало Флинну силы продолжать игру. И еще: почему-то ему казалось крайне важным быть с ней честным до конца.

– Хотя, если уж быть совсем точным, я родился в Англии, – добавил Флинн. – Насколько я понимаю, где-то в окрестностях Мерстана, но почти сразу после этого мои родители переехали в Америку.

Судя по тому, как заблестели глаза миссис Кастербрук, эта новость вызвала у нее живейший интерес. Так пристально она разглядывала Флинна только тогда, когда впервые обнаружила странного незнакомца у себя на кухне.

– В окрестностях Мерстана? А точнее вы не могли бы сказать?

– Увы, не могу. – Он сокрушенно покачал головой. – Родители не любили обсуждать со мной прошлое. Если уж на то пошло, они вообще не любили разговоров – по крайней мере со мной. Да и друг с другом тоже.

– Вы не могли бы назвать девичью фамилию вашей матери? Возможно, мы могли бы отыскать ее родных, если не найдем никого из Патриков.

– Я в этом сильно сомневаюсь! – рассмеялся Флинн. – Она тоже родилась и выросла в Америке.

– Какая жалость!.. – задумчиво промолвила Фелисити. – Крайне важно найти хоть какие-то следы. Сколько лет вам было, когда вы переехали в Америку?

– Не могу сказать точно. – Он пожал плечами. – Наверное, около пяти или шести. Я и сам не знаю и почти ничего не помню. Да и что возьмешь с такого малыша? – закончил он с виноватой улыбкой.

Она улыбнулась в ответ.

– А почему вы хотите найти моих родных? – поинтересовался Флинн.

Фелисити глубоко вздохнула и ответила вопросом на вопрос:

– Мистер Патрик, вы имеете представление о той ситуации, в которой оказалась моя племянница?

– Я знаю только то, что она сама мне рассказала. Что она не хотела выходить за этого вашего Беллингема, а потому сбежала, что ее родители наверняка мечут ик… гм, разгневаны, и что при всем при этом она желает сохранить в тайне подробности того, как попала сюда, чтобы спасти свою репутацию. – Последние слова Флинн произнес с ехидной ухмылкой и посмотрел на Фелисити, приглашая вместе с ним посмеяться над дурацкими прихотями Мелисанды. Наверняка в ее возрасте человек должен более трезво относиться к тому, что могут подумать или сказать о тебе другие люди.

Однако у миссис Кастербрук вид был такой, словно она полностью разделяла опасения Мелисанды. Точнее, она так уставилась на Флинна, как будто он только что сознался в совершенном убийстве.

– Должна признаться, мистер Патрик, что я никогда не бывала в Америке и не знакома с вашими обычаями. Поэтому я допускаю, что ваше поведение соответствует вашим нормам морали и вашему общественному статусу у себя на родине. Однако, – она сердито взмахнула рукой, пресекая его попытку возразить, – здесь молодым леди приходится держаться в очень строгих рамках приличий. Повторяю – весьма строгих и жестких.

– Позвольте мне уточнить. То, что Мелисанде пришлось провести одну-две ночи в моем обществе, выходит за эти ваши пресловутые рамки?

У него на глазах Фелисити побледнела так, что стала похожа на мертвеца.

– Что такое? – всполошился Флинн. – Неужели… в смысле, я думал, что Мелисанда сама вам все рассказала!

– Она действительно рассказала, но недостаточно подробно.

– Но ведь ничего не случилось! – Флинн откинулся в кресле, не спуская тревожного взгляда с хозяйки. – То есть я хочу сказать, что одну ночь мы действительно провели вместе, но и тогда между нами ничего не было. Если вы понимаете, что я имею в виду…

– Я понимаю, – сухо сказала она. – И хотя я искренне рада это слышать, разницы нет никакой. Достаточно самого факта, чтобы моя племянница лишилась в глазах света своей девственности точно так же, как если бы это произошло на деле.

Флинн оскорбился до глубины души:

– Да никто и не зарился на ее…

– Позвольте мне закончить, мистер Патрик, – отчеканила она.

– Валяйте, – буркнул Флинн с горькой ухмылкой.

– Вы позволите мне быть откровенной до конца?

– Да чего уж там! – Он дернул плечом и сделал руками приглашающий жест.

– Я верю, что вы не покушались на мою племянницу. Но даже если бы вы не пощадили ее невинность и вступили с ней в половую связь, ситуация осталась бы точно такой же. – Она напряженно смотрела Флинну в глаза. – Вы меня понимаете?

– Вы хотите сказать, что никто и никогда не поверит, что между нами ничего не могло быть?

– Совершенно верно, – кивнула она.

Почему-то у Флинна возникло ощущение, что стены комнаты сдвигаются, грозя его раздавить. Попытка избавиться от наваждения ни к чему не привела.

– И сейчас, – медленно произнес он, – вы наставите на меня свой пистолет и потребуете, чтобы я женился, дабы сохранить девичью честь. Я угадал?

Фелисити чопорно выпрямилась и сложила руки на коленях. Ей явно было не до шуток.

– Я искренне надеюсь, что нам удастся обойтись без пистолета, – совершенно серьезно сообщила она.