Текст книги "Лунное молоко. Научно-мистический роман"

Агнесса вскрикнула, побледнела. Поль поднялся, подошел к ней, спросил участливо:

– Что с тобой, дорогая?

– Неведомая сила толкнула меня изнутри, – ответила Агнесса. Её лицо покрылось испариной.

Поль приказал раскрыть окна, послал за доктором. Оказалось, что Агнесса беременна. И неведомая сила, это шевелящийся ребёнок, будущий наследник Поля Корнера.

– Ребёнок? – Агнесса не решалась поверить в своё счастье. Не так давно она прощалась с жизнью, и вот уже в ней самой пульсирует новая жизнь. Господь вознаграждает её за смирение.

– Нам нужно обвенчаться завтра же, – сказал Поль решительно. – На этот раз обряд будет настоящим. Пойду распоряжусь насчёт венчания.

Обряд проходил в небольшой домовой церкви, пристроенной к замку. С пятнадцатого века здесь не совершались подобные таинства. Смерть королевы Марии наложила отпечаток грусти на это место. Никто не решался входить в церковь, где коленопреклоненная королева молилась о спасении, но так его и не получила…

Поль и Агнесса были первыми, отважившимися снять печать страха с дверей храма. Солнечный свет проникающий внутрь через мозаичные стёкла окон, освещал лица людей. Горели свечи, пахло фимиамом и цветами, которыми был украшен алтарь. Голос священника звучал громко, торжественно:

– Желаешь ли ты, Поль Корнер Бургинленд, взять в жёны Агнессу Штолц и даёшь ли обещание любить её до последнего вздоха. Пока смерть не разлучит вас?

– Да…

– Обещаешь ли ты, Агнесса Штоль, любить до последнего вздоха Поля Корнер Бургинленд?

– Да…

– Властью, данной мне Богом, венчаю вас, дети мои. Что Бог соединил, то человек да не разрушит. Аминь!

Поцелуй и красивая органная музыка завершили обряд венчания. Агнесса и Поль вышли из церкви, а Альбертина задержалась. Её внимание привлёк букет из подсолнухов, стоящий у алтаря.

– Эти цветы передали для вас, Альбертина, – сказал священник. – В букете спрятана записка. Посыльный ждёт у входа.

Альбертина поблагодарила священника, развернула листок, прочла:

– Жду тебя у реки. Путь укажет Турнесол.

У входа стоял крепкий незнакомец с колючими чёрными глазами. Он был безукоризненно одет, на голове шляпа с пером. Ожидание явно не входило в его планы. Он нервничал, переминался с ноги на ногу. Увидев, Альбертину, обрадовался. Некое подобие улыбки преобразило его лицо.

– Вы синьора Альберено?

– Да, а кто вы?

– Я – Турнесол, ваш проводник. Граф Сансавино ждёт вас у реки. Карета у ворот.

– Граф? – Альбертина побледнела, подумала:

– Откуда этот убийца узнал, что я живу в замке? Что ему от меня нужно?

– Да, синьора, граф Сансавино прислал за вами карету. Едемте. Не заставляйте графа ждать.

Альбертина скрестила на груди руки и проговорила с холодной надменностью:

– Передайте графу, что я не желаю встречаться с ним тайно, у реки. Если он хочет меня увидеть, пусть приезжает в замок сам. Прощайте.

– Благодарю, синьора, – было видно, что посыльный взбешён таким поворотом событий. Он не ожидал услышать отказ. На лице читались вопросы: как ты смеешь отказывать графу? Что ты возомнила о себе? Но, несмотря на неприязнь, правилами приличия посыльный не пренебрёг. Он поклонился, буркнул: «Прощайте» и уехал.

– Кто это был? – спросила Поль, когда Альбертина подошла к ним.

– Посланник из прошлого, – ответила она. – Граф Сансавино приглашал меня на встречу у реки. Я отказалась.

– Граф? Тот самый, который убил твою мать и привёз тебя в монастырь? – воскликнула Агнесса. – Мерзавец… Да, как он смеет…

– Не волнуйся, мой Ангел, мы защитим тебя, – сказал Поль, обняв Альбертину. – Никуда не ходи одна. Здесь в замке тебе ничто не угрожает. Ничто…

Граф Сансавино приехал в Форстейн через несколько дней. Увидев его Поль воскликнул:

– Турнесол??? Что за глупые шутки? Зачем тебе понадобилось называться чужим именем?

– Это имя вовсе не чужое, – сказал Юрген. – Месяц назад мне присвоили титул графа Сансавино. Теперь я богат, и могу делать всё, что пожелаю.

– И что же ты желаешь? – Поль посмотрел на него исподлобья.

– Я хочу жениться на Альбртине, – ответил Юрген, выдержав его злой взгляд. – Я знаю, господин Корнер, что вы дали ей развод и женились на другой. Альбертина свободна, и вправе устраивать свою судьбу самостоятельно.

– Алюбертина свободна, это так, – Поль старался говорить спокойно, хотя всё внутри клокотало. Ревность вновь вскипела в его сердце. Интуиция подсказывала, что верить Турнесолу нельзя. Поэтому-то Поль так дотошно расспрашивал его, искал тайный умысел в словах Юргена.

– С чего вы взяли, граф, что Альбертина желает стать вашей женой? Она дала вам обещание?

– Нет, – Юрген покачал головой. – Нет, Альбертина не давала мне никаких обещаний, никаких… Поэтому-то я и пришёл к вам… У вас, господин Корнер, я прошу разрешения на наш брак…

– Я таких разрешений не даю. Я не примичерио Венеции, – отрезал Поль, вспомнив старика Перуджино.

Распахнулась боковая дверь, в комнату вошла Альбертина. Лицо бледное, глаза, как у испуганной косули.

– Юр-р-ген…

– Нет, мой Ангел, этого господина теперь зовут граф Сансавино Турнесол, – сказал Поль с сарказмом. – Граф дерзнул просить у меня твоей руки. Что скажешь?

– Граф Сансавино убил мою мать. Это веский повод, чтобы отказать ему, – в её голосе послышался металл, глаза потемнели.

– Господи, я забыл про синьору Коронелу и графа, – простонал Юрген, обхватив голову. – Я согласился взять имя Сансавино, потому что оно показалось мне знакомым… Я думал, что титул графа сблизит нас с тобой, а получается, что он воздвиг преграду между нами. Что же теперь делать?

– У вас есть два пути, граф: отказаться или от титула, или от девушки, – Поль усмехнулся. – Думаю, выбор вы сделаете с легкостью.

Поль был уверен, что Турнесол от титула не откажется ни за что. Скорее он предаст Альбертину. Сбежит, как последний трус, оставив на пороге свои подсолнухи. Хорошо, что Альбертина так строга с ним. Так ему и надо, этому высокомерному Турнесолу.

– Вы правы, господин Корнер, выбор ясен, – Юрген вздохнул. – Для меня лучше быть Турнесолом, чем убийцей со звучной приставкой граф. Я не желаю носить имя подлеца.

– О-о-о, как вы заговорили, мой мальчик! Но это – только слова, – воскликнул Поль. Он был явно обескуражен ответом Юргена. – Докажите нам свою искренность. Докажите, что вы по настоящему любите Альбертину. Оставайтесь в замке, займитесь моим архивом. Вы же – архивариус, как мне помнится.

– Да.

– Вот и прекрасно. Мы присмотримся к вам и поймём, достойны ли вы быть рядом с Альбертиной или нет.

– Я приеду через несколько дней, господин Корнер. Мне нужно время, чтобы уладить все формальности. Прощайте, – Юрген поклонился и вышел.

Во время разговора Альбертина не проронила ни слова. Стояла, смотрела вниз, на чёрную точку на каменном полу, вспоминала свою кляксу в виде цветка и думала о смерти.

– Очнись, милая моя, – сказала, вошедшая в комнату Агнесса. – Если Турнесол любит тебя, то вернётся, как обещал. Если нет, мы вычеркнем его из своей жизни…

– Да, – Альбертина подняла голову. Утихший было пожар, разгорелся в груди с новой силой. Стало трудно дышать. Захотелось распахнуть окно, крикнуть:

– Вернись, Юрген!

Но Альбертина не двинулась с места. Только слёзы струйками потекли по щекам, остужая разгорячённое сердце. Альбертина вновь была тринадцатилетней девочкой, нуждающейся в любви и защите. Агнесса обняла её, сказала нежно:

– Всё будет хорошо, не плачь… Господь поможет тебе, не сомневайся…

Юрген пришёл в замок через три дня. Одет он был более чем скромно. В руках небольшой сундучок со всеми необходимым инструментами для работы писца.

– Рад, что спеси в тебе поубавилось, – сказал Поль не очень-то дружелюбно. – Идём я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить и работать.

Поль намеренно поселил Юргена не в замке, а в доме для слуг. Хотел унизить мальчишку. А Юрген искренне обрадовался, поблагодарил Поля за прекрасное жильё и принялся за работу.

Юрген в самом деле был рад возможности жить под покровительством богатого человека. Постоянные скитания и постоялые дворы вымотали его. Да и роль любовника, которую Юрген играл все эти годы порядком ему поднадоела. Разонравилось балансировать на грани жизни и смерти ради сиюминутного чувственного удовольствия.

Перспектива быть убитым ревнивым мужем рогоносцем, Юргена пугала. Умирать ему не хотелось. Хотелось жить, любить и быть любимым. Это желание возникло у него тогда, когда он встретил Альбертину у реки. Произошедшее с ними, не было похоже на чувственные наслаждения, к которым он привык. Это было нечто фантастическое, не поддающееся описанию. Огонь, загоревшийся тогда в его груди, горит с каждым днём всё сильнее. Юргену нечем дышать. Хочется раскрыть окно и кричать:

– Альбертина, я умираю от любви к тебе! У-ми-ра-ю…

Но он молчит. Он снова тринадцатилетний мальчик Турнесол, не знающий ничего о жизни. Одно желание терзает его мысли и душу, он хочет быть рядом с Альбертиной дочерью художника Якобело Альберено. Он хочет защищать эту девочку от бурь и невзгод…

Скрипнула дверь. Юрген выпрямился, положил перо и лишь потом обернулся. На пороге – Альбертина. Щёки пылают. В глазах огонь.

– Здравствуй, Юрген! – сладчайшей мелодией ворвался в пространство её голос.

– Здравствуй… – он вытер перепачканные руки, встал, посмотрел на Альбертину. В его глазах такой же огонь, щёки пылают.

Минуту они стояли молча, а потом бросились друг другу в объятия. Её слёзы прожгли его и без того пылающую грудь.

– Люблю, – выдохнул он. – Моя, не отдам никому…

– Люблю, – выдохнула она. – Мой, не отдам никому… Бежим к реке. Нам нужно затушить пожар…

– Нам нужно…

Поль и Агнесса видели, как Альбертина и Юрген побежали к реке, взявшись за руки.

– Хорошо, что он приехал, – сказала Агнесса. – Альбертина достойна любви и счастья.

– Да, – сказал Поль, насупившись. – Но этот Турнесол вызывает у меня противоречивые чувства. Я ему не доверяю. Не верю в его искренность.

– Ты ревнуешь, Поль, – Агнесса поцеловала его в щёку. В это время малыш повернулся и толкнул Поля в бок. Тот рассмеялся, погладил округлый живот жены, сказал:

– Ты прав, дорогой мой малыш, я не должен ревновать Альбертину. Мне нужно отпустить её и думать о тебе, моё сокровище. Скоро мы увидим тебя, наш дорогой сынок. Я не сомневаюсь, что ты будешь крепким, здоровым и очень умным человеком, как все Корнеры. Мы назовём тебя принц Поль Корнер второй, если твоя мама не будет против.

– Я буду против, – заявила Агнесса. – Я хочу, чтобы мальчика звали Йоган Корнер Бургинленд.

– Прекрасное имя. Принц Йоган! Да, именно так мы и назовём нашего первенца, Агнесса.

– Я хочу, чтобы у нас была дюжина детей, Поль, – сказала она.

– Я не против, любовь моя…

Малыш родился в свой срок. Его крестили в домовой церкви. А месяц спустя двадцать пятого апреля состоялся обряд венчания Альбертины Альберено и Юргена Турнесол. Корнер подарил им участок земли и небольшой замок неподалёку от горы Форстейн. У четы Турнесол родилось шестеро детей. Альбертина стала прекрасной матерью и женой. Юрген обожал её. Их счастье казалось безмерным, но чахотка оборвала историю любви дочери художника Альберено и юноши со смешной фамилией Турнесол.

В память о любимой Юрген построил усыпальницу из белого мрамора, окружил её подсолнухами и кустами роз. Обет верности, данный Альбртине, Юрген хранил до последнего своего вздоха. Ни одна женщина не вошла в его дом. Его сердце стало каменным постаментом на могиле незабвенной, горячо любимой им Альбертины…

Историю любви и верности рассказывают в Бургинленде до сих пор. В двадцать первом веке молодожёны едут в Замок Форстейн, чтобы понять, что же такое огонь настоящей любви…

Замок Форстейн

Свадебные торжества профессора Турнесола и доктора Альберено завершились колокольным звоном над Венецией.

Когда он прекратился, исчез и Марио. Перуджино взял Альбертину и Юргена за руки, повел за собой, напевая свою песенку про свой канат, который дан всем, чтоб любить.

– Оставляю вас одних, дети мои, – сказал он, распахнув перед ними дверь гостиничного номера. – Желаю вам чувственных наслаждений… Сегодня ваша ночь, насладитесь друг другом сполна, друзья мои. Arrivederci…

– Почему призраки Венеции не отпускаю нас, Юрген? – спросила Альбертина, когда они остались одни. – Почему заставляют подчиняться их воле?

– Не знаю, любовь моя, – ответил Юрген. —Возможно у духов свои желания и намерения. Их не интересуют наши мысли и чувства. Они просто играют нами. Мы – марионетки в их руках. Этого быть не должно. Не должно, но… к сожалению, мы с тобой не можем прекратить эту мистерию. Мы не знаем, где именно находится та пуповина, та связь с прошлым, которую нам нужно перерезать?

– Юрген, а вдруг это – канат Перуджино? – Альбертина сама испугалась собственных слов.

– Не-ет, это слишком… – Юрген нахмурился. – Нет. Перуджино прекрасный малый. Я знаю его сто лет. Он… – осёкся.

– Что? – Альбертина побледнела.

– Я вспомнил наш давний разговор с Перуджино. Он признался мне, что хотел повеситься из-за несчастной любви, когда ему было лет двадцать или двадцать пять. Он практически повесился, но его, к счастью, спасли вытащили из петли, откачали. На память о неожиданном безумии остался шрам.

– Так вот откуда у Перуджино на шее шрам! – воскликнула Альбертина.

– Вот откуда, – подтвердил Юрген. – По утверждению самого Джузеппе, после этого случая его как-будто подменили. Он словно стал другим человеком. Когда я спросил его, что значит другим? Перуджино ответил, что порой у него возникают странные мысли и желания, которых не было прежде. Иногда случаются и неконтролируемые приступы злобы… Но самое удивительное это то, что ему постоянно снятся цветные до-исто-ри-ческие сны…

– Доисторические сны, смешно, – проговорила Альбертина без улыбки. – Прямо, как нам с тобой. Вирус Перуджино, не иначе.

– Вирус, – Юрген хмыкнул. – Кстати, Джузеппе жаловался мне на раздвоение личности. Говорил, что реальность порой переходит в нереальность, а потом обратно, и трудно понять, кто ты, где ты, с кем ты? Чтобы окончательно не запутаться Перуджино решил разорвать все любовные связи, которых у него было предостаточно, и уединиться. Так он стал отшельником. Посвятил свою жизнь маме. А, когда ее не стало, появились мы, и он ожил. Новая цель в жизни найдена. Перуджино служит науке. Он помогает нам в научной работе, страхует нас, дает хорошие советы, смешит, иногда, правда, огорчает, но это нормально. Мы живые люди, и у каждого есть свои положительные и отрицательные стороны. Идеальных людей нет, мы прекрасно об этом знаем.

– Ты прав, Юрген, идеальных нет. Мы любим Перуджино таким, каким узнали его. Он великовозрастный малыш, нуждающийся в защите и опеке.

– Ах, ты моя сердобольная опекунша, – рассмеялся Юрген. – Позволь расстегну молнию на твоём платье?

– Да, конечно. Нам давно пора снять свадебные наряди и подумать о том, где мы проведём медовый месяц, – Альбертина повернулась к Юргену спиной.

– Судя по твоей интонации, я могу предположить, что у тебя уже есть предложение, – помогая ей снять платье, сказал Юрген.

– Да, профессор. Я предлагаю вам посетить замок Форстейн, – сказала Альбертина.

– Отличная идея! – воскликнул Юрген, целуя её в ключицу. – Уверен, в горах Бургундии тоже есть пещеры. Возьмём с собой Паолу и Перуджино, чтобы увеличить шансы на спасение.

– Боюсь, что наши шансы уменьшатся, если рядом с нами будут Паола и Перуджино. Канат точно лопнет от их перепалок, – Альбертина прижалась к Юргену. – Нам никто не нужен, милый… никто…

– Это точно, – подтвердил он. – Спасибо, что вышла за меня замуж. Обещаю, что сделаю тебя самой счастливой женщиной планеты Земля.

– Ты уже сделал это, Юрген. Ты разжёг в моём сердце огонь любви, заставил забыть прошлые обиды, заставил нарушить все обеты, которые я себе дала. Я рада, что нас с тобой связывает не только научная работа и канат Пруджино, но сильные взаимные чувства.

– Любовь не прекратится никогда, – проговорил Юрген, подхватив Альбертину на руки.

– Никогда… – повторила она, уткнувшись ему в грудь.

Утром они покинули Венецию и отправились в Бургундию, чтобы провести там медовый месяц…

Замок Форстейн, упирающийся в небо, очаровал Альбертину и Юргена своей монолитной неприступностью. Казалось, время здесь остановилось, чтобы напомнить людям о сиюминутности всего живого. Неспешность и размеренность, простор и свобода – такие слова были выбиты на створках деревянных ворот, через которые Альбертина и Юрген вошли на территорию крепости Форстейн. Гулять вокруг замка разрешалось до захода солнца, а попасть внутрь замка можно было только с экскурсоводом. Экскурсии проводились один раз в день. Альбертина и Юрген приехали, как раз во время. До начала экскурсии оставалось несколько минут.

– Представляю, как здесь было хорошо в семнадцатом веке, – сказала Альбертина, разглядывая каменные постройки. – Как думаешь, можно услышать прошлое, если приложить ухо к крепостной стене?

– Попробуй, – Юрген улыбнулся.

Альбертина прижалась к стене. Скрип колёс по булыжной мостовой её напугал. Она отшатнулась и увидела пожилого человека в старинном камзоле, открывающего массивную дверь замка. Звук, похожий на скрип телеги издавал старый замок.

– Господа и дамы купившие билеты, могут подойти ближе, – сказал человек, широко улыбнувшись. – Мы начнём экскурсию здесь, на пороге замка Форстейн, который был построен в тринадцатом веке по приказу принца Поля Первого. Этого человека мы считаем родоначальником семьи Корнер Бургинленд. Он сделал всё, чтобы замок Форстейн превратился в неприступную крепость. Толщина стен достигает полутора метров. Вокруг замка вырыт глубокий ров в три человеческих роста. Попасть внутрь можно через подвесной мост, который открывали только по приказу принца. Добавим сюда высокую гору, на которую не так-то просто взобраться даже сейчас.

Пройдёмте внутрь. В галерее вы увидите портреты женщин, живших здесь. Вот красавица Мелинда – жена принца Поля Первого. О ней рассказывают разные противоречивые истории. Они настолько неправдоподобные и фантастические, что впору снимать сериалы. Кому из вас придёт в голову мысль назвать Мелинду оборотнем? Никому. Художник изобразил на портрете очаровательное создание, не оставил нам намека на мистицизм. А легенды утверждают, что время от времени Мелинда превращалась в белую косулю и убегала в лес. Поэтому охота во времена Поля Первого была под строжайшим запретом.

Охотиться Бургинленды стали позже во времена Поля Третьего. И вы видите здесь портрет его первой жены Марии. Она прожила в замке чуть больше трёх лет. По приказу короля юная королева была заживо сожжена на главной площади за то, что влюбилась в охотника. Поль Третий не пощадил ни жену, ни своего ребёнка, которого Мария носила под сердцем. Это послужило причиной краха семьи. Бургинленды утратили королевский титул, стали вассалами Французского короля, но при этом смогли сохранить свои владения и замок.

Вплоть до семнадцатого века в роду Корнеров рождались только девочки. Одна из них представлена на третьем портрете. Это Мартина Корнер Бургинленд. В пятнадцать лет её выдали замуж за графа Сансавино. Но этот брак продлился чуть больше двух лет. Граф был убит на дуэли, а безутешная вдова вернулась обратно в замок. Родители пытались найти ей нового мужа, но Мартина отказалась, уверив, что ждёт ребенка. Она не сомневалась, что родится мальчик, который станет продолжателем их древнего рода. К радости Корнеров так и произошло. Мальчика назвали Поль Корнер Бургинленд Семнадцатый, потому что родился он в семнадцатом веке.

Поль Семнадцатый восстановил родовую ветвь, которая продолжается до сих пор. И четвертый женский портрет, который здесь представлен, это Агнесса Корнер Бургинленд – жена Поля, родившая ему двенадцать сыновей!

Сейчас навряд ли кто-то решится на подобный поступок. А в семнадцатом веке всё было иначе… И благодаря нашим предкам род потомственных виноделов Корнер Бургинлед процветает до сих пор.

Замок Форстейн по сей день находится в собственности семьи Корнер Бургинленд. Я – Эдуард Поль Корнер Бургинленд – нынешний хозяин замка. Мы продолжаем семейные традиции. Мы гордимся тем, что наши вина поставлялись к королевскому двору и сейчас занимают одно из ведущих мест на винном рынке. Наши вина вы сможете продегустировать и купить в фирменном магазине после окончания экскурсии.

А вот увидеть старинные бутылки, которым более пятисот лет, фамильные бочки с гербами, прессы для отжима винограда и многое другое, вы сможете прямо сейчас, когда спуститесь в винные погреба замка… И помните о том, что здесь, под землёй, отдыхает вечность, – Эдуард Поль остался у входа, позволив гостям побродить по подземелью самостоятельно.

После винного погреба Эдуард Поль привел гостей в сокровищницу.

– Здесь хранятся фамильные драгоценности тринадцатого века, – в голосе гордость за предков. – Очень часто гости задают мне одни и те же вопросы: почему вы не прячете свои реликвии под стеклянные колпаки или ещё под какую-нибудь защиту? Разве вы не боитесь лишиться своих ценностей? Нет, отвечаю я и показываю нашим посетителям скелет в истлевшей одежде, сидящий в углу. Этот неудачливый похититель не поверил в то, что выбраться из подземелья без нашей помощи невозможно и превратился в наглядное пособие для гостей не верящих в мистику этого места. Предупреждаю вас, уважаемые посетители, что духи замка не жалуют чужаков. Они не любят, когда вторгаются в их пространство без приглашения, без разрешения. Они хранят наши сокровища лучше всяких средств современной защиты… Хотя кое-что у нас всё же есть. Таковы требования Юнеско. Ведь наш замок включён в их реестр.

Альбертина и Юрген переглянулись.

– И здесь духи, – шепнул Юрген.

– И здесь… – она сжала его руку.

– Не отставайте, господа, – попросил хозяин. – Нам с вами предстоит спуститься ещё по одной самой узкой винтовой лестнице, которая приведёт нас к реке. За несколько столетий у реки много раз менялись имена: Леди Сара, Серебряная, Потерянная, Прячущаяся. И, наконец, новое имя – Исчезающая. Его дали потому, что реки больше нет. Правда, после сильных дождей у подножия горы Форстейн вырисовываются очертания берегов Леди Сары, но их видят только старожилы. А мы с вами увидим зелёную долину, залитую солнцем. Выходить из тёмного подземелья на свет всегда приятно. Ещё несколько ступеней, и… солнце, господа!

Войти обратно в замок через эту дверь нам уже не удастся. Именно здесь установлена система защиты, о которой я вам говорил. Прежде чем мы с вами попрощаемся, я хочу упомянуть имя ещё одной женщины. Это венецианка Альбертина Альберено. Она была близким другом семьи Поля Корнера Семнадцатого. Здесь она нашла свою любовь и своё последнее пристанище. Альбертине было чуть больше тридцати, когда она умерла от чахотки. Её супруг Юрген Турнесол, выполнявший обязанности архивариуса семьи Корнер Бургинленд, был безутешен. В память о любимой он построил уникальный саркофаг из белого мрамора и украсил его цветами подсолнуха, которые до сих пор выглядят, как натуральные. Обязательно полюбуйтесь этим памятником высоких чувств и высоких отношений.

Я так же советую вам прогуляться к замку Любви. Так называли свой дом Юрген и Альбертина. Сегодня этот замок излюбленное место молодожёнов. Круглый год здесь звучит свадебный марш. Есть даже такое поверье: если вы провели брачную ночь в замке Любви, то проживёте в любви и согласии до самой смерти. А если у вас нет детей, Альбертина поможет. У неё было шестеро малышей: три девочки и три мальчика. Вот, пожалуй и всё, господа.

– Скажите, а что-нибудь известно о детях Альбертины? – спросил Юрген.

– К сожалению, нет, – Эдуард Поль развел руками. – Прошло четыре столетия. Мальчики могли погибнуть в сражениях. Девочки вышли замуж, уехали, их следы потерялись. Осталась только удивительная фамилию Турнесол, что в переводе с французского подсолнух. Отсюда и подсолнухи на саркофаге Альбертины, – Эдуарда Поля улыбнулся. – Вы первый человек, спросивший про эту семью. Почему они вас заинтересовали?

– Потому что я – Юрген Турнесол. А моя жена Альбертина Альберено. Мы поженились в Венеции двадцать пятого апреля, – ответил Юрген.

– Потрясающе! – воскликнул Эдуард Поль. – В таком случае, вам просто необходимо провести ночь в замке Любви. Мало того, я открою вам заветную комнату, в которую мы никого из посторонних не пускаем. Идёмте, мои дорогие. Нить истории связывает нас с вами. Думаю, это всё не случайно. Вам я могу открыть тайну, о которой предпочитаю не говорить остальниым. Дело в том, что Поль Семнадцатый был влюблен в Альбертину. Но взаимности не добился. Альбертина оплакивала рано ушедшего возлюбленного и не желала выходить замуж. Поль не стал настаивать и взял в жёны лучшую подругу Альбертины Агнессу Штольц, которая…

– Которая была монахиней, – сказала Альбертина.

– Монахиней? – Эдуард Поль остановился. – Вы уверены?

– Да, наверно, – Альбертина смутилась, поняв, что сказала лишнее. Теперь придётся объяснять Корнеру, откуда она знает про его предков. Придётся выкручиваться, что-то придумывать. Краска залила её лицо. Корнер схватил Альбертину за руку, воскликнул:

– Да, да, теперь мне всё ясно! Вот чем объясняется набожность Агнессы. Вот почему в архиве хранятся записи про монастырь и упоминаются две монахини. А я голову сломал, откуда взялись две монахини, когда Поль увёз только одну. Теперь всё прояснилось. Агнесса жила в монастыре, а любовь Поля Семнадцатого её освободила! Как я вам благодарен, милая Альбертина, за такую подсказку. Вы – чудо, чудо! Вашу подругу случайно зовут не Агнесса?

– Нет, мою подругу зовут Паола, Паола Штольц, – Альбертина улыбнулась, высвободила руку. Обрадовалась, что хоть здесь нет совпадений.

– Паола?! Что вы говорите?! – Корнер Бургинленд снова схватил её за руку. – Это – мистика, моя дорогая! Первое имя Агнессы – Паола. На фамильном склепе написано: «Здесь покоится Агнесса Корнер Бургинленд урождённая Дзинда Паола Штольц, ставшая для нас главной виноградной лозой, наполненной вином жизни. Благодаря незабвенной Агнессе род Корнер Бургинленд будет вечно жить на земле и продолжать традиции королевских виноделов!»

– Да, это в самом деле – мистика, – сказала Альбертина, посмотрев на Юргена.

– Я рад нашему знакомству, мои дорогие! – воскликнул Корнер. – Мне не терпится показать вам замок Любви! Идёмте…

Фасад жёлтого трехэтажного здание с зелёными ставнями на окнах напоминал раскрытые объятия. Дом словно манил к себе, предлагал окунуться в теплоту насыщенного жёлтого цвета и стать свидетелем тайны семьи Турнисол.

– Необычную форму замку придают окна в виде восьмигранников на втором этаже, – сказал Эдуард Поль, остановившись у входа. – Ещё одна особенность замка в том, что все комнаты имеют по два входа. Многих гостей это смущает, поэтому мы сразу предупреждаем, что замок не перестраивался с семнадцатого века, а тогда два входа в комнату были нужны для того, чтобы слуги могли быстро выполнить любой приказ хозяев. Сегодня мы открываем гостям только одну дверь, так что причин для беспокойства нет. В тех комнатах, которые мы сдаем для молодожёнов, есть ванна, туалет, электричество. А вот в спальне семьи Турнесол, в которую мы никого не пускаем, всё осталось в первозданном виде, – распахнул дверь. – Входите.

Внутри было прохладно пахло весной и цветами. В интерьере присутствовали яркие тона.

– Обстановка, как видите, старинная, но это всё не оригиналы, а стилизация под старину, – сказал Эдуард Поль. – А на втором этаже в комнате Подсолнухов, как мы её между собой называем, сплошной антиквариат. Там есть только одна стилизация – матрац, – рассмеялся, повернул ключ в замке, распахнул дверь. – Прошу вас.

Заговорил после долгой паузы, во время которой с интересом наблюдал за гостями.

– Солнце живёт здесь всегда и даже в пасмурный день. В комнате светло, несмотря на закрытые ставни, поэтому мы не стали проводить сюда электричество. Обратите внимание на светлую мебель, которая считалась для той эпохи чем-то несуразным. Но нашим Турнесолам дела не было до моды. Их не волновало то, что было принято или позволено в высшем свете. Им удобно. Им нравится – это главное. Я с ними согласен.

Несмотря на свою массивность, мебель кажется невесомой и визуально расширяет пространство комнаты. Кровать странной округлой формы напоминает плетёные качели, установленные на зелёной лужайке. Над ней воздушный балдахин в форме зонта для защиты от ветра и зноя. Ну и восьмигранное мозаичное окно, которое придаёт дому изысканную неповторимость, а комнате добавляет изящества.

Находясь здесь, я чувствую себя мотыльком, парящим над подсолнухами, – он взмахнул руками, изображая полёт. – Подсолнухов здесь много. Они-то и создают солнечную палитру. Замечу, что стены декорированы тканью, аналогов которой теперь уже нет. Это какая-то особенная материя, которая не выцвела за четыреста лет. Подсолнухи на стенах так же прекрасны, как во времена Альбертины и Юргена, – провел рукой по ткани. – Это шёлк с добавлением каких-то неизвестных нитей. Мы отдавали образцы на экспертизу, но вразумительного ответа пока не получили… Может быть, это и не нужно. Какая разница, как называются нити. Главное, что ткань не выцветает и радует нас уже несколько столетий. Время от времени мы обновляем фасад здания, подкрашиваем наличники на окнах, укрепляем ставни, а всё остальное стараемся сохранять в первозданном виде. Предметы в комнате старинные: подсвечники из венецианского стекла. За ширмой умывальные принадлежности из тонкого фарфора с королевским вензелем – подарок короля Людовика, ко двору которого семья Корнер Бургинленд поставляла вино. Я распоряжусь, чтобы вам принесли бутылочку нашего фирменного напитка любви – Тезоро. Мы производим его уже более двухсот пятидесяти лет. Экскурсию по винодельне вы совершите завтра. А сегодня наслаждайтесь друг другом. Спешу откланяться, – ушёл, плотно закрыв дверь.

– Что ты чувствуешь? – спросила Альбертина, взяв Юргена за руку.

– Невесомость, – ответил он, улыбнувшись. – Я – мотылёк. А ты?

– А я – подсолнух, вокруг которого этот мотылёк летает, – Альбертина потянула Юргена к кровати.

Звон разбитого стекла заставил их замереть. Юрген крепко обнял Альбертину, сказал:

– Не бойся ничего. Мы вместе. Мы же сами захотели проникнуть в тайну Подсолнухов. Думаю, Юрген и Альбертина рады нам. Мы же их продолжение. Мы…

– Молчи… – шепнула Альбертина. – Ложись и слушай…

Кровать качнулась. Воздушный балдахин закрылся, спрятав лежащих внутри людей. Негромкая музыка убаюкала Юргена и Альбертину. В их сознание проникли мысли и чувства тех людей, которые жили здесь четыреста лет назад. Время повернулось вспять…