Текст книги "В погоне за женихом"

– Что случилось? – поинтересовалась я у феи, усилием воли отвлекшись от нерадостных мыслей. Попыталась было сесть, но тут же с приглушенным болезненным полувздохом-полустоном откинулась обратно на подушки. Тело отказывалось повиноваться простейшим приказам, превратившись в какое-то желе.

– Тебе идет этот ошейник, – мрачно проговорила Ульрика, в очередной раз утирая острым кулачком чумазое личико.

– Какой ошейник? – удивленно переспросила я и тут же охнула опять, проследив за ее многозначительным взглядом.

Прямо над кроватью было установлено зеркало. Оно бесстрастно отразило мой встрепанный вид, растекшийся макияж и красную бархатную ленту, плотно перехватившую мою шею. Н-да, выглядит действительно как ошейник. Но что все это значит? Быть может, Эдриан пояснит?

Мой постоянный спутник игнорировал мой вопрос так долго, что я испугалась – не нашел ли отец Чериар способа навсегда избавить меня от советов давно умершего мага. Но, наконец, я с величайшим трудом услышала неразборчивый шепоток, зародившийся где-то на самой грани моего сознания.

«Тяжело говорить, – простонал Эдриан. – Почти кричу, но ты не слышишь. Избавься от ленты. Она блокирует меня».

И он замолчал.

Я попыталась поднять руку и дотронуться до импровизированного ошейника, но вновь потерпела в этом неудачу. При всем своем горячем желании я и пальцем пошевелить не могла.

– Что с нами случилось? – повторила я свой первоначальный вопрос, обратившись к Ульрике, которая, уже не скрываясь, плакала во весь голос, словно пыталась потоками слез смыть остатки сажи со своего лица.

– Зря ты все это затеяла, вот что случилось! – провыла фея.

– Я затеяла? – Я аж подавилась от столь наглого вранья. – Смею тебе напомнить, что, вообще-то, это была твоя идея – явиться к священнику в таком виде и напугать его до полусмерти, чтобы больше не наводил напраслину на всех женщин!

– Ты могла бы меня отговорить, – упрямо возразила Ульрика, явно не желая признавать свою вину. – А теперь мы здесь. И кто знает, что он сделает с нами.

Я раздосадованно фыркнула, осознав, что этот спор изначально пустой. К чему теперь перекладывать ответственность друг на друга? Ругань делу не поможет. Надо придумать, как выбраться из этой ситуации с наименьшими потерями.

Кстати, насчет потерь. И я вновь озадаченно осмотрела комнату, силясь найти третьего участника нашего похода.

– А где Фрей? – озадаченно спросила я у Ульрики, так и не обнаружив его.

– Фрей – это тот здоровяк? – на всякий случай уточнила она и, не дожидаясь моего ответа, вновь зарыдала. – Он… Он… Он погиб!..

Как погиб? Я подавилась от такого заявления феи. Не может быть!

– Ну, возможно, и не погиб, – после томительной паузы исправилась Ульрика, видимо, вдоволь насладившись выражением ужаса на моем лице, и я почувствовала непреодолимое желание собственными руками задушить вредное создание. Ах, как жаль, что меня так некстати разбил паралич! Иначе я добралась бы до нее и знатно пообтрепала бы ей крылья, чтобы не молола чепуху попусту!

– Ты можешь просто рассказать, что случилось? – прошипела я, сладостно представляя в своем воображении момент расправы с феей.

– Да я почти ничего не видела, – спокойно призналась Ульрика, решив больше не мучить меня неопределенностью. Помолчала немного и продолжила без малейшего стыда: – Я попыталась смыться, здраво рассудив, что от меня и моей помощи особого толка не будет. К тому же ты сама способна за себя постоять. Но не успела. В голове словно взорвалось что-то. Я потеряла сознание, а очнулась уже здесь. В клетке, словно несмышленая птица какая-то! А напротив лежала ты. Что за несправедливость! Меня, значит, в клетку, а тебя на кровать!

– А Фрей? – терпеливо напомнила я об еще одном участнике нашего несчастливого похода. – Что с ним?

– Да откуда мне знать! – Ульрика зло скривилась, явно не испытывая ни малейшего волнения при мысли о судьбе парня. – С нами его нет. Значит, его или убили, или же бросили в подвал. А быть может, вообще отпустили.

– Отпустили? – обескураженно повторила я, не совсем понимая, что Ульрика имеет в виду.

– Ну да. – Крылья феи понуро опустились, и она устало проговорила, разглядывая что-то на дне клетки: – А что, если все это было западней, Мика? Если Фрей специально придумал для нас слезливую историю про таинственного священника-женоненавистника, а затем попросил о маленьком одолжении? Этот здоровяк вполне может быть в доле с отцом Чериаром. Силы ему точно не занимать, а насчет ума я не столь уверена. Вдруг именно он поставлял жертв своему жестокому подельнику?

Я тяжело вздохнула. Да, о таком возможном развитии событий я как-то не подумала. Неужели Фрей изощренно лгал прямо мне в лицо? Нет, немыслимо! Я готова поклясться, что он говорил чистую правду! Настолько убедительно невозможно сыграть!

«Да неужели? – с гадливой интонацией шепнул мне голос моего рассудка, вновь оживший после того, как Эдриан утратил возможность со мной разговаривать. – Сыграть можно что угодно, Тамика. Гнев, ярость, боль утраты и радость обретения. По всей видимости, ты стала жертвой собственной наивности и беспечности. Ну что же, будет тебе урок на будущее, что порой благими намерениями вымощена дорога к трону Альтиса. Если, конечно, у тебя осталось это самое будущее».

И в этот самый момент дверь, скрытая за одним из шелковых гобеленов, открылась. Я напряглась, устремив в ту сторону взгляд. Сдается, пожаловал мой тюремщик.

В следующее мгновение я увидела высокого худощавого мужчину лет тридцати. Темные длинные волосы ровной волной спускались до плеч. На висках – ранняя благородная седина. Глаза – серого стального цвета.

На незнакомце была черная сутана, и я без особых представлений поняла, кто передо мной. Отец Чериар собственной персоной! Теперь я понимаю, почему Фрей так удивился, увидев, кого прислали на замену его воспитателю. Такого человека скорее ожидаешь встретить в качестве исповедника какой-нибудь богатой скучающей дамы, но никак не священника в глухой провинции. Слишком отец Чериар молод и красив для этого.

Красив? Я замерла, когда осознала, что действительно подумала так. Да, отец Чериар был красив. Но почему-то от его вида меня кинуло в холодную дрожь. Священник – и эта комната, заполненная изображениями любовных сцен. Как это все связано между собой?

Я опустила взгляд, по привычке попытавшись найти тень святого отца. И чуть слышно выругалась. Потому как на полу увидела не силуэт человека, а исполинскую змею, которая то собирала свое гигантское тело в бесчисленные кольца, то расслабляла их.

Постойте-ка, змея? И я вспомнила старика, чью лавку посетила в Литлтоне перед отъездом. Как он там себя называл, мастер клинков? Да, змея, жившая в тени того старика, была очень похожа на эту, хотя и не выглядела настолько исполинской. Ничего не понимаю! Неужели я встретила еще одного мастера клинков?

– Нет, я не мастер клинков, – ответил на мои заполошные мысли отец Чериар и улыбнулся.

Я вздрогнула. Его улыбка заставила мою кровь заледенеть в жилах. Было в ней что-то… неправильное. Будто в лицо мне оскалился хищник, желающий утолить свою жажду моей кровью.

– Как я понимаю, ты встретила одного из нас, – между тем проговорил Чериар. Выудил из складок сутаны уже знакомый мне кинжал, который я беспечно хранила за голенищем сапога, пренебрегая ножнами на поясе.

– Великолепная работа, – задумчиво продолжил священник, тронув подушечкой большого пальца лезвие. – Но я не чувствую на кинжале договора. Ты еще не заключила его?

– Нет, – буркнула я.

– Отлично! – Чериар воссиял самой радостной из всех возможных улыбок, словно не замечая, как меня начало трясти от этого. – Получается, ты свободна от каких-либо сделок, и я не перейду дорогу никому из своих собратьев.

Собратьев? Я никак не могла понять, о чем речь. Если Чериар – не мастер клинка, то кто он?

– Ох, ну что же в этом такого непонятного? – посетовал он, словно искренне огорчившись от моей недогадливости. – Мы – герпентолы. Как сказал бы твой невидимый спутник, племя торговцев. Наш хлеб – сделки, которые мы заключаем с людьми, и не только с людьми. Неважно, кто к нам обратится за помощью: дракон, тролль, фея или арахния. – На последнем слове Чериар сделал особое ударение. Помолчал немного и вкрадчиво завершил: – Мы для каждого найдем предмет торга.

– Спасибо, не нужно, – проворчала я. – Как ты видишь, я уже встретилась с одним из твоих братьев. И я знаю, что надлежит сделать, если вдруг надумаю заключить договор. Напоить кинжал своей кровью и сказать, чего я хочу. А там уже начнется торг.

– О, вот оно как. – Чериар задумчиво покачал головой. – Открытый договор. Неплохо, неплохо. Видно, ты встретила кого-то из древних. Они могут позволить себе долгое ожидание.

Я промолчала, не совсем понимая, о чем речь.

– Ну хорошо, – резко сменил тему разговора Чериар. – А булавка на твоей рубашке? Я не стал ее снимать, все равно ты не сумеешь до нее дотронуться. Это тоже предмет сделки, но, насколько я понимаю, не твоей. Так?

Я метнула опасливый взгляд в сторону Ульрики, которая, затаив дыхание, слушала наш разговор. Как-то мне совершенно не хочется признаваться при ней, что я ношу в себе частичку сознания известного драконоборца.

– Все понятно, можешь не продолжать, – любезно известил меня Чериар, подтвердив тем самым, что без малейших проблем читает мои мысли. Хмыкнул и потер подбородок. – Занятно, занятно. Но эта сделка действительно не твоя. Собственно, это вряд ли помешает мне.

– О чем вообще речь? – перебила его я и тут же пожалела о своей невоздержанности и недостаточно почтительном тоне.

Серые глаза Чериара полыхнули невыносимо болезненным огнем. Казалось, будто он наотмашь ударил меня, и я с трудом удержалась от стона.

– Видишь ли, мой маленький паучок, – промурлыкал он, подходя ближе. Хотя нет, это слово не подходит для его способа перемещения. Он словно перетек с места на место одним неуловимо длинным движением. Присел на краешек моей кровати и вновь одарил меня своей кровожадной ухмылкой, продолжив: – Мы, как я уже сказал, герпентолы. За последнее время тебе повезло встретиться аж с двумя представителями нашего народа. Но это неслыханная удача! Увы, мое племя умирает.

Я могла бы брякнуть, что ничуть этому не огорчаюсь, но мудро предпочла держать язык за зубами. Сдается, передо мной не тот собеседник, который мог бы пропустить мимо ушей мою наглую колкость.

– Я мог бы, конечно, вступить в брак с обычной человеческой женщиной и завести целый выводок чумазых крикливых детей, – медленно продолжил Чериар, и его зрачки хищно сузились, став совершенно змеиными. По всей видимости, эта идея его абсолютно не прельщала. Священник кивнул, словно отвечая на мою мысль, и негромко посетовал: – Проблема в том, что практически наверняка никто из моих так называемых потомков не унаследует мои способности и мою тень. Герпентолам тяжело размножаться. Как арахнии питаются жизненной энергией, так мы питаемся отчаянием и горем. Отсюда наше пристрастие к сделкам. К нашим услугам прибегают лишь тогда, когда иного просто не остается. Слишком суровые условия договора.

Я невольно вспомнила то условие, которое поставил перед Эдрианом мастер клинка. Жизнь его убийцы в обмен на жизнь первенца. Н-да, пожалуй, отец Чериар прав. Не сомневаюсь, что остальные договоры столь же суровы. На подобное соглашение пойдет лишь совершенно отчаявшийся человек, у которого нет иного выбора.

– Да, ты понимаешь меня. – Отец Чериар склонил голову набок и искоса глянул на меня. – Чтобы породить достойного детеныша, герпентолу приходится долго копить силу. Очень долго. Но случается и так, что все идет прахом. Чуть больше силы или чуть меньше – и тень убьет ребенка. Тогда все придется начинать сначала.

– Очень занимательно, – хрипло проговорила я. Помолчала немного и осторожно добавила: – Однако, право слово, я не совсем понимаю, какое отношение я и мои друзья имеем к проблемам размножения герпентолов.

– Твои друзья – никакого. – Отец Чериар равнодушно пожал плечами. Потом подался ко мне и вкрадчивым шепотком завершил: – А вот ты – самое наипрямейшее!

Заявление Чериара одновременно и напугало меня, и заинтриговало. Интересно, что ему от меня надо? Уж не хочет ли он…

Я коротко ругнулась, не смея завершить это предположение и в очередной раз окинув взглядом развратные сцены на стенах этой комнаты. Какой была моя первая мысль, когда я очнулась? Будто я угодила в опочивальню, созданную для любовных утех. Ой, сдается, я крупно, очень крупно влипла!

А в следующее мгновение я вдруг обнаружила герпентола в опасной близости от себя. Но на сей раз я не заметила, когда он пересел ближе – настолько стремительным было его движение. Я хотела бы отпрянуть, но, как и прежде, тело не повиновалось мне. И я почувствовала, как он оценивающе провел рукой по моей ноге – от щиколотки до самого бедра. От этого прикосновения меня в очередной раз бросило в холодную дрожь, но отец Чериар предпочел этого не заметить.

– Все эти смерти, – медленно и запинаясь проговорила я, пытаясь хоть ненамного отвлечь его внимание, – это ведь все вы, так? Вы сказали, что герпентолы питаются отчаянием.

– А отчаяние и слезы детей – самая сладкая пища для нас. – Чериар кивнул, подтверждая мои наихудшие предположения. Продолжил, не торопясь убрать свою руку с моего бедра и словно не замечая, как сильно мне это не нравится: – Видишь ли, мой сладкий паучок. Мне нужен детеныш. Очень нужен. Я живу достаточно на этом свете, чтобы возжелать появления ребенка, с которым можно разделить свою тень. Как я уже говорил, от человеческой женщины мне трудно получить достойное потомство. Однако я решил рискнуть. Просто потому, что при всем желании не находил иного выхода. Да, я убивал. Но лишь для того, чтобы породить новую жизнь. Кто меня осудит за это?

И вновь я прикусила язык, не позволив необдуманной фразе сорваться со своих губ. Даже если забыть на мгновение о всей омерзительности и недопустимости подобной затеи, все равно обмен остается крайне невыгодным. Жизнь десятка, а то и более детей за одного змееныша. И то далеко не факт, что у Чериара получится задуманное.

– Вот именно, – с искренним неудовольствием отозвался на мои мысли герпентол и сокрушенно вздохнул. – Если все пойдет прахом, то мне придется начинать заново. И опять убивать невинных. Думаешь, это доставляет мне удовольствие? Нет, нет и еще раз нет! Честное слово, я обливаюсь слезами каждый раз, когда заношу кинжал. Утешаю себя лишь мыслями, что у подножия престола Альтиса они получат награду за свои мучения.

– Но Фрей сказал… – не подумав, ляпнула я, но тут же осеклась, вспомнив о том, как парень утверждал о безукоризненном алиби священника.

– Герпентол с легкостью может быть в двух местах одновременно, – с невинной улыбкой отозвался отец Чериар. – Магия иллюзий и внушения. Змеи мастаки в этом. Мы способны зачаровать взглядом, пожалуй, любого. Да, никто и никогда не заподозрит меня в этих убийствах, потому как я умею убеждать.

– Рано или поздно, но тебя остановят! – с ненавистью прошипела я. – И ты получишь по заслугам!

– Остановят? – удивленно переспросил Чериар, словно эта мысль раньше не приходила ему в голову. И тут же насмешливо покачал головой. – Не думаю. Рано или поздно мне придется уехать отсюда. Вот это, увы, совершенно точно. Скоро в столице заинтересуются странными смертями и пришлют сюда какого-нибудь королевского мага. А среди них встречаются достойные представители, прекрасно осведомленные о жителях сумеречного мира. И мне придется искать новый приют. Но до того хоть одну попытку получить ребенка я успею сделать. И ты мне в этом поможешь.

– Помочь тебе? – Я постаралась, чтобы в моем голосе как можно явственнее прозвучало презрение. – Ты желаешь, чтобы я помогала тебе убивать детей?

– Нет, что ты. – Чериар весело покачал головой. – Наоборот, если ты согласишься на мое предложение, то я перестану убивать. Представь, сколько детских жизней ты сохранишь, если сделаешь мне маленькое одолжение.

– О каком одолжении идет речь? – резко спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

В комнате повисла тревожная гнетущая тишина. Отец Чериар о чем-то глубоко задумался, продолжая легонько поглаживать мое многострадальное бедро. Ульрика тоже помалкивала, лишь изредка взмахивая крылышками. Но я видела, каким жадным любопытством при этом горели ее глаза.

– Как я уже говорил, герпентолам тяжело получить потомство от человеческой женщины, – наконец, очень медленно продолжил Чериар, делая паузу после каждого слова. – Но арахния… В каком-то смысле ты не так обычна, как другие представители сумрака. Пауков, как и змей, всегда недолюбливали. Полагаю, если ты согласишься выносить для меня ребенка, то никаких трудностей не возникнет. Рожденное от нашего союза дитя обязательно унаследует мою тень.

Я рассмеялась. Нет, не так. Я самым наглым образом расхохоталась прямо в лицо Чериару. Я понимала, что совершаю величайшую ошибку. Я видела, как после этого окаменело его лицо, а серые глаза вновь налились жалящим огнем гнева. Но при всем желании не могла остановиться.

Отец Чериар терпеливо дожидался, когда в комнате затихнут отголоски моего неуместного веселья. Наконец, я судорожно всхлипнула от смеха в последний раз и замолчала.

– И что же такого веселого я сказал? – тихо, очень тихо поинтересовался герпентол, и его голос зазвенел от сдерживаемого с трудом бешенства.

– Простите, – буркнула я, пытаясь удержать хихиканье, так и рвущееся с моих губ. – Просто это было так… неожиданно.

Отец Чериар скептически вздернул бровь, явно не удовлетворенный моим объяснением, и я с тяжелым вздохом попробовала оправдаться вновь.

– Я не представляю себя в качестве матери семейства, – проговорила я. Подумала немного и добавила, решив приукрасить жестокую действительность: – И потом, я помолвлена.

– Я не предлагаю тебе заключить брак, – тут же отозвался Чериар. Причем на последнем слове его голос сорвался на змеиное шипение, полное откровенного пренебрежения. – Мы с тобой иного племени, то бишь, одиночки по натуре. Как только ты родишь мне ребенка, то можешь быть свободна.

– Ну спасибо хоть на этом. – Я все-таки не удержалась и хихикнула, хотя зрачки Чериара при этом вновь опасно сузились.

– Ты не понимаешь, – холодно оборвал меня Чериар. – Так или иначе, но я получу желаемое. Или ты еще не заметила, что в настоящий момент совершенно беспомощна? Поверь, ты не сумеешь скинуть мое заклятие. Если я захочу, то без особых проблем оплодотворю тебя и оставлю здесь до тех пор, пока ребенку не придет время появиться на свет. Не волнуйся, я буду ухаживать за тобой. Кормить и поить, вовремя менять постель. Пожалуй, не откажу себе в удовольствии развлечься еще пару раз. А потом, получив желаемое, отправлю тебя восвояси.

А вот теперь мне стало не до веселья. Я судорожно сглотнула вязкую от волнения слюну, внезапно осознав, что он говорит все совершенно серьезно.

– Но этот вариант развития событий меня самого не особо прельщает, – после паузы проговорил Чериар, вдоволь насладившись испугом на моем лице. – Я бы предпочел, чтобы мой ребенок родился в результате добровольной сделки, а не принуждения. И потом, я как-то не особо приучен ухаживать за кем-либо такое количество времени. Мыть, переодевать, кормить с ложечки… Нет, не хочу тратить время на подобное! Поэтому я предлагаю тебе альтернативу.

– Какую же? – хрипло поинтересовалась я, когда он вновь надолго замолчал.

– Ты добровольно соглашаешься стать матерью моего ребенка, – отозвался Чериар и нервно забарабанил пальцами по моему бедру. – В итоге ты получишь массу преимуществ. Я в курсе, что рождение детей дается арахниям очень нелегко, но накопленной мною энергии хватит с лихвой, чтобы поддерживать твои силы во время беременности. И помимо этого я осыплю тебя градом подарков. Во-первых, я научу тебя, как целиком познать свой дар арахнии. Ты научишься так хорошо скрывать свою суть в тени, что ни один дракон из рода Ульер не догадается об этом.

– Да, но… – вскинулась было я, собираясь возразить, что к тому моменту Арчер пройдет ритуал по очищению памяти и навсегда забудет обо мне.

– Во-вторых, я расскажу тебе про один забавный и не очень тяжелый в исполнении обряд, который без особого труда позволит тебе прорвать любую блокировку в памяти твоего жениха, – чуть повысил голос Чериар, оборвав меня. Слабо усмехнулся. – Да что там, я поведаю тебе все, что я знаю о драконах. А знаю я куда больше этой самоуверенной тени в твоей голове, так сказать, привета из прошлого. Ты будешь способна одним щелчком пальцев поставить на колени эту заносчивую дуру нейну Деяну. Встречал я ее однажды. Действительно на редкость неприятное создание, преисполненное ложного чувства собственной значимости.

Волей-неволей, но я заинтересовалась речью Чериара. Что скрывать, он рисовал передо мной весьма заманчивые перспективы.

– В-третьих, я откажусь от дальнейших убийств. – Чериар довольно потянулся, словно кот, объевшийся сметаны. – Я понимаю, что тебя это почти не касается, но почему-то мне кажется, что мое решение тебя порадует. Ты вроде как добрая девочка. Пока, по крайней мере.

Я заинтригованно молчала, ожидая, что последует дальше.

– И в-четвертых, – медленно протянул Чериар, – как насчет Фрея? Мальчишка надоел мне, конечно, сверх всякой меры. Все не может мне простить, что я выгнал его из дома, который он считал уже своим. Хотя с другой стороны – а как еще я должен был поступить? Оставь я его здесь, и о многих моих забавах мне пришлось бы забыть.

– Так что там насчет Фрея? – резко оборвала я разглагольствования герпентола.

– Ах да, Фрей. – Чериар опять чарующе улыбнулся мне. – Я оставлю его в живых. Безусловно, придется немало потрудиться над его памятью, чтобы заставить дурачка забыть о глупейшей затее и походе сюда, но ради тебя, мой любимый паучок, я готов пойти на это. Хотя, повторюсь, намного проще мне было бы убить надоеду. Вряд ли он оставит свои попытки каким-либо образом очернить мое имя.

– Ну, предположим, у него есть для подозрений в ваш адрес более чем веские причины, разве не так? – не сумела я удержаться от ехидного вопроса.

– А еще я не стану марать руки о твою фею. – Чериар сделал вид, будто не услышал моего замечания, и кивком указал на Ульрику, которая очень внимательно слушала наш диалог. – Терпеть не могу этих летающих вредных мелкостей, но так и быть, пусть живет.

Ульрика не сумела сдержаться от громкого вздоха облегчения. А вот я нахмурилась. Что скрывать очевидное, не нравились мне условия сделки, очень не нравились. Это похоже на самый настоящий шантаж. Делай, как я говорю, иначе я убью твоих друзей. И потом, не хочу я становиться матерью! Мне даже нет восемнадцати! И я этого Чериара почти не знаю!

– В общем, решай, моя сладкая. – Чериар послал мне воздушный поцелуй и вновь погладил по бедру. – У тебя час на размышления. Когда я вернусь, ты дашь мне ответ. И если вдруг он окажется отрицательным…

Лжесвященник не завершил фразу. Вместо этого он многозначительно посмотрел на Ульрику и сделал красноречивый жест, будто сворачивал кому-то невидимому шею. Фея от столь убедительной пантомимы побледнела, да что там, даже мне стало не по себе. И не столько из-за страха за Ульрику, к которой я никогда не испытывала добрых чувств, сколько из-за Фрея. Несмотря на весьма короткое знакомство, парень мне понравился. Было в нем что-то бесхитростное, доходящее даже до наивности, и в то же время умилительное. Жаль, если он погибнет.

– Причем погибнет не просто так, – вкрадчиво произнес Чериар, невежливо подслушав мои мысли. – Я скормлю его тело и его душу своему домашнему питомцу. По-моему, ты видела его тень, когда собиралась проникнуть в дом. Поверь, это будет очень долгая и очень мучительная смерть.

От жестоких слов герпентола мне окончательно поплохело. А он в очередной раз собственническим жестом погладил меня по ноге, встал и вышел. Лишь на самом пороге Чериар чуть притормозил и, не оборачиваясь, обронил в пустоту, ни к кому, в сущности, не обращаясь:

– Тик-так, время пошло.

* * *

В комнате после ухода герпентола повисла тяжелая напряженная тишина. Я уныло разглядывала потолок, стараясь не обращать внимания на гобелены. Меня начинало тошнить при одной мысли о том, что совсем скоро, по всей видимости, какая-нибудь из этих неприличных сцен окажется воплощенной в реальность. Причем воплощенной не просто так, а со мной в качестве основного действующего лица.

– Значит, Фрей нас не предал, – задумчиво проговорила Ульрика, впервые за долгое время подав голос.

– И тем хуже для него, – мрачно отозвалась я, изо всех сил пытаясь пошевелить хотя бы мизинцем на ноге. Пустое! Тело по-прежнему наотрез отказывалось отвечать на мои мысленные приказы.

– Тем хуже для него? – удивленно переспросила Ульрика. Приглушенно ахнула: – Ты что, намекаешь на то, что собираешься отказаться от предложения этой ползучей твари? А я, что тогда будет со мной?

– Не беспокойся, если я откажусь, то меня ожидает еще более худшая участь – огрызнулась я и содрогнулась от невольного отвращения, вспомнив жестокое обещание Чериара насильно оплодотворить меня.

– Ничего не может быть хуже смерти, – кисло возразила Ульрика. – В любой другой ситуации всегда остается надежда. А смерть – это окончательный финал. Ее никак не исправить.

Я скептически поморщилась, но не стала спорить с феей. Сейчас не время для пустых пререканий.

– Что же нам делать? – уныло протянула я. – Что? Должен ведь быть какой-нибудь выход!

– Смирись, – с готовностью предложила Ульрика. – На мой взгляд, это единственный приемлемый вариант. Ты ничего не добьешься, если станешь упорствовать! Только сделаешь хуже и себе, и мне, не говоря уж об этом бедолаге Фрее.

Беда была в том, что я прекрасно осознавала: Ульрика права. Как бы то ни было, но в предложении герпентола было много полезного для меня. Если я соглашусь, то окажусь только в выигрыше. Он научит меня…

«Научит быть пауком, – с готовностью подсказал внутренний голос. – Научит обманывать, пить энергию из ничего не подозревающих людей. Научит строить свое счастье на самой наглой лжи. Сможешь ли ты спокойно смотреть в глаза Арчеру и играть роль невинной девушки, при этом зная, что твоя невинность была отдана совсем другому? Причем, заметь, отдана не по любви, а по расчету. Но самое главное – сможешь ли ты отказаться от своего ребенка? Пусть он будет рожден по принуждению, но ты выносишь его, родишь в муках. Возможно, даже дашь имя. А потом… Потом вы навсегда расстанетесь».

Я попыталась со злостью скрипнуть зубами, но не смогла. Все, на что я была способна – лишь беспомощно моргать и двигать глазами из стороны в сторону. Ну, и голосовые связки еще подчинялись мне.

– Я никогда не расскажу Арчеру или кому бы то ни было еще о том, на что тебе пришлось пойти! – горячо заверила меня Ульрика, видимо, сочтя мое затянувшееся молчание за размышления. – Могу поклясться пыльцой со своих крыльев! Об этом никто не узнает, честное слово! Так что если ты сомневаешься по этому поводу…

Я громко вздохнула, в конце почти сорвавшись на стон, и Ульрика испуганно замолчала. Неужели нет другого выхода? Неужели мне на самом деле придется стать наложницей этого двуногого змея?

– Пожалуйста, Мика, – почти беззвучно попросила фея. – Не делай глупостей! Потом, когда все будет закончено, я помогу тебе. Феи обладают магией забвения и искажения воспоминаний. Если ты захочешь, то я сделаю так, что ты никогда не вспомнишь об этом. Или же превращу в твоей памяти все случившееся в забавное пикантное приключение.

Магия… Я опять не удержалась от тяжелого вздоха. Если бы только я была способна на магию! Ух, тогда бы я показала этому пресмыкающемуся, где змеи зимуют!

Магия? И я нахмурилась, в последний момент поймав быстро промелькнувшую и почти исчезнувшую мысль. С интересом посмотрела на Ульрику. Фея к этому моменту почти целиком очистилась от сажи. На ее личике еще были видны грязные разводы, но крылышки сияли, то и дело осыпая пол под клеткой сверкающей пыльцой.

– Скажи, а на чем основана твоя магия забвения и искажения? – полюбопытствовала я.

– Магия любой феи сосредоточена в пыльце, – с легким недоумением отозвалась Ульрика. – Но, Мика, я, право слово, не считаю момент удачным для лекций…

– То есть, чтобы кого-либо зачаровать, тебе необходимо осыпать его пыльцой? – перебила ее я, торопясь выяснить все моменты.

– Кинуть ее в глаза жертве, – поправила меня Ульрика. – Пыльца ослепит и на какое-то время нарушит восприятие реальности. Вспомни, как это было, когда я запорошила твои глаза. Обычно это позволяет внушить то, что ты хочешь.

– То есть, если Чериар остановится в достаточной близости от клетки, то…

Я намеренно не завершила фразу, предполагая, что фея без особых проблем поймет намек. Так и вышло.

– Ой! – почти сразу воскликнула Ульрика, смешно округлив глаза, доказав тем самым, что такая мысль ей в голову не приходила. – Ой-ой-ой! Дай-ка мне подумать!

Я послушно сохраняла тишину, хотя буквально слышала, как неумолимо тикают часы. Вот-вот минует уговоренный срок, и Чериар явится за моим ответом.

– Нет, это слишком опасно, – наконец, неуверенно возразила Ульрика. – Будь это обычный человек, то я бы пошла на риск. Но герпентол? Вдруг эти создания обладают природным иммунитетом к чарам фей? И тогда наша выходка лишь разозлит его.

– Ага, ты, значит, опасаешься, что он устойчив к твоей магии, но на мой счет у тебя почему-то нет никаких сомнений, – не удержалась я от язвительного замечания. – Ишь ты, наобещала, что я все забуду. А сама, оказывается, поручиться не можешь.

– Почему не могу? Могу, – спокойно проговорила Ульрика. – Вспомни, я ведь ослепила тебя пыльцой, то бишь, ты восприимчива к моим чарам.

– Но герпентол такое же сумеречное создание, – принялась я спорить. – Если получилось со мной, то выйдет и с ним.

– Ох, я бы не была столь уверена, – заупрямилась фея, явно не желая идти на риск. – Порой врожденным иммунитетом обладают обычные люди. Заметь, люди, а не маги! Как тут угадаешь, пока не попробуешь?

– Вот именно, – с нажимом проговорила я. – Как тут угадаешь? Как говорится, кто не рискует, тот не любим Артайной.

– Богиня гадания и азартных игр никогда не была моей покровительницей, – продолжала стоять на своем Ульрика, хотя в ее голосе я все-таки уловила долгожданные нотки сомнения. – Да что там, многие ее даже за настоящую богиню не считают.

– Но мы ведь не такие, правда? – лукаво осведомилась я. Помолчала немного и уже серьезно проговорила, пытаясь достучаться прежде всего до сердца феи: – Ульрика, прошу, помоги! Что-то сомневаюсь я, что Чериар добросовестно выполнит все условия сделки. Что, если он, получив мое согласие, все же вероломно расправится с тобой и Фреем? Нет человека – нет проблемы, как говорится. Думаю, к феям подобное определение тоже относится. Кто даст ему гарантии, что сразу после освобождения ты не полетишь за подмогой к драконам? Да никто! На его месте я бы решила эту проблему самым радикальным образом. Вряд ли легкомыслие входит в число недостатков Чериара, если это, конечно, его настоящее имя.