Текст книги "Эффект Ребиндера"

Ужасно хотелось нормально, прилично отдохнуть после безумного года, но где и как? Много лет подряд выручали стройотряды, обычно они с ребятами отправлялись в дальние северные поселения, ставили срубы или коровники. Всегда получалась двойная польза – и активный физический труд в компании интересных людей, и довольно много денег. Но с каждым годом становилось все труднее найти подходящую поездку, что-то сломалось в самой системе – пропал азарт и чувство товарищества, все только и мечтали работать поменьше, а загрести побольше. Слава богу, он уже обходился без заработков на стороне. К тому же от родителей остались три сберкнижки с довольно приличной суммой, которую Володя благоразумно решил не трогать. Много ли одному нужно!

И тут позвонила Катя. Наверное, получила очередное письмо от Иринки. Она каждый раз добросовестно отчитывалась о полученной весточке, и Володя каждый раз удивлялся про себя ее звонкам. В Израиле уже стояла жара, вся компания, включая родителей Миши и его бабушку, жила в специальном центре для приезжих эмигрантов, привыкали к чужим правилам, учили странный чужой язык. Володя даже не пытался представить, как жизнь на Марсе.

– Здравствуйте, Володя, – у нее был ужасно смешной, совсем детский голос. – Это Катя говорит.

Ну да, она продолжала звать его на вы и каждый раз представлялась. Наверное, боялась, что он вовсе не вспомнит, кто такая Катя.

– Катерина! Рад слышать! Новое письмо получила?

– Нет, к сожалению, новых писем нет. Я как раз у вас хотела спросить.

Могла бы придумать что-то поумнее. Никакой переписки с заграницей, а тем более с такой спорной страной, как Израиль, Володя вести не мог, у него была вторая форма секретности.

– Слушай, Катерина, у меня тут возник вопрос – ты, например, что делаешь летом?

– Ле-летом? – она вдруг стала заикаться, совсем напугалась, дуреха. – Летом я поеду к маме. А почему вы спрашиваете?

Конечно, мог бы и не спрашивать! Куда едут все студенты из провинции! Помнится, она рассказывала про маму-учительницу в Мурманске. Или в Архангельске?

– Сам не знаю, чего спросил. Понимаешь, совершенно не могу придумать, что делать с отпуском. Вот так вкалываешь-вкалываешь, а отдохнуть по-человечески негде. Может, на море махнуть? Поплавать, поваляться на жаре. Ты на море была когда-нибудь?

– Володя, вы что… вы меня хотите пригласить?

Самое смешное, что до последней минуты, до этого ее вопроса он и в мыслях не имел ее приглашать! Все время крутился в голове отпуск, вот и сказал зачем-то. И вдруг представил жаркий день, песок, волны, Катьку эту представил в трусиках и лифчике, загорелую, со стройными коленками и круглой попкой. Можно поехать в какой-нибудь парк или Ботанический сад, она будет бегать по дорожкам и ахать. Или взять лодку напрокат, купить ведро абрикосов… Она хоть плавать-то умеет? Иначе визгу не оберешься!

– Володя, знаете, если вы не смеетесь… если вы серьезно, то я могу к маме и попозже поехать! У нас ведь длинные каникулы!..

Конечно, Володя мог сразу догадаться, куда его занесло! Как только увидел Катькину мамашу. Платье в горошек, белый кружевной воротник – а-ля девятьсот тринадцатый год, томик стихов в лакированной сумочке. Самое смешное, что она была всего лет на десять старше его самого!

– Владимир Иванович, на вашу долю варить кашу?

– Да, Валентина Петровна, спасибо!

– А вы предпочитаете с сахаром или с вареньем?

Тургенев отдыхает!

В подарок молодоженам Катина мать, пунцовея от гордости и слегка задыхаясь, вручила огромный ящик с книгами. Чехов, Антон Павлович, собрание сочинений в восемнадцати томах, с письмами и комментариями. И еще призналась, что специально ездила к директору центрального книжного магазина, ведь одно собрание поступило на весь Архангельск! В тот же вечер после ужина, пока они с Катькой мыли посуду, новоиспеченная теща уселась читать последний том, эти самые письма, и вскоре Володя увидел, как она тихо всхлипывает над страницей и вытирает слезы вышитым платочком!

Понятно, что такая мать не будет учить подрастающую дочь готовить или убираться, что за низкие заботы! Она ее французскому языку будет учить!

Да, французский Катерина знала прекрасно, Валентина Петровна ей какую-то специальную старушку-учительницу разыскала в Архангельске, из бывших ссыльных. И английский тоже прилично – читала бегло. Интересно, куда применить такие ценные знания в их стране, где все население, как в известном анекдоте, владеет только двумя языками – матерным и русским со словарем? Но вот обед приготовить или не дай бог погладить рубашку оказалось для его жены непосильной задачей!

Нет, Катька не отказывалась, старательно пыхтела на кухне, но все у нее пригорало, получалось недосоленным или безвкусным. С рубашками того хуже – воротнички она в принципе не умела проглаживать, на спинке оставались неровные полосы, проще самому сделать, чем три часа объяснять. Зато стихи на французском читать – хоть круглый день!

Прошло три месяца после их возвращения с моря. Конечно, в отпуске всего не разглядишь. В принципе она оказалась нормальной девчонкой, не ныла по пустякам, прекрасно плавала, не требовала комфорта или вкусной еды. Да и какую особую еду можно раздобыть в Алуште в курортный сезон – макароны, покупные котлеты, печенье к чаю? Однажды вечером пытались прорваться в местное кафе, там играла неплохая музыка. Катька жутко обрадовалась, вырядилась в босоножки на каблуках и мини-юбку, почти не прикрывающую попу. Небось, сама сшила на уроке труда. Ноги у нее были что надо, не придерешься! Кажется, впервые в жизни Володе захотелось потанцевать, вернее, постоять в обнимку под медленный тягучий блюз. Но от входа в кафе до самого парка тянулась внушительная очередь. Они все-таки решили подождать, тем более за неплотными шторами виднелись симпатичные столики и пробивалась музыка. Но прошел час или даже полтора, быстро темнело, а очередь не уменьшалась. Володя сразу заметил, конечно, что швейцар у входа пропускает каких-то людей. Вот еще пара пролезла, мужик восточного вида почти не скрываясь сунул купюру и галантно пропустил свою даму вперед.

Черт побери, ведь были у него деньги. Целая пачка денег, двухмесячная зарплата, честно заработанная на прошлогодней стройке. Но как лезть через толпу, что говорить? Рожа швейцара сияла от наглости и сознания собственной власти.

– Всё, уходим!

И она ни слова не сказала, не возразила! Послушно ковыляла на своих каблуках в темноте по каменистой дорожке, не поспевая за Володиным широким шагом. Уже потом подумал, что надо было хоть за руку взять.

В общем, еще тот курорт! Хорошо хоть жилье смогли найти. Одна тетка сдавала отдельный дощатый домик в саду. Две кровати, тумбочка, вешалка на стене. Лучше не вспоминать, сколько она содрала за этот домик, но зато не видишь ни хозяев, ни других жильцов. Ночью было душно, пахло цветами и травой, прехорошенькая тихая Катька прижималась к нему так доверчиво и ласково. Уже казалось невозможным вернуть ее обратно в общежитие.

Все друзья вокруг были женаты, один даже успел развестись. Конечно, смущала разница в возрасте, Катька была совсем глупой девчонкой – гольфы, хвостики, стихи под подушкой, но казалось, что можно легко воспитать, отучить. Совсем про себя, немного стыдясь, Володя думал, что Катерина должна оценить свалившееся везение: муж – кандидат наук, отдельная квартира в Москве…

Да, квартира сразу потеряла вид, лучше не вспоминать! Конечно, того идеального порядка, что наводили родители, ждать не приходилось, но можно хотя бы не разбрасывать по всему дому тетрадки вперемешку с засохшими бутербродами? И замоченное белье не держать по три дня в ванной! Уж не говоря про безвкусные горелые котлеты, которые она, роняя слезы, жарила на забрызганной жиром плите.

А гитара! Еле-еле попадала по струнам, но все равно часами мусолила песни своей ненаглядной Вероники Долиной: «Не гаси меня, свечу, я еще гореть хочу». Странные, жалобные песни, ни для похода, ни для компании. «Хочешь, я выучусь жить, и мы будем жить-поживать». Да, хочу! Хочу нормальную веселую жену, чистый дом, ужин на столе. А не заплаканную растрепу с французским языком!

Но песни и беспорядок в доме еще полбеды, настоящие проблемы начались, когда Катька окончила университет и отправилась по распределению в районную школу. Все нормальные люди отбивались от школ, все стремились в НИИ, а эта педагогиня нашла свое призвание! Видите ли, будущее человечества зависит от правильного воспитания и обучения детей, и она не мыслит иной профессии. Сколько ни уговаривал, ни пытался привлечь сестру, Катька стояла на своем – она идет работать в школу, потому что больше всего на свете любит детей и всегда мечтала стать учительницей и многодетной мамой, вот!

Да, мамой, это отдельный вопрос. Сын Ванька родился ровно через год после свадьбы и сразу занял все Катькино время и внимание, а заодно и все пространство в квартире. Почему-то Володя не помнил, чтобы с ним в детстве так носились – прогулки, оздоровительное питание, физкультура, уроки музыки. В два года уроки музыки! Тут не замедлила явиться любимая теща и защебетала с ребенком по-французски! Кажется, она и знала-то всего несколько фраз, но повторяла и повторяла их на разные лады с утра до вечера. Откуда только набралась, скажите на милость?!

Нет, не стоило так сильно придираться. Катька после родов не растолстела, как его сестра или прочие знакомые женщины, а наоборот, сияла всеми прелестями – грудь, коленки, грива волос. На улице оглядывались! Все время хотелось обнять ее, потрогать, затащить в постель, но какая постель, если твоя жена намертво гасит свет, напяливает ночную рубашку до пят да еще каждые полчаса мчится качать мирно спящего ребенка. Тещино тургеневское воспитание! Кстати, сама теща, надо отдать ей должное, не слишком надоедала, приезжала редко и по вечерам, нарядив Ваньку в девчоночий чепчик собственной вязки, надолго отправлялась гулять. И маленький Иван, несмотря на усиленное Катино воспитание, рос нормальным спокойным пацаном, с упоением строил башни из кубиков, на уроках музыки жутко потешно маршировал, размахивая кулаком и упорно припадая на правую ногу. Жаль, родители не дождались такого спектакля.

На самом деле Володе в тот ужасный период было не до жены, тещи и прочих глупостей. Потому что внезапно умер Королев. И кафедру сразу решили подмять под себя люди из Отделения ядерной физики. Нет, официально это звучало – включить в состав. Прохоров, к которому перешло руководство кафедрой, и не думал сопротивляться. Наоборот, он явно рвался работать с НИИ ядерной физики, совсем другие масштабы. Что с того, что несколько лабораторий оказались не у дел, их спокойно решили передать в производство.

Именно этой волной и накрыло Володю. Практически сразу после получения старшего научного! А он-то, идиот, радовался, ждал должности завлаба, обещанной Королевым, и повышения зарплаты до четырехсот рублей. Теперь же, с переходом на военный завод, весь смысл университетской должности терялся! И тематика менялась, – оборонный завод, тупые разработки и расчеты, кажется, для баллистических ракет. Дождался своих ракет, космонавт-мечтатель! Хорошо еще, что речь шла о предприятии союзного подчинения, там практиковались высокие премии, так что в общей сложности можно было натянуть на триста-триста пятьдесят. Но все равно, вот так, в один момент вылететь из университета после десяти лет работы?! Просто выть хотелось! Неужели всем наплевать?

Что он мог сделать? Идти к начальству, требовать, доказывать? Смешно! От ядерной физики ждали новых тем и денег, что мог противопоставить какой-то с. н. с. Попов? Даже если он все годы честно продолжал разработки Королева?

Вдруг вспомнил Гамбург, пересуды на кафедре. Тогда тоже из их лаборатории убрали нескольких человек, в основном невыездных, то есть евреев, но это казалось понятным и даже разумным. Тем более евреи тут же отвалили в Америку и прекрасно устроились в тамошних университетах. Сашка Гольдберг, которого в 75-м не допустили к защите, уже полного профессора успел получить. А Володя теперь до самой смерти будет трубить на заводе, как и его родители! Зато при выходе на пенсию есть шанс обрести еще один чайный сервиз. Какая ужасная невезуха, твою мать!

Между тем приближалось лето, и Катерина принялась переживать про дачу. Как можно держать ребенка в городе, без воздуха, без витаминов! Володе не хотелось рассказывать, что у него неприятности, что еще не знает, какая будет зарплата, что снимать дачу в такой ситуации неразумно. Про родительские сберкнижки решил вовсе умолчать, неизвестно, что еще может случиться! И опять пожалел, что не осталось родни в деревне, отец в последние годы любил вспоминать собственное детство – речку, рыбалку, грибы. Многие знакомые вокруг уезжали в отпуск к сельским родственникам. И тут он сообразил, что у Катьки как раз есть бабушка в деревне! Сама сто раз рассказывала, помнится, еще удивился непривычному названию – Княжпогост. В тот же день поехал на вокзал за билетами. Не слишком радостная перспектива, но хоть новые места посмотреть. Там, по идее, грибные и ягодные районы, и речка есть наверняка.

Нет, давно Володя не чувствовал себя таким идиотом! Не зря Катерина мялась, не слишком стремилась ехать, пыталась что-то рассказать про бабушкину инвалидность. Оказалось, его прекрасная светская теща, любительница французского – дочка школьной уборщицы! Причем сама бабуля живет в какой-то жуткой глухомани, в маленькой комнате при школе, без минимальных удобств. Приехали! Правда, у Катиной матери была небольшая отдельная квартирка в Архангельске, но какой смысл приезжать из города в город?!

Все подробности изложила забежавшая соседка. Получалось, у Евдокии Петровны, то есть бабули-уборщицы, не то что дома, огорода своего никогда не было! Валентина при школе и выросла, в подсобной комнатенке. Это потом уже она сюда в Архангельск приехала учиться, и не в институт, а в педучилище, и прямо там, в училище, вышла замуж за пожилого преподавателя математики, Ивана Сергеевича Белозерского. Ему, реабилитированному инвалиду, и дали жилплощадь, где Валя теперь живет. А сам Иван Сергеевич семь лет как умер.

Катин покойный отец, этот самый Белозерский, тоже оказался бывшим ссыльным, у них там, кажется, одни ссыльные и жили, не город, а сплошная зона. Конечно, Катерина что-то рассказывала раньше, вспоминала, как папа читал ей книжки и покупал конфеты-подушечки, как они вместе слушали по радио арии из опер. Но никогда не проговорилась, что отец был тяжелым инвалидом! Вроде, у него еще в лагере развился туберкулез позвоночника, успел несколько лет в училище поработать, где и женился на своей ученице, но потом слег окончательно.

Сразу стали понятны и странности тещи, и ее любовь к иностранным языкам и красивым разговорам. Ни хрена она в своей жизни не видела! Ухаживала за лежачим мужем, слушала радио, выписывала по почте словари и книжки по искусству. И Кате забила голову ерундой.

Честно признаться, Володе уже давно стало неловко за свои насмешки. Особенно когда все-таки поехали к бабке в село. Сколько Катя ни рассказывала, что баба Дуся из погорельцев, но такого ужаса он не представлял – хорошо хоть голова у старухи повязана платком, но ни ресниц, ни бровей, кисти рук почти не разгибаются. Правда, бабуля этими руками довольно ловко управлялась, пирогов напекла, но даже есть эти пироги было тягостно, с трудом запихнул в себя кусок.

В результате поселились все-таки в городе, у матери. Покупали на местном рынке чернику и клюкву, варили макароны. Мясо достать было практически невозможно. Пару раз бывший тещин ученик организовал машину, съездили на рыбалку и за грибами. Как ни странно, Катька похорошела и загорела от этой жизни, что еще больше раздражало, потому что даже для банального секса в тещиной крошечной квартире, да еще в проходной комнате не было никаких условий.

Особенная тоска наступала по вечерам. Телевизор тупо бубнил про рекордные урожаи, политические события сюда не доходили и никого не волновали – что Суслов, что Черненко – пустой звук! Совершенно не получалось забыть о работе, перемены страшили и душила тяжелая тупая обида. Даже Матвею и сестре не сразу признался в собственном поражении, а глупой Катерине откровенно наврал про более серьезную должность на производстве и повышение оклада, благо она всему верила на слово.

В начале августа наконец уехали домой. На вокзале Валентина Петровна вдруг принялась горько рыдать, словно прощались навсегда. За ней и Катерина вступила, напугали Ваньку, чуть не забыли узел с горшком и игрушками. Володя с трудом скрывал раздражение. Совершенно не к месту вспомнил молодость, ночевки у костра, загадочные глаза девчонок в темноте. Пусть не Кира, но ведь можно было еще поискать, не спешить, не мучиться теперь от одиночества и посторонних людей в своей жизни. Что говорить!

Организация работы в Катиной школе была абсолютно тупая! Как можно сразу дать классное руководство такой неопытной девчонке? Но еще глупее, что навязали пятиклассников, тогда как ее непосредственный предмет, то есть химия, начиналась в седьмом. Пожалуйста, руководи классом, где ты не ведешь ни одного часа!

Володя соглашался и даже был готов сопереживать. Тем более сам с трудом привыкал к работе на номерном заводе, пусть и в лаборатории, но со строгим часовым режимом и проходной, где полагалось отмечаться при входе и выходе. После вольницы университета все раздражало, хотя премии действительно платили и новые коллеги оказались вполне грамотными и нормальными людьми.

То есть он понимал Катькины переживания, но все-таки не было необходимости так бегать за своими пятиклассниками! Почему-то Володя не помнил, чтобы хоть одна из его школьных учительниц каталась с учениками на коньках, или ездила в цирк, или, что еще хуже, приводила весь класс к себе домой и поила чаем из любимого семейного сервиза.

Но Катерина как с цепи сорвалась. Свободного времени у нее больше не существовало! По утрам она вела химию в старших классах, а потом мчалась к своим ненаглядным соплякам. Кино, Третьяковская галерея, Кремль, Уголок Дурова, Кукольный театр, Бородинская панорама…. Не было ни конца ни края ее усердию. А по завершению каждого похода не менее половины класса являлось к ним домой! Бедный Ванька вскоре привык засыпать в любом углу и при любом шуме.

Нет, Володя не мелочился. Даже когда ученики разбили две чашки из единственного маминого сервиза. Он просто хотел жить у себя дома, а не на вокзале! Он хотел приходить и спокойно отдыхать, смотреть телевизор, читать, общаться с собственным сыном. А не с десятком чужих сыновей, черт побери!..

Сначала он терпел, пусть немного привыкнет к работе, успокоится. Потом решил волевым усилием навести порядок. Это все-таки его дом, а не проходной двор. И он требует больше сюда детей не водить! Все! Казалось, тема исчерпана, но, к Володиному огромному удивлению, ситуация принципиально не изменилась. Только теперь большинство мелких наглецов разбегалось с его приходом, а самые настырные ретировались в маленькую комнату. Между прочим, это была Ванькина комната, могла бы подумать, все-таки мать!

Да, он слишком раздражался и разговаривал грубо. А кто бы не раздражался на его месте?!

Но однажды привычная послушная Катька закатила жуткий скандал:

– Ты ничего не понимаешь! Ты ничего не понимаешь и не хочешь понять! Мне важно общение с детьми, их доверие. Это часть моей работы.

Она вскочила и принялась бегать по комнате.

– И потом, я не в состоянии больше переносить постоянное одиночество! Тебе никто не нужен, Володенька, придешь и сядешь молчать на целый вечер. Я тебе не нужна, вот в чем дело! Вот в этом все дело, я тебе совершенно не нужна!

Зареванная, с опухшим носом, она ужасно напомнила свою мать. Некуда было деться от идиотского тещиного воспитания. Сейчас еще про любовь заговорит. Так и есть!

– Ты хотя бы раз в жизни сказал, что любишь меня?! Никогда, слышишь, ни одного разу! И ни разу не встретил после занятий, не проводил домой! Даже после госэкзаменов, когда всех ждали с цветами! А ты хоть раз подарил мне цветочек?! Просто так, не на день рождения? Ты меня просто не замечаешь! Я беременная сама себя выгуливала, на восьмом месяце поскользнулась и упала, ты даже не знал! Я старалась, я пыталась готовить и убирать, как ты любишь, но тебе невозможно угодить – все плохо, невкусно, воротнички не проглажены, в доме грязно! Я ненавижу твои несчастные рубашки, ненавижу, ненавижу!.. Даже мама, святой человек, боится приехать лишний раз! Даже мама тебя раздражает!

Честно говоря, он очень удивился. Доля правды в ее выступлении была, конечно. Никогда не понимал, зачем дарить цветы без причины, ехать с цветами в метро, как герой-любовник? Для этого на самом деле есть день рождения или Восьмое марта. И зачем выгуливать, что за термины? Ведь не про собаку речь. Да, не любил он тупые вечерние хождения по району, хотелось тишины после долгого рабочего дня и стояния в метро. Она вполне могла погулять днем, раз это нужно для будущего ребенка, занятия заканчивались не слишком поздно. И что значит встречать после экзамена? Пилить с двумя пересадками к метро «Университет», чтобы потом вдвоем с этими же пересадками ехать обратно?

Вдруг некстати вспомнил, как мечтал встретить Киру в метро. Всматривался в лица, без нужды переходил из вагона в вагон, стоял у эскалаторов в часы пик. Что ему две пересадки, да хоть десять пересадок, если бы только знал, что она ждет! Может, не стоило верить Матвею, искать так долго, надеяться? Давно бы женился на умной взрослой женщине, хорошей хозяйке, какой была его мать, например.

Нет, так думать просто глупо. Прошло много лет, Кира уже вдова, незачем вспоминать. А Катерина – провинциальная девчонка, и воспитание получила соответствующее! Зато, когда на заводе устроили коллективный праздник по случаю Нового года, чего Володя вообще-то терпеть не мог, но не смог отказаться заранее, так вот на этом празднике вся лаборатория ахнула при виде Катьки! И сам он, пожалуй, впервые отметил, как его несчастная педагогиня умеет выглядеть – в узком строгом платье с гладко убранными золотистыми волосами, только легкая челка летела над огромными глазищами. Видели бы они сейчас его красавицу, опухшую и зареванную, словно первоклассница. Горе луковое!

Ничего, перемелется. Говорят, женщины любят устраивать истерики, всякие критические дни у них и прочие номера. Хорошо, он будет покупать цветы, если для Катьки это имеет такое значение. Но все-таки в доме должен быть порядок, и обед, и нормальная спокойная жизнь, одно другого не касается.

Появление Горбачева после нескольких лет полнейшей тоски и, особенно после полуживого Черненко, все-таки проползшего к власти, потрясло даже Володю. Катерина же просто летала, висела на телевизоре, восторгалась любым членораздельным словом из уст нового генсека. Она наконец немного угомонилась, походы в цирк почти прекратились, ее класс уже давно изучал и химию, и физику, и теперь они дружно занималась опытами в духе покойного профессора Ребиндера. Всю квартиру по-прежнему занимала педагогическая литература, но хотя бы не толкались ученики. Правда, Володя не без оснований подозревал, что ученики хорошо изучили его расписание и просто исчезают вовремя.

Новый 1986 год встречали в компании приятелей. Планировали взять короткий отпуск, устроить поход на лыжах, но зима опять оказалась слякотной и грязной, уже который год не было нормальных морозов и чистого глубокого снега. Все говорили про Горбачева, цитировали его слова и обещания. Страшно хотелось верить в перемены.

Знал бы Володя, какие перемены его ожидают!

Приближались майские праздники. Ванька здорово подрос, научился кататься на двухколесном велосипеде и с нетерпением ждал, когда просохнут мостовые. Катерина несколько раз тихо намекала на второго ребенка, но как можно было думать про еще одного ребенка в их квартире! К тому же Володя искренне не понимал, зачем начинать сначала все заботы, детские простуды, ясли, поиски дачи на лето. Иван рос разумным спокойным парнем и все больше напоминал своего тезку, покойного деда Попова. Почему Володя так мало знал про собственных родителей? Сестра Ольга однажды рассказала, что мама из семьи священника. Кто мог представить! Конечно, в их времена старались не вспоминать такие факты своей биографии. Про семью отца Володя совсем ничего не знал, даже не помнил отчества деда. Все собирался спросить у Ольги, но ведь и с ней почти не виделись, каждый давно жил собственной отдельной жизнью. Абсолютно заурядной мирной жизнью. И ничто не предвещало трагедий.

Да, в тот теплый весенний день ничто не предвещало трагедии. Володя, как всегда, открыл дверь своим ключом, Катерина уже вернулась, конечно, слышался ее взволнованный голос из кухни. Говорит по телефону? Нет, раздался ответный голос, легкий петушиный басок, какой бывает только у подростков. Опять притащила какого-то двоечника? И сразу на кухню?! А где ему прикажете ужинать после работы?!

Стараясь подавить привычное раздражение, Володя прошел в большую комнату, убрал костюм и галстук в шкаф, потом все-таки открыл кухонную дверь. Нет, этот парень явно не был учеником. Очень знакомый, белобрысый, в нелепом рабочем комбинезоне и клетчатой рубахе на вырост. Кто сегодня так одевается? И в ту же минуту узнал – Ленька! Племянник Ленька, длинный и очень повзрослевший, молча встал ему навстречу.

– Володя! – сказала Катерина. – Володя, ты слышал, что-то случилось в Киеве, какая-то ужасная авария!