Текст книги "Жена в наследство. Книга вторая"

– Мы, конечно, не распространялись о том, куда едем, – Хилберт вздохнул, – но добряки, которые всё разузнали и с радостью ему доложат, обязательно найдутся. А сопротивляться и уж тем более угрожать дознавателю чревато.

– Нам нужно уходить в Пустошь. Там все наши ответы, Хил. – Полина подняла к нему лицо. – И способ открыть ваши силы.

Конечно, она права, как ни пытайся убедить себя в том, что иные пути возможны. Жаль только, времени подготовиться осталось меньше, чем хотелось бы. И обучение Поли снова откладывается – теперь уж, видно, насовсем.

Пойманный Изгнанный обещал провести до нужного места – поломанный волей Полины, раздробленный и собранный снова – уже другим. Провести туда, где отыщется девушка, породившая зов в Грутвивере. А может, он попытается увести в западню: тут уж не угадаешь. Нельзя ни в чём быть уверенным до конца. Хилберт сверху смотрел на хрупкие плечи Полины, изящные ключицы с мягкой ямкой между ними, которой хотелось коснуться прямо сейчас, на сложенные на коленях руки. И выть хотелось от едва уловимой обречённости на её лице. От мучительного опасения, что путь через Пустошь окажется для неё слишком тяжёлым. Для девушки из мира, который раньше вряд ли подбрасывал ей подобные испытания. Но деваться-то некуда.

– Да, значит, сутки на сборы – всё ж не на прогулку идём – и надо уходить.

Пришлось подготавливать всё гораздо быстрее. В тот же вечер Полина потребовала – небывалое дело! – мужские штаны и рубашку в дорогу. Да ещё и со сменой.

– В моём мире женщины часто ходят в штанах, – ответила она на откровенное недоумение на лице Хилберта. – Это очень удобно. Гораздо удобнее, чем мести пыль подолом. Ну, вы же понимаете?

– Я никогда не мёл пыль подолом, к счастью. – Он усмехнулся. – Мне не с чем сравнить.

– Тогда просто поверьте мне! – Губы жены изогнулись в улыбке, кажется, против её воли.

Повисло молчание. Они смотрели ещё немного друг на друга, и девушка вдруг прыснула, прикрывая рот ладонью. Наверное, на миг представила его в платье. Хилберт отвернулся спешно. Столь хитроватое выражение её лица неуместно заставило что-то внутри жарко вспыхнуть.

– Хорошо. Я прикажу найти для вас одежду.

– И для Дине, – добавила Поли.

Хилберт вздохнул, всё больше разгораясь лёгким гневом. То, что сестра напросилась идти с ними, до сих пор злило.

– И для Дине… – согласился он.

Пришлось постараться, потому как достаточно худых Стражей для того, чтобы их одежда подошла девицам одна меньше другой, в Ордене, конечно, не держали. Но кое-что всё же удалось разыскать. У тех парней, которые только-только начинали обучение: они ещё не обросли мышцами и не заматерели.

Когда с первыми сборами было окончено, уже наступила глубокая ночь. И ещё долго Хилберт с Полиной просидели на кровати чуть поодаль друг от друга, разговаривая о многом. Стараясь не касаться того, что будет ждать их дальше – сейчас об этом не хотелось рассуждать. Теперь Полина не стеснялась расспрашивать его о том, как он жил раньше. О том, как служилось ему до того, как он попал в Волнпик. А Хилберт тоже выведывал о её мире то, что ещё было ему интересно. И казалось, с каждым штрихом всё лучше понимал Поли, её желание вернуться туда. Ведь она, как и он сам, дитя своего мира.

Несмотря на нависшую над ними опасность что в Пустоши, что здесь, всё это становилось похоже на сказку. На хмельную мечту. Наверное, никогда за последние годы Хилберту не было так хорошо. Так… правильно.

Они ещё не скоро устали от разговоров: когда свеча на столике у кровати уже почти прогорела. Поли задремала первой, перекатившись на бок. Хилберт уложил её удобнее, накрыл одеялом, забравшись под него тоже. В окно ощутимо сквозило: поднялся ветер. Он некоторое время ещё смотрел на жену, думая, наглеть ли окончательно. И есть ли в этом хоть какой-то смысл… Но усилием воли всё же заставил себя перевернуться спиной к Поли. Но всё равно ощущал, как её дыхание слегка касается волос у шеи. Кровать слишком узкая. А ведь по прибытии казалась просторной. Полина тихо-тихо простонала во сне – и спину обдало жаром от мгновенного воспоминания, как она стонала под ним во время соития. И сбросить бы это наваждение – да казалось, оно уже течёт вместо крови по телу. И останется там навсегда, как бы всё ни повернулось.

Глава 7

Утром собирались спешно. Хилберт не желал оставлять на разговоры и перебирание вещей слишком много времени. Каждый миг он ждал, что в гарнизон нагрянет дознаватель – и тогда не вырваться. А нам друг без друга сейчас никак нельзя.

Странная мысль. Я то и дело возвращалась к ней, наблюдая за тем, как Хилберт застёгивает на плечах плотный дублёный нагрудник. Свежи воспоминания о том, как ему пришлось сражаться со слангерами. Одному. Но теперь у нас были союзники – и это радовало. Давало хоть какое-то облегчение.

– Давайте помогу. – Я подошла к мужу и взялась за ремень крепления на поясе.

Хилберт, конечно, мог справиться и сам, но мне хотелось ему помочь. И коснуться хотелось – дурацкое желание, которое не успеешь осмыслить и побороть, как оно уже толкает навстречу ему. Хоть мимоходом дотронуться. Вот и сейчас уже стало поздно отступать. Пальцы немели от возни с твёрдой кожей, но я всё же застегнула крепление, чувствуя, как подбородок Хилберта почти касается моего виска.

– Волнуетесь? – спросил он тихо.

Приобнял за талию – едва-едва. А я отшатнулась от него, как от прокажённого. Истеричка.

– Волнуюсь, конечно, – попыталась сгладить секундную неловкость. – Вдруг этот прохиндей заведёт нас не туда? Вдруг он только прикинулся, что подчинился мне?

Йонкер усмехнулся, покачав головой. Наверное, многие мои рассуждения о силах Стражей и Ключей казались ему наивными. Но я правда пыталась понять. Правда хотела быть полезной, а не опасной – и это желание становилось день ото дня всё сильнее. С того мига, как удалось ощутить, что могу управлять своим даром: криво, конечно, не всегда стабильно, но могу.

Мениэр Ваартиг за тот недлинный разговор, что случился у нас вчера, когда Хилберт поручил ему возиться со мной, ясно дал понять, что из-за проведённого Паулине ритуала сила Ключа в ней расщепилась – часть ушла по некоему каналу, а часть – осталась и вышла на другой уровень. Возможно, из-за моей души – но мастер, конечно, не знал подобных нюансов. Я теперь могла влиять не только на химер и порождения, но и на нормальных Стражей тоже – только это требовало очень много энергии. Не зря так тяжело мне было бежать из кареты. Не зря лопались сосуды в носу. И страшно было подумать, какой мощью воздействия я обладала бы, не забери Паулине с собой часть её.

Значит, вернуть её и передать силу Хилберту поможет только обратный обмен душами. Возвращение. Никто пока не знал, как это возможно: мастера Ордена не обладали подобными знаниями. К тому же кинжал украли и сам ритуал оставался загадкой.

Но, возможно, мастер Ваартиг сумеет ещё что-то понять, если нам удастся найти Эдит, а уж тем более – оудов. Как он сам сказал: я не могу пропустить такое событие, потому иду с вами. И это меня, признаться, радовало.

– Вы интересно смотритесь в штанах. – Голос Хилберта выдернул из размышлений. – Это очень… Хм.

Он замолчал, явно подбирая слова. Я обернулась, перекидывая только что законченную косу на спину. Он недвусмысленно оглядывал мой зад, приподняв одну бровь. И выражение лица у него было такое, что, будь я и правда его женой во всех смыслах, мы явно не вышли бы из комнаты ещё долго. Видно, только мысль о том, что внутри тела Паулине всё же другая женщина, останавливала его сейчас.

Я взяла плащ и быстро прикрыла все филейные части. Мужчины в этом мире явно пока не готовы видеть женщин в штанах. В этом плане, конечно, такой наряд чреват. Но в остальном я чувствовала себя прекрасно: наконец-то не буду запинаться о подол и собирать им тонны пыли.

Скоро мы собрались во дворе. Вотервольский замок не выходил одной стороной в Пустошь, как Волнпик, а потому до неё нам ещё предстояло идти дикими тропами, о которых знали только Стражи и, наверное, Изгнанные. Конечно: ведь они тоже когда-то служили. Наверное, они разведывали со временем и свои дороги, а потому могли возвращаться в антрекен для личных дел. Но не все – и это успокаивало немного. Ведь стоило только глянуть на пленника, которого привели, окружив, несколько Стражей, чьих имён я пока не знала, как становилась ясной справедливость решения отправлять их в Пустошь. Казнить не казнишь: потому как не за что. Но и оставлять среди обычных людей нельзя. Со временем они просто теряют контроль.

Но, как правильно сказал Хилберт, в этом они всё же не виноваты. Это просто сродни врождённой болезни. Как лишняя или недостающая хромосома. В моём мире это неизлечимо. Но возможно ли, чтобы надежды Хилберта на силу Паулине не были просто фантазиями того, кто мечтает о волшебной таблетке от тяжёлого недуга?

Я невольно посмотрела на него: никогда бы в жизни не смогла сказать, что с ним что-то не так. Хоть и видела его изнутри, на моё восприятие мужа это никак не влияло. И конечно, я хотела бы, чтобы он навсегда избавился от опасности обратиться когда-то химерой. А вот как помочь остальным – знать не знала.

Обговорив ещё раз всё, что могло ждать нас в Пустоши, мы наконец выдвинулись в путь. Дине, конечно, сразу прилепилась ко мне, постоянно запахивая плащ, пытаясь спрятать ноги, которые под этими мешковатыми штанами мог разглядеть лишь тот, кто обладает рентгеновским зрением. Но и этого йонкери было достаточно. Она слегка удивлённо смотрела на меня: я никакого дискомфорта вовсе не испытывала. Вдоволь наглядевшись на меня ещё в комнате, Хилберт перестал обращать на мою одежду внимание. Другие же мужчины при нём, видимо, просто опасались на меня глазеть.

– Почему вы решили, что это удобно? – наконец спросила девушка.

– Вот доберёмся до Пустоши, и вы поймёте.

Дине вздохнула, и дальше мы пошли молча.

Пленник почти ни с кем не разговаривал, только вёл за собой, время от времени давая необходимые пояснения. Все пребывали в страшном напряжении, хоть до Пустоши ещё не дошли. Возможно, ожидали, что дорога эта окажется ловушкой – кто знает? Мне и моим силам никто не доверял – уже наслушались о моих сомнительных подвигах. Пожалуй, верил в меня только Хилберт: только его поддержку я чувствовала так чётко, что о неё можно было опереться, словно о каменную стену.

Он шёл прямо передо мной; длинный шерстяной плащ мерно покачивался за его спиной, и Хилберт время от времени откидывал его от бедра – и тогда я мельком успевала увидеть рукоять меча. Стражи тихо о чём-то переговаривались, но старшие по рангу не присоединялись к их сдержанной болтовне: то и дело озирались, прислушиваясь.

– Здесь тоже могут порой попасться порождения, – пояснил Хилберт чуть погодя, когда я поравнялась с ним: надоело рассматривать спину, хотелось видеть лицо. Хотя бы профиль.

Дине давно уже повисла на руке Алдрика. Она выглядела сейчас человеком, который совсем не приспособлен для такого путешествия: хоть и напросилась идти вместе со всеми на правах Стража. И я с удивлением заметила под полой её плаща меч в ножнах. Неужели умеет с ним обращаться? Казалось, что ловко она умеет махать только кисточкой. Интрига.

Какой бы долгой ни показалась дорога до Пустоши, но и она подходила к концу, как сказал Алдрик между делом. Тропа эта, и правда полудикая, петляла среди каменных громад гор, то взбираясь на их плечи, цепляясь за самый край, то спускаясь в расщелины, когда казалось, что гранитные бока раздавят нас всех, как муравьёв. Я, конечно, пыталась идти сама, но без помощи Хилберта всё равно переломала бы себе ноги, не пройдя и половины пути. Когда самый трудный участок завершился, все остановились на короткий привал.

Но во время него я ничуть не отдохнула: на меня постоянно смотрел этот Изгнанный, имя которого я даже вспоминать не хотела. Он как будто ждал очередных приказаний или, может, наоборот, раздумывал, какой бы выгадать момент, чтобы свернуть мне шею. Постоянный надзор за ним, за его волей, что то и дело пыталась сбросить путы, отнимал прилично сил. Но радовало одно: что я всё лучше и лучше начинала владеть своими умениями. По крупице собирая полную картину, хоть от неё и был оторван приличный кусок. И грела Надежда на то, что мениэр Ваартиг при случае расскажет мне ещё больше.

После отдыха мы шли ещё не слишком долго, как повеяло наконец знакомым дыханием Пустоши. Хилберт чуть замедлил шаг, когда издалека коснулся его разума и внутреннего слуха её зов. Конечно, ему лучше было бы лишний раз не соваться туда, но, к сожалению, деваться нам было некуда. Я только взяла его за руку, ни слова не говоря, и йонкер сжал её пальцами так крепко, что показалось на миг, будто мы с ним срослись. Наверное, так и было – частично мы всегда оставались погруженными друг в друга. И это очень плохо для меня.

Я шла вперёд, зная свою цель. Зная, что хочу получить в конце этого пути. Но в то же время осознавала всё чётче, что здесь у меня тоже появилась своя жизнь. И свои обязательства: не только перед Хилбертом в качестве платы за помощь и некую охрану, но и перед собой. Это были именно мои заботы – потому как, вернись Паулине в своё тело, они уже не будут её волновать. Она, скорей всего, снова попытается всё поставить с ног на голову. Потому мне хотелось сделать так, чтобы отрезать ей как можно больше путей к этому.

Тропа всё мельчала, растворялась в наносах пыли и среди каменных осыпей. Иногда её становилось невозможно разглядеть. Горы расступались, становились чуть ниже, положе, как будто Пустошь пожирала их год за годом, убирая со своего пути преграду. Притихли все. Только хрипловатое дыхание пленника нарушало почти полную тишину. На лбу Хилберта выступила испарина. Зов не отпускал его, не откатывался назад, и смутным чутьём я понимала, что эта дорога станет для нас самой тяжёлой из тех, что уже были.

Но странно: меня это не страшило. И я не хотела терять Хилберта, хоть и понимала, что он, возможно, однажды подступит к опасной грани, за которой – путь Изгнанного, потому как антреманн точно не упустит такой возможности избавиться от него. Смогу ли удержать мужа? Смогу ли помочь, когда придётся совсем худо? Мне хотелось бы…

– Вы в порядке, мениэр? – Я заглянула в его каменное лицо.

– Я просил вас обращаться ко мне по имени, – на удивление зло ответил йонкер.

Слишком громко в этом тугом безмолвии, которое скаталось, как перекати-поле, скопилось между этих каменных глыб на границе с Пустошью. Все посмотрели в нашу сторону. Даже пленник – он отчего-то усмехнулся даже. Как будто понял. И тут же захотелось вынуть это знание из его головы и раздавить, как слизняка. Скорей всего, я могла сделать и это.

– Хилберт, – исправилась я. – Если вам нужна моя помощь…

– Нужна, – неожиданно выдал он и остановился, продолжая держать меня за руку.

Все прошли мимо нас, не задавая вопросов, внимательно глядя вперёд, где уже дышала пылью Пустошь, куда нам вот-вот предстояло ступить.

– Буря утихает. Повезло, – только и сказал Алдрик то ли всем, то ли только Дине.

Нас оставили позади. Хилберт дёрнул меня к себе – я не стала противиться. Как ни пыталась сторониться его и избегать любых упоминаний нашей близости и намёков на её продолжение, а сейчас готова была пойти у него на поводу. Его резко вычерченное, словно по лекалу, лицо приблизилось. Облачные глаза сузились, изучая меня, раздирая на части.

– Я очень надеюсь, что всё это не было частью вашей игры, Поли, – проговорил он. – Что вы не попытаетесь ударить в спину именно здесь.

– Я думала, вы верите мне, Хилберт. – Я подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, чувствуя, как дёрнулись желваки.

– Верю. – Он улыбнулся. – И это беспокоит меня. Я чувствую себя перед вами без кожи.

Он схватился за ворот плаща и слегка оттянул его в сторону. Не знаю, что произошло, но я подалась к нему первая. Привстала на цыпочки и со всем пылом ткнулась ему в губы своими. Поймала дыхание, глубокое, слегка неровное, горячее. Зов в голове стал чуть громче, взвился, пытаясь надавить, но через миг погас, как смытая волной горящая бумажка. Хилберт прижал меня к себе, не торопясь завершать поцелуй. Он то гладил мою шею, то прихватывал пальцами за подбородок, слегка сжимая – пока я совсем не позабыла, где мы вообще находимся. Пока нас не окликнули. Стыдно…

Я качнулась назад, проводя языком по губам, дыша часто, до онемения пальцев комкая плащ на плече мужа.

– Теперь можно и в Пустошь, – Хилберт коснулся уголка моего рта большим пальцем.

И как ни в чём не бывало пошёл дальше, ведя меня за собой.

Я думала, что идти мы будем несколько дней. И жалела, что, несмотря на возможность управлять волей пленника, не умею читать его мысли. Всё казалось, что он обязательно приведёт нас куда-то не туда. Прямиком в засаду, где нас окружат и перебьют. Возможно, только меня оставят, потому что я, как назло, многим здесь нужна. Скорее всего, и псевдосестрице тоже.

Но оказалось, что дорога до нужного места не так уж длинна. Мы, правда, успели сделать ещё один привал, но ещё не начало темнеть, как, пройдя чуть в стороне от стены гор, вышли к ней снова. К тому времени слабая пыльная буря, от которой все спасались только шарфами, прикрывающими лицо, закончилась. Тонкая колючая взвесь ещё витала в воздухе, мешая свободно дышать и видеть дальше чем на двадцать метров. Но когда она начала опадать, среди мутной пелены проступило стоящее на склонах гор небольшое поселение. Издалека оно выглядело скоплением ласточкиных гнёзд. Но чем ближе мы подходили, тем отчётливее становились очертания вполне обычных коробок домов. Некоторые были сложены из камня, другие – из дерева, но их встречалось не так уж и много. Видно, всё же древесина здесь была более редким материалом, хоть у подножия горной гряды ещё стоял мёртвый лес. Раньше он был, наверное, очень обширным, но теперь всё дальше отступал в Пустошь, потому как самые ближние к границе деревья уже вырубили. За столько-то лет – и неудивительно.

– Здесь должен кто-то знать, где скрывается та, кто вам нужна, – бесцветно проговорил пленник, ведя нас дальше вдоль некоего подобия улицы, а на деле – по извилистой и местами очень неудобной дорожке. – Она останавливалась со своими людьми здесь. Перед нападением на Грутвивер.

Это, к слову, ничего не гарантировало. Не ломать же разум всем подряд Изгнанным, что там живут. Но оказалось, что многие хибары заброшены: видно, хозяев постигла не самая добрая участь. Жилыми оставалось всего-то около десятка домов. Но думалось, что это поселение – не единственное вдоль гор.

Жители выглядывали наружу неохотно. В основном это были женщины: мужчины, видно, уходили на некий промысел. То ли в Пустошь, а может, и за стену гор. Судя по всему, они научились уже проскакивать мимо дозоров: за столько лет изгнания научишься быть осторожным.

– Вы знали, о том, что здесь живут люди? – Я подняла лицо к Хилберту.

Он кивнул, но всё же добавил:

– Много десятков лет назад король запретил казнить химер. Посчитал, что это жестоко.

– А отправлять их сюда – не жестоко? Они ведь продолжают жить. И мучиться, наверное, тоже.

– Они живут. – Йонкер вздохнул, озираясь. – И это сохраняет им надежду на то, что когда-то всё может измениться и они станут свидетелями этого.

– Но кажется, никто ничего не меняет.

Пальцы мужа сильнее сжались на моей руке. Я помнила его слова о том, что он хотел бы изменить этот уклад. Исправить необходимость изолировать химер от остальных людей, но при этом не казнить и не запирать в темницах. Не только для себя.

– Стражам подобные силы не подвластны. Ключи Воли рождаются редко, и они слишком слабы по сравнению с Пустошью. Вот вы, например. Можете справиться с моим зовом. Прогнать мой Облик на некоторое время. Но он станет подчиняться мне, только когда я отомкну свои силы с вашей помощью. Приумножу так, что смогу поделиться с остальными Стражами – в очень малой степени. Только для того, чтобы они могли слегка отпугивать порождения или, наоборот, привлекать их к себе для защиты остальных. Но сделать так, чтобы все химеры успокоились и снова стали безопасными для других, – на такое неспособен ни один Глава.

Я покусала губу, опустив голову.

– И Глава всегда должен быть из старшего рода?

– Конечно. Чем сильнее он, тем больше получат остальные.

Мы замолчали. Я обхватила другой рукой локоть Хилберта, прижимаясь к нему плечом. Здешняя промозглость буквально просачивалась под одежду – и хотелось хоть немного лишнего тепла, чтобы не озябнуть.

– Эй! – окликнули нас наконец. А я уж думала, когда это случится. – Стражам здесь не место! Запачкаете свои бархатные плащи.

– Мы хотим поговорить, а не устроить драку, – сразу выхватив взглядом зубоскала в тени дверного проёма, повернулся к нему Хилберт.

– Не о чем нам с вами разговаривать! – откликнулась с другой стороны женщина.

Наверное, она была очень зла на всех Стражей, которых теперь считала баловнями судьбы за то, что они жили обычной жизнью, а её мужа или возлюбленного отправили сюда. Но гнев поселенцев Стражей вовсе не смутил: они остановились, только когда Хилберт придержал шаг и встал у того дома, откуда раздался выкрик женщины. Та замерла настороженно, явно испугавшись, что сейчас её либо накажут, либо и вовсе казнят. Она ухватилась за дверной косяк, ещё не решив, сбежать или остаться.

– Вы знаете Эдит дер Энтин? – просто спросил у неё йонкер.

Не стал заводить долгие беседы, начинать издалека и оправдываться. Лицо его оставалось спокойным, не выдавая ни капли злости на вовсе не приветливую встречу гостей. Поселенка посмотрела на него внимательно, слегка успокоившись, а после перевела взгляд на меня. Я ничем не могла помочь здесь. Она была обычным человеком, пустым местом для моих сил.

Но что-то смутно беспокоило меня, как будто не вся деревня была пустой, лишённой сил Знака – Стражей или Ключей. И чем дольше я стояла на этом месте, тем отчётливее становились эти ощущения. Словно подо мной начинала гореть земля, заставляя переминаться с ноги на ногу. Я заозиралась, а Хилберт покосился на меня вопросительно, но ничего пока спрашивать не стал.

– Знать не знаю, о ком вы говорите, – наконец выдавила незнакомка, тревожно на меня поглядывая.

– А мне кажется, знаете, – надавил йонкер с ощутимой угрозой в тоне.

Я была уверена, что нападать на жителей поселения Стражи не станут. Только если на них нападут первыми. Но будь на месте этой и других женщин, что в любопытстве и опасении повысовывались из своих домов, то, наверное, думала бы совсем по-другому.

– Она была здесь. – Я слегка дёрнула Хилберта за рукав. – Но сейчас её нет.

– Вы уверены? – Муж слегка приобнял меня и провёл ладонью по спине.

Показалось, что после того, как я последний раз потеряла сознание, он стал слишком обо мне тревожиться. Не показывал это постоянно, но невольно выдавал себя такими вот прикосновениями и предупредительностью в голосе. Хотелось треснуть его за это. Чтобы не смел! Хотелось ударить – от злости, от бессилия изменить то, что его беспокойство было мне приятно.

– Да, – буркнула хрипло.

– Ближе не подходите, – предупредил Алдрик поселенцев, которые начали стекаться со всех сторон к нам, окружая слабым полукольцом.

Наверное, им было просто интересно. А может, они ждали подвоха.

– Куда она ушла? – Хилберт снова повернулся к женщине. – Бессмысленно отпираться. Она была здесь, а значит, вы её знаете. Просто скажите, где её искать. Мы не причиним никому зла. И Эдит тоже. Нам нужно с ней поговорить.

– Я её сестра, – добавила я. – И если вы хотите что-то изменить в вашей жизни и попытаться вернуть Изгнанных в обычный Облик, избавить их от опасности поглощения Пустошью, скажите, куда ушла Эдит.

– Она никогда не говорит, куда уходит, – заговорил мужчина за моей спиной. Его голос показался знакомым.

Хилберт обернулся быстрее, чем я. Вперёд, раздвинув других зевак, вышел Науд Месс – недавний наш помощник. Но весьма молчаливый и скрытный, как выяснилось. Впрочем, нечто подобное я подозревала на его счёт. Йонкер, похоже, немало удивился.

– А тебе откуда знать? – Он подошёл к мужчине, отпустив мою руку. – Хочешь сказать, ты замешан в нападении на Волнпик? И на Грутвивер?

– Нет, я в этом не замешан. Я всего лишь охотник. – Тот слегка развёл руками. – Но я знаю многое, потому что ещё нахожусь в ясном разуме. Ну и выполнял несколько её просьб.

Он повернулся вдруг – и люди расступились беспрекословно. Похоже, здесь он занимал достаточно высокое положение, если такое вообще возможно в Пустоши. Охотник поманил нас за собой, видно, подальше от лишних ушей – и пришлось идти за ним. Никто нам не помешал. Никто не попытался увязаться следом – и скоро все зеваки, которые остались на месте – обсудить случившееся, – потонули в мутной дымке, что окутывала всю деревню.

Науд провёл нас до одного из домов: уже более добротного и большого, чем та хибара, в которой мы ночевали на пути к Пустынному Храму. Внутри всё было устроено аскетично, но крепко: похоже, вот-вот покидать этот мир охотник не собирался. Наоборот – он намеревался жить ещё долго в облике человека, которому нужна и посуда, и кое-какая мебель, и очаг посреди комнаты. Огонь в нём уже потух, но угли ещё светились алыми переливами. Науд быстро подбросил пару сухих веток, поворошил, и пламя помалу разгорелось вновь.

– Располагайтесь, кто где может. – Он широким взмахом руки обвёл своё жилище. – А этого, – кивнул на пленника, который так и таскался с нами, – можете отпустить. Он вам бесполезен.

– Он привёл нас сюда, – пояснил Хилберт. – И уже этим оказался полезным.

– Он больше ничего не знает.

– Я ещё не знаю, что захочешь сказать нам ты.

– При нём я не буду говорить, – твёрдо отрезал Науд и невозмутимо уставился на него, ожидая ответа.

Я подошла к пленнику и безмолвно приказала ему уходить. Наверное, в нём и правда не было больше никакого прока. Когда я отпущу его разум, он, скорей всего, всё забудет – слишком большое напряжение сковывало его эти дни. Наверное, даже большее, чем меня. Мужчина просто встал и медленно, заторможенно вышел, а я вернулась на своё место рядом с Хилбертом. Науд проследил за мной, нахмурив светлые брови: его прошлая приветливость куда-то улетучилась – и проступил через маску весельчака и зубоскала тот самый мрак, что почудился мне однажды в его глазах.

– Думается, ты выполнял просьбы Эдит не просто так, от большой доброты, Науд, – снова заговорил Хилберт. – Что ты получал за это?

– Себя, – просто ответил тот. – Она просто давила мою химеру… В благодарность. Потому что, по сути, у неё больше ничего нет. Но она хочет дать больше остальным, кто оказался здесь.

– Тогда в чём смысл нападений?

– А это вы спросите у неё, если захотите… и если найдёте. – Науд пожал плечами. – Только прежде я хочу узнать, зачем вы сюда пришли. Разве Стражей когда-то интересовало, как выживают в Пустоши те, кто был сюда изгнан? Или вы пришли карать тех, кто наступил вам на львиный хвост?

– Что, если карать? – больше из интереса спросил йонкер.

Я дёрнула его за рукав, стараясь сделать это незаметно, а он просто положил мне ладонь на колено, давая понять, что всё в порядке. Что он на самом деле не собирается угрожать. Пока что. Но в любом случае здесь мы в не слишком выгодном положении. Нас не так много, хоть воины и сильны. А мои умения слишком нестабильны, чтобы остановить нападение химер.

– Если карать, то я ни слова вам не скажу. Потому что не собираюсь вставать в этой распре ни на чью сторону. Но что-то мне подсказывает, что, если бы не некая личная беда, то вы сюда не пришли бы. И уж тем более, Хил, ты не притащил бы с собой сестру.

Дине только фыркнула на его снисходительный тон.

– Я тоже Страж.

– Я и вижу, что в штанах да при мече, – хмыкнул в ответ охотник.

Хилберт поднял ладонь, останавливая бестолковый обмен колкостями, который уже зародился и мог дальше увести разговор не в то русло.

– Возмездие для тех, кто стал виновником гибели неповинных людей, должно случиться. Сейчас в Грутвивере много королевской стражи. Идут разбирательства и выяснения, хоть большей частью это прерогатива Ордена, – степенно пояснил он, не давая надежд на прощение тем, кто всё это учинил. – Но мы пришли сюда не за этим, ты прав. Верхушка Ордена шатается. И неизвестно, обрушится или нет. А если обрушится, то всё станет только хуже. Мы думаем, что Эдит может что-то знать о том, как найти оудов.

– Ты веришь в эти сказки, Хил? – Науд прищурился. Слишком въедливо вперился в лицо моего мужа.

Как будто его тоже терзали сомнения и надежды, в которых он опасался отдавать себе отчёт.

– Я думаю, ты знаешь, что это не сказки. Либо догадываешься.

– А если я не захочу говорить, то она вскроет мне череп? – Охотник указал кивком на меня. – Как тому бедолаге?

– Всё может быть… – Хилберт загадочно улыбнулся.

Знакомо: жёстко и холодно. Так он улыбался, когда говорил со мной в первые дни после встречи. И надо же, я уже успела позабыть такую его улыбку. И даже не заметила, как такое случилось – теперь не хотелось, чтобы подобные приходились на мой счёт.

– Они не ушли далеко за эти дни, – сразу же заговорил о нужном Науд. – Останавливались на день здесь. Девчонке было совсем плохо. Но как только она немного оклемалась, они двинулись дальше. И, возможно, я знаю куда.

– Здесь есть те, кто может помочь ей?

Науд вдруг посмотрел на меня, как будто я должна быть в курсе, но его слова не находили в памяти никакого отклика.

– Здесь был один Дракон. Он не лекарь, но кое-что знает о силах Стражей и Ключей. И оудами одно время занимался.

– Лодевейк Хетзанд. – Хилберт покивал и пояснил нарочно для меня: – Он очень долго скрывал, что внутри его химера, так как был более сведущ в управлении потоками сил Стражей и обращении с Обликами. Но всё равно выдал себя однажды. Когда скрывать стало невозможно.

– И он долго выживал? – не удержалась я от любопытства. – Ведь он не воин.

– Зря вы считаете, что Драконы – не воины, – вступил в разговор мениэр Ваартиг. – Они меньше предрасположены к бою с оружием, но другие их силы очень велики.

Я не стала спорить, всё равно плохо в этом разбираюсь. Но теперь мой мозг хотя бы не собирался взрываться от обилия информации. К этому я успела подготовиться. Но всё равно не чувствовала полной уверенности, что могу справиться и правильно понять всё это. Я не Страж и не Ключ, у которых всё это в крови. Кровь, что течёт по моему телу, не моя, чужеродная мне.

Мужчины ещё о чём-то говорили, а я замерла, задумавшись, слыша только гул их голосов, разглядывая свои сложенные на коленях руки. Вздрогнула, как пальцы Хилберта легонько коснулись уха, заправляя за него прядь волос. Я перевела на него взгляд – йонкер улыбнулся коротко и ободряюще.