Текст книги "Загадка экономического роста"

Наконец, было выдвинуто предположение о том, что накопление капитала ведет к увеличению неравенства распределения заработной платы. Сторонники этого подхода начинают с положения о том, что капитал и квалифицированный труд в производственном процессе дополняют друг друга, а капитал и неквалифицированный труд замещают друг друга. Другими словами, эластичность замещения между капиталом и квалифицированным трудом низка, а эластичность замещения между капиталом и неквалифицированным трудом высока[135]135
  Первым это различие выявил Грилихес (Griliches 1969), за которым последовали многие другие исследователи.


[Закрыть]. При таких условиях накопление капитала увеличивает предельный объем продукции, изготовленной квалифицированными работниками, и снижает предельный объем продукции, изготовленной неквалифицированными работниками. Следовательно, накопление капитала может объяснить повышение надбавки к заработной плате за окончание колледжа и снижение реальной заработной платы неквалифицированных работников.

Круселл и соавторы (Krusell et al. 2000) пошли по пути разложения капитала на такие компоненты, как конструкции и оборудование, а затем построили модель, в которой капитальное оборудование является дополняющим фактором для образованных работников и в то же время замещающим фактором для необразованных. В исследованиях этих специалистов была проведена оценка параметров данной модели на основании данных по США, в результате чего было выявлено, что эта модель позволяет хорошо отследить движение относительных заработных плат в США на протяжении трех десятилетий, в период с 1960 по 1990 год. С этой точки зрения накопление капитала объясняет значительную долю увеличения показателя неравенства распределения заработной платы[136]136
  Сравнивая США и Германию, Бодри и Грин (Beaudry and Greeen 2003) сделали сходное замечание.


[Закрыть].

Однако следует отметить, что этот вывод основан на увеличении доли капитального оборудования. Этот рост был вызван стремительным снижением цен на капитальное оборудование и сопровождался резким увеличением показателя неравенства распределения заработной платы. Снижение цен на оборудование, в свою очередь, было результатом технического прогресса[137]137
  См.: Greenwood, Hercowitz and Krusell 1997.


[Закрыть]. Следовательно, выявленные закономерности можно интерпретировать следующим образом: наблюдается взаимодополняемость технологий и квалификации, опосредованная капитальным оборудованием. Такая интерпретация согласуется с позицией Голдина и Каца (Goldin and Katz 1998) о том, что на протяжении большей части ХХ века технический прогресс дополнял квалификацию.

Более того, Руис-Арранс ставила под сомнение открытия Круселла и его коллег. Она разложила оборудование на следующие компоненты: оборудование информационных технологий (IT) и оборудование, не связанное с этими технологиями, а затем выполнила оценку трансцендентной логарифмической производственной функции, которая допускает более гибкие формы замещаемости между факторами, чем формула Круселла и соавторов. Руис-Арранс установила, что взаимодополняемость между капиталом и квалифицированной рабочей силой принимает форму взаимодополняемости между информационными технологиями и квалифицированной рабочей силой, а не между неинформационными технологиями и квалифицированной рабочей силой. В результате быстрый рост использования информационных технологий увеличивал надбавку к заработной плате за квалификацию, тогда как рост оборудования, не связанного с информационными технологиями, вел к снижению такой надбавки. Поскольку накопление IT-оборудования связано с технологическими изменениями, эти результаты подтверждают мнение о том, что растущий показатель неравенства распределения заработных плат квалифицированных и неквалифицированных работников обусловлен технологическими изменениями[138]138
  Йоргенсон (Jorgenson 2003) заново оценил воздействие оборудования информационных технологий на экономический рост в странах «большой семерки». Он обнаружил, что если использовать пересмотренные данные должным образом, то инвестиции в информационные технологии являются причиной ускорения роста не только американской экономики в 1995—2000 годы, но и экономик других стран «большой семерки» (за исключением Италии). Изучение опыта применения оборудования информационных технологий в США и методологии оценки последствий применения этого оборудования представлены также в работе: Jorgenson 2001.


[Закрыть].

Асемоглу (Acemoglu 1998) предложил механизм, который вызывает технологические изменения, требующие использования высококвалифицированных работников, в странах с растущим относительным предложением квалифицированных работников, что, в свою очередь, помогает объяснить изменение показателя неравенства распределения заработной платы. Согласно предложенной Асемоглу модели, технологические изменения могут быть направлены на факторы производства, используемые в сочетании с квалифицированным трудом, или на факторы, используемые в сочетании с неквалифицированным трудом. Относительное увеличение предложения квалифицированного труда имеет два следствия. С одной стороны, оно повышает относительное предложение продукции, для производства которой требуется квалифицированная рабочая сила, что угнетает относительные цены на эту продукцию. Это снижает стимулы к совершенствованию факторов, которые взаимодействуют с использованием квалифицированного труда. С другой стороны, больший объем квалифицированной рабочей силы оказывает положительный эффект масштаба, а совершенствование факторов, взаимодействующих с использованием квалифицированного труда, приобретает большую ценность. В целом преобладает эффект масштаба, и относительный рост предложения квалифицированной рабочей силы способствует технологическим изменениям, требующим применения квалифицированных работников[139]139
  Подробный анализ см. в работе: Acemoglu 2002b.


[Закрыть]. Асемоглу (Acemoglu 2003) показал, что международная торговля порождает сходную тенденцию. Таким образом, как утверждал Вуд (Wood 1994), международная торговля может оказывать воздействие на относительную заработную плату, тем самым вызывая технологические изменения. К сожалению, хороших количественных оценок величины этого воздействия нет.

Бедные

Вопрос о том, какое воздействие оказывает рост на самые бедные слои населения, остается спорным. Оказывает ли рост негативное воздействие на бедных, как утверждают одни? Или вызванный ростом прилив поднимает все лодки на воду, как утверждают другие?

Распределение личных доходов становилось по всему миру более неравномерным. Этот процесс усиления неравенства распределения доходов начался с начала XIX века (рис. 6.1) и со временем проявился в снижении доли дохода нижнего квинтиля населения, что показано на рис. 6.7. Рис. 6.7 демонстрирует, что доля дохода наиболее бедного квинтиля населения сократилась с 4,7% в 1820 году до 2,2% в 1992 году. Самое значительное сокращение произошло в XIX веке, и после Второй мировой войны серьезных изменений этой доли не наблюдалось.

РИС. 6.7. Доля дохода беднейшего квинтиля в мировом распределении личных доходов

(данные взяты из работы Bourguinon and Morrisson 2002)

Впрочем, данные такого рода не позволяют в полной мере охарактеризовать положение наиболее бедных слоев населения, поскольку отражают только изменение относительного положения бедных слоев населения, поэтому следует поставить вопрос иначе: усилилась ли со временем бедность, измеряемая порогом реальных доходов, или же данный показатель снизился? На рис. 6.8 показаны изменения двух показателей – доли населения мира, живущего менее чем на 1 доллар в день, и доли населения мира, живущего менее чем на 2 доллара в день. Причем покупательная способность доллара постоянна и выражена в ценах 1985 года[140]140
  Стандартные показатели бедности, разработанные Всемирным банком.


[Закрыть]. Оба уровня бедности со временем снизились, а доля людей, живущих в крайней нищете, менее чем на 1 доллар в день, в период после окончания Второй мировой войны стремительно сокращалась[141]141
  Точные количественные значения этих индексов бедности чувствительны к комплексным данным и методологиям оценки. Они особенно чувствительны к способам представления распределения доходов, то есть к тому, использует ли исследователь непрерывное распределение или приближенные показатели вроде децилей. Если используются децили, обычно предполагается, как это делают Бургиньон и Морриссон (Bourguignon and Morrisson 2002), что все индивиды из одного дециля имеют одинаковый доход. Однако временной тренд этих показателей, по-видимому, нечувствителен к методу оценки. Изучение этих моментов представлено в работе Sala-i-Martin 2002. Этот исследователь приводит также оценки для периода с 1970 по 1998 год, основанные на полном распределении доходов. Использованные им показатели бедности намного меньше показателей Бургиньона и Морриссона. Например, если, по оценкам Бургиньона и Морриссона, в 1992 году 51,3% населения мира жили менее чем на 2 доллара в день и 23,7% – менее чем на 1 доллар в день, то, по оценкам Сала-и-Мартина (Sala-i-Martin 2002), 23,9% населения мира в 1992 году жили менее чем на 2 доллара в день и только 8% населения мира жили менее чем на 1 доллар в день.


[Закрыть]. Отсюда следует, что золотой век экономического роста позволил существенно снизить уровень бедности.

Поражает численность людей, которых затронуло снижение уровня бедности. Согласно исследованиям Сала-и-Мартина (Sala-i-Martin 2002), в 1970 году 1323 миллиона человек жили менее чем на 2 доллара в день и 554 миллиона человек – менее чем на 1 доллар в день. В период с 1970 по 1998 год численность людей, живущих на менее чем 2 доллара в день, сократилась на 350 миллионов человек; численность людей, живущих в крайней нищете, менее чем на 1 доллар в день, сократилась на 201 миллион человек. Причем все эти изменения произошли в период стремительного роста населения.

РИС. 6.8. Доля населения, имеющего доходы меньше 1 и 2 долларов в день

(данные взяты из работы Bourguignon and Morrisson 2002)

Быстрый экономический рост Китая и Индии (на эти две страны приходится треть населения мира) весьма существенно способствовал снижению бедности в мире[142]142
  Рост в Латинской Америке в определенные периоды времени также способствовал снижению бедности, тогда как отрицательный рост в Африке способствовал усилению нищеты. Тренды развития бедности в разных регионах существенно различаются. См.: Sala-i-Martin 2002.


[Закрыть]. Имеющиеся данные (Summers-Heston data set PWT 5.6) показывают, что в период с 1980 по 1992 год реальный доход на душу населения в Китае рос в среднем на 3,58% в год, в Индии – на 3,12% в год. Эти темпы роста намного превышали темпы роста, наблюдавшиеся в тот же период в США. По оценкам Куа (Quah 2002), доля людей, живущих менее чем на 2 доллара в день, в Китае снизилась с 37—54% населения в 1980 году до 14—17% в 1992 году, а в Индии с 48—62% в 1980 году до 12—19% в 1992 году. Хотя население Китая за эти годы выросло с 981 миллиона человек до 1162 миллионов человек, в то же время численность бедных в этой стране сократилась с 360—530 миллионов человек в 1980 году до 158—192 миллионов человек в 1992 году. В Индии численность бедных сократилась с 326—426 миллионов человек в 1980 году до 110—166 миллионов человек в 1992 году. Экономический рост в Китае и Индии связан с сокращением массовой бедности. Присуща ли эта закономерность только этим двум странам или же она имеет общий характер?

Доллар и Краай (Dollar and Kraay 2002) показали, что Китай и Индия в этом отношении не уникальны. Использовав большую выборку стран, по которым имелись наблюдения за послевоенный период, эти исследователи продемонстрировали, что средний реальный доход на душу населения в беднейшем квинтиле страны изменялся практически одновременно со средним реальным доходом на душу населения этой страны и теми же темпами, что и средний реальный доход на душу населения. Эта связь очень тесная. Она показана на рис. 6.9[143]143
  Этот количественный показатель построен на основании 418 наблюдений, проведенных в 137 странах. Однако количество наблюдений по странам неодинаково. По одним странам имеется только одно наблюдение, по другим количество наблюдений больше. Медианное число наблюдений по стране равно трем. Я благодарю Аарта Краая, предоставившего данные для рисунка.


[Закрыть]. Доллар и Краай показали также, что почти такая же связь существует между темпами роста этих переменных, хотя ограничения данных заставили исследователей дать оценку снижения бедности по более узкой выборке стран. Наконец, они изучили воздействие на средний доход бедных определенных переменных, оказывающих влияние на темпы роста стран, и обнаружили, что эти переменные не оказывали какого-либо диспропорционального воздействия на реальные доходы бедных. Другими словами, влияние этих переменных не зависело от распределения доходов. Эти переменные влияли на бедных так же, как и на среднего человека[144]144
  В предыдущих главах я рассмотрел некоторые из этих переменных, например показатели торговой открытости, включая тарифы и объемы торговли.


[Закрыть].

В итоге хотя между странами данные такого рода, возможно, и не доказывают предположения о том, что рост ведет к пропорциональному увеличению доходов всех групп населения, но на основании этих данных легко сделать вывод о том, что в среднем экономический рост повысил доходы бедных по всему миру[145]145
  См. также: Deininger and Squire 1996; Ravallion and Chen 1997.


[Закрыть]. Конечно, известны страны, в которых бедным в периоды экономического роста живется плохо. Одна из таких стран – США в период с середины 1970-х по середину 1990-х годов. Но все же остаются вопросы. Каковы механизмы, связывающие рост с распределением доходов, и какие из этих механизмов особенно важны? Можно ли организовать экономическую систему так, чтобы она поощряла экономический рост, и рост доходов беднейших слоев населения в особенности? Какую роль в этом процессе играют институты? И какие экономические и политические институты особенно важны? На большинство этих вопросов пока нет ответов. Некоторые моменты, возникающие при изучении этих вопросов, рассмотрены в следующей главе.

РИС. 6.9. Связь между средним доходом на душу населения беднейшего квинтиля и средним доходом на душу населения в 137 странах

(данные взяты из работы Dollar and Kraay 2002)

7. Институты и политика

Даже при принятии во внимание накопления факторов производства различия в доходе на душу населения между странами сохраняются. Более половины этих различий (и в том числе в темпах роста доходов на душу населения) возникают из-за различий в уровне СПФ. Почему уровни СПФ так сильно различаются и почему в разных странах они растут разными темпами?

В главах 4 и 5 я утверждал, что существенная часть этих различий, особенно в промышленно развитых странах, объясняется инвестициями в НИОКР. Промышленно развитая страна извлекает прямые выгоды из собственных вложений и косвенные выгоды – из НИОКР, проводимых в других промышленно развитых странах. И напротив, развивающиеся страны, инвестирующие весьма ограниченные суммы, извлекают выгоду из инновационной деятельности, которая ведется в промышленно развитых странах. Совокупные усилия всех стран двигают вперед мировое технологическое развитие, что по-разному влияет на возможности стран, находящихся на разных стадиях развития, а тем самым и на скорость роста СПФ. Передовые страны должны заниматься инновациями, чтобы вносить вклад в развитие технологий, развивающиеся страны – пожинать плоды увеличения производительности, наверстывая отставание от передовых стран[146]146
  См. оценки мирового технологического фронтира в работах: Caselli and Coleman 2003; Acemoglu, Aghion and Zilibottu 2002, 2003. В них дан анализ сил, оказывающих определяющее влияние на эволюцию этой границы, и уровней СПФ в отдельных странах.


[Закрыть].

Однако уже и после того как учтены накопление и инвестиции в НИОКР, имеют место существенные различия. Возникает вопрос: почему это происходит?

Мокир (Mokyr 2002) весьма подробно описал, как накопление знаний сделало страны Запада современными экономиками. Однако эта трансформация была бы невозможна без формирования институтов, поощрявших накопление знаний и их применение в развитии новых технологий. Необходимо не только защитить права собственности. Необходимо защитить сам процесс модернизации от сопротивления заинтересованных групп, которые опасаются утратить свое привилегированное положение в результате изменений. При таких обстоятельствах важную роль играют политические институты, которые контролируют обе стороны и тем самым влияют на развитие инноваций и реализацию новых технологий.

По утверждению Адама Смита, право собственности обеспечивает накопление капитала. Это утверждение применимо и к накоплению знаний. Накопление капитала, освоение и благоустройство земель и инвестиции в НИОКР невозможны без защиты права собственности. Таким образом, институты, способствующие верховенству права, исполнению контрактов и ограничению власти правителей, необходимы для экономического развития. Такие институты защищают индивидов и друг от друга, и от государства[147]147
  Анализ ролей, сыгранных частными институтами в культивировании экономической деятельности, см.: Dixit 2007.


[Закрыть]. Дьянков, Глэзер и соавторы (Djankov, Glaeser et al. 2003; Дьянков, Глэзер и др. 2003) утверждают, что до тех пор, пока государство может защитить население от посягательств на право собственности и также само может нарушить это право, институциональная схема воплощает фундаментальный конфликт между ограничением беспорядка и ограничением могущества исполнительной власти. Они называют это конфликтом между «контролем над беспорядком и контролем диктатурой». Этот конфликт порождает компромисс, имеющий важные последствия для дела контроля. Глэзер пишет: «…мы утверждаем, что четыре широко распространенные стратегии осуществления такого контроля – наведение порядка частным образом, оспаривание в частном порядке посредством судебных разбирательств, регулирование и государственная собственность – могут рассматриваться как точки на границе институциональных возможностей, ранжированные с точки зрения увеличения власти государства» (Djankov, Glaeser et al. 2003, р. 6; Дьянков, Глэзер и др. 2003, с. 426). В компромиссе между беспорядком и диктатурой институты и политика неразделимы. Вместе взятые, они определяют способность стран к накоплению, инновациям, усвоению новых технологий и реорганизации, вызванной технологическими изменениями. И они определяют экономическую политику, которая либо способствует росту, либо тормозит его.

Историческое развитие

Норт (North 1981, 1990; Норт 1997) изучил вклад, который на протяжении истории институциональное развитие внесло в экономический рост. По его мнению, неолитическая революция, которая произошла 10 тысяч лет назад, в корне изменила темпы человеческого прогресса. Оседлое земледелие нуждалось в новых организационных формах, потому что требовало системы прав собственности. Поначалу эти права были общинными, но со временем они эволюционировали, и в изменении экономических отношений особенно важную роль сыграли государственные и индивидуальные права собственности. Со временем возникли политические структуры, и государство превратилось в главный субъект развития Древнего мира. Государство упорядочивало собственную внутреннюю структуру, было уполномочено обеспечивать исполнение предписаний и оформляло право собственности, которое сыграло ключевую роль в развитии рыночных институтов. В Римской империи права собственности были кодифицированы в римском праве.

Падение Римской империи имело тяжелейшие экономические последствия. Впрочем, на Западе это время стало временем одного крупного прорыва в технологическом прогрессе, временем организационных изменений и экономического роста. История Запада изобилует примерами взлетов и падений народов и империй, как в абсолютном, так и относительном смысле. Особенно важны экономические спады, так как их причинами были недостатки институтов и организации. По мнению Норта (North 1981, р. 59), прогресс и регресс обществ объясняются организационными успехами и неудачами. Технологические ноу-хау необходимы, но недостаточны для успеха.

Как крупное институциональное и организационное изменение Норт (North 1981, р. 159—160) рассматривал Промышленную революцию. Хотя ускорение темпов развития инноваций на Западе предшествовало традиционному началу Промышленной революции, более четкое определение права собственности улучшило функционирование рынков. И рост объемов рынка стимулировал специализацию, разделение труда и полезную отдачу от инноваций[148]148
  Хан и Соколофф (Khan and Sokoloff 2001) описывают, как емкость рынка сказывалась на эволюции патентной системы США и как эта система способствовала появлению изобретений в XIX веке.


[Закрыть]. По ходу этого процесса возросли операционные издержки. Организационные изменения проложили путь экономической революции второй половины XIX века, заключавшейся в соединении науки с технологией. Эта революция породила важнейшее знание, которое привело к беспрецедентным процессам в западном мире, в числе которых – стремительный рост населения, достижение высокого уровня жизни, снижение доли сельского хозяйства в экономике и рост промышленности, массовая урбанизация и превращение технологических изменений в норму.

Для иллюстрации различия между институтами и организациями Норт (North 1990; Норт 1997) использовал аналогию игры: институты – это правила игры, а организации – игроки. Среди игроков могут быть группы, объединенные общими интересами, будь то экономические, социальные, политические или образовательные интересы. На развитие роли этих игроков оказывают влияние правила, управляющие игрой. Однако игроки, в свою очередь, влияют на развитие правил[149]149
  Эрроу (Arrow 1974, p. 33) рассматривает организации несколько иначе. Он пишет: «Организации – средство получения выгод от коллективного действия в ситуациях, в которых система цен дает сбой… Понятие организации следует толковать очень по-разному. Формальные организации – компании, профсоюзы, университеты или правительства – это не единственные типы организаций. Рыночная система обладает сложными методами коммуникаций и совместного принятия решений». Эрроу отметил роль, которую в формировании организаций играют неопределенность и информация, что сделал и Норт (North 1981, 1990; Норт 1997).


[Закрыть].

По мнению Грейфа (Greif, 2006, chap. 2; Грейф 2011, гл. 2), Норт дал слишком узкое определение институтов. Поэтому он предлагает более широкое альтернативное определение, которое охватывает определение Норта и другие, широко используемые в социологии и политических науках. Грейф пишет: «Институт – это система институциональных элементов, совокупность которых порождает регулярность поведения, делая эту регулярность возможной, направляя к ней и мотивируя ее». В этом определении институциональные элементы – это созданные людьми нематериальные факторы, экзогенные по отношению к каждому индивиду, но влияющие на его поведение. Важно отметить, что институциональные элементы включают организации[150]150
  См.: Greif 2006, chap. 5; Грейф 2011, гл. 5.


[Закрыть]. Следовательно, об институтах можно думать как о системе правил, убеждений и организаций. Правила координируют поведение и позволяют людям эффективно действовать при наличии информационных условий. Убеждения важны по двум причинам. Во-первых, даже в институтах, имеющих формальную структуру, людей необходимо мотивировать соблюдать правила. Во-вторых, некоторые институты имеют неформальную структуру и могут функционировать, только если люди уверены в системе вознаграждений или наказаний. Люди следуют правилам и выбирают ожидаемые от них варианты действий, потому что это подразумевает господствующая институциональная структура.

Грейф подчеркивает важность анализа институтов в конкретном контексте. Такой анализ очень важен, поскольку при формировании институтов в конкретных обстоятельствах зачастую возможны множественные равновесия. Другими словами, в данных обстоятельствах могут возникнуть более одного комплекса институтов. Изучение деталей контекста помогает прояснить причины появления конкретных институтов в конкретных исторических условиях и причины их существования, поскольку историческая составляющая – важный элемент эволюции.

Выполненный Грейфом анализ функционирования институтов в высшей мере оригинален. В этом анализе изощренная теория игр соединена с глубоким знанием исторических подробностей. Большая часть этой работы обобщена в выдающемся произведении «Институты и путь к современной экономике» (Greif 2006; Грейф 2011). Но суть подхода Грейфа изложена в его работе (Greif 1993), в которой он исследует формирование частного института сообществом магрибских торговцев, работавших в Средиземноморье в XI веке[151]151
  См.: Greif 2006, chap. 3; Грейф 2001, гл. 3.


[Закрыть]. Эти торговцы были потомками еврейских иммигрантов, по политическим причинам бежавших в Х веке из земель близ Багдада и осевших в Северной Африке. Они сформировали закрытое сообщество, скрепленное прочными культурными убеждениями и тесными семейными связями. Одни члены этого сообщества были купцами, другие – агентами купцов. Зарубежные агенты оказывали купцам услуги, связанные с торговлей, действуя от имени купцов в отдаленных пунктах.

Архивы показывают, что купцы Магриба довольно часто пользовались услугами агентов при совершении сделок[152]152
  Большая часть исторических источников этого исследования взята из Каирской генизы – собрания оригинальных документов, в том числе контрактов, счетов и переписки между купцами.


[Закрыть]. Но они не могли следить за деятельностью своих агентов, когда те находились далеко. Кроме того, правовая система предоставляла лишь ограниченное возмещение убытков, и отношения принципала и агента по большей части основывались не на юридических контрактах. Как обе стороны регулировали свои обязанности перед другой стороной?

Используя исторические данные, Грейф объяснял успех купцов Магриба созданным ими институтом, который решал возникающие конфликты. Они создали объединение, состоявшее из торговцев – членов сообщества. Купцы приняли свод культурных правил поведения, купеческое право, соблюдения которого ожидали от агентов. В рамках этого объединения информация распространялась очень быстро. Агент, который не соблюдал правила, считался бесчестным, и о его нечестности узнавали все. В результате купец, которого обманул нечестный агент, в дальнейшем не нанимал его, и точно так же поступали все прочие члены сообщества. Эта стратегия многостороннего наказания делала мошенничество очень дорогостоящим занятием, особенно учитывая тот факт, что деятельность агента за пределами магрибского сообщества была не столь выгодным занятием[153]153
  Грейф (Greif 1993) построил повторяющуюся игру, которая имела этот равновесный исход. Другими словами, если каждый игрок придерживается стратегии равновесия, лучше сообщить сообществу о нечестном агенте и не вести дел с ним.


[Закрыть]. Этот пример иллюстрирует возникновение и функционирование институтов, поддерживающих экономическую деятельность. Кроме того, этот пример демонстрирует зависимость от исторического пути, поскольку рассматриваемый институт стал результатом политического процесса, запущенного миграцией основателей купеческого сообщества из Багдада в Северную Африку.

Хотя институты, созданные магрибскими купцами, позволили им расширить торговлю с помощью агентов, масштабы обезличенного обмена (то есть обмена, который основывался не на личных отношениях) были в этой схеме ограниченными, как и сфера географического охвата. Однако расширение обезличенного обмена на большие территории было ключом к торговой революции позднего Средневековья, революции, которая произошла в XI—XIV веках. Формирование институтов безличного обмена было важной частью этой революции, случившейся в то время, когда правовые системы были слабо развиты, а власть судов ограничена местными общинами. Более того, там, где суды существовали, они не были беспристрастными; этими судами управляли местные элиты (землевладельческие или городские), и они обычно относились к чужакам предвзято. Грейф (Greif 2006, chap. 8; Грейф 2011, гл. 8) проанализировал возникновение в этих условиях системы коллективной ответственности – механизма обеспечения исполнения контрактов. Этот механизм поддерживал обезличенные трансакции между членами разных сообществ.

В эпоху позднего Средневековья многие европейские общины имели четко определенное членство и были самоуправляемыми. В результате при заключении сделок можно было обозначать сообщества, которым принадлежали стороны. По правилам системы коллективной ответственности сообщества несли полную ответственность за деятельность каждого из своих членов. Это означало, что, если один из участников сделки, принадлежавший к какому-либо сообществу, обманывал члена другого, ответственность за это несли все члены сообщества, к которому принадлежал нарушитель. Практическим выводом из этого правила было то, что сообщество, к которому принадлежал нарушитель, было обязано оплатить ущерб. Если нарушитель оказывался в юрисдикции другой общины, ему могли предъявлять иск в местном суде, а собственность (например, товары), могла быть конфискована. При таких обстоятельствах у сообществ был стимул к обеспечению хорошей репутации всех своих членов в других сообществах[154]154
  Естественно, местные жители могли воспользоваться местным судом для принуждения других жителей местной общины к исполнению обязательств.


[Закрыть].

Грейф разработал модель повторяющейся игры, в которой система коллективной ответственности дает равновесный результат, и в подтверждение этой модели привел пример из прошлого Англии и Флоренции. Ученый также утверждал, что организационная структура огромных ярмарок, проводившихся в Средние века в Шампани, использовала преимущества системы коллективной ответственности.

Улучшение организации торговли (или, в более широком смысле, организации экономической деятельности) настолько же важно, как и технологические усовершенствования. Если бы были данные, которые позволили бы нам рассчитать рост СПФ в Средние века, мы, возможно, обнаружили бы, что институциональные инновации магрибских купцов или создателей системы коллективной ответственности привели к росту этого показателя. Но таких данных нет. В результате невозможно провести количественную оценку вклада институциональных сдвигов в экономический рост. Тем не менее анализ нерыночных институтов и их взаимосвязи с интеграцией рынков должен привести к лучшему пониманию процесса роста.