Текст книги "Жизнь на Repeat. За тобой"

Глава 8
Серафима

В субботу вечером я одевалась с таким настроением, будто собралась на похороны. А какое настроение должно быть у человека, которого выманили на чертово свидание шантажом? Это свидание и было желанием Вадима – услуга за услугу.

– Стиль одежды и образ – вечерний, – пылко прошептал Вадим мне на ухо в пятницу, на выходе из школы. Захотелось его стукнуть.

Я не буду одеваться в вечернем стиле. Не дождется. Я порылась в шкафу и вытащила черную водолазку и брюки. Действительно, будто на похороны…

Никакого макияжа, кроме светлой пудры и росчерка холодной сливовой помады. Никаких украшений. Волосы завивать я не стала и просто распустила прямую рыжеватую копну по плечам. Посмотрела на свое отражение. Глаза – как у кролика, попавшего под луч автомобильных фар. Неужели ты так волнуешься, Сима? Боишься человека, которого считала своим другом? Нет, это был не страх. Просто легкое опасение. Но тогда почему я быстро сжимала и разжимала пальцы, чтобы пустить кровь в заледеневшие руки?

Я оглядела рюкзак на кровати – он был собран. Душевые принадлежности, косметичка, футболка и шорты для сна. Что я забыла? Перцовый баллончик и электрошокер бы не помешали, но у меня их нет, ха-ха! Смешок вышел каким-то нервным. Да и как иначе?

Ну, что же ты застыла, Сима? Ты одета, вещи собраны.

Было уже семь двадцать – я двадцать минут как опаздывала. Но я не могла сделать ни шагу. Вадим открылся мне с другой, жутковатой, стороны.

И все же чертовы секунды проходили, складывались в минуты, приближая момент выхода. Вскоре я уже с тоской шла по улице, тщетно ловя взгляды прохожих. Кто-нибудь! Ну хоть кто-нибудь! Послушайте! Я иду к парню на свидание, но не по своей воле. Он заставил меня. Кто-нибудь из вас сталкивался с подобным?

Отец Вадима был в командировке, и мысль, что мы останемся наедине (в его доме… на всю ночь…) вызывала дрожь. Я чувствовала себя фарфоровой балеринкой в музыкальной шкатулке, вся жизнь которой управляется маленьким ключом. Сейчас ключик у Вадима. Он хочет, чтобы я танцевала, и ему не нужно мое согласие. Плевать на мои чувства. Да разве могут быть чувства у фарфоровой фигурки? Все, что нужно, – вставить ключ в замок и повернуть.

– Ты все-таки пришла. – Открыв дверь, он посмотрел на меня так, будто до этого момента сомневался. Страх немного отпустил, ведь передо мной – все тот же Вадим, не чужой человек.

– Будто у меня был выбор…

Я прошла в квартиру, Вадим помог мне снять пальто. На нем были джинсы и белая рубашка с закатанными рукавами. Вадим явно поработал с прической – укладка подчеркивала ее легкую небрежность, придавая волосам не взъерошенный вид, а неуловимый шарм.

– Ты такая красивая… – Он не отрывал от меня глаз, которые просто искрились изумрудным светом. Наконец он спохватился и махнул рукой в пригласительном жесте. – Проходи. Ты ни о чем не пожалеешь, обещаю.

И о чем же я не буду жалеть? Что он собирается со мной делать?

Вадим провел меня в столовую, объединенную с кухней в одно просторное помещение. Я увидела накрытый стол. Вадим приготовил стейки и салат. На столе – изящные бокалы, бутылка вина, красиво нарезанный франзузский сыр. В груди заныло. Свечи… чертовы свечи… Это было бы самое романтичное свидание на свете, если бы не предпосылки к нему.

Я видела, что Вадим нервничает. Он усадил меня, проверил, все ли приборы на месте, потом слишком долго искал штопор. Извинился за то, что стейки подостыли, и спросил, не нужно ли подогреть. Я ответила отрицательно, и он снова извинился, на этот раз за неохлажденное вино, добавил, что не знает, а нужно ли вообще его охлаждать, опять проверил приборы, извинился за то, что салфетки обычные, а не праздничные, но праздничные точно где-то были, черт, ведь мама обычно покупает их тоннами, куда же она их дела… Снова умудрился потерять штопор. Я наблюдала за всеми этими метаниями, и мне стало жаль Вадима. Что же делает с нами любовь, если мы готовы опуститься до шантажа?

– Я бы хотел выпить за тебя, Серафима, – сказал Вадим, когда все было найдено и проверено, а вино – открыто. – Я очень рад, что ты согласилась прийти.

– Ты знаешь, почему я здесь, – отозвалась я с легким холодком. – И это единственная причина.

Я видела по взгляду, что обидела его, но не могла иначе. Он поступил низко, и после этого я должна улыбаться и благодарить его за теплый прием? Вадим поморщился.

– Сим, прошу. Давай не будем. Просто дай мне один вечер безо всяких напоминаний. Дай мне возможность показать, каким я могу быть.

– Если ты думаешь, что весь твой мерзкий план поможет тебе меня добиться, то это не так. Ты все сделал только хуже.

Вадим взял вилку и слегка улыбнулся.

– Если бы мой план был тебе настолько отвратителен, ты бы не пришла. Ешь, пока сочные.

Я тяжело задышала от возмущения.

– Как будто у меня есть выбор.

Я вдруг почувствовала себя героиней книги «Коллекционер». Складывалось впечатление, что Вадим просто не понимает, насколько его поступок жалок, низок и неправилен. Я посмотрела на бокал. А вдруг он туда что-то подсыпал? Но не пить я не могла, поэтому сделала глоток.

– Выбор всегда есть, – возразил Вадим.

– Ты ничего не изменишь.

Вадим отложил вилку и нож, отпил из бокала и учтиво сказал:

– Попробуй салат. У тебя же нет аллергии на орехи?

– Ненавижу тех, кто манипулирует людьми.

Каждый из нас продолжал говорить о своем. Я думала, Вадим сейчас что-то скажет про вино, но он, легонько улыбнувшись, неожиданно выдал:

– Да? Тогда ты должна ненавидеть себя.

– Почему? – нахмурилась я.

– Разве ты не манипулировала мной все это время? Думаешь, я такой тупой? Ничего не понял? – спросил он снисходительно.

Вадим будто вырос, и, хоть я сидела напротив, пришлось слегка задрать голову, чтобы мы могли смотреть глаза в глаза. Я взглядом просила продолжить мысль.

– Даю подсказку. Почему я переехал к отцу, Сима, а не остался с матерью? Да, между нами с отчимом не все гладко, но я все равно мог бы остаться в Москве. Отчим – ходячий мешок с деньгами, он запросто мог бы снять нам с сестрой квартиру в Москве, и не пришлось бы менять школу и бросать старую жизнь. Друзей. Но почему же я все бросил? Ради кого, а? И почему я поперся на эту чертову площадку? Почему стал играть в баскетбол и общаться с парнями? С чего вдруг мы с Артемом стали лучшими друзьями? С чего вдруг Ника на меня запала? Почему мы с ней стали встречаться? Если ты думаешь, что это череда случайностей, то где-то в своем гробу сейчас перевернулся один Дарвин, – сказал Вадим слегка разочарованно.

– Все из-за меня? – Я была ошарашена. Я никогда не думала, что он так далеко зашел…

Вадим улыбнулся уголком рта и поднял бокал.

– За тебя.

– Ты серьезно? Ты переехал к отцу, будешь поступать в Военную академию и забьешь на мечту стать сценаристом? Да ты нахрен угробил свою жизнь. И все для чего? Чтобы кормить стейками девушку, которая тебя на дух не выносит?

Мы словно сражались взглядами. На лице Вадима даже мускул не дрогнул – все та же довольная полуулыбка. Он искренне думал, что поступил правильно.

– Да ты облажался, парень, – усмехнулась я.

– Ты ошибаешься. Я победил.

– Я никогда не буду с тобой.

– Поживем – увидим. Я никуда не спешу. – Вадим вздернул подбородок, всем своим видом показывая, что я не права и он меня сломает.

– У тебя всего месяц, Вадим. Таков уговор. За этот месяц ты должен заставить Нику тебя разлюбить. Так что стоит поторопиться.

Тема себя исчерпала. Возникла пауза. На удивление, неловкости не было. Я огляделась. Вино определенно подняло мне настроение, я больше не чувствовала себя во вражеском логове. Я ощущала себя героиней уже не экранизации «Коллекционера», а скорее, романтического фильма. Я же на свидании, совсем как у взрослых: пустая квартира, свечи, стейки и вино. Разве часто подростки могут позволить себе такую роскошь? Нет. Свидания моих сверстников проходят в парках, ресторанном дворике торгового центра, на заднем сиденье автобуса, который ходит круговым маршрутом по городу, или на последнем ряду кинотеатра. Сейчас мы с Вадимом были взрослыми. Это наполняло меня воодушевлением и гордостью. Вот бы все нас видели. Вот бы, когда я завтра пойду домой, все вокруг знали, откуда я иду и как и с кем провела вечер. Только им совсем не стоит знать предпосылок…

– Вкусно? – спросил Вадим.

– Да, не то слово, я в жизни не ела таких стейков, – призналась я. – В чем секрет?

– Если я скажу, это будет уже не секрет, и в следующий раз мне будет нечем заманить тебя.

– Хитрый.

После ужина я помогла Вадиму убрать со стола, а потом, открыв новую бутылку, мы перебрались с бокалами на диван в гостиную. Вадим вальяжно расселся, вытянул руку вдоль спинки, заманивая меня в ловушку. Я не поддалась: забралась на диван с ногами и села боком, лицом к Вадиму, не прислоняясь к спинке.

– Чего ты хочешь? Я не о том, что ты пытаешься добиться меня, – это слишком долгосрочный и труднореализуемый план. Я о сегодняшнем дне. Зачем ты меня позвал?

– Для начала, чтобы ты со мной выпила.

Я подняла бокал.

– Вот. Я с тобой пью. Теперь сделаешь то, что я попросила?

– Нет. Это еще не все.

– Чего ты еще хочешь?

– Хочу, чтобы ты рассказала мне одну из твоих тайн, Серафима.

Я поперхнулась и подняла взгляд. Глаза Вадима казались двумя термальными озерами, в которых вместо воды – кипящий изумруд.

– С чего ты решил, что у меня есть тайны?

– Тебя глаза выдают. Так что? Выполнишь мое желание? Хочу знать секреты. Поделись со мной своей самой страшной тайной.

Какая по счету была бутылка? Вторая? Третья? Я не помнила. Вино сделало свое дело – я чувствовала легкость и спокойствие. Мягкий голос Вадима укутывал, как одеяло. Было приятно сидеть рядом, пить вино и просто разговаривать. Делиться чем-то личным…

– Я не смогу иметь детей. У меня никогда не будет месячных, мои яичники не работают, – сказала я неожиданно даже для самой себя.

Я никому не говорила об этом. Знала только моя семья. Удивительно, насколько легко оказалось признаться Вадиму. Он немного помолчал, обдумывая. Взгляд ничего не выражал – ни ужаса, ни сочувствия, ни даже удивления. Если бы я, к примеру, сказала, что в моем шкафу нет ни одной пары джинсов, потому что я ношу только брюки, – думаю, это и то вызвало бы больше эмоций. Хотя это неправда – я люблю джинсы.

– Ты переживаешь из-за этого? – спросил он равнодушным тоном психотерапевта.

– Нет, – честно ответила я.

– А это как-нибудь сказывается на здоровье?

– У меня ломкие кости, надо постоянно пить укрепляющее, а еще из-за сбоев принимать гормоны. Кроме этого, вроде нет.

– А ты хотела бы детей в будущем?

– Не знаю… Сейчас думаю, что нет. Но если захочу, всегда можно будет усыновить. Не думаю, что это проблема.

– Значит, не так это и важно. Я знаю, есть много девушек и женщин, которые не могут забеременеть и раздувают из этого такую катастрофу, будто дети – единственное, чего они могли бы добиться в жизни. Грустно. И очень их жаль. Не потому, что они не могут иметь детей, а потому что мыслят искаженно. Это всего лишь дети. Они дадут тебе не смысл жизни, а его временную иллюзию. Дети – самые ветреные создания на Земле. Они вырастают, и у тебя остаются только два твоих усатых перса и белое сухое.

Вадим закончил речь на грустной ноте. Я слушала, не шевелясь и едва дыша – не хотелось пропустить ни слова. Звучало… очень мудро. Чуткость Вадима, смелость его суждений и обнаженность мыслей поразили меня. Я тихо произнесла:

– Я считаю так же, вот только… ты сказал о своей матери, или мне показалось?

Он вздохнул.

– Может быть, частично.

Какое-то время мы пили в задумчивом молчании. Мне нравилось то, что мы с Вадимом схожи по темпераменту и каждому из нас спустя несколько реплик нужно время, чтобы обдумать сказанное в тишине. Эта тишина была естественной, в ней не чувствовалось ни капли напряжения или неловкости.

– А ты не хочешь спросить меня, Серафима? – вдруг поинтересовался Вадим с легким вызовом.

– О чем? – Конечно, я знала, о чем, но хотела, чтобы он закончил сам.

– Например, что прячу я.

– И ты так просто расскажешь мне свои секреты?

– Ну, почему же так просто. Ты сидишь, пьешь со мной, делишься тайнами. Ты уже дала мне много. И дашь еще, если я попрошу.

Ох, так и захотелось выплеснуть вино в его самоуверенное лицо! Но я не могла. Меня сдерживали воспитание и мысли о Нике. Поэтому я только сказала:

– Так расскажи мне свою тайну, Вадим.

Он серьезно посмотрел на меня своими глазами-озерами. Я нырнула в них – и они поглотили еще один изумрудный камешек.

– До встречи с тобой я считал, что я гей.

А вот это было действительно внезапно.

– Нет! Не может быть! – воскликнула я.

– Это так.

– Я не верю. – Я спрятала в ладонях удивленную улыбку.

– Мне было тринадцать. Его звали Егор, он был моим соседом. Мы целовались в гараже его отца, – продолжил Вадим без эмоций.

– Боже! – Я все еще была в шоке. Не верилось, что Вадим мог выкинуть что-то подобное! – Что было потом?

– Нас застукал его старший брат. Он ударил меня в висок клещами для хомутов. Я запомнил, что это были клещи для хомутов, потому что, когда бьют в висок так, что на какое-то время из тебя просто выходит весь дух – ты запоминаешь, что тебя били именно клещами для хомутов. И в восемьдесят пять, когда ты будешь лежать на своей кровати в подгузнике и тебе будет казаться, что тебе двадцать шесть и ты в «Белек Бич Резорт», ты, нахрен, все равно будешь помнить, что это были клещи для хомутов.

Вадим сказал все с иронией и горечью.

– У меня нет слов, – только и выдохнула я. – А твои родители узнали?

Вадим покачал головой.

– Брат Егора даже их родителям не сказал. Но предупредил, что сделает со мной, если еще раз увидит нас на расстоянии ближе, чем тридцать метров.

– И что ты?

– Я был готов продолжать, несмотря ни на что. Поцелуй с ним стоил тысячи ударов клещами для хомутов, – усмехнулся Вадим. – Но, видимо, на этот счет у Егора было свое мнение. Клещи он все же оценил подороже, потому что просто стал меня избегать. Не отвечал на звонки и сообщения. Я все понял и не настаивал.

– Это твой единственный парень?

– Почему? Нет. Потом был Слава. И Паша. Олег. Карим. И Гена. Да и много их было. Я всех не запомнил.

– Что?! Ты что, блудливый гей? – засмеялась я.

Вадим улыбнулся.

– Блудливый? Из какого это века, Серафима? Но мне нравится, когда ты так говоришь. Из твоих уст это звучит так сексуально. Скажи еще раз.

– Нет.

– Ну же, Сима. Давай. – Вадим отставил бокал и придвинулся ко мне. – Назови меня блудливым геем, меня это возбуждает! – Он схватил меня за талию и защекотал. Я завизжала и пролила вино.

– Нет, перестань, перестань! Что ты делаешь? Я из-за тебя все пролила!

– Назови меня блудливым геем, тогда отстану!

– Ну, хорошо, ты – блудливый гей! Порочный, греховный, распутный гей! Включай диктофон и записывай. Потом можешь прослушать и вздрочнуть.

– Никогда не дрочил на аудио, но хотел бы попробовать. – Вадим поднес телефон к моему лицу, будто собирался взять у меня интервью. – Давай на бис.

– Ты серьезно? – Я закатила глаза.

– Шучу, конечно.

Мы пили и болтали до глубокой ночи, пока мои мысли окончательно не запутались, и я уже еле ворочала языком. Я не заметила, как легла на диван. Вадим осторожно забрал у меня, полуспящей, бокал, а потом взял на руки и перенес в свою комнату. Как оказалось позже, сам он лег в спальне родителей. Он укрыл меня одеялом и какое-то время посидел рядом.

– Ты будешь счастлива со мной. Я обещаю, – нежно сказал он, перед тем как уйти.

Я сонно пробурчала, что Вадим запал не на меня, а на мой тестостерон, но он, хоть и переспросил, все равно ничего не разобрал. А затем я провалилась в сон без сновидений.

Глава 9
Максим

Вадим жил недалеко – пройти надо было несколько дворов. И вот спустя час мы сидели у него в комнате на застеленной кровати, играли второй кон в «Дурака», а рядом на стуле стояли наполовину опустевшие пивные банки, пустые тарелки из-под сосисок, вскрытые пачки чипсов и сухариков.

– Ты всех козырей захапал в этот раз? – возмутился Вадим, когда я подкинул ему парочку и заставил забрать все карты.

– Все тебе расскажи, – ухмыльнулся я и взял последние карты из колоды.

Это были две семерки – больше карт у меня не осталось.

– Та-дам! – пропел я и победно выложил их.

– Немудрено выиграть со всеми козырями. – Вадим в сердцах бросил свои карты.

– Мешай давай, – заважничал я.

Пока Вадим тасовал карты, я взял телефон и залез в инстаграм – посмотреть, не выложила ли Кристи новую сторис с тусовки. Она запостила видео – незнакомый чувак с гитарой поет Стрыкало – «Яхта, парус», Артем на заднем плане подпевает.

– Тебе нормально, что он так? – оказалось, Вадим подглядывал.

Я пожал плечами.

– У каждого своя жизнь. Ты же сам говорил про «1984».

– Да, но это крайность. У каждого своя жизнь, говоришь? И где твоя? В его инстаграме?

Я вспыхнул и отложил телефон в сторону.

– Это не его инстаграм, – недовольно буркнул я, осознав, что он прав. – И вообще, я же сейчас тоже, можно сказать, на тусовке.

В доказательство своих слов я взял пиво с табуретки и отпил.

– А если бы я тебя не позвал, где бы ты был? – Вадим подозрительно покосился на меня.

– Где? – подначил я.

Вадим серьезно смотрел на меня.

– В не-его-инстаграме.

– Ну, к чему ты это все? – вздохнул я, не выдержав.

Наконец перетасовав карты, Вадим стал раздавать.

– Просто поговори с ним. Я вижу, на тебя это давит, а ему все весело.

– Мне так нормально. Раз ему нормально, значит, и мне.

– Ты как мать Тереза, Макс. – Вадим покачал головой. – Темыч вон прекрасно за себя живет, а кто за тебя поживет-то? – Он выложил козырь – восьмерка пик.

– Ты ничего не знаешь о нем. О нас, – отрезал я и взял свои карты. – Думаешь, что он весь такой снаружи, человек-улыбашка. Ты судишь только по той жизни, что у нас с сентября началась. Но до этого… – Я осекся и замолчал.

– Так расскажи, что было, – тихо предложил Вадим.

Его взгляд был глубоким и теплым; изумрудные глаза будто вытягивали из меня все тревоги и страхи. Не знаю, что повлияло больше – этот взгляд или третья банка пива, подходящая к концу, но я все рассказал. О городе, где мы родились, о нашей дружбе, о чувствах, которые я к Артему давно испытывал, о его девушках. Умолчал только о Лизе, потому что все, что связано с Лизой – это личное. О том, как я ревновал… Потом – как решил признаться, о лифте, о дуэли… О нашем каминг-ауте, и как узнал отец Артема и чуть меня не грохнул… О том, как о нас пронюхал весь город, и о позорном бегстве. Рассказал о последней встрече с генералом и его угрозах. О Кристи, как она меня терроризирует, о том, как на самом деле беспокоюсь из-за того, что чувства Артема ко мне могут быть временными…

– …и я просто не хочу еще новые проблемы на него наваливать, он и так с генералом погряз. Я хочу, чтобы ему со мной было спокойно. И чтобы там, где я, всегда было такое место, куда ему хотелось бы вернуться.

За разговором мы незаметно уничтожили все пиво и перешли на запасы покрепче. Перед нами стояли две полупустые бутылки: виски и кола. Язык заплетался; мозгом я понимал, что пора завязывать – я уже сбивался с мысли и забывал, о чем рассказал, о чем нет. На месте Вадима я бы давно потерял нить и перестал слушать. Но его взгляд казался трезвым. Он даже переспрашивал о чем-то, вклинивал в мой монолог вопросы вроде: «А что он?», «А ты?», «А как родители отнеслись?» «А мама ему помогает?». Значит, и правда слушал внимательно. И вот я все рассказал, и сразу стало так легко. Как будто освободился от тяжелого груза. Я с удивлением прислушался к новым ощущениям.

– Макс, ты удивительный человек, – проникновенно сказал Вадим. – Ты сам не представляешь насколько. Если бы ты был мой, я бы с тобой так не поступил.

Его тон звучал очень уверенно. А фраза «если бы ты был мой» заставила меня занервничать.

– Нет, нет, я сам хотел, чтобы он общался с ними, если так он может отвлечься, то пускай…

И тут Вадим взял меня за руку. Меня будто одеялом укрыли. Руку я не убрал – непросто по доброй воле отказаться от того, что так приятно.

– Я не о том. Я бы никогда не допустил, чтобы ты ушел к другому парню, пил бы вискарь с ним, а не со мной, рассказывал бы все ему, а не мне… – Вадим крепче сжал руку. Наши взгляды пересеклись. – …И держал бы за руку его, а не меня. Я бы не дал тебе повода сделать так.

Его голос стал ниже, зазвучал тише и медленней, гипнотизируя меня. И тут мне захотелось вырваться, убежать, закрыться в туалете и обдумать в одиночестве его слова. Сердце бешено стучало. Он не винит меня… Он винит Артема. Это странно. И в том, что я сижу сейчас с ним, тоже не видит моей вины. А я ведь весь вечер чувствовал себя виноватым – будто предаю Артема. Несмотря на то, что он сейчас в своей компании.

Внутри поднялся вихрь противоречивых чувств. Руку я так и не выдернул… Вадим потянулся ко мне и поцеловал. А я ответил.

Его слова что-то со мной сделали – на время я поверил, что не совершаю ничего плохого или безумного. А если и совершаю, то это Артем подтолкнул меня. Как давно рядом не было такого чуткого человека, которому не нужно, как Артему, все тщательно разжевывать, чтобы донести мысль, – а разжевывать я ненавидел. Вадим понимал меня с полуслова, а иногда даже без слов – будто слышал мои мысли. Не передать, какую радость я ощущал. Да, я рассказал историю наших с Артемом отношений, но то, что между строк, я утаил, а Вадим сам смог прочитать. Меня переполняла благодарность. Хотелось просто раствориться в его объятиях, забыть о мире вокруг… Хотелось пожить для себя. Не думать о будущем – ни своем, ни Артема. О том, что для кого лучше. Просто вообще не думать! И жить моментом, до краев наполненным беспечностью… Ведь со мной практически не бывало этого. Я всегда был сосредоточен и напряжен, надо мной постоянно висело непонятное ожидание беды. Я всегда думал, думал, так что голова – это вечно кипящий котел. А сейчас вдруг – легкость, приятная светлая пустота… Господи, разве это не счастье?

Я вернулся в реальность, когда уже лежал на кровати без футболки, а поцелуи Вадима становились все горячее и горячее, уже почти обжигали – и спускались ниже и ниже по телу…

– Нет! – вскрикнул я и толкнул Вадима.

Он сел на кровать и удивленно посмотрел на меня. Я вскочил, отыскал футболку и стал натягивать – но запутался в ней и так не смог надеть.

– Ты чего? – спросил Вадим.

– Просто так нельзя, – повторил я.

– Почему? – Он смотрел все еще непонимающе.

– Артем – мой парень.

– Разве для него такое не в норме? – пожал он плечами. – У вас же свободные отношения?

– У нас несвободные отношения, – сказал я так резко, как только мог в своем состоянии, и все же справился с футболкой.

– А ты уверен, что сейчас, в эту минуту, он не лежит так же в чьей-нибудь кровати? Не снимает футболку с какой-нибудь девушки… например, той, чей инстаграм ты определил как свою среду обитания?

Я вспыхнул и замотал головой.

– Нет. Ты не знаешь его, ты ни черта не знаешь.

Вадим взял меня за руку, притянул к себе и проникновенно посмотрел в глаза.

– Максим, стой. Мне просто нужно сказать. Я таких парней, как ты, никогда не встречал. Я понимаю, что ты не для меня. Это как уехать на крутой остров, но понимать, что жить там никогда не будешь, и все, что можешь, – унести на память фотки или камешки. Я не мразь, я не отбиваю тебя у Артема и не собираюсь. Но меня бомбит от того, как он с тобой поступает. И я просто хочу, чтобы ты узнал, как оно может быть по-другому.

Я схватил себя за голову. Его слова… Такие теплые, их хотелось записать на диктофон и в особо тяжелые минуты ставить на «репит». Мне такого никто никогда не говорил.

– Прекрати! Не говори мне ничего! – выкрикнул я и резко встал на ноги. Комната кружилась и плыла перед глазами. – Мне надо домой.

– Куда ты сейчас пойдешь? И до кухни не доползешь.

– Нет. Я дойду. Мне нужно… Я пойду…

Я дошел до двери, схватился за ручку, и тут кто-то выдернул у меня из-под ног пол.

* * *

Я проснулся, сел и осмотрелся. Долго не мог понять, где я нахожусь. Незнакомые обои, незнакомое белье на кровати, одеяло слишком толстое… Да и вообще, кровать незнакомая. Она полутороспальная, довольно широкая для одного… Две подушки. Одна за мной, вторая… рядом, примятая! На ней кто-то спал? Артем? Я все же пошел вчера с ним на тусовку? И у кого мы остались?

Я перевел взгляд на стоящий рядом с кроватью стул. Пустая бутылка из-под виски, колода карт… Я все вспомнил! Вот черт…

Я сдернул одеяло. Я был в трусах, без футболки. Не знал, радоваться или паниковать: в трусах – все-таки лучше, чем без, но лучше бы я был в штанах… Ох, я все же остался у Вадима! Что же я ему вчера наговорил? Что между нами было? И было ли?

Меня раздирало чувство неизвестности. Я пытался вспомнить, но не мог. Помнил поцелуи… и лучше бы мне их забыть. Ох, как же мне было стыдно. Хотелось повесить камень на шею и утопиться.

Я нашел свои вещи, оделся и вышел из комнаты. Вадима я обнаружил на кухне, он что-то готовил.

– Доброе утро. Кофе будешь? – бодро сказал он. – Молотый. Сестра купила, ездила специально в этот торговый центр… Как его… Ханой-Москва, вот. Говорит, там самый вкусный кофе, ей посоветовали. А я не верил. И вот она купила – и правда. Садись, сейчас налью. Бутеры будешь?

Я растерянно кивнул и сел за стол. Вадим поставил на стол тарелку с бутербродами и две чашки кофе. Я механически жевал бутерброд и не чувствовал вкуса – с тем же успехом можно жевать коврик для мыши.

– Да, кофе и правда очень вкусный, – наконец произнес я, сделав глоток, хотя во рту был только терпкий вкус мучительной неизвестности.

– А то! Я же говорил, – гордо кивнул Вадим. – А я сначала смеялся над ней – куда-то тащиться специально за кофе, не бред?

Я решил перейти к волнующей меня теме.

– Вадим… Что вчера было? – спросил я, заливаясь краской. Щеки горели от стыда: как минимум мы провели ночь в одной постели!

– Ну, в карты поиграли, поболтали, выпили. Память отшибло? – весело поинтересовался Вадим.

– А между нами? Что-нибудь было?

Вадим немного помолчал, а потом серьезно заявил:

– Было. Дикий безудержный секс. В постели ты просто огонь! – Это прозвучало таким восхищением, что я поперхнулся кофе. Вадим выдержал паузу, наслаждаясь моей реакцией, и наконец засмеялся. – Расслабься, Макс. Я прикольнулся. Извини. Спали мы вместе, это факт – я просто не мог в комнату к сестре пойти, не знал, ночью она вернется или утром. Но ничего не было.

– А поцелуи? – Я с надеждой смотрел на Вадима. Он вздохнул.

– Думаю, у тебя давно не было секса, Макс. Это называется эротическим сном.

– Уф, ты меня обрадовал!

Я с наслаждением откусил большой кусок от бутерброда. Кофе божественный, а вкуснее бутерброда я в жизни не ел! За окном солнечная погода, и вообще жизнь прекрасна, как никогда! Я глянул на часы – довольно рано, десять часов. С учетом того, что вырубился я около пяти утра, проснуться в такое время было действительно рано.

– Ты живешь вдвоем с сестрой? – спросил я, чтобы сменить неудобную тему.

– Ага.

– Она сейчас где-то тусит?

– Да, осталась у друзей. Скоро должна прийти.

Попадаться на глаза его сестре мне почему-то не очень хотелось. Я стал быстрее расправляться с кофе и бутербродом – хотел вернуться домой раньше Артема. И тут раздался звонок в дверь.

Я вздрогнул. Что подумает сестра, когда увидит меня? Наверняка Вадим водит мальчиков на ночь… Подумает, что я из таких… Пойдут сплетни…

Тревога, должно быть, отразилась у меня на лице. Вадим улыбнулся.

– Да расслабься. Сестре плевать, мои дела ее не касаются. Но если хочешь, иди в комнату, она уйдет к себе, и ты спокойно уйдешь.

– Да нет, я здесь останусь, – немного подумав, сказал я. Почему я должен прятаться? Если между нами с Вадимом ничего не было, зачем мне скрываться?

Вадим пошел открывать. Раздался веселый женский голос, Вадим с сестрой начали о чем-то переговариваться. Я сидел спиной к двери и только услышал, но не увидел, как они вошли. Я почувствовал запах цветочных духов. Хм… Очень знакомые… У кого-то были такие… И воспоминания об этих духах у меня почему-то не самые приятные.

– Познакомься, это Макс, мой одногруппник, – сказал Вадим.

…Как будто эти духи принадлежали кому-то…

Я повернулся. Сестра Вадима села на свободный стул и посмотрела на меня цепким взглядом зеленых глаз.

– Очень приятно. Но мы, кажется, знакомы.

…Кому-то, кто мне очень и очень не нравился.

Губы девушки растянулись в улыбке – или ухмылке? Я окаменел. В горле пересохло, и я не сразу ответил.

– Привет. Да, мы уже знакомы, – мрачно сказал я после паузы.

Женя. И ее дурацкие цветочные духи, от которых меня всегда тошнило.

Сестра Вадима была лучшей подругой Кристи.