Текст книги "Очарованная"

– Да, – холодно ответила Ариана. – И леди Эмбер это подтвердила.

Легкое удивление пробежало по лицу Дегерра.

– Итак, ты лишилась своего волшебного дара, – задумчиво сказал барон. – То же случилось и с твоей матерью после нашей с ней брачной ночи. Видно, ведьмам не хочется терять свою власть, но мужчина оказывается сильнее.

– Вы ошибаетесь, – тихо сказала Мэг.

Дегерр резко обернулся и смерил взглядом маленькую женщину, стоявшую так тихо, что даже ее колокольчики молчали.

– Вы что-то сказали, миледи? – переспросил барон.

– Союз с мужчиной может усилить, а не разрушить могущество женщины, – сказала Мэг. – Все зависит от союза. И от мужчины. С тех пор как я стала женой Волка Глендруидов, мой дар стал еще сильнее.

– Я рад за вас, – произнес Дегерр и нахмурился.

Затем пожал плечами и вернулся к тому, что интересовало его больше – слабость, а не сила.

– Ну что же, теперь нам известно, что Джеффри – недостойный трус, который украл дар Арианы вместе с ее невинностью, – небрежно сказал Дегерр. – К несчастью, из-за него теперь пострадают многие, но так уж устроен мир.

При этих словах Саймон натянулся, как струна: барон прямо-таки лучился злобным удовольствием – было ясно, что он наконец-то нашел слабое место Блэкторна.

– Когда я согласился выдать свою драгоценную дочь за одного из ваших рыцарей, – сказал Дегерр, обращаясь к Доминику, – вы обещали мне, что ее муж будет владеть собственным замком, приличествующим леди Ариане и ее высокому положению в Нормандии.

– Да, обещал, – мрачно согласился Доминик.

– Хорошо, тогда будьте любезны, лорд Доминик, ответьте, где замок моей дочери?

– На севере моих владений.

– На севере? Где именно?

– В поместье Карлайсл.

– Тогда почему она живет со своим мужем здесь, а не в собственном замке?

– Мы все еще собираем рыцарей для защиты своих владений, – через силу промолвил Саймон.

– И еще там нужно достроить укрепления, – добавил Доминик.

– На это потребуется немало средств.

Дегерр снова с явным удовлетворением окинул взглядом комнату.

– Полагаю, вашего богатства недостаточно для двух замков, – сказал барон. – И богатый урожай в Блэкторне тут не поможет.

– Я найду средства, – сдержанно произнес Доминик.

Ответная улыбка Дегерра была холодна как лед.

– А я тем временем окружу ваш замок, – сказал он, – и буду стоять с моими людьми под его стенами до тех пор, пока вы не выполните свое обещание и не отдадите моей дочери то, что принадлежит ей по праву.

Глава 31

Барон Дегерр со своими рыцарями уже давно расположился в господских покоях, а Ариана все еще одиноко сидела в своей комнате, склонившись головой к верной арфе, и безмолвно молилась, чтобы Саймон пришел к ней.

И простил ее.

«Я должна была предвидеть: Саймон слишком горд – он не мог не отомстить за честь своей жены. Как мы с Мэг ни старались, это все же произошло.

Мне следовало это знать!

Но я думала только о себе и желала только одного – чтобы Саймон полюбил меня так же, как люблю его я.

Глупо! Боже мой, как глупо все получилось!»

Изящные пальчики слабо тронули струны, и арфа отозвалась жалобным криком, в котором звучало отчаяние безответной любви.

«Ангелы Господни, как я могла быть такой самовлюбленной дурой! Какое право имела я рисковать будущим Блэкторна в угоду своему глупому, безрассудному желанию? Саймон никогда не полюбит ни одну женщину – как и я раньше не могла довериться ни одному мужчине.

Но Саймон меня исцелил от ночного кошмара.

А я не могу его исцелить, как бы мне этого ни хотелось.

Я не смогу приворожить его сердце».

Арфа в тишине продолжала петь, наполняя комнату грустью: Ариану преследовали воспоминания о горе и счастье, которые она пережила.

И мечты, которым теперь уже никогда не суждено сбыться.

– Соловушка, ты здесь?

Ариана так желала услышать голос Саймона, что на мгновение ей даже стало страшно: вдруг она поднимет глаза и никого не увидит? Вдруг ей это только снится?

– Саймон! – прошептала она.

Нежные и сильные пальцы ласково погладили ее по щеке.

– Да, это я, – хрипло сказал Саймон. – Я думал, ты уже давно спишь.

– Я не могла заснуть – тебя ведь не было рядом.

Желание и что-то еще – то, чему он не мог найти названия, – болью отозвалось в нем в ответ на эти слова.

– Доминику нужна была моя помощь, – тихо произнес он.

– Я знаю. Теперь ты ему будешь нужен как никогда.

Ариана отложила арфу в сторону, по-прежнему не поднимая головы.

– Мой отец не успокоится, пока не увидит меня владелицей богатого поместья, а Блэкторн – в руинах, – промолвила она безжизненным голосом. – Мое безрассудное желание восстановить справедливость погубило твоего брата.

Сердце ее сжалось: вот сейчас Саймон холодно согласится с ее словами и отвернется от нее навсегда, как в свое время от Мари.

И вдруг она почувствовала, как он гладит ее по голове.

– Мы найдем выход, – уверенно произнес он.

– Мы?

– Да, мы – Дункан, Эрик, Доминик и я. Мы соберем всех наших рыцарей.

– И оставите все замки без защиты.

Саймон промолчал.

– Мой отец может быть дьявольски терпелив, когда захочет, – сказала Ариана, не отрывая взгляда от своих стиснутых на коленях рук.

– Да, по нему это видно, – хмуро кивнул Саймон.

– Барон достаточно богат, чтобы оставаться здесь, пока он не получит то, за чем пришел. Ему нужны владения в Англии, и он сделает все, чтобы их заполучить.

Саймон не проронил ни звука.

– Вам не удастся победить Чарльза Проницательного – он тщательно продумал свою игру, – продолжала Ариана. – И если король Англии или отец Эрика не ссудит денег на укрепление Карлайсла, барон отнимет Блэкторн у твоего брата.

– Боюсь, король не сможет дать нам денег – у него и без нас довольно просителей, – задумчиво произнес Саймон. – Этот год в Англии на редкость неурожайный.

– А отец Эрика?

– Роберт Скрытный ненавидит всех Посвященных – даже собственного сына.

Ариана слабо покачала головой в безмолвном отчаянии.

– Тогда нас ничто не спасет, – глухо промолвила она.

Прохладные густые локоны скользнули по руке Саймона. Незнакомое тревожное чувство пронзило вдруг его душу.

– Ты так сердита па меня, что не хочешь даже смотреть мне в лицо? – мягко спросил он.

Ариана тут же вскинула голову. Саймон стоял совсем близко к ней. Выражение его лица было сурово и мрачно. Ворот его рубашки был наполовину расшнурован, будто он задыхался, поднимаясь к ней по лестнице.

– Я? Сердита на тебя? – повторила Ариана. Неподдельное изумление светилось в ее прекрасных дымчатых глазах.

– Да. Сердита на меня за то, что я предал твою правду и отомстил за тебя слишком поздно, – горько промолвил Саймон. – За то, что твоя правда ничего не смогла изменить. За то, что я не умею, не могу… любить.

Ариана взглянула ему в лицо, и сердце ее упало – такая боль была в его глазах.

– И не смогу полюбить даже тебя, моя храбрая маленькая пташка, – резко произнес он. – Тебе пришлось столько пережить от рук мужчин, но это не убило твою душу. Ты спасла мне жизнь. Ты научила меня парить, подобно волшебному Фениксу, умирая и вновь возрождаясь в пламени страсти. Ты заслуживаешь… большего, чем я могу тебе дать.

Страдание и безнадежность звучали в его голосе, и Ариана почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.

– Ты ни разу не предал меня. Ни разу, – твердо возразила она. – Ты чуть не погиб, спасая мою жизнь, в то время как я была для тебя всего лишь обузой – строптивой невестой, на которой ты женился из преданности своему брату.

– Ты никогда не была для меня обузой. Я возжелал тебя с первой же минуты, как увидел. И никогда мне еще не приходилось так желать женщину – это пламя жарче, чем адский огонь.

Ариана улыбнулась, и улыбка ее была печальной и прекрасной, как слезы, что медленно текли у нее по щекам.

«Вожделение. Страсть. Желание.

Но не любовь».

– Теперь я знаю, как сильно ты желал меня, – вздрогнув, промолвила она, вспомнив ласки Саймона.

Он заметил ее движение и почувствовал, как огонь пробежал по его жилам, сжигая в пламени страсти всю горечь и боль прошлого, с которым можно было смириться, но которое нельзя было исправить.

– Ты даже дрожал от желания – так сильно ты хотел меня, – прошептала Ариана, – но ты ни разу не взял меня силой. Ты был нежен, когда другие мужчины были жестоки; тобой владела безрассудная страсть, когда другими – холодный расчет; ты был щедр, тогда как другие скупы и себялюбивы. И я должна сердиться на тебя? Нет, Саймон. Ты благословение, ниспосланное мне свыше.

– Ариана…

Голос его пресекся, словно что-то сдавило ему горло. Правда Арианы открылась ему вдруг так ясно, как если бы он заглянул ей в душу.

Саймон медленно и осторожно запустил пальцы в ее роскошные черные волосы и, чуть приподняв ее лицо, стал осыпать его быстрыми поцелуями, собирая губами слезы, дрожащие у нее на ресницах.

– Когда я думаю о том, что сделал с тобой этот подонок… – хрипло прошептал он.

Его поцелуи ласково касались ее лба, щек, ресниц, губ. Ариана дрожала от этих легких прикосновений и тихо плакала, глядя в замкнутое, напряженное лицо Саймона.

– Забудь об этом, – настойчиво сказала она. – Я больше об этом не вспоминаю. Даже во сне.

– Над тобой жестоко надругались, и это предательство так глубоко ранило твою душу, что она почти умерла, заледенела. И все же…

– Ты исцелил меня, – торопливо прервала она.

– …ты пришла ко мне тогда на крепостную стену и доказала, что такое настоящая страсть.

Ариана попыталась что-то сказать, но слова замерли у нее на губах.

– И я взял тебя прямо там, на крепостной стене, – продолжал Саймон. – Я стоял спиной к ледяному ветру, но чувствовал только твое…

Он на мгновение умолк: дрожь желания и какая-то непонятная тоска внезапно пронзили его тело.

– …твое тепло, ласково обволакивающее меня, – наконец договорил он. Голос его был хриплым и напряженным. – Ты пришла и отдала мне все, кроме своей невинности.

– Мне нравилось быть с тобой, – прошептала Ариана, приблизив свои губы к его губам.

– Я знаю, – ответил он. – Твое наслаждение пролилось знойным дождем.

Саймон почувствовал, как ее тело вспыхнуло при этих словах.

– Я… я не знала, что так бывает, – прошептала Ариана. – Я не могла… остановиться.

– Я знаю, – выдохнул Саймон, нежно покусывая ее губы. – Я и не хотел, чтобы ты останавливалась. Я мог бы стоять там вечно – пускай вокруг меня бушевали бы дождь, снег и ветер, – только бы твоя страсть согревала меня своим огнем.

Саймон языком провел по изящной линии губ Арианы, и из ее груди вырвался слабый стон удовольствия.

– Ты дрожала и плакала в моих руках, как сейчас, – сказал Саймон, – и молила только о том, чтобы наши объятия не кончались. Ты отдала мне все, кроме своей невинности.

– Я желала тебя до безумия.

– Я тоже.

– Мне хотелось быть с тобой вечно.

– Да, твое тело говорило мне об этом лучше всяких слов. Оно плакало от страсти, и мне хотелось выпить его слезы. Ни одна женщина на свете не отдавалась так мужчине. Ты подарила мне все, кроме своей невинности.

Дрожь пробежала по телу Саймона, и он крепко сжал губы.

– Саймон! – недоуменно прошептала Ариана.

– Мне следовало быть с тобой более нежным, – произнес он голосом, полным горечи и сожалений. – Я должен был покрыть твое тело поцелуями – твои волосы, лицо, руки.

С этими словами Саймон стал целовать ее. Ариана прикрыла глаза, когда сладостная молния желания вспыхнула в ее крови и трепет пробежал по ее телу.

– Я должен был медленно, осторожно снять твое волшебное платье, – продолжал Саймон.

Серебряная шнуровка с легким шорохом высвободилась из петель, и аметистовая ткань скользнула вниз под его пальцами. Холодный воздух комнаты только усиливал тепло его губ, когда он склонился к Ариане.

– Я должен был восхищаться твоей красотой, – хрипло сказал Саймон, целуя ее шею. – Твоя грудь – само совершенство. Шелковистая, горячая – она просит о поцелуях.

Он нежно прикоснулся губами к маковке каждой груди. Алые бутоны затвердели, пламенея изнутри, жаром горели и ее губы.

– Саймон… – начала было Ариана.

Но дрожь наслаждения заставила ее замолчать. Саймон ласкал ее грудь языком, заставляя ее трепетать от желания.

Он провел руками по аметистовому платью, развязывая и распуская серебряную шнуровку. Почувствовав, как платье ласкает его в ответ, он улыбнулся этому знакомому ощущению.

– Мне следовало ласкать каждую частичку твоей плоти, пока ты не стала бы вздыхать и трепетать от одного моего прикосновения, сгорая от желания дать мне то, что другой мужчина взял у тебя не спрашивая.

Закрыв глаза, Саймон провел ладонями по ее бедрам.

– Ты отдаешь мне себя? – спросил он.

– Да, я твоя, – прошептала Ариана. – Навеки твоя.

Саймон открыл глаза.

– Ты так же лежала передо мной в нашу первую ночь, – хрипло сказал он. – И вместо того чтобы сказать тебе, как ты прекрасна, вместо того чтобы нежностью разжечь в тебе пламя страсти, я разжал твои ноги и вошел в тебя так, будто мы были любовниками всю жизнь.

Ариана хотела возразить, но Саймон снова склонился к ней, лаская ее руками, губами, словами, полными страсти. Из ее груди вырвался низкий стон, когда он провел кончиком языка по изгибам ее нежной плоти.

– В Святой Земле есть плод, его называют гранат, – произнес он, продолжая ласкать ее. – Цвет его мякоти сравним лишь с драгоценными рубинами.

Ариана задыхалась от наслаждения, тело ее таяло в истоме. Саймой глухо застонал.

– У тебя вкус граната – терпкий и сладкий. Ты вспыхиваешь огнем, умоляя попробовать твой сокровенный плод.

Горячая волна захлестнула Ариану, и она выгнулась, как тетива, в ответ на чувственные ласки. Саймон вдруг вспомнил, что уже видел это ее медленное, гибкое движение, когда она была очарована волшебным сном, до сих пор преследовавшим его.

– Я помню… – произнесла Ариана, взглянув в темные глаза Саймона. – Я помню… это уже было со мной… раньше. Я чувствовала тогда то же, что чувствую сейчас. Но ты раньше никогда не целовал меня так.

– Нет, я целовал тебя, – мягко возразил он.

Саймон прикоснулся кончиком языка к ее атласному лону. Ариана вздохнула и снова выгнулась ему навстречу, движение ее было замедленным, как во сне.

– Тогда ты отвечала мне так же, – промолвил Саймон. – Ты позволяла мне… все.

– Когда это было? – шепнула она.

В ней жила уверенность, что это было наяву, – отголоски необыкновенного сна вдруг всплыли в ее памяти.

– Это было во сне, – вспомнила она. – Да, ты исцелил меня во сне.

– Ты лежала тогда в забытьи, в волшебном сне.

Ариана почувствовала, как по ее телу медленно разливается сладкая истома.

– Я вся в огне, – прошептала она.

– Я это знаю. Той ночью я не мог взять тебя, беспомощную, окутанную сном. Но сегодня я возьму тебя – так, как видел в своих мечтах.

Ариана застонала, ее тело изнемогало под ласками Саймона в его сильных и нежных руках. Тихие слова ласкали ее слух, медленные поцелуи постепенно разжигали в ней неистовый огонь, и она молча сгорала в нем, не в силах вымолвить ни слова.

Затем Ариана взглянула в лицо Саймону, словно очнувшись ото сна.

– Я твоя, – тихо сказала она. – Я вручила тебе свое тело и душу давным-давно – в том волшебном забытьи. И теперь, наяву, я снова отдаю тебе всю себя, навеки.

Саймон медленно поцеловал ее, ощущая вкус ее желания.

– Ты моя, – сказал он. – И у тебя вкус огня.

– Гори же вместе со мной, – прошептала она. – Это пламя слишком долго сжигало меня одну.

Дрожь пробежала по телу Саймона. Он сбросил одежду, и Ариана улыбнулась, увидев возбужденное свидетельство его страсти.

– Каждый раз, когда я вижу тебя, я таю, как растопленный мед, – сказала она, прикасаясь к нему. – Ты – шелк и сталь. И наслаждение. Боже мой, какое наслаждение…

Желание окатило Саймона горячей волной.

– Ты делаешь меня сильным, как боги, – хрипло сказал он.

Он медленно склонился к ней, в то время как она легким движением пригласила его войти в потайной грот, доступный только для него. Она вбирала его в себя, тем же движением отдаваясь без остатка. Саймон погружался в нее все глубже и глубже, пока они не слились в неразрывном, совершенном единении.

– Я горю, – произнес он, содрогаясь от сладостной муки.

Ариана почувствовала, как стремительный поток уносит ее.

– Мы оба…

«…горим в огне страсти».

И в следующее мгновение дикий вихрь наслаждения закружил обоих, не давая им даже вздохнуть.

Потом Саймон прижал Ариану к себе и обнял так крепко, словно боялся, что ее у него отнимут.

– Мы найдем способ победить Дегерра, – убежденно произнес он. – Должен же быть какой-то выход. Исчезнувшее приданое не стоит того, чтобы за него отдали столько жизней.

Ариана обвила его руками. Молча, страстно молилась она, чтобы ее дар снова к ней вернулся.

«Если бы я только могла найти мое приданое!»

Вдруг перед ее глазами возникло видение, и она даже забыла на время, где она и что с ней происходит. Она лежала неподвижно и видела Каменное Кольцо и его древние камни, возвышающиеся на фоне зимнего неба.

Но на этот раз, как никогда раньше, она видела ясно второе кольцо. »

Ариана, вздрогнув, очнулась в объятиях своего спящего мужа. Радостное чувство облегчения затопило ее душу, когда она осознала, что произошло.

«Глендруидская колдунья была права! Союз с любимым человеком может усилить могущество женщины.

Теперь я полностью исцелилась!»

Ариана повернулась было, чтобы разбудить Саймона, но, подумав, замерла в молчании.

«Мое безрассудство чуть было не погубило Блэкторн. Де-герр, как старый стервятник, ждет не дождется кровавого пира.

Если я расскажу все Саймону, что будет?»

Радость Арианы внезапно померкла. Саймон непременно захочет поехать с ней, а Доминик будет настаивать, чтобы их сопровождали стрелки: ведь если ее отец прознает, что они отправляются на поиски ее приданого, он уж непременно постарается им помешать.

В Блэкторне и так не хватает людей для защиты замка. Никто из них не сможет отлучиться даже на время – об этом не может быть и речи. Дегерр стоит лагерем вокруг Блэкторна, и костры окружают замок, словно во время осады.

Да это и в самом деле настоящая осада.

«Если я расскажу все Саймону, он ни за что не позволит мне отправиться к Каменному Кольцу – сам-то он не сможет поехать со мной. Саймон Верный нужен здесь, в Блэкторне.

Я должна ехать одна.

Выберусь потихоньку из замка, найду свое приданое, возьму несколько драгоценных камней и привезу их Саймону – пусть швырнет их в лицо моему отцу».

Ариана даже улыбнулась при этой мысли. Как было бы отлично доказать всем – и барону тоже, – что она достойна уважения, как и любой из рыцарей. Что благодаря ее вновь обретенному дару Блэкторн будет спасен.

Что ж, решение правильное – Ариана была в этом уверена. Теперь надо все хорошенько обдумать.

«Чтобы выйти из замка незамеченной, надо найти потайной ход. Где он может быть? Попытаюсь представить».

Видение не замедлило явиться: длинный коридор, по обе стороны открытые двери комнат; через дверь кладовой видны бочонки с солеными угрями, к потолку подвешена дичь, на полках лежат сушеные и свежие фрукты. В следующей комнате хранятся травы. Одной стеной она глубоко вдается в крепостной вал. В ней сушатся растения, развешанные на крюках и разложенные на полках.

В углу, скрытая в темноте и чем-то заваленная, виднеется маленькая дверь.

«Так, все ясно. Теперь надо раздобыть коня».

На этот раз видение возникло не сразу – цель была менее четкой. Но мало-помалу оно выступило из темноты. «Лошадь в норманнской сбруе. Она повернулась крупом к холодному ветру, а голову сунула в стог сена».

Ариана осторожно высвободилась из объятий Саймона. Он что-то пробормотал сквозь сон. Девушка легко поцеловала его и погладила по щеке. Он зарылся губами в ее волосы, вздохнул и снова забылся беспокойным сном.

– Спи, любовь моя, – прошептала Ариана. – Все будет хорошо. Теперь я знаю, где мое приданое. И знаю, как спасти Блэкторн.

Глава 32

– Исчезла? – воскликнул Саймон. – Да что ты такое говоришь?

Свен переводил тревожный взгляд с Доминика на Саймона: Свен был с ними в Крестовом походе, и ему совсем не хотелось скрестить меч в поединке с одним из братьев, а Саймон был сейчас очень близок к тому, чтобы вызвать его на бой. Свен бросил красноречивый взгляд в сторону глендруидской колдуньи, которая сидела по правую руку от своего супруга.

– Тише, тише, Саймон, – сказала Мэг. – Барон ведь совсем рядом.

Саймон упрямо сжал губы, но не стал спорить. Он вскочил из-за стола, резко отодвинув в сторону остатки трапезы, и подошел вплотную к Свену.

– Выкладывай все начистоту, – сказал он.

В его тихом голосе кипела еле сдерживаемая ярость.

– Леди Арианы не было на утренней мессе, – спокойно ответил Свен.

– Да, он говорит правду, – подтвердил Доминик. – Я думал, она пошла исповедоваться к священнику ее отца.

– К тому самому, что назвал ее шлюхой и потребовал, чтобы она раскаялась в грехе, которого не совершала? – презрительно промолвил Саймон. – Не думаю. Она исповедовалась бы кому угодно, только не ему.

– У священника Арианы не было, – продолжал Свен. – Ее нет также ни в купальне, ни в ее комнате. Она не вышивает и не наигрывает печальные песни на своей арфе.

– А на кухне ты смотрел? – спросила Мэг. – Она хотела показать кухарке, как нужно тушить мясо.

– Стражник говорит, что, кроме слуг, во двор никто не выходил, – возразил Свен.

Доминик улыбнулся и посмотрел на жену: Мэг однажды удалось перехитрить самого Свена, когда, переодевшись в крестьянское платье, она незаметно выскользнула из замка. Свен перехватил его взгляд и невесело усмехнулся.

– Этот стражник в Блэкторне уже давно, – возразил он, – и знает всех слуг в лицо.

– Ну конечно, Ариана не пошла на кухню, – сказала Мэг, выглянув в окно. – Посмотрите, какая метель – прямо снежная буря. Слава Богу, мы успели вовремя убрать урожай – он теперь хранится в Блэкторне.

– А вот леди Арианы здесь нет, – жестко произнес Свен. – Где я только не искал ее: у колодца, в казармах, в оружейной, в кладовой, в тайнике. Никаких следов.

– Дегерр, – гневно промолвил Саймон. – Это его рук дело. Он дорого мне за это заплатит!

– Но подумай сам, где он может ее прятать? – спокойно возразил Свен. – Он же сам находится в замке.

Доминик внимательно посмотрел на Мэг.

– Соколенок, – мягко произнес он, – что тебе привиделось в твоих вещих снах?

Мэг на мгновение прикрыла глаза. Когда она их открыла опять, они сверкали призрачным зеленым светом.

– Ничто не потревожило мой сон, пока не началась буря, – сказала она. – В первый раз за все это время я спала так спокойно, словно все наконец повернулось к лучшему.

– А сейчас, наяву, ты что-нибудь видишь? – спросил Доминик.

– Когда во время утренней службы во дворе поднялась метель, мне почудилось, что я там, среди снегов и ледяного ветра. – Мэг вздрогнула. – Там, где царит холод. Смертельный, лютый холод.

– Я знаю, – кивнул Саймон. – Я сам только что был у деревянного частокола, где работают каменщики. Их приходилось погонять, как упрямый скот, чтобы они хоть немного пошевеливались.

– Ну как, они успели заделать брешь в стене? – спросил Свен.

– Осталось совсем немного, – коротко ответил Саймон. – Мы закончим сегодня же – пусть даже мне придется самому таскать на себе камни. И похоже, все к тому идет – буря не утихает, а только усиливается.

– Да, – нахмурившись, промолвила Мэг. – Холода рано наступили в этом году.

– Возвращайся в свою комнату, соколенок, – сказал Доминик жене. – Твоим людям скоро понадобятся лечебные мази и бальзамы от обморожения.

Мэг хотела было возразить, но прочла в глазах Доминика неумолимый приказ: ему нужно было, чтобы она покинула комнату под любым предлогом.

– Хорошо, хорошо, я уже иду, – торопливо произнесла она. – Но, Доминик…

– Если нам понадобится твоя помощь, – прервал он ее, – я пошлю за тобой без промедления.

– Разумеется, – сдержанно ответила Мэг, поворачиваясь, чтобы уйти. – Как тебе будет угодно.

Когда звук золотых колокольчиков затих в коридоре, Доминик обернулся к Свену.

– Подожди немного за дверью, – сказал он. – Мне нужно поговорить с Саймоном с глазу на глаз.

Свен, конечно же, прекрасно понимал, о чем у них пойдет речь, а потому с нескрываемым облегчением тут же вышел из комнаты: у него не было ни малейшего желания находиться поблизости, когда старший брат станет задавать младшему вопросы, касающиеся такого деликатного предмета, как супружеские отношения.

– Вы поссорились с Арианой из-за ее прошлого? – резко спросил Доминик.

– Нет.

– Тогда, может быть, из-за ее отца?

– Тоже нет.

– Но что-то ведь поссорило вас?

– Нет. Когда мы с ней легли спать, между нами не было ни затаенных обид, ни горечи.

– Может, холодность?

Саймон закрыл глаза: горячая волна воспоминаний о прошедшей ночи пронеслась по его крови.

– Нет, – хрипло произнес он. – Совсем нет. Ариана горяча, как ни одна женщина в мире.

Доминик тяжело вздохнул и запустил руки в свои густые иссиня-черные волосы.

– Тогда я ничего не понимаю! – в отчаянии воскликнул он. – Почему она ушла?

– Может, она вовсе и не ушла.

– А может, у скользких угрей выросли крылья? – едко возразил Доминик. – Замок не такой уж большой, чтобы в нем можно было потеряться. Тем более если девушка носит платье Посвященных, расшитое серебряными молниями.

На это Саймону нечего было возразить.

– Я поищу ее сам, – сказал он.

– Нет, ты этого не сделаешь.

– Почему? – вспылил Саймон.

– Если ты будешь носиться в поисках своей жены по всему замку, Дегерр тут же побежит к королю или норманнскому герцогу, вопя во всю мочь, что мы убили его ненаглядную дочь и спрятали ее приданое вместе с ее телом. И тогда наша жизнь превратится в кромешный ад!

– Я буду осторожен, – бросил Саймон сквозь зубы.

– Иосиф и Мария! – пробормотал Доминик. – Да ты сейчас так же осторожен, как неистовый викинг.

Саймон с трудом сдержал готовое вырваться резкое слово. Необъяснимая тревога росла в его душе. Беспокойство зародилось в нем, еще когда он помогал каменщикам заделывать брешь в крепостной стене.

А потом поднялась метель и работать стало невмоготу.

«Смертельный, лютый холод».

– Пусти по следу Арианы Прыгунью или Стагкиллера, – коротко сказал Саймон.

– За пределы замка? Бесполезно – метель замела все следы.

– Начни искать в замке, там, куда Ариана редко заходила. Если след свежий…

Саймон не успел договорить, а Доминик уже приказывал оруженосцу, чтобы тот привел в господские покои Эрика вместе с его волкодавом. Прыгунью долго искать не пришлось – Доминик свистнул, и борзая тут же выскочила из-под стола, где она лакомилась объедками.

– У тебя есть что-нибудь из личных вещей Арианы? – спросил Доминик.

– Ее арфа.

Доминик посмотрел на брата почти с испугом.

– Ариана не взяла с собой арфу?

– Нет. Она оставила ее рядом с нашей кроватью.

Доминик встревожился не на шутку: впервые Ариана отправилась куда-то без своей верной спутницы.

– Хорошо, бери арфу и пойдем к колодцу, – сказал он. – Начнем поиски оттуда.

Когда Саймон спустился к колодцу, Эрик вместе со своим волкодавом уже ждал его.

– Стагкиллер не обнаружил засады вокруг замка, – сказал Эрик Доминику. – В такой холод кому охота сидеть без огня? Везде горят костры.

– Свен тоже так говорит. А также и то, что рыцари Дегер-ра не собираются двигаться в сторону Стоунринга или Сихоума.

– Для нас было бы лучше, если бы они это сделали: Кассандра подготовила бы им достойную встречу. Сомневаюсь, что после этого кто-либо из них остался бы в живых.

– Да, нам бы не помешало слегка проредить войско Дегер-ра. По словам Свена, у него в два, а возможно, и в три раза больше воинов, чем у нас.

– Если бы сам барон находился под стенами замка, а не сидел бы, развалясь, за столом в большом зале, я бы сказал, что мы на осадном положении, – пробормотал Эрик.

– Ну а сейчас, – сухо промолвил Доминик, заметив приближающегося Саймона, – мы почти на грани осады.

– Кто пойдет по следу первым, Прыгунья или Стагкиллер? – напрямик спросил Саймон.

– Прыгунья, – ответил Доминик. – Она часто бегает по всему замку, и никто не заподозрит, что она ищет чей-то след.

Доминик склонился к гончей, дал ей понюхать арфу, которую принес Саймон, и подал негромкую команду. Хотя большинство ее собратьев были хороши только в погоне за дичью на открытой местности, у Прыгуньи был острый нюх, и она пользовалась этим преимуществом в совершенстве. Чаще всего подстреленную дичь отыскивала она, а не крестьяне, лениво шарившие палками по дну какого-нибудь водоема.

Прыгунья понюхала арфу раз, другой, третий и посмотрела на Доминика. Тот отпустил ее, и борзая бросилась искать след.

Положив ладонь на голову Стагкиллеру, Эрик наблюдал, как проворная гончая рыщет, принюхиваясь, вокруг колодца. Приблизившись к винтовой каменной лестнице в углу комнаты, Прыгунья тихо заскулила.

Доминик тут же очутился рядом с ней.

– Вверх или вниз? – коротко спросил он.

– Вниз, – уверенно ответил Саймон. – Ариана редко ходила этим путем.

Доминик выпустил ошейник Прыгуньи, и борзая понеслась вниз по ступеням лестницы. Мужчины не отставали от нее, стуча каблуками сапог по камням. Когда они подбежали к сушильне для трав, то увидели Мэг, которая испуганно застыла в дверях, вцепившись в кожаный ошейник Прыгуньи.

– Что здесь делает… – начала было Мэг.

– Отпусти ее, – нетерпеливо прервал ее Саймон.

Мэг, не говоря ни слова, выпустила ошейник.

Прыгунья выскользнула из-под длинных складок зеленого платья Мэг и скрылась в комнате. Все поспешили за ней. Саймон схватил со стола светильник и остановился, ожидая, что Прыгунья будет делать дальше.

Сильный травяной дух сначала озадачил Прыгунью, но только на мгновение. Доминик дал ей понюхать арфу, и борзая снова заметалась по комнате в поисках следа. Вскоре она, видимо, отыскала нужный ей запах и стала потихоньку продвигаться к нише в стене.

Мэг и Доминик сразу поняли, куда она направляется. Доминик бросил быстрый, тревожный взгляд на Эрика, но тут же решил, что Посвященный колдун хранил и не такие секреты, как тайна подземного хода Блэкторна.

Прыгунья не отрывала нос от пола, как будто ее кто-то держал на привязи. Она подбежала к сваленным в углу бухтам пеньки и пустым мешкам и, заскулив, принялась скрестись в низенькую запертую дверь.

– Откройте ей, – напряженно сказал Доминик.

Саймон отодвинул засов и приподнял светильник. Его глазам открылся темный узкий тоннель.

Холодный воздух проник в комнату. Туманное пятно света впереди да завывания ветра говорили о том, что тоннель не слишком длинный.

Прыгунья задрожала от холода и заскулила, выражая готовность последовать дальше. Доминик прицепил поводок к ее ошейнику и шагнул к двери потайного хода.

– Оставайся здесь, – твердо произнес Саймон, схватив его за руку. – Ты должен быть в замке.

Поколебавшись секунду, Доминик все же вручил Саймону поводок и отошел в сторону. Саймон передал ему арфу и последовал за Прыгуньей в полутемный узкий лаз.