Текст книги "Очарованная"

Доминик медленно опустился на колени рядом с братом. Его закованная в броню рука коснулась плеча Саймона легко и нежно, как крыло бабочки. Под стальной рукавицей складка аметистового платья, прильнувшая к Саймону, затрепетала, как живая.

– Саймон, – мягко, но настойчиво произнес Доминик, – позволь нам помочь тебе.

По телу Саймона пробежала судорога. Постепенно жесткость покинула его взгляд. Он отодвинулся от Арианы, так что Эрик мог теперь рассмотреть рану в ее боку. Аметистовая ткань ласково прижалась к Саймону, и он машинально погладил платье, как пушистого котенка.

Эрик осторожно коснулся кончиками пальцев левого бока Арианы.

– Я не смог нащупать рану, – резко произнес Саймон.

– Ее скрывает платье, – возразил Эрик.

– Тогда пусть оно перетянет ее покрепче – Ариана истекает кровью.

– Платье всего лишь вещь, – произнес Эрик. – Волшебная, но все-таки вещь.

Эрик снова осторожно прикоснулся к раненому боку Арианы.

– Что здесь произошло? – тем временем тихо спросил Доминик у Саймона.

– Я поехал вперед, Ариана осталась на холме. Вдруг из леса выехали два разбойника и три всадника в рыцарских доспехах на боевых конях.

– Дьявол! – сквозь зубы прохрипел Доминик.

– Я убил двоих, на которых не было кольчуги.

– Ты мог бы уйти от погони, – коротко бросил Доминик. – Твой конь быстрее, чем тяжелые кони рыцарей.

– Ариана… Ее кобылка не успела бы доставить ее в безопасное место.

Доминик стиснул зубы и со свистом выдохнул воздух.

– Ты доблестный рыцарь, – произнес он, – но даже ты не смог бы устоять против трех вооруженных до зубов всадников. Как же тебе удалось спастись?

– Мне пришли на помощь.

– Кто же? – недоуменно спросил Доминик, оглядываясь по сторонам.

– Отважный, безрассудный соловушка.

Доминик резко обернулся, вглядываясь в лицо брата.

– Ариана? – произнес он, потрясенный.

– Да, – ответил Саймон. – Я пропустил мимо себя одного из рыцарей, но другой уже занес меч, чтобы разрубить меня надвое. Я уже простился с жизнью, как вдруг из тумана появилась Ариана на своей коротконогой лошадке и на всем скаку налетела на боевого коня этого изменника.

Эрик и Доминик онемели от изумления.

– Прежде чем закончилась неразбериха, – продолжал Саймон, – с неба на лошадь другого разбойника молнией ринулся сокол и обратил всадника в бегство. Думаю, третий рыцарь решил, что с него на сегодня довольно, и покинул поле битвы вслед за остальными.

– Ариану ударили в голову? – спросил Эрик.

– Не знаю. Я видел только, как блеснул кинжал этого мерзавца. Я бы, наверное, убил проклятого изменника, если бы не вмешался тот голубоглазый дьявол.

За этими словами последовало молчание. Наконец Доминик спросил:

– Ты ранен?

– Пустяки, во время наших постоянных упражнений я получал удары и посильнее.

– Благодаря этим упражнениям ты сумел продержаться до подмоги, – пробормотал Доминик.

– Да, – согласился Саймон. – И еще мне повезло, что этому кровожадному дьяволу изменила выдержка.

Эрик и Доминик переглянулись.

– Ты опознал бы этого рыцаря? – спросил Саймона Эрик.

– Думаю, что нет. Таких широкоплечих голубоглазых подонков в Спорных Землях – что камней в Долине.

– А что за герб был у него на щите? – спросил Доминик.

– Никакого, – коротко ответил Саймон.

– А что…

– Довольно расспросов, – нетерпеливо прервал Саймон. – Меня сейчас беспокоит Ариана, а не презренные трусы, которые на нас напали.

С этими словами Саймон ласково погладил Ариану по щеке. Его прикосновение было легким, как дуновение ветерка, и странно было ожидать такой нежности от воина с усталым изможденным лицом и следами недавней битвы на теле.

– Попытайся оторвать полоску ткани от подола ее платья, – сказал Эрик.

Доминик потянулся было к Ариане, но рука Эрика остановила его.

– Нет, пусть это сделает твой брат, – сказал он и добавил, обращаясь к Саймону: – Когда ты будешь отрывать лоскут, думай о том, что у Арианы нужно остановить кровотечение.

Саймон стянул с руки кожаную рукавицу, сжал сильными пальцами ткань и дернул ее что есть силы. Полоска ткани оторвалась ровно, даже не оставив рваных краев.

– У тебя хорошо получается – прямо как у Посвященного целителя, – одобрительно заметил Эрик.

– Да тут и уметь нечего, – возразил Саймон. – Ткань прямо разошлась у меня в руках. И как только это платье не распалось по нитям, оставив Ариану в одной сорочке?

Эрик слабо усмехнулся и сказал:

– Теперь туго-натуго перевяжи рану так, чтобы и лезвие кинжала нельзя было просунуть под повязку.

Саймон чуть приподнял Ариану, чтобы перевязать ее, и она слабо застонала. Этот стон причинил Саймону больше боли, чем самые жестокие удары мечей изменников.

– Почему ты не послушалась меня, маленькая ночная пташка? – тихо промолвил он.

Его голос был мягким, но в нем слышалась боль.

Ответа не последовало – только таинственная ткань прильнула к Саймону, пока он перевязывал Ариану.

– Ты бы успела спастись, – прошептал Саймон.

– А ты был бы мертв, – сухо возразил Эрик.

Саймон хотел было что-то сказать, но слова не шли у него с языка. Спустя некоторое время он выдохнул какое-то сарацинское проклятие.

– Я рыцарь, – наконец произнес он. – И мой удел – погибнуть на поле битвы. Но Ариана… Она не должна была сражаться, как воин, за свою жизнь, а тем более за жизнь своего мужа.

– Кассандра с тобой бы не согласилась, – возразил ему Эрик. – Посвященные верят, что каждый человек – будь то мужчина, женщина или ребенок – имеет право сражаться в меру своих сил за то, во что верит.

Саймон мрачно усмехнулся. Лицо его было угрюмым, но руки продолжали с осторожной нежностью перевязывать Ариану. И все равно жалобный стон нет-нет да и вырывался из ее груди.

– Соловушка, потерпи, – ласково приговаривал Саймон. – Прости, что причиняю тебе боль, но я должен помочь тебе.

– Она это знает, – сказал вдруг Эрик.

– Знает? Как? – холодно спросил Саймон. – Она же без сознания.

Эрик посмотрел на аметистовую ткань, покорно лежавшую в ладонях Саймона, и ничего не ответил.

Высоко в небе показался сокол, раздался его резкий и пронзительный клик. За ним следовал второй сокол, его белоснежные крылья сияли в лучах солнца.

Доминик натянул охотничью рукавицу Саймона и издал особый охотничий посвист. Услышав этот призыв, Скайленс плавно опустился на руку Доминика, вновь возвращаясь в добровольный плен.

За ним и Эрик встал и протянул руку, и его сокол спикировал вниз с захватывающей дух быстротой. В последний момент птица расправила крылья и медленно спланировала на охотничью рукавицу Эрика.

– Ну, Винтер, что скажешь? – мягко спросил он у птицы и просвистел восходящую мелодию.

Сокол склонил голову набок, настороженно глядя на хозяина ясным, умным взглядом. Затем раскрыл крючковатый клюв, и из его горла полились удивительно сладкие трели. Некоторое время сокол и Посвященный пересвистывались друг с другом.

Затем Эрик взмахнул рукой, сокол снова рванулся ввысь и вскоре растаял в чистом осеннем небе.

– Всадники еще в пути, – произнес Эрик, оборачиваясь к друзьям. – Стагкиллер и Свен следуют за ними. Они скачут по древней тропе.

– Ты знаешь, куда она ведет? – спросил Доминик.

– К Сильверфеллу. Стагкиллер проводит Свена обратно до Стоунринга.

– Почему? Мы же должны знать, где находится лагерь изменников, – нетерпеливо произнес Доминик.

Эрик молчал.

Саймон бросил быстрый взгляд на соколиный профиль Эрика, сына могущественного северного лорда.

– Лорд Эрик! – настойчиво повторил Доминик.

Тон Волка Глендруидов был вежлив, но он требовал ответа, от которого зависела безопасность множества крепостей в Спорных Землях.

– Земля за Сильверфеллом недоступна Посвященным, – коротко ответил Эрик.

– Почему? – спросил Доминик.

Но Посвященный снова умолк.

Саймон поднялся, держа на руках Ариану.

– Надо спешить, – нетерпеливо произнес он. – Мы должны поскорее отвезти Ариану в замок.

На мгновение глаза Доминика блеснули тяжелым огнем, как драгоценные камни на пряжке в виде волчьей головы, скреплявшей его плащ.

Затем Волк Глендруидов отвел взгляд от Эрика и повернулся к брату. На фоне темно-синего плаща Саймона фиолетовое платье Арианы переливалось сумеречным светом.

– Едем, – коротко бросил Доминик.

– И поскорее, – добавил Саймон, вдевая ногу в стремя, – пока изменники не спохватились, что их обратили в бегство сокол Посвященных и отважный соловушка.

Глава 14

– Эта ткань скользкая, как угорь, – беспомощно пробормотала Мэг, обернувшись к Кассандре. – У тебя есть кинжал? Я не могу ослабить повязку – придется ее разрезать.

Кассандра перевела взгляд с бледного лица Арианы на лиловую ткань, стягивающую ее рану, – сквозь повязку просочилось совсем немного крови.

– Саймон! – тихо позвала Кассандра.

– Я здесь. – Саймон сделал шаг от двери, где он стоял все это время, не вмешиваясь и не предлагая свою помощь в качестве целителя. – Я чем-нибудь могу помочь?

Он окинул беглым взглядом комнату, в которую не заходил со свадебной ночи. Здесь все было по-прежнему, вот только невеста без чувств лежала на постели.

– Сними повязку со своей жены, – попросила его Кассандра.

Не говоря ни слова, Саймон приблизился к Ариане. Несколько ловких движений – и повязка была снята.

Мэг с удивлением смотрела, как Саймон легко обращается с непокорной тканью. Она вопросительно взглянула на Кассандру, но Посвященная пристально следила за руками Саймона.

– Теперь платье, – промолвила ома.

Ариана не пошевелилась и даже не застонала, пока Саймон быстро расшнуровывал лиф ее платья. Девушка лежала без движения, как корабль, выброшенный бурей на скалистый берег.

Серебряная шнуровка быстро и легко выскользнула из маленьких отверстий. Платье сползло, открыв тонкую нижнюю рубашку. Дивную бледно-золотистую ткань пересекала с одного бока кровавая полоса.

– Боже милосердный! – произнес Саймон, глядя на Ариану застывшим взглядом.

– Аминь! – в один голос подхватили Кассандра и Мэг.

– Теперь отойди в сторону, Саймон, – живо произнесла Кассандра. – Пришло время целителям приняться за дело.

Саймон медленно отошел от постели.

– Будь поблизости, – попросила его Кассандра, заметив, что он вновь направляется к двери. – Нам может понадобиться ткань Серены, чтобы остановить кровотечение.

– Да, но чем тут может помочь Саймон? – недоуменно спросила Мэг.

– Он сможет помочь нам больше, чем ты думаешь.

Сказав это, Кассандра склонилась к Ариане, осторожно ощупывая ее рану кончиками пальцев, пахнущих целебными травами.

Мэг, одетая, как того требовал ритуал глендруидов, в чистую полотняную сорочку, опустила руки в миску с травяным настоем. Острый смешанный запах поднялся от горячей жидкости.

– Кость не задета, – пробормотала Кассандра. – Ребра отвели удар.

Саймон почувствовал, как холодный пот заструился у него по телу при мысли о том, что холодная сталь вонзилась в хрупкое тело Арианы. Он со стоном сжал руки в кулаки, будто хотел сомкнуть пальцы на шее изменника.

– Позволь, я промою рану, – сказала Мэг.

Кассандра выпрямилась и отступила в сторону, украдкой бросив на Саймона пронзительный взгляд светло-серых глаз. Его лицо казалось высеченным из камня, взгляд был тяжел и мрачен.

– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? – спросила Посвященная.

– Хорошо? – Саймон с трудом подавил готовое вырваться проклятие. – Да, достаточно хорошо благодаря моей жене, которая теперь лежит при смерти.

Кассандра молча указала ему рукой на открытый сундучок, в. котором рядами были уложены горшочки с мазями, травы, узелки с тканями, острые ножи и еще более острые иглы.

– Если станешь терять сознание, будь добр, не свались на лекарства, – произнесла она.

– О чем ты? Мне не впервой видеть кровь, – сказал он.

– А я наблюдала, как многие храбрые воины падали в обморок при виде чужой раны, – возразила Кассандра.

– С Саймоном этого не случится, – уверенно заметила Мэг, не отрываясь от работы. – Он выхаживал Доминика, после того как тот побывал в плену у султана.

Кассандра с любопытством посмотрела на Саймона.

– Нечасто встретишь у мужчин дар врачевателя, – с уважением произнесла она. – Еще реже можно встретить воина-целителя.

Под оценивающим взглядом серых глаз Кассандры Саймон почувствовал себя неуютно.

– Ничего особенного в этом нет, – коротко отрезал он. – Я просто заботился о своем брате, пока он не смог позаботиться о себе сам.

Кассандра снова склонилась к Ариане, и Саймон с облегчением перевел дух. Посвященная и глендруидская колдунья тихо перешептывались, обсуждая достоинства каких-то трав, называя их древними именами, которые были высечены на камнях друидов задолго до того, как первый римский легион вступил в Спорные Земли.

Саймону показалось, что прошла вечность, прежде чем целительницы отошли от неподвижного тела Арианы. Тихо сказав что-то Кассандре, Мэг зашла за ширму в углу комнаты и стала снимать запачканную льняную сорочку. Затем она вновь надела свою повседневную тунику – обычай глендруидов требовал, чтобы сорочка целителя была тщательно, с соблюдением особого ритуала, выстирана.

– Она спит так спокойно, как только это возможно при ее состоянии, – тихо сказала она неподвижно застывшему воину.

– Заходил оруженосец Доминика и просил передать, чтобы ты повидалась с мужем, когда закончишь, – сообщил ей Саймон.

Мэг коснулась руки Саймона в знак согласия и поспешила к выходу. Она нашла Доминика вместе с Дунканом в одном из господских покоев замка.

– Ну, как леди Ариана? – тревожно спросил Доминик, как только Мэг появилась в дверях.

Дункан поднял голову от стола, покрытого цветной тканой скатертью, на которой стояли остывшие кушанья. Карие глаза Шотландского Молота настороженно блестели в отсветах огня в очаге – он знал, что от брака Арианы и Саймона зависело очень многое, даже отношения между Нормандией и английским королем Генрихом.

– Пока ей во всяком случае не хуже. Бог даст, при надлежащем уходе она скоро встанет на ноги. Но если вдруг начнется горячка…

Мэг устало вздохнула и потерла поясницу. До недавнего времени беременность не беспокоила ее, но сейчас, казалось, ребенок прибавлял в весе с каждым днем.

– Иди ко мне, соколенок, – ласково сказал Доминик, протягивая руку жене.

Мэг присела на скамью, и Доминик принялся заботливо растирать ей спину.

– Ариана чувствует себя лучше, чем я ожидала, когда увидела ее окровавленную исподнюю рубашку, – помолчав, добавила Мэг. – Из чего бы ни было соткано ее платье, оно останавливает кровь так же хороши, как любой порошок или целебная мазь глендруидов или Посвященных.

– А как Саймон? – спросил Дункан. – Эрик говорил, что он был ранен в битве.

– Ничего серьезного – царапины, ушибы, синяки, шишки, – ответила Мэг. – Наша помощь ему не потребовалась.

Мэг вздохнула и благодарно прильнула к заботливым рукам своего супруга.

– Он винит себя за то, что случилось с Арианой, – сказал Доминик.

– Почему? Как это произошло? – тревожно спросила Мэг.

– Саймон вступил в бой с пятью изменниками, чтобы дать Ариане возможность скрыться, – ответил Доминик.

Мэг задохнулась от изумления. Повернув голову, она уставилась на мужа широко распахнутыми изумрудными глазами.

– Но вместо того чтобы во весь опор скакать к замку, – продолжал Доминик, – Ариана как вихрь ворвалась на своей коротконогой лошадке в самую гущу схватки. Ее безрассудная храбрость и спасла Саймону жизнь.

– Это правда? – тихо произнесла Мэг.

– Да, – сурово ответил Доминик. – Я в неоплатном долгу у холодной норманнки.

– Холодной? – переспросил Дункан. – Да холодная женщина спокойно смотрела бы, как Саймон погибает, и глазом бы не моргнула. Нет, я бы сказал, что Ариана способна на глубокое страстное чувство.

– Но только не к мужчинам, – жестко произнес Доминик.

Дункан даже вздрогнул – так велика была уверенность в голосе Волка Глендруидов – и покачал головой, молча сочувствуя Саймону Верному.

Порыв ветра ворвался в комнату. Где-то наверху в замке захлопали ставни. Сокол Саймона, одиноко сидящий на своем шесте в большом зале, издал пронзительный клик, но никто не ответил на его призыв.

Караульный на стенах крепости прокричал время.

Доминик встал и неуверенно направился к двери, но спустя мгновение, как бы очнувшись, ускорил шаг.

– Тревоги не было – изменники поблизости не обнаружены, – произнес ему вслед Дункан.

– Я опасаюсь не нападения разбойников, а наступления ранней зимы, – бросил на ходу Доминик.

Шаги его постепенно стихли на винтовой каменной лестнице.

Дункан взглянул на глендруидскую колдунью.

– Что тревожит его, Мэгги? – спросил он.

Она слабо улыбнулась, услышав свое ласковое детское имя, но ее улыбка быстро угасла.

– У него все Блэкторн на уме, – озабоченно ответила она.

– До вас дошли какие-нибудь дурные вести?

– Нет. После того как Доминик расправился с Риверсами, изменники предпочитают обходить наши владения стороной и больше не досаждают нашим людям.

– Так почему же тогда Доминик мрачен, как волк, посаженный на цепь?

Мэг на мгновение прикрыла глаза, почувствовав сильный толчок ребенка. Она ласково обхватила руками живот, черпая силы в новой жизни, зародившейся в ее чреве. Как ни тяжело протекала беременность, ее радовало то, что малыш такой здоровый и сильный.

– Все объясняется просто, – вздохнула она. – Мне видятся дурные сны.

Дункан хмыкнул.

– В твоих колдовских сновидениях все исполнено значения.

Мэг покачала головой. Золотые колокольчики печально запели, и огненные вспышки заиграли в ее волосах.

– Мне снились два волка: черный и бурый, – медленно произнесла она. – Снился дуб с карими глазами и арфа, поющая, как соловей, под руками золотого рыцаря. Мне привиделась буря, нависшая над всем этим. Жестокая буря!

– Ну, теперь понятно, что Доминик себе места не находит от тревоги, – язвительно заметил Дункан.

– Да, это так. Томас Сильный охраняет Блэкторн в наше отсутствие. Он преданный и храбрый воин, но он не сможет заменить хозяина замка, если зима задержит наш отъезд из Стоунринга и беда постучит в стены Блэкторна.

Пробормотав проклятие, Дункан запустил руки в свою густую шевелюру. В мерцающем свете очага были видны многочисленные шрамы и рубцы, покрывавшие его руку, – память о давних битвах.

– Вы должны вернуться в Блэкторн, – решительно произнес он. – Мои беды и так уже слишком долго удерживали вас здесь.

– Но я совсем не это хотела сказать, – оправдывалась Мэг.

– Я знаю. Но я имею в виду именно это.

Дункан поднялся с изяществом и легкостью, неожиданными для такого крупного мужчины. Некоторое время он молчал, наблюдая за пляской огненных язычков в камине, затем промолвил:

– Я пошлю с вами отряд стражников. Они будут сопровождать вас до поместья Карлайсл. Далее вам ничто не угрожает. Я бы и сам поехал с вами, но…

– Ты нужен здесь, в Стоунринге, – закончила за него Мэг.

– Да. Особенно сейчас, когда эти треклятые изменники повадились грабить и убивать слабых и беззащитных.

Дункан стиснул руки, будто почувствовал в ладонях знакомую тяжесть боевой секиры, с жутким свистом рассекающей воздух.

– Я прикажу, чтобы ваши лошади и скарб были готовы завтра к рассвету, – сказал Дункан. – Не тревожься, Мэгги. Мы будем ухаживать за женой Саймона, как если бы она была членом нашей семьи. Когда ей станет лучше, мы привезем ее в Блэкторн к мужу.

Дункан ни минуты не сомневался, что Саймон последует за своим братом и господином и на следующее утро вместе с ним покинет Стоунринг. Волк Глендруидов никогда и не скрывал, как он ценит советы, помощь и ратное искусство Саймона Верного.

Мэг вздохнула и с трудом попыталась встать.

– Куда ты торопишься? Погрейся еще у огня, – быстро произнес Дункан, направляясь к ней.

– Нет, я должна идти. Посмотрю, как там моя больная.

Дункан бережно взял Мэг за плечи и улыбнулся ей доброй, искренней улыбкой.

– Когда-нибудь, когда придут для всех нас лучшие времена, вам с Волком Глендруидов непременно следует еще раз побывать в Каменном Кольце, – мягко произнес он. – И для вас тоже расцветет священная рябина. Я верю в это так же, как верю в себя.

Мэг расцвела в улыбке – будто проглянуло теплое ласковое солнце. Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами щеки Дункана.

– Мы, разумеется, еще раз приедем к вам, – проговорила она.

Улыбка все еще играла на ее губах, пока она поднималась в комнату Арианы. Кассандра сидела у постели больной, вышивая на куске полотна какой-то замысловатый узор.

Полог кровати был опущен, защищая Ариану от ледяных порывов ветра, проникающего сквозь узкие стрельчатые окна.

– Как она? – тихо спросила Мэг.

– Спит.

– Ее лихорадит?

– Похоже, что нет, хвала Всевышнему, – промолвила Кассандра.

– Саймон ушел к Доминику на сторожевой пост?

– Нет, – ответил низкий голос из-за полога кровати.

Саймон отдернул занавес и встретил удивленный взгляд глен-друидской колдуньи.

– Не волнуйся, – произнес он. – Я ее не потревожу. Просто без меня она спит беспокойно.

Мэг посмотрела на Ариану: девушка лежала, свернувшись под покрывалом, повернув лицо к Саймону. Между ними, как мостик, соединяющий два берега, лежало аметистовое платье.

Нахмурившись, Мэг обернулась к Кассандре.

– Я не знаю, как принято у вас, Посвященных, – сурово сказала она, – но глендруиды тщательно очищают все, чего может коснуться больной.

– Можешь проверить, – возразила Кассандра, – и ты убедишься, что это платье свежо и чисто и без твоих ритуальных стирок в травяных настоях.

– Да, это так, – подтвердил Саймон. – Я сам осмотрел ткань – мне известно, как ревностно ты соблюдаешь свои ритуалы.

Мэг подошла к кровати, взяла в руки краешек ткани, слегка помяла в ладони и вдохнула его запах. Затем медленно выпустила ткань, и она упала на прежнее место – между щекой Арианы и плечом Саймона.

– Ее словно только что соткали, – изумленно произнесла Мэг.

– Да, – сказала Кассандра. – Ткани, сотканные Сереной, высоко ценятся Посвященными.

Мэг задумчиво смотрела, как пальцы Саймона тихонько поглаживают складки аметистового платья – ласково и нежно, как пушистую кошку.

И, как ласковая кошка, ткань в ответ прильнула к его ладони.

– Доминик звал меня? – спросил Саймон.

– Сейчас? Нет. Но завтра мы покидаем Стоунринг.

Саймон сжал ткань в молчаливом протесте.

– Ариана еще очень слаба для такого долгого и трудного переезда, – осторожно произнес он.

– Да, конечно. Дункан и Эмбер позаботятся о ней, – сказала Мэг.

– И я останусь с ней, – добавила Кассандра.

Саймон не отвечал.

– Не волнуйся, – уговаривала его Мэг. – Кассандра, как и я, хорошо разбирается в искусстве врачевания.

Саймон молча кивнул.

Он знал, что долг призывает его последовать за своим братом и господином, Волком Глендруидов. Но сейчас при мысли об этом он почувствовал непонятную тяжесть на сердце.

В невеселой задумчивости он долго смотрел на Ариану. Она рисковала своей жизнью ради его спасения и отказывалась отдать ему свое тело, как того требовали Господь, обычай и священные узы брака.

«Храбрая моя пташка, если я тебя покину, тебе будет от этого легче?

А твои печальные песни – зазвучат ли они без меня веселее?»

Кассандра отложила вышивание, подошла к постели и пристально посмотрела на Ариану и Саймона.

Но с еще большим вниманием Посвященная вглядывалась в волшебную ткань, лежавшую между ними.

– Подойди ко мне, Саймон, – мягко произнесла вдруг Кассандра.

Его черные глаза сузились в ответ на ее просьбу, но тем не менее он молча отложил в сторону фиолетовую ткань и осторожно, стараясь не потревожить Ариану, поднялся с постели.

Когда он выпрямился, платье потянулось за ним и потерлось о его бедро.

– Теперь отойди чуть подальше, – произнесла Кассандра, отступая на шаг.

Саймон недоуменно последовал за ней, и платье соскользнуло с его бедра на кровать.

Саймон хотел было сделать шаг назад, но подавил это невольное движение – только сейчас он осознал, как приятно ему было прикасаться к этой странной непредсказуемой ткани.

– Смотри, – тихо сказала Посвященная глендруидской колдунье.

Поза Арианы стала беспокойной, целительный сон, казалось, покинул ее, как по волшебству. Она лежала на кровати бледная как мел.

– Что с ней? – тревожно спросила Мэг Кассандру. – Что случилось?

– Когда-то ткачихи из Сильверфелла умели шить одежду, которая была приятна и телу, и душе, – прошептала Кассандра. – И Серена – одна из немногих, кто сохранил это искусство.

Саймон гневно обернулся к Кассандре.

– Ты говоришь, что здесь не обошлось без колдовства? – резко спросил он хриплым голосом.

Кассандра смерила его взглядом.

– Нет, – спокойно произнесла она. – Я всего лишь говорю о том, что в мире есть вещи, которые нельзя ни взвесить, ни измерить, ни потрогать, ни даже увидеть.

Лицо Саймона стало замкнутым и мрачным.

– Объясни, – потребовал он.

– С удовольствием, – любезно ответила Кассандра.

Саймон напряженно ждал.

– Но сперва, – холодно продолжала Посвященная, – ты покажешь, как восходит луна, Эдгару Слепому и расскажешь глухому сынишке мельника, как поет соловей в роще.

Глаза Саймона сузились – их чернота напоминала глухую полночь. Он повернулся к Мэг.

– Это проклятое платье причинило Ариане боль? – гневно спросил он.

Мэг задумчиво склонилась к постели больной и прикоснулась рукой к платью, всматриваясь в него особым взглядом глендруидов.

– Странная ткань, – пробормотала она выпрямляясь, – но в ней я не вижу злых чар.

– Ты уверена? – спросил Саймон.

– Да, я уверена, – сказала Мэг, – потому что никакое другое платье не смогло бы так долго сдерживать кровотечение. Разве можно назвать это злыми чарами?

Саймон молча прикрыл глаза, скулы его напряглись: было заметно, что он пытается обуздать свои чувства.

«Оставят ли меня когда-нибудь в покое эти колдовские штуки?

Как бы я хотел забыть то, что сделала со мной и Домиником эта ведьма Мари!»

Саймон тяжело вздохнул и открыл глаза – в них, как в зеркале, отразились все его невысказанные мысли о прошлом, отравившем его душу.

– Не очень-то мне по душе колдовство, – произнес он наконец с пугающим спокойствием. – Я не говорю о тебе, Мэг, – добавил Саймон, и его голос смягчился. – Твое ведовство спасло Доминику жизнь, и ты скорее бы умерла, чем согласилась причинить ему зло.

– Но Эмбер ведь тоже колдунья? – сказала Мэг.

– Она принадлежит Дункану – ему и судить о ней.

Ариана тихо застонала. Ее голова беспокойно металась по подушке, будто она искала что-то. Или кого-то.

– Она ищет тебя, – неожиданно произнесла Кассандра.

Саймон мрачно уставился на Посвященную.

– Меня? – переспросил он.

– Да.

– Ошибаетесь, сударыня. Моя жена не питает ко мне никаких нежных чувств.

– Неужели? – пробормотала Кассандра. – А, ну тогда мне все понятно.

– Что тебе понятно? – раздраженно спросил Саймон.

– Почему она рисковала собой, спасая твою жизнь.

Саймон стиснул зубы, подбородок его напрягся.

– Я понятия не имею, почему она помчалась в самую гущу схватки, – произнес он, чеканя каждое слово. – И это будет первое, о чем я спрошу у нее, когда она очнется.

– Если ты завтра уедешь, боюсь, Ариана никогда уже не проснется, – уверенно произнесла Кассандра.

Лицо Саймона помертвело. Он резко обернулся и пристально посмотрел на свою жену. Она лежала на постели бледная как мрамор. С каждым вздохом из ее груди вырывался жалобный стон, будто кинжал все глубже проникал ей под ребра.

– Объясняй это как хочешь, Саймон, – сказала Кассандра, – но Ариана скорее выздоровеет, если ты останешься с ней.

– Она сможет поехать со мной? – спросил он.

– Завтра? Нет, не думаю, – ответила Посвященная. – Недели через две? Возможно.

Саймон обернулся к Мэг, но она уже направлялась к двери.

– Мэг! – тихо позвал он ее.

– Я схожу за Домиником, – ответила она.

Саймон направился было к кровати Арианы, но Кассандра остановила его – ее бледные холодные пальцы крепко стиснули его запястье. Кольцо с алым, зеленым и голубым драгоценными камнями переливалось всеми цветами радуги.

– Пусть сначала Волк Глендруидов увидит Ариану как она есть, без той жизненной силы, которая благодаря тебе вливается в платье Серены, – твердо сказала она.

Саймон хотел спросить Кассандру, что значит эта неожиданная просьба, но, заметив блеснувший в ее глазах огонек любопытства, благоразумно решил промолчать.

– Что случилось? – спросил Доминик, входя в комнату. – Мэг говорит, что Ариане стало хуже.

– Посмотри на нее внимательнее, Волк Глендруидов, – произнесла Кассандра.

Ее голос сказал Доминику больше, чем ее слова. Он пристально посмотрел на Ариану, как охотник, заметивший в глубине чащи оленя.

– Как, по-твоему, она выглядит? – спросила Посвященная.

Доминик покосился на Саймона.

– Говори смелее, – подбодрила его Кассандра. – Саймон нас уверяет, что они с женой на дух не переносят друг друга.

– Она выглядит как женщина в родильной горячке, – грубовато произнес он.

– Или как раненый рыцарь в лихорадке? – предположила Кассандра.

– Да, пожалуй, что и так.

– Глендруидская целительница! – обратилась Кассандра к Мэг. – Подойди к Ариане и положи свою руку на платье Серены.

Метнув на Кассандру вопросительный взгляд, Мэг молча повиновалась.

Но ничто не изменилось в состоянии Арианы.

– Теперь пусть это сделает твой муж, – сказала Кассандра.

Мэг отошла. Доминик приблизился к кровати и коснулся платья рукой.

– Какая необычная ткань, – пробормотал он. – Но мне она не нравится.

– Теперь я, – произнесла Посвященная.

Она положила руку на ткань, затем медленно отошла.

Ариана продолжала тихо постанывать, ее голова беспокойно металась по подушке. На ее щеках вспыхнул лихорадочный румянец.

– Саймон, очередь за тобой, – произнесла Кассандра.

Саймон неохотно шагнул к постели и дотронулся до платья.

Как всегда, ткань ему понравилась. Она была как поцелуй Арианы – нежная и все время разная, меняющаяся от одного его прикосновения. Ткань странным образом притягивала его. Он пристальнее всмотрелся в ее аметистовые и темно-лиловые тени, которые тесно переплелись между собой, образуя какой-то рисунок. Картина становилась все отчетливее с каждым вздохом, с каждым ударом его сердца.

«Женщина откинула голову в страстном порыве, ее черные волосы разметались, губы приоткрыты в крике наслаждения.

Очарованная!

И воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.

Волшебник, очаровавший ее.

Он склонился к ней, он пьет ее крики, как сладостный нектар…»

– Теперь ты видишь? – тихо спросила Кассандра у Доминика.

При звуке ее голоса Саймон вздрогнул, его сердце сжалось от боли и какой-то непонятной тоски.

Он вдруг почувствовал, что увидел то, что не может быть взвешено и измерено. К чему нельзя прикоснуться.

– Да, – сказал Доминик. – Ариана успокоилась. Это платье принадлежит Посвященным?

– Не совсем, – ответила Кассандра. – Тайна изготовления этой ткани ведома только ткачихам из Сильверфелла. Каждое их платье единственное в своем роде. И каждое меняется в зависимости от его владельца. Да что тут говорить! Платье Серены – это платье Серены.