Текст книги "Битва колдуньи. Сага о мечах"

Торбранд вспомнил золотого дракона, и Властелин кивнул.

– Это обручье – немалое сокровище. Но в нем таится Сила, а значит, оно – оружие. А оружием нужно уметь владеть. Я советую тебе хранить это обручье, но не надевать его. Никому не дари его и не давай, пока не настанет крайняя необходимость. Расстанься с ним только тогда, когда тебе будет казаться, что ты купил в обмен на это обручье целый мир. И что-то говорит мне, что ты отдашь его женщине…

В голосе Отца Павших звучала усмешка, но тут же он снова стал серьезен и суров.

– Я вижу, ты достоин владеть моим копьем! – сказал он. – Бейся же им так, чтобы сам Браги почел твои подвиги достойными песен! Пусть твой сын гордится тобой!

– Сын? – Торбранд вскинул голову, в невольном изумлении посмотрел в глаз Властелина, но тот сам отбросил человеческий взгляд.

Какой сын? Когда, от какой матери он родится, каким будет? Узнать это сейчас было важнее самой победы.

Но Властелин не прибавил больше ни слова. Когда Торбранд поднял глаза, старика в сером плаще уже не было рядом с ним. Только копье стояло возле стены и его длинный наконечник поблескивал в полутьме таинственным голубоватым светом.

– Они будут здесь не позднее завтрашнего утра! – возбужденно рассказывал Хродмар Удачливый.

На длинной шерсти его медвежьей накидки повисли прозрачные капли первого весеннего дождя, светлые волосы намокли и липли ко лбу, под глазами темнели тени, на бледном лице мелкие рубцы отчетливо розовели и были более заметны, чем обычно. Но, несмотря на все эти признаки усталости, Хродмар был воодушевлен ожиданием близкой битвы и сделался непривычно разговорчив. Едва шагнув через порог гридницы, он пересказывал свои новости уже в третий раз, начав чуть ли не в воротах:

– Мы видели их стоянку. Они боятся, что мы перебьем их при высадке, поэтому думают оставить свои корабли за дневной переход отсюда, возле Утиного фьорда. Я думаю, конунг, надо послать туда часть людей и попробовать увести корабли, когда войско Стюра двинется сюда и отойдет от них подальше.

– Правильно! Я тоже сделал бы так! – восхитился Кольбейн ярл, и хирдманы ответили дружным гулом одобрения.

– Правильно. Незачем давать им возможность отступить, мы перебьем их прямо здесь, – сказал Торбранд конунг. – Нет лошадки – не нужно и уздечки. А корабли нам понадобятся потом, когда будем вывозить добычу.

Прежде чем продолжить, Хродмар на несколько мгновений задержал взгляд на копье в руках конунга. Уже два дня Торбранд не расставался с ним ни днем, ни ночью и был прав – один вид копья Властелина подбадривал дружину и внушал несокрушимую веру в победу. Об их победе над Стюром будут слагать песни все скальды Морского Пути! Возбуждение Хродмара быстро передавалось всем – войско фьяллей уже не первый месяц искало и ждало этой битвы.

– На их стоянке я видел три стяга, – рассказывал Хродмар. – Самого Стюра, Лейрингов и северного Квиттинга, тот, что мы уже видели.

– Ингстейн хёвдинг. – Торбранд кивнул. – И ты уверен, что там не было восточных квиттов и… и слэттов?

– Если бы там был хоть один «ворон» на полотне или на море, я бы его не пропустил! – Хродмар решительно мотнул головой. – Но их там не было! Стюр не дождался помощи от слэттов!

– Стюр поставил свой стяг в середине?

– Нет, справа, со стороны берега.

– Я поставлю свой стяг против его, – сказал Торбранд.

– И отец пойдет вслед за сыном! – добавил Асвальд Сутулый. Торбранд уверенно кивнул и качнул в руке копье Властелина.

Уже к рассвету войско фьяллей выстроилось на равнине, где морской ветер еще раскачивал на ветке дуба жертву Отцу Ратей. Речь Торбранда конунга к войску была краткой.

– Один и Тор отдадут нам победу! – уверенно объявил он и показал сверкающим наконечником копья на юг, где ждало своей участи невидимое за лесом войско Стюра конунга. – Мы сбросим квиттов в их собственное море, и пусть негодяев там пожрет их собственный Большой Тюлень! Тор и Мйольнир! Копье Властелина поведет нас!

Над лесом взвился столб дыма, сразу за ним еще два. Это оставшиеся в лесу хирдманы Хродмара подавали знак о приближении квиттингского войска. Три дыма означали три стяга.

И почти сразу на склоне дальнего холма показались передовые отряды Стюра. Человеческие фигуры издалека казались крохотными точками; этих точек высыпа́лось из леса все больше и больше, и вот они слились в густую темную тучу. Фьялли ждали противника на равнине, поскольку во всей окрестности не было другого открытого пространства, способного дать простор восьми или девяти тысячам человек. Торбранд и Стюр знали, что эта битва решит их судьбу, принесет победу или поражение их державам, и каждый из конунгов хотел сделать богов и людей свидетелями своей доблести.

Так начиналась битва, которую потом назвали Битвой Конунгов. Война продолжалась уже три четверти года, но только сейчас, в начале весны, конунги фьяллей и квиттов сошлись лицом к лицу. Это была первая большая битва, но далеко не последняя; первая, которая что-то решит, но ничего не окончит. Хродмар и другие, кто участвовал в этой войне с самого начала, считали, что три четверти года – это много. Но знай они, что события этих месяцев будут отзываться еще полвека, пройденный путь показался бы им ничтожно малым.

Когда оба войска сблизились на полет стрелы, Торбранд отыскал глазами Стюра конунга. Метельный Великан заметно выделялся среди своих людей, и не ростом и статью, не богатством доспеха и оружия, а какой-то тайной силой, не видимой глазу. Длинные пряди волос, почти совсем седые, спускались из-под золоченого шлема на плечи, покрытые кольчугой, а обветренное лицо было красным. Выражение его показалось Торбранду мрачным, но он не удивился – так выглядит печать близкой смерти. «Того и гляди спросит, где это мы сейчас?» – подумал Торбранд и усмехнулся. – Тор и Мйольнир! – выкрикивали с одной стороны фьялли, ударяя рукоятями мечей и боевых топоров об умбоны щитов.

– Тюр и Глейпнир! – отвечали им квитты.

Над полем битвы повис оглушительный грохот, призывающий богов войны и валькирий к кровавому пиру.

Вдруг внимание Торбранда отвлек громкий наглый голос, долетавший из рядов противника. Словно тупой нож, он рассек звенящий железом и боевыми кличами воздух.

– Эй, Торбранд Тролль! – орал кто-то из квиттов. – Что ты здесь делаешь? Умный человек на твоем месте постарался бы оставить сыновей, прежде чем погибнуть.

Торбранд побледнел от ярости, а взор с орлиной цепкостью выхватил из квиттингских рядов под стягом Стюра какого-то краснолицего бородача лет сорока в кожаном доспехе, обильно обшитом стальными бляшками. Это был Халькель Бычий Глаз. Он воинственно размахивал копьем, надеясь, что незнакомые фьялли примут его за конунга. Даже сейчас его глупое тщеславие перевесило здравый смысл, но благодаря этому качеству его и запомнили лучше, чем он того заслуживал.

– Ты уже потерял двух сыновей! – с торжествующим нахальством кричал он Торбранду. – И мы позаботимся, чтобы род твой не был продолжен!

Слова его попали в самое больное место. Вспыхнув, Торбранд конунг мгновенно поднял копье Властелина и с силой метнул его во вражеское войско.

– Тор и Мйольнир! – тысячей голосов грянула дружина фьяллей, приняв бросок за начало битвы. – Один возьмет свое!

Сверкающей молнией копье Властелина пересекло пространство, разделявшее оба войска, и пронзило Халькеля Бычьего Глаза вместе с другим человеком, стоявшим за его спиной. Квитты вокруг них охнули: оба войска разделяло расстояние в два раза большее, чем обычный бросок копья, но копье Торбранда достигло цели! А Торбранд почувствовал острый приступ досады и сожаления – он должен был метнуть копье в самого Стюра! Но он тут же отбросил глупую досаду – битва началась, время действовать!

Выстроив друг против друга две стены разноцветных щитов, войска фьяллей и квиттов сошлись. Передние ряды рубились мечами, из-за их спин кололи копьями, дальние ряды стреляли из луков. Обе стороны старались держать строй, люди из вторых рядов занимали места павших и раненых, но постепенно в обеих стенах образовались прорехи, и они распались на несколько более коротких, однако сохранявших прочность стен. Грохот железа и крики висели над равниной плотным облаком.

В окружении своих телохранителей, прикрывавших его по двое с каждого бока, Торбранд пробивался туда, где видел стяг Стюра. Торбранд слышал, что боевые кличи фьяллей окружают квиттингское войско, ряды щитов со знаком молота проламывают и разрывают, рассеивают шеренги щитов со знаком руки, и его наполняли новые силы, как будто он сам, подобно богам войны, питался духом убитых врагов. Если бы он не потерял так быстро копье…

Вдруг перед ним возникла высокая женская фигура – прекрасная дева с волной черных волос, стоявших дыбом, с бешеным огнем в ярко-синих глазах. Ее кольчуга сверкала черным серебром, из-под нее была видна снежно-белая рубаха, словно сотканная из лебединых перьев. Белая нежность лебедя и стальная сила оружия – вот из чего созданы Девы Битв.

Регинлейв! Та, которую он не видел уже более десяти лет, снова была с ним. Еще ребенком он слышал предания о валькирии из рода Дев Грозы, по имени Регинлейв, которая издавна была покровительницей их рода. Позднее, когда он был подростком, в день посвящения отец, Тородд конунг, рассказал ему больше – Регинлейв становится возлюбленной каждого нового конунга фьяллей, если он проявляет достаточную доблесть. Иногда, очень редко, она становится матерью наследника престола. Но это – особая честь, заслужить которую удается немногим.

И еще одно свойство отличает валькирию Регинлейв – будучи ревнивой, она помогает только неженатому конунгу. Женившись, он теряет Деву Битв, как потерял ее когда-то сам Торбранд.

Но теперь она снова была с ним, ведь жены он лишился.

– Возьми! – звонким и глубоким голосом сказала валькирия и протянула ему копье. – Это дар Властелина, и оно само будет возвращаться после каждого броска, только позови его!

Торбранд взял копье, на миг забыв даже о битве и не в силах оторвать глаз от прекрасной Девы Битв. А Регинлейв исчезла, но Торбранд знал, что теперь она снова с ним и снова прикроет его своим щитом в случае опасности.

И он с новой силой бросился в битву. Копье Властелина само, словно живое, кололо и било квиттов, и каждый удар отзывался громом в далеких тучах. Насыщенное железным звоном, хриплыми стонами, запахом свежей крови облако медленно вырастало от земли к небесам. Квитты падали вокруг Торбранда, как трава под косой, и сотни духов-двойников с воем уносились вверх, к серому глухому небу.

– Смотри, смотри, они отступают! Стюр пятится! Смотри, смотри!

Хёрдис дико визжала, подпрыгивала, ушибаясь коленями о каменный пол пещеры, и дергала за рукав сидящего рядом Свальнира, позабыв даже о том, что обыкновенно старалась к нему не прикасаться.

– Ну, отступают, – без особого воодушевления гудел великан, поглядывая через ее плечо. – Ты же видишь, там валькирии.

Но Хёрдис не слышала его, вся поглощенная чудесным зрелищем. Перед ней, прислоненный к каменной стене, стоял огромный, ростом с нее саму, щит с черной блестящей поверхностью. Свальнир рассказывал, что этот щит сделан из чешуйки самого Нидхёгга и его не пробивает даже молния. «Умение быстро бегать и ловко прятаться – самый надежный щит!» – с ехидством думала Хёрдис, слушая похвальбу великана. В отличие от меча Дракон Битвы, щит не был способен менять размеры, зато обладал другим чудесным свойством – мог показывать все, что творится в земном мире.

Будто в огромном окне, Хёрдис видела Битву Конунгов, кипящую в долине между горами и берегом моря, как похлебка в котле. Но вот кровавое варево Хель отхлынуло от моря и потекло частью на юг, частью на восток, к горам. Хёрдис хорошо различала фигуру Торбранда Тролля; в руках его было какое-то волшебное оружие, но драконья чешуя не могла или не хотела показывать его, и в щите отражался только неясный стальной блеск. Зато были видны фигуры валькирий, носящихся над котлом битвы, и каждый взмах их мечей сносил головы квиттам, блестящие щиты ловили квиттингские стрелы, прикрывая фьяллей.

– Он отходит к горам! – закричала Хёрдис, сжав кулаки и постукивая ими друг об друга.

Зрелище битвы целиком захватило ее, ей хотелось быть там, в гуще этого бурного кипения, и смотреть, слышать, втягивать в грудь грохот, крики, свист оружия, стоны, пьянящий запах свежей крови. Ах, как хотела она быть такой же валькирией – сильной и свободной! Свободной! Хёрдис вцепилась зубами в собственный кулак и глухо застонала от боли и обиды.

А драконья чешуя с какой-то злобной ясностью отражала, как рушатся и тают смешанные и разорванные ряды квиттов, как гнется и падает стяг Лейрингов, как дрожит среди схватки стяг Севера, олень с золотыми рогами, дрожит, словно былинка на ветру. А рядом лежит лицом вниз молодой парень, успевший перед смертью воткнуть конец древка в землю. Хёрдис в себе ощущала чужой страх и боль, багряный хмель убийства, когда не всегда даже видишь лицо гибнущих от твоей руки, не знаешь, что это были за люди, и убиваешь просто потому, что вечно голодные духи войны воют и стонут вокруг. На миг ей померещилась громадная фигура черного дракона, распростершего кожистые крылья над полем битвы, и тень от этих крыльев не прогонит никакой огонь… Хёрдис было жутко, она дрожала от возбуждения, от тоски и радости, от торжества и отчаяния.

А стяг Стюра конунга все еще был цел и быстро отступал к горам. Поняв, что его противнику помогает нечеловеческая сила, Метельный Великан с горстью своих людей вырвался из котла битвы и устремился к ельнику на склонах восточной горы. Вот драконья чешуя поймала смутно знакомое лицо. Напряженно хмурясь, Хёрдис склонилась ниже, заглядывая в свое «окно». Хродмар Рябой! «Хродмар Метатель Ножа! Ты еще жив! Из тебя еще не выросло дерево?» – с веселым изумлением подумала Хёрдис и тут же мысленно прикусила язык. Она вдруг испугалась, что может накликать на него смерть, и уже в следующее мгновение удивилась, почему эта мысль так ужаснула ее. Она не хотела увидеть, как он с честью погибнет в битве далеко-далеко от нее. Она хотела сохранить для себя возможность самой вырастить над ним дерево.

А Хродмар Метатель Ножа взмахом руки, в которой был зажат меч, звал за собой своих людей, кричал что-то не слышное ей. Слава Нидхёггу, щит не передавал звуков, а не то в гулкой пещере можно было бы оглохнуть от криков и звона железа, гремящего за много переходов отсюда. Вот какой-то квитт с волчьим хвостом на шлеме набросился на Хродмара с занесенным копьем, подняв его над головой двумя руками, и Хёрдис азартно вскрикнула; словно предупрежденный ее криком, Хродмар взмахом меча отбил наконечник копья, а вторым ударом перерубил квитту шею. И тут же устремился дальше, вслед за стягом Стюра. Шумящим, кипящим языком раскаленной железной лавы отступающие квитты и преследующие их фьялли втянулись в широкую долину, в конце которой в узком проходе между двумя горами темнел лес.

– Эй, чудовище! – На миг оторвавшись от увлекательного зрелища, Хёрдис обернулась к Свальниру, по старой человеческой привычке пихнула его в плечо и тихо взвыла, ушибив руку о камень. Но это не охладило ее решимости. – Послушай, чудовище, ты что, хочешь вот так сидеть и смотреть, как мерзкие фьялли колотят доблестных квиттов?

Свальнир вовсе ничего на этот счет не хотел и удивленно посмотрел на Хёрдис.

– А ты чего хочешь?

– Мы должны пойти туда! – заявила Хёрдис, и упрямство в ее голосе было крепче любого камня. – Ты и я. Прямо сейчас. Ты понял, чудовище? Ты сейчас возьмешь меня на руки и отнесешь туда, где они сражаются. Мы должны помочь нашему бедному конунгу. Я вовсе не хочу, чтобы Торбранд Тролль украсил его головой столб над почетным сиденьем у себя дома. Идем сейчас же!

Свальнир даже не стал особенно возражать. Прошедшее время научило его, что не огромные груды мяса способны порадовать его «сокровище», а только неукоснительное исполнение всех ее желаний. Во всей полноте и прямо сейчас! Но это даже рождало в его каменном сердце сладкое чувство умиления: люди так горазды на выдумки!

Шагнув за порог пещеры прямо в пустоту, Свальнир неуловимо быстро вырос во много раз, и на каменный склон ступила уже нога великана. Хёрдис нетерпеливо приплясывала на пороге пещеры. Свальнир опустил к ней руку, и Хёрдис запрыгнула ему в ладонь, как ученая белка. Великан поднял ее к себе на плечо, и она села верхом, крепко вцепившись обеими руками в густые жесткие волосы великана.

– Ты хорошо сидишь? – бухнул у нее над головой громоподобный голос Свальнира.

– Хорошо! – изо всех сил заорала Хёрдис. Ухо великана было совсем близко от нее, но из упрямства ей хотелось уравнять свой голос с его голосом. – Пошел быстрее! Если опоздаешь, я тебе голову оторву!

Великан шагнул, и один шаг перенес его далеко вперед. Мелькнуло и пропало рыжее пятно Раудберги, одна долина сменялась другой так быстро, что отроги, покрытые волнующимися на ветру ельниками, казались ползущими чудовищами. Но больше они не могли напугать Хёрдис – теперь она была здесь хозяйкой. Оглядывая просторы Медного Леса с огромной высоты, которой она ничуть не боялась, Хёрдис чувствовала горделивое удовлетворение сытого дракона, как будто проглатывала каждую долину, что оставалась позади. Нет, что ни говори, а иметь в хозяйстве великана совсем не плохо!

Устрашенные мощью копья Властелина, квитты позорно бежали, побросав оружие и прикрыв спины щитами. Дружина Хродмара гналась за стягом Стюра, который все еще находился впереди, и три волчьих хвоста, мелькая, обозначали присутствие конунга. Самого Метельного Великана было нелегко разглядеть: золоченого шлема он лишился, доспех его был порублен и залит кровью. Но вокруг него оставалось еще довольно крепкое кольцо, и немало фьяллей, подобравшихся к нему слишком близко, сложили там головы.

– Не дай ему уйти, Хродмар! – раздавался где-то вдалеке голос Торбранда конунга, а может, это только чудилось. Может, это кричала тысячей железных языков сама битва, которой сотен и сотен жертв было мало. – Он должен пойти вслед за сыном! Властелин ждет его!

До узкой лощины между двумя горами оставалось не больше двух перестрелов, когда над вершинами вдруг вырос великан.

Хродмар уже видел его, поэтому не испугался. Он знал, что лицо его смерти – не это. Ступая по земле Квиттинга, он постоянно ждал чего-то подобного и воспринял появление великана как естественное продолжение битвы. Великан держал в руке тот же громадный меч, похожий на черную молнию, распоровшую брюхо небесам. Размахивая мечом над головой, он шел быстрым шагом, и земля тяжелым подрагиванием предупреждала о приближении губительной силы.

Но для Хродмара это был знакомый противник. Остановившись, он сосредоточился и нашарил под одеждой свой амулет-торсхаммер. Пальцы его дрожали от напряжения и усталости, но в душе он был почти спокоен, по своему опыту зная, что и на великана есть управа.

А вокруг раздавались вопли: ни фьялли, ни квитты не были готовы к появлению хозяина гор. Квитты, уже почти достигшие лощины, в беспамятстве от ужаса повернулись и побежали обратно, наткнулись на преследователей, смешались с ними, но и тем, и другим уже было не до битвы. Давя друг друга и спотыкаясь о брошенное оружие, люди устремились назад, к морю. Смерть от руки противника-человека казалась не такой ужасной, как гибель под каменной ногой великана.

– Жалкие козявки! – гремел над долиной голос великана. Так гулко могла бы говорить сама гора. – Убирайтесь отсюда и не смейте приближаться к владениям хозяйки Медного Леса!

И никто из людей не видел маленькой женской фигурки, примостившейся на плече у великана и кричащей ему в ухо эти самые слова.

Увидев великана, Торбранд конунг на миг замер, опустил руку с занесенным копьем, которое уже готов был метнуть в Стюра. Его охватило то же чувство бессильной ярости, однажды испытанное им на проклятой земле Квиттинга, когда летом он сидел на берегу над обломками своих кораблей, выброшенных морем, и мысленно подсчитывал погибших, погубленных чудовищным тюленем. Опасаясь морского духа, он повел свое войско в зимний поход по суше. И вот им навстречу вышел сухопутный дух квиттингских гор! Великан, чудовище, способное растоптать своими каменными ногами и перерубить черным мечом все его войско, почти одолевшее квиттингского конунга! Трудно стерпеть поражение от людей, но склонять голову перед нечистью Торбранд сын Тородда не собирался!

Ладонь его почти онемела, до бесчувствия крепко сомкнутая на плотном горячем древке. Копье Властелина! Если не оно победит великана, то поможет только Мйольнир!

Рука сама взметнулась, выводя молнию на воздушную дорогу; Торбранд с силой метнул копье в темную тучу, нависшую уже над самой ложбиной. С низким гудением копье прочертило пространство, как будто распарывая воздух, и ударилось о широкую грудь великана. Раздался звон, треск… Великан пошатнулся, но устоял на ногах, а копье упало на землю, переломленное посреди наконечника.

Торбранд замер, не веря своим глазам. Для него Властелин Битв и его оружие были несокрушимы. Как же так? Забыв, как опасно предаваться растерянному раздумью на поле битвы, Торбранд зачарованно смотрел туда, где скрылись среди каменной россыпи обломки копья.

И вдруг перед его взором возникло серое туманное облако; оно было больше гор, больше великана, оно заполнило весь мир. Мгновенно в нем проступила высокая фигура старика, мелькнула белая борода, сверкнул из тумана единственный глаз. Горячий плотный ветер обдул лицо Торбранда, мелькнули удивленные лица валькирий.

«Заклятье! – зазвенел и раскатился над миром голос Властелина. – Цепь Глейпнир! Корни гор!»

«Корни гор… Корни гор…» – на разные голоса повторяли ближние и дальние скалы, валуны, морской берег и даже далекий дуб с висящим на нем телом жертвы. Еще не осознав всего целиком, Торбранд уж знал, что его чудесное оружие погублено запретом, который он нарушил.

Но исхода Битвы Конунгов уже ничто не могло изменить. Хродмар, до удивительного бесчувствия не боявшийся великана, снова устремился вдогонку за Стюром. Позади бежали близнецы Сёльви и Слагви, привыкшие везде следовать за ним, а за ними бросились другие.

Великан замер, оглушенный ударом, и сам стал похож на гору. Стюр конунг с двумя десятками хирдманов входил в лощину. Он сумел взять себя в руки и преодолеть страх перед великаном, зная, что у моря остался непримиримый враг.

– За ним! – сипел и хрипел Хродмар, сорвавший голос и не заметивший этого в грохоте битвы. – Не дать ему уйти!

– Что ты застыло, чудовище! – дико визжала Хёрдис, прыгая на плече великана и колотя его по уху и по шее, в кровь обдирая ладони. – Ты заснул! Я сейчас спрыгну и убегу от тебя! Пусть меня растерзают фьялли! Ты не камень, ты жеваный клочок мха, ты крысиная чума, ты болотная лихорадка! Твой меч тебя стыдится!

– Нет, я не заснул! – как пьяный, пробормотал Свальнир, постепенно приходя в себя. – Я сейчас…

– Не дай Троллю догнать квиттов! – исступленно кричала Хёрдис, до острой боли жалея, что не может отобрать у великана его силу, как отбирают оружие у неспособного сражаться, и вступить в схватку. – Не пускай их сюда! Стюр – мой, ты слышишь! Мой!

– Сейчас… – неразборчиво гудел великан, и до людей его голос долетал как грохот камнепада. – Сейчас я все сделаю…

Шатаясь, он шагнул к лощине. Кучка людей, похожая на стайку черных муравьев, уже заползла в долину, миновав узкий проход между горами. Они были почти под ногами у Свальнира, но шустрыми живыми зернышками катились к сосновому лесу, стараясь держаться подальше от живой горы. Обожаемое «сокровище» не велело никого топтать, поэтому Свальнир осторожно шагнул и вгляделся, моргая. Новая волна черных муравьев бежала от равнины к проходу между горами. «Не пускай их сюда!» – велело «сокровище».

Тогда великан взялся руками за вершины обеих гор, поднатужился и сдвинул их вплотную одну к другой.

Грохот камня и стон земли были слышны за несколько дневных переходов, а тем, кто был по обе стороны от сдвинутых гор, показалось, что настало Затмение Богов: «Солнце черно, и земли канули в море». Только огня, лижущего небо, не хватало для полноты предсказания.

Земля дрогнула под ногами, словно в глубине ее проснулось чудовище, рвущееся на свободу; разом померк свет, камни и глыбы земли летели во все стороны, поднялась туча пронзительно-холодной пыли и каменной крошки. Она забивалась в глаза, в нос, не давала вздохнуть, а уши закладывало от дикого грохота.

Когда грохот поутих и сменился быстрым шорохом осыпающейся земли и гальки, Торбранд конунг очнулся. Он лежал лицом вниз, наполовину присыпанный комьями мерзлой земли и камнями, и все это давило на него ледяной могильной тяжестью. Во власти животного страха конунг стал отчаянно выдираться из-под земли. Кто-то помог ему, поставил на ноги.

Протерев краем ладони лицо, Торбранд глянул вперед, моргая и не в силах сразу поверить, что видит все это наяву. Перед ним, там, где какие-то мгновения назад был узкий проход в долину с темнеющим лесом на склонах гор, стояла плотная каменная стена. Горы по сторонам бывшей лощины сделались ниже, но их склоны и вершины состояли из свежих острых и крутых обломов и стали непроходимы. Еще был виден шов между двумя горами, и вдоль этого шва свисали обломанные стволы сосен, похожие на сухие травинки.

Перед горной стеной лежали в нелепых позах человеческие тела, и живых сейчас было не отличить от мертвых. Но здесь были не все. Сомкнувшиеся ворота гор отрезали от берега Стюра конунга и Хродмара с горстью людей, которые успели проскочить вперед вместе с бегущими квиттами.