Текст книги "Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы"

Вернемся к фельетону. Глаголин приписывал цензору следующие слова: «Изобразите в драматическом действии, что человек, несомненно, никуда не годится, ежели ему дали отставку. ‹…› “Большой человек” – это нецензурно и даже неконституционно. Назовите пьесу “Собачий сын” – тогда пропустим». Как мог Дризен, столько писавший о вреде цензурных притеснений, замечал в статье Глаголин, запрещать «Большого человека»?!

Барон был хорошо известен в качестве историка театра и цензуры, автора нескольких серьезных специальных научных исследований[574]574
  Дризен Н.В. Материалы к истории русского театра. М.: Издание А.А. Бахрушина, 1905; Он же. Драматическая цензура двух эпох, 1825–1881. Пг.: «Прометей» Н.Н. Михайлова, 1917.


[Закрыть]. Оскорбленный, он попросил Колышко заявить в прессе, что статья Глаголина не имеет ничего общего с реальностью. Журналист ответил, что редакция «Нового времени» отказалась печатать его опровержение[575]575
  Н.В. Дризен – Иосифу Иосифовичу [Колышко]. 18 ноября 1908 г. // ОР РНБ. Ф. 263. Д. 56. Л. 2.


[Закрыть]. Накануне премьеры та же статья Глаголина появилась в «Журнале Театра Литературно-художественного общества» – под названием «У всякого барона своя фантазия»[576]576
  Глаголин [Гусев] Б. У всякого барона своя фантазия // Журнал Театра Литературно-художественного общества. 1908. № 7–8. С. 4. В названии фельетона обыгрывается титул Н.В. Дризена.


[Закрыть]. В письме к Колышко цензор просил по возможности подробно воссоздать их разговор об утверждении «Большого человека», дабы восстановить справедливость: «Статья недопустима с точки зрения личного достоинства ‹…› Мне вновь приписываются самые бессмысленные вещи, вроде того, что я предлагал Вам назвать пьесу “Собачий сын” (а почему не “бар[а]н Глаголин”?) и т. д.»[577]577
  Письмо Н.В. Дризена – Иосифу Иосифовичу [Колышко]. 18 ноября 1908 г. // ОР РНБ. Ф. 263. Д. 56. Л. 2.


[Закрыть]

Колышко в свою очередь заверил Дризена в личном письме, что никаких соответствий между переговорами и «фантастическим изложением их» в статье Глаголина не находит[578]578
  И.И. Колышко – Н.В. Дризену. 22 декабря [1908] // Там же. Д. 175. Л. 4.


[Закрыть]. По-видимому, тот написал статью, чтобы подогреть интерес публики к пьесе, где ему была уготована главная роль. Хлесткие слова в фельетоне – не более чем журналистский прием, призванный заинтриговать публику.

Впоследствии актер принес барону Дризену свои извинения, но это произошло уже после премьеры. В недатированном письме к барону Глаголин признавался: «Мой фельетон был написан от чистого сердца, и я верил в правоту его. Но теперь я верю в то, что на сцену не стоит пропускать политических пьес и развращать ими и актеров, и публику, и сцену. Теперь, когда я прекратил издание моего журнала, мне ‹…› одиноко живется в театральном мире»[579]579
  Б.С. Глаголин – Н.В. Дризену. Б.д. // Там же. Д. 133. Л. 1.


[Закрыть]. Вряд ли стоит принимать эти слова за чистую монету: заискивающий тон письма свидетельствует о том, что оно было продиктовано желанием получить помощь. Видимо, в новой ситуации расположение цензора стало для актера более важным.

Неизвестно, действительно ли Колышко просил опровергнуть статью Глаголина в «Новом времени». Но ясно, что подобная шумиха в прессе была на руку и Суворину, и Колышко, ибо обеспечивала успех будущей премьеры. Подробности злоключений «Большого человека» в драматической цензуре, отраженные в фельетоне, делали пьесе и театру отличную рекламу.

Задолго до первого представления «Большого человека» в кулуарах сплетничали о том, что главный герой комедии – именно Витте и в ней будет выведен целый ряд высших столичных сановников. Словом, ситуация с цензурными притеснениями «Большого человека» вкупе с определенной репутацией Суворинского театра обеспечивали интерес публики и будущие сборы.

Между тем автор пытался предложить свою пьесу и для постановки в Московском Малом театре. В конце июля он писал режиссеру А.П. Ленскому:

Вчера я выслал вам посылкой мою новую пьесу «Большой человек». Написана она уже месяца 2 назад, но я ее переделывал согласно требованиям цензуры. Теперь, надеюсь, она не встретит больше препятствий, по крайней мере цензор обнадежил. Пьесу эту читал уже и принял для постановки в Малом театре Суворин. Больше я никому ее не показывал, хотя в печати уже пустили слух о ней. Здесь новый режиссер Малого театра мечтает о 100 сборах; я же мечтаю лишь о том, чтобы это новое детище мое удостоилось узреть образцовую сцену Московского Малого театра и быть разыгранной, как и первая моя пьеса [ «Дельцы». – Э.С.]. ‹…› Постарайтесь провести ее на сцену в этот сезон, и я буду Вам безмерно благодарен. Что касается технических деталей, я вполне к Вашим услугам и готов переделать так, как Вы укажете[580]580
  И.И. Колышко – А.П. Ленскому. 27 июля [1908] // Архивно-рукописный отдел Государственного театрального музея [далее – АРО ГТМ] им. А.А. Бахрушина. Ф. 142. Д. 623. Л. 1.


[Закрыть].

Несмотря на то что ожидаемого результата автор не достиг, он отправил Ленскому еще несколько писем, в которых повторял свой вопрос относительно судьбы произведения[581]581
  См., например: Колышко И.И. – Ленскому А.П. 15 августа [1908] // Там же. Д. 625. Л. 1.


[Закрыть].

В преддверии премьеры драматург попытался донести главную идею пьесы до будущих зрителей со страниц журнала Суворинского театра:

Желая воплотить в герое моей пьесы государственный талант и сильное призвание к власти, я вынужден был считаться с обстановкой, в которой они получили свое развитие. Как и всякий талант, талант государственный на русской почве встречает органические препятствия для своего полного развития: зависть, лень, косность, интригу и бездарность. В борьбе с этими препятствиями он мельчает, высыхает, разменивается на мелочь. ‹…› В этом – роковая черта почти всех русских государственных дарований. ‹…› Пал Ишимов или нет как сановник – не важно. Думается, гораздо важнее, что он ‹…› обманул себя, свое призвание. Вот ось драмы[582]582
  Колышко И.И. Большой человек // Журнал Театра Литературно-художественного общества. 1908. № 7–8, [без пагинации].


[Закрыть].

Приближенный к графу публицист пытался убедить общественность в том, что Витте был выдающимся государственным деятелем, который на любой другой почве, кроме российской, мог бы стать великим. Но условия российской государственности не позволили развиться в полной мере его таланту, патриотизму, трудолюбию. Он «большой человек» на фоне окружающих его дельцов и бюрократов. Конечно, репутация Витте как беспринципного политика и карьериста уже сформировалась в полной мере – об этом красноречиво свидетельствует переписка Колышко с Цензурным комитетом. Но Сергей Юльевич, по мысли Колышко, изначально стремился работать для страны и найти применение своим незаурядным способностям на государственной службе. Иначе говоря, именно в окружающей обстановке, уверял Колышко, следует искать объяснение тому, что человек таких выдающихся дарований стал интриганом и карьеристом.

Пьеса впервые была поставлена на сцене Суворинского театра 15 ноября 1908 года, в бенефис Б.С. Глаголина[583]583
  Колышко писал: «Лихачествовал в ту пору на Суворинской сцене юный Глаголин. Он и рванул к себе роль “большого человека”» (Колышко И.И. Великий распад. С. 279).


[Закрыть]. Режиссером спектакля был Н.Н. Арбатов. С первого же представления «Большой человек» стал «гвоздем сезона» (вскоре он шел в театре уже пять раз в неделю, в течение трех месяцев, – и неизменно имел успех)[584]584
  Хроника: Слухи и вести // Театр и искусство. 1908. № 48. С. 842.


[Закрыть]. Последний спектакль на сцене Малого театра состоялся 20 февраля 1909 года[585]585
  Недельный репертуар театров с 16 по 22 февраля // Обозрение театров. 1909. 16 февраля. С. 4.


[Закрыть]. После сорока полных сборов в столице было решено везти «Большого человека» в Москву и по другим городам России.

Для гастрольного тура организовалась петербургская труппа под началом антрепренера В.А. Линской-Неметти. Роль Ишимова поручили актеру П.Г. Баратову (Бреннеру). Режиссером был тот же Арбатов. Постановка комедии на провинциальных сценах породила новый скандал. Чтобы обеспечить материальный успех поездки, Линская-Неметти поставила Колышко условие: запретить местным труппам играть спектакль. Воспользовавшись правом авторского вето, драматург это требование выполнил[586]586
  Колышко И. Письма в редакцию // Театр и искусство. 1908. № 47. С. 824.


[Закрыть]. Ряд провинциальных изданий обратились к своим читателям с предложением бойкотировать постановки «Большого человека»[587]587
  Театр и искусство. 1909. № 2. С. 25.


[Закрыть]. Несмотря на это, в провинции интерес к «Большому человеку» был не меньше, чем в столице. В маршрут включили двадцать три города. В Москве пьеса также выдержала сорок сборов (см. приложение 1). Теплый прием ждал труппу Линской-Неметти в Одессе, где первые девять представлений, с 15 по 23 апреля 1909 года, прошли с аншлагом, дав свыше 1400 рублей сбора с каждого спектакля[588]588
  По провинции: Одесса // Там же. № 18. С. 322.


[Закрыть]. Это был большой успех. К примеру, накануне показа «Большого человека» в Одессу привезли «Синюю птицу» М. Метерлинка. Сравнивая успех двух спектаклей, «Одесские новости» признавали: «Гораздо более блестящие дела делает “Большой человек”. ‹…› Небывалое для Одессы явление, когда одна пьеса подряд выдерживает столько представлений»[589]589
  Театр // Одесские новости. 1909. 22 апреля.


[Закрыть]. Возможно, этот успех объяснялся особым отношением одесситов к графу, своему земляку.

В Херсоне антреприза Линской-Неметти закончилась, так как Вера Александровна заболела нервным расстройством[590]590
  Алов Б. В.А. Линская-Неметти (Некролог) // Обозрение театров. 1910. 16 ноября.


[Закрыть]. Труппа, уже на товарищеских началах, 7 июля опять вернулась в Одессу, где сыграла еще шесть спектаклей. Последний показ «Большого человека» в рамках этого гастрольного тура состоялся в Аккермане, в середине июля. Однако, по-видимому, история «Большого человека» на этом не закончилась. Так, в ноябре 1909 года в переписке театральных деятелей сообщалось, что пьесу возобновили на сцене Московского театра Корша «как боевую»[591]591
  Махалов – Е.В. Тихоновой. 24 ноября 1909 г. Москва // РГАЛИ. Ф. 493. Оп. 1. Д. 79. Л. 1.


[Закрыть]. По имеющимся сведениям, вплоть до конца 1909 года спектакль ставился и на провинциальных сценах[592]592
  «Большой человек» Колышко // Камско-Волжская речь. 1909. 15 декабря // http://www.davnosti.ru/view/1634, дата посещения 25.04.2016.


[Закрыть].

Каков же сюжет комедии «Большой человек»?

Общество, изображенное в пьесе, состоит из бюрократов, разного уровня дельцов и плутократов, дам света и полусвета, опутанных густой сетью интриг. Две России: старая, сословная, и деловая, новая – сталкиваются лицом к лицу. Комедия содержала довольно острую сатиру на современные автору нравы.

Главный герой, Владимир Андреевич Ишимов, – самородок, добивается высшей власти благодаря своему исключительному таланту, воле и творческой энергии. Власть – его призвание. В руках деятеля – финансы империи. Он полон самых благих намерений, мечтает обновить жизнь страны, вывести ее на иной культурный и материальный уровень. Государственное творчество на пользу России – вот та цель, к которой он всегда стремился: «Когда я был бедным, безвестным, я уже управлял великой страной, я уже будил ее спящие силы… Как огромный алмаз, она лежала на моем убогом столе, и я его гранил, гранил, и не было предела моей дерзости и вдохновению…»[593]593
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт IV. С. 107.


[Закрыть] Деятель лишен светского лоска («…я человек прямой, необтесанный ‹…› лести не выношу»[594]594
  Там же. Акт I. С. 23.


[Закрыть]), не придает значения условностям и прилагает огромные усилия, чтобы получить желаемое. Ишимов ищет расположения девушки из обедневшего дворянского рода, Иры Николаевны[595]595
  Героиню зовут именно так: Ира (а не Ирина) Николаевна.


[Закрыть] Славской. Она красива и обаятельна, но имеет репутацию «женщины с прошлым». Страстно влюбленного сановника это не останавливает. Большие надежды на будущую мадам Ишимову возлагают плутократы и банкиры, стремящиеся проводить с ее помощью различные финансовые махинации. Герой предлагает Ире руку и сердце, убеждая, что ее сомнительное прошлое его не волнует: «У подруги Ишимова есть только будущее»[596]596
  Там же. С. 28.


[Закрыть]. История с женитьбой Витте вполне соотносится с этим сюжетом пьесы. Сергея Юльевича в его желании жениться на любимой женщине не поколебало даже то, что этот шаг мог стоить ему карьеры.

Деятельность Ишимова, «глубоко разворошившего тину русской жизни», вызывает, с одной стороны, лихорадочную жажду наживы в среде окружающих его дельцов – банкиров и биржевых воротил, с другой – зависть и интриги в высших сферах. В такой обстановке деятелю приходится постоянно бороться «за шкуру», и очень скоро удержание власти превращается в его главную цель.

Ишимов пытается донести до общества истину, которая для него очевидна: «Народ идет! ‹…› Он идет, движется, как подпочвенная вода, с глухим рокотом и со страшной затаенной злобой… ‹…› Народ не дик, а голоден! Его прежде всего надо накормить…»[597]597
  Там же. Акт III. С. 65.


[Закрыть]

Дореформенная Россия возражает ему устами старой княгини: «Народа нашего вы не знаете, а я его знаю. Вы его развращаете своими приманками… Вы душу его опустошили… С пустым брюхом народ наш жил тысячу лет и еще тысячу прожил бы; а с пустой душой не прожить ему и десятка…»[598]598
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт IV. С. 66.


[Закрыть] «Очевидно, мы не поймем друг друга»[599]599
  Там же.


[Закрыть], – заключает Ишимов. Финансовые и банковские дельцы, олицетворяющие новую, капиталистическую Россию, одержимы постоянной жаждой обогащения. Поэтому их взоры устремлены к тому, в чьих руках казна империи. Но для Ишимова важнее интересы государства. Одному просителю он отказывает в субсидиях, другого лишает ссуды: «Казна – не касса ссуд!»[600]600
  Там же. С. 56.


[Закрыть]

Дельцы предлагают ему миллионную взятку, а когда он от нее отказывается, банкир расценивает это по-своему: «Ты не по карману России!»[601]601
  Там же. Акт II. С. 44.


[Закрыть] В доверительной беседе Ишимов объясняет причину своего отказа: «Я не взял [миллион рублей. – Э.С.]. Почему? Думаете – принципы, честность, мораль? Я ни во что не верю, кроме силы и ума. Но я знаю, что взять – значит опуститься до алчной, бездарной своры, завязнуть в болоте»[602]602
  Там же. С. 49.


[Закрыть].

Вскоре Ишимов своей принципиальностью, резкостью и прямотой настраивает против себя всех. Представители дворянской, сословной России недовольны изменениями: «Такого тунеядства и пьянства да безбожия, как теперь, в России еще не было… А все – проклятые деньги. ‹…› Прежде деньги были средство, теперь – цель»[603]603
  Там же. Акт III. С. 64–65.


[Закрыть]. Эти изменения связывают с деятельностью Ишимова – и ненавидят его. Вокруг «большого человека» постоянно плетутся интриги – в игорном полусветском салоне, на великосветском балу и в будуаре у самой госпожи Ишимовой. О нем распространяются самые невероятные слухи. «Говорят, что он – Синяя Борода, уморил семь жен… Говорят, что он член какого-то тайного Общества каменщиков или маляров – наверное не знаю. Что для него нет ничего святого… Что он душу дьяволу продал. Говорят, что он – вампир»[604]604
  Там же. Акт I. С. 25.


[Закрыть]. Колышко намекал здесь на расхожую легенду о принадлежности Витте к масонам, именуемым также вольными каменщиками. «Я шел на подвиг, а вышел на арену цирка… Мои враги убили во мне творца и пробудили ловкого гладиатора»[605]605
  Там же. Акт II. С. 49.


[Закрыть], – с горечью признается герой одному из немногочисленных друзей. И вот против него выдвигают сановного фантазера и фразера – Бессонова («Безсонова»), сторонника «героической» политики России. Он затевает военную авантюру, грозящую разрушить плоды реформ Ишимова. В Бессонове зрители и обозреватели видели А.М. Безобразова, противника Витте в правительстве по вопросам дальневосточной политики[606]606
  Львов Я. [Розенштейн Я.Л.] Большой человек // Рампа и жизнь. 1909. № 8. С. 119–120; Д.С. У И.И. Колышко // Театр. 1909. 16 февраля; Он же. Большой человек // Там же. 17 февраля; Позднышев И. Театр и музыка: Большой человек // Голос Москвы. 1909. 17 февраля.


[Закрыть]. Его считали одним из виновников развязывания Русско-японской войны.

Дельцы, чтобы спасти Ишимова, предлагают сделку. Француз Дюпон готов поднять бурю в западной прессе, банкир Вайсенштейн – уронить русские ценные бумаги: «Я спасаю не только Вас, но и финансы Европы…»[607]607
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт IV. С. 99.


[Закрыть]. Однако «большой человек» опасается, что государственный кредит пострадает, и отказывается. «Пусть обманывают Россию Бессоновы, Савадорские! Им простится, потому что они убогие…»[608]608
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. В прессе не указывали, кто являлся прототипом француза Дюпона. Предположу, что это А.Г. Рафалович, агент Министерства финансов в Париже. О Рафаловиче в столице говорили, что он отстаивает интересы России во французской прессе. А видный французский дипломат, впоследствии посол Франции в России, М. Палеолог не без оснований называл Рафаловича «великим развратителем французской прессы»[609]609
  Подробнее о Рафаловиче и его связях с С.Ю. Витте – министром финансов см.: Беляев С.Г. П.Л. Барк и финансовая политика России: 1914–1917 гг. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2002. С. 441.


[Закрыть]. В банкире Вайсенштейне зрители угадывали приближенного к Витте финансиста А.Ю. Ротштейна[610]610
  Д.С. У И.И. Колышко // Театр. 1909. 16 февраля; Он же. Большой человек // Там же. 17 февраля; Позднышев И. Театр и музыка: Большой человек // Голос Москвы. 1909. 17 февраля; «Большой человек» // Приазовский край. 1909. 7 мая; А.Ф. Большой человек // Черноморское побережье. 1909. 13 июня.


[Закрыть].

«Большой человек» полон мучительных переживаний, он чувствует всю шаткость своего положения. И главное – понимает, что у его широкой реформаторской программы нет опоры в обществе. В минуту откровенности он признается жене:

Я устал, Ира!.. Душой устал! Разве я думал, что быть у власти – значит бороться за нее, унижаться, заискивать, вечно оправдываться перед одними и грозить другим? ‹…› Я хотел постепенности, я готовил умы, я подкрадывался к своей цели. Я рыл фундамент, глубоко рыл… И вырыл яму… Вот ужас – яму! Люди попадут в нее, и на меня посыпятся проклятия. За весь мой труд адский, за гений, который я ощущаю в себе, за готовность все отдать на благо родины – меня проклянут. ‹…› Никогда не поймут они, куда ушли мои силы… Того Ишимова, который шел к власти, с самого низа подымался, они не видели и не увидят; они видели – сановника, куртизана…[611]611
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт V. С. 106.


[Закрыть].

В пятом акте – заседание Комитета Реформ, на котором Ишимов и Бессонов сходятся в словесной дуэли:

Бессонов. Россия, как кровный конь, застоялась – ей нужно движение, нужен здоровый моцион… Я отмечаю, господа, симптомы омертвения народного духа – духа здорового героизма, которым жили наши предки, создавшие наше Великое Государство… Этот дух вытесняется заботами материальными, позывом к буржуазному благополучию. Искусственно направленные к нам реки золота создали потребности, которых раньше не было, вызвали требования такой полноты счастья, которая несовместима с ростом государственности… ‹…› Нужно пожертвовать экономическим благополучием ради героического подъема, гражданственностью – ради государственности. Вот, милостивые государи, чего от нас требует родина. С верой в вашу государственную мудрость и уповая на одушевляющий всех нас патриотизм, я надеюсь, что мы выступим с обновленными силами на заброшенный путь наших великих предков и забудем узкую партийность, навеянную теоретиками экономических принципов, подражателями гнилого Запада ‹…›

Ишимов. Позволяя себе резюмировать вашу речь, я бы сказал: голод, холод, невежество, бесправие и… движение вперед. Так, кажется?

Бессонов. Вашу программу, например, можно [резюмировать] так: деньги, проценты, полуобразование, полусвобода, полукультура и… топтание на месте в ожидании благодеяний иностранцев…[612]612
  Там же. С. 109.


[Закрыть]

Недоброжелатели Витте часто обвиняли графа в широком привлечении иностранного капитала в российскую экономику. По мнению противников политики министра, иностранные инвестиции ставили Россию в зависимость от западных держав.

В разговор вступает сановник по фамилии Планер, сторонник Бессонова: «Политическая экономия, милостивые государи, – наука; а патриотизм – религия. Вам нужно сделать выбор между тем и другим. Я – за патриотизм, я – за религию государственности…»[613]613
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт V. С. 113.


[Закрыть] Современники полагали, что прототипом реакционера Планера был В.К. Плеве, бывший министр внутренних дел (1902–1904 годы) и один из наиболее серьезных противников Витте в правительстве[614]614
  Д.С. У И.И. Колышко // Театр. 1909. 16 февраля; Позднышев И. Театр и музыка: Большой человек // Голос Москвы. 1909. 17 февраля.


[Закрыть].

Ишимов. Вы – патриоты, а я – космополит. Вы любите Россию, а я не люблю ее. Вы знаете историю, а я не знаю ее… Это не ново. Всякий раз, когда смелая рука русского реформатора заносит нож над отгнивающим органом русского быта, Россию обсыпает патриотизмом, как сыпью… ‹…› Я не признаю такого патриотизма, я не уважаю его… ‹…› Я презираю родной дом, родную грязь, презираю все, что вы называете специфически русским, а я – варварским. Русская самобытность… А по мне – это нищета, невежество, порок, дурной вкус и скверный запах. ‹…› Вы хотите разбудить в народе героизм; а я хочу содрать с него корку грязи, невежества, предрассудков…[615]615
  Колышко И.И. Большой человек. СПб., 1909. Акт V. С. 114.


[Закрыть]

Вряд ли стоит искать в этой полемике прямые текстуальные совпадения с прениями в Государственном совете. Вероятнее всего, Колышко в публицистической форме изложил суть различных подходов к будущему России. С одной стороны – программа Витте, отстаивающего необходимость дальнейшего развития капитализма и некоторой либерализации российской жизни. С другой – точка зрения, наиболее явно выраженная иными видными сановниками, в том числе К.П. Победоносцевым, которые считали, что сила России – в ее самобытности, народном патриотизме, опоре на традиционные ценности.

Яростная идеологическая схватка завершается патриотической речью старейшего члена Комитета Реформ, князя Смольного, восклицающего: «Ради будущего России – помиритесь!»[616]616
  Там же. С. 119.


[Закрыть] В образе князя Смольного Колышко изобразил графа Д.М. Сольского, игравшего важную роль в реформах 1905–1906 годов[617]617
  Д.С. У И.И. Колышко // Театр. 1909. 16 февраля.


[Закрыть]. В решительную минуту в Комитете появляется царский посланник князь Василий[618]618
  В этом персонаже видели великого князя Владимира Александровича (см.: Там же).


[Закрыть] и сообщает, что Ишимов пока остается у власти.

Рецензенты – как столичные, так и провинциальные – единодушно отмечали, что наибольший успех у публики имел самый публицистический, пятый акт – заседание Комитета Реформ. Рецензент журнала «Театр и искусство» заявлял: «Именно эти речи сильнее всего захватывали залу, прерывались аплодисментами и местами вызывали шиканье определенно настроенной публики»[619]619
  Вейконе М. Хроника: Малый театр // Театр и искусство. 1908. № 47. С. 824.


[Закрыть]. В издании Суворина писали: «Последний акт вообще отражает собою политические настроения очень современные. Они возникли давно и теперь только обострились и стали яснее благодаря свободе печати и Государственной думе»[620]620
  Театр и музыка // Новое время. 1908. 15 ноября.


[Закрыть].

После увиденного на сцене публика в большинстве своем убедилась, что в пьесе изображен именно Витте. Кадетская «Речь» признавала, что «в судьбе и речах “большого человека” действительно много сходства с бывшим премьером»[621]621
  Большой человек // Речь. 1908. 17 ноября.


[Закрыть]. Автор «Большого человека» вспоминал:

В Малый театр бросился «весь Петербург». Первые ряды занимались сановниками. Из-за занавеса я подслушал их диалоги:

– Говорят – миллион.

– А мне говорили – двести тысяч.

– Эдакая реклама!

– И это в момент падения![622]622
  Колышко И.И. Великий распад. С. 280.


[Закрыть]

Вопрос о реакции Витте на пьесу очень важен. Известно, что напечатанный экземпляр пьесы хранился в его личной библиотеке[623]623
  Каталог книжного собрания С.Ю. Витте: Реконструкция / Cост., автор предисл. и коммент. В.В. Чепарухин // Витте С.Ю. Собр. соч. и документальных материалов: В 5 т. / Российская академия наук, Институт экономики. М.: Наука, 2007. [Доп. том.] С. 224.


[Закрыть]. К слову, еще из сочинений публициста в книжном собрании графа был лишь сборник «Маленькие мысли», составленный из газетных статей Колышко-Серенького в «Гражданине»[624]624
  Серенький [Колышко И.И.]. Маленькие мысли [Очерки]. СПб.: Типография князя В.П. Мещерского, 1900–1903.


[Закрыть]. Однако имелись ли на книге какие-либо пометки, сделанные Витте или Колышко, сказать нельзя, так как подлинник издания был утерян[625]625
  В описи обе книги Колышко помечены звездочкой (*). По утверждению публикаторов, так обозначены издания, впоследствии утерянные. Запись о них в каталоге была восстановлена по рукописному каталогу библиотеки графа (Каталог книжного собрания С.Ю. Витте. С. 259).


[Закрыть]. Ни в воспоминаниях, ни в письмах, которые мне удалось просмотреть, сам Сергей Юльевич о пьесе не упоминал. В переписке отставного сановника с его личным секретарем, Н.С. Помориным, также нет ни слова о «Большом человеке»[626]626
  Письма С.Ю. Витте к Н.С. Поморину // РГИА. Ф. 1622. Оп. 1. Д. 1004.


[Закрыть]. Впрочем, Витте всегда старался не афишировать степень своего участия в инспирированных им статьях и разного рода пропагандистских мероприятиях. Поэтому само по себе молчание сановника не служит доказательством его непричастности к появлению пьесы.

Колышко в мемуарах неоднократно утверждал, что граф не имел к созданию «Большого человека» никакого отношения[627]627
  Колышко И.И. Великий распад. С. 277, 280, 289.


[Закрыть]. В одном из уже цитировавшихся писем 1908 года к Суворину, обсуждая пьесу и возможные трудности, связанные с ее будущей постановкой, автор прямо заявлял, что министр не только не причастен к появлению пьесы, но даже не знает о его, Колышко, замысле. Более того, драматург опасался реакции Витте на образ его супруги – главного женского персонажа: «Я не могу считаться с мнением об аналогии моей Иры с M-me В[итте]. И поэтому думаю, что и показывать моей пьесы В[итте] не следует [выделено в источнике. – Э.С.], ибо это подчеркнет ему, что я нахожу какое-то сходство, боюсь его и проч. Я сказал В[итте], что работаю над пьесой, где герой обладает чертами государственного деятеля типа В[итте]. Этим и ограничусь»[628]628
  И.И. Колышко – А.С. Суворину. 13 июня [1908] // РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 1924. Л. 19.


[Закрыть].

В пользу достоверности данной версии свидетельствует и следующее обстоятельство. В мемуарах Колышко пишет о своей встрече с сановником, состоявшейся после первых спектаклей:

Меня вызвал Витте.

– Вы написали на меня пьесу.

– Кажется, я вас не умалил.

– Но Матильду Ивановну.

– Чем?

– У вас стоит, что она темного происхождения. ‹…›

– Вот это и доказывает, что я не имел в виду вашей супруги.

– Вы. Но публика[629]629
  Колышко И.И. Великий распад. С. 280.


[Закрыть].

Если уже исправленный по цензурным соображениям текст вызвал у графа возражения, то первоначальный вариант, с более пикантными подробностями, был бы для Сергея Юльевича и вовсе неприемлемым. Витте всегда заботился о репутации своей жены. К примеру, в феврале 1909 года черносотенная газета «Русское знамя» опубликовала статью, в которой содержался намек на близкие отношения Матильды Ивановны с бывшим директором Департамента полиции А.А. Лопухиным[630]630
  Глинка С. Граф Витте и «провокация» // Русское знамя. 1909. 11 февраля.


[Закрыть]. Взбешенный Витте направил председателю правительства П.А. Столыпину письмо с требованием привлечь редакцию к ответственности. Ему было отказано в возбуждении судебного дела – на основании действующего законодательства[631]631
  Письмо П.А. Столыпина к С.Ю. Витте по поводу пасквильной статьи о жене С. Витте, при нем справка о возможности возбуждения судебного преследования против газеты, напечатавшей статью. 11 февраля 1909 г. // РГИА. Ф. 1622. Оп. 1. Д. 377. Л. 1–2.


[Закрыть]. Переписка же Колышко с бароном Дризеном свидетельствует о том, что в тексте пьесы, представленном в цензуру, героиня по сюжету имела любовника и брала взятки. Если бы Витте принимал в появлении пьесы какое-то участие, он ознакомился бы с черновиком и внес свои исправления, а Колышко был бы заведомо осторожнее.

Видел ли Витте спектакль или основывался на разговорах публики и откликах газет? К сожалению, данных об этом у меня нет. Известно лишь, что графиня Витте была заядлой театралкой, а ее муж, в тех случаях, когда у него было свободное время, сопровождал ее. Среди любимых четой Витте театральных сцен был и Петербургский Малый театр. Об этом свидетельствует переписка графини с А.С. Сувориным[632]632
  М.И. Витте – А.С. Суворину. 28 марта 1907 г. // РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 718. Л. 9.


[Закрыть]. В цитировавшихся выше воспоминаниях цензора, барона Дризена, есть сведения, что премьер-министр Столыпин посылал графу официальный запрос, чтобы узнать, как тот реагирует на подобную пьесу. Витте будто бы отмахнулся и заметил: «Пускай пишут что угодно! Не впервые мне читать про себя глупости!»[633]633
  Дризен Н.В. Из записной книжки цензора. № 6. С. 5.


[Закрыть] На основании имеющихся источников невозможно проверить подлинность этого свидетельства. Так или иначе, вопрос о реакции отставного министра на постановку занимал многих. Вскоре после смерти Витте «Петроградская газета» сообщала своим читателям: «Менее всего покойный любил драму, находя, что на сцене никогда не говорят так, как в жизни. Он не поинтересовался даже посмотреть пьесу, в которой все усматривали сходство с ним самим и о которой говорил тогда весь город»[634]634
  Петроградский обозреватель. Эскизы и кроки // Петроградская газета. 1915. 3 марта.


[Закрыть].

Было ли появление «Большого человека» выгодно графу? По-видимому, да. Одновременно, в период с декабря 1908 по февраль 1909 года, на страницах «Нового времени» и «Биржевых ведомостей» появлялись статьи, в которых Витте спорил со своими оппонентами по поводу событий революции 1905 года[635]635
  Граф Витте, о. Гапон и Хрусталев-Носарь // Биржевые ведомости. 1908. 12 декабря; Мануйлов И. По поводу сношений графа Витте с Гапоном // Новое время. 1908. 17 декабря; С.Ю. Витте и Половцев // Биржевые ведомости. 1908. 23 декабря; Половцев Л. Ответ С.Ю. Витте // Новое время. 1908. 24 декабря; Вечерняя хроника // Там же. 25 декабря; Из истории манифеста 17 октября 1905 года // Биржевые ведомости. 1909. 19 февраля.


[Закрыть]. Сергей Юльевич не мог не воспользоваться возможностью напомнить о себе. Понимая, что любые опровержения еще больше укрепят публику в ее подозрениях, он попросил драматурга заявить в «Новом времени», что Ишимов не имеет к графу Витте никакого отношения[636]636
  Колышко И.И. Великий распад. С. 280.


[Закрыть].

Колышко так и сделал:

Категорически утверждаю, что никаких портретов ни с кого я не писал и что мой Ишимов сочинен, а не сфотографирован. Если же в нем находят сходство с графом Витте, то разве потому, что эпохи и события, послужившие темой для пьесы, тесно связаны с государственной деятельностью графа Витте и что на сочиненном мною центре пьесы – личности Ишимова не могли так или иначе не отразиться крупнейшие черты этой деятельности. Они бы отразились на моем герое даже в том случае, если бы я не был знаком с графом Витте. Но я имею честь причислять себя к давнишним знакомым графа и потому с тем большей смелостью утверждаю, что Ишимов – не граф Витте и граф Витте – не Ишимов[637]637
  Колышко И.И. Письма в редакцию // Новое время. 1908. 14 декабря.


[Закрыть].

Аналогичный текст появился и в ряде других изданий[638]638
  Он же. Граф Витте и «Большой человек» // Биржевые ведомости. 1908. 13 декабря; Он же. Граф Витте и «Большой человек» // Обозрение театров. 1908. 18 декабря.


[Закрыть]. Одна из провинциальных газет иронизировала впоследствии: «Заявление Колышко о том, что он не имел в виду графа Витте, напоминает те приемы провинциальных антрепренеров, которыми они просят учащихся не являться в театр ввиду безнравственности пьесы: лучшая гарантия на полный сбор при благосклонном участии среди публики – родителей и детей одновременно»[639]639
  А.Ф. Большой человек // Черноморское побережье. 1909. 13 июня.


[Закрыть]. Иначе говоря, опровержение привело к нужному эффекту – подогрело интерес публики к пьесе и ее главному герою. По выражению Колышко, «народ повалил “смотреть Витте”»[640]640
  Колышко И.И. Великий распад. С. 280.


[Закрыть].

Глаголин играл не просто крупного государственного деятеля, а именно Витте. Создать «фотографическую» точность портрета опального сановника помогал грим – актер приклеивал знаменитый виттевский нос, рассчитывая на эффект «узнавания». Рецензент Смоленский, критически оценивший его актерскую игру, писал, что «комкать нос в руке – значит не создавать тип, а только подчеркивать чью-то особую примету»[641]641
  Смоленский [Измайлов А.А.]. Бенефис Б. Глаголина: «Большой человек» Колышко // Биржевые ведомости. 1908. 17 ноября.


[Закрыть]. По утверждению Колышко, актер, которому Суворин сделал замечание, что тот чересчур утрирует эту всем известную особенность внешности графа Витте, настаивал: «Вы мне все-таки разрешите за нос хватать. Публике нравится…»[642]642
  Баян [Колышко И.И.]. Как я ставил свои пьесы // Мир и искусство. 1930. № 7. С. 10.


[Закрыть]

Угадывали зрители и других видных сановников – в этом также помогал грим актеров. Рецензент издания «Театр и искусство», М.А. Вейконе, сообщал: «Фотографические портреты сами лезут в глаза до того откровенно, что для отгадки их не надо и ключа»[643]643
  Вейконе М. Хроника: Малый театр // Театр и искусство. 1908. № 47. С. 823.


[Закрыть]. Тем не менее были среди публики и те, кто в «большом человеке» видел не только Витте. Так, тот же рецензент журнала «Театр и искусство» писал, что Глаголин в пьесе был загримирован под А.С. Суворина[644]644
  Вейконе М. Хроника: Малый театр. С. 824.


[Закрыть]. П.Н. Милюков много позже, откликнувшись на смерть Гучкова в 1930-х годах, соотносил последнего с главным персонажем этого спектакля, ибо «герой», по выражению Милюкова, был «прозрачно загримирован под А.И. Гучкова»[645]645
  Милюков П.Н. Большой человек // Последние новости. 1937. 15 февраля. Также см.: Тхоржевский И.И. Последний Петербург. С. 134.


[Закрыть].

Можно предположить, что в словах Вейконе звучала критика в адрес Глаголина. Рецензент, в частности, писал:

Единственно только этими юбилейно-бенефисными условиями [десятилетие службы Глаголина в Малом театре. – Э.С.] можно объяснить, но не оправдать, желание Глаголина выступить в роли «большого человека». Для государственного деятеля выдающегося дарования ‹…› у Глаголина нет подходящих данных – ни импонирующей внешности, ни обаяния властной натуры крупного калибра, стоящей несколькими головами выше окружающих. В его передаче не было всесильного сановника – был обыкновенный чиновник, примерно так титулярный советник[646]646
  Вейконе М. Хроника: Малый театр // Театр и искусство. 1908. № 47. С. 824.


[Закрыть].

Актерская игра Глаголина в пьесе вызвала нарекания у ряда театральных критиков[647]647
  Отзывы печати о «Большом человеке» // Журнал Театра Литературно-художественного общества. 1908. № 9. С. 9.


[Закрыть]. Как свидетельствует его переписка с Сувориным, актер нередко подвергался нападкам рецензентов[648]648
  Замечу, что репертуар Б.С. Глаголина поражал театральную общественность своей пестротой. В разное время он играл Гамлета и Бальзаминова, светских молодых людей, воров, Генриха Наваррского, Хлестакова и т. д. Об актере много писали, и оценка его ролей подчас была неоднозначной. Так, в 1908 году Глаголин выступил в роли Жанны д’Арк в «Орлеанской девственнице». Тогда эта работа вызвала шквал критики, но позднее была признана удачной.


[Закрыть]. Кроме того, сам Колышко признавал, что постановка первого спектакля была довольно слабой[649]649
  Колышко И.И. Великий распад. С. 280.


[Закрыть]. Милюков же, писавший указанную выше статью почти тридцать лет спустя, видимо, перепутал «Большого человека» с другой пьесой Колышко – «Поле брани» (1910), где одним из действующих лиц был герой, списанный с А.И. Гучкова.

Так или иначе, но в Москве и провинции публика ждала увидеть на сцене именно Витте, а не просто сановника высокого ранга. В этом смысле интересны воспоминания П.Г. Баратова. Любопытно, что сам актер не сразу согласился с тем, что герой, которого ему предстояло играть, действительно списан с опального графа:

Из Тифлиса меня пригласили в Москву играть главное действующее лицо в пьесе Колышко «Большой человек». Под этим именем был выведен, как говорили, граф Витте. Пьесу можно скорее назвать политическим памфлетом. Читаю пьесу. Не вижу графа Витте, а просто изображен большой государственный человек, самородок, но Витте ли – не знаю. А тут через несколько дней надо играть! В Москве!.. А надобно сказать, что Москва относилась довольно отрицательно к петербургским артистам.

‹…› Прихожу за несколько дней до спектакля в парикмахерскую и слышу разговор: «Ну, что, Иван Иванович, собираетесь в воскресенье на “Витте”?»

Э, дело плохо, публика ждет «Витте» и разочаровать ее самоубийству подобно. К счастью, мне приходилось 2–3 раза встречаться с графом С.Ю. Витте. Его оригинальная фигура, его характерная походка, его манера держаться – врезались в мою память. И, кроме того, мой большой друг, покойный ныне С.Л. Поляков-Литовцев очень много рассказывал мне о нем. Заказал парик и со страхом ждал первого спектакля. И было чего бояться! Театр был переполнен. «Вся Москва». И самое страшное – актеры, актеры, без конца актеры![650]650
  Баратов П.Г. Суворинский театр // Новое русское слово. 1946. 4 мая.


[Закрыть]

Баратов также наклеивал знаменитый нос графа. Вопреки опасениям актера, москвичи его признали.

По этому поводу «Русское слово» отмечало:

Пьеса привлекла массу публики. ‹…› Главным образом интерес приковывается к личности Ишимова. Это тот самый персонаж, про которого Колышко клялся: