Текст книги "Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы"

Резкую перемену тактики «Русского знамени» можно объяснить следующим образом: узнав, что слухи о «Витте-“автобомбисте”» достаточно популярны, издание поспешило отразить эту версию на своих страницах. Значит, не только газеты являлись распространителями сплетен, но и, напротив, неформальная коммуникация формировала повестку дня в редакциях. Другими словами, «Русское знамя» не запустило эту сплетню в общество, а отразило на своих страницах уже сформировавшиеся слухи.

Версия о симуляции покушения еще долго имела хождение среди противников министра. На заседании Государственной думы 10 ноября 1908 года депутат фракции националистов С.И. Келеповский с трибуны, публично обвинил Витте в том, что тот инсценировал покушение «для саморекламы, а потом устыдился и замолчал». Об инциденте, произошедшем в Думе, имеются мемуарные свидетельства[337]337
  См., например: Львов Л. [Клячко Л.М.] За кулисами старого режима: Воспоминания журналиста. Л.: Издание автора; Государственная типография имени Ивана Федорова, 1926. Т. I. С. 147; Бернштейн Г. О двух политических убийствах в России.


[Закрыть]. Этот факт особенно разителен, ведь многие данные, в том числе о взрывной силе снарядов, уже стали к тому времени достоянием общественности.

Параллельно с трактовкой преступления как симуляции распространилась и другая версия – о причастности к нему черносотенцев. В одной из статей «Биржевые ведомости» уже 1 февраля сообщали о возможных организаторах покушения: «Общая молва называет их: это – черносотенные организации, которые не раз открыто заявляли, что графа Витте следует убить за то, что он предал Россию»[338]338
  Перспективы меняются // Биржевые ведомости. 1907. 1 февраля.


[Закрыть].

И для семейства Витте вскоре стало понятно – дело не обошлось без черносотенцев. Граф начал собственное расследование. Вскоре он получил однозначный ответ: к заговору на его жизнь причастны боевики московского отделения «Союза русского народа»[339]339
  Протокол допроса И.Ф. Манасевича-Мануйлова. 7 июня 1917 г. // ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 862. Л. 49.


[Закрыть]. В письме к дочери, Вере Нарышкиной, графиня Витте уже через несколько дней делилась своими чувствами:

Хотела бы знать, какая партия устроила покушение на папа? Думаю, что черносотенцы, хотя, конечно, этого никому не высказываю. Ты тоже никому не говори об этом. Власти систематически разрешали в их газетах смешивать папá с грязью и возбуждали против него народ. ‹…› Пишу тебе все это на случай моей смерти, чтобы ты знала, как все в действительности. Папá никому никогда такие вещи не скажет. Ты тоже никому ничего не говори о моих словах, а то, пожалуй, скажут, что я критикую лиц, стоящих у власти. Я очень нервна и расстроена, нет мерзости, которой они не писали бы о нас в газетах, а теперь еще хотели взорвать на воздух[340]340
  Выписка из письма графини М. Витте, С. – Петербург, от 1 февраля 1907 года, к Вере Нарышкиной, в Брюссель // Там же. Ф. 102. Оп. 265. Д. 162. Л. 48. [Курсив мой. – Ред.]


[Закрыть].

По-видимому, эти слова графиня адресовала не только дочери, но и правительству. Было ясно, что письмо подвергнется перлюстрации и его содержание станет известно полиции. Да и трудно представить себе Витте, который безучастно наблюдал бы за развитием событий.

На следующий день после обнаружения снарядов граф получил письмо с угрозами, написанное с целью вымогательства денег, и сразу же передал его в Департамент полиции. Вскоре он получил второе письмо: ему сообщалось, что, так как он не прислал требуемую сумму, на него будет совершено второе покушение. Граф также передал это письмо дежурившему у его дома агенту охранного отделения.

Террористы действительно планировали довести задуманное до конца, но на этот раз путем метания бомбы в экипаж Витте, когда он будет направляться на очередное заседание в Государственный совет. Информация исходила от одного из террористов, догадавшегося, что их направляют черносотенцы, а вовсе не революционеры. Он сообщил о готовящемся покушении одному из членов Государственной думы, тот – П.Н. Милюкову и одному из журналистов. Газетчик, в свою очередь, поделился этой информацией с бывшим начальником Департамента полиции А.А. Лопухиным, а последний через И.П. Шипова довел ее до сведения Витте[341]341
  О покушении на убийство статс-секретаря графа Витте и убийствах Иоллоса и Казанцева // Там же. 1910. Оп. 316. Д. 331. Л. 42 об.


[Закрыть]. По данным журналиста Л.М. Клячко, в числе тех, кто знал о покушении, были также председатель Государственного совета М.Г. Акимов и П.Н. Дурново[342]342
  Львов Л. [Клячко Л.М.] За кулисами старого режима. С. 146.


[Закрыть]. Таким образом, круг людей, информированных о происходящем, был достаточно широк. Заседание перенесли с 26 на 30 мая 1907 года. Витте принял решение посетить Государственный совет, так как опасался, что отказ явиться на заседание будет расценен как трусость. Покушения не последовало.

24 мая 1907 года Витте виделся с М.М. Ковалевским, который позже вспоминал:

Он предложил подвезти меня. Я согласился. ‹…› На этот раз он уже не спросил меня, не боюсь ли я ехать с ним. Вероятно, ему еще был памятен мой ответ, что в переживаемое нами время можно подвергнуться и большей опасности, чем сидеть рядом с ним. ‹…› Но, вероятно, мысль об этой опасности снова пришла ему в голову, ‹…› он сообщил мне, что виновники подготовлявшегося покушения на его жизнь до сих пор не найдены, что на его вопрос – не принадлежат ли они к СРН [ «Союзу русского народа». – Примеч. ред.] – получен был ответ: «Не прямо к “Союзу”, но к близким к ним сферам, а кто именно – неизвестно». «Какой срам, – сказал я, – для правительства оставить неразысканными убийц Герценштейна, убийц Иоллоса – тех, кто подложил Вам бомбы!» Мой собеседник только поднял глаза вверх. «Я перестаю понимать Столыпина», – сказал он[343]343
  «Никогда еще он не говорил так откровенно со мною». С. 129.


[Закрыть].

Витте с самого начала расследования казалось, будто власти желают подтвердить именно версию с «симуляцией преступления». Следствие велось медленно и, возможно, еще долго не пришло бы к окончательному выводу, если бы не происшествие, пролившее свет на имена организаторов и исполнителей террористического акта. 28 мая 1907 года в окрестностях Петербурга был найден убитым неизвестный молодой человек, лицо которого было намеренно обезображено. Возле трупа лежали разрывные снаряды. В сентябре в полицию поступило по почте письменное заявление от некоего В. Федорова, в котором он сообщал, что покушение на жизнь Витте было организовано убитым с изуродованным лицом, по фамилии Казанцев. Якобы тот обманным путем вовлек Федорова и другого революционера, Степанова, в организацию покушения на Витте, а потом и убийства редактора «Русских ведомостей» Иоллоса, объявив, что казнить они будут врагов партии социалистов-революционеров. Спустя некоторое время, сопоставив факты, они распознали в Казанцеве черносотенца, после чего Федоров его убил (поэтому и не произошло покушения на Витте по пути в Государственный совет). Тогда полиция объединила расследование покушения с двумя другими громкими делами – убийством одного из лидеров партии кадетов, экономиста и публициста М.Я. Герценштейна[344]344
  Совершено черносотенцами 18 июля 1906 года.


[Закрыть], и депутата I Государственной думы, сотрудника газеты «Русские ведомости» Г.Б. Иоллоса[345]345
  Совершено В.Д. Федоровым 14 мая 1907 года.


[Закрыть]. Подробности убийства Герценштейна и ход расследования обстоятельно изучены М.А. Витухновской-Кауппала, и мне нет необходимости останавливаться на этом сюжете подробно[346]346
  Витухновская-Кауппала М.А. Финский суд vs «черная сотня». С. 141–152.


[Закрыть]. Важно лишь отметить, что российское правительство всячески препятствовало независимому расследованию финского суда. П.А. Столыпин регулярно получал от Николая II указания способствовать скорейшему прекращению дела[347]347
  Там же. С. 142.


[Закрыть].

Сразу после убийства Казанцева Федоров явился с повинной к членам партии социалистов-революционеров. Видный революционер Г.А. Гершуни после подробного допроса Федорова нелегально выпустил в июне 1907 года прокламацию. В ней прямо назывались исполнители преступлений и открыто утверждалось, что организаторы никогда не будут привлечены к ответственности, ибо у них есть тайный могущественный защитник – император Николай II[348]348
  Кошмар! // Былое: Сб. по истории русского освободительного движения / Под ред. В.Л. Бурцева. 1912. № 14. С. 5–14.


[Закрыть]. Часть прокламации, воспроизводившая фактическую сторону дела, попала на страницы «больших» изданий. Сразу несколько столичных газет, в том числе «Речь»[349]349
  Часть прокламации воспроизводилась в хронике: Речь. 1907. 20 июня; часть – в виде отдельной статьи: Убийство Иоллоса // Там же. 28 июня.


[Закрыть] и «Русь»[350]350
  Федоров [В.Д.]. Моя исповедь (к делу Казанцева) // Русь. 1907. 14 июля.


[Закрыть], опубликовали скандальные разоблачения; частично они появились и в ряде московских газет[351]351
  О покушении на убийство статс-секретаря графа Витте и убийствах Иоллоса и Казанцева // ГАРФ. Ф. 102. 1910. Оп. 316. Д. 331. Л. 39 об.


[Закрыть]. Редактор «Речи», Б.И. Харитон, на запрос следователя об источнике информации ответил, что они получили сведения напрямую от партии социалистов-революционеров, однако наиболее острую (цитируемую выше) часть прокламации опустили по цензурным соображениям[352]352
  Протокол допроса 5-го июля 1907 г. Б.И. Харитона в качестве свидетеля по делу об убийстве Казанцева // Там же. Ф. 124. Оп. 65. Д. 30. Л. 4.


[Закрыть]. Что же касается издателя газеты «Русь», М.А. Суворина (сына издателя «Нового времени»), то он объяснил, что получил анонимное письмо по почте из Выборга[353]353
  Об убийстве Казанцева в г. Пороховое // Там же. Л. 9.


[Закрыть]. По мнению Витте, в немалой степени следствие сдвинулось с мертвой точки именно под воздействием поднятой в прессе шумихи[354]354
  Из архива С.Ю. Витте. Т. 1. Кн. 2. С. 787.


[Закрыть]. Одновременно свое, независимое от ДП расследование проводили и представители кадетской партии. В результате комиссия пришла к выводу, аналогичному выводу Витте, – о связи охранного отделения с боевиками «Союза русского народа»[355]355
  О законодательных предположениях, возбуждаемых Государственной думой в 1906, 1907, 1908 годах, и о запросах членов Думы; отношение председателя Государственной Думы от 29 мая 1909 года № 1968 на имя председателя Совета Министров // ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 855. Л. 10–10 об.


[Закрыть]. Московское «Русское слово» сообщало, что в стане черносотенцев встревожились из-за последних газетных разоблачений и было созвано собрание членов «Союза» для обсуждения сложившегося положения. «Принятое решение хранится в тайне»[356]356
  От наших корреспондентов. Петербург // Русское слово. 1909. 25 января.


[Закрыть].

На том разоблачения не кончились. Дело вновь привлекло к себе внимание общества в 1909 году, когда газета «Le Matin» опубликовала сенсационные признания бежавшего во Францию Федорова[357]357
  Газетные вырезки о разоблачении Бурцева // ГАРФ. Ф. 102. 1909. Оп. 316. Д. 296, литера А. Л. 9.


[Закрыть]. Причина такого интереса к теме связи террористов и правительства крылась и в психологической атмосфере, сложившейся в обществе. Огромное впечатление на общественное мнение оказало печально известное «дело Азефа». Д.И. Пихно, связывая эти события, писал, что признания бывшего террориста только сильнее накалили обстановку: «Много толков вызывают признания убийцы Федорова. ‹…› Как видите, атмосфера остается отравленной»[358]358
  Выписка из письма Д. Пихно, Санкт-Петербург, от 22 января 1909 г., к А.А. Сидорову, в Киев // Там же. Ф. 102. Оп. 265. Д. 366. Л. 31.


[Закрыть]. Сообщая о развернувшейся кампании, «Новое время» отмечало, что важные разоблачения, сделанные Федоровым в Париже, по значимости и произведенному эффекту не уступают азефовским[359]359
  Русский террорист в Париже // Новое время. 1909. 20 апреля.


[Закрыть].

Витте тоже отреагировал на публикацию в «Le Matin». В сентябре 1909 года известный американский журналист Герман Бернштейн опубликовал в газете «The New York Times» статью «О двух политических убийствах в России», где приводил выдержки из интервью с графом – отставной министр недвусмысленно заявлял, что владеет некими секретными документами, показывающими, как планировалось, организовывалось и осуществлялось покушение:

У меня есть подробности и имена всех лиц, которые были вовлечены в это подлое дело. Я не публикую эти документы сейчас потому, что не хочу дополнительного смятения в уже запутанном и хаотическом состоянии дел в России. Те, кто думают, что, уничтожив меня, они уничтожат свидетельства против себя, ошибаются: если меня убьют, то копии документов, которые хранятся за пределами России и которые будут опубликованы, и вся история этих преступлений, так же как и имена всех преступников, от низших до верхних, станут известными[360]360
  Бернштейн Г. О двух политических убийствах в России.


[Закрыть].

Копии трехтомного дела действительно хранились в архиве Витте, причем несколько экземпляров и в разных местах. В словах отставного министра содержалась скрытая угроза в адрес власти. По версии графа, изложенной в мемуарах, цель террористов была не столько в физическом устранении его лично, сколько в уничтожении хранящихся у него в доме бумаг, которые представляли интерес для правительства[361]361
  Из архива С.Ю. Витте. Т. 1. Кн. 2. С. 788.


[Закрыть].

Несмотря на открывшиеся новые обстоятельства и общественный интерес к этому делу, в начале 1910 года судебный следователь прекратил его – за «необнаружением» виновных и за смертью их руководителя[362]362
  О покушении на убийство статс-секретаря графа Витте и убийствах Иоллоса и Казанцева // ГАРФ. Ф. 102. 1910. Оп. 316. Д. 331. Л. 34 об.


[Закрыть]. Тогда возмущенный Витте в мае 1910 года отправил П.А. Столыпину письмо, в котором не только подверг критике отношение правительства к расследованию, но и фактически обвинил представителей власти в причастности к организации покушения. Составителем послания был известный присяжный поверенный П.Е. Рейнбот. Предварительно Витте ознакомил с письмом, а также с трехтомным делом о покушении известных юристов, членов Государственного совета А.Ф. Кони, С.С. Манухина, графа К.И. Палена и Н.С. Таганцева.

В письме к Столыпину опальный министр давал понять, что владеет большим объемом информации о высокопоставленных «заказчиках» преступления и только сановный статус удерживает его от обнародования этих данных:

Если бы я был частным лицом, я бы обратился к общественному мнению, напечатал бы акты следственного производства и комментировал их. Положение, которое я занимаю, и все мое прошлое, конечно, совершенно исключают возможность такого образа действий. Но я смею думать, что ‹…› вы примете меры к прекращению террористической и провокационной деятельности тайных организаций, служащих одновременно и правительству, и политическим партиям, руководимым лицами, состоящими на государственной службе, и снабжаемым «темными» деньгами, и этим избавите и других государственных деятелей от того тяжелого положения, в которое я был поставлен[363]363
  C.Ю. Витте – П.А. Столыпину. 3 мая 1910 г. // Русская мысль. 1915. Кн. 3. С. 137.


[Закрыть].

Иначе говоря, Витте фактически обвинил главу правительства в том, что покушение совершалось с его ведома[364]364
  Из архива С.Ю. Витте. Т. 1. Кн. 2. С. 792.


[Закрыть]. По мысли графа, настоящие виновники злодеяния так и не были найдены именно потому, что «правительственные органы обнаружить их и судить не желали»[365]365
  Там же.


[Закрыть]. До этого времени сановник не выражал своей позиции открыто. Теперь же он, по-видимому, действительно разуверился в возможности объективного официального расследования, если позволил себе столь резкие выражения. Многие были осведомлены о письменной перепалке председателя правительства и его предшественника. Согласно мемуарам Витте, Столыпин лично подошел к нему в Государственном совете и прямо спросил: «Из вашего письма, граф, я должен сделать одно заключение: или вы меня считаете идиотом, или же вы находите, что я тоже участвовал в покушении на вашу жизнь?» Граф предпочел уклониться от ответа. И хотя, по мнению камергера И.И. Тхоржевского, хорошо знавшего обоих, Столыпин, сам не ладивший с крайними правыми, таких упреков в свой адрес не заслуживал[366]366
  Тхоржевский И.И. Последний Петербург. С. 75.


[Закрыть], в результате этого столкновения, по выражению одного из журналистов, «всему Петербургу стало ясно, что бомбу подкинул Столыпин по приказу свыше»[367]367
  От любви к ненависти императора Николая II к Витте. Доклад И.И. Колышко в Ницце от 23 января 1938 г. // ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 347. Л. 30.


[Закрыть].

Действительно ли император дал распоряжение взорвать дом опального реформатора? Исходя из показаний от 1917 года Пруссакова, секретаря Дубровина, последний незадолго до покушения несколько раз просил его раздобыть подробный план дома графа. Якобы это было желанием некоей «августейшей особы», которую интересовали компрометирующие документы из библиотеки Витте. Хотя в 1909 году секретарь не мог открыто назвать следствию заказчика преступления, Временному правительству он признался, что под «августейшей особой» подразумевал не кого иного, как Николая II. За выполнение этого поручения Пруссакову была обещана награда в 1 тыс. рублей или звание потомственного почетного гражданина. И от того, и от другого секретарь Дубровина отказался. Когда же случилось происшествие с Витте, Пруссаков убедился, что план был нужен вовсе не для обыска, а для закладывания бомб. Достоверность подобного свидетельства нельзя проверить на основании имеющихся источников. А потому мне эти показания представляются сомнительными. Более того, в 1917 году новой власти было выгодно представить бывшего царя в неприглядном свете. Но нельзя отрицать, что император внимательно следил за ходом судебного процесса над убийцами Иоллоса и Герценштейна и потворствовал руководству «Союза русского народа», препятствуя объективному расследованию[368]368
  Витухновская-Кауппала М.А. Финский суд vs «черная сотня». С. 61–65.


[Закрыть].

В ответном письме от декабря 1910 года (спустя семь месяцев) Столыпин опроверг выдвинутые графом обвинения[369]369
  П.А. Столыпин – графу С.Ю. Витте. Декабрь 1910 г. // Столыпин П.А. Переписка. М.: РОССПЭН, 2004. С. 392–399.


[Закрыть]. Тогда же, в декабре, Витте послал Столыпину новое письмо, в котором, ввиду разногласий между ними, предложил устроить сенаторскую ревизию. Председатель правительства перенаправил запрос министру юстиции И.Г. Щегловитову, решив, как он выразился, «положить конец этой комедии»[370]370
  П.А. Столыпин – И.Г. Щегловитову. 25 декабря 1910 г. // П.А. Столыпин. Грани таланта политика: Сб. документов. М.: РОССПЭН, 2006. С. 453.


[Закрыть]. Дело было передано на рассмотрение императора: «…пускай резолюция Его Величества поставит наконец на этом деле точку»[371]371
  Там же.


[Закрыть]. Рассмотрение в Совете министров состоялось в январе 1911 года, а 22 февраля на соответствующем Особом журнале Совета министров Николай II наложил резолюцию: «Никаких неправильностей в действиях властей административных, судебных и полицейских я не усматриваю. Дело это считаю законченным»[372]372
  Особый журнал Совета министров «По делу о покушениях на жизнь статс-секретаря графа Витте». 4 января 1911 г. // Особые журналы Совета министров Российской империи: 1909–1917 гг. 1911 год. М.: РОССПЭН, 2002. С. 9–18.


[Закрыть]. С тактической точки зрения ход Столыпина был беспроигрышным. Зная неприязнь императора к отставному реформатору, а также позицию Николая II по отношению к расследованию иных преступлений черносотенцев, предугадать его реакцию не составляло труда.

Витте, в отличие от монарха и премьера, не считал дело о покушении законченным. Оспаривать вердикт императора он не мог, поэтому перешел к тактике закулисной борьбы, действуя через журналистов. В мае 1911 года он отправил документы, касавшиеся их переписки со Столыпиным, сотруднику «Нового времени» Меньшикову. Тот откликнулся: «Очень благодарю Вас ‹…› за документы. Они в бытовом отношении и политическом очень интересны. Признаю, что Вы обижены, и вспоминаю, как прав я был, советуя Вам в свое время притянуть к суду с полдесятка клеветников»[373]373
  М.О. Меньшиков – графу С.Ю. Витте. 10 мая 1911 г. // РГИА. Ф. 1622. Оп. 1. Д. 445. Л. 1.


[Закрыть]. Весной 1912 года, накануне выборов в IV Государственную думу, граф решил действовать публично[374]374
  См. первую статью, вброшенную Витте в прессу: Никитин С. О покушениях на гр[афа] Витте. Почему расследования до сих пор остались без результата? Беседа с бывшим сотрудником графа Витте действ[ительным] ст[атским] советником А.Н. Гурьевым // Петербургская газета. 1912. 28 апреля.


[Закрыть].

В мае 1912 года редакция газеты «Биржевые ведомости» планировала опубликовать ряд статей о покушении и ходе его расследования. 10 мая вышла первая из них, объемом в целый газетный лист и озаглавленная «Граф С.Ю. Витте и юстиция. История покушения на графа Витте». В этом сенсационном материале подробно излагалась суть дела и, кроме того, говорилось: «Прошло некоторое время, вдруг судебное следствие, начатое столь энергично и давшее такие интересные результаты, внезапно прекратилось, чтобы уж более не возобновляться. Что же такое случилось? А случилось вот что… Дело грозило разоблачениями такого характера, таким громким скандалом, что решено было его потушить»[375]375
  Граф Витте и юстиция. История покушения на графа Витте // Биржевые ведомости. 1912. 10 мая.


[Закрыть].

Должно было выйти еще несколько статей, однако эта газетная публикация привлекла внимание ДП как имеющая целью «дискредитировать в глазах общества действия правительства»[376]376
  Об обысках в редакциях газет «Русское слово», «Биржевые ведомости» и аресте литераторов А. Руманова, А. Стембо и Л. Раковского // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1912. Оп. 316. Д. 245. Л. 109 об.


[Закрыть] и спровоцировала судебное расследование. Сотрудникам департамента удалось установить, что автором заметки, заявленной как редакционная, являлся журналист А. Стембо. Он был арестован, в ходе дознания выяснилось, что материалом для его публикации послужили рукописи чиновника земского отдела Министерства внутренних дел Б.П. Башинского. При обыске у Стембо были обнаружены и черновики еще не вышедших статей, в которых приводились доказательства того, что убийства Иоллоса, Герценштейна и взрыв в доме графа Витте были организованы с ведома правительства[377]377
  Там же. Л. 103 об. – 104.


[Закрыть].

Материалами для публикации послужили и сообщения газеты «Русь» от 1906 года, а также данные, собранные адвокатом вдовы Герценштейна. Собирая сведения об убийстве депутата, адвокат попутно составил материал и о покушении на графа Витте и передал ему для разработки[378]378
  Там же. Л. 118.


[Закрыть]. Выяснилось, что материалы для наиболее острой статьи (единственной напечатанной из трех) Стембо получил лично от графа Витте через А.В. Руманова, заведующего петербургским отделом газеты «Русское слово»[379]379
  Дело об адских машинах, обнаруженных в доме статс-секретаря С.Ю. Витте и получении им вымогательных писем // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1908. Д. 511. Л. 163. В деле также содержалась вырезка из немецкой газеты «Berliner Tageblatt» (1912. 19 июля): «Другой арестованный журналист “Биржевых ведомостей” опубликовал подробности покушения на графа Витте. Охрана ищет рукописи, чтобы узнать, как далеко идет информация прессы со стороны графа Витте» (Там же).


[Закрыть]. В ноябре 1912 года Руманов также подвергся аресту. Реформатор же в духе тактики «закулисных влияний» ничем не выдал своей причастности к произошедшему. Напротив, в письме своему секретарю, Н.С. Поморину, граф утверждал, будто бы сам он не в курсе этой истории: «Что насчет Руманова, то мне его жаль. Конечно, он не революционер, он даже искренний слуга правительства и человек доброжелательный. Он, наверное, попался на репортерских и корреспондентских хитростях, которые и я несколько раз имел случай подчеркивать. Тут он мог явиться некорректным – и попался. Так, по крайней мере, я думаю, насколько его понимаю»[380]380
  Выписка из письма графа С.Ю. Витте, Бад-Зальцшлирф, Германия, от 12 июля 1912 г., к Н.С. Поморину, в Санкт-Петербург // Там же. Оп. 265. Д. 572. Л. 1625.


[Закрыть]. Предположение о причастности руководства «Союза русского народа» к покушению на Витте так и осталось в обществе на уровне основной, но официально не признанной версии.

Опальный реформатор не умерял своей активности. Очередная статья о покушении, на этот раз целиком основанная на материалах графа, была опубликована журналистом Львовым (Клячко) в 1914 году[381]381
  Львов Л. [Клячко Л.М.] Семь лет назад (Покушение на жизнь графа Витте) // Русская мысль. 1914. № 2. С. 48–84.


[Закрыть]. Тремя годами ранее, в 1911-м, диктуя стенографистке текст своих мемуаров, Витте выразил готовность опубликовать переписку со Столыпиным еще при собственной жизни, так как после кончины Столыпина она «не составляет уже такого особого секрета»[382]382
  Из архива С.Ю. Витте. Т. 1. Кн. 2. С. 786.


[Закрыть]. Однако политическая конъюнктура, а также надежды на новое возвышение заставили его изменить намерения. Позднее Клячко признался, что во время работы над статьей он был связан с Витте непосредственно. Более того, граф ознакомил его с содержанием уже полностью готовых к тому времени мемуаров. Опальный реформатор дал Клячко возможность снять копию с переписки со Столыпиным, но взял с него слово пока не пользоваться этими документами в печати[383]383
  Переписка графа Витте и П.А. Столыпина // Русская мысль. 1915. № 3. С. 134.


[Закрыть]. Витте готовил еще ряд подобных публикаций (которые, однако, не дошли до печати), стремясь действовать и через других своих агентов, и даже поддерживал среди верных ему журналистов своего рода конкуренцию[384]384
  Подробнее об этом см.: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте. С. 355–357.


[Закрыть].

История с разоблачениями, связанными с покушением на Витте, продолжилась после его смерти в 1915 году. Уже в марте того же года (одновременно с опубликованием некрологов отставному реформатору!) в журнале «Русская мысль» вышла еще одна статья Львова, в которой содержались выдержки из имеющихся у него копий переписки двух премьеров[385]385
  Переписка графа Витте и П.А. Столыпина // Русская мысль. 1915. № 3. С. 149.


[Закрыть]. Одновременно этой темы коснулся и приближенный к Витте американский журналист Г. Бернштейн. В еврейской газете «The Day» (Нью-Йорк) в конце того же месяца появилась большая статья (опубликованная в нескольких номерах) с сенсационным заголовком «Письма графа Витте открывают строжайшие секреты кабинетов высших сановников в России! Царский первый министр обвиняет Столыпина в организации заговора убить его»[386]386
  О покушении на убийство статс-секретаря графа Витте и убийствах Иоллоса и Казанцева // ГАРФ. Ф. 102. 1910. Оп. 316. Д. 331. Л. 280.


[Закрыть]. Бернштейн публиковал выдержки из своей многолетней переписки с отставным министром, в том числе цитировались слова Витте о закулисной стороне событий восьмилетней давности: «Русские сановники, принимавшие участие в этом заговоре, не дерзают открыть аттентат ‹…› прижатые к стене доктор Дубровин со своей кликой вынуждены будут назвать премьера Столыпина и других государственных сановников как лиц, хотевших устранить меня с дороги. Вот, как теперь видите, в данном случае открыть истину – далеко не в интересах господствующих классов»[387]387
  Там же. Л. 283 об.


[Закрыть].

Можно утверждать, что между Витте и близкими к нему журналистами существовала договоренность, согласно которой подобные материалы можно было опубликовать только после его смерти. Появление похожих публикаций в двух разных концах света свидетельствует в пользу этой версии. Обнародование откровенно скандальных и неприятных для императора материалов при жизни Витте поставило бы крест на его надеждах вновь вернуться в политику. С другой стороны, вероятно, что у Клячко был и свой расчет: статья в «Русской мысли» отражала оппозиционные тенденции в общественных настроениях.

Антиправительственная заостренность этого дела привлекала не только либералов. Уже после Февральской революции 1917 года была организована Чрезвычайная следственная комиссия (далее – ЧСК) по расследованию преступлений свергнутого режима, и сюжет с покушением на Витте (а особенно – с судебным расследованием) стал удобен для дискредитации системы царского правосудия. В ходе дознания подтвердилась версия о причастности Петербургского охранного отделения к организации попытки взорвать дом Витте, а также выяснились некоторые неизвестные до того времени детали[388]388
  Покушение на убийство графа Витте // ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 862.


[Закрыть]. Это дело привлекло внимание и в СССР: оно идеально подошло для иллюстрации злоупотреблений «полицейско-монархического режима»[389]389
  Царь-заговорщик. Союз русского народа и граф Витте // Суд идет. 1926. № 19 (59). С. 1162.


[Закрыть], ведь целью террористов при попустительстве властей в данном случае был один из столпов дореволюционной государственности – царский министр Витте. В 1926 году выдержки из материалов перепечатал один из популярных журналов[390]390
  Царь-заговорщик. Союз русского народа и граф Витте. С. 1154–1170; № 20 (60). С. 1223–1231; № 21 (61). С. 1308–1316.


[Закрыть], а в 1929-м материалы расследования ЧСК, а также переписка Витте и Столыпина вышли в рамках издания о черносотенных организациях[391]391
  Союз русского народа: По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. / Сост. А. Черновский. М.; Л.: Государственное издательство, 1929.


[Закрыть].

В силу целого ряда обстоятельств, сопровождавших покушение на отставного сановника и дальнейшее расследование этого преступления, общественное мнение скоро вышло за рамки обсуждения частного события – развернулась дискуссия о роли правительства в эскалации правого террора. С одной стороны, граф активно поддерживал и даже направлял этот процесс, ориентируясь на политическую конъюнктуру, с другой – дискуссия в немалой степени развивалась и без его участия, а покушение и все, что к нему относилось, стало удачным информационным поводом. В то же время популярностью долго пользовалась версия о том, что покушение подстроил сам граф, чтобы снова напомнить о себе. Таким образом, на первый план выходили личность Витте и связанные с ним общественные эмоции. На примере отношения публики к этому событию можно убедиться, что общественное мнение в исследуемый период обладало весомой силой и влияло на ход следствия. Покровительство, которое оказывал крайним правым Николай II, раздражало не только оппозиционно настроенных либералов, но и некоторых приверженцев монарха, включая и отдельных чиновников. Участие же самого Витте в публичных дискуссиях в немалой степени способствовало расследованию и общественному диалогу.