Текст книги "Прошлое мстит"

Глава двадцать девятая

Белла

Январь 1946 года

Белла стояла рядом с ивой на краю фермы и держала жестянку с выжженным на ней ее именем. Она положила туда ключ и поцеловала его, прежде чем плотно закрыть крышку. Взяв совок, Белла вырыла яму так глубоко, как только смогла, в мерзлой земле, положила жестянку внутрь и закопала. Потом она двинулась через поле к Тисовому поместью. Густой туман, покрывавший замерзшую землю, казался одеялом, под которым она могла спрятаться.

Когда Белла подобралась ближе, шагая в тени огромных дубов, окаймляющих поля, до нее стали долетать звуки из дома. Тисовое поместье было ярко иллюминировано, каждая из десяти спален сияла светом, и она слышала крики мальчиков-конюхов, которые в панике носились вокруг. Это были знакомые звуки, те, которые она много раз слышала раньше со своего наблюдательного пункта в Доме викария, – неистовый лай собак во дворе, рев машин на подъездной дорожке главного особняка, гудки клаксонов, взволнованные крики водителей.

Это был день ежегодной охоты. Хотя страна находилась в глубокой депрессии, запасов продовольствия катастрофически не хватало, а множество людей потеряли свои дома и фермы и получили физические и психические травмы, Белла не удивилась, увидев, что охотничьи съезды продолжаются. Без сомнения, рационы слуг были урезаны на несколько недель, чтобы обеспечить праздник для богатых друзей Уилфреда. Все они были старше призывного возраста и радовались возможности на время отвлечься от послевоенной депрессии.

Добравшись до кремневой стены, отмечавшей границу между землями ее матери и Хилтонов, Белла почти не чувствовала своих замерзших ног в ботинках, скользивших на обледеневшей земле. Она прошла вдоль стены ко входу в конюшню, где голоса звучали громче. Белла остановилась и прислушалась, пар от ее дыхания пронзал ледяной утренний воздух.

– Сид, где скребница? Мне еще нужно почистить Брэнди.

– Майор до сих пор не оседлан. Они скоро спустятся, поторопись.

– Кто-нибудь проверял седельную сумку Титуса?

Белла осторожно выглянула из-за угла и увидела шесть лошадей, привязанных снаружи конюшни, с плотными попонами на спинах. Горячий пар рвался из их ноздрей, все они жевали сено из сеток, в то время как конюхи носились туда-сюда. С дальнего края стоял черный жеребец Уилфреда Хилтона, Титус. Спокойный, в начищенной до блеска попоне, пока весь мир суетился вокруг него. Он был крепким конем, «роллс-ройсом» среди лошадей, как однажды сказал о нем отец Илая. По скорости, с какой двигались конюхи, и по тому, как они огрызались друг на друга, было ясно, что им устроили выволочку и у них оставалось совсем немного времени на подготовку лошадей.

Белле нужно было быстро добраться до дома и найти Альфи, пока не стало слишком поздно.

Она продолжала прижиматься к стене, огибавшей заднюю часть розового сада, и проходила мимо беседки, где они с Илаем любили сидеть в летние дни, когда Уилфред уезжал по делам. Около задней двери дома Белла заметила одну из служанок, спешившую внутрь с корзиной, полной дров.

Похоже, слуги уже несколько часов на ногах, подумала Белла, мечутся с красными от усердия лицами, зажигают огонь в каждой комнате, полируют серебро, нарезают бекон и собирают яйца со двора, чтобы повар приготовил завтрак для гостей.

Белла укрылась за аккуратно подстриженной живой изгородью, тянувшейся вдоль сада, и начала подкрадываться к задней двери. Она слышала смех и крики, доносившиеся из столовой; представляла гостей, одетых в свои самые нарядные охотничьи костюмы – белые рубашки, брюки для верховой езды цвета буйволовой кожи, пока их блейзеры ждали хозяев на дверях спален рядом с начищенными черными ботинками и цилиндрами.

Белла прижалась к окну. Завтрак был уже в полном разгаре, главная повариха сновала туда-сюда с красным лицом; ее фартук был перепачкан мукой, а руки измазаны тестом. Белла слышала звон тарелок и отдаваемые распоряжения. На сверкающей плите булькали кастрюли с кашей и молоком, подставки для выпечки были заполнены булочками с джемом, дворецкий набирал гору тарелок, торопясь скрыться в столовой, подальше от гнева поварихи.

Белла осмотрела кухню через запотевшее окно. Альфи нигде не было, и она почувствовала, как ее охватывает паника. Сын мог находиться в любой из дюжины комнат, наверху или внизу. Скоро прозвучит сигнал к началу охоты, слуги будут повсюду, ее заметят и вызовут полицию.

Она прошла вдоль боковой стены дома, оставаясь вне поля зрения, и мимо столовой, где двадцать пожилых джентльменов сидели за огромным дубовым столом и завтракали. Атмосфера была напряженной, дворецкий наливал портвейн в бокалы, и Белла ощутила их предвкушение предстоящего дня, пока гости хлопали друг друга по спине, кивали и смеялись, подначивая друг друга. Во главе стола находился Уилфред Хилтон, улыбаясь и наполняя бокал сидевшего рядом с ним мужчины, своего друга доктора Дженкинса – круглолицего маленького человечка с измазанной яйцом бородой. Наблюдая за ними, Белла ощутила, как в ней поднимается гнев. Хотелось поднять с земли камень и швырнуть в стекло.

Мысль, что нужно найти сына, подстегнула ее, и она продолжила обходить весь первый этаж, заглядывая в каждое окно, пока не добралась до комнаты прислуги в задней части дома, которая была совершенно пуста. Но Альфи по-прежнему нигде не было.

Ее последним шансом оставался кабинет Уилфреда – просторная комната в передней левой части дома, и это означало, что она полностью обошла здание по кругу. Из кабинета открывался вид на обширную территорию и озеро. Белла заглянула в эту комнату с кожаными креслами, честерфилдским диваном и массивным письменным столом красного дерева. Стены от пола до потолка были заставлены книгами. Теперь, когда крики из кухни и столовой превратились в отдаленный гул, она осматривала каждый укромный уголок и щель. Тут тоже было пусто, никаких признаков жизни вообще. Белла снова почувствовала, как в ней поднимается паника. Возможно, они уже отправили Альфи куда-нибудь. Или он заперт в одной из спален наверху. Слезы защипали Белле глаза, пока она пыталась сосредоточиться и решить, что делать дальше. Придется войти в дом, у нее нет выбора. Если ее поймают… Что ж, так тому и быть.

Когда Белла уже собиралась вернуться ко входу для прислуги, ее взгляд упал на крупную длинношерстную борзую собаку в углу комнаты, растянувшуюся на ковре. Зная любовь Альфи к собакам, она поспешно передвинулась вдоль окна, чтобы получше рассмотреть. Сердце бешено колотилось. Белла потерла запотевшее окно кулаком, заметив уголок книги, торчавший из-за собаки, затем маленький черный ботинок и наконец голову Альфи, которая покоилась на животе спящей собаки, медленно поднимаясь и опускаясь в такт ее дыханию.

На мгновение Белла замерла. Миновал всего день с тех пор, как она видела сына в последний раз, но она так боялась больше не увидеть его, что ей стоило больших усилий сохранять спокойствие. Сдерживая слезы, Белла осмотрелась, проверяя, не заметил ли ее кто-нибудь, и попыталась собраться с мыслями.

Заставить Альфи вскочить и броситься к ней было опасно. Нужно поймать его взгляд, но не так, чтобы он выкрикнул ее имя или по-другому привлек внимание. Медленно, с колотящимся сердцем, Белла начала осторожно постукивать в окно. Альфи сладко спал, словно читал волшебную книгу, полностью захватившую его. Она сжала замерзшие пальцы в кулак и постучала немного сильнее. Сын вскинул голову и нахмурился. Было ясно, что он не понимает, куда смотреть. Белла прижала палец к губам, но, как только Альфи встал и направился к ней, в комнату с грохотом ворвался мужчина, от чего вздрогнули и сын, и собака.

– Что ты здесь делаешь? Я же велел тебе не входить в мой кабинет! – Уилфред Хилтон шагнул к Альфи, в полном охотничьем снаряжении, и так сильно ударил его по голове, что тот сразу заплакал.

Белла в ужасе наблюдала, как он схватил сына за ухо и потащил прочь из комнаты. Она побежала вдоль стены дома, слыша, как Альфи кричит от боли. Когда они добрались до кухни, Уилфред швырнул его туда.

– Я же сказал, чтобы этот ублюдок не путался у меня под ногами, пока его не заберут!

Экономка, рядом с которой шлепнулся Альфи, была явно на взводе из-за утренних хлопот и расстроена тем, что хозяин накричал на нее.

– Иди, сделай что-нибудь полезное, принеси дюжину яиц из курятника! – крикнула она Альфи, вышвыривая его на улицу за другое ухо, когда Уилфред выбежал из кухни.

Альфи выскочил из задней двери, громко всхлипывая, и Белла, спрятавшись за углом, взяла его за щуплое запястье и притянула к себе. Сперва он перепугался, сразу не сообразив, кто она такая, все еще хватаясь за пылающее ухо, но Белла приблизила его к себе и прошептала:

– Все хорошо, Альфи, я здесь, мама здесь, я заберу тебя отсюда.

Сын упал в ее объятия, безудержно рыдая, и Белла крепко обхватила его. Она слышала шум голосов из дома, который становился все громче; напряжение нарастало по мере наступления часа охоты. Альфи успокоился, Белла поцеловала его в макушку и присела на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– Альфи, ты должен делать все, что я скажу, хорошо? Нам надо действовать быстро.

Он кивнул, доверчиво глядя на нее, и Белла схватила его за руку и потащила к конюшням. Теперь из дома стали появляться всадники во всех своих регалиях, с криками и смехом, пока конюхи выводили лошадей. Гончие метались подле их ног. Белла дождалась, когда мальчик отведет последнюю лошадь всадникам, оставив во дворе только привязанного Титуса, жеребца Уилфреда Хилтона.

У Беллы не было времени на раздумья. Она подбежала к коновязи, где стоял Титус, отцепила его и стянула с него попону. Белла слышала, как возвращаются конюхи, крича, что хозяин ждет, посадила Альфи в седло и укрыла попоной.

Конь не дрогнул, когда она вскарабкалась на него. Он привык к тому, что на нем катались разные конюхи, чтобы поддерживать его в форме. Белла сжала его ногами, затем, обхватив правой рукой Альфи за талию, взяла поводья в левую руку и пустилась рысью по склону, огибая конюшни сзади.

Ее сердце бешено колотилось. Белла понимала, что у них есть всего несколько секунд, прежде чем конюхи заметят, что Титус пропал.

Когда они добрались до газона вдоль подъездной дорожки, Белла пустила лошадь в галоп. Альфи молча вцепился в руку матери, обвившую его тело. Он чувствовал тепло и спокойствие; они ездили вместе сотни раз.

Белла слышала, что возникла суматоха; другие всадники начали кричать вдалеке, заметив, что Титус исчез. Потом они увидели, как Титус скачет галопом по подъездной дорожке, и пустились в погоню.

Сердце Беллы громко стучало, она пришпоривала коня все сильнее и крепко прижимала Альфи к себе. Белла достаточно хорошо знала поместье и помнила, что подъездная дорожка обычно перекрыта решетчатыми воротами от скота и большинство всадников не решились бы их перепрыгнуть. Если у них не получится, конь переломает ноги, возможно, она убьется, и Альфи – тоже. Но сейчас, когда они неслись к воротам, Белла понимала, что у нее нет выбора. Она снова оглянулась через плечо – всадники догоняли их. Если Титус перескочит ворота, ее с сыном никогда не поймают. Белла хорошо знала окрестные леса и поместье, и там было много мест, где они могли спрятаться.

Сердце Беллы ушло в пятки, она не ездила верхом уже два года, но Титус был достаточно силен, чтобы вынести их обоих. Она сжалась в седле и пришпорила его каблуками по ребрам, крепче обхватила Альфи, закрыла глаза, и Титус прыгнул.

Когда они добрались до леса, Белла почти не слышала голосов своих преследователей. Конь Уилфреда Хилтона скакал очень быстро и вскоре достиг границы земли Хилтонов, прямо около дороги в город. Белла спрыгнула и протянула руку, помогая Альфи спуститься.

– Мы спаслись, мама! – воскликнул сын. Его щеки раскраснелись от ледяного ветра.

– Пока еще нет, – нежно улыбнулась она, снимая с левой руки обручальное кольцо с изумрудом.

Белла достала из сумки конверт с письмом матери, вложила туда кольцо и запечатала его, медленно проведя пальцем по наклонному почерку Тессы.

– Что ты делаешь? – спросил Альфи.

– Возвращаю то, что мне больше не принадлежит, – ответила она, улыбаясь мальчику.

Белла расстегнула пряжку на седельной сумке Уилфреда Хилтона, сунула конверт внутрь и снова застегнула ее.

– Домой! – крикнула она, хлестнув коня по крупу и наблюдая, как он галопом поскакал обратно к Тисовому поместью. Конь знал дорогу, и всадники, которые выехали за ней, прекратят преследование, как только вернется Титус.

– Пойдем, там едет машина. Давай попробуем поймать попутку. – Белла перелезла через деревянный забор и махнула рукой проезжающему автомобилю, который замедлил ход и остановился рядом с ними.

Они с Альфи забрались на переднее сиденье. Белла вцепилась в руку сына, пока они тряслись по дороге. Зимнее солнце, пробивавшееся сквозь лобовое стекло, казалось знаком, что Илай наблюдает за ними.

Белла старалась не думать о том, что произойдет, когда они доберутся до Портсмута. Она могла надеяться лишь на то, что найдет работу, где позволят остаться вместе с Альфи. Сейчас ему было семь лет, и он умел ухаживать за овощами. Вдруг ей повезет и навыки сына оценит какой-нибудь хозяин?

Если нет, то у них останется только один вариант: работный дом, место, где они будут разлучены.

Белла смотрела, как мимо проносятся поля, и, проезжая мимо Дома викария, прошептала на ухо Альфи:

– Этот дом твой, сынок, никогда не забывай об этом.

– Не забуду, мама, – ответил он.

– Ты должен прийти сюда когда-нибудь и забрать его обратно. Ты меня слышишь? – продолжила она, целуя сына в розовую щеку. – Обещай мне!

– Обещаю, мама.

Крепко прижав к себе Альфи, Белла закрыла глаза и стала молиться, чтобы это время, когда они с сыном находятся вместе, никогда не заканчивалось.

Глава тридцатая

Лео

Канун Нового 1970 года

– Элис!

Лео смотрел по сторонам. Внезапно все стихло. Заметив щенка и услышав, как Элис зовет его, Лео направился к Дому викария, пытаясь найти их обоих.

– Элис, где ты? Мама очень волнуется, нам нужно вернуться домой, немедленно! – крикнул Лео и разочарованно вздохнул, не дождавшись ответа.

Он слышал, как Элис звала Снежка, понимал, что с ней все в порядке, она просто издевается над ним – как обычно. Ему надо найти ее и притащить обратно к матери, сходившей с ума от беспокойства. Родители чересчур носятся с Элис, подумал Лео, оглядывая заснеженную землю в поисках каких-либо следов сестры, и раздраженно вздохнул. Если бы пропал он, вряд ли бы они даже заметили или им было бы безразлично.

В жутковатой ночной тишине неожиданно раздался странный скрежет, который отвлек Лео от поисков. Визгливый, стонущий звук, доносившийся с поля за Домом викария.

Лео побежал на звук, за дом и увидел, как Альфи возится с трактором, пытаясь засунуть огромную пасть ковша под коровью тушу. Ковш скользил по льду, двигатель трактора надрывался и сердито рычал, пока Лео внимательно наблюдал за ним.

Он повернулся к Дому викария и снова выкрикнул имя сестры. Уже совсем стемнело, и он не осмеливался вернуться домой без нее.

– Элис! У тебя будут большие неприятности, если ты сейчас же не выйдешь! – крикнул Лео, прислушиваясь. Внезапно он опять услышал щенячий лай, доносившийся из Дома викария.

– Элис, ты там? – спросил Лео, приложив руки к окну и пытаясь заглянуть внутрь.

И тут Альфи закричал.

Лео бросился обратно за дом, туда, где Альфи, вылезший из трактора, оказался зажатым между коровьей тушей и зубьями ковша. Он отчаянно боролся, пытаясь выбраться из канавы, в которой его придавило. Через несколько секунд Альфи заметил Лео, стоявшего и наблюдавшего за ним, и принялся звать его на помощь.

Но Лео не мог ни пошевелиться, ни отвести глаз от разворачивающейся перед ним катастрофы. Он не находил в себе сил действовать. Чувствовал, что гнев отца сдерживает его, не дает ему помочь Альфи, который весь прошлый год отказывался покидать Дом викария, осложняя жизнь Ричарда.

Пока Лео слушал страдальческие крики Альфи, в нем поднималось странное жгучее ощущение, похожее на возбуждение. Вдруг это шанс заставить отца полюбить его? Его возможность все изменить? Чтобы отец смотрел на него так же, как на Бобби?

– Помоги мне, Лео! – отчаянно крикнул Альфи. В его глазах мелькал ужас, пока трактор заживо хоронил его в грязи и слякоти.

Но Лео не мог пошевелиться. Что, если отцу не понравится, если он поможет Альфи? Ричард узнает, что наконец-то мог избавиться от него, а сын все испортил. Отец никогда не простит его.

Неожиданно появилась Элис и бросилась к трактору. Она была в красном платье и красных вечерних туфлях, теперь покрытых слякотью и грязью, но неслась так, будто на ней были кроссовки.

– Альфи! Лео, помоги ему! Почему ты ему не помогаешь?

Элис летела как молния, пробиваясь по заснеженному полю, не думая о себе, спотыкаясь и один раз упав, прежде чем снова встать и броситься к трактору, который ревел, как загнанное животное, когда металл скручивался и скрипел.

Очнувшись от транса, Лео бросился вперед, стремясь догнать сестру и схватить за руку. Однако ей удалось вырваться и нырнуть прямо под скрежещущие зубья машины, которая была на грани падения.

Лео в ужасе наблюдал, как Элис начала стаскивать с Альфи одежду, пытаясь освободить его. Она была маленькой, но решительной, и кричала, напрягая все свои силы. Прежде чем Лео успел добраться до них, ее платье зацепилось за ковш, толкавший Альфи и Элис все глубже и глубже в канаву, граничившую с полем. Теперь сестра и сама оказалась в ловушке.

– Элис, отпусти его! Дай мне руку! – крикнул он.

Лео видел, как ее лицо исказилось от страха, пока она пыталась вырваться, но зубья ковша крепко держали ее. Лео начал отчаянно пинать землю под ней, пока не выбил достаточно мерзлых комьев, чтобы Элис смогла освободиться.

Двигатель трактора загорелся, извергая столб черного дыма.

– Помоги мне, Лео, помоги мне! Его зажало!

– Элис, отпусти его! – скомандовал он.

Пока Лео оттаскивал ее, зуб ковша обрушился на них сверху, ударив сестру по голове. Она вскрикнула от боли, и струйка крови потекла по лицу.

– Элис, ради бога, возьми меня за руку! Я должен вытащить тебя, или ты погибнешь! – крикнул он, едва слыша свой голос из-за скрежета металла.

Наконец она выпустила руку Альфи, и последним могучим рывком Лео оттащил ее в сторону. Через несколько секунд трактор издал последний скрип, и ковш с оглушительным грохотом обрушился на Альфи.

Элис посмотрела на брата, ее лицо было залито слезами.

– Почему ты не помог ему? Почему ты просто стоял и смотрел? Я ненавижу тебя, Лео, я ненавижу тебя! – Кровь капала Элис на волосы и глаза, смешиваясь со слезами.

Лео уставился на сестру, тяжело дыша от шока и ужаса.

– Я не знаю, прости. Не знаю, почему я не помог.

Элис посмотрела на обломки рядом с собой и начала всхлипывать:

– Он там, папа Нелл там!

– Элис! Элис, ты здесь?

Лео и Элис оглянулись и увидели Бобби, идущего через поле. Не раздумывая, она бросилась к нему:

– Бобби, помоги!

Лео покосился на обломки, не в силах взглянуть в лицо Бобби. Он слышал, как Элис плачет, рассказывая Бобби, что произошло, и понял, что ему пора убираться оттуда. Лео повернулся и побежал в направлении дороги, по проселку, так быстро, как только мог, обратно в Тисовое поместье, где мать сходила с ума, теряя надежду когда-нибудь снова увидеть свою дочь живой.

Глава тридцать первая

Ванесса

Пятница, 22 декабря 2017 года

Ванесса сидела на стуле возле комнаты для допросов, куда отвели Бобби Джеймса.

– Мы обратились к судье с ходатайством о продлении срока предварительного заключения из-за серьезности обвинения, – произнес инспектор Миллс, – но он молчит, и в его квартире и машине не найдено улик в виде ДНК. В общем, мы не можем задерживать его надолго.

– Он объяснил, что делал в нашем доме, когда Сиенна пропала?

– Нет. Если вы сумеете разговорить его, это сэкономит нам время.

– Теперь я могу к нему войти? – спросила Ванесса. – Одна?

– Мы будем наблюдать через зеркало, – напомнил Миллс.

Ванесса встала, чувствуя себя неуверенно. И вот она опять здесь, через пятьдесят лет после той ночи, когда исчезла Элис. Когда она умоляла их позволить ей поговорить с Бобби Джеймсом, и все ее надежды возлагались на него – так же, как и сейчас. Ванесса распахнула дверь и плотно закрыла ее за собой.

Время не пощадило Бобби Джеймса. Перед ней сидел высокий мужчина с вытянутым лицом, тонкими губами и черными волосами, которые начинали редеть. Он был смертельно бледен, отчего его холодные голубые глаза казались почти искусственными из-за чрезмерной яркости.

Бобби откинулся на спинку стула, вытянув перед собой скрещенные ноги.

– Здравствуйте, Ванесса, – произнес он.

– Здравствуй, Бобби. – Она выдвинула стул и опустилась на него.

Некоторое время они оба сидели молча.

– Мне говорили, что ты снова отказываешься сотрудничать, – начала Ванесса. – Я думаю, это помогло бы тебе. Хотя бы расскажи нам, зачем ты приходил вчера в Тисовое поместье. Странное совпадение, правда? – Ее голос дрогнул.

Бобби посмотрел на нее и улыбнулся:

– Помогло бы мне, Ванесса? Я гляжу, вы ничуть не изменились. – Он покачал головой.

– Что это значит?

– Это значит, что даже после того, что вы пережили, после всей боли, которую перенесли за последние пятьдесят лет, вы все равно предпочли бы верить, будто я имею какое-то отношение к исчезновению Элис, и оставаться в неведении, чем быть честной с собой.

Она отпрянула.

– Ты жестокий лжец, Бобби Джеймс, и ты заслуживаешь того, чтобы отправиться в тюрьму на всю оставшуюся жизнь за то, что ты сделал с нашей семьей!

– Знаете, Ванесса, я никогда не лгал вам. Я помню себя молодым парнем пятьдесят лет назад; возможно, даже в этой самой комнате для допросов. Вижу себя стоящим в углу, пока тот человек бил меня по голове. А я умолял позволить мне сесть или просто дать стакан воды. Они сказали мне, что вы находились там и наблюдали. Вы никак не вмешались, зная, что я не виновен в исчезновении Элис, как не виновен и в поджоге того сарая, когда Ричард заставил меня взять вину на себя, как и в смерти щенков. Как вы можете жить с этим? Вы плели паутину лжи, позволив им отправить меня в Борстал, где надо мной жестоко издевались, хотя я стер все пальцы до костей, работая на вас, и ценил Ричарда выше собственного отца. Человека, который отобрал у отца дом и все, что он любил и на что имел право.

– Скажи мне, где Сиенна! Пожалуйста, Бобби. Я сделаю все, что угодно. Все, что ты попросишь. Ты можешь поселиться в Доме викария. Это то, чего ты хочешь?

– Катитесь к черту, Ванесса! Ничего бы этого не случилось, если бы вы как следует присматривали за своим ребенком.

– Как ты можешь сидеть здесь и мучить меня, когда моя внучка пропала?

– Я мучаю вас? Я был мальчишкой, хорошим парнем, а вы отняли у меня жизнь.

– Зачем вчера ты приходил в Тисовое поместье? Отвечай!

Бобби отвел взгляд. Ванесса кивнула, встала и подошла к зарешеченному окну.

– Полагаешь, я не виню себя? – произнесла она. – Ты не думаешь, что я не сплю каждую ночь, мучая себя из-за всего, что я сделала не так в тот вечер? Не отменила вечеринку, не следила за Элис, слишком беспокоилась из-за гирлянд, метели и шампанского, когда из двухсот гостей единственным человеком, о котором следовало заботиться, была Элис.

– Я говорю не про Элис.

Ванесса внимательно посмотрела на Бобби:

– А о ком? О Лео?

– Вы когда-нибудь спрашивали его о том, что произошло той ночью? Лео находился там, когда погиб мой отец. Элис сказала мне об этом перед тем, как исчезла. Она пыталась помочь моему отцу, но Лео оттащил ее. Он наверняка видел, как Элис ударилась головой и как моего отца раздавило насмерть. Однако Лео ничего не сделал, чтобы помочь.

– Лео не имеет никакого отношения к исчезновению Элис, – заявила Ванесса.

Бобби пожал плечами:

– Вы не хотите признать, что это ваша семья виновата в смерти Элис, а не моя. Если бы Ричард уступил моему отцу Дом викария, как и предполагалось, мой отец не был бы так расстроен и не попал бы в аварию, а Элис не ударилась бы головой. Если бы Лео спас моего отца, Элис не стала бы вмешиваться. Если бы вы следили за дочерью, ее бы вообще не было возле Доме викария.

– Зачем ты приходил в Тисовое поместье? – Ванесса стукнула кулаком по столу.

– Потому что я узнал, что вы сносите Дом викария. Последнее место, где я был счастлив. Я пошел туда попрощаться, а потом Лео с ревом пронесся мимо меня, выехал за ворота, и искушение стало слишком велико. Я не ходил по вашей дороге с той ночи, когда исчезла Элис. И не переступал порог вашего дома. Это было легко, туда и обратно сновали грузчики. Я просто вошел через парадную дверь, а там находилась Нелл. Моя прекрасная Нелл, которую из-за вас я не видел более десяти лет.

– Перестань называть ее Нелл, ее зовут Хелен! Она не твоя невинная младшая сестра, она взрослая женщина, и я ей не доверяю. И никогда не доверяла.

– Ну, вы правильно делаете, что не доверяете ей, поскольку сейчас вся правда выйдет наружу, Ванесса. Нелл знает ваши секреты. Много лет она не разговаривает со мной, потому что Лео ей не позволяет. Он очень боится того, что ей известно. А это станет известно всем. Все кончено, Ванесса.

– Ты жестокий человек, Бобби Джеймс! – воскликнула она, отступая к двери.

Он внимательно посмотрел на Ванессу, его голубые глаза горели.

– Лео нагнал на нее ужаса, но ее любовь к Сиенне преодолеет это. Она сделает все, чтобы вернуть дочь. В том числе расскажет всем о том, что вы пытались скрывать в течение пятидесяти лет: ваш сын – глубоко ущербный человек. Она не поступила бы так ради меня, но, черт возьми, сделает это ради дочери. Вы можете контролировать многое, Ванесса, но не в силах контролировать любовь матери к своему ребенку.

Ванесса затряслась, когда она заколотила в дверь кулаками. Бобби молча сидел, наблюдая, как она дрожит, пока по коридору к ним медленно приближался охранник.

Наконец дверь открылась, и Ванесса выбежала прочь – мимо офицера по связям с семьей, по коридору и через входную дверь участка, в морозный вечерний воздух, который, вцепившись в перила, стала жадно вдыхать, как выброшенная на берег рыба.