Текст книги "Прошлое мстит"

Глава тридцать девятая

Ванесса

Пятница, 22 декабря 2017 года

– Вам нельзя здесь находиться. Это опасно, вам следует держаться подальше!

Ванесса пыталась пробиться через барьеры и ленту, окружавшие территорию Дома викария. Мужчина в каске кричал на нее, пока она умоляла его прекратить работы по сносу. Шум был оглушительным, многотонные машины, которые неделями ждали, чтобы наброситься на дом, наконец-то вырвались на свободу. Она смотрела, как экскаватор зачерпывает горы земли, слезы текли по ее щекам при мысли, что все, что осталось от Элис, будет разорвано в клочья.

Сквозь грохот шара-разрушителя, бьющего в стену дома, Ванесса услышала чей-то крик и, обернувшись, увидела женщину, бегущую к ней и размахивающую руками. Она кричала что-то мужчине в кабине стенобитной машины с шаром, отчаянно указывая на дом. Наконец водитель заметил ее и выключил двигатель, и тогда Ванесса услышала, что объясняет ему женщина.

– Там внутри маленькая девочка! Сиенна Хилтон внутри этого дома!

– Что? – удивился мужчина, сдвигая наушники.

– Там девочка внутри! – повторила она, вбегая в то, что осталось от дома, и Ванесса последовала за ней.

Ванесса сразу остановилась, плотная завеса кирпичной пыли не позволяла ничего разглядеть. Она не обратила внимания, что один из мужчин вбежал за ней.

– Вам нельзя здесь находиться! – крикнул он, дергая ее за руку. – Дом может рухнуть в любую секунду, нам нужно убираться отсюда, немедленно! – Он отчаянно кашлял, пока Ванесса пыталась оглядеться; кирпичная пыль забивала ей нос и рот.

Когда пыль стала оседать, Ванесса увидела, что женщина начала убирать груды кирпича с обвалившейся лестницы. Ванесса подошла и опустилась на колени рядом, помогая разгребать груды битого бетона и мусора.

– Замолчите! Всем молчать! – крикнула Уиллоу, когда Хелен влетела в дверь, плача и отчаянно оглядываясь по сторонам.

– Мы должны вытащить вас, вы все можете погибнуть, – произнес строитель.

– Заткнись! – крикнула Уиллоу, и мужчина в изумлении замолчал.

Сквозь скрип разрушающегося здания они вдруг услышали слабый детский плач. Хелен закричала, осознав, что ее маленькая девочка похоронена заживо. Она повернулась к мужчинам, стоявшим в дверях:

– Пожалуйста, помогите нам! Моя дочь там, внизу.

Атмосфера в помещении внезапно изменилась, когда все бросились на груды кирпичей и щебня, под которыми была погребена Сиенна, и принялись лихорадочно копать, не обращая больше внимания на скрипучие звуки умирающего здания.

Потолок над ними застонал от напряжения, поддерживаемый всего двумя стенами, но куча мусора становилась все меньше и меньше. Каждая пара кровоточащих рук двигалась так быстро, как только возможно для человека.

– Здание сейчас рухнет, мы должны убираться отсюда! – крикнул один из мужчин.

– Всем тихо! – воскликнула Уиллоу, и снова воцарилась тишина.

– Сиенна! – крикнула Хелен.

– Мамочка! – раздался тоненький голосок, и здание снова застонало, испуская последние предсмертные вздохи.

– Она здесь! – крикнула Уиллоу. – Все разом, помогите мне поднять эту деревянную балку. Ну же! – Уиллоу собрала их всех, и на счет «три» они подняли балку, и та рухнула на землю рядом. Внезапно сквозь клубы кирпичной пыли Ванесса увидела, как показалась маленькая рука.

– Вот она! – крикнула Уиллоу и, схватив ладонь Сиенны за руку, крепко сжала ее. – Держись, Сиенна!

С тошнотворным скрипом третья сторона дома начала разваливаться. Некоторые рабочие-демонтажники выбежали из здания, а двое остались, лихорадочно разгребая остатки кирпича и балок.

Сиенна кричала и плакала, когда ее дергали за застрявшую ногу, пытаясь освободить из-под завала. Обломки разрушенной лестницы придавили ее сверху.

Хелен и Уиллоу вместе потянули за балку, частично закрывавшую вход в тайник, и вскоре она откатилась назад. Они сдвинули люк, вытащив девочку, когда потолок стал рушиться.

– Все, валим отсюда! – крикнул один из мужчин, другой подхватил Сиенну на руки, и все пятеро бросились прочь из руин, когда здание издало жуткий скрежет и последняя стена Дома викария осела, превратившись в облако дыма и пыли.

Глава сороковая

Хелен

Пятница, 22 декабря 2017 года

Хелен сидела между дочерью и братом в больничном коридоре. Сиенне наложили розовый гипс на сломанную лодыжку, которую она демонстрировала Бобби.

– Медсестра сказала, что я самая храбрая девочка, которую она когда-либо встречала.

Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся:

– Правда? А твоя мама тоже храбрая. Она уехала в больницу, когда была примерно твоего возраста, совсем одна.

Сиенна кивнула.

– Ты напишешь мне что-нибудь на гипсе? – спросила она Бобби, вытаскивая ручку из кармана.

– Конечно, – улыбнулся он. – Есть какие-нибудь новости насчет Лео? – обратился Бобби к Хелен, начиная разрисовывать гипс Сиенны.

– Да, его взяли в тот момент, когда он садился в самолет. Сейчас Лео в полицейском участке, его допрашивают. Он занимал деньги под залог дома в течение долгих лет и задолжал очень много, и он лгал многим людям. Лео и главный архитектор подделали документы для подачи заявки.

– Архитектор? Но ведь это Уиллоу, не так ли? – Бобби нахмурился.

– Нет, некто по имени Майк, босс Уиллоу. Он тесно сотрудничал с Лео в этом деле. Вероятно, они и раньше подделывали документы, чтобы получить одобрение в департаменте планирования. Их обоих обвиняют в мошенничестве.

– Боже мой! Неужели Уиллоу втянута во все это? – обеспокоенно спросил Бобби.

– Я поинтересовалась насчет этого в полиции, и, похоже, им совершенно очевидно, что она ничего об этом не знала. Майк и Лео специально держали ее в неведении. Уиллоу дала показания, но у нее так много сторонников в деревне, что, уверена, они устроили бы бунт, если бы ее попытались в чем-либо обвинить. – Хелен улыбнулась. – Она удивительная девушка, Бобби, ты должен ею гордиться. Уиллоу спасла Сиенне жизнь.

– Я и горжусь.

– Что это? – спросила Сиенна, когда Бобби закончил свой рисунок.

– Ива, мое любимое дерево. – Он улыбнулся ей. – По словам моего отца, оно олицетворяет способность избавляться от боли и страданий, становиться новым, сильным и смелым. – Бобби подмигнул Сиенне, которая улыбнулась и поковыляла к торговому автомату.

– А что насчет Элис? – спросил он вполголоса, наклоняясь к Хелен.

Та взглянула на свою дочь, которая была занята изучением содержимого автомата.

– Лео признался, что перепрятал ее тело. Это называется «препятствование расследованию». – Она опустила глаза.

– И об этом они тоже захотят с тобой поговорить? – мягко спросил Бобби.

– Да, но Дороти рассказала им, каким домашним тираном был Лео. Они называют это «принудительным контролем». У Дороти возникли неприятности из-за того, что она прятала Сиенну. Надеюсь, что на нее не обрушатся слишком сильно, но в поисках участвовала вся полиция Сассекса, так что для нее перспективы не очень хорошие. Я понятия не имела, что Сиенна у нее. Не могу поверить, что она заставила меня пережить все это. Жаль, что я так и не рассказала полиции об Элис, – продолжила Хелен. – Лео настаивал, что у меня нет выбора. Пугал, что меня посадят в тюрьму, а потом, позднее, что у меня отберут Сиенну. Он обрабатывал меня с тех пор, как мне исполнилось семь лет, и я ему верила. – Она заплакала.

– Лучше бы ты сказала мне, – вздохнул Бобби. – Мы сумели бы все уладить.

– Папа всего лишь хотел, чтобы Дом викария остался нашим. Если бы Хилтоны согласились на это, ничего бы не случилось.

Бобби взял ее за руку:

– Ну, мой адвокат, похоже, считает, что у нас есть шанс получить свою долю наследства. Теперь можно сделать анализ ДНК. И доказать происхождение отца.

– И Лео не сумеет это оспорить?

Бобби покачал головой и взял Хелен за руку.

– Он больше никогда не навредит тебе, Нелл. С нами все будет в порядке.

– Теперь вы можете войти, – произнесла медсестра, появляясь в дверях.

Хелен взяла Сиенну за руку, и они все вошли в палату Уиллоу, где та сидела на кровати и улыбалась.

– У тебя тоже гипс! – воскликнула Сиенна, подскакивая к кровати. Плечо Уиллоу было перевязано, а локоть загипсован. – Почему у тебя фиолетовый? Я тоже хочу фиолетовый!

Уиллоу улыбнулась:

– Привет, Сиенна, как себя чувствуешь? Это Чарли, мой парень.

Чарли подмигнул ей:

– Привет, Сиенна, много слышал о тебе. Говорят, ты чрезвычайно храбрая юная леди.

Сиенна хихикнула:

– Вы двое собираетесь пожениться?

– Нет! Она не хочет выходить за меня замуж, – ответил Чарли, скорчив грустную гримасу.

– Но у нас будет ребенок, – добавила Уиллоу.

Сердце Хелен едва не выпрыгнуло из груди от такой новости. Она схватила Уиллоу за руку.

– Ты беременна? Ты знала об этом, когда входила в дом, чтобы спасти Сиенну?

Уиллоу кивнула:

– Когда мир рушился вокруг, я поняла, как много это для меня значит.

Она посмотрела на Чарли, и тот подмигнул ей.

– С ребенком все в порядке? – нахмурившись, спросил Бобби.

– Да, у него хорошее сильное сердцебиение.

– Я стану тетушкой? – поинтересовалась Сиенна.

– Да! – Чарли улыбнулся ей.

– Мне так жаль, Уиллоу, я… – пробормотала Хелен, и ее голос задрожал.

– Перестань, это не твоя вина. Во всем этом нет твоей вины. Я просто рада, что мы наконец-то все вместе. – Уиллоу крепче сжала ее руку и посмотрела на отца.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Бобби.

– Лучше, чем за долгое-долгое время, – ответила Хелен. – Я так горжусь тобой, Уиллоу. Я слышала о твоем боссе. Сочувствую. Твоя работа не пострадает?

Уиллоу пожала плечами:

– Не известно, но я уйду в декрет прежде, чем узнаю это. Я не прочь попробовать работать на себя, хотя папа говорит, что вступает в права наследования, так что, думаю, смогу взять отпуск на год или два.

– Эй-эй, полегче! – засмеялся Бобби, и она тепло улыбнулась отцу.

– С Ванессой все в порядке, ты ее видела? – обратилась Уиллоу к Хелен.

– Мы с Сиенной собираемся навестить ее. Она в отдельной палате. По словам доктора, Ванесса растеряна. Не помнит ничего из того, что происходило, когда вы спасали Сиенну.

– Вероятно, это был ад для тебя, жить с ней все эти годы, пытаясь сохранить свой секрет. – Уиллоу сочувственно посмотрела на нее. – Я так понимаю, что они нашли останки Элис, и мы сможем похоронить ее должным образом. Она лежала на кладбище, которое Лео и Майк старались утаить от застройщиков. Согласно записной книжке Тессы, там было похоронено много женщин, которым она пыталась помочь, все они нашли убежище в ее тайнике.

– А теперь мы можем пойти и навестить бабушку? – Сиенна потянула мать за руку.

Хелен посмотрела на нее и улыбнулась.

– Мы вернемся через минуту, – сказала она остальным, и они с дочерью вышли в коридор.

Сиенна прыгала на одной ноге рядом с ней, пока Хелен следовала по указателям в палату Ванессы.

– Бабушка может опять назвать тебя Элис, милая. Сейчас она немного не в себе. Тебя это не смутит?

– Нет, – ответила Сиенна. – Если это сделает ее счастливой.

До сих пор Хелен не могла поверить, что дочь вернулась. Каждая секунда, проведенная вместе, казалась подарком. Она словно заново родилась. А ведь ее могла ожидать такая же жизнь, как у Ванессы, полная горя и боли. Было страшно думать об этом.

Наконец они добрались до палаты Ванессы и постучали в дверь.

– Войдите! – Голос Ванессы звучал слабо.

Хелен приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ванесса полусидела в постели, выглядела она гораздо хуже, чем ожидала Хелен. У нее торчали кислородные трубки из носа, а лицо было смертельно бледным. Хелен беспокоилась, что Сиенна расстроится, но дочь просто прыгнула на кровать как ни в чем не бывало.

– Бабушка! – воскликнула она, обнимая Ванессу за шею. Та медленно подняла руку и обняла внучку.

– Аккуратнее с гипсом, дорогая. – Ванесса откинулась на спину и посмотрела на девочку. – Я так скучала по тебе. Мы никак не могли тебя найти.

– Знаю. Я нечаянно заперлась в тайнике в Доме викария, но меня спасли. – Сиенна провела ладонью по бабушкиным волосам.

– Я так беспокоилась о тебе, Элис, моя дорогая. Мы не знали, где ты. – По щеке Ванессы скатилась слеза.

Сиенна улыбнулась матери и подмигнула. Она все прекрасно поняла.

– Теперь я в порядке, мамочка. Со мной все будет хорошо. Тебе больше не нужно беспокоиться обо мне. Я в безопасности.

Хелен отвернулась, чтобы дочь не видела, как она плачет. Сочувствие и мудрость маленькой девочки глубоко тронули ее.

Ванесса начинала дремать, вцепившись в руку Сиенны.

– А теперь спи, мамочка. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Элис. Я очень сильно тебя люблю.

Сдерживая слезы, Хелен смотрела, как Ванесса засыпает, затем протянула Сиенне руку. Девочка поцеловала свою любимую бабушку и спрыгнула с кровати.

Хелен взяла дочь за руку и притянула к себе, обняв так крепко, что ей казалось, она никогда не сможет отпустить ее. Они еще раз взглянули на спящую Ванессу и тихо вышли из палаты.

Эпилог

Январь 1946 года

Моя дорогая Белла!

Когда ты прочитаешь это, я наверняка буду признана виновной в непредумышленном убийстве, и мне грозит пожизненное заключение.

Но я поняла это сразу, как только меня обвинили в этом преступлении. Я не стремилась к тому, чтобы выступить в суде. Быть подвергнутой перекрестному допросу означало дать клятву, в которой я обещала бы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Несомненно, я была бы вынуждена отвечать на вопросы о женщинах, которым я всю свою жизнь помогала как повитуха. О женщинах, приходивших ко мне, чтобы рассказать о том, как мужья насиловали их через несколько дней после родов. О том, что они недостаточно сильны физически, чтобы родить еще одного ребенка. О девочках, слишком маленьких, чтобы рожать, изнасилованных своими братьями или отцами, умолявших меня не сообщать об их позоре. Незамужних девушках, кому я помогала, отдавая их детей женщинам, которые хотели ребенка, но не могли забеременеть.

Я обещала этим девушкам и женщинам, что сохраню их секреты, буду оберегать их ценой собственной жизни. Многие из них присутствовали на суде, сидели рядом со своими мужьями, которые избили или даже убили бы их, если бы я сказала правду.

Я глубоко сожалею о том, что это означает для тебя и Альфи. Я не могу занять свое место на трибуне и поведать людям, что я любила Эвелин Хилтон, что никогда не порезала бы женщину так, как это сделал доктор Дженкинс. Та ночь навсегда запечатлелась в моей памяти, как я ни старалась забыть ее. Он раскромсал тело Эвелин и лишил ребенка кислорода, а потом послал Салли за мной в Дом викария, сообразив, что натворил. Дженкинс оставил меня там, чтобы я смотрела, как мать и ребенок умирают, и приняла вину на себя.

Тот день был худшим в моей жизни. Это происходило в тот же день, когда Уилфред сообщил мне, что Илай убит, в день, когда ты потеряла любовь всей своей жизни, а Альфи – отца.

И это был мой последний день в качестве повитухи. Но я не боюсь. Я благодарна. Мне нравится то, на что я потратила свою жизнь. Быть твоей матерью и бабушкой Альфи – счастье для меня.

Не грусти, любовь моя. Ты – Джеймс. Мы не жертвы, мы свободны. Я спокойна, зная, что помогала создавать мир, которым мы сможем гордиться, и сдержала свое слово.

Я сказала этим женщинам, что унесу их секреты с собой в могилу.

И я сдержала обещание.

Я люблю тебя, моя дорогая, будь сильной, пока мы не встретимся снова.

Мама.

Выражение признательности

Обсуждать идеи с интересными, умными людьми, стараясь не заблудиться в дебрях профессиональной информации, – это лучшее, что есть в написании книг. Часто те, с кем я разговаривала, не догадывались, как сильно помогли мне, поэтому хочу выразить им свою благодарность здесь.

Огромное спасибо Вики Ньюман за ее бесконечное терпение и готовность делиться медицинскими знаниями, а также Саре Харрис и Алексис Стикленд за доступ к акушерским чатам.

Хочу выразить благодарность замечательной Мэрион Уайлиман за наши беседы о том, как менялось акушерство на протяжении десятилетий, и сотруднику исправительного учреждения Дэнни за то, что он поделился своим обширным опытом о тюремной системе. А также Анне Блоуфилд за ее помощь в моих поисках тюремного капеллана и за то, что направила меня к тюремному капеллану Филу Чаддеру, который оказал мне огромную помощь.

Огромное спасибо также Марите Бьянко, тщательно собравшей воедино мои вопросы, и Асии Ержеес, которая уделяла мне время и предоставляла столь необходимую женскую точку зрения на архитектурную тему. Спасибо Джереми Пендлбери (7BR chambers) и Валерии Свифт, они были чрезвычайно терпеливы, пытаясь помочь мне понять процессуальные правила в уголовном суде. Как и Сью Стейпли – кладезь знаний и контактов. Благодарю также богиню конного спорта Эмму Лукас за ее опыт.

Моя признательность замечательному редактору Шерис Хоббс, которая всегда извлекает лучшее из меня, и моему агенту Кейт Баркер. Дань благодарности моему любимому Стивену Ханнису за то, что он «вытаскивал» меня из холодных, безнадежных прорех в сюжете.

Спасибо моим девочкам, Грейс и Элеоноре, за их внимание, за то, что терпят меня, порой живущую в иных мирах, и дорогим друзьям – Ребекке Кутс, Клоде Хартли, Гарри де Бене, Сьюзен Линдфорс, Джессике Балкуилл, Хелен Таллис, Джессике Келли, Кейт Осбалдестон, Сью Керри, Клаудии Винченци и Софи Корниш, которые помогли мне пройти через изоляцию. Работа с детьми дома никому не давалась легко.

Я поднимаю бокал за всех вас!

Послесловие автора

Как и многие другие, я всегда была очарована повитухами. С незапамятных времен женщины помогали другим женщинам при родах, и во многих культурах возникала вера, что повитухи обладают некой сверхъестественной тайной мудростью. Раньше повитух даже судили и уничтожали как ведьм, настолько сильными были их знания природных средств и женских обычаев. Действительно, ни одна профессия не вызывает большего восхищения или интереса, чем профессия акушерки.

Акушерки находятся рядом в самые ответственные, эмоциональные, травмирующие и изменяющие жизнь моменты матери, и так было веками; и с ее матерью, и с матерью ее матери. Они рядом, чтобы разделить восторг, когда ребенок выходит из тела матери, или утешить женщину, которой говорят, что ее ребенок не доживет до первого вздоха, и во всех промежуточных стадиях и ситуациях.

Акушерки существуют уже сотни лет, но эта профессия не являлась юридически признанным занятием в Великобритании до тех пор, пока не наступил 1902 год. Даже тогда акушерки считали, что роды – это прерогатива женщин, и неохотно проходили обучение у наставников-мужчин. Кроме того, многие женщины были неграмотными, что делало формальное образование почти невозможным.

С начала 1800-х годов семьи среднего класса пользовались услугами врачей для приема родов. А к 1900-м годам роды стали принимать в больницах. К середине 1900-х годов к услугам повитух прибегали лишь те, кто не мог позволить себе врача.

Пригласить повитуху считалось признаком «низшего класса», но в этом и заключалась проблема. Многие врачи не были достаточно обучены акушерству, лишь небольшая часть их медицинской подготовки была связана с родами, и совсем мало кто из них имел практический опыт.

Рождение рассматривалось как патология, требующая лечения. Женщины рожали, лежа на спине, с ногами в стременах, в стерильных и пугающих медицинских условиях.

Число врачей, практикующих акушерство, быстро росло, и повитухи, такие как Тесса в нашей истории, возмущались этим вторжением на их профессиональную территорию. Большинство из тех, кто начинал с общей практики, имели лишь смутное представление о проведении нормальных родов, не говоря уже о сложных, и учились на тяжелом, часто горьком опыте, убивая матерей и младенцев, которые могли бы выжить.

Идея написать об этом книгу захватила меня, потому что подобный патологический подход к родам все еще сохраняется и в наши дни. Существует чувство потери контроля над ситуацией, о нем говорят много молодых матерей, рожающих детей в больнице. О том, что их не слушают, о вмешательстве, которого они не хотели или в котором не нуждались. К сожалению, родовая травма и сегодня не редкость. Суть в том, что при рождении ребенка вы полностью находитесь во власти медиков. И часто без обезболивания, оно считается чем-то, что надо заслужить. А порой в нем вовсе отказывают, объясняя женщинам: «Это не зря называется потугами – это должна быть тяжелая работа». Никогда ни в какой другой медицинской процедуре вас не заставили бы страдать от невообразимой боли.

Наша героиня, Тесса Джеймс, трудится повитухой уже тридцать лет. Она спасла множество жизней и часто работает с женщинами, которые не могут позволить себе плату за ее услуги. Но Тесса родилась во времена перемен, и наша история начинается как раз перед созданием Национальной службы здравоохранения, когда женщины, рожающие детей, в первую очередь рассматривались не как пациенты, а как платежеспособные клиенты, за которых сражались врачи. На таких женщин, как Тесса Джеймс, оказывалось огромное давление, чтобы избавиться от конкурентов, ведь эти женщины часто знали о рождении детей гораздо больше, чем любой врач с ученой степенью.

Скажу словами повитух: у врачей есть своя ниша, и порой медицинское вмешательство необходимо. Но иногда лучше переждать. Акушерство – самая беспокойная и тяжелая из всех медицинских служб, и для успешной практики требуется больше навыков, заботы и присутствия духа со стороны практикующего специалиста, чем в любой другой отрасли медицины. Я наблюдала за этой картиной с точки зрения физики, рассматривая профессию акушерки как неподвижный объект, встречающийся с непреодолимой силой современной медицины. Это был бесценный опыт для меня – увлекательная история, которая, надеюсь, находит отклик у женщин и по сей день.