Текст книги "Небо смотрит на смерть"

Глава 8

Кэтрин наблюдала за методичной высадкой полицейских на Туинни Айленд с чувством безнадежного отчаяния, Прекрасно сознавая, что все кончено. Поисковая партия была огромной, а остров – таким крошечным! Когда же, задержавшись там ненадолго, они вернулись оттуда без Чарльза, она даже не нашла в себе сил заявить: «А что я вам говорила?!» Она не могла даже представить себе, каким чудесным образом он сумел спрятаться сам на этом крошечном острове, уж не говоря об этом чудовище – шлюпке?!

Но он сумел это сделать! После невыносимой агонии, пережитой утром, голова кружилась от радости. Он все еще на свободе, и теперь у них есть все основания надеяться на лучшее. Самая страшная опасность миновала! После того как полиция столь тщательно обыскала все острова, они вряд ли решатся еще раз пойти на это. Чарльз завоевал свою безопасность!

Впервые после того, как они расстались у дамбы, Кэтрин имела основания надеяться, что в скором времени они встретятся вновь. Но не сразу! Сначала ей нужно убедиться в том, что за домиком никто не наблюдает и что она сама может вполне свободно передвигаться. Чтобы убедиться в этом на все сто процентов, надо уехать на время, как она и рассчитывала заранее, в такое место, где любые ее действия не вызовут подозрений.

Объяснить причину предполагаемого отъезда не составило большого труда. В короткой беседе с упавшим духом инспектором она объявила, что устала от назойливого внимания газетчиков и собирается уединиться. С обезоруживающей улыбкой она призналась ему, что хочет пожить у брата в Норуиче, умоляя не сообщать этот факт представителям прессы. Той же ночью Кэтрин уехала в Лондон.

Пребывание в Норуиче оказалось весьма суровым испытанием для нее. Она даже не думала, что ее так сильно будет тянуть обратно. Ей не хватало успокаивающего вида на Туинни Айленд и ощущения того, что Чарльз совсем рядом. Несмотря на то, что она бесконечно повторяла себе, что у него пока есть все самое необходимое и что с ним ничего не случится, она не могла перестать беспокоиться, особенно по ночам. Она старалась извлечь выгоду и из этого, проводя бессонные ночи в думах о том, что им предстоит сделать дальше. Часто она ловила себя на мыслях о Луизе Хилари. Не расследовать ли ей самой загадку смерти Луизы? Только состояние полной физической прострации помешало ей попытаться сделать это сразу же после процесса.

На всякий случай, не исключая полностью возможности, что полиция все еще наблюдает за ней, она ни на секунду не забывала, что должна постоянно следить за своим поведением. Днем она держалась поближе к жене брата Мюриэль – ходила с ней вместе по магазинам, гуляла с детьми и помогала по дому. По вечерам никуда не отлучалась. Ей часто хотелось поделиться своими тревогами с родственниками, но она знала, что лучше всего держать язык за зубами ради безопасности Чарльза и ради всех, кто имел к нему отношение. И она продолжала играть ту же роль женщины, испытывающей глубокое беспокойство по поводу судьбы своего исчезнувшего любовника и не имевшей абсолютно никакого представления о том, где он сейчас находится.

К концу третьего дня Кэтрин убедилась, что полицейские оставили ее в покое. Во время поездки к морю на автомобиле вместе с семьей Форрестер она внимательно смотрела по сторонам: за ними никто не ехал. Теперь-то уж газетчики наверняка пронюхали, где она находилась; люди здоровались с ней на улице, а слухи распространяются очень быстро. Но Кэтрин не беспокоилась и об этом. Газеты, напечатав все, что только могли придумать, об охоте на Чарльза, теперь удовлетворялись лишь краткими сообщениями типа «Хилари все еще не найден». Интерес спал.

На четвертый день Кэтрин вернулась в Лондон. Побродив днем по магазинам, она в тот же вечер с наступлением темноты отправилась в Медуэй. Она уже знала, что ей делать. Если, к несчастью, выяснится, что полиция все еще вертится в бухте, Кэтрин перелезет через дамбу и отправится вплавь на остров, как Чарльз в ночь побега. Если же все вокруг чисто, ему самому будет несложно появиться в домике.

Когда вскоре после полуночи она подъехала к куче Щебенки у домика, местность казалась пустынной. Ни машин, ни огней, ни звука крадущихся шагов и вообще ничего, кроме жалобных стонов кроншнепов, живущих в болотах. Она несколько раз мигнула «дальним» и на случай, если Чарльз уснул и не увидел сигнала, с шумом несколько раз захлопнула дверцу автомобиля. Зажгла лампу в гостиной и несколько минут постояла на пороге домика. Небо слегка заволокло тучами, очертания Туинни Айленда едва проступали во мгле. Прилив закончился.

Кэтрин уже начала беспокоиться, не получив от него ответа, когда услышала звук, который нельзя было ни с чем спутать, – из темноты послышался слабый волчий вой. Она успокоилась и сразу же принялась готовиться к ночному визиту. Его надо будет покормить хорошенько и дать выпить чего-нибудь горячего – он наверняка приплывет без одежды, боясь намочить ее. Чем бы его согреть? Кэтрин притащила ковер из машины, несколько поленьев и принялась топить печку. Огонек весело заплясал внутри; она сварила кофе и суп, наполнив ими два новых термоса. Из погреба исчезли почти все запасы еды, но Кэтрин предвидела, что Чарльз мог наведываться в домик в ее отсутствие, и привезла с собой новые запасы.

Приготовившись к встрече, Кэтрин повернула ключ в замке и прилегла на кушетку. Прилив наступал теперь гораздо позже, чем неделю назад; Чарльз сумеет выбраться на берег, не оставляя следов, не раньше четырех утра. Минуты ползли, и время от времени Кэтрин впадала в неглубокий тревожный сон, вскакивая каждый раз, когда раскаленный уголек с шипением падал на решетку или скрипели старые половицы. Нервы у нее были на пределе. Она боялась, что опять наступит глубокий обморок, а с ним и нервный срыв, как уже было после процесса.

На этот раз все обошлось, и в половине четвертого Кэтрин встала и вышла во двор. Утро было прохладным; по всей вероятности, хорошая погода скоро кончится. Кэтрин подумала, что вовремя вернулась обратно.

Луна уже вышла из облаков, ясно обозначив очертания острова. Бухта, уже полностью покрытая поблескивающей водой, казалась спокойной и мирной; мягкое шуршание ночного прилива действовало успокаивающе. Уже недолго, подумала Кэтрин. Через полчаса уровень воды над поверхностью грязи достигнет двух футов, и Чарльз приплывет. Кэтрин уселась на кучу щебенки и вся превратилась в слух и внимание. Где-то там, по другую сторону живой серебряной полосы, он точно так же прислушивался и ждал. При мысли о том, что Чарльз рядом, ее охватило волнение. Казалось, они не виделись несколько долгих недель, и он не обнимал ее целую вечность.

Кэтрин торопливо вскочила, увидев в конце дорожки какой-то свет. Но напрасно. По основной дороге промчался ночной грузовик. Она зашла в домик проверить печку, потом вернулась на берег. Медленно поползли секунды…

И вот наконец со стороны острова послышался новый звук, похожий на плеск. Это Чарльз! Она открыла дверь домика, чтобы он плыл на свет, и напряженно уставилась на поверхность воды.

Сквозь облака неожиданно прорезался свет луны, и в этот момент она уловила, как в темноте блеснуло его влажное тело. Чарльз торопился. Прошли секунды – и вот он выбрался на узкую полосу гальки и стоит рядом с ней.

– Кэтрин!

– Любимый! – беззвучно прошептала она. – О, мой любимый! – она втащила его в дом и быстро закрыла дверь.

Чарльз обнял ее и крепко держал, царапая бородой ее щеку. Кэтрин чувствовала, как намокает одежда, но продолжала прижиматься к нему, забыв обо всем на свете.

– Кэтрин! – вновь пробормотал он, как будто ему доставляло удовольствие повторять ее имя. – Как давно я мечтал об этом – просто обнять тебя, – он обхватил руками ее лицо, посмотрел в глаза и поцеловал. Затем снова прижал к себе. – Боже, как же я скучал по тебе!

– Любовь моя! Ты ведь знаешь, что я не хотела бросать тебя, правда? Я уехала лишь потому, что это был единственный способ избавиться от полиции…

– Ты прелесть, Кэтрин! Ты – замечательная. Ты все сделала правильно… – он снова поцеловал ее и со вздохом выпустил из объятий.

Кэтрин вспомнила о делах.

– Я хочу покормить тебя. Поговорим потом, – она укутала его и усадила поближе к огню. Принесла суп, ветчину и свежий ломоть черного хлеба.

Чарльз с жадностью набросился на еду, а Катрин молча рассматривала его.

– Ты очень похудел, дорогой. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответил Чарльз. – Голыми руками не возьмешь!

– Ты напоминаешь мне дикаря с острова Борнео.

– Вполне возможно. Что ж, неплохая роль, – он отодвинул тарелку и начал разделываться с ветчиной. – Есть новости? Пока ничего не случилось?

– Нет. Меня никто не тревожил, пока я жила у Джона. Охота, похоже, закончилась. Чарльз, расскажи мне, как же тебе удалось спастись? Я была уверена, что они найдут тебя.

– Так бы, наверное, и вышло, если бы ты не надела в тот день это дурацкое платье и не предупредила меня заранее. Но я был на волоске… – очень кратко, как бы желая поскорее забыть об этой истории, Чарльз поведал Кэтрин, как он погрузил себя в грязь. На ее лице отразился ужас.

– Милый! Как, должно быть, противно все это было?!

– Да! Совсем не по правилам хорошего тона.

– У меня нет слов! Но идея была замечательной, я бы никогда не додумалась до такого сама.

– Когда на тебя идет охота, шарики крутятся гораздо быстрее.

– Ты заслужил свободу больше, чем кто бы то ни было… А шлюпка?

Чарльз рассказал, как он утопил шлюпку в болотце, а все остальное запрятал в грязь. Теперь он насытился и откинулся на спинку стула с чувством глубочайшего наслаждения.

– Боже, как вкусно! Я уж совсем забыл, как выглядит нормальная пища. Извини, что ел с такой жадностью.

Кэтрин прикурила для него сигарету и налила кофе в чашку.

– Сколько ты сможешь пробыть здесь?

– Не больше часа.

– Тогда нам не стоит терять ни секунды. Ты придумал, что нужно сделать в первую очередь?

– Я только этим и занимался, – ответил Чарльз, с наслаждением затягиваясь. – Мне кажется, у меня есть единственный выход – взять лодку Питера и каким-то образом уплыть через пролив во Францию.

Кэтрин с ужасом посмотрела на него.

– Ты думаешь, тебе это удастся?

– Стоит попробовать…

– Это очень рискованно… Хуже, чем все остальное.

– Мы и находимся в рискованном положении. Не буду делать вид, что мне очень нравится эта идея, но что ты можешь еще предложить?

Кэтрин хотелось бы иметь четкий, хорошо продуманный план действий, но она лишь робко возразила ему:

– А если попытаться доказать твою невиновность? Чарльз покачал головой.

– Это нереально, дорогая. Здесь можно действовать лишь в двух направлениях: выяснить, кто на самом деле убил Луизу, или установить мое алиби на время убийства. Пока я не вижу возможностей доказать ни то, ни другое.

– Я так не думаю, – честно призналась Кэтрин. – Пока я находилась в Норуиче, я много думала о Луизе и этих ее поездках в отели. Я просто уверена, что мы были правы, предполагая, что она встречалась там с каким-то мужчиной. Она просто не того поля ягода, чтобы отправляться куда-то одной. И если бы нам удалось обнаружить, кто он…

– Но всем этим уже занимались однажды.

– Да, я знаю. Фэрей нанимал агентов. Но ведь мы не знаем, насколько тщательно они провели работу. Они наверняка профессионалы, но я больше доверяю в таком деле себе самой и пока остаюсь при своем мнении. Мне кажется, если бы я отправилась в эти отели сама, мне бы удалось хоть что-нибудь выяснить.

Чарльз задумался.

– Возможно, ты и права, но, честно говоря, я весьма сомневаюсь в этом. Согласен, попытаться, конечно, стоит, но не сейчас. Если бы даже тебе и удалось совершить какое-нибудь открытие, ты бы столетиями доказывала свою правоту. А что бы делал я все это время?

– Разве нельзя тебе спрятаться у меня в квартире теперь, когда полиция оставила меня в покое?

– Они не оставят тебя в покое, если не поймают меня в ближайшее время. Особенно если ты начнешь наводить справки в отелях. Они лишь получат подтверждение тому, что мы в контакте.

– Хорошо, а не мог бы ты еще немного пожить на острове? Я знаю, милый, это такое ужасное испытание… Тебе там, наверное, жутко и одиноко. Но по крайней мере ты там в безопасности. Теперь мы перевезем туда кучу припасов – за нами ведь никто не наблюдает? Устроим убежище получше. Ты дал бы мне возможность… Мне надо всего неделю… две?

– Я не пойду на это. Меня пугают не тяготы моего пребывания на острове. Дело в том, что если я вообще собираюсь перебраться на континент, нужно сделать это немедленно, пока держится хорошая погода. Если я не использую эту возможность сейчас, то застряну здесь надолго. А как ты представляешь себе зимовку на Туинни Айленде?

Кэтрин вздрогнула от одной этой мысли.

– Да, это трудно себе представить. Но должно же найтись какое-нибудь другое место, где ты сможешь спрятаться, где ты будешь чувствовать себя лучше, а я смогу продолжать снабжать тебя продовольствием?!

– Кэтрин, давай посмотрим правде в глаза. Нет такого места, во всяком случае в Англии. Меня здесь слишком хорошо знают, и каждая собака за мной охотится. Мы остались целы и невредимы только потому, что нам чертовски везло и погода стояла прекрасная, но если мы будем и дальше злоупотреблять своим везением, то все окончится весьма плачевно. Что-нибудь обязательно сорвется, кто-нибудь из нас совершит ошибку, и нам конец. Если я останусь в Англии, меня непременно поймают – это как дважды два. Как ни печально, но мне остается только спастись бегством, и чем скорее, тем лучше.

Кэтрин внимательно посмотрела на его худое, решительное лицо, внезапно поняв, что, продолжая спор, она лишь напрасно теряет время.

– Ты ведь уже решился на это, не так ли?

– Да, любовь моя. Думаю, нужно взять лодку, пока не поздно.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Когда отплываем?

– Я поплыву один.

– Ты знаешь, что я не отпущу тебя одного.

– Ты должна сделать это, Кэтрин. Я не просто хочу избавить тебя от тягот этого путешествия. Я все продумал – другого выбора нет. Это не значит, что тебе не стоит появляться во Франции, но ты должна попасть туда совершенно легально, с правильно оформленными документами. Тогда ты по крайней мере сможешь свободно передвигаться и совершать какие-то действия, не опасаясь попасть в лапы полиции. Ты сможешь хотя бы пойти и поменять деньги в банке, а там всегда требуют паспорт. Ты сможешь выехать из страны, скажем, вернуться в Англию, в любое время, когда пожелаешь; увидеться с адвокатом или с другими людьми. Ты сможешь заняться отелями немного позже. Но если мы оба отправимся сейчас на «Ведьме» и высадимся во Франции нелегально, мы оба окажемся вне закона и потеряем свободу!

– Да, конечно, ты прав, – медленно протянула Кэтрин.

– Я предлагаю тебе возвратиться в Лондон, получить визу и французский паспорт, собрать вещи, а затем открыто переехать в Кале и ожидать там моего появления. Я не могу сказать тебе точно, когда попаду туда, но в любом случае появлюсь лишь с наступлением темноты; об остальных подробностях встречи договоримся позднее. Во Франции мы решим, как нам быть дальше.

– Тебе ведь и там придется скрываться?

– Думаю, до какой-то степени да… Но там я буду в большей безопасности, чем здесь. Конечно, французскую полицию предупредят о моем появлении, но она все-таки менее бдительна, чем наша, а кроме того, во Франции мое лицо не знакомо каждому встречному-поперечному… И потом, там климат получше… Вероятно, нам придется пробираться на юг, и если случится пару ночей поспать на открытом воздухе, то ничего страшного… – Чарльз заметил, что Кэтрин смотрит на него с отчаянием. – Мне очень жаль, дорогая, перспектива весьма печальная, и мне опять придется во всем полагаться лишь на тебя…

– Меня беспокоит не это, – грустно призналась она, – а трудности, которые неизбежно возникнут на практике. Во-первых, мне поменяют всего двадцать пять фунтов – нам надолго не хватит. Где мы раздобудем франки, когда кончатся деньги?

– Попробуй раздобыть побольше. Другим это удавалось. Не думаю, что это уж такая большая проблема.

– Возможно, – Кэтрин вспомнила о друзьях в Париже, которые могли бы помочь ей. – Но к чему мы придем в конечном итоге? Не будем же мы вечно влачить нищенское существование в чужой стране. Конечно, если мне повезет и я наткнусь на улики в отелях, все это быстро закончится… А если нет?

– Не стоит так далеко загадывать. Давай сначала попробуем удрать из Англии.

Она с грустью встретила его взгляд, снова подумав о тяготах перехода на «Ведьме». Затем вдруг спросила:

– Чарльз, милый, ведь когда полиция узнает, что на французской территории нашли брошенную яхту с номером из Медуэя, они ведь догадаются, что взял ее ты? Они легко найдут место, где ты высадился на берег.

– Я подумал об этом. Боюсь, нам придется утопить ее где-нибудь неподалеку от берега. Нехорошо, конечно, но мы сможем купить Питеру новую яхту когда-нибудь потом, и я уверен, он простит нас за это.

Кэтрин кивнула. Они находились в таком отчаянном положении, что утопить лодку друга казалось им пустяком. Несколько мгновений она отрешенно молчала, обдумывая план Чарльза.

– Наверное, все так и получится, – сказала она наконец. – Я вполне понимаю, как важно, чтобы я сохранила свободу передвижения. И все же мне не хочется даже и думать о том, что ты отправишься на яхте один. Сколько отсюда до Кале?

– Восемьдесят-девяносто миль, если идти все время вдоль берега.

– Это означает, что даже если все пойдет хорошо, тебе придется провести в море двое суток, не так ли? А «Ведьма» ведь очень маленькая!

– Это хорошая лодка. Я всегда чувствовал себя на ней гораздо удобней, чем на «Спрэй». Справлюсь как-нибудь! В конце концов, множество других мужчин переправлялись через Ла-Манш в одиночку и на более мелких посудинах.

– Другие обладали большим морским опытом, чем ты. Я знаю, мы довольно много болтались по нашей бухте, но ты не можешь сказать, что получил достаточный опыт, и потом, один ты ни разу не плавал. Если погода изменится к худшему, ты быстро вымотаешься. Разве ты не помнишь, как страшно мы устали в тот день, когда переправлялись от Харти Ферри до Брайтлингси? А ведь мы вдвоем управлялись с парусами, и переход был не так уж сложен!

– Я знаю, любимая. Но какой смысл говорить об этом, когда у нас нет другого выхода?

– Я бы могла проплыть с тобой вместе хотя бы часть расстояния…

– Каким образом?

– Конечно, нужно это обсудить… Но ведь у тебя будет шлюпка и ты сможешь высадить меня на берег в районе Дувра, когда стемнеет? Только надо все как следует рассчитать. Я проведу с тобой вместе три четверти путешествия, и тебе останется лишь переплыть Ла-Манш в одиночку. А это не так уж страшно.

– Это чертовски рискованно. Трудно правильно рассчитать время, когда плывешь на такой маленькой яхте.

– Любимый! Это совсем просто, если нам повезет с погодой. Ты ведь знаешь об этом. А если погода испортится, тогда тебе не обойтись без меня. И если случится самое страшное, мы останемся вместе до конца. Какой же смысл моего появления во Франции с легальными документами, если ты по дороге туда утонешь? – она была теперь столь же полна решимости, как и он раньше. – Честно говоря, Чарльз, я думаю, что это абсолютно сумасшедшая идея – отправляться на яхте тебе одному!

– Надо с ума сойти, чтобы вообще на это решиться, но у нас нет другого выхода.

– Если мы отправимся вместе, у нас больше шансов остаться в живых. Я тоже не очень разбираюсь во всех этих парусах, но по крайней мере я бы могла держать штурвал, пока ты отдыхаешь. А это ведь самое главное, Чарльз. Ты ведь знаешь, что я права. Возьми меня только до Дувра.

Чарльз не торопился с ответом. Ему было нелегко принять решение. Он подвергнет риску жизнь Кэтрин, а кроме того, еще неизвестно, сумеет ли он ее высадить. Но сердцем он чувствовал, что Кэтрин права, не пуская его одного. Если погода испортится хоть чуть-чуть, он уже не справится с яхтой.

– Хорошо, дорогая, – сказал он наконец. – Мы отправимся вместе…

Кэтрин радостно улыбнулась.

– Вот так-то лучше! А теперь давай займемся другими делами…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

С высоты дамбы Чарльз в последний раз оглядел пустынную бухту. С тех пор как они с Кэтрин приняли решение вместе отправиться в плавание, миновали сутки, а стрелки прихваченного из домика старого ржавого будильника в жестком полиэтиленовом пакете показывали два часа ночи. Четыре часа до рассвета – а у него еще так много дел! В целом условия складывались вполне благоприятно для осуществления задуманного: луна достаточно ярко освещала залив, несмотря на то, что небо заволокло тучами.

Его не оставляли тревожные мысли о предстоящем. Все его предыдущие приключения, которых с избытком хватило бы не на одну жизнь, были ерундой по сравнению с тем испытанием, которое он сам для себя избрал теперь. Даже походная жизнь на островах Карибского моря! И потом, у него там были помощники. В тех исключительных случаях, когда на тростниковых плантациях возникали конфликты и он попадал в неприятную ситуацию, рядом с ним всегда находились сильные решительные мужчины. Теперь же ему приходилось не только принимать решения, но и самому собственными руками браться за их выполнение. Он с горечью вспомнил слова Луизы: «Такой активный, но совершенно не способный на решительный поступок!» В тот момент ее слова вполне соответствовали истине, подумал он, но теперь все совершенно иначе. Для того чтобы выжить, необходимо изменить свою сущность!

В четверть третьего он натянул сапоги, перелез через стену и отправился вытаскивать лодку из грязевого озерца. У берега почва была потверже, и на первых порах ноги проваливались лишь по щиколотку. Но чем больше он отдалялся от острова, тем чаще попадались вязкие участки, где он проваливался уже по колено. Ему стало жутко. В темноте такое путешествие совсем небезопасно. Потеряв равновесие, он упал, распластавшись в грязи; затем в липкой жиже застрял сапог. Он изо всех сил тянул за скользкое голенище, пока грязь, недовольно чавкнув, не выплюнула сапог. Позади осталась глубокая борозда – предательский след, который прилив не смоет. Теперь это уже не слишком волновало Чарльза. Он знал, что если ему повезет, то он успеет уйти далеко, прежде чем кто-нибудь обратит внимание на следы.

Идти становилось все тяжелее; все вокруг слилось в единое серое месиво. Теперь он вслепую пробирался по чавкающей серо-зеленой мерзости, не видя ни моря, ни суши, ни ориентиров, кроме серебристого облачка, прикрывающего луну. Ему приходилось петлять, и Чарльз имел весьма смутное представление о том, где теперь находится. Он бы очень хотел остановиться хоть на секунду, чтобы получше сообразить, в каком направлении двигаться, но липкие объятия грязи предупреждали, что останавливаться вовсе не следовало. Но вот вдалеке блеснула поверхность озерца, и Чарльз с облегчением вздохнул.

Обнаружить лодку оказалось сложнее, чем он предполагал. Он затопил ее во время прилива, закрепив веревкой, скрученной из просмоленной бечевы, которую подобрал в куче хлама. Во время отлива, как он и рассчитывал, она должна была находиться на дне с краю, но пока он не видел ее. Затем нога подцепила фалинь, привязанный к якорю. По нему он добрался до лодки, скрытой водой на три фута. Вода начала прибывать – он все рассчитал до секунды, хотя и шел на отчаянный риск. Чарльз разделся, свернул одежду в комок и бросил ее на берег. Чтобы утопить лодку, ему пришлось нагрузить ее тяжелыми камнями, и теперь он принялся вытаскивать их обратно. Он стоял по пояс в воде и грязевой жиже. Пот заливал глаза.

Пошарив руками в лодке, он понял, что вытащил все камни, но тем не менее все еще плохо представлял себе, как вытащить тяжелую шлюпку. С прибытием воды грязь становилась все жиже, и теперь он, покачиваясь и спотыкаясь, как пьяный, возился в вонючей трясине, раскачивая шлюпку и дергая ее кверху. Наконец он вытащил корму, очистил ее от грязи и еще немного облегчил шлюпку. Вода все прибывала – она уже бурлила у него под ногами, и он сумел положить шлюпку на бок, вылить остававшуюся в ней грязь и вновь вернуть ее в прежнее положение. Чарльз отвязал весла от банки и вставил уключины. Верная посудина была вновь готова отправиться в плавание!

Он взял ком намокшей одежды и забрался в шлюпку. Задачка оказалась не из легких, но он успешно справился с нею и радовался победе. Теперь-то можно не торопиться! Одежда подсохла, и он снова оделся. Шлюпка дрейфовала без его помощи, уносимая течением в сторону домика, где он планировал причалить к берегу. К тому времени как на горизонте показался неясный силуэт крыши, воды уже было достаточно; он уселся поглубже, взял в руки весла, и шлюпка прибавила ходу.

Прежде чем отправиться в Лондон, Кэтрин с утра поехала в Рочестер и закупила все необходимое: четыре галлона бензина, канистру масла, парафин для ламп и печки, бутылку метилового спирта, а также свежие и консервированные продукты. В целях безопасности она спрятала все это в длинной густой траве, обрамлявшей солончаки, в двадцати ярдах от домика. Чарльз наблюдал за ее действиями в бинокль. Теперь он поспешил к тайнику и погрузил припасы в шлюпку. Прихватив кое-что из вещей, оставленных Кэтрин в гостиной, он запер домик и на шлюпке добрался до яхты. В каюте он нашел навигационные карты и таблицы приливов и достал из-под палубы дюжину чугунных балластных чушек, которые могли понадобиться впоследствии. Затем опять приплыл к своему острову, чтобы взять остававшиеся там вещи: канистру с пресной водой, спальный мешок, брезент и бесценный бинокль. Шлюпка была нагружена по самую банку*. Чарльз в последний раз без всякого сожаления взглянул на остров, который почти неделю был его домом, и с силой оттолкнул шлюпку от берега.

* Банки – скамьи в лодке, шлюпке.

К этому времени бухта наполнилась водой, поверхность которой, блестящая и гладкая, была похожа на ртуть. Второй этап путешествия обещал быть менее напряженным, так как Чарльз собирался плыть по течению. Боясь перевернуть шлюпку, он балансировал, сидя посередине скамейки, и начал грести сильными, размашистыми движениями, направляясь к буйкам, отмечавшим главное русло Медуэя. Раз уж они с Кэтрин собирались проделать основную работу следующей ночью, он должен был сегодня попытаться доплыть до больших глубин, где уровень воды оставался высоким даже во время отливов.

Пока он плыл вдоль вытянувшегося цепью архипелага, его основной заботой было не напороться вместе с тяжело груженной шлюпкой на мель. В прошлом он несколько раз проделывал этот путь, но ни разу не плавал ночью, а в темноте легко напороться на мель. Посадив шлюпку на мель, он мог оказаться в совершенно беспомощном положении, когда начнется отлив. Время от времени он торопливо оглядывался назад, проверяя курс по далекому мигающему буйку. Дважды останавливал лодку, проверяя веслом глубину.

Он плыл так почти целый час, когда наконец увидел мигание треугольного маяка на вершине холма, возвышавшегося на небольшом острове, и понял, что достиг своей цели. Он хорошо знал это место: в былые времена они с Кэтрин частенько устраивали здесь пикники. Грязевые наносы обрамляли узкий проливчик, но после несложных манипуляций ему удалось провести через него шлюпку и причалить к берегу. С той стороны холма находился весьма оживленный глубокий пролив, но по эту сторону он чувствовал себя в полнейшей безопасности.

Путешествие закончилось как раз вовремя – на востоке занимался рассвет, бросавший на поверхность воды переливчатое сияние, и Чарльз присел отдохнуть возле шлюпки, прислушиваясь к ворчанию мотора стоявшего за холмом судна и думая о том, что принесет ему день грядущий.

А день пролетел очень быстро в подготовке к предстоящему плаванию. Он не знал этих мест, но чем больше узнавал о грозящих опасностях, тем больше находил шансов для них с Кэтрин выбраться из любой переделки. Глядя на красивую «карту яхтсмена» с синими и коричневыми очертаниями проливов и с ясными обозначениями стоянок судов, можно было вообразить, что пройти на яхте вдоль побережья графства Кент столь же безопасно, как проехать на автомобиле по магистрали от Лондона до Эдинбурга, но Чарльз не питал излишних иллюзий. Он принялся с невероятной тщательностью изучать маршрут, который, как он надеялся, позволит им добраться до Дувра к концу второй ночи. Он вызубрил наизусть координаты буйков с такими странными названиями – Твердый орешек, Гвоздь, Лошадь, Длинный нос – и маяков, включавшихся ночью. Он тщательно изучил все береговые контуры в иллюстрированном «Лоцмане Северного моря», предвидя, что ему, возможно, не удастся распознать их с борта яхты. Он даже посвятил некоторое время сложной диаграмме, показывавшей соотношение скоростей и времени наступления приливов. Уверившись в том, что выучил все наизусть и дальнейшая зубрежка приведет лишь к путанице у него в голове, он разложил свой спальный мешок и забрался

собираясь как следует выспаться и набраться сил перед плаванием.

В течение дня никто не приближался к острову. Утро он проспал, а днем вытащил весь груз из шлюпки и вновь нагрузил ее, стараясь расположить вещи так, чтобы они как можно меньше мешали во время длинного перехода в Апнор. С началом прилива он вывел шлюпку за пределы солончаков и поставил ее на якорь, полностью подготовленную к плаванию. Легкий западный ветер пригнал облака, обещая плохую погоду, но, слава Богу, не штиль, и им, возможно, удастся пройти весь пролив, не прибегая к помощи двигателя.

Задолго до наступления сумерек Чарльз с нетерпением начал поглядывать в сторону шлюпки. Он наблюдал, как вновь обнажаются солончаки и грязевая кайма вокруг острова, а небо постепенно темнеет. Как только он убедился, что может спокойно передвигаться, он ухватил шлюпку за нос и потащил ее, упираясь ногами в жидкую грязь, к воде, которая все прибывала. Течение буквально сбивало с ног, а грести на веслах станет еще труднее. Чарльз уселся на банку прямо посередине шлюпки, для равновесия уперся ногами в тяжелую канистру с бензином и направился в сторону основного пролива.

Он помедлил возле южного берега, держась так близко к нему, что время от времени задевал веслом правого борта о дно. Он мало знал о местных течениях, но помнил, что у берега они, как правило, менее сильные. Вдалеке на середине пролива он видел огни плывущих кораблей, но теперь он предоставлен самому себе, и нечего думать о других. Он греб короткими режущими взмахами, копируя опытных моряков, когда они гребут навстречу течению, слегка постанывая на выдохе.

Чарльз уже приближался к устью широкого рукава реки под названием Хаф Эйкр и поздравил себя с успехом. Он направился к красному мигающему буйку и начал медленно продвигаться вдоль края обширного грязевого болота «Большой епископ», где они с Кэтрин однажды застряли на «Спрэй», напоровшись на мель. Он вспомнил, как они смеялись над названием «Длинный нос» – ведь они прокуковали там более двенадцати часов! Счастливые же это были денечки, когда самое худшее, что могло с ними произойти, оказывалось впоследствии лишь забавным приключением для них обоих!