Текст книги "Homeland. Родина Кэрри"

Блокпост был защищен спиральной колючей проволокой, взрывозащитными стенами, кое-где украшенными граффити, мешками с песком; подъезд к нему усеивали бетонные блоки-барьеры. Ко входу тянулась длинная очередь из машин и людей, проходящих проверку под охраной танка «Абрамс» и отделения американских солдат. Конвой зигзагами объехал барьеры и ненадолго задержался у блокпоста, где дежурил наемник в военной форме с черной нашивкой на рукаве.

Въехав за взрывозащитные стены, они будто высадились на другой планете: широкие проспекты, пальмовые аллеи, виллы и зеленые лужайки, сады, монументальные здания с куполами и шпилями, как в какой-нибудь сказке из «Тысячи и одной ночи». Вдалеке поблескивал в лучах солнца Тигр. Конвой проехал под аркой в виде рук, скрестивших сабли. Рядом стояло нечто наподобие бетонной летающей тарелки с открытым люком. Кэрри помнила этот памятник по прошлому визиту в Ирак, но Кролик, видимо, сочтя ее совсем неопытной, пояснил:

– Памятник Неизвестному солдату.

Проехали дальше по проспекту и наконец свернули налево, миновав правительственные здания на лужайках, потом прямо на улицу Яффы и остановились у подъезда высокого здания с высохшим фонтаном и статуями. Рано или поздно любой иностранец, не занятый на военной службе, узнавал, что это отель «Ар-Рашид».

– Впишемся или пойдем в конференц-центр? – спросил Верджил, когда они выгружали вещи из внедорожника. В конференц-центре располагались кабинеты временного иракского правительства и государственные органы Соединенных Штатов.

– Давай в центр, – ответила Кэрри, возвращая карабин Кролику.

– Вы молодец, – заметил наемник.

– Я до смерти перепугалась.

– Я тоже. – Кролик ухмыльнулся и махнул рукой.

Кэрри с Верджилом покатили свои чемоданы на колесиках по широкому бульвару и предъявили удостоверения морпехам, что дежурили у конференц-центра: за мешками с песком у бетонного забора и за коваными воротами.

Еще раз они предъявили документы военным полицейским, дежурившим у входа. Внутри их тут же окатило струей холодного воздуха из кондиционера. Спросив направление, они почти сразу нашли нужную дверь с табличкой «Агентство международного развития США».

Постучались и вошли.

Кэрри и Верджила проводили в приемную, где они сидели и ждали, пока молодцеватого вида морпех в опрятной рубашечке и галстуке привел штабного капитана.

Капитан был ростом под шесть футов, атлетически сложенный, привлекательный: темные вьющиеся волосы, чуть длиннее военного стандарта, синие глаза и улыбка, как у Тома Круза.

– Я Райан Демпси, а вы, должно быть, Верджил и Кэрри. Добро пожаловать в Песочницу, – сказал он, пожимая церэушникам руки.

Кэрри ощутила покалывание в пальцах, какого давно уже не чувствовала – с тех пор, как порвала со своим профессором Джоном. Это все адреналин, просто адреналин, успокаивала себя Кэрри. Радость от того, что осталась жива. Однако, присмотревшись к капитану Демпси, Кэрри поняла: дело не только в радости.

Ну и влипла она.

Глава 27
«Зеленая зона», Багдад, Ирак

Их привезли на небольшой прием в загородный клуб: белый дом из шлакобетона, с синей отделкой, на берегу реки, один из немногих домов в Багдаде, в котором спиртное лилось чуть не рекой. Сюда сбегали из «Зеленой зоны» те, кто ненавидел зависать в барах при отелях – «Ар-Рашид» или «Палестина», – потому как при шиитах администрация гостиниц не решалась продавать алкоголь в открытую.

Здесь присутствовали военные международной коалиции: британцы, канадцы, австралийцы, поляки, грузины – работники посольства и чиновники временного правительства; контрактники из военных компаний вроде «Блэкуотер», «Динкорп», «КБР-Халлибертон» и сотен других. Война постепенно переходила в ведомство частников; бар и смежные комнаты буквально ломились от их сотрудников, нанятых во всех уголках земного шара за плату, как у брокеров с Уолл-стрит, разговаривающих на десятках языков и кутящих так, будто завтра деньги превратятся в простую бумагу. Даже взлетающий реактивный самолет не смог бы заглушить стоявший тут гул, а официантки, снующие между клиентами, отнюдь не возражали, когда их шлепали по попкам, – за ночь они умудрялись зарабатывать по тысяче долларов.

Кэрри сидела рядом с Верджилом и Демпси, который, к слову, оказался настоящим морпехом в чине капитана, связным между армией и ЦРУ, из Оперативной группы 145. Гуманитарная организация служила ему прикрытием для борьбы с повстанцами.

К Кэрри и ее спутникам присоединился коренной иракец Уарзер Зафир: официально – переводчик при посольстве США, неофициально – член той же Опергруппы 145. Это был мужчина за тридцать: темные волосы, трехдневная щетина, прямой и острый, как лезвие секиры, нос. Привлекательный.

За соседним столом трое австралийцев шумно праздновали победу родной команды по крикету над «хренами моржовыми из Южной Африки».

– Я знаю арабский, – предупредила Кэрри еще в кабинете Демпси. – Переводчик не нужен.

– У Уарзера есть и другие достоинства.

– Например?

– Он из Рамади.

– И что с того?

Теперь же, сидя в загородном клубе и потягивая «Хайнекен», Демпси объяснил:

– Поймите, ребята, с вашего прошлого визита Ирак сильно изменился. За последние две недели только здесь, в Багдаде, было найдено больше трех сотен мертвых тел: сожженных, изувеченных до неузнаваемости. Наши солдаты находят трупы повсюду. Везде снайперы, на каждом шагу бомбы и фугасы. Сразу и не скажешь, кого иракцы ненавидят больше – нас или друг друга. Сунниты ни за что не признают Джаафари премьер-министром.

Демпси наклонился к Кэрри.

– И мятежи здесь – не просто так, «Аль-Каида» набирает силу, они вот-вот приберут к рукам Анбар. От самых окраин Багдада до сирийской границы люди насмерть напуганы. Вот на прошлой неделе в Рамади пропали два рейнджера из Семьдесят пятого. Час спустя они, конечно, вернулись – но уже без голов.

– Потому-то я и приехала, – сказала Кэрри. – Вам показывали фото? Ваши люди не видели похожих людей?

Оба – Демпси и Уарзер – мотнули головами.

– Даже если кто-то и опознал человека на снимке, – заговорил Уарзер, – он будет молчать. Вы, американцы, просто не понимаете, что здесь у нас не демократы против республиканцев. Тут шииты воюют против суннитов, и если они победят, то перебьют своих врагов. Они боятся, что, если мы победим, то же ждет их самих. Саддам, конечно, та еще свинья, – скривился Уарзер, – и поделом ему досталось, но при нем людей хотя бы не резали, как скот. Смертей было намного меньше.

– Мне нужен живой член «Аль-Каиды», – обратилась Кэрри к капитану. – Я слышала, вы захватили одного в плен.

Демпси кивнул.

– Когда я служил в Первом десантном батальоне, еще до этого кошмара, мы захватили одного командира «Аль-Каиды», в Фаллудже. Упертая сволочь, не желает говорить. Арабы все такие: их смерть не страшит, она их привлекает.

– Как его зовут?

– По делу проходит как Абу Аммар.

– Это kunya, псевдоним. Занятно, что этот тип назвался именно Абу Аммаром.

– Почему?

– Так называл себя Ясир Арафат. Аммар был спутником пророка. Ваш «Отец Аммара» косит под великого. Где вы его держите?

– В Абу-Грейб.

– Это ведь там пытали и унижали пленников? – спросил Верджил.

Два года назад мир увидел фотографии, на которых американские военнослужащие – как мужчины, так и женщины – мучают пленников тюрьмы Абу-Грейб. Скандал вылился в настоящую политическую катастрофу для США.

– Вы просто не видели, что творят эти местные…

Демпси пожал плечами, как бы говоря: иракцы – это как квантовая физика, все равно вам, сельским жителям, не понять.

– Поставили «жучок» на его сотовый? – спросила Кэрри.

Капитан мотнул головой.

– Черт. – Кэрри нахмурилась. – Хоть кто-нибудь догадывается, как его зовут на самом деле?

– У нас есть информатор. Он клянется, будто Аммар – из Рамади, что, в принципе, логично, а его настоящее имя – Уалид. Фамилию не знаем.

– Почему логично?

– В Рамади – сердце мятежа. И там же, по слухам, скрывается Абу Назир. – Демпси прошептал Кэрри на ухо: – Центральное командование планирует в Рамади крупную операцию.

– Когда? – также шепотом спросила Кэрри.

– Скоро. Времени в обрез.

– То есть Абу Назира и Абу Убайду никто не видел? – уточнил Верджил.

– Говорят, если встретишь их, – вставил Уарзер, – можешь прощаться с жизнью.

Демпси огляделся с видом опытного заговорщика.

– Ну, что дальше? – спросил он. – Едем в Абу-Грейб и допрашиваем Аммара?

– Нет, – ответила Кэрри. – В Рамади.

– Простите, al-anesah[28]28
  Обращение к незамужней женщине (араб.).


[Закрыть] Кэрри, – извинился Уарзер, – но вы в Ираке новичок. В Рамади для вас… – Он помялся, пытаясь подобрать нужное слово. – …слишком опасно.

– В Багдаде тоже неспокойно, – возразил Верджил.

Уарзер взглянул на Кэрри и Верджила темно-карими глазами.

– Багдад – это ничто. Вот в Рамади действительно страшно. Там смерть.

– Выбора нет, – ответила Кэрри. – Мне надо поговорить с семьей пленника.

Демпси улыбнулся.

– Каждую минуту вас таких прибавляется.

– Каких таких? – спросил Верджил. – Дебилов?

– Хуже, – по-прежнему улыбаясь, ответил Демпси. – Оптимистов.

* * *

Через открытую балконную дверь в номере Кэрри видела огни моста Четырнадцатого июля над рекой Тигр. Половина города на том берегу лежала, погруженная во тьму – электричество часто и надолго пропадало. Сама река змеилась в лунном свете серебристой лентой.

Из-за пределов «Зеленой зоны» раздался хлопок взрыва и стрекот автоматной стрельбы. Тьму, как во сне, пронзили красные пунктиры трассирующих пуль. Стрельба прекратилась и зазвучала вновь. Здесь она была столь же обычным делом, как в Америке рев полицейских сирен или шум уборочной машины.

В голове стоял все тот же вопрос: что скрывал Филдинг? Зачем убил себя?

Зачем вообще люди себя убивают? Зачем отец пытался покончить с собой? И где сейчас этой ночью мать? Не был ли ее побег из семьи попыткой самоубийства – убийства собственной прошлой жизни? Не потому ли она ни разу после не попыталась связаться с детьми? Саул прав: все мы что-то скрываем.

Когда отец стал принимать клозапин, он попытался снова влиться в семью. Оказалось, Кэрри и не знала Фрэнка Мэтисона. Того Фрэнка Мэтисона, который воевал во Вьетнаме, – об этом Кэрри пронюхала, найдя в коробке фото отца: без рубашки, с винтовкой, совсем молодой и тощий, Фрэнк позировал на опушке в джунглях, в компании двух друзей-сослуживцев; укуренные непонятно чем, они лыбились в объектив камеры. Кэрри заново открыла для себя Фрэнка Мэтисона, за которого вышла их мать. Отец перебрался к Мэгги и, принимая лекарство, вроде бы вел себя хорошо.

– Он хочет с тобой повидаться, – говорила Мэгги. – Ему надо помириться. Это поможет ему скорее поправиться.

– Поправиться? Ему?! – огрызнулась Кэрри. – А мне?

Она всеми силами избегала Фрэнка: встречая его у Мэгги, Кэрри просто говорила: «Привет, пап» и «Пока, пап». Она никак не могла забыть ужасного детства, беспорядочные метания между бессвязной болтовней и молчанием. Отец, может, и выглядел нормальным, но она-то знала: безумие в нем затаилось. Стоит расслабиться – и оно тут же выскочит наружу.

А что же с ней самой? С ее безумием?

Черт подери, надо выпить. И врубить джаз.

Стоило включить айпод, как в дверь постучали.

На пороге стоял Демпси: в форменной рубашке и брюках, совсем пьяный (догнался после загородного клуба). От его взгляда Кэрри вздрогнула. Дьявол, капитан и правда красавчик.

– Скажите честно: вы женаты? – спросила Кэрри.

– Какая разница? – ответил он, не сводя с нее взгляда синих глаз.

– Да что вам, жалко сказать? Так вы женаты?

– И да и нет, – ответил капитан, словно брак – это нечто вроде командировки или временного назначения.

– О нет, – обронила Кэрри.

Демпси ввалился к ней в комнату, и они столкнулись, сцепились, будто два атома. На ходу они срывали с себя одежду и целовались так, словно вот-вот наступит конец света. Повалились на кровать; Кэрри обвила ногами его бедра, он вошел в нее, и в тот же момент краем уха она услышала два хлопка взрывов, а вслед за ними – пулеметную очередь на том берегу Тигра.

Глава 28
Тюрьма Абу-Грейб, провинция Анбар, Ирак

Абу Аммара – или Уалида – в кандалах привели в допросную. Здесь, среди голых бетонных стен, не было ничего, только два деревянных стула. Кэрри жестом велела узнику сесть.

– Salaam alaikum, – поздоровалась она и так же, жестом, попросила конвоиров выйти.

Уалид не ответил традиционным «wa alaikum salaam». Это был жилистый мужчина с коротко стриженными волосами и всклокоченной бородой, в оранжевом тюремном комбинезоне; каждые несколько секунд он подергивал головой.

Интересно, нервный тик у него врожденный или появился в тюрьме, после допросов?

Он едва взглянул на Кэрри: на ее синий хиджаб, джинсы и армейскую толстовку. Говорить от него не требовалось, Кэрри и так все поняла: она для него – враг. Некоторое время оба сидели молча. Кэрри старалась не двигаться, чтобы скрытое записывающее оборудование на ней – и миниатюрная камера в том числе – сработало как надо.

– Знаете хадис Абу Исы ат-Тирмизи, в котором говорится, как пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Лучший из вас тот, кто добрее к своей жене»?

Узник дернул головой, однако на Кэрри он по-прежнему не смотрел. Только моргал, часто-часто, как птица.

– То есть топить и жарить током меня не будут? – уточнил он на иракском наречии. – Ты, значит, добрый полицейский?

– Можно и так сказать. – Кэрри улыбнулась. – Мне нужна ваша помощь, Ассайид Уалид Карим. Знаю, вы скорее умрете, чем согласитесь помочь, но подумайте: одно мое слово, и вы покинете эти стены. – Кэрри неопределенно махнула рукой.

– Я тебе не верю. Даже если бы ты говорила правду, я бы все равно скорее умер, чем помог тебе. Если честно, – он подался вперед, – мне ток и вода даже больше по нраву, чем твоя тупость.

– Вы мне поверите, Уалид Карим. Вас ведь так зовут?

Пленник безуспешно попытался скрыть потрясение. Выходит, Кэрри угадала с именем.

– Я Абу Аммар.

– А как же бедный Ясир Арафат? Вы украли у него kunya. – Она саркастично поморщилась. – Послушайте, нам обоим выгодно говорить правду, так дело пойдет легче. Вы Уалид Карим из племени Абу-Риша и командир «Танзим Кайдат аль-Джихад фи Биляд ар-Рафидаин»[29]29
  «“Аль-Каида” земли Двуречья» (араб.).


[Закрыть], который мы, несчастные американцы, знаем как «Аль-Каида» в Ираке. Вы родом из Рамади, из района Эт-Таилаа-эш-Шаркийя, что к югу от реки, недалеко от больницы.

Карим пристально взглянул на нее, едва дыша и подергиваясь. Три дня Кэрри и Уарзер ютились в доме у дядюшки Уарзера в Рамади, соблюдая полную конспирацию. Кэрри выкрасила брови в черный цвет, надела карие контактные линзы и полную абайю, тогда как Уарзеру пришлось поднять все семейные и племенные связи. В итоге они выяснили настоящее имя Карима, узнали, где живет его семья. Кэрри и Уарзер отправились к ним: Уарзер прикинулся бывшим заключенным Абу-Грейб, мол, сидел вместе с Каримом, и его родные прониклись к Кэрри доверием.

– Я была у вас дома, – сообщила Кэрри. – Говорила с вашей матерью, Азирой, с вашей супругой Шадой. Подержала на руках ваших детей: дочку Фару и сына Джабира. – Кэрри показала ему руки. Было видно, как с каждым словом ее осведомленность ужасает Карима все больше. – Ваш сын Джабир такой красавчик, но он еще слишком молод и не понимает, что значит быть шахидом, мучеником. Он просто тоскует по отцу. Откройтесь мне, и уже через пару часов вернетесь домой, обнимете его. Обещаю.

– Врешь, – сказал Карим и передернулся. – Я лучше позволю тебе убить моих детей, чем помогу тебе.

– Господь велик. Я бы ни за что не убила вашу семью, Уалид. Вы сами ее убьете.

Карима перекосило от омерзения.

– Как ты можешь говорить такое? Что ты за женщина?!

– Я лишь пытаюсь спасти вашу семью. Вспомните хадис Абу Исы. – Кэрри прикусила губу. – Я хочу спасти вас, sadiqi[30]30
  Друг мой (араб.).


[Закрыть].

– Не смей называть меня так. Мы не друзья и никогда ими не будем, – ответил Карим, яростно сверкая глазами: ни дать ни взять, ветхозаветный пророк.

– Все мы люди. Если вы не поможете мне, «Танзим», не дай бог, – Кэрри воздела руки к потолку, – обезглавит ваших детей, и я не смогу этому воспрепятствовать.

– Мои братья ни за что…

– Что они сделают с предателем, murtadd? – произнесла она так, словно плюнула Кариму в лицо, назвала его отступником. – Как обойдутся с его семьей? С бедной матерью? Женой и детьми?

– Они тебе не поверят, – отрезал Карим.

– Еще как поверят. – Кэрри кивнула. – Поверят, стоит им увидеть, как американские морпехи приносят вашим родным подарки: большие новые телевизоры и деньги, как ремонтируют и красят ваш дом. Поверят, когда племена Дулаим и Абу-Риша разнесут по всему Анбару весть о том, как вы помогли американцам и теперь подумываете принять христианство. Ваши братья не захотят в это верить, но своими глазами увидят подарки, увидят, как вашу семью защищают американские солдаты… которые в один прекрасный день куда-то исчезнут. И тогда ваши братья придут, дабы свершить правосудие.

– Ах ты шлюха…

– Что говорится в хадисе на такой случай? Вы можете покинуть это страшное место прямо сегодня. Отправляйтесь домой, Уалид, станьте снова мужем вашей жене и отцом Фаре и Джабиру, забудьте о нужде и опасностях до конца жизни. Пора выбирать. – Кэрри взглянула на часы. – Я скоро уйду. Что бы вы ни выбрали, обратного пути не будет.

Долгое время Карим ничего не говорил. Кэрри оглядывала голые стены, размышляя о том, что здесь творилось. Возможно, о том же думал и пленник.

– Это грех, – произнес он наконец.

– Во имя большого добра. Вы отрезбли головы невинным, Уалид, так что не вам рассуждать о грехе.

Он прищурился на Кэрри.

– Невинных нет. Я грешен, да. А ты?

Помедлив немного, Кэрри кивнула.

Дернув головой, Карим шумно выдохнул.

– Чего тебе, женщина?

Кэрри достала из кармана фотографию ухажера Димы, Мохаммеда Сиддики или Абу Убайды.

– Знаете этого человека? – Карим знал. Это Кэрри поняла по выражению его лица.

– Абу Убайда, – кивнул узник. – Ты и сама знаешь, иначе не спрашивала бы.

– Его настоящее имя?

– Не знаю.

– Неправда, – возразила Кэрри, скрестив руки на груди.

– La[31]31
  Нет (араб.).


[Закрыть], правда. Не знаю.

– Тогда что вам известно? Хоть кто-то при вас о нем говорил?

– Он не из Анбара и даже не из Ирака. Как-то раз его назвали «Kaden»[32]32
  Товарищ (араб.).


[Закрыть].

– Откуда он?

Карим подозрительно взглянул на Кэрри.

– Меня точно выпустят? Прямо сегодня?

– Тайно вы продолжите работать на меня. Так откуда он?

– Из Палестины, как и… – Он вдруг умолк.

Есть, Карим проговорился!

– Как кто? Абу Назир? Они оба палестинцы? – Карим не ответил, и тогда Кэрри добавила: – Жизнь вашего сына висит на волоске, Уалид.

– Все под Богом ходим. Наши жизни в руках Аллаха.

– И в ваших собственных. Говорите: они палестинцы? Оба? Они потому так близки?

Карим дернулся и кивнул.

– Уже не так близки, с недавних пор.

– Почему? Что случилось?

– Откуда мне знать? Я заперт здесь, будто зверь в клетке!

– Так освободитесь. Где сейчас Абу Назир?

– Не знаю, он постоянно перемещается. Говорят, он дважды в одной кровати не спит. Как Саддам.

Карим усмехнулся, показав желтые зубы.

– А что Абу Убайда? Где он? В Рамади?

Карим едва заметно кивнул.

– Ненадолго.

– Почему? Куда он потом?

Карим покачал головой. Какое-то время Кэрри казалось, что больше узник не заговорит. Карим – лучшая зацепка за последнее время, и если он больше ничего не скажет, то, в свете грядущей операции военных, ЦРУ проиграет. Блеф, блеф – вот что спасет ситуацию.

– Хотите – оставайтесь тут, Уалид, – сказала Кэрри, вставая со стула. – Время решать.

Она затаила дыхание. Откуда-то из недр тюрьмы раздался крик, но слов она не разобрала. Уалид тоже все слышал.

– Как твое имя? – спросил он наконец.

Глава 29
Эр-Рамади, провинция Анбар, Ирак

Вчетвером: Кэрри, Верджил, Уарзер и Демпси, одетые в военную форму, – они погрузились в «хаммер» и вслед за бронетранспортером поехали в Рамади. Пересекли мост через реку Евфрат и направились в сторону блокпоста возле электростанции. Солнце стояло высоко и жарило немилосердно; температура была за тридцать, в воздухе ощущалась легкая взвесь мелкой пыли.

У блокпоста остановились. Демпси выбрался из машины, переговорил о чем-то с морпехами и сел обратно за руль.

– Дело дрянь, – сообщил он. – Вчера накрыло два полицейских участка: морпехов на проспекте Фугасов размазало обстрелом из тяжелых минометов. Спорю, в Лэнгли вас не предупредили, что у «Аль-Каиды» есть стодвадцатимиллиметровые минометы и российские противотанковые ракетницы «Метис»? Адский писец. Духи озверели: предлагают двухмесячное жалованье тому, кто заминирует главную транспортную артерию в городе. Награду повысят до трехмесячного жалованья, если при взрыве погибнут американцы.

– Что нам делать? – спросила Кэрри.

– Поедем по аллее РПГ, – поморщился капитан.

По пути из тюрьмы Уарзер и Демпси немного просветили Кэрри и Верджила. Уарзер сказал, что в Рамади – полмиллиона людей под гнетом трех сил: «Аль-Каиды», суннитских мятежников и морпехов. Стоящий в сотне километров к западу от Багдада, на главной магистрали через пустыню, этот город был, по словам Демпси, самым опасным местом на планете.

Теперь, когда они въехали на главную улицу позади блокпоста, Кэрри поняла, что он имел в виду. Вдоль улицы громоздились завалы из обломков зданий; те дома, что уцелели, и столбы электропередачи стояли дырявые, что твой швейцарский сыр, изрешеченные пулями. Нетронутыми оставались редкие мечети да ржавые водонапорные башни, а так город напоминал Берлин в конце Второй мировой. Когда они объезжали воронку от взрыва посреди дороги, Верджил лишь мельком глянул на Кэрри поверх аппаратной стойки. Осматривая улицу, он держал наготове карабин «М-4».

Справа, где-то в четверти мили, над крышами зданий торчал минарет, раздались звуки автоматной стрельбы, за которыми последовал грохот пулеметных очередей. Демпси свернул с главной улицы, оставив бронетранспортер.

– Он поедет на стекольный завод, – пояснил капитан. (На заводе установили передовую оперативную базу морпехов.)

Демпси направился к полицейскому участку в районе Аль-Андалус. Пока они ехали по узкой улочке, из близлежащего кафе вышли двое арабов в белых туниках соубах и арафатках, вооруженные «калашами», и присели за металлический столик, на котором стояли миниатюрные чашечки кофе. Арабы смотрели, как мимо проезжают американцы. Демпси прибавил ходу, а потом вдруг сбросил скорость.

– Черт, – ругнулся он.

– Что такое? – спросил Верджил.

– Вон там впереди, на углу – куча камней на тротуаре.

– И что?

– Да хрен знает, вдруг это фугас. – Демпси глянул влево, вправо, назад. – И объезда-то нет. Ладно, народ, держитесь за любимые части тела.

Демпси утопил педаль газа в пол и понесся так, чтобы, поравнявшись с подозрительной кучкой камней, прижаться к зданию на противоположной стороне улицы.

Кэрри, затаив дыхание, неотрывно глядела на кучку камней, ожидая взрыва. Потом они свернули на другую улицу, а там – просто невероятно! – толпа мальчишек комком тряпок играла на пыльной улочке в футбол.

– Ух, – выдохнула Кэрри.

В отличие от детей в других частях Ирака, эти даже не подумали оторваться от игры и помахать рукой американцам. Они лишь притихли, а значит, не оставили приближение «хаммера» без внимания.

Демпси снова дал по газам. Из-под колес взметнулось облако пыли.

Наконец они остановились у полицейского участка, окруженного мешками с песком и охраняемого иракскими военными со штурмовыми винтовками «АКМ». На крыше здания Кэрри заметила еще одного иракского солдата – за легким пулеметом. Они выбрались из «хаммера» и прошли внутрь; там капитан представил Кэрри и Верджила Хакиму Джасиду, командиру полицейских.

– На вас нападали? – спросил Демпси.

Захватить контроль в городе «Аль-Каиде» мешали только местная полиция и морпехи, поэтому на стражей порядка постоянно нападали. Не проходило ни дня, чтобы не убили полицейского или какой-нибудь участок не обстреляли из минометов, гранатометов или не попытались взорвать самодельной бомбой. Порой террористы даже пробовали захватить базы полицейских.

– Дважды, но на этой неделе спокойно, хвала Аллаху, – ответил Джасид.

Несколько минут спустя Кэрри (в черной абайе) и Уарзер (в белом соубе и клетчатой арафатке племени Дулаим) покинули участок через черный ход. Сев на мопед, они отправились к дому кузена Уарзера, что стоял за рекой.

Проблема была в том, как общаться с Уалидом Каримом, которому присвоили позывной «Ромео», и руководить его работой в городе, осажденном тремя силами. Обычные средства вроде тайников, шифрованных сообщений, скрытых радиостанций или одноразовых мобильников не сработают: «Аль-Каида» проверяет все сотовые телефоны, даже у тех, кому, по идее, должна доверять. Если же выйти на улицу в неположенное время, тебя запросто могут убить. Особенно если ты – тот самый Ромео, что так тесно связан с «Аль-Каидой».

В конце концов Кэрри и Уарзер нашли решение: чайхана на рынке в сердце города, недалеко от центрального автовокзала. Встречаться было задумано каждый раз в разное, но заранее определенное время. Чайхана принадлежала Фалаху Кхадиму, дяде кузена Уарзера. За десять тысяч американских долларов тот согласился рискнуть и не задавать вопросов. Абу Назир и не за такое мог отрезать голову.

Было уже за полдень, с минарета отзвучал призыв муэдзина к дневной молитве. Кэрри и Уарзер ехали на мопеде к рынку по людным улицам: народу было много, хотя со стороны района Эс-Субат – близ канала, что ответвлялся от реки Евфрат, – и звучали выстрелы и взрывы. Кэрри с Уарзером готовились встретиться с дядюшкой Фалахом.

Уарзер вошел в чайную, тогда как Кэрри осталась снаружи. В консервативном Рамади женщинам запрещалось входить в такие места, ибо они предназначались исключительно для мужчин: там мужья пили крепкий чай по-иракски, курили шишу и играли в домино или нарды.

Пока Кэрри рассматривала у ближайшего лотка хиджабы и прочие женские тряпки, в ее сторону направилась группа вооруженных «АКМ» мужчин. Двигались они быстро, и Кэрри даже успела подумать: не укрыться ли в чайной и не предупредить ли Уарзера, мол, сейчас тут будут стрелять, но не успела она сдвинуться с места, как на нее налетел один из боевиков.

– Alma’derah, – тут же извинился он.

– La mashkila, – ответила Кэрри (дескать, ничего страшного), и у нее чуть не остановилось сердце.

Это был сам Абу Убайда. Кэрри моментально узнала его, вспомнила по снимку. Он был по-своему, по арабским меркам, привлекателен; понятно, отчего Диму так влекло к нему. Убайда как-то странно взглянул на Кэрри, и та стыдливо прикрылась краешком платка. Да, брови она выкрасила в черный и надела карие контактные линзы, но все равно для коренных иракцев выглядела необычно. Абу Убайда уже хотел что-то сказать, но тут его окликнули товарищи, и он убежал.

Отчего они так торопились, Кэрри поняла спустя секунду: близ входа на рынок взорвалась самодельная бомба, а минуту спустя над самим рынком с ревом пронесся истребитель «F/A-18»; навесы затрепетали, товары посыпались с прилавков.

Значит, Убайда здесь, подумала Кэрри. Задыхаясь, она поспешила к чайной, чтобы найти Уарзера. Народ кругом метался: кто спешил покинуть место взрыва, кто просто искал помощи. Кэрри уже подбегала ко входу в чайхану, когда ей навстречу вышли Уарзер и пухлый коротышка с усами а-ля Саддам.

– Я его видела, – сказала Кэрри. – Абу Убайду, он здесь.

– Быстро внутрь, – оглядевшись, велел ей Уарзер. – Снаружи нельзя разговаривать.

– Мне же вроде не положено?..

– У меня есть кладовая, она неприметна, – обрадовал ее дядюшка. – Пошли.

Фалах смотрел на Кэрри точно так же, как до этого смотрел Абу Убайда. Правильно, маскировка никуда не годится.

Втроем они прошли в дальний конец чайханы, и дядюшка Фалах открыл запертую на висячий замок дверь в кладовую. Небольшая подсобка была доверху завалена коробками с чаем, сахаром и всевозможным оружием.

– Salaam. Вы продаете оружие? – спросила у Фалаха Кэрри.

– Здесь в каждой чайной и в половине лавок приторговывают оружием, – ответил Фалах, глядя на нее, как на диковинного зверя. Да, камуфляж не работает, но что ей оставалось делать? Мотаться по улицам в мини-юбке и топике с сиськами навыкат? – Вы ведь американка?

– Я очень ценю вашу помощь, – сказала Кэрри.

– Просто заплатите и помалкивайте о нашем деле, – ответил Фалах.

Кэрри достала из полиэтиленового пакета стопку стодолларовых купюр из заначки Демпси, которую тот хранил у себя в сейфе.

– Когда он придет, этот ваш человек? – спросил Фалах.

Кэрри глянула на часы.

– Минут через двадцать. Можно встретиться с ним здесь, в кладовке?

– Не люблю продавать оружие в присутствии клиентов. Обычно тут я и обстряпываю сделки, но и женщине в чайную ход заказан… Ладно, прячьтесь тут, а если придет покупатель, я попрошу его заглянуть позже.

– Как ваш бизнес? – спросила Кэрри.

– Хвала Аллаху, могло быть и хуже, – ответил Фалах. – Поставки стабильные, но цены растут, сил нет. Если вам что надо, – он взглянул прямо на Кэрри, – могу достать. Только скажите.

– Почем уходят обычные стволы?

– Смотря какие, – пожал плечами Фалах. – За новенький американский «глок-19» беру четыре с половиной сотни. За «АКМ», из которого ни разу не стреляли, полторы – две с половиной сотни. – Фалах присмотрелся к Кэрри и спросил: – Саддама казнят?

Саддаму Хусейну, заключенному в тюрьму Абу-Грейб, недавно предъявили обвинения в военных преступлениях против курдов и шиитов.

– Не знаю, – ответила Кэрри. – Все зависит от иракцев.

– От них ничего не зависит, – возразил Фалах и сделал Уарзеру жест рукой: пошли, мол.

Мужчины удалились: Фалах вернулся к делам, Уарзер пошел стоять на стреме, – и Кэрри осталась одна в душной и тесной кладовке ждать Ромео. Между дверью и косяком снаружи проникала тоненькая полоска света.

Для освобождения Ромео использовали легенду с амнистией, объявленной для двух десятков суннитов аль-Уалики, новым кандидатом от шиитов (кандидатуру Джаафари к тому времени отвергли). После вернулись в «Зеленую зону». Верджил следил за Ромео через маячок в сотовом. Как и ожидалось, Ромео вернулся в Рамади, но Кэрри не сильно расстроилась – они друг другу не доверяли. Ромео мог запросто избавиться от мобильника и ускользнуть в любой момент. Держала его только угроза семье.

– Мы обещаем убить его семью добротой, в буквальном смысле, – сказала Кэрри Верджилу и Демпси. Ромео нельзя было доверять, и тем не менее она ощущала с ним близость.

Всего несколько минут назад она нос к носу столкнулась с Абу Убайдой. Подумав о Диме и Ране, Кэрри невольно призналась себе, как сильно желает ему – и Абу Назиру – смерти.

В кладовку заглянул Фалах, вместе с Уалидом Каримом.

– Только недолго, – попросил Фалах и вышел.

– Деньги принесла? – первым делом спросил Уалид, и Кэрри показала ему купюры в пакете.