Текст книги "Homeland. Родина Кэрри"

Глава 37
Улица Мина-эль-Хосн, Бейрут, Ливан

Гей-бар «Волк» располагался на боковой улочке в районе Хамра, недалеко от Американского университета. К одиннадцати вечера на тротуаре перед входом собралась целая толпа мужчин в рубашках, расстегнутых до пупка, с коктейлями и пивом «961». Кэрри протиснулась мимо них, миновала вышибалу – бритоголового быка, который как-то странно на нее посмотрел.

Клуб был битком набит мужчинами: кто просто беседовал, кто целовался. Гремел хип-хоп, мелькали лазерные лучи цветомузыки. Вдоль стен тянулись скамейки, обтянутые ледерином: на них сидели мужики при деньгах, готовые потратиться на танец на коленях в исполнении стройных мальчиков. Кэрри осмотрела весь зал, но Биляла Мохамада так и не нашла.

– Чего изволите? – спросил бармен: стройный, голый по пояс, в кожаных штанах на красных подтяжках. Пухлощекий, в свои тридцать он походил на двадцатилетнего.

– Текила «Патрон сильвер», – чуть не крича, ответила Кэрри.

– Потерялись? – спросил бармен, подавая напиток.

– Нет. А вот он – да, – ответила Кэрри, показывая фото Биляла Мохамада на экране мобильника. – Где бы его найти?

– Первый раз его вижу, – сказал бармен и отошел к другому клиенту.

– Биляла ищете? – спросил мужчина рядом.

– Биляла Мохамада, – кивнула Кэрри. – Знаете, где он может быть?

– Это смотря кто спрашивает.

– Бенджамин Франклин, – ответила Кэрри, показав сотку.

– Вы не в его вкусе, habibti, – ответил мужчина. – Здесь вы вообще никому не понравитесь.

– Уверен, habibi? Девчонки в Бейруте отвязные. Вдруг я одна из таких? – Кэрри усмехнулась.

– Ах ты бестия! – заметил незнакомец, похотливо поглаживая ее по плечу. – Тогда вопрос ребром, моя сладкая habibti: у господина Франклина есть брат-близнец?

– А если есть, как мне узнать, что ты не врешь? – Кэрри достала вторую сотку и подвинула обе купюры к незнакомцу по стойке бара.

– Билял в башне «Марина», на шестнадцатом этаже. Не веришь – спроси у Абдуллы Абдуллы.

Убрав деньги в карман, мужчина указал в сторону бармена.

– Ты правда Абдулла Абдулла? – спросила у того Кэрри.

– Нет, но меня так называют. – Пожав плечами, бармен подозвал Кэрри ближе. – Вы уверены в себе, мадемуазель?

– Как любой в этом мире.

– У Биляла опасные друзья.

– Так и у меня тоже.

– О нет, мадемуазель. Есть просто опасные люди, а есть Билял. Он натуральный псих. Поверьте, лучше к нему не соваться. Нужен кокс, хаш, герыч – я все достану, только попросите. Так безопаснее. К тому же качество лучше и цена не кусается.

– Билял в башне «Марина»?

– Знаете, у нас говорят: «Хочешь жить на улице Мина-эль-Хосн – умри». Дело не просто в статусе и деньгах. Дело в том, на что люди готовы пойти ради такого богатства и роскоши… и на что пойдут, чтобы защитить их.

– Я взрослая девочка, sadiqi. Так он в башне?

– Я его в последнее время не видел. Если повезет, то и вы с ним не встретитесь, – произнес бармен, накладывая листья мяты в бокал для мохито.

* * *

Это был белый небоскреб в форме полумесяца, с видом на пляж; его огни отражались в воде бухты. Вестибюль представлял собой современное и очень дорогое помещение, служившее рекламой богачам, которые могут позволить себе апартаменты за миллионы. Кэрри пришлось поспорить с Сондерсом, чтобы тот отпустил ее сюда одну.

– Мы уже знаем, что он убил Дэвиса Филдинга и, возможно, еще кого-то. Это не считая предупреждения бармена. Никто в Бейруте не может так разбогатеть, если он не опасен сам по себе или не водит дружбу с опасными людьми, – утверждал Сондерс, когда они сидели в салоне внедорожника «БМВ», по пути к башне.

Вместе с ними отправились еще двое оперативников: Чэндлер и Бойс – коротко стриженные, закаленные бойцы из группы особого назначения ЦРУ, оба бывшие «Морские котики», которых Сондерс привез с собой из Анкары, чтобы подчистить после Филдинга в бейрутском отделении.

– Чэндлер и Бойс, ну прямо название адвокатской конторы, а? – заметил Сондерс, представив бойцов Кэрри.

– Скорее как название лавки древностей, – ответила та, пожимая ребятам руки. – Слушайте, не поймите меня неправильно… я рада, что вы здесь, но нам не перестрелка нужна. Я иду выяснить, кто приказал убить Дэвиса.

– И так понятно: Абу Назир, – сказал Сондерс.

– Нет, это мы так думаем.

– Лучше я пойду. Или Чэндлер с Бойсом.

– Нет. Я женщина: угрозы не представляю, ситуацию не накалю. А еще по-арабски разговариваю лучше любого из вас.

– Если идешь ты, то мы тебя увешаем «жучками» по самое не могу. Услышу хоть намек на угрозу, и мы с антикварами ворвемся в апартаменты: сперва стреляем, потом разбираемся. Этот пидор, считай, покойник, ясно?

– Ясно, ясно. Только я сначала попробую вытянуть из него хоть что-нибудь, – ответила Кэрри.

Они остановились на боковой улочке, и она отправилась в сторону парковки при башне, освещенной горизонтальными полосами света, будто стойка с белыми неоновыми саблями.

– Я бы не ходил, Кэрри, но попытка не пытка, – сказал Сондерс, когда они приближались к парковке. – Если с тобой что-нибудь случится, Саул меня распнет. В буквальном смысле.

– Знаю. – Кэрри глянула на Чэндлера и Бойса. – Если решите, что я в опасности, парни, вытаскивайте меня.

Оперативники кивнули.

Присев у седана «мерседес», они проверили микрофон на Кэрри, приготовили оружие и по одному прошли в здание через служебный ход с парковки (Бойс вскрыл замок).

Затем на лифте поднялись на шестнадцатый этаж, трое вышли, а Бойс поднялся на семнадцатый. Он должен был войти в апартаменты над квартирой Биляла Мохамада и спуститься к нему на балкон. Сондерс и Чэндлер приготовились ждать в лестничном колодце и при первых признаках опасности ворваться в квартиру. Чтобы позвать на помощь, Кэрри достаточно было упомянуть цветы.

По сигналу Сондерса она направилась к двери в апартаменты Мохамада – всего квартир на этаже было две – и, достав «беретту», постучалась.

Никто не ответил, и тогда Кэрри постучалась еще раз, громче. Потом снова. Ей не открыли.

Ну вот, столько усилий потрачено, а его нет дома! Кэрри прислушалась, но изнутри не доносилось ни звука. Разве что тихое жужжание, с каким работает электробритва. Кэрри оглянулась на дверь, что вела на лестницу, но никого не увидела. Она знала: Сондерс и Чэндлер никуда не делись и страхуют ее. Вот и славно. Кэрри достала отмычку и, вспоминая, чему их учили на Ферме, принялась ковыряться в замке.

В сердечнике наконец щелкнуло, и Кэрри вошла, оставив дверь слегка приоткрытой для Сондерса и Чэндлера. Она сразу попала в просторную гостиную с панорамным видом на пристань и море. Жужжание сделалось громче; исходило оно как будто из спальни. Кэрри, подняв «беретту», подошла к двери и распахнула ее ногой. Вошла и тут же замерла, пораженная странной картиной: мужчина с мальчишеским лицом – должно быть, сам Билял Мохамад, – мускулистый, с выбеленными волосами и завернутый в черный пакет для мусора, целился в нее из пистолета с глушителем.

Так они простояли некоторое время в молчании, не шевелясь. Кэрри в голову пришла совершенно неуместная мысль: Билял походит на мужскую версию Мэрилин Монро, такой же сексуальный и потерянный. И только тут до Кэрри дошло: жужжание стихло.

– Ya Allah, как странно, – произнес наконец Билял. – Убьем друг друга или поищем мирный выход?

– Опусти пистолет и мы, inshallah, поговорим.

– Хорошо, но если ты меня пристрелишь, я попаду в ад – за то, что доверился агенту ЦРУ. Ты ведь из ЦРУ? Глупый вопрос. Конечно же, ты шпион, – произнес он по-английски. – Американка, с пистолетом. Какой-то придурок наконец допетрил, что Дэвис Филдинг себя не убивал. Ты додумалась? Конечно, ты. Женщин напрасно недооценивают. – Он бросил пистолет на кровать, и только тогда Кэрри смогла к нему как следует присмотреться: руки Биляла были в крови. – Ты пришла очень не вовремя. Еще полчасика, и я бы умер.

– Ты что задумал? – спросила Кэрри.

– Смотри сама, – ответил Билял и жестом указал в сторону ванной. – Желудок у тебя, надеюсь, крепкий?

– Не двигайся. Держи руки на виду, – велела Кэрри и боком подошла к ванной комнате.

– Хорошо, хорошо, а то ты и так дергаешься. Я все понимаю, но, смотри, не грохни меня.

Кэрри мельком заглянула в ванную: там лежал расчлененный труп мужчины, голова которого покоилась на отрезанных руках в изножье ванны. А жужжал, оказывается, электрический нож (Билял так и не выдернул провод из розетки). Кэрри замутило.

Уловив какое-то движение, она резко обернулась – Билял вытирал окровавленные руки о постельное покрывало.

– Не двигаться! – крикнула Кэрри. – Кто это там?

– Далиль Исмаил. Я ему всегда нравился. Ты привлекательная женщина, должна понимать… Люди вроде нас с тобой ничего не могут с собой поделать, мы просто нравимся мужикам, и все тут. Бедняжка Далиль, думал, что наконец меня трахнет. Однако жизнь она такая: думаешь, ты кого-то поимел, а на самом деле это тебя поимели.

– Зачем ты убил его?

– Не догадываешься? Послушай, можно я сниму с себя это? – Он подергал за краешек полиэтиленового пакета, в который завернулся. – Тут жарко, а умереть в пакете мне как-то не хочется. Если только ты не велишь мне закончить дело. Нет? – спросил он, глядя на Кэрри. – Ну, тогда я раздеваюсь.

Сдернув пакет через голову, он бросил его на кровать.

– Не дело нам тут разговаривать. Можем переместиться в гостиную и выпить, как настоящие цивилизованные убийцы. – Билял направился к двери. – Да, ты мне не доверяешь. Можешь следить, как я мою руки. Человеческое тело – это такой геморрой. Поразительно, как мы идеализируем и вожделеем его.

Кэрри, не опуская пистолета, проследовала за ним к бару, где Билял вымыл руки над мойкой и вытер их о полотенце.

– Что пить будешь? – спросил он.

– Текилу, если есть. Если нет – скотч.

– Значит, скотч. «Хайленд парк», – сказал он, перебирая бутылки.

Налив себе и Кэрри, Билял жестом пригласил ее присесть в одно из двух одинаковых ультрамодных кресел.

– За что пьем? – спросила Кэрри.

– За нас, живых, – ответил Билял и выпил. Кэрри последовала его примеру.

– Так за что ты убил этого Далиля?

– Он походил на меня: тот же рост, размер, телосложение. Нас порой даже путали. Я не хотел с ним трахаться, а он не понимал почему. Все же ясно: это как на себя дрочить.

Кэрри вдруг все поняла.

– Ты инсценируешь свою смерть. Поэтому и отрезал Далилю руки и голову – чтобы сложнее было опознать труп. Чтобы его приняли за тебя. Как бы ты избавился от головы с руками? В море хотел утопить?

– Говорю же: ты умная. Ничего, если я закурю? – Билял потянулся за сигаретой в шкатулке из слоновой кости на кофейном столике. – Вы, американцы, жуткие ханжи. Для вас нормально убивать людей и при этом нельзя курить.

Он глубоко затянулся.

– А как же ДНК? – спросила Кэрри. – По ней легко узнать, что труп – не твой.

– Правда, что ли? – Он взглянул на Кэрри так, словно она предложила пещерному человеку запрограммировать компьютер. – Это Ливан, а не Манхэттен. Здесь нет ни базы данных, ни науки как таковой. Полиция здесь не расследует преступления – она помогает тебе избавляться от политических врагов.

– И куда же ты намылился?

– Ну, выбор у меня дурацкий: умереть или переселиться в Новую Зеландию. Варианты практически равнозначные.

– От кого бежишь? От нас?

– У американцев просто безграничное самомнение. Чего вас бояться-то? Самое страшное, что грозит врагу Америки, это стать героем отдельного реалити-шоу. Ты вроде не дура, но обмануть тебя проще простого.

Билял выдохнул в ее сторону струю дыма.

– А Дэвис Филдинг? Вы были любовниками?

– Он мне названивал, представляешь! Все годы, что он использовал Рану для прикрытия и полагал, будто руководит ею, хотя на самом деле это мы с Раной выдаивали из него разведданные. В ту ночь он, сентиментальный дурак, позвал меня попрощаться. Шпион из него такой же плохой, как и любовник.

Кэрри присмотрелась к мальчишескому лицу Биляла, его выбеленным волосам. До нее стало постепенно доходить.

– Абу Назир. Вот почему ты убил Филдинга. Абу Назир сворачивается, и ты спасаешься.

– О-о! – Билял выдохнул еще струю дыма. – Ты все же не полная дурочка. Ну, так что… Кэрри… тебя ведь так зовут?.. – Он похабно улыбнулся, и Кэрри пробрал озноб.

Билял знает ее настоящее имя. Теперь-то она увидела его подлинную сущность и, что хуже всего, он решил идти до конца. Надо было срочно вызывать подмогу.

– Видишь ли, я вытянул из Филдинга все. Итак, Кэрри, что будешь делать: позволишь исчезнуть или сглупишь, упечешь меня в Гуантанамо, в одну камеру с каким-нибудь придурком-джихадистом?

– Ни то, ни другое. Теперь ты работаешь на нас, – ответила Кэрри и, оглядываясь, произнесла как бы между делом: – Знаешь, цветы чудесно украсили бы твою гостиную.

Билял выпрямился в кресле.

– И за кем шпионить? За Абу Назиром? – спросил он.

Кэрри молча посмотрела на него. В коридоре раздались быстрые шаги; одновременно с этим Бойс спустился по канату на балкон.

– Ya Allah, ты ведь совсем не знаешь Абу Назира, – произнес Билял и сунул руку под подушку кресла. Не успела Кэрри среагировать, как он достал девятимиллиметровый пистолет и пустил себе пулю в голову.

Глава 38
Амман, Иордания

– Римский театр был построен, как вы уже могли догадаться, в римскую эпоху, во времена правления императора Антония Пия. В ту пору Амман назывался Филадельфия. Так что, как видите, одноименный американский город получил свое название в честь Аммана, – рассказывал гид (кудрявый молодой иорданец в очках «Окли») толпе из полудюжины туристов. Они стояли на самом верхнем ряду полукруглых скамей амфитеатра, выдолбленного прямо в склоне холма, посреди шумного города Аммана.

Кэрри сидела сама по себе, где-то на среднем ряду. Она следила, как к ней по проходу направляется бородатый мужчина в солнцезащитных очках и фетровой шляпе (надень такую кто угодно другой, и он смотрелся бы в ней нелепо, но этому человеку шляпа шла).

– Что там говорят о бешеных псах и англичанах? – спросил Саул, присаживаясь рядом с Кэрри.

– Зачем он так, Саул? – спросила она. – Филдинг. Зачем он скрывал свою ориентацию? Кому какое было дело, что он гей? Да еще на такие расходы пошел: фальшивая дорогая любовница, которая к тому же трясла его как грушу в плане инфы. Шантажировала. Бессмыслица какая-то.

– Ты еще слишком молода, а Дэвис Филдинг был старой закалки. Он ведь начинал во времена КГБ, холодной войны, когда гомосексуалистов считали потенциальными предателями. Помнишь англичан из Кембриджа, раскрытых шпионов КГБ: Филби, Берджес, Маклин – все геи. Прямо как в романах у Ле Карре. В те времена полагали, что голубых проще шантажировать… Устраивали громкие судебные процессы… В общем, гею тогда в ЦРУ было не место, и Филдинг это знал.

– Брось, Саул. Проследи связи: Рана, Билял Мохамад, Дима, Соловей и, наконец, Абу Назир. Ничего так компания, и посмотри, как близко они подобрались. Билял… он-то как смог?..

Саул улыбнулся.

– Что смешного? – спросила Кэрри.

– Как-то отец сказал: «Когда у мужика член стоит, голова опускается». На идише это звучит еще смешнее. – Он пожал плечами.

– Выходит, Филдинг продал страну за дырку в жопе? В буквальном смысле?

– История стара как мир, и если уж говорить по справедливости, то предал нас Филдинг не преднамеренно. Он просто был дурак.

– Тогда как насчет стертых записей из базы АНБ? Филдинг действовал не один.

– Не суйся в это, Кэрри. – Саул посмотрел на нее, прикрыв глаза ладонью.

Кэрри перевела дух.

– Нет, правда, Саул, – прошептала она. – Неужто замешаны верхи? В этом все дело?

– Нет, – покачал головой Саул. – Дело в дружбе, а не в гомосексуальных интригах. В долге десятилетней давности. Теперь все кончено, Дэвис мертв.

– Как это кончено? Ты шутишь?

– Чего ты хочешь, Кэрри? Ты заткнула течь и, более того, нашла убийцу. Нас только это и беспокоило.

– Зато Абу Назир бог знает сколько читал нашу почту. Как тебе такое?

– Аналитики оценивают ущерб. Однако стоило Филдингу вытурить тебя из Бейрута, и мы с Эстесом перекрыли поток любой мало-мальски важной информации, проходившей через него. Образно говоря, оставили Филдинга без пайка, и он знал это. Начал что-то подозревать. Мы всерьез думали, что он покончил с собой, пока ты не доказала обратное. Не забывай и о плюсах.

– Так тут еще и плюсы есть? – выгнула брови Кэрри.

Тем временем гид вывел группу туристов к выходу со стороны сцены – туда, где находился небольшой музей. Если не считать пары туристов на самой сцене, Кэрри с Саулом остались в амфитеатре одни. Было так странно сидеть на каменных скамьях, когда вокруг кипела современная жизнь.

– Еще какие! Сейчас Абу Назир – наш злейший враг, и ты нашла самый отчетливый след, ведущий к нему. Мы ковыряемся в сотовых Биляла Мохамада и уже смогли подтвердить, что он звонил в Ирак, в Хадису – и не раз. Так что забудь о Соловье и Ромео. Твои прежние подозрения подтверждаются: Абу Назир в Хадисе.

– Может, его и след простыл.

– Зато есть, с чего начинать, а это уже прорыв! – Саул обернулся к ней. – Тебе надо вернуться в Ирак, Кэрри.

Она закусила губу.

– Саул, я там уже стольких потеряла: Демпси, Ромео… Верджила ранили, Кримзона – тоже. Как, кстати, Верджил?

– Поправляется. Заодно повидался с дочерью. Передавал тебе привет. Ему не терпится вернуться в строй. Что касается уорент-офицера Блэйзела – или Кримзона, – то ему поставили современный протез, чудо техники, – нерешительно произнес Саул. – Твой спаситель учится жить с искусственной ногой.

– В чем дело? – спросила Кэрри.

Саул что-то недоговаривал. Игрок в покер из него паршивый.

– Есть одно соблазнительное предложение, о котором ты пока знать не должна.

– Говори.

– Твои заслуги, Кэрри… в общем, тебя поставили в очередь на повышение. Когда Перри Драйера переведут дальше, рассмотрят твою кандидатуру на пост руководителя багдадского отделения. Станешь самым молодым шефом местной конторы. И первой женщиной на этом посту.

Ничего себе! Уж этого Кэрри никак не ожидала!

– Не знаю даже, что сказать.

– Это во-первых. – Саул широко улыбнулся. – А пока что Перри Драйер начальник в Багдаде и хочет, чтобы тебя прислали к нему как можно быстрее. В Лэнгли с ним солидарны. Если сумеешь прижать Абу Назира – мы переломим «Аль-Каиде» хребет.

Кэрри посмотрела на сцену: туристы ушли, и на ней стало пусто. Какие трагедии ставили тут в древности? Какие страсти творились?

Шеф отделения с биполярным расстройством? Да это похлеще тайны Филдинга! А уж последствия…

– Саул, есть одна загвоздка. Мы кое-что упустили.

– Да ну?

– Уалид Карим, он же Ромео. Когда Абу Убайда допрашивал его, Ромео сказал кое-что, что не идет у меня из головы: он просил обратиться к Абу Назиру, чтобы тот подтвердил его слова.

– И?

– Абу Убайда на это не купился. Как будто не верил тому, что может сказать Абу Назир. Хотел услышать все от самого Ромео. Почему? Да, Убайда и Назир были соперниками, но ведь они оба руководили «Аль-Каидой» и не должны были враждовать. Так почему Абу Убайда не пожелал слушать Абу Назира и убил Ромео? Чтобы заманить нас в ловушку достаточно было одной записи.

– Отлично. Просто замечательно, – сказал Саул, поднимаясь. – Мы стали ближе к истине. Давай прогуляемся. Мне что-то пить захотелось.

По проходу они спустились к сцене и оттуда вышли на улицу, мимо мужчин в красных арафатках и гудящих машин – к лотку с соком, где с балки свисали сетки с апельсинами, лимонами и морковью. Саул взял свежевыжатый апельсиновый сок со льдом, а Кэрри – бутылку охлажденного пива «Петра».

Потягивая напитки, они двинулись тенистой стороной улицы. Кэрри по привычке – и без нужды – проверяла, нет ли «хвоста».

– Мне это тоже не дает покоя, – признался Саул. – Особенно, почему Абу Убайда убил Ромео. Один вывод есть, но он безрадостный.

Кэрри резко остановилась и посмотрела него. Подождала, пока мимо пройдет женщина в розовом хиджабе.

– Ромео был тройным агентом? Никто в этом деле: ни Соловей, ни Рана, ни Дима, ни Филдинг – не показали своей подлинной сущности.

Саул кивнул.

– Мы призраки. Зарабатываем ложью.

– Ромео был двойным агентом: шпионил для «Аль-Каиды» и для меня… для виду. На самом деле работал на Абу Назира, против Абу Убайды. Абу Назир отправил Ромео подрядить меня, чтобы я, дура такая, ликвидировала Абу Убайду. Беспроигрышный вариант: если бы теракт в Багдаде удался и аль-Уалики погиб, Абу Назир получил бы долгожданную гражданскую войну, а наша миссия в Ираке провалилась бы. Если бы теракт не удался – тем лучше: мы понесли бы некоторый ущерб, а Абу Убайда, соперник, исчез. Как ни крути, Назир победил.

– Да, все так, – кивнул Саул. – Однако ты смотришь в телескоп не с того конца. Смерть Абу Убайды – это победа, Кэрри. Ты спасла тысячи жизней. Только среди американцев потери стали бы катастрофическими.

– Он использовал нас, меня.

– Мы все друг друга использовали. Как крабы в корзине. Порой приходится жрать друг друга.