Текст книги "Темная магия"

Как ни старался, Каландрилл не чувствовал в себе способностей к общению с богиней. Однако, к своему удивлению, не обнаружил и страха; скорее, наоборот – он был необыкновенно спокоен, словно и не сомневался никогда и был согласен со всем, что ждет их в будущем. Он решил стать на колени: как-никак он ведь проситель, хотя судьба самой Деры зависела от того, как пройдет сегодня ночь. Половицы заскрипели под коленями, Каландрилл развел руки в стороны и. склонив голову, воззвал к божеству.

В тишине комнаты он возвысил свой голос, моля богиню о помощи и силе в борьбе с Рхыфамуном, вознамерившимся бросить ее и божественных братьев к ногам безумного Фарна.

Неужели она может смотреть на это спокойно? – вопрошал он. Неужели может это допустить? И оставить тех, кто ей поклоняется? Повернуться спиной к людям, жертвующим собой ради нее и ради всех Молодых богов?

Помоги мне, молил он. Явись, как явился мне божественный брат твой Бураш. Просвети, как победить нам Рхыфамуна. Дай мне сил.

Ответа не было, как не было и волнения в душе его. Он поднял голову и сквозь квадрат окна взглянул на темное небо, край которого был освещен месяцем, неумолимо двигавшимся на запад. Ему стало зябко, он бессильно уронил руки вдоль тела, ударившись левой о ножны меча. Да, похоже, Брахт прав: клинки – их единственное оружие, ибо божественного присутствия он не чувствовал. Молитвы его остались без ответа.

– Да будет так, – сказал он вслух и со вздохом встал, а потом рассмеялся. – Мы сделаем все, что в наших силах. И если проиграем, то не по своей вине.

Он провел рукой по длинным волосам, по растрескавшейся коже кирасы и пригладил тунику. Да, одет он скорее как наемник, нежели как принц. Он решительно открыл дверь, вышел на лестничную площадку и спустился к товарищам, на лицах которых был написан немой вопрос.

Увидев его, они поняли все без слов.

– Ясно. – Брахт поднял кувшин ярко-красного альдаринского вина и налил бокал. – Бурашу ты не молился, а он все-таки пришел. Может, и Дера вспомнит о нас в нужный час.

Каландрилл благодарно улыбнулся и, приняв предложенный бокал, сделал большой глоток. Катя подвинула к нему кастрюлю с густым рыбным супом, и он налил себе несколько половников.

– Как будем добираться? – спросила она.

– На извозчике, – предложил Каландрилл с набитым ртом. – В повозке мы будем скрыты от нескромных глаз.

– Но повозка не спасет нас от колдовства, – пробормотала Катя.

Каландрилл только пожал плечами. Всем и так все было ясно. Бояться колдовства, так и пытаться нечего. Им оставалась только надежда.

– При первых признаках колдовства сбежим, – сказал Брахт и добавил с сухой ухмылкой: – Если сможем.

– А если все будет тихо?

– Тогда зайдем, – твердо заявил керниец. – Мой конь – в конюшне Варента, и я намерен его забрать.

– А если Рхыфамуна и след простыл? – поинтересовался Теккан.

Все трое взглянули на капитана, только сейчас сообразив, что об этом они и не думали. Они возвращались в Альдарин, словно на битву, и им и в голову не приходило, что Рхыфамуна там уже может и не быть.

Каландрилл отломил хлеба и сказал:

– Тогда поинтересуемся, где он.

– А как камень? – спросил Брахт, кивая на Катин талисман.

– Камень указывает, что он здесь, – сказала она.

Керниец кивнул. Теккан даже был разочарован. Каландриллу же было все равно. Он вычистил тарелку ломтиком хлеба, не желая больше говорить на эту тему. Надо действовать исходя из посылки, что Рхыфамун находится в Альдарине в теле Варента ден Тарля. Что пользы рассуждать о его возможном исчезновении? Правила в этой игре устанавливает колдун. И если он убрался из Альдарина, то им остается только надеяться, что рано или поздно они его найдут; а если он еще в городе, то с ним придется драться. Каландриллом вдруг овладело почти непреоборимое нетерпение. Он проглотил хлеб, оттолкнул от себя тарелку и запил вином.

– Может, пойдем узнаем? – предложил он.

Не дожидаясь ответа, юноша встал и набросил на плечи плащ. Брахт последовал его примеру с жестокой ухмылкой на лице. Катя чуть задержалась, обменявшись парой слов с отцом на вануйском. Теккан рассеянно улыбался.

– До скорого, – пробормотал Каландрилл. – В «Чайке».

Теккан кивнул:

– До встречи. И да пребудут с вами Дера и ее божественные братья.

Они взяли фаэтон, запряженный парой лошадей. Узкие двери и окна были задернуты толстыми занавесками. Катя и Брахт, с опущенными на лица капюшонами, сели на одну скамейку, Каландрилл устроился напротив, откуда ему было удобно направлять извозчика. Раскачиваясь на рессорах, фаэтон увозил их все дальше от гавани и все глубже в город. Вечер только наступил, и они ехали по оживленным улицам параллельно Аль-де, скрытой от них домами. Фаэтон проехал по мосту, и дорога стала ровнее – они въезжали в респектабельный район; таверны и рынки с их толпами остались, позади, улицы опустели. Они ехали меж обнесенных высокими стенами вилл богачей. Каландрилл и Брахт узнали улицу, на которой стоял дом Варента ден Тарля, только когда кучер остановил лошадей, разглядывая надпись на оштукатуренной стене.

Каландрилл, выглянув в окно, увидел знакомые ворота и нахмурился, сам не понимая, что ему не понравилось. Поначалу он не был уверен, вернее, не мог поверить своим глазам: улица была затенена по-зимнему голыми деревьями и свет молодого месяца пробивался сюда с трудом. Он как оглушенный смотрел на длинные, из белого шелка вымпелы, свисавшие с верхней балки ворот. Они шевелились на ночном ветру, призрачные, как и его зарождающееся подозрение. Он застонал.

– В чем дело? – прошептал Брахт, выглядывая в окно. – Что это за тряпки?

Каландрилл заскрежетал зубами. Кучер спросил:

– Останетесь здесь на ночь или мне подождать, когда вы выразите соболезнования?

– Траурные вымпелы! – резко выдохнул Каландрилл. – Здесь кто-то умер. В Лиссе обычай – в знак смерти вывешивать ленточки.

– Рхыфамун? – В голосе Брахта прозвучало недоверие.

– Скорее всего, Варент ден Тарль. – Каландрилл покачал головой, поворачивая к кернийцу бледное под лунным светом, обеспокоенное лицо. – Ты понимаешь, что это значит?

– Что Рхыфамун бросил свое тело? – едва слышно произнесла Катя и в отчаянии добавила: – И что переселился в другое тело?

Брахт выругался. Кучер повторил вопрос:

– Так мне ждать вас или нет?

– Не надо.

Каландрилл толкнул дверь и ступил на мостовую, бросив кучеру несколько монет. Брахт помог Кате выйти и подошел к Каландриллу, с ненавистью разглядывавшему белые вымпелы. Затем он принялся стучать в ворота, забыв о предосторожностях и думая только о том, что они опоздали.

Дера! Если Варент ден Тарль умер, а Рхыфамун переселился в другое тело, задача их становилась почти невыполнимой! За кем теперь гнаться? За колдуном, спрятавшим свою личину под чужой маской? За безликим человеком? Сердце его билось учащенно, пальцы нетерпеливо постукивали по эфесу.

– Как он мог умереть, если камень указывает сюда? – поинтересовался Брахт.

– Не знаю, – просто ответила Катя.

Керниец опять выругался.

Наконец ворота им открыл слуга, одетый в голубую с золотом ливрею Варента с белой траурной лентой через грудь. В свете лампы, которую он держал в руках, лицо его казалось осунувшимся.

– Слушаю вас? – сказал он. – Что вам угодно в сей унылой обители?

– Господин Варент ден Тарль… – начал Каландрилл, стараясь говорить спокойно, – умер?

– Это так. – Слуга грустно кивнул. – И лежит в гробу.

– Мы хотели бы проститься с телом, – торопливо сказал Каландрилл. – Мы совсем недавно прибыли в Альдарин и ничего не знали.

– Вы были с ним знакомы? – Слуга с белой лентой на груди поднял повыше фонарь, рассматривая посетителей с некоторым подозрением, словно в такой час можно было ожидать только плохих вестей. – Мне казалось, что с господином Варентом ден Тарлем простились уже все. Утром он будет похоронен в семейном склепе.

– Господин Варент поручил нам важное дело, – твердо пояснил Каландрилл. – Поговорите с… – он лихорадочно вспоминал уже почти забытые имена, – с человеком по имени Дарф. Да, Дарф, или с Симеоном. Он вел его дела. Они могут за нас поручиться.

Слуга, заколебался: с одной стороны, ему явно не хотелось обижать этого высокого молодого человека, говорившего на языке лиссеанского дворянства, хотя и выглядел он как бродячий меченосец; с другой – что им здесь надо в столь поздний час? Брахт помог ему принять решение.

Отодвинув Каландрилла в сторону, керниец встал прямо перед слугой.

– Я оставил черного скакуна на попечительство Дарфа, – резко заявил он. – А Симеон, я в этом уверен, подтвердит, что мне здесь должны две тысячи пятьсот варров. Веди нас в дом.

Он не без умысла коснулся рукой эфеса, и слуга попятился. Промычав что-то себе под нос, он поманил их за собой.

Двери особняка были, как и ворота, задрапированы белым. Внутри дом был почти не освещен, но в холле, куда провел их слуга, горел светильник. Слегка поклонившись, человек попросил их подождать и с облегчением удалился, когда Каландрилл согласно махнул рукой.

– Постарайтесь быть тактичными, – прошептал Каландрилл, хмуро глядя на Брахта. – Если все действительно так плохо, надо выведать как можно больше у его людей. Не стоит с ними пререкаться.

– Мне надоело ходить вокруг да около. – Керниец нервно взмахнул рукой. – А самое главное, я добился, чтобы нас пустили, – с усмешкой добавил он.

– Это верно, – согласился Каландрилл. – Посмотрим, что из этого можно будет извлечь.

– Постараемся во всем разобраться, – заметила Катя. – Ты говорил, у него была библиотека?

Каландрилл кивнул.

– Только я сомневаюсь, чтобы Рхыфамун оставил какие-нибудь зацепки. И если он принял новое обличье, то время теперь наш главный враг.

– Надо сделать все, что в наших силах, – поддержал девушку Брахт.

Каландрилл вздохнул и произнес:

– Боюсь, он уехал.

Керниец улыбнулся и вдруг неожиданно весело сказал:

– По крайней мере нас миновало колдовство.

Каландрилл открыл было рот, но тут дверь распахнулась и в холл вошел Дарф. Как и на привратнике, на нем была белая лента в знак траура, только повязана она была вокруг пояса, а из-под нее высовывался эфес длинного кинжала. На губах его были еще видны следы красного вина, а поступь его была не совсем твердой. Он внимательно рассматривал посетителей, с трудом фокусируя взгляд, и наконец с улыбкой кивнул, узнав их.

– Вы вернулись, – с трудом произнес он. – И к тому же привели с собой красавицу. – Мутным взглядом он посмотрел на Катю и склонил голову, с насмешкой сказав Брахту: – Рита будет разочарована.

Не будь Каландрилл так обеспокоен происходящим, он бы посмеялся над кернийцем, густо покрасневшим под негодующим взглядом Кати. Брахт откашлялся и сказал:

– Рита? Что-то не припомню никакой Риты.

Дарф пожал плечами, словно ему было все равно, и спросил:

– Ты за конем? За ним хорошо следили.

– И за деньгами, – заявил Брахт, тыкая в Каландрилла мозолистым пальцем, вспомнив, что он наемный телохранитель. – Мне были обещаны две тысячи пятьсот варров за то, чтобы я доставил его назад сюда из Гессифа. Как видишь, я выполнил задачу.

– Побойся Деры! – воскликнул Дарф. Энергично закачав головой. – Господин Варент едва остыл в гробу а ты говоришь о долгах! Имей уважение, дорогой!

– Жизнь-то продолжается, – упрямо заявил Брахт.

Дарф помрачнел, и Каландрилл подумал, что их сейчас отсюда выставят. Но запачканные вином губы Дарфа растянулись в улыбке, и он начал смеяться.

– Что верно, то верно, – согласился он. – Но мажордомом здесь Симеон, такие дела решает он. Пойдемте, я провожу вас к нему.

Каландрилл остановил его.

– Сумма на самом деле была оговорена, но прежде, чем мы займемся делами столь земными, дозволь нам проститься с господином Варентом.

На Дарфа это произвело впечатление, и, кивнув, он повел их по коридору со сводчатым потолком, освещенному мягким желтым светом свечей, к двери, задрапированной большим куском белой материи.

По лиссеанскому обычаю комната была освобождена от мебели, чтобы желающие могли отдать последние почести усопшему. Старинные занавески закрывали окна, и комната освещалась лишь высокими светильниками в головах и ногах катафалка, задрапированного в белое. Поверх стоял мраморный бело-золотой, как герб Варента, гроб. Каландрилл, сбитый с толку столь неожиданным оборотом дела, в смятении смотрел на дорогой гроб. Он едва сдерживался от того, чтобы со всех ног не броситься к гробу, но все же заставил себя подойти к нему медленно, с почтительно опущенной головой. Заглянув внутрь, он вдруг сообразил, что даже задержал дыхание, словно ожидал, что Рхыфамун сейчас вскочит и злорадно рассмеется. Но в гробу лежало просто тело, безжизненная скорлупа, обернутая в белое; неподвижное лицо поблескивало в тусклом свете. Благодаря усилиям бальзаматоров усопший выглядел как живой. Каландрилл смотрел на знакомые черты, на закрытые, не озаренные яркой искрой жизни глаза.

Без всякого сомнения, это был Варент ден Тарль, и он на самом деле был мертв. Каландрилл осторожно выдохнул и отвернулся.

Глядя на Дарфа, пока у гроба стояли Брахт и Катя Каландрилл с тоской думал, что вот опять колдуну удалось улизнуть и что теперь его надо вновь искать.

– Когда он умер? – спросил Каландрилл глухим, показавшимся Дарфу полным горя голосом.

– По нашему обычаю он лежит так уже три недели. Теперь дом будет продан, а мне придется искать работу, – пояснил Дарф, укоризненно глядя на катафалк.

Каландрилл попытался участливо улыбнуться:

– Прими мои соболезнования. А теперь отведи нас к Симеону.

Симеон сидел, скрючившись, за тем же заваленным бумагами столом в той же обитой деревянными панелями комнате, словно и не двигался с места с тех самых пор, как они видели его в последний раз. Единственное высокое окно было закрыто ставнями; свет от свечи отражался в лысине и стеклах очков Симеона. Мажордом вперил взгляд близоруких глаз в троицу, впущенную в комнату Дарфом.

– Две тысячи пятьсот варров, – сказал он вместо приветствия. – Предпочтительнее в декуриях. Я не ошибся?

Брахт кивнул, и маленький человечек открыл регистр в кожаном переплете, брезгливо вписал в него цифры и отложил перо. Вытерев руки в чернильных пятнах о грязную тунику, при этом запачкав и белую ленту на животе, он без лишних разговоров поднялся, повернулся к стене и встал на колени перед металлической дверью. Вытащив ключ из кармана брюк, он вставил его в замок. С мрачным видом распахнув дверь, Симеон достал из сейфа сундучок и, прикрывая его телом, начал отсчитывать монеты в кожаный мешочек. Закончив, вернул сундучок в сейф и тщательно запер дверь. Он поднялся на ноги и положил мешочек на дальний от себя край стола.

– Мы думали, вы погибли, – пробормотал мажордом, переводя взгляд с них на вознаграждение. – Но уговор есть уговор.

– Именно, – согласился Брахт, взял мешочек и задумчиво взвесил на руке.

– Все сполна, – сказал Симеон.

Брахт склонил голову:

– Не сомневаюсь.

И тщательно спрятал мешочек под куртку.

Толстый маленький человечек кивнул, поглаживая бухгалтерские книги, словно, покончив с этим делом, ждал, когда сможет вернуться к работе. Но поскольку посетители не уходили, он раздраженно хрюкнул и поинтересовался:

– Что-то еще? У господина Варента не было родственников, так что дела его приводить в порядок приходится мне, чтобы имущество его могло быть продано с аукциона.

Каландрилл едва не рассмеялся, но сдержался, понимая, что смех его прозвучит истерично. Что-то еще? Истинно, подумал он. Я бы хотел обсудить с тобой, как умер твой хозяин, а также и то, что он жаждет – только в другом обличье! – пробудить Безумного бога. Каландрилл прикусил губу и лишь сказал:

– Наш уговор с господином Варентом расторгается с его смертью. Но мне бы очень хотелось еще раз взглянуть на его библиотеку. Он собрал у себя редкие фолианты, которых не сыщешь в других коллекциях. Он обещал показать мне ее по возвращении.

Симеон сложил губы бантиком, уперев испачканные в чернилах пальцы в подбородок, словно размышляя над этим заявлением.

– Может, я пожелаю что-то купить, – настаивал Каландрилл. – И облегчу тебе работу. Цена для меня значения не имеет.

Мажордом алчно улыбнулся и сказал:

– Не вижу причины, почему бы нам не договориться. Дарф, отведи их в библиотеку.

И, демонстративно склонившись над бумагами, Симеон принялся что-то писать.

– Толстая свинья, – пробормотал Дарф, закрыв Дверь. – Кроме денег, ничего не видит.

Он провел их в знакомую комнату и зажег свечи; Каландрилл же тем временем прошептал Брахту на ухо:

– Постарайся увести его отсюда и расспроси поподробнее. А я покопаюсь в книгах.

Увести Дарфа было вовсе не сложно, поскольку камин в библиотеке зажжен не был, а потому там было холодно. Дарф не стал возражать, когда Брахт, по-дружески хлопнув его по плечу, предложил оставить Каландрилла лазить по книжным полкам, а самим отправиться куда-нибудь, где потеплее, отведать вина, которого, без сомнения, было еще много в хозяйских погребах. Катя с улыбкой отказалась от приглашения присоединиться к ним, заявив, что библиотека интересует ее больше, и, как только дверь закрылась, Каландрилл задвинул засов и принялся за дело.

Колдун не такой дурак, думал он, чтобы оставлять после себя следы. Но кто знает, вдруг хоть что-нибудь найдется? Каландрилл понимал, что надежд нет почти никаких, и оптимизм его быстро улетучивался. В библиотеке недавно был наведен порядок, стол, за которым он так долго изучал карты Орвена, был пуст, а полки забиты таким количеством свитков, списков и манускриптов, что понадобилась бы целая неделя, только чтобы бегло просмотреть их. В отчаянии он огляделся: полки словно насмехались над ним. И тут он вспомнил о потайном сейфе, откуда Варент доставал карты.

Кровь бешено забилась у него в висках, и он бросился сдвигать книги, которые когда-то настолько занимали его, что он просиживал за ними часами и даже днями. Сейчас же они лишь раздражали его. Он небрежно скидывал их с полок до тех пор, пока не добрался до скрытой панели. Он повернул ручку, и дверца открылась.

Каландрилл ожидал увидеть там все что угодно – карты, какой-то ключ к тому, куда подевался колдун, – кроме того, что увидел: в сейфе был лишь тусклый красный камень на кожаной тесемке. Тот самый талисман, который когда-то он носил на шее. Тот самый, что привел Рхыфамуна в Тезин-Дар. Каландрилл отдернул руку, как от змеи, и прорычал страшное проклятие. Катя шумно вздохнула и вытащила свой амулет. С поблескивающими глазами она подняла свой камень и тоже произнесла проклятие.

– Рхыфамун намеренно привел нас сюда, – хрипло произнесла она. – Он водит нас за нос.

– Чтоб он провалился! – воскликнул Каландрилл.

Не думая, он схватил камень и вытащил его из хранилища, проклиная Рхыфамуна на чем свет стоит. И вдруг камень начал нагреваться у него в руке, а в центре его затеплился огонек. Каландрилл замолчал. В комнате запахло миндалем.

Каландрилл швырнул камень и одним движением выхватил меч, хотя разум подсказывал, что клинок ему сейчас не помощник. На лбу его выступила испарина. С широко раскрытыми глазами он смотрел на то, как в огне в центре камня начинает появляться фигура человека.

Он опять выругался, узнав Варента ден Тарля, и в ужасе уставился на него. Явление в огне издевательски ухмылялось. В черных глазах поблескивало презрение. Вдруг раздался насмешливый голос, прошипевший как огонь:

– Итак, Каландрилл, тебе удалось бежать из Тезин-Дара. Только твоя рука могла вновь оживить камень, каковой и привел тебя сюда. Пожалуй, стоит тебя поздравить, ибо я был уверен, что оттуда тебе не выбраться.

Сабля подрагивала в руках Кати, как дымок на слабом ветерке. Насмешливый голос продолжал:

– Что же, неплохо. Ты оказался умнее, чем я предполагал. Но это уже неважно! Ты сделал то, что мне было от тебя нужно. Ты привел меня в город и передал мне в руки «Заветную книгу».

Явление издевалось над ним. Каландрилл не сводил с него глаз, не отдавая себе отчета в том, что рычит, как гончая, готовая броситься на жертву.

– Книга у меня. Мне остается только добраться до опочивальни Фарна и совершить заклинания, необходимые для пробуждения бога. И тогда я смогу попросить у него все что угодно. Силу, о существовании коей мелкий человечишка вроде тебя даже и не подозревает и никогда не отважится взять в руки. И за это я должен благодарить тебя, Каландрилл, ибо без твоей помощи я бы ничего не добился.

Призрак поклонился, Каландрилл заскрипел зубами.

– Славишь ли ты меня? Проклинаешь ли? Думаю, что проклинаешь, ибо невинность твоя – настоящее чудо, на кое взирал я с удивлением. Такие, как ты, не стремятся к высотам, к которым стремлюсь я. Однако ты сослужил мне добрую службу, и, возможно, когда я добьюсь своего, я тебя вознагражу… если ты еще будешь жив после того, как великий Фарн пройдет по планете. А ежели нет, то считай, что не зря прожил жизнь, оказав мне услугу. А теперь прощай. Тело, которое ты знал, я покинул. Меня там нет. Сказать тебе, где меня искать? Пожалуй, не стоит. Путь, каким я следую, не для таких, как ты. Так что прощай, мой простофиля. И еще раз благодарю тебя.

Ненавистная фигура вновь поклонилась и рассмеялась громким безумным смехом, хлеставшим Каландрилла по ушам. Огонь в центре камня погас. Запах миндаля развеялся, и в комнате установилась тишина. Магия камня испарилась, и он превратился в самую обыкновенную безделушку.

Прямой меч и сабля скользнули назад в ножны. Каландрилл и Катя долго молчали. Первой заговорила девушка, и голос ее звучал приглушенно:

– Он бежал, и наши старания кончились ничем.