Текст книги "Школа для мальчиков Кассандры Френч"

Урок № 12
Замены и обмен

Утро понедельника в офисе было ничем не выдающимся утром понедельника, если не считать, что повсюду рыскали следователи, задавая вопросы и взвинчивая всех без разбору. Не знаю, как чувствовали себя остальные сотрудники коммерческого отдела, но меня их присутствие совершенно выбило из колеи.

Мне уже почти удалось выбросить из головы нашу ночную эскападу. Сколько можно переживать, – что сделано, то сделано, что толку волноваться о том, что осталось позади. И все же, если ты только что закопал в холмах мертвеца, присутствие полиции, которая прочесывает твой офис, слегка действует на нервы. А вдруг они устанавливают видеокамеры даже в лесу?

Два детектива, весьма довольные собой, по-хозяйски разгуливали по офису. На них были костюмы из магазина готового платья и устрашающего вида галстуки. Если не умеешь, лучше и не пытайся. Как могли их жены (у обоих были обручальные кольца) позволить своим мужьям выйти из дому в таком виде, словно они извлекли свою одежду из мешка на благотворительной распродаже? На одном были поношенные коричневые форменные ботинки, черный помятый костюм и ремень с пряжкой, который был в моде примерно с неделю в 1988 году. Зрелище было совершенно невозможным…

Я проскользнула в приемную и невзначай поинтересовалась у секретарши:

– Что они здесь делают?

– Не знаю, – нервно ответила Кэти. – Надеюсь, они скоро уйдут.

Похоже, детективы напугали ее не меньше меня, но ее скорее взволновала неординарность события. Однажды в знак благодарности за то, что она помогала мне избегать Стэна Олсена в период особо настойчивых преследований, я послала ей букет цветов. Она немедленно заперла его в шкафчик, боясь, что среди лепестков тюльпанов могут прятаться пчелы. Наверное, посмотрела какую-нибудь передачу на канале «Планета животных», а расплачиваться за это пришлось моему букету. Поэтому нервозность Кэти сама по себе еще ничего не значила.

Я уже собралась уходить, когда она сказала:

– Все утро они были у Лорны.

Я остановилась.

– У нее в кабинете?

– Угу. Она выскочила оттуда вся в слезах.

Упоминание о слезах сразило меня окончательно. Я окинула взглядом офис, взвешивая шансы исчезнуть прямо с утра. Никого из высшего руководства не было видно, блюстителей закона тоже. Я шмыгнула к себе в кабинет, схватила свою пашмину и рысью припустила к выходу.

– Кэти, пожалуй, я выскочу перекусить.

Она подняла глаза на большие часы на стене.

– Еще нет и десяти.

– В этом городе, чтобы не остаться голодной, нужно быть готовой отправиться на ланч в любое время суток.

До лифта я добралась без происшествий. Если все пойдет по плану, думала я, успею поесть, проведать мальчиков, забежать в бутик, где я кое-что присмотрела, и вернуться на работу, чтобы сообщить Кэти, что я ухожу домой. Создавая впечатление, что вы уходите и возвращаетесь и при этом постоянно заняты по горло, необходимо почаще мелькать на глазах у секретаря приемной. Умение непринужденно исчезать отчасти наука, отчасти искусство.

Двери лифта открылись, и из него вышел Стэн Олсен.

Все пропало.

– Кассандра, – сказал он, опуская мне на плечо свою неуклюжую лапу и разворачивая меня лицом к кабинету, – ты-то мне и нужна.

Я попыталась сделать нырок и ускользнуть, но он вцепился в меня мертвой хваткой.

– Мистер Олсен, я с удовольствием поболтала бы с вами, но…

– Я задержу тебя всего на пару секунд. Как ты смотришь на то, чтобы завтра вместе со мной отправиться в Санта-Фе?

– Санта-Фе?

– Симпатичный городок, весьма оживленный. Столица Нью-Мексико.

Я покачала головой.

– Столица Нью-Мексико – Альбукерке.

Стэну, похоже, было наплевать.

– Студия хочет заключить контракт с Рэнджином Санном, но он не желает покидать резервацию, поэтому мы едем к нему сами.

Рэнджин Санн, режиссер, индеец по национальности, вошел в моду после фильма про молодежь, которая занимается контрабандой наркотиков в резервациях на юго-западе. Два года назад этот фильм получил приз на фестивале независимого кино «Сандэнс», и между студиями разгорелась настоящая война за то, чтобы залучить его к себе. Похоже, победа была за нами.

– Почему он не поручит это своим агентам?

– Видишь ли, он им не верит. Хочет заниматься своими делами собственной персоной. – Стэн хохотнул. Наверное, так лает тюлень, больной крупом. – Мы возьмем его тепленьким. Так ты готова мне помочь?

– Черт, – пробормотала я. – Я бы с радостью, вот только… у меня столько дел в офисе…

– Дела могут подождать, – сказал он, слегка ослабив хватку. Я почувствовала, как в моем плече застучала кровь. – Мы обернемся мигом – туда и обратно. Нам придется переночевать там всего одну ночь. Я договорюсь с водителем, чтобы он заехал за тобой завтра в пять утра. Наш самолет в семь. Много вещей не бери.

Если у меня не было выбора, непонятно, почему он начал с вопроса. Но, не успела я открыть рот, Стэн исчез, а двери лифта закрылись, отрезав путь к бегству. Не успела я осмыслить случившееся, как услышала у себя за спиной вкрадчивое:

– Мисс Френч?

Полицейские умеют произносить слово мисс любезно и пренебрежительно одновременно, очевидно, чтобы в дальнейшем в зависимости от вашей реакции выбрать тот или иной тон. Я решила сыграть Лекси Харт, прикинувшись смазливой дурочкой.

– Здравствуйте, господа, – весело прощебетала я и улыбнулась своей самой обворожительной улыбой. – Как вам понравилось на студии?

Детективы Бишоп и Роберте были два сапога пара, один чуть старше другого, оба с небольшим брюшком, оба носили стандартные короткие стрижки и аккуратные бачки. Бишоп – начисто лишенный вкуса по части одежды, в отличие от своего товарища, у которого был просто дурной вкус – промолвил:

– Если позволите, мы хотели бы с вами поговорить.

– Ну, разумеется, – улыбнулась я и повела их к себе в кабинет, успев подумать, что, если бы я нашла способ спуститься с ними в гараж и усадить их к себе в машину, возможно, мне хватило бы хлороформа, чтобы…

«Нет, Кесси! – услышала я отцовский голос. – Они не причинят тебе вреда. Они просто хотят поговорить».

Разумеется, папуля был прав. Он всегда был прав. Нет нужды усложнять дело еще больше. Я села на свое место за столом, а непрошеным гостям предложила присесть на диван. Я с тревогой отметила, что детектив Бишоп приземлился прямо на отпечаток зада Джейсона Келли, уничтожая последнюю память о суперзвезде.

– Что вам известно о Джейсоне Келли?

– Я слышала, он исчез, – сказала я убежденно. – Во всяком случае, так передавали в новостях.

– Угу. У вас были личные контакты? Я пожала плечами.

– Едва ли. Неделю назад или около того он приходил к нам в офис, но, по-моему, он просто зашел поздороваться.

– Вы с ним знакомы?

– Ну конечно. Кто же с ним не знаком. Неужели вы не видели «Рейнджеров»?

Детектив Робертс терпеливо улыбнулся.

– Скажите, у вас были личные встречи помимо его визита в офис?

Я почувствовала легкое беспокойство. Почему он меня об этом спрашивает? Им что-нибудь известно или они задают эти вопросы всем подряд? Я решила действовать наверняка и все отрицать. В крайнем случае, потом можно что-нибудь вспомнить и сказать, что поначалу я растерялась или испугалась.

– Я всегда мечтала об этом, – сказала я, усмехнувшись. – Свидание с Джейсоном Келли – мечта любой девушки.

– Не знаю, не знаю, – сказал Бишоп. Он достал конверт, вытащил из него лист бумаги и подтолкнул его мне.

Это был список, точь-в-точь такой, как я нашла в кабинете Джейсона на яхте, только тот был написан от руки, а этот – отпечатан. Здесь рядом с именами не было дат и времени, но черным по белому было написано: «Кассандра Френч, коммерческий отдел».

– Мы обнаружили этот файл в его компьютере, – пояснил Бишоп. – Этот список показался нам странным.

– Мне тоже. – Я взглянула на длинный перечень имен на листе, и меня вновь захлестнул гнев, ведь всех этих женщин Джейсон Келли использовал или планировал использовать в своих шкурных интересах. Но я сдержалась и, подняв глаза, невинно спросила:

– Что это все значит?

– Мы пока не знаем, – признался детектив Роберте – Увидев здесь ваше имя, мы подумали, что вы сможете прояснить ситуацию.

Так вот почему они пришли ко мне. Мое имя было в списке вместе с именами еще пятидесяти женщин, работающих на студии. Только и всего. Я почувствовала облегчение.

– Понятия не имею, – сказала я, возвращая лист детективу Бишопу. – А с другими вы уже разговаривали? На нашем этаже работает Лорна, номер ее кабинета…

– Мы уже беседовали с мисс Уилкокс.

– Правда? Боюсь, что больше ничем помочь не могу. – Я выразительно взглянула на телефон, точно меня ждали более срочные дела. – У вас есть еще вопросы или?…

Они дружно поднялись и направились к двери.

– Нет, больше мы не будем вам мешать, – сказал Бишоп и протянул мне свою визитку. – Но если вы что-нибудь вспомните…

– Я непременно позвоню.

Они вышли в коридор, и я, не удержавшись, послала им вслед парфянскую стрелу.

– Офицеры? – окликнула я их. – А вам не приходило в голову, что он скрылся, чтобы немного расслабиться? Может быть, он просто решил отдохнуть?

Детективы переглянулись. Роберте пожал плечами, предоставив ответ Бишопу, а тот сказал:

– Любопытно, что вы об этом спросили. В пятницу агенты мистера Келли получили от него письмо. Там изложены именно такие намерения.

Ага! Значит, агентство «Энтерпрайз» все же делает свое дело.

– Тогда почему такой переполох? – спросила я.

– Мы отдали его экспертам по почерку. По их мнению, это скорей всего подделка. В общем, если вы что-нибудь узнаете…

На этом они откланялись окончательно, оставив меня взбешенной до предела. Подделка? «Эй вы, болваны, – хотелось мне крикнуть им вслед. – Да у вас даже не хватает ума отличить подделку от оригинала». Хотя идея принадлежала мне, но записку Джейсон Келли писал собственноручно. Это реликвия, которая стоит сотни, а может, и тысячи долларов. Раньше я считала почерковедческий анализ наукой; теперь я поняла, что он не лучше карт таро и френологии.

Однако у меня не было времени сокрушаться о непрофессионализме детективов; в конечном счете он был мне только на руку. Дел у меня было по горло: ведь мне предстояла поездка в Нью-Мексико. Я должна была решить, что надеть, найти, что почитать в самолете, и, самое главное, мне было необходимо подыскать няню для мальчиков.

К счастью, мне было, к кому обратиться.

– Это проще простого, – заверила я Клэр. – Не сложнее езды на велосипеде.

– Кесси, я не умею ездить на велосипеде.

– Значит, не сложнее, чем испечь пирог. Главное – не слишком усердствовать.

Я ехала к мамуле. В течение двух дней от нее не было ни слуху ни духу, и это меня встревожило. Я чувствовала, что пожалею о своей затее, но я должна была убедиться, что с ней все в порядке и она не лежит в ванне со сломанным бедром, пытаясь дотянуться до телефона, которым ей запретили пользоваться. По дороге я позвонила Клэр по мобильнику и попросила меня выручить.

– Ну пожалуйста, – ныла я, – это пара пустяков.

– Как ты можешь обращаться ко мне с такими просьбами?

– Ты еще не пришла в себя после той ночи?

– Честно говоря, да, – сердито сказала она. – Знаешь ли, не каждую ночь приходится хоронить…

– Сотовый телефон! – напомнила я.

– Ну да. Конечно. В общем, мне не каждую ночь приходится делать сама знаешь что с сама понимаешь кем. – Клэр закодировала фразу не хуже героев фильма «Миссия невыполнима», одобрительно подумала я. – Утром я заметила, что у меня под ногтями полно земли. Моя маникюрша убьет меня.

– Именно об этом я говорю, – сказала я. – Я ведь не прошу тебя снова делать сама знаешь что с сама понимаешь кем. Ты выручила меня в трудную минуту, а это как два пальца облизать.

Клэр вздохнула.

– Во-первых, обещай никогда не повторять это мерзкое выражение.

– Договорились.

– Во-вторых, ко мне приехали родители. Они остановились у меня дома.

– Ну и что?

– Как я могу бросить их одних, чтобы присматривать за тремя похищенными…

– Сотовый телефон, – предупредила я.

– …за тремя студентами у тебя в подвале?

– Начнем с того, что это живые люди. О них нужно заботиться. Тебе не обязательно у меня ночевать. Главное покормить и напоить их. Клэр, им не обойтись без пищи и воды. Ты же не хочешь, чтобы они тоже умер… то есть ты ведь не хочешь, чтобы с ними произошло сама знаешь что как с сама знаешь кем?

Клэр молчала. Я терпеливо ждала. Я знала, что в конце концов она либо бросит трубку, либо сдастся.

Едва ли ее воодушевила моя идея, но через несколько секунд я почувствовала, что лед тронулся.

– Имей в виду, если я соглашусь, а я пока не согласилась, я делаю это в первый и последний раз.

У меня гора с плеч свалилась.

– Ну конечно. Ты увидишь, это раз плюнуть. Все равно что позаботиться о чьей-то собаке или кошке.

Похоже, последняя фраза была не самой удачной. Клэр тут же вспомнила, как Лекси заставила ее сидеть с Джеком Николсоном и Ширли Маклэйн, и ей пришлось спать на письменном столе, поскольку это было единственное место, где она чувствовала себя в безопасности.

– Мальчики не кусаются, – сказала я. – Если хочешь, можешь с ними позаниматься.

– Ну уж нет. У меня не получится.

– Еще как получится. Они будут в восторге.

– Чему я буду их учить?

– Решай сама. Что в мужчинах раздражает тебя больше всего?

– Они писают на сиденье унитаза, – без запинки ответила она. – Звучит банально, но это так.

– Прекрасно. Смастери плавающие мишени. Продумай систему вознаграждений. Предложи им написать сочинение о том, как важно попадать в цель.

– Кесси…

– Если бы я могла остаться, я бы не стала тебя напрягать. Ты думаешь, мне хочется лететь в Санта-Фе со Стэном Олсеном? Два дня и одна ночь. Я вернусь в среду и угощу тебя ужином. Нет, лучше я куплю тебе пару обуви «Скетчерс», на которую тебе жалко тратиться самой. А если хочешь…

– Ладно! – быстро согласилась Клэр. – Я согласна. Я пойду к тебе в няньки.

– Спасибо, милая. Для меня это очень много значит.

– Но мне придется опустошить твой холодильник.

Десять минут спустя я позвонила в дверь мамули. Я стояла на лестнице, ожидая, когда она распахнет дверь и примется душить меня в своих медвежьих объятиях. Вместо этого из-за двери послышался приглушенный голос:

– Кто там?

– Это я! – закричала я, стоя перед закрытой дверью.

– Кесси? – Ее голос звучал так, точно она была в двадцати футах от двери.

– Ты здорова? – крикнула я. – Мамуля, открой.

До меня донеслось шарканье, потом скрежет передвигаемых по кафельному полу стульев.

– Медвежонок, заткни уши.

Заткнуть уши? Зачем мне затыкать…

Воздух разорвал вой браслета, он ударил мне в виски и пронзил мозговые пазухи. Я зажала уши ладонями. Мамуля распахнула дверь настежь, рывком втащила меня внутрь и опрометью бросилась по коридору, увлекая меня за собой на кухню.

Прежде чем я успела что-то понять, вой резко оборвался.

– Что, – спросила я, – что все это значит? Мамуля вздохнула.

– Тридцать футов. Плюс минус дюйм.

Я поняла, что мамуля передвигала столы и стулья, чтобы расчистить путь к входной двери и пробежать путь туда и обратно как можно быстрее, сократив время завывания браслета.

– Выходит, теперь он не позволяет тебе даже приблизиться к двери?

– К кабинету тоже. И ко второй ванной.

Площадь ее жилища, которая составляла две тысячи квадратных футов, сократилась вдвое.

– Так вот почему ты не звонила, – догадалась я.

Мамуля кивнула.

– Теперь я не могу подойти к окну, что выходит на бульвар. Мне просто не перекричать этот проклятый браслет.

Я поняла, что сыта этим по горло. Несмотря на протесты мамули, которая упрямо твердила, что справится со своими проблемами сама, я достала сотовый телефон, связалась с отделом домашних арестов и потребовала, чтобы они сегодня же прислали техника. Повесив трубку, я заметила, что мамуля потрясена до глубины души.

– Что тут такого? – спросила я. – Он мигом все наладит.

Она обвела взглядом гостиную, повела меня на кухню и открыла водопроводный кран. Господи, только не это.

– Это второе письмо, – сообщила она, понизив голос, нагнулась и извлекла из-под раковины пластиковый контейнер «Таппервар». В контейнере лежал полиэтиленовый пакет, а в нем – сложенная вчетверо журнальная страница с рекламой сухих завтраков. Несколько слов были выделены розовым маркером.

– Взгляни, – сказала мамуля, склонившись над измятым листком бумаги, точно ребе, которому открылся скрытый смысл Торы. – Ты видишь? Тед выделил слова миска, ложка и хорошее начало дня.

– То есть он поклонник здорового образа жизни.

– Он пытается мне что-то сказать, Медвежонок.

– Я тоже пытаюсь тебе что-то сказать: забудь об этом. Забудь про Теда и его дурацкие послания. Надо жить дальше.

Обиженно поджав губы, мамуля расправила листок, глянцевитая бумага захрустела под ее руками.

– А когда сюда придут копы чинить браслет, спрячь это подальше, чтобы тебе не задавали лишних вопросов.

Мамуля бережно сложила объявление и убрала его в свой тайник.

– Неделю назад, мисс Секретность, ты настоятельно рекомендовала мне сдать Теда полиции.

– Было дело… В последнее время я слегка охладела к полицейским.

Я сбегала в магазин и купила мамуле продуктов, которых должно было хватить до следующей недели. Мы вместе приготовили легкий ланч и перекусили, не упоминая Теда, браслет и папу. Темы для беседы быстро исчерпались, и мы уселись на диван и стали смотреть шоу Опры Уинфри, надеясь, что она объяснит нам, как сделать жизнь лучше.

Если в пять часов утра за тобой заезжает машина, нужно встать в три часа ночи, то есть ни о каком сладком сне не может быть и речи. В результате мы имеем крайне раздраженную и разбитую Кассандру Сьюзен Френч. Мне следовало бы лечь раньше полуночи, но я должна была собрать сумку, попрощаться с мальчиками и подготовить новую няню.

Услышав, что я уезжаю на несколько дней, мальчики расстроились. Особенно расклеился Дэниел – спрятавшись под одеялом, он громко шмыгал носом. Впрочем, возможно, на его настроении сказалось то, что у него снова начался жар. В любом случае мне не понравилась его кислая мина, и пришлось предупредить его, что, если он не успокоится, это отразится на его отметках. Лишь после этого бедняга вытер нос и взял себя в руки.

Клэр приехала около восьми и привезла с собой ужин из моего любимого каджунского[22]22
  Каджуны – потомки французских эмигрантов, прибывших в Канаду в XVIII веке. В настоящее время проживают главным образом в штате Луизиана.


[Закрыть] ресторанчика на Пико, и, пока мы лакомились хлебным пудингом, я рассказала, каковы ее обязанности.

– Время отбоя – на твое усмотрение, но я считаю, что к десяти они должны лежать в постели. Чтобы нормально учиться, необходимо выспаться.

Она делала пометки в блокноте с тисненой надписью «ФОКС».

– Уложить в десять. Ясно.

– После девяти – никакого питья.

– Они что, Гремлины?

– Нет, это чтобы они не намочили постель. Цепи мешают быстро сходить на горшочек.

Мы с Клэр спустились в подвал, где я официально представила ее мальчикам. Знакомство прошло очень тепло – поцелуи, рукопожатия и объятия. Придумывать для нее другое имя не было необходимости; после вечеринки у Стэна Олсена Оуэн знал, кто она такая, и наверняка рассказал остальным.

– Пока меня не будет, вы должны слушаться Клэр, – сказала я. – Повторяйте за мной. Кто теперь главный?

– Клэр, – дружно ответили они.

– Не слышу…

– Клэр!

– Уже лучше. С ней вам будет хорошо, а я вернусь через несколько дней.

Я достала из бельевого шкафа «Тривиал Персьют»,[23]23
  Настольная игра-викторина.


[Закрыть] решив, что совместная игра поможет мальчикам адаптироваться к переменам, и мы устроили азартное состязание в сообразительности и эрудиции. Заслуженная победа досталась Алану. В качестве вознаграждения он получил от меня кусочек шоколада.

– Можно мне тоже шоколада? – спросил Дэниел.

– Не знаю, – сказала я. – Теперь здесь командую не я. – Я посмотрела на Клэр. Для нее настал час принимать самостоятельные решения.

Она сделала вид, что обдумывает этот вопрос, заставив Дэниела поволноваться.

– А ты будешь меня слушаться, когда уедет Кесси? – Дэниел кивнул, Оуэн тоже. – Вы не будете доставлять мне неприятности? – Нет, конечно, нет. – Тогда, я думаю, все могут получить по кусочку шоколада.

Я видела, что мальчики остаются в хороших руках, чего, к сожалению, нельзя было сказать обо мне самой.

– Ты опоздала, Френч, – заявил Стэн Олсен, когда я уселась на заднее сиденье лимузина. Солнце еще не встало, я собралась, оделась и вышла из дому точно в назначенный час, а он начал ворчать с первой минуты.

– Я задержалась всего на пять минут.

– Я пошутил, – он довольно ухмыльнулся. – Не хмурься. Ты собираешься ехать в таком виде?

Примечание: я надела бежевые замшевые брюки, блейзер в елочку от Ральфа Лорена и очаровательный топик от Сержио Валенти, купленный на распродаже в «Барнейз». Я выглядела просто шикарно.

– Да, а что? Что-нибудь не так?

– Все нормально, – сказал Стэн. – Просто обычно ты носишь юбки.

«Так ты расстроился, что не можешь пялиться на мои ноги», – подумала я. Да, веселенькое мне предстоит путешествие.

По дороге в аэропорт Стэн болтал без умолку, рассказывая бесконечные истории про боссов студии – все они как один были его «лучшими друзьями», – перемежая эти рассказы байками о своей бывшей жене Пауле, что норовит отнять у него деньги, которые ей не удалось отобрать в процессе развода.

– Не все женщины так милы, как ты, Кесси. Знаешь, ты настоящее сокровище.

– Мне приходилось это слышать, – пробормотала я и уткнулась в сумочку, делая вид, что привожу в порядок бумажник. К сожалению, подобными вещами нельзя заниматься бесконечно, иначе стремление избежать разговора становится слишком явным.

Мы приехали в аэропорт к шести, мигом проскочили якобы строжайший контроль службы безопасности и в четверть седьмого – уже стояли у стойки регистрации. Стэн взял нам места в туристском салоне (первый класс студия оплачивает лишь тем, у кого это оговорено в контракте). Одно место было в проходе, другое – у окна, так что между нами осталось свободное кресло. Когда Стэн удалился в уборную, я попросила сотрудницу у стойки регистрации посадить кого-нибудь между нами.

– Лучше кого-нибудь посимпатичнее, хотя я готова на все.

Девушка сочувственно посмотрела на меня и легонько прикоснулась к моей руке.

– Такой жуткий тип?

– Вы не представляете.

В результате рядом со мной уселась какая-то леди азиатского происхождения, которая половину полета тыкала меня локтем в бок, но по сравнению с соседством со Стэном Олсеном это было просто райским блаженством. Ради того, чтобы он не терся своей ногой о мою, я с удовольствием пустила бы себе пулю в лоб.

Большую часть полета я провела, размышляя о мальчиках. В котором часу они проснулись? Успела ли уже Клэр накормить их завтраком и прочитать им утренний рассказ? У меня не хватило духу разбудить их в пять, и перед уходом я немного постояла на подвальной лестнице, глядя, как они спят. Я едва сдерживала слезы. Мне ни разу не приходилось оставлять их больше чем на десять – одиннадцать часов. Для меня разлука была еще тяжелее, чем для них.

Они еще не знали про Джейсона, и мне не хватило решимости сообщить им подобную новость перед отъездом. Расскажу им все в среду или в четверг, когда момент будет более подходящим. А может быть, в пятницу. Никуда не денешься, рано или поздно мне придется сказать им правду.

Чтобы добраться из Альбукерке в Санта-Фе, мы взяли напрокат «Меркьюри Гранд Маркиз». В Санта-Фе выяснилось, что резервация, где живет Рэнджин Санн, на самом деле находится в Таосе, до которого еще около часа езды по горным дорогам. От этой новости мне стало дурно. Стэн совершенно не умел обращаться с рукояткой скоростей, и перспектива наблюдать за его неуклюжими действиями еще час меня не радовала.

– Почему мы не взяли машину с автоматической коробкой передач? – спросила я.

– На таких машинах ездят слабаки и хлюпики, – заявил Стэн, в семитысячный раз упустив момент выжать сцепление. – Рычаг переключения передач позволяет лучше контролировать машину.

– Еще бы, – сказала я. Машина резко дернулась. – Теперь я это чувствую.

Резервация Таоса находится в горах Нью-Мексико. Это одно из редких мест, которые в жизни выглядят еще лучше, чем на открытках. Глинобитные постройки и хижины в духе индейцев пуэбло рассыпались по горам, пейзаж представляет собой причудливую смесь оттенков коричневого, зеленого и желтого, – это сочетание до боли отдает эпохой диско семидесятых годов, вот только непонятно, откуда оно взялось в этой глуши.

Сам Таос Пуэбло представляет еще более живописное место – это настоящая деревня из глинобитных домов с деревянными лестницами, ведущими на второй этаж, которые удерживает на месте лишь трение и сила тяжести. Этакая гигантская крепость, выстроенная третьеклассником из красной глины и расписанная ярко-синей краской, с печами под открытым небом, ритуальными кивами и стайками босоногих ребятишек. Здесь нет ни водопровода, ни электричества, ни телефонов. Здесь-то и поселился Рэнджин Санн.

– Неужели он не согласится приехать в Лос-Анджелес, – запричитал Стэн, как только мы вылезли из машины и ступили на землю пуэбло. Он уже успел вспотеть – под мышками его рубашки расползались отвратительные влажные пятна.

– Это его дом. Некоторые люди чувствуют себя более уверенно на своей территории.

Стэн зло пнул ногой камень.

– Это ему дорого обойдется. Самое паршивое, что мерзавец и не думает идти нам навстречу. Твоя задача – держать язык за зубами, пусть поглазеет на тебя, пока я буду вести переговоры. – Похоже, Стэну и в голову не приходило, что его тон звучит оскорбительно. Стэн таков всегда – грубый и бесцеремонный.

Предварительно в Таос был отправлен тщательно проработанный контракт, в котором оговаривалась как работа в кино, так и на телевидении. Согласно этому документу Рэнджин Санн должен был заработать за ближайшие два года около восьми миллионов долларов за то, что будет работать столько, сколько сочтет возможным и нужным, чтобы не переутомиться. И все это после одного-единственного фильма, который произвел фурор на «Сандэнс», и провала пробной программы на Эн-би-си. Съемками последней руководила Клэр, и потом она сказала, что она в жизни не видела ничего более нелепого и беспомощного.

– У меня чесались зубы, – сказала она, и, хотя было не вполне понятно, что она имела в виду, она выразила свои чувства достаточно определенно.

Мы со Стэном побрели к дому Рэнджина. У нас под ногами клубилась красная пыль.

Рэнджин с шестью своими родственниками жил в дальней части резервации, и его комната располагалась в части дома, которую с небольшой натяжкой можно было назвать третьим этажом. Из окна высунулся иссохший старик и одарил нас теплой беззубой улыбкой. Я улыбнулась в ответ. Верный себе, Стэн Олсен хранил мрачную суровость.

– Мы ищем Рэнджина! – крикнул старику Стэн. – Рэн-джи-на! Ре-жис-се-ра!

Я вздохнула.

– Стэн, я уверена, что он понимает английский.

– Черт их здесь разберет.

Старик исчез, и спустя несколько секунд из окна высунулась темно-коричневая рука – более молодая и не такая морщинистая, вся унизанная дешевыми, безвкусными кольцами – и помахала нам, приглашая подняться наверх.

Стэн отступил, пропуская меня вперед.

– Сначала дамы.

Не сомневаюсь, что он просто хотел полюбоваться на мой зад, пока я поднимаюсь по приставной лестнице, но меня утешала мысль о том, что, если я упаду, его мясистая туша внизу смягчит удар.

Синяя дверь была открыта, но яркое солнце снаружи и тьма внутри мешали разглядеть, что делается в помещении. Я остановилась в дверях, давая глазам привыкнуть к темноте.

Изнутри послышался глубокий, хрипловатый голос:

– Добро пожаловать в Хлаумму. Прошу вас, проходите. – Я понятия не имела, что такое Хлаумма, но это было не важно. Этот голос нанес мне удар ниже пояса, и куда бы ни позвал меня его обладатель (разумеется, кроме Бэйкерсфилда), я последовала бы за ним без оглядки.

Посреди маленькой комнаты с низким потолком в деревянном кресле с ручками восседал Рэнджин Санн. Он жестом пригласил нас со Стэном сесть на шаткий диванчик, придвинутый к задней стене. Он был старше, чем я ожидала, и ниже ростом, а его загорелая, почти оранжевая кожа была типичного для индейцев пуэбло оттенка.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказала я, когда мы обменялись рукопожатиями. У него были огромные для его миниатюрных габаритов руки, и он крепко сжал мои пальцы, утонувшие в его ладони. – Мне очень понравились «Глиняные горшки». Сказать по правде, я этот фильм не смотрела, но во время подобной встречи любой позволил бы себе хоть разок соврать. Так уж заведено.

Рэнджин отмахнулся.

– С тех пор утекло много воды. Меня больше интересует будущее, чем прошлое.

– Именно поэтому мы здесь, – встрял Стэн, открывая свой портфель. Он вытащил оттуда стопку бумаг и передал их Рэнджину. Тот принялся листать контракт, слушая комментарии Стэна. – Контракт составлен на основе базовой формы. Разумеется, мы внесли в нее некоторые изменения, чтобы четко определить, во сколько студия оценивает вашу работу и ваш творческий потенциал. Если вы посмотрите на первую страницу, вы увидите, что…

Режиссер мгновенно захлопнул контракт и швырнул его Стэну. Кто сказал, что все будет легко и просто?

– Так не пойдет, – заявил он.

– О чем вы? Мы не прочли даже первую страницу…

– Которая сплошь пестрит загадками.

Стэн вспыхнул. Это было приятно. Он лихорадочно облизал пересохшие губы, пролистал контракт и, запинаясь, пробормотал:

– Послушайте… мы можем изменить любые пункты, это не вопрос… Сегодня мы приехали, чтобы решить вопрос в принципе, все мелочи можно уладить…

Рэнджин вытянул руку, и на секунду мне показалось, что он собирается ударить Стэна, чтобы вышибить из него глупость. Я бы дорого дала, чтобы полюбоваться на это зрелище, но вместо этого индеец положил на плечо Олсену свою могучую ладонь. Он успокаивал его. Старый индейский трюк или один из «Семи навыков высокоэффективных людей»?

– Давай вместе посмотрим первую страницу, – сказал Рэнджин.

Стэн притих и испуганно кивнул, и мы втроем уткнулись в контракт.

– Вот здесь, – начал Рэнджин, – во втором параграфе, сказано, что студия предоставит мне офис на своей территории, двух помощников и место на парковке.

– Это стандартная формулировка, – начал оправдываться Стэн. – Если вы хотите особо оговорить размеры офиса, я постараюсь утрясти этот вопрос, но на тех же условиях мы заключили договор с Томасом Андерсоном, когда он снимал «Ночи в стиле буги»…

– Я уверен, что мистер Андерсон был счастлив, что у него есть место для парковки. У меня же нет в нем никакой необходимости.

– Вы… вы намерены ходить на работу пешком? – ошарашенно спросил Стэн.

Режиссер усмехнулся, блеснув зубами, которые на фоне его загорелой кожи выглядели неправдоподобно белыми.

– Вот мой офис, – сказал он, обводя руками хижину. – Я намерен работать здесь.

– Но здесь нет телефона.