Текст книги "Кольцо Пяти Драконов"

11
Эа-Унн

Представьте себе, что вы ночью свалились в сухой колодец. А теперь представьте то мгновение, когда луч фонаря спасительницы проникает в шахту колодца.

Риане снилась бесконечная ночь – и вот наступил рассвет. Она была на равнине – пустынной, бесплодной, лишенной цветов и вообще каких-либо примет. Перед ней стоял незнакомец, который, однако же, казался знакомым. Она пристально смотрела в глаза незнакомца и боялась. Боялась, ибо чувствовала, что падает, падает в бесконечную темноту. Не было ничего, что могло бы как-то остановить или задержать падение, что могло бы спасти ее. И она падала и, падая, чувствовала рядом другого – незнакомца. А потом что-то изменилось: темноту затопил свет, и Риана увидела, что летит к этому знакомому незнакомцу. Она попыталась закричать, чтобы предотвратить столкновение. Потом свет снова изменился, и она поняла, почему незнакомец казался таким знакомым, увидела, что падает в зеркало...

Трах!

Риана открыла глаза – одна в своей келье. Поднимался ветер, внутренний ветер, превратившийся в чужие воспоминания... снег... и сверкающие льдом вершины Дьенн Марра.

– Ты кто, Н'Лууура тебя побери? – прошептала она. Теперь картинки сопровождались песней – кундалианской песней, которую Джийан пела Аннону, когда он был совсем маленьким. Внезапно Риану охватил гнев.

И снова вихрь картин: она умирала. Она была обречена умереть, но в самый последний миг что-то произошло. Две силы тянули ее, боль была просто невообразимая. В этот ужасный миг перед ней мелькнула Бездна... и ее обитатели.

Риана, перепуганная до глубины души, яростно замотала головой.

– Убирайтесь из моей головы, кто бы вы ни были! Перед ней возникло существо с пятью лицами. В Бездне.

Пэфорос.

Джийан рассказывала Аннону о Пэфоросе, свергнутом демоне демонов...

– Стой! – закричала Риана. – Прекрати! – Она отчаянно дрожала при мысли о пятиголовом существе, ухмылявшемся ей в снах.

Но было поздно. Она видела все. Это было уже чересчур.

Риана крепко зажмурилась. Она видела Пэфороса. Никому не дано видеть его, кроме Миины; ни на кого, кроме мертвых, он не мог притязать. Тем не менее она его видела. Хуже того, он видел ее и теперь поселился в ее снах.

В голове шумело, и Риана поняла, что прислушивается к эху отчаяния. Она тонула в этом мире и в чуждости себе самой. Спасения не было. Не...

Открой книгу.

Она застыла; сердце колотилось в груди.

Открой книгу.

Риана провела ладонью по необработанному, некрашеному муслину простыни, словно пытаясь убедиться, что реально, а что воображается, потому что границы, которые она знала и считала само собой разумеющимся, начали стираться. Но даже этого чисто физического действия теперь было недостаточно: она начала сомневаться во всем. Всхлипнув, подняла половицу и вытащила книгу. Открыла на первой странице и уставилась на непонятные кундалианские руны.

Моргнула.

Ее снова охватила паника, растекаясь по жилам, как огонь. “Что я делаю? Я не умею читать на этой разновидности кундалианского языка”. Однако каким-то образом один вид странных, непонятных рун успокаивал бешено стучащее сердце.

Риана смотрела на непонятные страницы и думала о Джийан. Ее губы шевелились, словно в молитве.

Вдруг она ахнула. Руны складывались в буквы, буквы в слова, слова в предложения.

“ВЕЛИЧАЙШИЙ ИСТОЧНИК, – прочитала она в изумлении. – ПЯТЬ СВЯЩЕННЫХ КНИГ МИИНЫ”.

Затаив дыхание, Риана перевернула страницу.

КНИГА ПЕРВАЯ: ДУХОВНЫЕ ВРАТА

В каждом из нас есть пятнадцать Духовных Врат. Им назначено быть распахнутыми. Горе, если хотя бы одни не отворяются...

И тут появилась непрошеная мысль: “Врата не отворились”.

Шло время, и Риана все меньше ненавидела свое женское тело. Таинства женственности – сексуальная привлекательность, устройство нового тела, внезапные выбросы бушующих гормонов – по-прежнему ставили ее в тупик, но теперь, когда тело полностью оправилось от тяжелой дуурской лихорадки, она могла по достоинству оценить его выносливость и силу. Риана вставала на час раньше остальных рамахан и работала над своим телом так напряженно, что руки и ноги дрожали, а пот лился солеными ручьями. Изучала свой новый облик в зеркале, сосредоточившись на наблюдении за тем, как меняются очертания, расширяются плечи, появляются мускулы на руках и – еще более крепкие – на ногах, и это ей ужасно нравилось.

Однажды утром, точно в назначенное ей время, Риана вошла в класс шимы Опии.

Яркий янтарный свет разгара лета проникал сквозь арабески деревянных ставен, большинство которых были открыты. Это придавало комнате таинственный вид; полоски и причудливые завитушки света, казалось, создавали свой собственный рунический язык, много древнее и кундалианского, и в'орннского.

– Доброе утро, Риана, – раздался тихий мелодичный голос лейны Астар. – Входи, не бойся.

– Где шима Опия? – спросила Риана. Лейна Астар улыбнулась.

– Она слишком уж часто оскорбляла конару Бартту. Ее назначили на другую работу.

Сердце Рианы подпрыгнуло.

– Теперь меня будешь учить ты? Лейна Астар заразительно рассмеялась.

– Как приятно видеть тебя в более веселом настроении! – Она подвела девочку к низкому столу возле деревянных ставней. Арабески света плавали по блестящей лакированной поверхности, словно во сне. Они сели, скрестив ноги, на тонкие подушки друг против друга. – Конара Бартта поручила мне твое формальное обучение.

Риана склонила голову набок.

– Ты ведь послушница.

– Меня должны были сделать шимой три года назад, но... – Астар наклонилась вперед и произнесла громким шепотом: – Открою тебе секрет: я чуточку бунтовщица.

– Я тоже, – вырвалось у Рианы раньше, чем она успела прикусить язык.

– Ну, я никому не скажу, если ты не скажешь.

– Договорились. – Риана несколько расслабилась.

– Так. – Лейна Астар сложила руки на груди. – Чему учила тебя конара Опия?

Риана рассказала о Кэофу, Кубе Обучения и трех концентрических черных кольцах.

– Во-первых, позволь мне объяснить основы рамаханского колдовства, о которых конара Опия тебе, конечно, не рассказывала, – начала лейна Астар. – Есть две школы колдовства: Осору, или Пять Лун, и Кэофу, или Черная Греза. Изучать Осору способны лишь обладающие врожденным Даром. Когда-то две системы были едины, однако в какой-то момент те, кто овладел обеими дисциплинами, обнаружили, что принципы действия обеих могут сосуществовать в одном разуме, а философские принципы – нет. Возможно, из-за того, что Кэофу способен изучать любой, обладающий интеллектом и решимостью, оно оказалось подверженным порче. Похоже, оно ослабляет Белые Костяные Врата, самое восприимчивое к влиянию зла место в человеке. Две системы разделились, и у каждой были свои сторонники среди рамахан. Постепенно группировка Кэофу добилась перевеса. В наши дни – главным образом из-за поддержки конары Бартты – Осору в монастыре больше не изучают. Из-за того, что у конары Бартты нет врожденного Дара, тех, кто обладает им, остерегаются. В результате изучают только Кэофу, но не как обычную часть учебной программы.

Лейна Астар заглянула Риане в глаза.

– Хотя, возможно, конара Опия убеждала тебя в обратном, даже среди лейн очень немногие обучаются Кэофу – конара Бартта ревниво оберегает свою власть. А что до учениц, то ты первая, Риана.

– Что же во мне такого особенного?

– Во-первых, ты смогла вернуть колдовской черный огонь Кэофу в его естественное состояние. Во-вторых... – Лейна Астар протянула руку и выхватила из воздуха над головой Рианы три черных кольца. – Видишь, они не впитались в тебя. Не представляю, как можно сопротивляться Кольцам Гармонии... А ты смогла. – Она сделала круговое движение, и кольца с тихим хлопком растаяли.

– Ничего не понимаю, – сказала Риана. – Я ничего не делала сознательно.

– Давай узнаем. – Лейна Астар положила тонкие руки на стол; солнечные узоры придавали им потусторонний вид. – Начнем?

– Я не принесла дощечку и стило, – сказала Риана. Кундалиане в отличие от в'орннов не пользовались устройствами для хранения данных.

– Они не нужны. Нужен только разум. Как ты знаешь, у нас пять времен года. Можешь рассказать мне, какое из них рамаханы чтят превыше других?

В голове Рианы неожиданно всплыла легенда о царице голоногов. Откуда она взялась? Джийан никогда не рассказывала ее Аннону.

– Лонон, пятое время года, когда роятся голоноги, – сказала она. – В лононе происходит спаривание, и потомство появляется до разгара зимы, когда направляется на юг через море Крови, чтобы опуститься Миина знает где. Лонон – их время. А также время Миины.

– Великолепно, Риана. Миина, помимо всего прочего, богиня урожая. Время урожая имеет для нас здесь, в монастыре, много смыслов. Как и для всех кундалиан, это время накопления пищи на долгую зиму, но для нас это также время духовного очищения. Точно так же, как в лононе листья опадают, засоряя водосточные желоба домов и канавы, так и наши души за долгий год засоряются. И потому в лононе мы совершаем особенные обряды, чтобы освободить себя от наносного и нежеланного, вычистить себя изнутри от любых накопившихся грязных или неподобающих мыслей. Потому для нас лонон – священное время, время Богини, когда безраздельно властвует духовность.

Выразительные руки сплетали жесты.

– Это также время Обители Духов. Миина говорит об этой стороне лонона в уцелевших отрывках “Величайшего Источника”. Обитель Духов, где временно пребывают наши предки, существует рядом с нашим домом. – Сжатые в кулаки руки двигались кругами над покрытым пятнышками света столом. – У каждого из этих двух миров своя орбита. – Она показала кулаками. – В разгар зимы миры дальше всего друг от друга, во время лонона они как бы соприкасаются. Тогда можно обратиться в Обитель Духов за силой и поддержкой.

Астар встала, указав три точки на теле: над каждой грудью и в низу живота.

– Вот места, где нам надо восстанавливаться, – духовные хранилища. Мы учимся набирать силу от накопленной мудрости Обители Духов.

– Можно задать вопрос?

– Конечно, Риана. – Лейна Астар снова села. – Здесь, со мной, можешь спрашивать о чем угодно.

– Ты сказала, что Обитель Духов там, где живут наши предки, но по твоим же словам – они остаются там временно. Куда уходят духи, когда покидают Обитель?

Теплая улыбка осветила лицо лейны Астар. Из-под платья она достала великолепно вышитый бархатный мешочек. Открыла, порылась внутри.

– Отвечаю на твой проницательный вопрос. Обитель Духов не место... вроде Кундалы – планеты, вращающейся по орбите вокруг солнца. Считай ее чем-то вроде промежуточной станции, связующего звена, которое не дает тонкой субстанции уклоняться в неизведанные пределы. На этой промежуточной станции духи ждут своего срока вернуться в смертную сферу, дабы родиться заново, продолжить свой личный путь к просветлению, к истине о самих себе.

– Как луевондрен, – сказала Риана и тут же выругала себя за несдержанность.

– Я слышала это в'орннское слово. Так гэргоны называют свою концепцию реинкарнации или перевоплощения. Возможно, здесь есть какое-то теоретическое сходство, однако доказательств того, что, по крайней мере для в'орннов, реинкарнация действительно существует, нет.

Риана снова удивилась, откуда у послушницы такие знания. Аннон, как и все в'орнны, верил в луевондрен. Лейна Астар снова улыбнулась.

– А теперь дай мне руки. – Она положила руки Рианы на стол ладонями кверху. – Только пообещай молчать и постарайся расслабиться. Больно не будет.

– Что ты собираешься делать?

– Не волнуйся. Мы просто пополним твое духовное хранилище.

– Как? Сейчас разгар лета. До лонона еще много недель.

– Знаю. Но когда очень нужно, есть другой путь. Это очень важный урок, Риана. Что бы ни происходило, всегда есть другой путь. Его просто надо найти.

– Но как? Я не знаю...

– Пока просто расслабься. – Астар достала из мешочка узкий, покрытый выгравированными рунами ящичек и вынула оттуда пару иголок. Они были странные, совсем не блестели в солнечном свете. Скорее свет проходил сквозь них, словно их и не существовало. По-прежнему улыбаясь, Астар взяла одну иголку за кончик. – Я хочу проткнуть ею центр твоей ладони.

Риана отдернула руку.

– Я обещала: боли не будет. Думаешь, я лгу? Риана промолчала.

– Ладно. Этого нельзя сделать против твоей воли. – Астар хотела убрать иголки.

– Погоди! – Риана сглотнула. – Что... Что случится со мной, когда ты воткнешь в меня иголку?

– Не знаю. Для всех это происходит по-разному, – ответила Астар. – Могу сказать наверняка, что тебя наполнит ощущение здоровья.

Медленно, не отрывая взгляда от глаз послушницы, Риана положила руки на стол.

Астар чуть помедлила, возможно, чтобы увериться, что девочка приняла решение. Потом взяла одну иголку за кончик и, держа перпендикулярно к крышке стола, воткнула ее точно в центр левой ладони Рианы. Риану встряхнуло, словно от легкого укуса электричества, но через мгновение осталась только медленная пульсация тепла в низу живота. Лейна Астар не солгала: боли не было. Вторую иглу послушница воткнула в правую ладонь Рианы. На этот раз ее встряхнуло сильнее, даже пальцы свело судорогой.

Пульсация обрела форму, переходя из одной руки в другую, словно по невидимой проволоке. Оттуда она перешла на низ живота, поднялась к груди и снова спустилась, завершая энергетическую петлю.

– Я чувствую себя так, будто меня подключили к какой-то машине, – сказала Риана.

– Великолепная аналогия. – Астар слегка удивилась. – Машина, Риана, это твое собственное тело. Иголки – конары называют их “кви” – раскрыли струну твоей внутренней энергии; они стали Каналом, через который пополняется духовное хранилище... Это запретное знание, но говорят, будто в прежние времена Матерь могла пополнить духовное хранилище, когда пожелает, без помощи кви.

– Я очень мало знаю о Матери.

– Ах, Матерь. – Астар на миг прикрыла глаза. – До появления в'орннов, когда Жемчужина хранилась в подземельях Среднего дворца, Деа Критан не существовало, а рамаханами руководила правительница, чья духовность была всеобъемлющей.

– По-моему, она погибла в день, когда м... в день, когда в'орнны вторглись на Кундалу?

– Говорят, будто ее убили раппы, когда заговорщики из числа жрецов-мужчин организовали переворот. В те времена во всех прочих аспектах кундалианской жизни женщины и мужчины были равны. Это закончилось, когда некие жрецы-мужчины силой забрали Жемчужину из Хранилища. Поскольку они пытались использовать Жемчужину для собственных целей, она сказала им только то, что они хотели услышать.

– Она солгала им?

– Да, Риана, Жемчужина солгала им, как ей и было предназначено. Только чистый сердцем и духом может заглянуть в Жемчужину и узреть Истину. – Астар повернула каждую кви на четверть вправо. Так помешивают в горшке с кипящим рагу: на поверхность поднялись новые ощущения. – В гневе Своем, – продолжала лейна, – Великая Богиня отвергла кундалиан. Было предсказано, что они останутся в рабстве до поры Амбата, когда родится Дар Сала-ат.

– Кто такой Дар Сала-ат?

– Дар Сала-ат – это Тот, кто чист духом и сердцем... Тот, кто найдет Жемчужину, кто использует ее так, как ее предназначено было использовать, и освободит кундалиан от в'орннского ярма. А еще предсказано, что Дар Сала-ат освоит обе системы колдовства, исцелит то, что было ошибочно разорвано на части, и свяжет их в одно целое.

Риана надолго задумалась. Чувствовала она себя прекрасно.

– Риана, я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. – В голосе и взгляде Астар появилось напряжение.

Девочка ждала, едва дыша. Неземной свет наполнил ее теплом и светом.

– Я задам тебе вопрос, – продолжала Астар. – Всего один. И хочу, чтобы ты ответила как можно быстрее, не задумываясь.

– Это какой-то тест?

Лейна Астар бросила на нее проницательный взгляд.

– Да. Какой никогда прежде не применялся.

– Почему?

– Тест называется “Эа-унн” – “Встреча Путей”.

– Это важно?

– Очень важно.

– Но я не готова.

– Ошибаешься. – Лейна Астар повернула кви на четверть поворота налево. – Одно испытание ты уже прошла, когда оживила черный огонь. – Лейна Астар в последний раз поправила кви. – Скажи мне первое же слово, какое придет тебе на ум в этот самый миг.

– Дьенн.

Астар замерла. Красивые губы слегка приоткрылись; щеки порозовели.

– Да, – прошептала она и улыбнулась. – Видишь, Риана, ты не провалилась.

– Правда?

– Ты доказана то, что уже подозревалось. Ты особенная. Очень особенная. Мы думаем, именно поэтому конара Бартта и отдала тебя учиться Кэофу. Вот почему ты смогла сопротивляться Кольцам.

– Мы? В этом участвует кто-то еще?

– Да, но... это секрет. – Лейна Астар понизила голос. – Мне не надо говорить тебе, какое зло таится вокруг, верно?

– Я немного сбита с толку, – задумчиво сказала Риана. – Конара Опия утверждала, что в монастыре нет места злу.

– В прежние времена так и было. Но с тех пор, как пропала Жемчужина, с тех пор, как была свергнута Матерь, с тех пор, как рамаханы сбились с пути, многое изменилось. Миина отвратила от нас Свой лик... – Глаза лейны Астар сияли. – Теперь пришла ты; рука Великой Богини показалась снова.

Риана покачала головой.

– Не понимаю.

– Сейчас тебе слишком опасно знать больше, – сказала лейна Астар. – Но поверь мне, когда я говорю, что в свой час ты поймешь все. – Она склонила голову набок. – Интересно. Ты не спросила, что означает “Дьенн”.

– Я уже знаю, – ответила Риана. – На Древнем наречии это означает “Дракон”.

Ответ привел лейну Астар в замешательство.

– Откуда ты это знаешь, Риана? Ты ведь только-только начала изучать Древнее наречие.

– Понятия не имею, – честно призналась Риана. Она хотела рассказать лейне Астар, как однажды ночью открыла “Величайший Источник” и просто начала читать, но вспомнила предупреждение Джийан никому не рассказывать о книге. – Я... просто знаю, вот и все. – Она на мгновение задумалась. – Интересно, не могли ли так подействовать Кольца Гармонии?

– Как я говорила, ты невосприимчива к воздействию Колец. В любом случае они не могут передавать подобные знания.

– И еще одно смущает меня. Когда ты говорила о кви, ты сказала, что так их называют конары. Значит, конары ими пользуются?

– Только конара может использовать кви.

– Но ты послушница.

– Именно так. – Астар, тихонько мурлыкая, вынула кви из ладоней Рианы и, протерев их спиртом, убрала в коробочку с рунами. – Настоящая головоломка, верно?

12
Крах

В уединении своего дома в Аксис Тэре свор-командир Реккк Хачилар положил голову на руки, оплакивая своего друга и регента Элевсина Ашеру. Элевсин был для него и наставником, и вторым отцом. Он помог Реккку отделаться от клейма, оставленного родным отцом.

Отец Реккка был одним из самых знаменитых рэнннонов недавней истории. Рэнннонами называли мятежных кхагггунов, которые отвергли командование и касту. Отец Реккка, как и другие рэннноны до него, погиб в кровавом сражении, где абсолютно все было против него. Рэннноны занимали уникальное положение в мировоззрении кхагггунов: их презирали и ими восхищались. Кхагггуны никогда не восставали против командования. В тех редких случаях, когда это происходило, они выпадали из в'орннской Модальности и могли зарабатывать себе на жизнь, нанимаясь к частным лицам улаживать трудные и опасные дела. Но главное было не в этом, а в простом, однако категорическом нравственном императиве. Кхагггун становился рэннноном, когда сталкивался с тем, что считал несправедливостью, для исправления которой требовались действия, несовместимые с законами касты. Именно это и порождало двойственность в отношении к ним бывших товарищей. Например, отец Реккка восстал против жестокости звезд-адмирала, место которого теперь занял Киннний Морка. Он погиб, но сделал то, ради чего стал рэннноном: убил звезд-адмирала.

И именно Элевсин Ашера помог Реккку преодолеть шоры воспитания и впервые увидеть отца таким, каким тот был на самом деле, – героем.

Были и другие новости, также неблагоприятные. Реккк только что узнал, что новый регент утвердил безумное ходатайство Киннния Морки назначить Кургана Стогггула его новым адъютантом. Н'Лууура их побери, этот в'орнн еще совсем ребенок и к тому же баскир! С другой стороны, возможно, не такое уж это безумие, скорее разновидность “брака по расчету”. Новое назначение крепко связывало двух в'орннов – Бенина Стогггула и Киннния Морку, – подавая знак, что основание их союза глубже, чем все подозревали. Странная, казалось бы, пара: Великая каста с Малой кастой. Но Реккк был практичным в'орнном – иногда – и потому не слишком удивился. Когда он вопиюще нарушил правила в Каменном Рубеже, то не только вызвал возмущение Олннна Рэдддлина, но и рискнул всем: положением адъютанта, званием свор-командира. Всем. И ради чего?

Он слышал ее шаги в другой части дома. Джийан. Реккк полюбил ее с того мига, как впервые увидел в личных покоях Элевсина Ашеры. Всего лишь беглый взгляд. Более чем достаточно, чтобы зажечь сердца страстью – и виной. Каждый раз, когда он видел ее (насколько он знал, она его никогда не видела), влечение к ней росло. Желать любовницу друга, притом кундалианку, было постыдно. И однако непостижимым образом его так сильно тянуло к ней именно потому, что она кундалианка. Реккк старательно прятал эти чувства даже от себя. Пока не узнал о перевороте.

От внимания Реккка не ускользнуло, что Киннний Морка не привлек его к планированию операции. И вдруг стало ясно, что Олннн Рэдддлин состоит при нем шпионом, а не просто перв-капитаном. Реккк очень старался не дать Рэдддлину поводов для подозрений. До того момента в Каменном Рубеже, когда он не позволил протащить тело Аннона Ашеры по площади. Он заглянул в отважные глаза Джийан и почувствовал, как тают сердца. Невозможно подвергнуть ее унижению и страданиям, как невозможно перестать дышать. Он даже не задумывался: он действовал.

Теперь начались последствия. Он больше не был адъютантом Киннния Морки, и недавно назначенный звезд-адмирал не вызывал его. Дурной знак. Очень дурной знак.

С другой стороны, все это началось давным-давно. Пытался ли когда-либо Киннний Морка завоевать его доверие? Никогда. Наоборот, приставил к нему шпионом Олннна Рэдддлина. Будущее выглядело так: Элевсин Ашера больше не у власти, а бывший командир, самый влиятельный кхагггун на Кундале, списал его. Все это, наверное, можно было бы пережить. Если бы Джийан любила его. Но реальность была диаметрально противоположной. Реккк объяснил ей, что они с Элевсином были друзьями, что ей не надо бояться... увы, его слова были встречены с холодным презрением. А чего он ожидал? Возлюбленный Джийан был подло убит, преданный тем самым кхагггуном, который должен был бы защищать его жизнь. Сын возлюбленного, мальчик, которого она воспитывала с младенчества, также мертв. И вряд ли она поверила хоть одному его слову. Да и как иначе? Именно он был выбран ловить Аннона, он вручил Кинннию Морке голову Аннона, как охотничий трофей.

Еще можно было направить ударный меч на себя. Поступить достойно.

Реккк прошел в оружейную и снял со стены ударный меч. Активировал его, ощутив легкий удар, когда сверхвозбужденные ионы образовали дугу между поверхностями двойного лезвия.

Кхагггун слегка дрожал, обдумывая свою смерть. Он убил множество людей, видел, как перед тем, как глаза тускнеют, в них появляется отсутствующее выражение, но никогда раньше не спрашивал себя, что они видели в миг смерти. Да и как иначе? Жажда крови неистово охватывала его, сосредоточивая все силы на бое. Теперь воспоминания всплыли, подобно странной рыбе из океанских глубин. Жизнь до смерти. Один шажок. Но Реккк знал, что понадобится вся его энергия, чтобы погрузить ударный меч в живот.

Отмахнувшись от этих отвратительных мыслей, он приготовился.

– Собираешься покончить с собой? – произнес за спиной резкий насмешливый голос.

Реккк вздрогнул и обернулся.

На него смотрели ясные, синие, как свистики, глаза.

– Вот. – Он протянул ей рукоятку ударного меча. – Ты хотела убить меня с тех самых пор, как я привез тебя сюда. Давай.

Джийан подняла перевязанные руки.

– Ах, – сказал он, признавая поражение, – я забыл. Как они?

: – Как будто с них содрали всю кожу. Они молча смотрели друг на друга. Наконец Реккк промолвил:

– По-моему, я уже говорил тебе это... я знаю, что именно видел в тебе Элевсин Ашера.

– Ты обманываешь себя.

– Эта мысль тебя как-то утешает, не так ли?

– Меня ничто не может утешить.

– Ты обращаешься со мной с презрением. Разве я изнасиловал тебя, резко говорил с тобой, касался тебя неподобающим образом?

Само ее молчание было насмешкой.

– Разве я не обращался с тобой вежливо? – крикнул он. Она засмеялась ему в лицо.

– Ты охотился на моего... охотился на Аннона, ты связал его, как животное, на улицах деревни!

– Он был уже мертв.

– То, что ты сделал, обратило мое сердце в пепел. Реккк не мог вынести этот холодный, горький взгляд.

– Как необычна для женщины такая горячая привязанность к воспитаннику.

– Идиот! Я не в'орннская тускугггун!

– Конечно, но ты испытываешь такую привязанность к в'орнну.

– Как мало ты о нас знаешь. – Джийан заговорила тише. – Не проходит и мига, чтобы я не скучала бы по нему, когда мне не хотелось бы снова обнять его, защитить, убаюкать, сказать ему, что все будет хорошо... – Голос прерывался, словно у нее в горле застрял рыболовный крючок. – Но хорошо уже никогда не будет. Я не смогла помочь Элевсину и не смогла помочь Аннону. Неужели ты не понимаешь? Когда он умер, часть меня умерла вместе с ним.

Реккк не сразу собрался с мыслями.

– Я не могу выразить, как сожалею... Ее глаза сверкнули.

– Прибереги пустые слова для других. Я не верю тебе. Он покачал головой.

– Что бы ты ни думала обо мне, Джийан, я говорю правду. Я не вставил тебе окууут, как было приказано.

– Да неужели? – Она подняла черные руки. – И как бы его имплантировали?

Реккк замер в неловкой позе, по-прежнему с ударным мечом в руке.

– Тебе даже не надо совершать самоубийство, – бросила Джийан. – Ты уже мертв. Просто ты еще этого не понял.

Она была права, и Реккк знал это. Как его жгло желание коснуться ее, обнять, облегчить боль и страдание. Как странно испытывать такое к инопланетянке! И однако – из-за дружбы с Элевсином – совсем не странно. У Элевсина он научился сочувствию к кундалианам, и чем дальше, тем больше какая-то магнетическая сила неумолимо тянула его к ним, уводя от сородичей. Он не понимал природы этой силы, но научился у Элевсина по крайней мере не стыдиться ее. Однако пропасть между ним и Джийан была гораздо шире. Ее холодная враждебность не уменьшалась. Ее презрение сокрушало его сердца. Джийан отвернулась.

– Я бы охотно отдала жизнь, только бы вернуть Аннона. А что до твоей смерти, боюсь, тебе придется собраться с духом и сделать все самому.

Он заговорил хриплым шепотом:

– Джийан, то, что случилось с Анионом... Если бы я нашел его живым, то не убил бы. Его отец был моим другом и наставником. Я бы умер, защищая его сына.

– Слова.

– Не просто слова. Я не позволил, чтобы его протащили по Каменному Рубежу.

– И я благодарна тебе за это. – Она повернулась к нему, прекрасные глаза сверкали. – Но с того самого мига я спрашивала себя почему. Почему ты сделал это? Ты сам дал ответ. – Она скрестила руки на груди. – Я вижу, как ты смотришь на меня. И узнаю откровенную похоть в твоих глазах.

– Нет, ты ошибаешься. – Но, конечно, в голосе не хватало убежденности.

– Элевсин недавно погиб, а ты уже сгреб добычу. Ты утверждаешь, что был его другом? Какая скверная и жалкая шутка! Ты ничуть не лучше его убийц, Стогггула и Морки!

Сердца Реккка сжались еще сильнее. Казалось, все огни в мире погасли разом.

– К сожалению, каждый верит только тому, чему хочет верить. Так намного легче и гораздо проще, чем принять правду.

– Снова слова.

Реккк беспомощно пожал плечами и, заблокировав закодированный ионный поток, повесил ударный меч на стену.

– Трус!

Он пытался забыть о ней. Но так было еще больнее.

– Тебе пора сменить повязки. – По освещенному звездным светом коридору Реккк увел Джийан из оружейной комнаты в ванную. Усадил там, разрезал узел и начал разматывать муслиновые бинты на правой руке. Ее пристальный взгляд резал, как лезвие меча.

Поддерживая руку снизу, Реккк продолжал разматывать бинты. Красные, ободранные пальцы блестели, намазанные мощной в'орннской мазью от ожогов.

Он осторожно вытер их чистыми салфетками из неотбеленного муслина; Джийан тихо стонала от боли. Раны казались такими же воспаленными и распухшими, как и в самом начале. Он пробовал уже четвертое средство – сочетание в'орннской и кундалианской медицины. Почему ни то, ни другое не работало?

– Ожоги очень сильные, – сказал ей Реккк, снова накладывая мазь. – Нужно еще время для излечения. – Он поднял глаза. – Я видел, ты пробовала на них колдовство. Не помогло?

– Ты подсматриваешь за мной?

Что бы он ни сказал, все не так!.. Реккка охватило отчаяние.

– Я просто хотел знать, вот и все.

Она отвернулась, снова отгородившись от него. Он перестал накладывать лекарство.

– Если бы ты рассказала мне, что с тобой произошло, я бы лучше представлял себе, как лечить раны.

– Говорю тебе, не знаю. На Аннона напал первиллон. В пещере был какой-то светящийся лишайник – такую разновидность я раньше никогда не видела. Аннон упал туда. Когда я вытаскивала его, сок лишайника залил мне все руки.

Она смотрела на руки и потому не заметила полный боли взгляд Реккка. Не заметила и то, как он хотел было что-то сказать, но прикусил язык.

Любовь, пылающая в сердцах, превратилась в гнев. Реккк оставался кхагггуном до мозга костей: чувства бушевали в нем, как шторм. И потому он поступил совершенно неправильно. Рука сжалась в кулак.

– Тебе никогда не уйти отсюда, и ты прекрасно это понимаешь. – Джийан не ответила, и ее молчание взбесило его еще больше. – Ты теперь моя, нравится тебе это или нет. Можешь выкинуть из головы Элевсина Ашеру или любого другого из прошлой жизни. Твое настоящее здесь и сейчас – рядом со мной.

Она молчала.

– Отвечай, когда к тебе обращаются!

– Ах да, высшая раса угрожает. – Джийан помолчала. – Если таково твое желание, я повинуюсь ему, – сказала она спокойно. – Ты в'орнн, а я кундалианка. Разумеется, я буду делать, как ты прикажешь. – Она вскинула голову, глаза сверкнули. – Но ни на миг не думай, будто ты можешь изменить меня. Я не буду...

Реккк дал ей пощечину. Она вскрикнула, упала на пол, и он набросился на нее, распахивая платье, обнажая прекрасное тело.

– Продолжай. Это у в'орннов получается лучше всего. – Джийан была похожа на морскую звезду, распростертую на каменном полу. Ее полное презрение как зеркало показало ему всю гнусность его поведения. Он отдал бы жизнь, только бы хоть на миг почувствовать ее любовь.