Текст книги "Кольцо Пяти Драконов"

– По-моему, лучше смеяться над тобой, чем не замечать тебя, а, ничтожество?

Курион хлопнул Кургана по спине; по всему телу разлетелись осколки боли.

– Ты смеешься надо мной, потому что знаешь больше меня.

– Ты когда-нибудь уезжал далеко из Аксис Тэра? Я побывал во многих местах Кундалы и завел много друзей.

– Из Сопротивления?

– Что? Какой мне прок от кундалианского Сопротивления?

– Мне кажется, они хорошо заплатили бы за некоторые товары для черного рынка.

– Теперь ты ставишь под сомнение мое доброе имя. Я не занимаюсь товарами для черного рынка. – Курион хитро улыбнулся. – Даже будь я таким злодеем, я бы прекрасно управился без Сопротивления. В любом случае их дела плохи – благодаря усердию твоих сородичей. Нет, мои клиенты сидят дома и платят за заказы. Они не погибают от ударного меча.

– А друуги?

Курион склонил голову набок.

– Ты выведываешь у нас информацию, Стогггул? Тебе-то это зачем?

– Я собираю информацию везде, где могу. Это мой товар. Моя звонкая монета.

– Понимаю.

– Так что друуги?

Сараккон некоторое время пристально смотрел на него.

– Мы могли бы навести справки – если бы цена была подходящей.

– Я буду иметь твое предложение в виду. – Сараккон явно чего-то не договаривал, но в данный момент давить на него неразумно.

Волна обрушилась на нос корабля, залив палубу. Курган невольно попятился.

– От этого не убежишь, – сказал Курион. – Не трать время на попытки.

Юноша не сдвинулся с места, глядя в глаза высокому сараккону, пока морская вода заливала сапоги. К тому времени они уже довольно далеко отошли от берега. Была ясная ночь. По правому борту виднелся свет, отмечающий южный край мыса, который кундалиане называли Висящий Череп. За ним расстилалось светящееся море. Звезды сверкали яростно, как алмазы, заливая все холодным голубым светом.

Поглядев вперед, Курган заметил движение в открытом люке в середине корабля. На борту был кто-то еще. Курион, услышав знакомый звук, улыбнулся.

– У нашего народа, Стогггул, есть древняя пословица. “Когда судьба приближается, быстро иди ей навстречу”. – Он кивнул, когда кто-то вышел из каюты на свет.

Это был баскир, чемпион калллистота, избивший Кургана до бесчувствия, только на лице у него не было ни синяков, ни опухолей, ни порезов – вообще никаких отметин.

– В чем дело, Курион? – Курган сразу насторожился. – Думаешь, я приму участие в частном матче для твоего развлечения?

Курион смотрел на юношу загадочным взглядом.

– Он боится тебя, – заметил сараккон огромному баскиру, который теперь стоял рядом с ним.

– Отлично, – сказал баскир. – Он и должен бояться меня.

Курган, не веря своим глазам, смотрел, как баскир начинает преображаться и, преображаясь, становится еще выше. Экзоскелет костюма из черного сплава преломлял звездный свет, как призма. Бледно-янтарный череп и шею покрывали терциевые и германиевые схемы; при таком освещении они напоминали татуировки Куриона. В черных глазах сияли рубиновые зрачки. В выступы скул были имплантированы терциевые нейронно-сетевые контакты.

– Что за Н'Лууура?.. – Встревоженный Курган отступил на шаг.

– Я – Нит Батокссс, – сказал гэргон. – Ты подарил мне хороший бой, трудный бой, интуитивный бой. Взамен я преподал тебе бесценный урок, не так ли?

– Я не... – Курган попытался сглотнуть, но во рту пересохло.

– Он тугодум? – спросил Нит Батокссс. – Ты не докладывал.

– Не тугодум, – ответил Курион, заступаясь за Кургана и, возможно, себя самого. – Просто ошеломлен твоим появлением.

– Ах да. – Нит Батокссс кивнул. – Я поступил правильно, положившись на твое заключение. Я нахожу внешний мир... – он повел головой из стороны в сторону, – физически токсичным.

Гэргон перевел пристальный взгляд на Кургана. Рубиновые зрачки, мягко говоря, вызывали тревогу. Курган решил не обращать на них внимания; гэргон должен понять, что запугивание ни к чему не приведет.

– Что вам от меня нужно? – крикнул юноша порывистому ветру.

– Присягу на верность, – сразу же сказал Нит Батокссс. Курган бросил взгляд на Куриона.

– Это какая-то саракконская шутка?

– Присягу на верность. – Гэргон шагнул к нему, совершенно не обращая внимания на качающуюся палубу.

– У меня нет хозяина, – заявил Курган. – И не будет.

Гэргон остановился.

– Как понимать такое невежество?

– Высокомерие, Нит Батокссс. – Курион пожал плечами. – Мы тебе говорили.

– Да, говорили. – Как ни странно, гэргон выглядел довольным. – Рано или поздно, молодой в'орнн, у каждого появляется хозяин. Кто-то или что-то – не имеет значения. Ты не исключение. Твой хозяин – честолюбие.

Курган, стиснув зубы, с ненавистью смотрел на Куриона, заманившего его в ловушку.

– Вы – гэргон. Зачем вам я?

– Не твое дело.

– Напротив, – сказал Курган. – Если вы намерены отнять у меня свободу, я хотел бы знать почему.

– Не тебе, Призванному, диктовать условия Призывания. – Руки Нита Батокссса раскрылись, как паруса. Ионные сетки на перчатках начали искрить и щелкать. – Если ты не присягнешь мне, я убью тебя немедленно, и Курион найдет кого-нибудь другого – попокладистее.

Курган знал о гэргонах достаточно, чтобы поверить ему.

– Курион обеспечит поддержку, – продолжал Нит Батокссс. – Если тебе понадобится что-то еще, свяжешься со мной. Я настрою твой окумммон на слышную только мне частоту.

Гэргон возвышался перед юным в'орнном.

– Решай.

“Неволя или смерть”, – подумал Курган. Должен быть другой выход. Один из первых уроков, преподанных Старым В'орнном...

– Довольно! Твое время истекло! – Гэргон поднял кулак. Курган склонил голову.

– Клянусь вам в верности, Нит Батокссс.

– Дай посмотреть тебе в глаза. – Гэргон смотрел на него сверху вниз с непонятным выражением. – Повторяй клятву, Стогггул Курган: “На крови клянусь тебе жизнью”. – Он подождал, пока Курган повторит первую часть клятвы. – “На крови клянусь: твои цели – мои цели”. – Курган повторил. – “На крови клянусь исполнять то, что ты прикажешь мне”. – Курган повторил. – “На крови клянусь, что моя жизнь принадлежит тебе, и если я нарушу эту клятву, ты волен распорядиться ею, как сочтешь нужным”. – Курган лишь на мгновение замешкался, прежде чем повторить конец клятвы.

Нит Батокссс хирургически точным ионным лучом разрезал ему кожу на ладони, а Курион тем временем распечатал густой напиток, которого Курган никогда раньше не видел. От него пахло гвоздичным маслом и жженым мускусом. Держа руку юноши, гэргон дал его крови стечь в хрустальные бокалы, смешавшись с напитком. Потом они выпили. Жидкость была черной, как каменноугольный деготь, и почти такой же противной, хотя в ней чувствовалась жгучая крепость. Они подняли пустые бокалы и бросили их в море, скрепляя договор.

Нит Батокссс начал перенастраивать окумммон Кургана.

– Теперь вы скажете, почему завербовали меня? Нит Батокссс пожал плечами:

– У меня есть враг – Нит Сахор. Некоторое время назад я заподозрил, что он отступник, опасный раскольник, преследующий собственные таинственные цели. Недавно он набрал себе маленькую группу сторонников. Ты знаешь Реккка Хачилара?

В руке вспыхнула боль – глубокая, быстрая, неясная.

– Разумеется. Реккк заключил союз с этим другим гэргоном?

Нит Батокссс наклонил голову.

– Вместе с двумя кундалианками, одна из которых скорее всего колдунья.

“Джийан”, – подумал Курган.

– Я не привык к жизни за пределами Храма Мнемоники. Мне нужны глаза, уши и руки умного в'орнна, честолюбивого в'орнна, неразборчивого в средствах в'орнна.

– Курион сказал вам, что я такой?

– Не имеет значения, что сказал мне Курион, – отрезал Нит Батокссс. – Тебе достаточно знать, что ты извлечешь значительную выгоду из этого союза.

“Чтобы приблизиться к гэргонам и своим собственным целям, я соглашусь с радостью”, – подумал Курган. Он решил сразу же получить пользу от нового союза.

– Кто-то из служащих звезд-адмирала Морки доносит на меня. Я хотел бы знать личность этой счеттты.

– Тебе надо справиться у провидца.

– Я спрашиваю вас. Просто просьба.

– Мне не нравится твой тон... да и смысл твоих слов.

– Уверяю вас, здесь нет никакого скрытого смысла. В конце концов, мы только что заключили союз. – Юноша коснулся еще побаливающего окумммона на руке. – По-моему, я показал свою добросовестность. В качестве жеста доброй воли с вашей стороны...

Нит Батокссс встал; его задача была выполнена.

– Спроси хозяйку “Кровавого прилива”. Думаю, она может дать ответ на твой вопрос.

– Благодарю, Нит Батокссс. – Курган кивнул, разминая затекшие мускулы предплечья.

Гэргон исчез внизу.

Курион курил лаагу, прислонившись к поручню на корме; на лице сараккона застыла загадочная улыбка. Татуированные пальцы сжимали штурвал.

Море успокоилось. Корабль быстро поворачивал, воспользовавшись переменой ветра. Через горизонт на востоке протянулась узкая розовая полоса – рассвет.

Флейта вот-вот должна была разлететься. Риана ощущала, как внутри хад-атты начинают образовываться трещинки, даже видела их какой-то частью разума, о существовании которой никогда не догадывалась. Другая часть разума хранила ужасное воспоминание о взорвавшихся изнутри внутренностях Астар.

Девушка подавила крик. Отключила ужас, рассеивавший мысли. В'орнн в ней укрепил свою волю, закрепившись в безветренном центре водоворота ужаса. Думай, Риана. Думай.

Матерь полагала, что мы узнаем, как снять защитное заклятие с “Книги Отречения”. У нас есть знания.

Думай, Риана. Думай.

В “Величайшем Источнике” хад-атта не упоминается. Откуда же она?

Из “Книги Отречения”.

В разделах, запомненных до прихода Бартты, флейта не упоминалась. Наверное, нужен один из защищенных разделов!..Риана мысленно представила себе пустые страницы.

Первая трещина протянулась из центра флейты, ослабляя ее блестящую поверхность.

Риана сосредоточилась на образе пустых страниц. Подумала об отрывках на Древнем наречии, видимых до и после пустых страниц. Ничего.

Ее захлестнула волна отчаяния. Она ходит кругами.

Еще одна трещина, уже на противоположной стороне. Очень скоро хад-атта расколется пополам.

Но в'орнн внутри нее не позволял сдаваться. И неожиданно в голове возникла мысль. Матерь говорила, что “Величайший Источник” старше этой книги, что Венча – корневой язык Древнего наречия. “Язык чистого колдовства”, – сказала Матерь.

Чистое колдовство.

Становилось все труднее отгораживать разум от страшной боли, вызываемой флейтой. Первый осколок вонзился в горло, заставив подавиться. Риана ощутила вкус собственной крови.

Она заставила себя смотреть на образы пустых страниц, повторяя алфавит Венчи, и увидела, как возникает – очень смутно – словесная паутина защитного заклятия. Между сетью слов были пропуски. Интуитивно Риана выбирала буквы, образовывала слова, которые уместились бы в эти пропуски, мысленно пропела слова и увидела, как пропуски заполняются и возникает целое, отодвигая страницы, образуя звездообразную сферу, вращающуюся и пульсирующую колдовской энергией.

Звезда Неизменности.

Это было заклятие Глаз-Окно. То самое заклятие, которое могло освободить Матерь.

Она взяла Звезду Неизменности и отправила в Айаме, в Иномирье, к Матери. Сработает ли оно? Оставалось всего несколько секунд...

Время истекло.

С ужасным ревом хад-атта разбилась.

Риана почувствовала, как тысяча осколков начинают разрезать ее на куски. А потом ничего. Вообще ничего. Она не могла пошевелиться, не могла даже моргнуть. Сердце перестало биться, кровь остановилась в жилах. Осколки разлетевшейся флейты замерли. Но по крайней мере разум продолжал работать. Она увидела Бартту – та окаменела, протянув к ней руку. Кто знает, что проносилось в ее мозгу в миг, когда Время перестало течь? Чувствовала ли она боль, раскаяние, утрату? Способна ли она чувствовать любовь или хотя бы сострадание – если смогла отдать Риану хад-атте?

Пока все эти мысли мелькали у нее в голове, в комнате возникла Матерь. Она Припрыгнула из тюрьмы! Она свободна!

Матерь улыбнулась Риане и приложила палец к губам, словно девушка могла издать хоть один звук. Прошла мимо Бартты, как лунная тень скользит по лесной поляне, поднялась на постамент и шепнула Риане на ухо:

– Склоняюсь перед Дар Сала-ат. Только она могла разрушить заклятие, связывавшее меня больше столетия. Я говорила тебе, что ты колдунья Просвета. Благодарю тебя.

Матерь схватила разбивающуюся флейту, и выражение ее лица изменилось.

– Мужайся. Ты должна расслабить внутренние мышцы. – Она легко положила руку на плечо Рианы. – Я знаю, тебе кажется, что ты не можешь двигаться, но, уверяю тебя, можешь. Я же смогла. Так что расслабься, мой воин. Расслабься.

Матерь медленно начала вытаскивать хад-атту из пищевода девушки. Поскольку вся флейта ощетинилась разлетающимися осколками, Риане казалось, что она проглотила дикобраза. Глаза вылезли из орбит, на всем теле выступил пот. Матерь остановилась и снова попросила Риану расслабиться. И снова потянула за хад-атту.

Риана почувствовала сдирающее кожу царапанье, сладковатый привкус быстрой, горячей струи крови. Подумав об этом, она задрожала, и Матерь снова остановилась, выжидая. Риана взяла себя в руки, 'заставила мышцы расслабиться. Закрыла глаза, но слезы текли все равно. Боль становилась все сильнее и сильнее, пока Риана не выпустила ее всю вздохом. Появилась частично разлетевшаяся хад-атта, по-прежнему во власти остановившего Время колдовства. На ней сверкала кровь.

Матерь отвязала Риану и сильными руками подхватила валящуюся из кресла девушку. Пересекла комнатку, взяла один из факелов на стене и швырнула его в древнее устройство. Взметнулось пламя, в мгновение охватив кресло и пьедестал. Сама флейта висела в воздухе, роняя капли крови на застывшие ноги Бартты. Риане казалось, что она и Матерь бредут по застывшему Времени, словно через вязкую жидкость, которая зыбучим песком тянет и засасывает ноги. С каждым вздохом она словно вдыхала пригоршню льда. Все было как во сне, где ничто не следует законам логики известной вселенной.

Постепенно Риана начала сознавать, что стены, пол и потолок комнаты расширяются, крошась на субатомные частицы. В последний миг перед тем, как все растворилось в Великой Реке Пространства-Времени, девушка повернула голову, оглядываясь на тюрьму. Время возобновило свое течение, осколки хад-атта разлетались. Бартта закрывала лицо руками. Языки пламени, раскаленные и извивающиеся, жадно пожирали орудие пытки.

А потом все исчезло.

Элеана закричала во сне. Джийан присела рядом с ней, обняла.

– Что с тобой? – Она откинула склеенные потом волосы Элеаны от мокрого лица. – Страшный сон?

– Мне снилась смерть. Кровавая смерть.

“Сны о гибели, – подумала Джийан. – Мы больше не можем отделаться от властвующего над нами ужаса смерти”. Она погладила девушку по щеке.

– Отдохни немного. – Джийан вдохнула прохладный горный воздух и плотнее закуталась в одеяние. – К завтрашнему дню Реккк сможет идти. Мы найдем Дар Сала-ата. Ты должна верить в это.

Элеана кивнула.

Джийан улыбнулась ей и встала. Она была на полпути к своему месту рядом с Реккком, когда услышала голос девушки.

– Джийан, мне страшно.

Снова опустившись рядом с ней на колени, Джийан взяла ее за руку.

– Нам всем страшно, дорогая. Но это был страшный сон, и только.

– Ты не понимаешь.

– Ах, дорогая, ты такая храбрая...

– Я о другом. – Элеана отвела взгляд, потом снова посмотрела на прекрасное лицо Джийан. – Боюсь, что я беременна.

– Внезапные приступы головокружения... Я знала, что что-то неладно. – Джийан наклонилась ближе. – Кто отец?

– Наверное, это произошло в тот день, когда я купалась в реке, когда я в первый раз встретила Аннона. – Она помолчала, ища взгляд Джийан. – Он не сказал тебе?

Джийан покачала головой.

– Он охотился с другом, такой темноглазый и с жестоким ртом.

– Курган.

Элеана повторила имя, словно пробуя на вкус незнакомую пищу.

– Я сглупила. Решила выкупаться близко к в'орннскому жилью. Моя задача была выполнена; я убедилась, что кхагггунов поблизости нет, и на мгновение ослабила бдительность. Они были в сэсаловой роще и, наверное, следили за мной. Друг Аннона бросился на меня. Аннон пытался помешать ему и помешал бы, но тут случилось что-то очень странное. Самый большой гэрорел, какого я видела в жизни, появился из ниоткуда и напал на Аннона. Пока он лежал без сознания, его друг... изнасиловал меня. – Она посмотрела на Джийан. – Несколько недель назад у меня начались приступы головокружения. Сначала я не обращала внимания. Небольшое воспаление среднего уха – у меня такое уже бывало. Но когда они начали происходить все чаще, я начала обдумывать другие причины. Я несколько раз спала с Дамми, но если бы я была беременна от него, у меня бы уже появился живот. Смотри, живот плоский, как всегда. Я знаю, что не больна. И чувствую, как шевелится ребенок, словно мысль или воспоминание о сне.

Джийан положила руку на живот Элеаны.

– Ты правильно догадалась. – Она старалась не поддаваться страху. – Плод, если это наполовину в'орнн, не проявится еще много недель. Практически только перед самыми родами.

Элеана широко открыла глаза.

– Откуда ты знаешь?

– В нашей деревне многих женщин насиловали кхагггуны. Некоторые забеременели. Как ты знаешь, рамаханы – целительницы. Молодым поручалось помогать беременным.

Это, конечно, было не всей правдой. Никто не должен знать, что она сама, как теперь Элеана, носила ребенка в'орнна. Пикантность ситуации не ускользнула от Джийан.

– Он появится раньше, чем родился бы кундалианский ребенок, однако его рост в первые дни, недели и месяцы будет, по нашим меркам, астрономическим. – Она получше укрыла девушку. – Дорогая, почему ты не сказала мне раньше?

– Вы с Реккком рассчитывали на меня. Я не хотела вас беспокоить. Не хотела, чтобы вы думали обо мне, когда мы боремся за жизнь.

– Восхитительно, но глупо.

– А еще... – Она на миг отвела взгляд. – Я сомневалась, можно ли доверить Реккку такую информацию. Я видела, как в'орнны с мешками прочесывают округу, отыскивая, по их выражению, “отходы войны”.

– В'орнны никогда не получат твоего ребенка, – яростно сказала Джийан. – Это я тебе обещаю.

– Спасибо. – Элеана опустила голову на руки, запустила пальцы в волосы. – Я много думала. Мои ночные кошмары... – Она внезапно подняла голову. – Тот в'орнн – Курган, – который изнасиловал меня, был омерзителен. Я не хочу его ребенка.

– Но ведь он и твой. – Джийан положила руки на плечи Элеаны. – Прошу тебя, не наказывай нерожденное дитя за грех отца. Тот, о ком мы говорим, невинен. У него нет иного защитника, кроме тебя. Его жизнь в твоих руках.

В глазах Элеаны застыла мольба.

– Я боюсь, что каждый раз, глядя на него, я буду видеть его отца. Я хочу отомстить за то, что он сделал со мной.

– Твой гнев понятен, но позволь задать вопрос. Что, если, когда он родится, ты увидишь себя? Ты не веришь, что такое возможно? Ты не веришь, что сможешь научить ребенка быть лучше его отца? Разве это не будет местью Кургану?

Элеана дрожала. Джийан прижала ее к груди и стала укачивать.

– Я боюсь. Так боюсь. Это не то, чего я хотела, не то, о чем мечтала. Я хотела ребенка от Аннона.

– Судьба часто ведет нас странными путями. Наша задача – быть готовыми, чтобы лучше понимать, кто мы и куда идем.

Элеана заплакала.

– Ах, моя дорогая.

– Джийан, – прошептала Элеана, – наверное, глупо, что я волнуюсь из-за своей жизни, когда судьба всей Кундалы висит на волоске?

– С каждым нашим вздохом, – тихо сказала Джийан, – жизнь продолжается. Такова наша природа – инстинкт выживания. Иначе и быть не может.

Элеана на мгновение задумалась.

– А если я выбрала неправильный путь?

– Ах, дорогая, кто из пас достаточно мудр, чтобы вынести такой приговор? По-моему, каждый раз, когда мы приближаемся к концу пути, появляется тропа и уводит в другом, неожиданном направлении. В начале каждого пути перед нами развилка. Какую дорогу выбрать? Часто сердце говорит одно, а разум – другое. – Теперь она думала не только об Элеане, но и о своей жизни. В этой девочке она видела отражение самой себя. – Скажи, что сейчас говорит тебе сердце?

Элеана молча отвернулась. Джийан отпустила ее, встала и отошла в сторону от треска и искр костра, переведя взгляд на ели-блессоны. Четыре луны взошли на небо, тоненький серп пятой только-только показался над покрытыми льдом пиками Дьенн Марра. В полночь начинался лонон, Время Перемен.

– Джийан? – Голос прозвучал одиноко, как уханье совы. Джийан повернулась и молча подошла к Элеане. Она чувствовала, что девушка дрожит, и боролась с желанием обнять ее. Она уже высказалась и понимала: нельзя навязывать решение.

– Если я решу избавиться от ребенка, ты попытаешься остановить меня? – Джийан проклинала злую судьбу, заставлявшую детей взрослеть раньше времени. У девушки отняли что-то столь драгоценное и уникальное, чего уже никогда нельзя будет выкупить или восстановить. С другой стороны, родив сына – наполовину кундалианина, наполовину в'орнна, – Джийан уже предчувствовала будущее. Аннон выразил лучшие черты обеих рас. Он вырастал в воина, который умел сомневаться, который с тоской смотрел на Дьенн Марр; он мог подбить ледяного зайца стрелой с двадцати метров, но мог и чувствовать боль кундалиан... Увы, рассказывать об этом нельзя. Дар открыл ей все слова, чувства, мысли в ночном воздухе – глубину, которую, возможно, кто-то другой назвал бы будущим... или в самом крайнем случае будущим, в котором есть место тому, что жило в святилище ее сердца: любви, доверию, надежде. Важные идеалы, высокие идеалы, которые – Джийан знала – перешли от нее к сыну.

– Если ты решишь избавиться от ребенка, – сказала она, тщательно подбирая слова, – моя энергия будет направлена на то, чтобы уберечь тебя.

Элеана промолчала, по-прежнему глядя на развилку открывающегося перед ней пути.

– Бой сильно задержал нас. Надо спешить в Каменный Рубеж. – Она махнула рукой на северо-запад. – Прямо за следующей грядой есть деревня Междолье. Я знаю там кузнеца, у которого можно купить чтавров.

Джийан прочитала тоску и печаль в глазах девушки и нежно поцеловала ее в обе щеки.