Текст книги "Кольцо Пяти Драконов"

– Почему ты называешь это почетным местом? – спросила Риана.

– Ты сама мне сказала. – Я?

– Да. Разве ты не считаешь, что змея вырезана целиком и вставлена в базальт?

– Верно.

– Были ли бабочка и топор – другие посвященные Миине изображения – объектом такого любовного внимания?

Риана оглядела треугольную комнату.

– Нет. Их изображения просто выгравированы в медальонах.

– Точно! – Шима Ведда улыбнулась. – А каков первый закон археологии?

– “Чем больше труда вложено в строение, артефакт, резьбу, тем важнее оно было для наших предков”.

– Выходит, цитриновая змея имеет особое значение? Риана снова посмотрела на медальон.

– Воистину так.

– Здесь какая-то аномалия. Археология напрямую опровергает то, чему нас обеих учили. Эта змея, так великолепно исполненная, указывает, что когда-то она была не просто Аватарой Миины, но и одной из самых важных.

– Как же могла произойти такая грандиозная ошибка в доктрине?

– Если это вообще ошибка. – Шима Ведда обошла комнату. Древний камень испускал собственный сильный запах. – Вот еще один вопрос, Риана. Как в комнату входили – и как из нее выходили?

Риана на мгновение задумалась. Ни в одной из трех стен двери не было.

– Если комната предназначалась для Миины, двери и не нужны.

Шима Ведда улыбнулась.

– Пожалуй. Но давай на минуту представим, что время от времени конарам требовалось выполнить священное задание для Великой Богини... прибраться, например. Как они попадали сюда и выбирались отсюда? – Она помолчала. – Я хочу, чтобы ты обратила особое внимание на второе правило археологии. Помнишь?

Риана кивнула.

– “Чем сложнее артефакт, тем выше его предназначение”.

– Совершенно верно. – Шима Ведда раскинула руки, словно пытаясь обхватить весь келл.

Риану изумляла органическая природа этого места; она как будто находилась в брюхе зверя, форма которого неподвластна пониманию смертных. Похоже, келл был сформирован так же, как ее собственное тело, – первичным действием, естественной, но таинственной манипуляцией элементами. Через мгновение Риана снова влезла на скамью и, вытянувшись изо всех сил, прижала ладонь к выпуклой поверхности цитриновой змеи. Та вдруг поддалась. Риана вздрогнула, однако надавила посильнее. Раздался скрежет камня о камень, и около двух квадратных метров пола медленно поползли вниз.

Шима Ведда уже стояла на этом квадрате. Она протянула руку Риане.

– Поторопись! Быстрее!

Соскочив со скамьи, Риана бросилась к ней. Шима Ведда поддержала ее.

– Ты знала истинное значение змеи, да? – спросила Риана.

Шима Ведда улыбнулась.

– Скажем так: усердные занятия вознаграждаются, и хватит об этом.

Плиты опускались в коренную породу, на которой Миина воздвигла монастырь Плывущей Белизны. Когда странный лифт остановился, женщины попали в комнату раза в три больше оставшегося наверху келла. Она представляла собой правильный куб, покрытый сверкающей черной глазурью. Механизм самого лифта отличался хитроумием: эдакий штопор из ядровника. Поскольку ядровник постоянно выделял масло, механизм штопора работал не хуже, чем когда его создали – много веков назад.

И снова ощущение дыхания, жизни наполнило воздух – такое сильное, что грудь Рианы стиснуло. Здесь царила печаль по тому, что минуло, по тому, что угасало веками. Появление в'орннов просто ускорило упадок.

– Оборони нас Миина, посмотри сюда!

Шима Ведда опустилась на колени у стены. Из плоской поверхности выступали три горельефа, изображающие огромных и страшных животных, золотистых и блестящих, как сама стена, но с черными пятнами на спинах. У них были гладкие кошачьи головы и мощные челюсти с острыми зубами. Длинные хвосты изгибались над спинами.

Риана смотрела на зверей, и у нее закололо в затылке, стягивая кожу головы. Такие же звери были нарисованы на стенах пещеры над Поднебесным. Она попыталась отвести взгляд, но не смогла. Девушка чувствовала себя мухой, попавшей в клейкую паутину.

– Шима, как называются эти звери? Голос шимы Ведды был полон благоговения.

– Йа-гаары.

– Расскажи мне о них. Шима Ведда покачала головой.

– Боюсь, я рассказала тебе уже слишком много. Конара Бартта удалила йа-гааров из обучения в монастыре.

– Это важная археологическая находка. Ты должна рассказать мне, – настаивала Риана. – Кроме того, нас никто не услышит.

Шима Ведда колебалась недолго.

– Йа-гаары – это ночные убийцы, белокостные демоны, стражи Бездны, звери Пэфороса.

Риана побывала в Бездне. Аннон не видел там йа-гааров, но, разумеется, она не могла сказать это шиме Ведде.

– Хотела бы я, чтобы лейна Астар смогла увидеть это, – вздохнула Риана.

– Да, она какое-то время была твоей наставницей... – На лице шимы Ведды появилось озабоченное выражение. – Я ее совсем не знала. Как же, однако, ей не повезло. Такой роковой несчастный случай. Упасть в шахту!

Риана была поражена.

– Где ты услышала о смерти лейны Астар?

– Я была там, когда конара Бартта и конара Урдма вытаскивали ее из шахты. – Ведда содрогнулась. – Ужасное было зрелище: все тело избито и изломано. Какая трагедия!

Риана не ответила. Она знала, что лейна Астар умерла не от падения в шахту, но, опять же, не смела рассказать об этом шиме Ведде, которая, несомненно, тут же бросилась бы к Бартте и, вероятно, закончила бы, как Астар. Заставив себя думать о другом, Риана заинтересовалась игрой света факела на черном полу, на котором был выложен узор из больших базальтовых квадратов и маленьких обсидиановых кругов. Риана ползала на четвереньках по сверкающему черному полу. В самом центре она остановилась.

– Шима, что это?

Шима Ведда опустилась на колени, поднеся факел поближе.

– Явно какая-то круглая плита. – Она обвела пальцами приподнятую окружность. Диаметр плиты был около трех метров.

– Еще один медальон?

– Вряд ли. – Она вставила факел в железную скобу на стене, чтобы освободить руки. – По-моему, это крышка.

– От чего?

Ведда посмотрела на Риану.

– Возможно, в конечном счете твоя первая догадка была верной.

Риана уставилась на крышку.

– Могила?

– Скоро узнаем. – Шима Ведда сняла с пояса короткий железный лом и загнала изогнутый конец в узкую щель между толстыми плитами пола и базальтовой крышкой. – Ну, если ты готова, дай мне руку, дитя.

Они вдвоем нажали на другой конец лома, налегая всем весом. Крышка медленно приподнялась. Исследовательницы всунули лом в увеличившуюся щель, чтобы упереться получше, и снова налегли. Крышка пошевелилась. Поворачивая лом, они ухитрились сдвинуть ее.

И уставились в черный как смоль колодец. Когда шима Ведда принесла факел и подняла его над колодцем, они увидели свои отражения.

– Могила, заполненная водой?.. – пробормотала Риана. Если шима Ведда и ответила, то Риана не услышала. Ее собственное отражение увеличивалось, пока не заполнило все поле зрения, одновременно начав вращаться. Или, возможно, это она завертелась. А стены кубического келла потускнели... стали полупрозрачными... прозрачными... совсем исчезли. Вместо них Риана увидела молекулы, атомы, протоны, нейтроны, электроны и гравитоны. Они собирались вместе, составляя известную вселенную – безмерно сложный узор, появляющийся со всех сторон одновременно. Это захватывало, сбивало с толку, совершенно ошеломляло...

Риану, превратившуюся в чистую энергию, охватило чувство падения – падения сквозь субатомный мир.

– Я Припрыгаю, – сказала она себе с благоговением.

Чистая энергия, в которую она превратилась, обжигала, как раскаленные угли. А потом она вдруг снова стала собой – телесной, из плоти и крови, в вещественном мире.

Пошатываясь от головокружения, девушка огляделась. Она попала в маленькую, тускло освещенную шарообразную комнату, где пахло плесенью, как от давно не используемого буфета. Книги в кожаных переплетах выстроились на изящных серебряных полках от пола до потолка, были навалены беспорядочными грудами на каменном полу. А в единственном громадном кресле из ядровника, украшенном замысловатым орнаментом, сидела такая же громадная женщина, облаченная в волнующееся бирюзовое одеяние с золотыми кисточками по краям.

– Добро пожаловать, Риана, – сказала она обманчиво веселым, музыкальным голосом. – Я много веков ждала встречи с тобой.

21
Глаз

– Мне наплевать, кто эти чужаки, – сказал Дамми самым воинственным тоном. – Им нельзя оставаться.

Сильному, подвижному шестнадцатилетнему юноше, как и Элеане, после вторжения в'орннов пришлось повзрослеть слишком быстро. Оба осиротели, когда родителей убили в'орннские охотники, что, возможно, и предопределило их приход в ряды борцов за свободу. Что еще осталось в жизни у молодых людей, кроме друг друга и ненависти к в'орннам?

Они выросли вместе, и Дамми мечтал, что они будут вместе до самого конца. Превращение Элеаны в мыслящую, самостоятельную охотницу ошеломило и, как ни странно, опечалило его. Вот почему он так упорно возражал против ее периодических походов в Аксис Тэр для встреч со связником, снабжавшим их сведениями, деньгами и оружием. Когда у них произошел эмоциональный разрыв, Элеана поняла, что уничтожила его представление об их маленьком, герметически запечатанном мирке, но беспокоило ее другое: Дамми не понимал, что она задыхается в нем. Появление Аннона ощутимо подтвердило: здесь для нее больше нет будущего. Она влюбилась в Аннона – безумно, глубоко, бесповоротно. Урон был слишком велик и безвозвратен. И все-таки им следовало поладить друг с другом.

– Как мне заставить тебя понять? – спросила она.

Они находились в подземном центре ячейки Сопротивления, под строением по соседству с тем, куда Элеана привела Джийан и Хачилара. Над ними стоял старый амбар, забитый стойлами, где держали коров и чтавров. Потайной люк под высушенной крив-травой, разбросанной по утоптанному земляному полу, вел по грубой ядровниковой лестнице в нервный центр их операций. Пустые комнаты, заваленные топографическими картами, показывали, чем занимаются хозяева, ничем не выдавая их личностей.

– Это ты не понимаешь. Если бы ты приняла Кэру, как я и остальные члены ячейки, не пришлось бы вести этот глупый спор. Новая религия делает нас сильнее и не связывает ни с какими богинями, ни с какими древними ритуалами. Если бы ты сходила хоть на одну службу, ты бы поняла. Чужаки – угроза для нас... для всех нас.

– Какие высокие слова!

– Я думаю о ячейке, Элеана. О ком думаешь ты? О себе? Ты называешь этих чужаков друзьями, но один из них – в'орнн... к тому же кхагггун! Более того, свор-командир, который всего три месяца назад возглавлял облаву.

– Я ведь объяснила, Дамми.

– Да, объяснила, и, откровенно говоря, мне кажется, ты сошла с ума! Укрыть кундалианку-колдунью и в'орнна-кхагггуна – при том, что их обоих разыскивают по приказу нового регента! – Юноша покачал головой. – Если бы я не видел этого своими глазами, то не поверил бы!

– Их враги – наши враги. С тактической точки зрения, они могли бы очень пригодиться.

– Нет, Элеана, решение не обсуждается. Ей хотелось топать ногами от гнева.

– Какой же ты тупица! Неужели ты не понимаешь, что вредишь себе, желая досадить другим?

Он сложил сильные руки на груди.

– Усилив репрессии, в'орнны сделали свои намерения предельно ясными: они хотят уничтожить нас. Большинство ячейки высказалось.

– Я не верю, что они против меня.

– Товарищи считают, что тебя заколдовали.

– Ты веришь в это, Дамми?

– Ты – уже не та девушка, которую я когда-то знал. С моей стороны утаить это от друзей было бы непорядочно.

– Значит, ты против меня. Ты думаешь, что я изменилась, хотя на самом деле другим стал ты. Кэра сделала тебя упрямым и черствым.

– Она открыла мне глаза на новые угрозы.

– Я-то не околдована, а вот ты – возможно. Опасность, которую вижу я, исходит не только от в'орннов, но и изнутри Сопротивления. Помнишь, как было пять лет назад, когда нас тренировали? Где связи, где согласованность между ячейками? Сейчас ячейки разнятся по методам, принципам, целям. Руководители отвернулись от учения Великой Богини, предались новой искусственной религии. Они превратились в тиранов.

– Я был прав. Ты стала помехой... хуже того, угрозой нравственности.

Элеана рассмеялась ему в лицо.

– Нравственности? О чем ты говоришь? Нравственность не может существовать без идеализма. А где наш идеализм? Его погубили истощение, гибель семей, стариков, для которых идеализм горел, как солнце. Мы не лучше в'орннов. Нашу общую веру заменило что-то уродливое, подлое, что-то совсем другое – бессмысленный порыв к кровопролитию.

– Довольно! – Он перестал ее слушать. – Чужаки должны убраться с нашей территории к ночи, и все.

Дамми повернулся к выходу, однако остановился, услышав ее голос.

– Ты делаешь ошибку.

– И ты называешь меня тираном? – Он обернулся, посмотрел на нее в упор. – Это ты едва не навлекла на нас беду, когда в прошлый раз оказала помощь колдунье и ее проклятому в'орннскому питомцу. Как ты могла находиться с ним в одном помещении, не говоря уже о том, чтобы помогать ему, выше моего понимания. Но я знаю, что это было глупой ошибкой.

Сердце колотилось; решение подталкивало ее к краю – краю, к которому она, как теперь понимала, шла почти всю жизнь.

– Им нужна моя помощь. Ты не можешь запретить мне делать то, что я хочу.

Глаза Дамми сверкнули праведным гневом. Ее затошнило от отвращения, написанного у него на лице.

– Будь осторожна в своих желаниях, Элеана.

– Чего я не могу понять, – сказал Реккк, – так это как кундалианская колдунья оказалась на службе у Веннна Стогггула.

– Я не настолько хорошо знаю Малистру, чтобы говорить наверняка, – ответила Джийан. – Одно точно: если мы не остановим ее, нам придется плохо.

– Простите, конечно, – вмешалась Элеана, – но мне кажется, что первым делом надо остановить Олннна Рэдддлина.

Они сидели за расшатанным деревянным столом в домике, где жили Элеана и Дамми. Элеана немного волновалась, приведя сюда в'орнна, однако колдовское происшествие достаточно напугало ее, чтобы заставить по крайней мере выслушать их предложение. Войдя, девушка заметила, как они осматриваются, и, как часто бывает, увидала себя их глазами. Маленький дом был плохо обставлен тем, что она и Дамми спасли после гибели родителей: старая, потрепанная мебель, мелочи, внезапно показавшиеся бессмысленными, обычный хлам. Ей внезапно пришло в голову, что у них нет ничего своего – если не считать карт, схем и планов, покрывавших большую часть стен. Но это принадлежало Сопротивлению. Вся их жизнь была посвящена борьбе с в'орннами, с десяти лет, когда родителей выследили и убили кхагггуны.

Джийан повернулась к Элеане:

– Так ты поможешь нам?

– Не знаю. – Элеана нервно поглядывала на Реккка, который продолжал осматривать дом. – Я еще не решила.

Реккк обернулся, большие умные глаза перехватили ее взгляд.

– Топографические карты, ударные мечи, подробные сведения о передвижениях кхагггунов... У вас хорошо организованная ячейка. – Он улыбнулся, и девушка вздрогнула. – В любом случае я полностью согласен с твоей оценкой. Олннн Рэдддлин – это непосредственная угроза. Ему не потребуется много времени, чтобы попасть сюда.

Джийан нахмурилась.

– Разумеется, вы оба правы. Но меня очень беспокоит участие Малистры. Если она действует по приказу регента, последствия будут гораздо ужаснее Олннна Рэдддлина и его кхагггунов.

Элеана резко встала.

– Он тревожит меня, – заявила она Джийан.

– Я этого не хотел, – сказал Реккк.

– Тогда к чему шутить насчет хорошей организации? Хочешь, чтобы я раскрыла нашего поставщика? Скорее умру.

– Я тебе верю. – Он протянул руки. – Я не имел в виду ничего дурного. Просто высказал свое мнение.

Джийан махнула рукой.

– Сядь, пожалуйста, Элеана. Я знаю, как легко усмотреть скрытый смысл в невинных замечаниях. Страх только погубит нас.

Элеана глубоко вздохнула, успокаиваясь. Потом села напротив Джийан, чтобы можно было смотреть ей в глаза.

– Расскажи, чего вы хотите от меня.

– Дар Сала-ат находится в монастыре Плывущей Белизны в Каменном Рубеже, – промолвила Джийан. – Мы хотим, чтобы ты помогла нам добраться туда.

– Ты говорила, у вас срочное дело.

– Да, – ответила Джийан и рассказала Элеане о том, как гэргоны попытались использовать Кольцо Пяти Драконов, чтобы открыть дверь Хранилища под дворцом регента в Аксис Тэре, как Кольцо убило троих, как теперь оно застряло в двери, превратившись в детонатор механизма конца света, который вызовет страшные сейсмические толчки. – Вся жизнь на Кундале будет уничтожена, – закончила она, – если Дар Сала-ат не окажется у двери к лононским идам, когда начнутся землетрясения.

– Это правда, Джийан?

– Очень боюсь, что так, дорогая.

Элеана промолчала, но у корней волос выступил пот. Она встала, налила в три кружки мед и вернулась к столу.

– Я знаю хорошую тропу на север. – Девушка поставила перед ними кружки, сорвала со стены карту и расстелила на столе. – Вот смотрите. – Она показала пальцем. – Перевал опасный, но чем выше горы, тем больше у вас шансов оторваться от погони.

Джийан кивнула:

– Это хорошо.

– Не совсем, – покачал головой Реккк. – Как ты сказала, нам нужны связи Элеаны, чтобы прятаться до самого Каменного Рубежа.

Джийан посмотрела на девушку.

– Ну так как? – Она накрыла руку Элеаны своей. – Пойдешь с нами?

– Если Элеана согласится, она поведет тебя на север по этой горной тропе, – сказал Реккк прежде, чем Элеана успела ответить. – А я пойду на юг.

– Что? – удивилась Джийан.

– Послушай, я знаю Олннна Рэдддлина. Он не остановится, пока не найдет меня. Либо я встречусь с ним сейчас, либо позже. Если сейчас, я сам выберу время и место.

– Ты, наверное, помешался. Это едва ли идеаль...

– В бою, Джийан, ничто не идеально. Надо ковать победы из храбрости и мастерства. В конечном счете иного не дано.

Элеана, переводившая взгляд с одного на другого, внезапно сказала:

– Сказано истинным в'орнном, равно как и глупым кхагггуном.

Реккк замер, глядя на девушку из-под опущенных век. Джийан почувствовала в нем напряжение, подобное сжатой пружине.

– Ситуация сложилась трудная для всех, – сказала она. – Уверена, Элеана...

– Я сказала то, что хотела сказать. – Девушка встала, уперев кулаки в бока. – Я знаю эти места лучше вас... лучше Олннна Рэдддлина и его банды убийц. – Она пристально посмотрела на Реккка. – Сделай по-своему, и они сожрут тебя живьем.

Он натянуто улыбнулся.

– А что предлагаешь ты?

– Ты прав в одном: удирать, поджав хвост, – не выход. Мы пойдем навстречу врагу, потому что от нас ожидают прямо противоположного. Мы все трое пойдем на юг. Мы все трое приготовимся к бою с Олннном Рэдддлином и его сворой.

– Устами младенца...

– Я не младенец! – крикнула Элеана. – Я сражалась с тебе подобными с десяти лет. – Она наклонилась над столом, опираясь на руки. – Ты хоть представляешь, что это значит, в'орнн?

Реккк спокойно посмотрел на нее.

– Меня начали обучать на кхагггуна с шести месяцев. Первого врага я убил, когда мне было восемь. – Он взял кружку, осушил, вытер губы тыльной стороной ладони. – Потом мне целый год снились кошмары. Я слышал, как он молит меня о милосердии... Но кхагггуны не знают милосердия, верно?

После неловкого молчания Элеана сказала:

– Мне надо известить Дамми и собраться. – Она многозначительно посмотрела на Реккка. – Но я хочу, чтобы две вещи были совершенно ясны. Я не доверяю тебе, в'орнн.

– Понятно, – отозвался Реккк. – У нас, в'орннов, есть пословица: “Чтобы завоевать доверие, мало целой жизни”. – Он встал. – Хотя мне самому такая точка зрения чужда.

– А что второе? – напряженно спросила Джийан. Элеана по-прежнему смотрела на Реккка.

– Если ты солгал нам, если ты замыслил обман, если ты попытаешься предать нас, в'орнн, я убью тебя.

– Твое похвальное рвение должным образом оценено, – произнес Реккк без всякой враждебности.

Джийан тоже встала.

– Верно. Мир внезапно изменился. Надо приспособиться к новым временам.

Реккк Хачилар серьезно кивнул:

– Да будет так.

– Да смилостивится над нами Судьба, – прошептала Джийан.

– Смерть врагам! – воскликнула Элеана очень по-кхагггунски.

Солнце ползло к западу, и густой ярко-зеленый подлесок становился индиговым. Голоноги порхали в солнечном свете среди самых верхних ветвей деревьев, золотоглазые лемуры таращились на пробирающуюся на юг троицу. Элеана шла впереди, за ней Реккк; замыкала шествие Джийан.

День становился все жарче и влажнее. Где-то вдали послышался раскат грома. Насекомые, собирающиеся в неподвижном, тяжелом воздухе, становились настоящим бедствием. Небо было белым от зноя, непрозрачным, как лист серебра. Путники не произнесли ни слова с тех пор, как вышли из домика Элеаны.

Реккк оглянулся на Джийан.

– Давайте передохнем. Мы шли пять часов кряду. Они устроились на поляне, заросшей высокой крив-травой: Реккк и Джийан вместе, Элеана немного в стороне. Свистики цвели там, где в течение дня пятна света пробивались через полог леса, древесные лозы с крохотными оранжевыми цветами бесстрашно карабкались по стволам ядровника. Все окутывало белесое марево.

Элеана достала воду и сушеные фрукты; привалившись спинами к стволам деревьев, путники медленно и методично ели.

– Джийан, – сказал наконец Реккк, – спасибо, что поверила мне.

Она не ответила, глядя прямо перед собой.

– Я знаю, ты винишь меня в смерти Аннона.

– Нет, не виню, – вдруг сказала она и, поднявшись, скрылась за деревьями на другой стороне поляны.

Ошеломленный Реккк поймал на себе взгляд Элеаны. Девушка улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, потом встал и пошел следом за Джийан.

– На твоем месте я бы не ходила, – тихо посоветовала Элеана.

– Тогда хвала Н'Луууре, что я – в'орнн, – отозвался Реккк.

Джийан услышала его шаги, но не отстранилась.

– Ты снова почувствовала движение Осору? Она покачала головой.

– Думаю, в будущем Малистра будет осторожнее.

– Ожидаешь новых нападений?

– Не беспокойся. Я могу сражаться с Малистрой.

К сожалению, Джийан не чувствовала и половины своей напускной уверенности. Удар Кэофу потряс ее, особенно то, что произошло в конце. Было ясно, что Малистра обладает силой, неслыханной в колдовстве уже много веков. Во время учебы Джийан всего раз встретила упоминание о Глазе Айбала, Глазе Тьмы, – в древнем фолианте “Книга Отречения”, когда ее посылали чистить книги в дальней и нечасто посещаемой части обширной Библиотеки монастыря Плывущей Белизны. Миры наполнили девочку таким ужасом, что она захлопнула книгу и поставила ее на полку, не закончив уборку. Еще несколько недель ее преследовали во сне кошмары.

Теперь, убедившись на собственном опыте, что Глаз Айбала существует, она пожалела, что не прочитала книгу. Может, стало бы ясно, как бороться с ним... или хотя бы что это, в сущности, такое.

Джийан прижалась к стволу дерева и постаралась успокоить бешено колотящееся сердце. Паника только все ухудшит, замутнит разум. Просто надо быть настороже, пока она не найдет какое-то объяснение для использованного против нее злого колдовства. Она знала о Малистре очень мало, да и то только потому, что как любовница Элевсина Ашеры всегда была в курсе происходящего. По слухам, Малистра – сирота. Никто не знал, откуда она взялась; говорили, будто в один прекрасный день она просто появилась в Аксис Тэре и начала работать, используя Осору в делах любви и мести в обмен на деньги, еду, одежду, кров. Со временем она приобрела репутацию – но не окууут, в'орннский имплант, вживляемый всем кундалианам, живущим или работающим в стенах города. То, что она ухитрилась ускользнуть от в'орннской службы безопасности, наверняка явилось результатом применения Осору, однако чертовски хитрого, поскольку даже Джийан не избежала общей участи. Малистре все время приходилось держаться в тени, перемещаться по городу; это тоже придавало ей ореол загадочности. А теперь вдруг она вышла на свет. Почему-то именно сейчас она объявилась Бенину Стогггулу. Любопытно.

– Нам лучше двигаться.

Джийан открыла глаза. Элеана стояла, разминая ноги.

– Сначала я сориентируюсь, – сказал Реккк и исчез в лесу.

Джийан снова повернулась к Элеане. Было трудно поверить, что этой гордой, сложившейся женщине всего шестнадцать. Джийан вспомнила себя в этом возрасте. Ее захватил отряд кхагггунов. Повезло, что с ними был Элевсин AJiiepa; иначе девушку изнасиловали бы и убили, как многих других. Она отчетливо помнила те первые мгновения среди в'орннов. Ужас смешивался с каким-то необычным возбуждением. Элевсин заговорил с ней по-кундалиански – и кхагггуны не смеялись над ним, потому что он был регентом. Они пришли в ярость, эти кхагггуны, потому что им не разрешили позабавиться. Их глаза горели, когда они смотрели на нее, а улыбки были хрупкими, как сухой лист. Но они не коснулись ее; они не перешептывались сердито между собой. Так она впервые столкнулась с жесткой кастовой структурой в'орннов. Огромную силу сдерживала жесткая социальная структура. Что произойдет, вдруг мелькнула мысль, если эта сила вырвется на волю?

После жизни в монастыре Аксис Тэр приводил в замешательство. Город был осквернен; Средний дворец стал резиденцией регента, монастырь Слушающей Кости – домом гэргонов. Несколько месяцев подряд Джийан была безутешна; а потом однажды ночью, когда она смотрела на любимые горы Дьенн Марр, к ней подошел Элевсин, и она увидела за личиной жестокого, сурового в'орнна тоскующие сердца.

– Ты порядке? – обеспокоено спросила Элеана.

Джийан смахнула слезу.

– Старое воспоминание, только и всего.

– Если я могу чем-то помочь...

Джийан видела в ней доброту – и желание быть оцененной по достоинству.

– Твое присутствие – уже помощь. Я понимаю, тебе, наверное, трудно было покинуть семью.

– У меня нет семьи, кроме Дамми и товарищей по ячейке. Но они, кажется, отвернулись от меня.

– То, что ты сделала, требует редкой храбрости, – сказала Джийан от всей души.

Элеана вспыхнула.

– Спасибо. Я... глупо, конечно, но с тобой я чувствую себя ближе к Аннону.

Джийан обняла Элеану за плечи.

– Совсем и не глупо. Однако я... – В последний момент ее решимость поколебалась.

Элеана выжидательно смотрела на нее. Джийан пришлось лгать, чтобы защитить сына.

– Аннон...

Элеана внезапно побелела.

– Что с ним?

– Он умер, Элеана. Не выжил после нападения первиллона.

Сердце Элеаны, казалось, застыло.

– Невозможно! Это какая-то ошибка!

Джийан сжала ей руку и покачала головой. Элеана так искренне всхлипнула, что Джийан захотелось обнять ее и ласково баюкать.

– Прости, что принесла такую ужасную весть.

– Я могу вынести все, только не это! – Элеана разрыдалась.

– Хотела бы я, чтобы можно было сказать другое, дорогая.

Она действительно хотела бы – всей душой. Хотела бы сказать Элеане правду: Аннон умер только в одном смысле – в том смысле, что умерло его тело. Но Джийан не могла рисковать, рассказав это кому бы то ни было, даже девушке, которая явно его любит. И даже если бы она преступила собственный нерушимый запрет, что из того? Аннон был теперь Рианой – кундалианкой, чужой для этой девушки. По сравнению с суровой полуложью правда была бы невыносимой.

– Он не мог умереть, – плакала Элеана. – Ведь мы вместе ели мясо первиллона.

Джийан погладила Элеану по волосам.

– Не понимаю.

– Здесь, в горах, есть древний обычай. Считается, будто сырое мясо первиллона, съеденное двумя влюбленными, связывает их навеки.

– Ах, дорогая. – Джийан гладила ее, как гладила Аннона, когда в детстве его пугали кошмары. – Прости, что причинила тебе такую боль.

Элеана заглянула прямо в синие, как свистики, глаза Джийан.

– Я все равно люблю его. – Ее лицо было таким напряженным, что Джийан промолчала. – Я сказала тебе, что мы, он и я, связаны, связаны навеки.

Джийан вздрогнула, ей снова захотелось открыть девушке правду. Но она не могла подвергать никого – особенно Реккка или Элеану – такой опасности. У Ашеров слишком много могущественных врагов. Секрет Рианы должен принадлежать ей и только ей одной.

– Сердце – мощный маяк, – промолвила она. – Я знаю. Я тоже потеряла любовь. Однако придет другая. И к тебе тоже, Элеана. Потерпи. Дай ране время исцелиться.

Элеана рыдала, чего не позволяла себе рядом с теми, кто хорошо ее знал. Рыдая, она вцепилась в Джийан, как заблудившийся ребенок... Она и была ребенком, несмотря на внешнюю браваду.

Вернулся Реккк. Джийан увидела выражение его лица и сразу же насторожилась. Элеана тоже услышала его и быстро вытерла глаза, вновь обретая самообладание.

– В нескольких сотнях метров к югу отсюда есть горная цепь, – сказал он. – Вся заросла лесом. Оттуда видно на много километров. Нам надо туда. Чем раньше мы заметим свору, тем лучше сможем приготовиться.

Не сказав больше ни слова, они ушли с поляны в еще более густой ядровниковый лес. Подлесок, однако, изменился. Теперь это были зеленые папоротники и синий лишайник, указывающие, что недалеко есть либо ручей, либо подземная заводь. На вопрос Реккка Элеана подтвердила, что к востоку отсюда течет мелкая речка. Реккк, теперь шедший первым, повел женщин на юго-восток. Они услышали реку раньше, чем увидели, что и требовалось. Бормотание воды скроет их присутствие от сложного оборудования кхагггунов.

Путники шли вдоль реки, когда та вырвалась на плато, держась западного берега, пока не добрались до опушки. Быстро вечерело. Потемневшее небо на востоке напоминало бархатный задник, усыпанный звездами первой величины. Реккк присел на корточки, женщины тоже. Они смотрели на юг, где лес редел, высматривая движение.

– Я знаю Олннна Рэдддлина, – сказал Реккк. – Он не станет пользоваться моей стратегией – слишком заносчив. Для него победить меня, используя мою же стратегию, значит не победить вовсе.

– Есть у тебя идеи, что он будет делать? – спросила Элеана.

– Несколько. Когда я увижу разведчиков своры, у меня появятся первые ключи.

Джийан посмотрела на него.

– Я беспокоюсь. Сколько ни пробую, не могу представить себе способа, как трое могут нанести поражение целой своре кхагггунов.

– Олннн Рэдддлин тоже не представляет, – улыбнулся Реккк. – И в этом наше преимущество.

Вода бурлила у гладких, блестящих скал и переливалась через край плато стремительным водопадом. Радужнокрылые пилоиглы порхали низко над водой. Зелено-красные пятнистые лягушки-веры поднимали из воды головы, чтобы глянуть на них, и исчезали. Крохотные серые раковины пресноводных муоддов прилепились вдоль берега у журчащей воды.

Реккк заметил, что Элеана смотрит на его окумммон, однако решил не обращать внимания на ее испытующий взгляд.

– Насколько круты южные подходы к плато? – спросил он.

– Спуститься можно только на веревке. – Девушка пожала плечами. – А катеров у нас нет.

– Что на востоке?

– Там дорога длиннее, зато скалы не такие отвесные: полазить придется, но без веревок и крюков можно обойтись. – Она дернула головой. – Ты расскажешь, как тебе досталась эта штука? Я таких окумммонов еще ни разу не видела.