Текст книги "Глаза Ангела"

– Бернард был в курсе дел компании Каги благодаря тебе? – спросила Тори у Хитазуры. Тот кивнул.

– Мои люди работают во многих местах. Мы пока не можем контролировать различные отрасли промышленности, но сделать кое-что в соответствии со своими интересами можем.

– А зачем же тогда понадобилась Бернарду я? Если у него есть такие прекрасные помощники, как ты и Мурасито, какую пользу он видел во мне? Чего он от меня хотел?

– Трудно сказать. Могу только предположить, хорошо зная Бернарда, что он нанял тебя для того, чтобы не выпускать меня из виду, держать руку на моем пульсе, если можно так выразиться.

– По-моему, в этом смысле от меня мало пользы.

– Почему? Ты видишь, чем я занимаюсь, а Бернард – нет.

– Пожалуйста, объясни мне, что произошло бы в том случае, если бы я тогда так глупо не купилась на ту историю, рассказанную Мурасито, и убила его?

– Да ничего бы не произошло. – Хитазура пожал плечами. – Невелика потеря. После того как ты вывела его на чистую воду, он потерял свою ценность для Бернарда.

– А вам срочно нужно было искать человека на место Мурасито? И ваш выбор остановился на Кунио Мисите?

– Совершенно верно. Ты в определенном смысле оказала нам услугу: Мисита – гораздо лучше Мурасито, опытнее и влиятельнее.

– Какая же я дура. Набитая дура. Идиотка.

– Не удивительно, – важно сказал Хитазура. – История вашей нации показывает, что американцы всегда делали героями дураков. – Его рука потянулась к рукоятке пистолета. Хитазура поднял оружие и прицелился в грудь Тори. – Очень жаль, что тебе больше никогда не придется увидеть Америку.

Тори встала и моментально почувствовала, как напрягся Хитазура.

– Не делай этого, – сказал он, не опуская пистолета.

– Почему мне не сделать то, чего я хочу? Ты же все равно убьешь меня.

– Я не очень-то хочу убивать тебя, поверь мне.

– Поздновато для угрызений совести.

– Я не испытываю угрызений совести, Я испытываю жалость. Ты была мне настоящим другом. До некоторых пор.

– Ты хочешь сказать, до тех пор, пока тебя наша дружба устраивала?

– Я сказал то, что сказал. Стилистические особенности английского языка меня не интересуют.

– Это понятно. От английской грамматики доходов не получишь.

– Странно, – сказал Хитазура, и в голосе его слышалось восхищение. – Во многих отношениях ты, Тори-сан, совсем не иностранка. – Он пожал плечами. – Возможно ли понять все в этом сложном мире? Есть вещи, недоступные моему разумению.

– У меня есть еще один вопрос. Кто покупает продукцию совместного предприятия? Кто в России связан с Бернардом?

– Последняя просьба? – усмехнулся Хитазура. – Отчего же не выполнить твою предсмертную просьбу? Ты не сможешь уже ничего никому рассказать, У Бернарда в России есть друг – Валерий Денисович Бондаренко. Он родом с Украины, но живет в России. По роду своей деятельности он должен бороться с укреплением националистов в бывших советских республиках, как того требует Кремль, на самом же деле он тайно помогает им объединиться в борьбе против Кремля. Хорошее занятие, мне такие люди нравятся. Бернард говорил мне, что Бондаренко ненавидит русских шовинистов, но кто его знает? Вполне может быть, что этот человек работает на службу безопасности. В России ни в ком нельзя быть полностью уверенным. Эта страна – темная лошадка. Непонятно, к чему она стремится: хочет уничтожить Запад или же получить от него деньги? Как можно вообще доверять бывшим советским гражданам, даже если сейчас они называют себя демократами? А Бернард им доверяет. И да поможет ему Бог: ситуация в последнее время осложнилась. Из Москвы пришло секретное сообщение о том, что в организации «Белая Звезда», к которой имеет отношение Бондаренко, появился предатель. Зная это, я не завидую Бернарду. На почте в отделе «Россия» мы организовали связь с помощью писем до востребования на имя некой госпожи Куйбышевой, но я не стал бы совать голову в петлю и выходить с «Белой Звездой» на связь, даже если бы мне пообещали за это пятьдесят миллионов йен. К черту Бернарда и его русских, я умываю руки. Зачем создавать себе лишние трудности, изображая из себя святого? В наши дни, в наш современный век, слово «святой» можно приравнять к слову «глупец».

Хитазура посмотрел на Тори и спросил:

– Я удовлетворил твою последнюю, предсмертную просьбу? С разговорами, надеюсь, теперь покончено?

– Да, – ответила ему Тори.

И Хитазура выстрелил. Звук от выстрела был довольно громким, но услышать его было некому. Кроме того, стены кабинета были изготовлены из звуконепроницаемого и пуленепробиваемого материала. От выстрела Тори отлетела к прозрачной стене; на груди, на том месте, где расположено сердце, в плаще образовалась дыра. Тори упала, и Хитазура в мгновение ока оказался рядом с ней, наклонился над телом точно с таким же выражением лица, как и несколько дней назад, когда он смотрел на труп Большого Эзу.

Хитазура ткнул носком ботинка в бедро Тори, но она не пошевелилась. Тогда он взвел курок и приставил дуло пистолета к ее лбу, чтобы сделать тот самый выстрел, который уже наверняка отправит Тори в царство мертвых, И в этот миг распахнулась дверь, и в кабинет ворвалась Кои. Хитазура, услышав звук открывшейся двери, отвлекся на секунду. Этого оказалось достаточно, чтобы Тори, размахнувшись, ударила Хитазуру острым длинным каблуком в переносицу с такой силой, что каблук пробил кость и вонзился в мозг. Хитазура, с выражением испуга и недоумения на лице, рухнул навзничь, ударившись головой о ножку стула, но этого удара уже не почувствовал.

Кои подошла к сидящей у прозрачной стены Тори, мимоходом бросив взгляд на распростертое тело Хитазуры, встала рядом с ней на колени.

– Ты как?

– Он мертв, да?

– Да.

– Вот и еще одна частичка моей души ушла вместе с ним, – Тори закрыла глаза, ее сердце бешено колотилось, и она никаким усилием воли не могла унять этот бешеный стук. – Я не собиралась убивать его. У меня нет к нему ненависти. – Она посмотрела Кои в глаза. – Пора прекращать эти убийства, слышишь? Достаточно смертей.

Кои кивнула, протянула к Тори руки, помогла ей подняться. Просунув руку под ее плащ, сказала:

– Все-таки рискованно было надеяться на то, что Хитазура первый раз выстрелит тебе в грудь. Хорошо, что на тебе был бронежилет. А если бы Хитазура сначала выстрелил тебе в голову?

– Тогда на месте Хитазуры сейчас лежала бы я, – ответила Тори, переступая через его труп, – и все бы закончилось.

Колени у нее внезапно подогнулись, и, не успей Кои подхватить ее, она бы упала.

– А теперь ты должна помочь мне, Тори. Ты ведь у меня в долгу. Мне необходимо сделать одну вещь, но боюсь, я одна не справлюсь.

* * *

Сенгакудзи. Историческое место. Обитель упокоения погибших героев. Здесь Какуэй Саката совершил обряд ритуального самоубийства – сеппуку, очистив свою совесть от преступлений, а душу – от грехов. Принял достойную смерть.

...Мягкое, негромкое дыхание ин-ибуки сменилось грозным, используемым в бою е-ибуки. Кои начала дышать прерывисто и громко. Не говоря ни слова, она вложила в руку Тори перевод записей из тетрадей Сакаты, опустилась w колени, на землю, покрытую зеленым травяным ковром.

Среди красочных, веселых цветов белое одеяние Кои выделялось ярким, резким пятном. Она надеялась, что этот цвет, олицетворяющий чистоту, надолго останется в памяти Тори, как остался и в ее памяти после того, как здесь покончил с собой Саката. Кои на всю жизнь запомнила развевающиеся на ветру белые одежды ее друга, сверкнувшее на лезвии кинжала солнце, тяжелый, одурманивающе-сладкий запах цветов...

Тори наклонилась, положила руку на пальцы Кои, сжимавшие рукоятку кинжала, попросила:

– Не делай этого, Кои. Умоляю тебя, подумай еще, измени свое решение. У тебя есть другой выбор.

– Может быть, для тебя выбор есть, но не для меня. Я зашла слишком далеко, и путь, избранный мною, был ужасен.

– Но теперь ты не одна на этом свете. У тебя есть Друг, Кои. Подожди, и твоя жизнь изменится.

– Иллюзии, – покачала головой Кои. – Приятно обманывать себя, но я больше этого не хочу. Насилие – часть меня, и рано или поздно оно возьмет надо мной верх. Если не сегодня, то завтра. Душа моя запятнана чужой кровью. Я должна очиститься.

Кои повернулась к Тори, посмотрела на нее глазами, полными слез.

– О, Господи, – прошептала Тори.

– О себе я не думаю, – сказала Кои, по щекам ее струились слезы. – Я думаю сейчас о других людях, которым могу принести зло. О тебе. – С этими словами она вонзила кинжал себе в живот.

– Кои!

Губы Кои побелели, изо рта вырвался еле слышный вздох. Она напрягла руки, тело ее дрожало от нечеловеческого усилия; кинжал с треском рассек живот слева направо, во всю длину. От тела Кои пошел пар, словно туман поднимался над призрачными полями. Она не выпускала из рук кинжал, крепко вцепившись в него бескровными пальцами. Кровь ручьем текла из раны вниз, по ногам, и трава под Кои стала красного цвета.

– Темнеет, – еле слышно прошелестел голос Кои. – Не уходи.

– Я здесь. Я никуда не ухожу, – успокаивала ее Тори, полная ужаса и отчаяния. Во рту у нее появился привкус свежей крови.

– Становится совсем темно... Но я вижу горы, и там есть свет... Свет...

Жизнь оставила тело Кои; тень смерти набежала на ее лицо, как темная туча на луну; пелена заволокла глаза. Кои неподвижно уставилась вдаль, казалось, ее незрячие глаза видят где-то загадочные горы и свет среди них...

* * *

Тори долго уговаривала Рассела уехать из Токио, и в конце концов уговорила. Сама она после произошедших событий не имела ни желания, ни интереса оставаться дольше в японской столице. Когда Боинг-727 птицей взмыл в небо, Тори заперлась с Расселом в кабинете и рассказала ему все. О союзе между Миситой, Кагой и Хитазурой, созданном Бернардом; о том, что Ариель Соларес был убит по приказу Хитазуры, так же, как и Том Ройс, потому что они предприняли свое собственное расследование. Она не утаила и своей незавидной роли сторожевого пса, который должен был следить за действиями Хитазуры, – именно этого, как выяснилось, хотел от нее Бернард. И как она невольно помогла Бернарду, обнаружив убийцу Тома Ройса – Мурасито. Из-за этого Бернард был вынужден искать себе нового партнера и нашел его в лице Кунио Миситы – более опытного и влиятельного бизнесмена, чем Ток Мурасито.

Тори с удовольствием говорила и говорила; ей давно хотелось выговориться, облегчить душу, сказать обо всем, что узнала, вслух, чтобы поверить в это. Многое из того, что Тори удалось выяснить, не укладывалось у нее в голове, а Рассел выслушал признания Тори на удивление спокойно.

– Ты был абсолютно прав насчет Бернарда, – сказала Тори. – У меня сердце разрывается, как вспомню о нем. Ну и бессовестно он использовал нас! Я его ненавижу.

Рассел, после непродолжительного раздумья, ответил:

– Тори, тебе пора научиться думать головой, а не сердцем. Проанализируй все спокойно, без эмоций. Зачем Бернард создал союз Мисита – Kara – Хитазура? Он увидел в нем уникальную возможность помочь республикам бывшего Советского Союза укрепить недавно полученную долгожданную свободу.

Тори побледнела.

– Знаешь, а я как-то не думала об этом. Получается, что Бернард никогда и не уходил на пенсию. Делал свои дела, как и раньше, и даже ты, Рассел, хотя и был директором, ни о чем не подозревал.

– Ты абсолютно права. Бернард всегда был себе на уме, конспирация – его конек.

– А как давно ты начал подозревать Бернарда?

– Не очень давно.

– Какой же он гнусный! Чтоб он сдох!

– Тори, опомнись! Какой тебе прок от злобы и ненависти? Стоит ли так люто ненавидеть Бернарда? Он одержим своим желанием освободить от угнетения порабощенные народы, и ты его не изменишь.

– Я ничего не имею против того, чтобы помочь бывшим советским республикам. Но методы Бернарда мне не по вкусу.

– Да, так часто говорят, – Рассел притянул Тори к себе. – Бернард все-таки человек, и, как и все остальные, совершает ошибки. Серьезные ошибки. То, что он сквозь пальцы смотрел на подпольный бизнес Хитазуры – производство суперкокаина – непростительная ошибка.

Тори отвернулась к окну, посмотрела на ватные, какие-то ненастоящие облака, плывущие внизу.

– Расс, как ты можешь защищать его после того, что он с нами сделал? Он пользовался нашим доверием, любовью, заставлял служить своим интересам. Дергал нас за ниточки, как марионеток, а мы послушно плясали под его дудку.

– Я тебе вот что скажу, Тори. Бернард использует для достижения своих целей любую возможность. Чем Япония хуже других стран, если здесь есть чем поживиться? Так я думал вначале. Думал, что для Бернарда Япония – очередной шанс. Но теперь я в этом не уверен. Бернард был разъярен, когда узнал об убийстве Ариеля Солареса, и не только сам факт убийства возмущал его, но и та наглость, с которой убийство было совершено. Взрыв наделал столько шуму, что о нем говорила вся Виргиния. Бернард считал, что это было сделано специально, чтобы произвести на нас впечатление. Он еще тогда знал, кто стоит за всем этим, – Хитазура. А твое возвращение в Центр? Это была моя идея, но именно Бернард внушил мне ее, подстроил так, чтобы я поступил в соответствии с его желаниями. Это он в первую очередь хотел твоего возвращения, а не я. И знаешь, почему? Теперь я могу тебе объяснить. С точки зрения Бернарда, только ты могла справиться с Хитазурой.

– Ну-ну, продолжай.

– Но он также прекрасно понимал, что если ты подберешься к Хитазуре достаточно близко, то узнаешь кое-что интересное и о нем самом, о Бернарде. То есть ты являлась опасным оружием, кинжалом, заостренным с двух концов: с одной стороны, ты – единственный человек, способный уничтожить Хитазуру, с другой – ты, скорее всего, узнав столько нового о Бернарде, пошлешь его далеко и надолго.

– Поэтому Бернард и приказал тебе убить меня?

– Не думаю. Бернард приказал мне убрать тебя лишь при определенных обстоятельствах, но, я уверен, он уже тогда знал, что я не посмею тебя и пальцем тронуть. Он насквозь видит всех и каждого, и понял, что я в тебя влюблен, гораздо раньше, чем я.

Тори молчала. Наконец, закрыв лицо руками, она глухо сказала:

– Я больше не могу. Это слишком...

– Пришло время твоей корриды, Тори. Ты на арене, и бык так близко, что ты чувствуешь его горячее дыхание.

– Да-да, ты прав. Рассел взял Тори за руки:

– Ты должна теперь подумать о себе. Пора учиться думать самостоятельно, а не так, как это угодно Бернарду.

Тори была абсолютно согласна с доводами Рассела, и все-таки какая-то часть ее существа упрямо сопротивлялась логике и ненавидела Бернарда за то, что он предал ее.

– Все равно, Расс. Бернард приказал тебе убрать меня, или просто сказал, или попросил, какая разница? Он думал о собственной шкуре и хотел от меня избавиться.

– Нет, неправда, – Рассел поймал взгляд Тори. – Я думаю так: если бы Бернард действительно хотел твоей смерти, он не стал бы обращаться с подобными указаниями ко мне. Повторяю, он знал о моих чувствах к тебе. На роль твоего убийцы я подходил меньше любого другого человека.

– Ну, хорошо. Почему же тогда он обратился к тебе?

– Я долго думал над этим. Бернард задал мне загадку, и ответ на нее я нашел не сразу. Бернард был в курсе того, как плохо поступил Хитазура: убийство Ариеля Солареса было против всяких правил. Скорее всего, Бернард не знает о том, что Хитазура занимается производством суперкокаина, но насчет убийства он знал точно. Итак, один из партнеров Бернарда – Хитазура, обманув его, превратился во врага. И этот партнер имеет связь только с Бернардом, с ним одним. Бернарду было крайне необходимо избавиться от Хитазуры как можно скорее, но тебе он не мог открыто обо всем сказать – ты бы не поверила. Бернард и мне не стал ничего говорить – из боязни, что я открою тебе правду. Ты бы просто развернулась на 180 градусов и ушла. Ты должна была сама все выяснить. Бернард намекнул мне на то, что не все обстоит так, как кажется, надеясь, что я благодаря своей сообразительности буду всегда на шаг впереди тебя. Бернард не мог целиком и полностью на тебя положиться, зная твою импульсивность и недисциплинированность, поэтому и устроил так, чтобы я следил за тобой, а ты, в свою очередь, следила за Хитазурой. Тори невесело рассмеялась.

– А теперь у меня появилась возможность отомстить Бернарду за то, что он так беззастенчиво использовал меня в течение долгих лет.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, что Бернард полностью отдает себе отчет в своих поступках. В некотором роде, он поставил себя под удар, мы ведь так много о нем узнали, А знания дают власть.

– До сих пор не могу поверить в то, что я так сильно заблуждалась в отношении Хитазуры. Он так ловко манипулировал Бернардом, как Бернард манипулировал нами. Сам Хитазура сказал мне, что Бернард не отдавал приказа убрать Солареса и понятия не имеет о суперкокаиновом бизнесе. Бернарду будет крайне неприятно узнать о том, как его обвели вокруг пальца. Он-то привык сам проделывать это с другими.

Рассел ничего не ответил.

– Есть одна аргентинская пословица, – продолжала Тори. – И эта пословица гласит: «Дьявол видит и ночью, а месть слепа даже днем».

«Наконец-то!» – подумал Рассел. Неужели Тори решила покончить со своей бесшабашностью и сделала первую попытку встать на путь логики, здравого смысла. Холодный ум – вот чего всегда не хватало Тори, но почему не попробовать стать лучше, мудрее, чем мы есть? А вдруг она сумеет без боязни заглянуть в глубины собственной души, чтобы разобраться в самой себе, вместо того чтобы убегать от себя без оглядки, бросаясь навстречу опасностям и смерти?

– Послушай, – обратилась Тори к Расселу, – мы ведь не ищем Бернарду оправдания, правда?

– Тори, ты должна иметь собственное мнение об этом. Помнишь, что ты сказала мне несколько минут назад? Что ты хотела бы помочь бывшим советским республикам укрепить свою самостоятельность. Бернард указал тебе путь. Теперь все зависит от тебя. Решай.

– Так ты считаешь, что мы должны помочь Бернарду? Он продает какие-то непонятные ядерные штучки в Россию, и кому? «Белой Звезде». Это тайная, террористическая организация. Но может быть, за ней стоят и органы безопасности. Такое уже бывало. Однако использование нового вида ядерного оружия может привести к еще большей нестабильности на территории бывшего СССР, спровоцировать конфликт, стать искрой, которая разожжет пожар большой войны в Европе. Нам надо проникнуть в «Белую Звезду», которой помогает Бернард, и тогда мы узнаем, что это за организация, какие у нее намерения и прав ли наш шеф, делая ставку на националистов.

– Ничего себе задачка. Дьявольская.

Рассел показал на иллюминатор.

– Смотри, Тори. Наш самолет вошел в воздушное пространство России. Добро пожаловать в преисподнюю.

Москва – Звездный городок

– Мы упустили его.

– Упустили? Да вы что?! – Марс Волков сжал кулаки. Этот предатель уничтожил четверых наших! Похитил свою полоумную дочь у вас из-под носа! И все, что вы можете доложить мне по этому поводу, это: «Мы упустили его». Безобразие!

Капитан Николаев, сотрудник наружной службы, временно подчинялся руководителю Отдела N. Неловко чувствуя себя под грозным взглядом начальника, он плюхнулся на деревянную скамью для зрителей: разговор происходил на территории бейсбольного поля, расположенного недалеко от Московского государственного университета на Ленинских горах. На поле тренировалась национальная команда, и некоторое время двое мужчин наблюдали за действиями игроков. Со стадиона были видны павильоны Мосфильма и красивые особняки – одни из красивейших в городе. С другой стороны, напротив стадиона, виднелись корпуса университетского студгородка – неуклюжие, громоздкие, как и другие строения, возведенные в период правления Сталина.

– Каждый раз, когда я прихожу сюда, – сказал Марс, – я думаю о Николае Ивановиче Лобачевском. Великий был человек! Перед зданием университета есть его бюст, и я, если бываю там, всегда останавливаюсь около бюста на несколько минут, испытывая чувство гордости оттого, что я – русский.

«А я, – подумал капитан, – когда прихожу на Ленинские горы, вспоминаю историю великого русского народа. Странный этот Волков, любитель неэвклидовой геометрии».

– Насколько мне известно, – заговорил о другом Марс, – подошла последняя танковая часть, и мы готовы в любое время пересечь границы с так называемыми суверенными государствами Литвы и Латвии.

– Да, – отозвался капитан Николаев, – план смелый.

– А еще что вы можете сказать по этому поводу?

– Я не военный тактик, и не могу судить о подобных вещах с должной компетентностью.

Марс посмотрел на своего собеседника с некоторым удивлением.

– Но неужели эта военная акция оставляет вас равнодушными, не будоражит кровь?

– Мне кажется, – усмехнулся капитан, – что золотое время для армии уже прошло. Николаев промолчал и продолжал наблюдать за игроками, с горечью думая о том, что и военным не помешали бы такие вот ежедневные тренировки.

– Мы не смогли захватить и связного Бондаренко, который находился в интернате в Архангельском, – со вздохом продолжал докладывать капитан. Когда мы погнались за парнем – связным и почти догнали его, откуда-то, словно из-под земли, появился Валерий и помешал нам. Ловко он это придумал – обмениваться информацией в этом Богом забытом заведении, да еще и дочку свою туда упрятал.

– Ловко, спору нет, – согласился Марс. – Так бы мне хотелось всадить этому Бондаренко пулю в затылок...

– Полагаю, с большой долей уверенности можно считать Валерия Бондаренко одним из самых активных членов «Белой Звезды». Мы получили информацию, подтверждающую этот факт.

– Поэтому и надо как можно скорее схватить его. Он сейчас скрывается – ушел в подполье, так сказать, но не будет же он скрываться вечно! А вот когда эта крыса высунет нос из норы, нашим людям следует быть наготове.

Снова наступило молчание. Мужчины, ничего не говоря, следили за двумя худыми, подтянутыми тренерами, работавшими с молодыми игроками национальной сборной по бейсболу. Это были обычные тренеры по физической подготовке, не профессиональные бейсболисты, – лучшими, на взгляд Марса, до сих пор оставались кубинцы, – и главной их целью было развитие у своих подопечных быстроты реакции, а не выносливости, что, по мнению русских специалистов, должно было стать основополагающим элементом тренировок. Возможно, специалисты были правы, и выносливостью русские спортсмены, прошедшие хорошую подготовку в спортшколах, обладали в полной мере. Профессор Кутателадзе, много разглагольствовавший о «системе воспитания бейсболистов», обещал, что выпускники его школы получат достойное образование и смогут составить конкуренцию лучшим западным игрокам. Марс надеялся, что когда-нибудь действительно так будет.

– Капитан, вы узнали, где в данное время находится Ирина Пономарева?

– Пока нет.

"Где же может быть Ирина? – недоумевал Марс. – Ее нет ни дома, ни на квартире Бондаренко, ни в Звездном городке. Николаев лично проверил эти места, Она пока может оказаться для меня полезной. Ирина уже принесла немалую пользу и, вероятно, еще принесет в будущем. Эта женщина была в течение последних месяцев в близких отношениях с Валерием. Если кто и знает место, где он прячется, так это она. Придется мне самому начать поиски Ирины.

* * *

Внутри здания все было тихо. Марс сначала увидел Татьяну – она складывала в аккуратную стопку свежепостиранные и выглаженные рубашки космонавта. В воздухе стоял приятный, домашний запах чистого белья. Татьяна равнодушно взглянула на вошедшего в комнату Марса, поздоровалась. Ее широко расставленные серые глаза ничего не выражали. Она спокойно продолжала заниматься своим делом.

– Он один? – спросил Марс.

– С ним Лара. Вы же дали указание, чтобы кто-нибудь из нас обязательно был при нем.

– Да-да, конечно.

Марс сел в шезлонг, вытянул ноги, молча наблюдая за Татьяной.

– У вас такой вид, что вам не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Хотите, я принесу, – сказала Марсу Татьяна.

– Нет ли «Перцовки»?

– Пойду посмотрю.

Женщина ушла и через несколько минут вернулась с двумя стаканами из толстого стекла и бутылкой. Показав на бутылку, сказала:

– Не думаю, что вам этого хватит.

– Посмотрим, – ответил Марс, налил водку в стакан и с удовольствием выпил.

Приятное тепло сразу разлилось по телу, согрело горло. Марс протянул Татьяне стакан:

– Налей-ка еще. – Выпив, утер рот рукавом. – Хорошо. Знаешь, мне кажется, космонавт взял над нами верх.

– В каком смысле?

– Ну, я имею в виду поединок умов между нами, им и мною. Могу признаться тебе в том, что для меня лично он как был загадкой, так и остался. Сумасшедший он или нет? Действительно ли он встретился с инопланетянином? Или он так зол на нас за тот эксперимент, что все это время нагло врет?

– Вы хотели бы узнать мое мнение?

– Разумеется. А почему нет?

– Ну что ж. – Татьяна отхлебнула из стакана, словно хотела набраться смелости перед тем, как высказаться. – Я считаю, что Виктор ненормален. И стал таким после полета, а что уж там с ним произошло, теперь трудно узнать. Но Виктор ненормален не в привычном понимании этого слова. Понимаете, он не шизофреник и не псих. Вряд ли наши ученые сталкивались с таким явлением когда-либо прежде. Виктор отличается от всех нас, он – другой. Он не такой, как вы или я, к примеру.

– Это точно, на нас он не похож.

– Да нет, я о другом. – Татьяна опустила глаза.

– Что ты хочешь сказать? Что он перестал быть человеком? Да ты-то хоть не будь идиоткой, Татьяна! Я уже начинаю думать, что и ты, и Лара, вы обе подпали под его влияние, слишком долго находитесь в его обществе.

– Вот именно. Мы знаем его лучше, чем кто-либо другой. Если он и ведет себя, как обычный человек, это ничего не значит. Мозг его изменился, Виктор мыслит совершенно другими категориями, чем мы.

«И почему, когда я прихожу сюда, я чувствую себя не в своей тарелке, словно нахожусь во вражеском лагере? – думал Марс, наблюдая за лицом Татьяны. – Неужели все, кто проводит с Виктором много времени, постепенно сходят с ума? Или Татьяна говорит правду?» Марс внезапно встал, отставил в сторону пустой стакан. – Я пойду к нему, – сказал он и с решительным видом покинул комнату. Татьяна принялась снова складывать выглаженные рубашки.

* * *

Наверху, в зале с бассейном, стояла тишина. Никто не плескался в воде. В помещении было темно, и Марс потянулся к выключателю, чтобы включить свет, но тут раздался голос Лары:

– Пожалуйста, не включайте свет. Он плохо действует на зрение нашего подопечного.

Марс сердито прошествовал в полумраке к бассейну и спросил:

– А вы предупредили врачей?

Стоя рядом с бассейном, он заметил, как фосфоресцирует соленая вода.

– Да, врачи провели тщательное обследование. И они в недоумении, – ответила Лара.

– Да ну их! Они приходят в недоумение по любому поводу. И какой от них прок, от этих медиков?

Марс присел на корточки у края бассейна, подождал, пока подплывет Лара. Он хорошо видел ее темные глаза, откинутые назад блестящие волосы. Лицо ее было удивительно правильной овальной формы. «Странно, раньше я этого не замечал», – отметил про себя Марс.

– Что-то происходит, – прошептала Лара таким странным грудным голосом, что у Марса зашевелились волосы на затылке.

– Что такое? О чем это ты говоришь?

– Я говорю, что чувствительность к свету – не единственное изменение, которое с ним произошло. Это всего лишь часть общего процесса.

– Да чепуха! – разозлился Марс неизвестно на кого. Затем, внимательно вглядевшись в выражение лица Лары, спросил: – Космическая радиация что ли на него действует?

– Врачи считают, что нет.

– Да врачи дураки, ничего они не знают! – Несмотря на старание успокоиться, Марс разволновался, в низу живота у него появилось неприятное, сосущее ощущение. Он вспомнил слова Татьяны о том, что мозг Виктора изменился, стал не таким, как у людей. Призрак жуткого страха замаячил перед Марсом в полумраке. – Лара, объясни толком, что именно с ним происходит!

– Я не уверена, но, по-моему, он начинает меняться.

– Как меняться?

– Принимает другую форму.

Марс от изумления сначала не мог вымолвить ни слова, потом усилием воли заставил себя говорить, продолжая расспрашивать Лару:

– Какую форму он принимает? форму чего?

Лара молчала.

– Где он?

– В бассейне. У противоположного бортика, вместе с дельфином.

– Оставайся здесь, – приказал Марс, а сам поднялся с корточек и направился к дальней части бассейна.

– Одиссей? – позвал Марс. Голос его эхом разнесся по залу; в темноте, казалось, пульсировало нечто живое, непонятное. Марс поежился, внутренне сжался. – Одиссей?

– Я здесь.

Марс взглянул вниз, в воду, и увидел перед собой бледное лицо Виктора. Кожа космонавта показалась Марсу еще более бесцветной, чем обычно, и странный ее оттенок – серовато-металлический – вроде бы стал ярче. Вдруг сильные пальцы обхватили лодыжку Марса.

– Вы слишком далеко стоите, – раздался голос Виктора.

– Что вы делаете? – вскричал Марс, чувствуя, что рука космонавта тянет его за ногу в воду.

– Подойдите поближе.

Тут Марса дернули за ногу так сильно, что он, не удержавшись, упал, больно ударившись о бортик бассейна. И в ту же секунду почувствовал, что его тянут дальше, вниз. Как ни упирался Марс, ничего ему не помогло, мышцы его словно одеревенели, и скоро он уже бултыхался в воде. Одежда и обувь, мгновенно намокнув, стали тяжелыми и тянули его на дно. Беспомощно взмахнув руками и пару раз дернув ногами, Марс еле успел глотнуть воздуха и пошел ко дну. Затем его схватили сзади за рубашку и вытащили на поверхность. Марс, задыхаясь, отплевывался, соленая вода ела глаза, и он тер их рукой. И тут увидел прямо перед собой лицо Виктора.

– Это необычный мир, правда? – спросил космонавт.

– Очень необычный, – согласился Марс. Он пытался побороть растущий в его сердце страх. Достаточно было того раза, когда Виктор напугал его, бросив в воду металлический шарик и сказав, что он из радия. Так на тебе, мало этого, сейчас он оказался наедине с Виктором, в воде, и неизвестно, что с этим треклятым космонавтом происходит. Еще превратится в какое-нибудь чудовище.

– Благодарю вас за то, что не включай свет, – раздался в темноте голос Виктора.

– Да что вы, не стоит благодарности.

– Теперь мне не нужно много света, чтобы видеть. «Голос у него вроде бы нормальный, – подумал Марс, но что такое он говорит?»

– И я начал видеть то, чего раньше никогда не видел, – продолжал Виктор.

Марс открыл было рот, чтобы спросить: «А что вы видите?», но слова застряли у него в горле. Он внезапно понял, что не хочет этого знать. Или какая-то часть его личности не хочет. И эта часть требовала от него немедленно вылезти из воды и уйти от бассейна как можно дальше. Марс сделал над собой усилие, чтобы подавить желание убежать, скрыться от опасности.