Текст книги "Глаза Ангела"

– Я могу видеть под водой с закрытыми глазами. И еще. Дельфин объяснил мне, что у меня развивается такой же слуховой аппарат, как у него.

– Все это одни фантазии, – выдавил из себя Марс, Но в его голосе не было уверенности. – Вы просто вообразили себе все это, Одиссей. Находитесь в плену у собственных выдумок.

– А свет среди звезд я тоже придумал, по-вашему? – Виктор близко-близко придвинул свое лицо к лицу Марса. От него пахло чем-то, напоминающим запах гвоздики. – Свет, исходящий от Бога. – Глаза космонавта казались сделанными из металла. – Значит, все фантазии, да? Тренировки, полет на корабле, испорченный скафандр, смерть Менелая – это я все придумал? Посмотрите кругом. Здание, где мы находимся, бассейн, дельфин, вы и я – это реально? Если бы я был материалистом, я бы с вами согласился, но мой опыт сделал меня человеком, далеким от материализма.

Голос космонавта, хотя и негромкий, звучал над бассейном подобно колоколу, или, во всяком случае, так казалось Марсу, лихорадочно соображающему, как бы ему превратить бесконечный монолог в диалог и обрести, таким образом, некоторое душевное равновесие.

– Должен сообщить вам, Одиссей, – сказал Марс, – что ваше спокойное существование здесь подходит к концу. Больше не будет наших бесед с глазу на глаз. – Марс вгляделся в лицо космонавта, стараясь прочесть на нем чувства Виктора, вызванные подобным заявлением. Точно так же он недавно изучал и лицо Наташи Маяковой, Марс с удовольствием отправил бы в Лефортово и Виктора Шевченко, но в данной ситуации не мог себе этого позволить, боясь вызвать возмущение космонавтов, живущих в Звездном городке. Восстановить против себя замечательных представителей космонавтики – национальной гордости России – было попросту неразумно, особенно в условиях крайне нестабильной обстановки в стране, вызванной частыми забастовками, демонстрациями в защиту россиян, оставшихся в ближнем зарубежье, требованиями переизбрать президента и правительство. Итак, по отношению к Виктору Шевченко Марс не мог применить свои обычные меры воздействия и вынужден был терпеть от космонавта то, чего ни за что бы не потерпел от других людей. – Вы очень умны, Одиссей, спору нет, но я еще умнее, – заявил Марс. – Я обнаружил тот источник, откуда вы черпаете свою информацию.

– Значит, решение изолировать меня исходило лично от вас?

«А, чтоб ты провалился!» – ругнулся про себя Марс, обозленный тем, что ничего не может прочесть на непроницаемо-спокойном лице космонавта.

– Да вы не волнуйтесь. Это временные меры, – сказал Марс Виктору. – Надо же наказать вас за ваш проступок. И я еще довольно мягко с вами обхожусь, а будь на моем месте другой человек, построже да покруче, вы бы так легко не отделались. Доступ к секретным личным делам, хранящимся в архивах Лубянки, по-прежнему закрыт.

– Я знаю, даже многие члены правительства не имеют доступа к этим документам.

– А ваше-то какое дело! – раздраженно крикнул Марс. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы!

Заметив удовлетворенное выражение на лице космонавта, Марс тотчас же пожалел о том, что позволил себе сорваться.

– Я одного не понимаю, – спокойно сказал Одиссей, – правительство демократической России много раз всех заверяло, что на Лубянке не будут больше заниматься политическим сыском. Почему же вы продолжаете это делать?

– Мало ли что говорится. Политический сыск вечен, он необходим.

– Понятно. Значит, снова будете хватать людей по политическим мотивам и отправлять их в лагеря?

Марс с неприязнью посмотрел на обтянутое сероватой кожей лицо Виктора, потом жестким, чеканным голосом заявил:

– Да, будем. Мы уже взяли, например, вашего осведомителя, актрису Наташу Маякову.

– Под словами «мы взяли» следует подразумевать, что вы подвергли ее допросу с пристрастием, не так ли? И еще утверждаете, что строите правовое государство!

– Мы выяснили, от кого она получала секретные сведения, – продолжал Марс, не обращая внимания на слова Виктора. – Так вот, сведениями Маякову снабжал небезызвестный вам Валерий Бондаренко. Теперь источник перекрыт, и вам придется посидеть какое-то время без свежих новостей.

– Значит, придется.

– Не сомневайтесь.

– Замечательно. Наконец-то вы перестанете изображать из себя моего благодетеля, эдакого добрячка, не будете больше мучить меня бесконечными дурацкими вопросами.

– Из-за предателя Бондаренко ситуация кардинально изменилась. Вполне очевидно, что... – не договорив, Марс замолчал и в ужасе взглянул на Виктора. Тот смотрел на него с застывшим выражением на лице, затем глаза космонавта закатились, и голова бессильно упала на левое плечо. Одновременно Марс почувствовал, как что-то холодное, шершавое, похожее на кожу морского животного, задело его ногу. Подумав, что это был дельфин, он оглянулся и обнаружил, что Арбат спокойно плавает в дальнем конце бассейна. В смятении Марс повернулся к космонавту и увидел, что тот уставился на него в упор.

– Что за чертовщина! – вскричал Марс. – Что вы тут устраиваете!

Виктор, открыв рот, начал издавать какие-то нечеловеческие звуки, выплевывать слова, не имеющие значения. Волосы на голове Марса от страха зашевелились, в голове молнией пронеслись слова Лары: «по-моему, он начинает меняться».

– Одиссей, вы в состоянии понимать человеческую речь? – обратился Марс к Виктору. Космонавт молчал. Тогда Марс позвал Лару, и она, быстро подплыв, вопросительно на него посмотрела.

– Представляешь, – показал Марс на Виктора, – минуту назад я обратился к нему, а он ответил мне на каком-то незнакомом языке. Такое раньше случалось? Он говорил на этом языке с тобой или Татьяной?

– Нет. Смотрите: что-то в его лице не то.

– Что не то? Что ты там увидела? – нервно спрашивал Марс, злясь на себя за свой страх, а заодно и на Лару.

– Глаза, они стали другими, – ответила Лара, подплывая ближе к Виктору.

Марс, вытянув руку, схватила Лару за купальник, притянул к себе.

– Какими другими?

– Прозрачными. Я могу видеть сквозь них.

– Чушь собачья! Только что они были никакие не прозрачные, а как у всех людей. – И все-таки Марс внимательнее всмотрелся в лицо космонавта, однако в полумраке ничего толком не разглядел, – нужно было приблизиться к Виктору, а Марс не собирался этого делать. Прекратив разговор, он подплыл к бортику бассейна и, ухватившись за перила, вылез из воды. Вид у полковника был не очень-то солидный: одежда намокла, ботинки были полны воды, галстук болтался, как веревка, и съехал куда-то на бок. Марс поежился в мокром костюме, почесал то место на ноге, о которое царапнулось что-то непонятное и шершавое.

– Лара, – позвал он, – где Ирина Пономарева?

– Не знаю, – ответила Лара, неотрывно глядя в глаза космонавта. – Она уехала отсюда совсем недавно.

– На машине?

– Кажется, да.

Марс удовлетворенно кивнул. В машине, в моторе, был встроен передатчик, благодаря которому легко было установить ее местонахождение. Следовательно, если найдется «Волга», найдется и Ирина.

– Мне нужна сухая одежда, – требовательно обратился Волков к Ларе.

– Сию минуту, – отозвалась молодая женщина и, выбравшись из бассейна, быстро скрылась в дверях, ведущих в жилые помещения.

Поджидая Лару, Марс стоял и смотрел на плавающую в отдалении фигуру космонавта. «Что с тобой происходит, Виктор? – про себя спрашивал он, – Во что ты способен превратиться? Человек ли ты? Ты и сам, видимо, на знаешь, ни кто ты есть на самом деле, ни что с тобой произойдет в будущем».

* * *

Валерий Бондаренко прятался в церкви на Большой Полянке. С ним был Сергей, На длинной деревянной скамье рядом с ним лежала дочка Валерия. Она не спала, а просто лежала с закрытыми глазами, на ее лице не отражалось абсолютно никаких чувств.

– Бог, наверное, испытывает нас, да? – спросил Сергей у Валерия. – Как-то мне не по себе.

– Испытание наше скоро кончится. Хорошо ли, нет ли, но кончится, – серьезно ответил ему Валерий.

– Значит, нас разоблачили? Им известно, что мы члены «Белой Звезды»?

– Как я могу знать? Марс Волков...

– Чтоб он провалился в преисподнюю!

– Марс Волков выжал из Наташи Маяковой все, но она, в любом случае, не могла ему сказать больше того, что знала. Нам нанесли серьезный удар, но это еще не значит, что вся организация в опасности. В принципе, дело обстоит не так уж и плохо. Только бы сотрудники с Лубянки не добрались до тех сведений, которые хранятся в памяти моего компьютера!

– А почему тогда вы выглядите так озабоченно, если организация в относительной безопасности?

– Потому что компьютер стоит у меня дома. Это рискованно.

– А что, там находятся все сведения о «Белой Звезде»?

– Все. Абсолютно все сведения, имеющие какое-либо отношение к деятельности нашей организации. В некотором роде это наш судовой журнал, подробный дневник. Я надежно спрятал эту информацию от любопытных глаз, но все-таки...

– Понимаю... но сейчас люди Волкова прочесывают всю Москву, пытаясь отыскать нас, и ни вы, ни я не можем пойти к вам на квартиру за компьютером. Но кого туда послать? Да и стоит ли подвергать этого человека риску попасть в лапы наших врагов?

– Послать можно любого члена организации. Или близкого мне человека.

– У вас есть кто-нибудь на примете?

– Есть. Одна женщина.

– Да что вы! Опять женщина! Разве недостаточно Наташи? Неужели вам безразлична ее судьба?

– Нет, конечно, далеко не безразлична.

– Вот видите. Извините, но я вам кое-что скажу: вы чересчур эмоциональны, и эта ваша эмоциональность...

– До добра не доведет. Да, я знаю, Сергей, но ты пойми, не могу же я манипулировать людьми, словно они пешки на шахматной доске.

– Не можете, а сами собираетесь двинуть новую пешку в ход – толкнуть эту неизвестную мне женщину в пасть ко льву.

– Я постараюсь объяснить ей, что необходимо сделать, но умолчу о причинах, о главном. У нее будет выбор: помогать мне или нет.

– Выбор? Вряд ли. Если она – ваша любовница, то она пойдет в огонь и воду, если вы ее попросите.

– Не надо преувеличивать, Сергей. Она взрослый человек.

– А Наташа? Она что – не взрослый человек? А делала все, что вы ей говорили. И пострадала за всех нас.

– Наверное, я был неправ, пользуясь Наташиным ко мне отношением так безрассудно.

– Неправы? Почему? Вы неправильно меня поняли, Валерий. Вы поступали так, как должны были поступать в интересах общего дела. Вам нечего стыдиться.

– А я в этом не уверен.

– И зря. Вспомните Марса Волкова – без вашей помощи и Наташиной, конечно, тоже, «Белая Звезда» давно пропала бы – этот монстр на Лубянке сожрал бы нас с потрохами.

– Не знаю, Сергей. Возможно, ты и прав. Не знаю.

– Войны, революции требуют от людей жертв. Приходится идти на жертвы, что остается делать?

– Нет, Сергей. Революции еще никому, ни одной стране, ничего хорошего не принесли. Достаточно нашему государству и Великой Октябрьской. Ты что, хочешь чтобы те ошибки, которые совершили наши деды и прадеды, повторились? Нет, мой дорогой. Никаких жертв во имя революционных идеалов и благородных целей. С насилием необходимо кончать, раз и навсегда. Сейчас в стране плохо, но зачем один режим сменять другим, таким же? Понимаешь, о чем я говорю? Согласен со мной?

– Я с вами, Валерий, До конца. Валерий ласково похлопал Сергея по спине, но мысли его были далеко.

– Бедная Наташа, – прошептал он, глядя в темноту перед собой, – твоя боль велика, но ты страдала не зря. Пусть Волков схватил тебя, но он наивно полагает, что твоя роль заключалась только в снабжении информацией Виктора Шевченко, всей правды он пока не знает. – Валерий посмотрел на Сергея. – Пока.

* * *

– Он ушел?

– Да.

Ирина вышла из душевой, где Лара спрятала ее, когда Татьяна пришла с известием о том, что Марс Волков находится в здании. Прошла к бассейну, спустилась в воду.

– Пусть тебя не пугает то, что ты слышала обо мне, – сказал Одиссей.

– А почему я должна пугаться? Они отплыли на середину бассейна. Вслед за ними плыла Лара.

– Марс искал тебя.

– Он не говорил, зачем я ему нужна?

– Неужели надо было ему сообщать, где ты? – спросила Лара.

– Но что он хочет?

– Он думает, что ты можешь знать место, где прячется Валерий Бондаренко, – объяснил Одиссей.

– Если он найдет Валерия, его арестуют, – сказала Лара.

– Господи, как я боюсь, – пожаловалась Ирина.

– Не волнуйся, милая, – Виктор положил руку Ирине на плечо, и она почувствовала его тепло. – У тебя есть ангел-хранитель, который тебе поможет.

– Вот-вот. И Наташа тоже говорила мне про своего ангела-хранителя, и где она сейчас? – Ирина закрыла глаза. – И почему на свете есть насилие, боль, страдания, смерть?

Из бассейна донесся плеск воды: четыре живых существа, связанные единой невидимой нитью, плавали рядом.

– Это виновата человеческая природа, – сказал космонавт.

– Нет, неправда, ты ошибаешься, – возразила Ирина.

– Люди все время чего-то хотят, не довольствуясь тем, что имеют: денег, власти, влияния, хотят править другими людьми, другими государствами. И так без конца, понимаешь? Человечество обречено на такую судьбу из-за своей порочной натуры.

– Неправда, – повторила Ирина. – Ты говоришь, словно Бог, приговоривший людей к вечному наказанию.

– Волков тоже обвинил меня в том, что я хочу быть Богом. Но я этого не хочу.

– А чего же ты хочешь? К чему стремишься?

– К свободе. Вроде бы просто, правда? Только люди загнали эту свободу, точно краба, в сачок, и он карабкается, карабкается, а выбраться никак не может.

Ирина собиралась ответить, но тут услышала громкий всплеск воды, – это Татьяна прыгнула в бассейн. До этого она стояла на страже, чтобы в случае необходимости предупредить всех. Виктор, Лара и Ирина обернулись к Татьяне.

Показав рукой на Ирину, Татьяна сказала:

– Ей надо уходить.

– Сейчас? – спросил космонавт.

– Немедленно.

– Но куда же мне идти? – Ирина готова была расплакаться. – Я не хочу никуда уходить.

Виктор обратился к Ларе:

– Сделай так, чтобы она вышла из здания незамеченной, поняла?

Лара кивнула и поплыла к выходу из бассейна, за ней – Татьяна.

Ирина посмотрела на космонавта.

– Мне действительно нельзя больше здесь оставаться?

– Да, тебе надо уходить.

– Я не пойду. Надоело. Все время кто-то приказывает мне, как я должна поступать. Я не игрушка, в конце концов.

– И ты хочешь свободы?

– Хочу.

– Все мы мечтаем о свободе. Даже дельфин. И все-таки, если ты сделаешь так, как я тебя прошу, то поможешь всем нам.

– Тогда конечно, как я могу отказаться? Я ухожу.

– Ты смелая женщина.

– Но куда мне идти?

– Не знаю. Но так лучше, Ирина. Иди.

Ирина смотрела на Одиссея, еле сдерживая слезы. Он подплыл к ней ближе, обнял, крепко поцеловал в губы.

– Только возвращайся поскорее, – прошептал он. – Мне без тебя очень плохо.

Ирина ничего не отвечала, не слушала его, только смотрела ему в глаза, разговаривала с ним без слов, так, как она недавно научилась. Молча они поплыли туда, где их уже ждали Лара и Татьяна.

– Пора, – сказал Виктор.

Лара и Татьяна наклонились к воде, помогли Ирине вылезти. Нужно было спешить.

* * *

– Скажите, капитан, – спросил Марс, – что для вас имеет первостепенное значение?

– Суверенитет и безопасность России.

– Вы ответили, не задумываясь.

– А о чем задумываться?

Марс важно кивнул. Разговор происходил в его рабочем кабинете, где он уже в течение двенадцати часов занимался прослушиванием записей разговоров с людьми, подозреваемыми в причастности к организации «Белая Звезда». Капитан возился с новейшим электронным оборудованием.

– Хорошо быть уверенным в себе, капитан, – сказал Марс. – Но самоуверенность с годами проходит. Вам, кстати, сколько лет, тридцать пять?

– Тридцать два.

– Ну, вы еще совсем мальчик. Молодость есть молодость, она берет свое. – Марс загадочно улыбнулся. – Вот и наш переходный период от социализма к капитализму претерпевает трудности. Это естественно. Болезнь роста... Капитализм наш еще очень молод и неопытен. – Рот Волкова скривился, словно он съел какую-нибудь тухлятину. – Интересно, а как вы относитесь к американизации России?

– Американизации России?

– Я вам не советую этого делать, капитан, – рявкнул Марс. – Вы можете притворяться перед своими начальниками, но передо мной нечего изображать послушного исполнителя. Меня вы не обманете. Я знаю, что вы умны, знаю, где вы учились и что изучали. Ваша любовь к исторической науке тоже для меня не секрет. Так же, как и то, что ваши исторические изыскания привели вас к выводу о полной несостоятельности официальной истории, ее несоответствии реальным историческим событиям.

– Но, прошу вас...

– Минуточку, капитан. Я не собираюсь выдавать ваш секрет. Только не делайте вид, что не понимаете значения слов «американизация России», хорошо? Военные сейчас занимаются попрошайничеством, требуют у Думы увеличить расходы на армию. А где взять деньги? Наши органы безопасности тоже влачат жалкое существование. Прежний Комитет госбезопасности разогнали, облили его грязью и сейчас все постоянно суют нос в нашу работу. Выдают американцам такие секреты, что подумать страшно. Раньше за такие дела расстреливали и правильно делали. А что творится в промышленности? Заводы и фабрики стоят. Колхозникам за работу не платят, а страну наводнили импортные товары и продукты. Это не реформы, а американизация страны!

– Вы считаете, что страну губят намеренно? – спросил Николаев.

– Вне всякого сомнения! – ударил кулаком по столу Марс. – Я не хочу сказать, что раньше у нас не было недостатков, но мы, по крайней мере, мечтали о совершенном обществе. Сейчас же у нас происходит самая настоящая криминальная революция. Что сейчас творится в нашей стране? Ее разворовывают все кому не лень. Культура в загоне. Мы выбрали правителей, которые не заботятся о сохранении национальных культурных ценностей! Американцам больше не нужно никаких «Голосов Америки», «Свободной Европы» и прочих радиостанций, занимающихся подрывной деятельностью. Сам президент делает за них всю работу.

– Это ваш субъективный взгляд на вещи. И наглядная иллюстрация того, как личное восприятие человека искажает суть событий.

– Что ж, ваш ответ соответствует всем требованиям дипломатии. Вы закапываете в землю свои таланты, находясь на военной службе, мой дорогой капитан.

– Как вам, наверное, известно, моя служба не отнимает у меня много времени, и я имею возможность тратить его сообразно своим интересам.

– И все равно я не понимаю, капитан, как вы можете любить историю, которую постоянно переписывают?

– А я думал, что вы-то как раз не против реформ.

– Вы интересный человек, капитан. Видимо, вы, как и я, считаете истину неуловимой, постоянно ускользающей от нас.

– Я вообще затрудняюсь дать определение того, что есть истина на самом деле.

Марс рассмеялся.

– А вы похожи на айсберг, капитан: большая часть вашей личности скрыта от людей. – Марс кивнул на электронную аппаратуру, с которой занимался капитан Николаев. – Что-нибудь новенькое?

– Да все то же самое. «Волга» Ирины Пономаревой находится на старом месте – в шести кварталах от вашего дома. Я поставил четверых своих людей следить за машиной.

– Да? А кто вас об этом просил?

– Никто. Просто я подумал, что так будет луч...

– Вы неправильно подумали, капитан. Немедленно отзовите ваших людей. Оставьте только одного человека на посту. Пономарева не знает, что я – сотрудник безопасности. Если она заметит кого-нибудь из ваших, – а она обязательно их заметит, будьте уверены, – она и на пушечный выстрел не подойдет к машине. Ясно?

– Да.

Пока Николаев выполнял его указания, Марс думал об Ирине. К сожалению, за ней не так пристально следили, как, скажем, за Наташей Маяковой. Он правильно делал, что не доверял Ирине, подозревая ее в симпатиях к Америке, но и прекрасно воспользовался ее беспринципностью, заставив работать на себя – против Валерия Бондаренко, чтоб он пропал, этот предатель! Ирина потрудилась на славу, выследив Бондаренко и Маякову. Вспомнив о Бондаренко, Марс бессознательно стукнул ладонью об стол. Капитан Николаев удивленно посмотрел на своего начальника:

– Что-то не так, шеф?

Марс в это время уже внимательно следил за мониторами, подключенными к системе связи «Белой Звезды».

– Кажется, руководство этой организации, зная о том, что над ней сгущаются тучи, послало сообщение в одно из иностранных государств с просьбой о помощи, – сказал он. – Мы пока еще не полностью расшифровали их код, но знаем достаточно, чтобы понять общий смысл их послания. Как вы считаете, капитан, настолько ли плохо положение «Белой Звезды», что она осмелилась открыто просить о помощи?

– Но даже если она и попросила о помощи, кто отзовется? Дураков нет.

– Н-да. – Марс почесал в затылке. Всмотрелся в значки перед собой, словно собирался предсказать по ним судьбу, затем взял небольшой дневник, служащий для внутренних записей, открыл его, прочел вслух: «Американская дипломатическая миссия вылетает в Москву».

– Так что в этом особенного? Американские дипломаты постоянно летают в Москву.

– Так-то оно так, только эта миссия отличается от других. И знаете, чем? Тем, что она вылетает из Токио, а именно в Токио «Белая Звезда» послала сигнал о помощи.

Капитан Николаев пожал плечами.

– Не вижу ничего необычного. Простое совпадение. Марс, не отвечая, положил дневник обратно, посмотрел на капитана, спросил:

– "Волга" Пономаревой под наблюдением?

– Да.

– Если вдруг машина тронется с места, я хочу, чтобы вы немедленно мне об этом доложили. Если я буду спать, разбудите меня, понятно?

– Будет сделано.

* * *

К гостинице «Россия», огромному двадцатиэтажному зданию неопределенного стиля, – советские архитекторы хотели, видимо, сделать гостиницу в стиле модерн, но у них не очень-то получилось, – можно было выйти по улице Разина, и именно по этой улице шла Ирина Пономарева. Войдя через главный вход в гостиницу, она, как ее научила Татьяна, подошла к почтовому отделению и спросила, нет ли писем на имя госпожи Куйбышевой. Работница почты дала Ирине письмо. Взяв гладкий белый конверт, она поднялась по лестнице и вошла в один из ресторанов на втором этаже. Быстро пройдя в женский туалет, Ирина закрылась в одной из кабинок и вскрыла конверт. Пока женщина читала письмо, сердце ее так сильно билось от волнения и страха, что она удивлялась, почему его стука не слышат другие посетительницы туалета. Дважды внимательно прочитав письмо и запомнив его наизусть, она, опять же выполняя указания Татьяны, разорвала письмо и конверт на мелкие кусочки и выбросила их в унитаз. Затем дважды спустила воду и посмотрела, не плавают ли обрывки бумаги в унитазе. Выйдя из кабинки, Ирина вымыла руки и ушла, даже не взглянув на себя в зеркало – боялась увидеть свое лицо. Выйдя из гостиницы через другой вход, она остановилась и посмотрела вокруг. Невдалеке виднелись разноцветные нарядные луковицы куполов собора Василия Блаженного – Красная площадь была буквально в двух шагах от «России», но к Кремлю Ирине идти не хотелось, наоборот, при мысли о том, что там работает президент, бывший крупный партийный босс, она содрогнулась. Ей вдруг стало так холодно, словно внезапно ударил мороз.

Татьяна сказала, чтобы Ирина шла пешком, или ехала на автобусе, но другими видами транспорта не пользовалась, поэтому она пошла к автобусной остановке, заставляя себя не смотреть по сторонам, но все равно не могла удержаться и следила за машинами и людьми, отражавшимися в стеклах домов и витрин. Ирина поездила на разных автобусах, погуляла пешком по улицам, пока наконец не оказалась около кинотеатра «Ударник» на Большом Каменном мосту. Наклонившись с моста, она посмотрела в воду и не увидела там собственного отражения. «Вот и хорошо, – с облегчением подумала она, – а то увидела бы в воде совсем другую женщину. Я уж и не знаю, я ли это на самом деле?» Пройдя мост, Ирина направилась пешком по Большой Полянке и через несколько минут оказалась около своей любимой церкви.

В церкви Ирина долго молилась за Валерия, за себя, но больше всего просила она Бога помочь Одиссею. Она боялась: мысли о смерти, о том, что ее схватят, преследовали ее постоянно; она уже не пыталась определить, где зло, а где добро, не советовалась с собственной совестью и, чем дальше шла по опасному пути, который сама себе выбрала, тем меньше задумывалась о том, что она делает правильно, а что – неправильно, и желала только одного – чтобы кошмар, в котором она жила, поскорее кончился. Помолившись, Ирина прошла в ризницу, где было тихо и покойно, помещение заполняли плотные серые тени, сквозь них кое-где просачивалась черными нитями густая мгла. Ирина вздрогнула, когда тихо подошедший к ней сзади батюшка тронул ее за руку, и хотела что-то ему сказать, но он приложил палец к губам, призывая к молчанию. Лицо священника Ирина не разглядела и тихо шла, куда ее вели, через темные, пыльные коридоры. Впереди показалась деревянная дверь. Открыв ее, батюшка повел Ирину дальше, спускаясь вниз по истертым ступеням. Стало прохладно; в воздухе запахло сырой землей. Когда лестница кончилась, батюшка остановился и повернулся лицом к Ирине. И тут женщина с удивлением увидела перед собой юное лицо подростка с розовым родимым пятном на щеке.

– Сюда, – показал он, и Ирина последовала за ним. Имени своего юноша называть не стал, а Ирина и не спрашивала, Они довольно долго шли, плутая по извилистым коридорам, пока не пришли в помещение, где прятался Валерий. Первое, что увидела Ирина в полумраке, была девушка, спящая на деревянной скамье. Из темноты в полосу света вышел Валерий и сказал, указывая на девушку.

– Моя дочь. Я говорил тебе, что у меня нет детей, но это была вынужденная ложь. Тот факт, что моя девочка... нездорова, мог быть использован против меня моими врагами.

– Но почему она здесь?

– На Лубянке узнали, где она раньше находилась, поэтому я забрал ее оттуда.

– Они заставили Наташу сказать им об этом? Валерий кивнул.

– Господи, жива она сейчас или нет? – спросила Ирина.

– Не имею понятия.

– Валерий, она попала в беду из-за меня. Я такая дура...

– Успокойся. Ты за последнее время слышала столько лжи, что я не удивляюсь твоим поступкам: любой бы на твоем месте запутался. – Валерий ободряюще улыбнулся Ирине. – Не вини себя. Тебе нелегко пришлось. – И все из-за тебя и Марса Волкова.

– Ты права, – Валерий подошел к ней ближе.

– Но ты! – воскликнула Ирина. – Почему ты-то лгал? Зачем?

– Хотел тебе помочь, защитить. Так я себе говорил. Я читал личное дело твоего деда, знаю историю твоей семьи, и что ей в свое время досталось от чекистов. Я убедил себя в том, что, если скрою от тебя кое-какие сведения, то лишь выиграю от этого. То есть, я не хотел говорить тебе, что Марс работает на Лубянке, надеясь, что твое неведение будет тебе же на пользу, вернее, мне, – ты вела себя естественно и непринужденно, а если бы была в курсе насчет Волкова, то вряд ли смогла бы так хорошо сыграть свою роль, Я был настолько увлечен своими интересами, что долго не понимал, в какую опасную игру втравил тебя. Я был эгоистичен и глуп, кроме того лишь недавно понял, что полюбил тебя. И испугался. Стоило только Марсу заподозрить, что ты шпионишь за ним по моему поручению, и он стер бы тебя с лица земли. А я потерял бы женщину, которую люблю. – Валерий придвинулся к Ирине совсем близко. – Ненависть к Волкову сделала меня слепым.

– Не придвигайся ко мне, – резко сказала Ирина. – Я не уверена, что отношусь к тебе по-прежнему. Ты не очень-то хорошо обошелся со мной.

– Но я не хотел причинить тебе зла, поверь мне, Ирина.

Женщина молчала.

– Ты должна простить меня. И ты здесь, ты пришла сюда.

– Я пришла потому, что меня просил об этом Одиссей. Он говорил мне, если я выполню его просьбу, то помогу многим людям. И у меня будет возможность сделать благородное дело.

– Он абсолютно прав.

– Разве вы работаете вместе?

– Конечно, у нас одна цель.

– Тогда должна тебе сказать, что твои методы немногим отличаются от методов Волкова.

– Марс Волков почти ежедневно допрашивал Одиссея с тех пор, как тот вышел из состояния комы. Марс Волков схватил Наташу Маякову и подверг ее допросу с пристрастием. Я не знаю точно, что это такое, но наверняка допрос с пристрастием не обходится без побоев, людей лишают сна, еды, подвергают электрическому шоку, делают инъекции...

– Хватит, хватит! – крикнула Ирина, закрывая уши.

– Я только собирался объяснить тебе разницу между мной и Волковым.

– Ты объяснил замечательно.

– Спасибо на добром слове.

Наступило гнетущее, враждебное молчание. Когда оно стало почти невыносимым, Валерий вздохнул и сказал:

– И как только мы до этого договорились!

– Тебе лучше знать.

– Ты намекаешь на то, что виноват во всем я? Пусть так. Я виноват. Но не мог же я тебе довериться. Разве можно определить с первого взгляда, что ты за человек?

– По-моему, ты уже сам себя не понимаешь. Посмотри, что сделала с тобой твоя работа! Ты никому не доверяешь, никого не подпускаешь к себе близко из боязни, что люди, бывшие друзья, превратятся во врагов.

– Здесь ты не права, Ирина. Наташа Маякова была близким мне человеком. У меня сердце разрывается из-за того, что с ней случилось. И за тебя мое сердце болит. Потому что любит.

– Нет, Валерий. Прошу тебя, не говори о любви. Вряд ли тебе известно значение этого слова. Я тебя не осуждаю. Твое дело – важнее всего, так было и будет, и я это понимаю. А в своих чувствах к тебе я пока разобраться не могу, да и не хочу. Оставим это на будущее.

– Будущее – понятие растяжимое.

– Давай прекратим этот разговор и перейдем к делу – ведь нужно что-то делать?

– Значит, ты нам поможешь?

– Какое радостное у тебя стало лицо! – рассмеялась Ирина. – Как у ребенка, когда он получает подарки. Я и забыла, что ты можешь быть таким симпатичным.

Валерий схватил Ирину за руки, горячо заговорил:

– Не хочу преувеличивать опасности, которая ждет тебя, но ты должна быть готова ко всему. Марс Волков охотится за мной, за всеми нами. В его распоряжении много людей, подключится милиция.

– Если ты хотел напугать меня, то добился удивительного успеха.

– Пусть. Если ты боишься, страх заставит тебя соблюдать крайнюю осторожность. А теперь слушай меня внимательно: тебе нужно пойти ко мне на квартиру. Помнишь мой персональный компьютер «Тошиба»? Ты должна принести его сюда.

Ирина чуть не рассказала Валерию, что нашла секретного «духа», живущего в компьютере, что добралась до секретной информации и знает все о «Белой Звезде» и о ее руководителях, но какое-то внутреннее чувство остановило ее и она промолчала, опасаясь, как бы Валерий не отменил задания из-за того, что она чересчур много знает.

– А как же я принесу компьютер сюда? Не могу же я разгуливать с ним по улицам?

– Конечно, нет. У тебя, случайно, нет машины?

– Есть, но не моя.