Текст книги "Комната грехов"

Услышав какой-то шорох за спиной, Маттео подал мне сигнал. Я передал этот сигнал испанке в коротеньком халате, которая всё также держала руки поднятыми. Она подошла к порогу своей квартиры и передала сигнал своему дружку, после чего музыка моментально утихла.

Короткими шагами, готовясь в любой момент надавить на спусковой крючок пулемёта, Маттео постепенно приближался к окну, выводящему на задний двор, где располагалась пожарная лестница. Окно было распахнуто и занавеску развевал холодный зимний ветер, из-за чего было невозможно ничего рассмотреть. Отодвигая занавеску дулом пулемёта, Маттео бросил взгляд в открытое окно и увидел, как Ленни, находясь на пожарной лестнице, за спиной стоящего на коленях свидетеля, сжимает леску на его шее, постепенно разрезая кожу на горле вместе с артерией.

Хуан в это время, как и приказал Маттео, стоял на пожарной лестнице этажом ниже.

Буквально за минуту мы вышвырнули из квартиры все четыре трупа и стали поочерёдно покидать здание. Пока остальные сбрасывали жмуриков, я продолжал контролировать обстановку за пределами квартиры. Испанка всё также не покидала коридор. Мясник с Мексиканцем последними покидали квартиру и перед тем, как уйти, я обратился к девушке:

– С новым годом! – И протянул две сотни со словами: – Это за предоставленные неудобства.

В этот момент из квартиры вышел её хахаль, который по необъяснимым причинам столько времени смог просидеть внутри, пока мы занимались массовой мокрухой. Он только теперь решил проверить, почему его девушка не возвращается в квартиру:

– Джоанна!

Он вышел из квартиры в одних трусах в цветах американского флага, разведя руки по сторонам. Как только он заметил ствол в моей руке, сразу же замер на месте, продолжая стоять в коридоре, практически, в чём мать родила.

Возмутившись, я сказал ему:

– Ну ты и тварь озабоченная. Новый год на носу, а у тебя один перепихон на уме.

Робким голосом девушка произнесла, обратившись ко мне:

– Я ему так и сказала.

Я ответил:

– Ну да. И дала ему себя изнасиловать.

После этого я подошёл вплотную к парню и тихо прошептал:

– Кому расскажешь, что видел меня – оставлю без потомства.

Он нервно несколько раз кивнул, сглотнув подступивший к горлу комок.

Развернувшись в сторону лестницы, уходя, я произнёс на весь коридор:

– ЧТО ЗА ГОРОД! КАЖДЫЙ ХОЧЕТ КОГО-ТО ПОИМЕТЬ! СКОРО ВСЮ СТРАНУ КТО-НИБУДЬ ПОИМЕЕТ!

Как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Мы, как и все нормальные люди, перед тем как встретить этот радующий душу праздник, тщательно прибрались. После изнурительной уборки вся компания – я, Маттео, Грязный Фрэнк, Мясник, Мексиканец, Бабник и Паоло поехали в «Грязный порок», где Синий Макс устраивал шумную новогоднюю вечеринку, на которую было приглашено свыше сотни гостей.

13. ПОГРЯЗШИЕ В «ПОРОКЕ»

16 июня 1966 года.

Ночной клуб «Грязный порок». На часах без четверти восемь вечера. В заведении шло празднование дня рождения хозяина – Синего Макса. Мы были одними из тех, кто прибыл последними из почти двух сотен приглашённых. Мы прошли к столику, который Макс всегда приберегал для нас во время подобных мероприятий с большим количеством гостей. «Грязный порок» был достаточно просторным клубом с планировкой, существенно отличавшейся от других заведений. Подиум для местных стриптизёрш был продолговатым, тянулся до середины зала и освещался приглушёнными разноцветными прожекторами. Но, разумеется, в тот день никакого стриптиза не планировалось. Столы у подиума были предназначены для VIP-персон. Там могли бы сидеть и мы, но не у всех одинаковы причуды. На нём будут выступать иллюзионисты, комедийные актёры, девушки, демонстрирующие новую коллекцию женской одежды именитого модельера и тому подобные представители местного бомонда. Слева от подиума находилась барная стойка с высокими стульями. За стойкой посетителей обслуживал первоклассный бармен Малколм-Химик. Вторым именем он обязан своему таланту перемешивать напитки и делать из них такие коктейли, после которых посетителям сносило крышу. Именно благодаря ему многие клиенты могли почувствовать себя рок-звёздами, кто-то – городским шерифом, а кто-то превращался в супергероя, от которого зависит будущее всего человечества. После коктейлей Малколма клиенты становились заметно смелее. По этой причине в «Грязном пороке» чаще, чем в остальных заведениях завязывались драки. Хотя бы раз в месяц в клубе обязательно кто-нибудь получал огнестрельное ранение, иногда даже смертельное. Поэтому напитки, которые химичил Малколм, были как атомная бомба для мозга. Многие клиенты удивлялись, когда на утро они обнаруживали в своих кошельках пустоту. Но ещё больше они охреневали, когда им во всех деталях рассказывали о том, что они вытворяли прошлой ночью. После напитков Малколма у посетителей поголовно наступало раздвоение личности, которое продолжалось до рассвета. Правая и задняя часть клуба были заполнены столиками, которые напоминали некое подобие трибуны, так как каждый следующий столик находился чуть выше впереди стоящего, располагаясь на, своего рода, ступеньке. Таким образом, все столы в заведении напоминали одну огромную углообразную лестницу. Тыльная часть стола была закрыта своеобразной полукруглой изгородью, напоминающей широкую спинку стула, которая прикрывала сидящих за столом посетителей от тех, кто сидел за столом, что находился позади. Эта широченная спинка была высотой в полтора метра, покрыта зеркалами изнутри и прилегала к кожаному дивану с чёрной обивкой, который был сделан в форме полукруга. По другую сторону от кожаного дивана, вокруг стола, находились ещё четыре стула. Всего за одним столиком могли спокойно разместиться восемь человек. Мы всегда садились за стол, расположенный на самом последнем ярусе напротив подиума. Весь центральный зал был окрашен в тёмные тона. Благодаря приглушённому освещению всё внимание посетителей, помимо самого подиума, было направлено на сцену, около подиума, где во время, и в перерывах между танцами девушек, исполнялась живая музыка местной группой из шести человек, которые называли себя «Голосящая зараза». Они могли исполнить любую музыку от ритмичного рока до медленных баллад. Благодаря им в клубе с раннего вечера до поздней ночи не умолкала живая музыка. Под возвышенной частью центрального зала располагалась кухня, которая помимо цокольного этажа немного углублялась под землю. На втором этаже была бухгалтерия. Через стенку по соседству находился архив. На противоположной стороне вдоль коридора находилось помещение для VIP-гостей с односторонним зеркальным окном с видом на сцену и личный кабинет Синего Макса.

Среди гостей кого только не было: мэр Сэм Бейкер со своим новым помощником, старший инспектор налоговой службы Николас Коулман со своей женой, глава колумбийского наркокартеля Эстебан Ферас, владелец казино Марко Стоун, вышедший на прошлой неделе из тюрьмы влиятельный оружейный контрабандист и дядя Макса – Клаудио Кастелацци, оправданный по делу об убийстве сенатора Джек Мэлоун, детектив полиции Лесли Флорес и ещё ряд чуть менее продажных копов. С нами за одним столом сидел Паоло, который был одет всё в тоже самое, за исключением отсутствия на голове его фирменной кожаной кепки. В клубе был и наш верный партнёр Стефано Алегри, который уже дважды стал отцом. Маттео позвал его за стол:

– А-а-а, Стефано. Пополнишь нашу компанию?

Остановившись перед свободным стулом, Стефано развёл руки в стороны и произнёс:

– Грех не согласится.

Не успел Алегри сесть, как Тони спросил его:

– Ну что, папаша. Как дела?

– Не плохо. Только теперь приходится привыкать к бессонным ночам. Если раньше жена вставала, когда ребёнок просыпался ночью, то теперь их двое и мне не реже неё приходится подрываться.

– А как жена? – На вопрос Тони Маттео не дал ответить:

– Сколько раз говорить, Тони, жена Стефано не должна тебя интересовать. Она приличная женщина. – Раздался совместный хохот. – Если хочешь пристроить свой «Магнум» – то иди в зал. Там полно дамочек, которые горят желанием изменить своим муженькам.

Устав от постоянного сарказма своих друзей и босса, Тони махнул рукой и предложил мне выйти с ним на улицу подышать свежим воздухом:

– Пойдём, а то я вижу здесь озабоченных извращенцев, до которых даже я ещё не дорос. – Эти слова Тони произносил, глядя прямо в глаза Маттео, который лишь сильнее засмеялся от услышанного вместе с остальными.

Мы вышли на улицу. Немного отдалившись от входа, стоя перед фасадом клуба, Тони начал шарить по карманам:

– У тебя нет сигарет? Кажется, я оставил свои в бардачке.

Я проверил карманы и ответил:

– Нет. Видимо, мои остались на столе.

Мы отправились на парковку. Пока мы добирались до своего «кадиллака», на парковку въехал серебристый «порше 911», в котором сидели водитель и какая-то дама на пассажирском сидении. Проехав немного мимо нас, он припарковался на свободном месте. Водитель первым вышел из автомобиля, после чего быстро обогнул капот и поспешил открыть вторую дверь. Из салона показалась обнажённая женская нога, вдоль которой проходил длинный вырез. За распущенными волосами мне не удалось толком рассмотреть лицо. Но я отчётливо изучил изгибы тела незнакомки – от ступней до самой груди. Это была роскошная женщина. На ней было не менее роскошное платье, чем она сама. Я подумал, что Бабнику было бы интересно:

– Эй, Тони.

Доставая ключи из кармана, он повернулся полубоком, посмотрев на меня:

– Что?

Я кивнул головой в сторону дамочки:

– Зацени, какая мадмуазель.

Желая подчеркнуть своё восхищение её красотой, прищуривая глаза и свернув в трубочку губы, я неторопливо выдал:

– У-у-у-у-ф-ф-ф-ф.

– И она здесь? – Шёпотом произнёс Бабник. Мне казалось, будто эти слова Тони означали, что это была одна из его бывших. Но когда я обернулся, чтобы ещё раз полюбоваться красоткой, то понял истинное значение его слов. Это была Катрина, которая, видимо, как вино – с каждым годом становится только лучше.

Мы повернулись к ней спиной. Видимо, кроме сарказма в то время в мою голову ничего не пришло. Я сказал, слегка прислонив к губам ладонь:

– Она что, решила оценить стриптизёрш? Публичного дома ей мало? Захотела расширить свой бизнес?

Судя по всему, Катрина запоминает затылки людей не хуже, чем лица. Наверное, Тони ощутил чьё-то присутствие за спиной, когда, едва открыв переднюю дверь «кадиллака», решил обернуться. Катрина дала ему звонкую и хлёсткую пощёчину. По её губам было видно, что она хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, когда посмотрела на меня. Её брови слегка приспустились и сдвинулись, а веки расширились от удивления. Хам, нагрубивший ей в её же заведении и несостоявшийся любовник, которые так убедительно подрались у неё на глазах, теперь стоя перед ней общались, как закадычные друзья.

Пока она продолжала изображать недоумение, Тони повернулся к ней лицом, приложив ладонь к щеке, которая приняла на себя удар.

– Будем считать, что я это заслужил.

Она всё-таки произнесла:

– Вы что, за одно!? – в её взгляде читалась разгневанность, собственно, как и в голосе. – Ах вы уроды!

Тони тут же ответил, не отводя взгляда от её глаз:

– Знаешь, я сегодня смотрел в зеркало. Урода я там не увидел.

– Мне плевать и на тебя, – указывая пальцем на нас поочерёдно, Катрина продолжала говорить истеричным тоном, словно ревнивая жёнушка, – и на тебя. Просто ответь, что я сделала, что ты унизил меня на глазах у всего заведения? В чём я так провинилась, что ты вытер об меня ноги?

Тони лёгким жестом попросил меня удалиться, после чего начал объяснять, положив одну руку на пояс, расправив пиджак, а другой активно жестикулируя:

– Во-первых, начнём с того, что это была не моя прихоть. Кое-кому это понадобилось. Я не знаю зачем, но мне приказали, а я – сделал. Во-вторых, неужели ты думаешь, что я не захотел бы провести ночь с такой женщиной, как ты? Ты никогда не поймёшь, сколько терпения и какая сила воли нужны, чтобы сдержать себя. Если бы я лёг с тобой в постель, меня бы пристрелили на следующий же день. Много ума не надо, чтобы понимать, что после такого оскорбления женщины, тебе с ней ничего не светит. Только полный придурок может рассчитывать… – Тони взмахнул рукой, повернул голову в сторону и сказал, изображая моральное бессилие: – Да кому я это рассказываю?

Взгляд Катрины заметно поменялся. Она спросила:

– Сколько тебе заплатили?

Удивление на лице Тони было достаточно правдоподобным:

– Ты в своём уме? Ты не слышала, что я тебе только что говорил? Если бы мне предложили сделать это за деньги, то я по крайней мере мог бы отказаться. – Немного помолчав, Бабник продолжил: – Мне поставили условие – либо я делаю то, что сказано, либо меня отправят в морг экспресс-рейсом.

Актёрская игра Тони была настолько блестящей, что казалось, будто он вот-вот пустит слезу. Но справедливости ради стоит отметить, что всё же в его словах присутствовали и большая доля правды, и искренние чувства, потому что у него не было выбора, когда Маттео приказал развести девушку.

Я едва сдерживался, не имея желания отходить далеко, чтобы понаблюдать за этой сценой.

– И что, тебе до сих пор угрожают?

– Если бы такие монстры угрожали мне каждый день на протяжении двух лет, я бы уже давно поседел, в лучшем случае. Но нет. Как видишь, я ещё дышу и на мне седых волос нету. – Взбешённым и недовольным тоном Тони добавил: – Ты всё узнала, что хотела?

Тишина между ними была недолгой, но весьма ощутимой. Невозможно было не заметить такое безмолвие, когда эти двое смотрят друг другу в глаза и пытаются что-то в них прочесть.

Катрина задала последний вопрос, и произнесла его очень спокойным и тихим голосом:

– Во время нашего знакомства, из твоих слов было хоть что-нибудь правдой?

Немного промолчав, не переставая смотреть в глаза Катрины, Тони ответил:

– Тебе лучше спросить, что из моих слов было ложью.

Этот пронзительный взгляд не прекращался. Катрина стала дышать значительно глубже. От учащённого дыхания стало сразу бросаться в глаза то, насколько высоко поднимается и опускается её грудь. Её дыхание усиливалось с каждой секундой. Тони продолжал смотреть на неё досадным взглядом. И всё-таки они набросились друг на друга. В порыве страсти, Тони уложил Катрину на заднее сидение «кадиллака» и захлопнул дверь. Там, на заднем сидении, он как следует отодрал Катрину. Впрочем, она была не против. Они оба так сильно возбудились, что красный «кадиллак» на парковке перед «Грязным пороком» начал грязно раскачиваться. В тот момент «Грязный порок» – это была не только вывеска над входом в здание. Я уверен, настоящий грязный порок творился в салоне нашего автомобиля. Тони и Катрина грешили там до безумия, не имея ни стыда, ни совести. Зная Тони, и учитывая прошлое Катрины, я в этом ни капли не сомневался.

К счастью, на тот момент на парковке никого не оказалось и никто не заметил «кадиллак», который на время превратился в секс-аттракцион.

Прошло минут десять перед тем, как до меня дошло, что Тони конечно бабник чрезмерный, но в данный момент он окончательно потерял страх и в его интересах закруглиться как можно быстрее, пока на парковке не появился тот, кто сделает их жизни очень короткими, а смерть – внезапной.

Я подошёл к машине, повернулся спиной к этой лежащей на заднем сидении парочке и постучал по двери. Вскоре через дверь с обратной стороны из автомобиля вышла Катрина, активно поправляя волосы и нижнее бельё до тех пор, пока не поняла, что оно отсутствует. Вслед за ней вылез Тони, застёгивая ремень и возвращая девушке её забытое в салоне добро. Катрина не переставала совершать глубокие вздохи после пережитого опыта, который она не получила бы ни с одним клиентом, даже если бы продолжала обслуживать посетителей своего борделя. Напоследок она едва ли не проглотила Тони, присосавшись к его губам. Затем она улыбнулась во все свои белоснежные тридцать два зуба и отправилась ко входу в здание.

С довольной физиономией, Тони стоял спиной ко мне, облокотившись одной рукой об открытую дверь, а другой о крышу машины, провожая взглядом Катрину, которая как никогда энергично двигала бёдрами.

Я сложил руки на крыше «кадиллака» с противоположной стороны и спросил:

– Ну что, покурил?

Тони нехотя развернулся:

– Что?

– Ты пришёл за сигаретами, которые оставил в машине. Вот я и спрашиваю – покурил?

– Пока ещё нет. Пока ещё…

– А по-моему сейчас самое время.

Мы оба заулыбались. Но улыбка на лице Тони была недолгой. Стоило немного отойти от полученного экстаза, как его мозг вдруг вспомнил про Маттео. Его голос звучал столь робко, что таким напуганным я его прежде не видел:

– Слушай, Карлос, это ведь останется между нами?

Его глаза были такими, будто его приговорили к смертной казни и приговор уже приводят в исполнение.

– Не переживай. Маттео об этом не узнает.

Хоть я и сказал так, всё равно мне было не по себе. Если по неосторожности Тони спалится, Маттео разнесёт его мозги по стенке. Он не выносит обмана. Тем более если его обманет свой же. Маттео редко вскипал. Но если это всё же происходило, и он на время терял холодный ум, то всё заканчивалось плачевно. Такие мысли для тони были хуже ночного кошмара и меньше всего ему хотелось, чтобы этот сон стал явью. И всё из-за какой-то женщины. Мы все знали, что ни при каких обстоятельствах нельзя ложиться в постель с женщиной, которая может создать угрозу для дел и друзей. Это понимали все. Кроме Тони.

Тем временем, пока нас не было, Ленни решил выпить приободряющие напитки Малколма-Химика. Он остановился у барной стойки, сел на стул с высоко посаженной обивкой и, рассматривая обилие бутылок с напитками за спиной бармена, спросил:

– Эй, приятель, как дела?

Протирая бокалы, Малколм ответил:

– Хорошо. Спасибо. Как ваши?

– Лучше не спрашивай. Прошлый раз мне понравилось твоё творение. – Щёлкая пальцами, Ленни спросил: – Как же там называлось?

– «Адское сердце».

Едва ли не воскликнув:

– Да! Этот коктейль так взбодрил. Я потом полвечера ходил по клубу и искал повод с кем-нибудь захлестнуться.

– Я иногда добавляю в него грамм пятьдесят другого коктейля. Смесь получается мощнее любого афродизиака. Называется «адский стон».

– Символично. И что, часто заказывают?

– Да. Те, кто хочет силой затащить в постель женщину, которая выглядит неприступной, как крепость.

– А что у тебя есть из последних новинок?

– Большим спросом пользуется «дорога в рай».

– А есть что-нибудь… с более брутальным названием?

– Насчёт названия сказать не могу, но эффект точно не для слабаков. Называется «психи в бокале».

– Что же, давай попробуем.

– Сейчас всё будет.

Пока Малколм разбавлял свыше десятка отдельных напитков в разных пропорциях, Ленни осмотрелся по сторонам, после чего спросил у бармена:

– А что это за парень, который стоит около Флореса в белом костюме?

– Это Лука, сын Кастелацци, дяди Макса.

– Оружейного барона?

– Да. Недавно он выпил коктейль, после которого крыша слетает в течении часа. – Немного промедлив, Малколм добавил, не отрывая взгляда от Флореса и Кастелацци младшего: – Ох нежелательно, чтобы эффект наступил во время разговора с детективом.

Сын оружейного барона оказался явно чем-то недовольным и повысил голос на детектива. Лука стал тыкать указательным пальцем в грудь Флореса, который схватил его палец правой рукой и вывернул. Сын Кастелацци с криками опустился на колени. Его крики приглушала громкая музыка. Заметив происходящее, Макс тут же приказал охране оттащить своего двоюродного брата, а после принёс извинения продажному копу.

– Дружище, а коктейли делать ты умеешь – сказал Ленни, обратившись к бармену.

С улыбкой на лице, Малколм поставил на барную стойку бокал, после чего подтолкнул его поближе к Мяснику:

– Ваш напиток готов.

Взяв бокал, Ленни слегка приподнял его:

– За твоё здоровье.

Ленни высушил бокал и «психи в бокале» отправились прямо внутрь, чтобы через некоторое время нанести бурный визит мозгу Мясника.

В полуметре от Ленни на стул опустилась девушка лет тридцати, с каштановыми волосами ниже плеч и причёсанной на правый бок чёлкой, в чёрном изящном платье, подчёркивающем изгибы её тела с идеальными пропорциями. У неё были карие глаза с широкими зрачками, от которых, по словам Ленни, он пьянел. При чём он был уверен, что этот эффект наступил именно от глаз девушки, а не от выпитого алкоголя.

Она сидела, сложив ногу на ногу. Расстегнув пиджак на своём светло-сером костюме и развернувшись полубоком к ней, Ленни произнёс:

– Могу ли я украсить одиночество столь роскошной дамы?

– Смотря какие краски вы предпочитаете?

– Золотистые как шампанское и красные как вино.

– Такие тона мне по душе.

Ленни обратился к бармену:

– Малколм, налей даме «дорогу в рай».

Наверняка Ленни думал о том, как бы ему самому показать ей настоящий рай в горизонтальном положении.

Дама протянула руку и представилась:

– Саманта.

Поцеловав кисть руки, Мясник представился в ответ:

– Леонардо. Для друзей просто Ленни.

Саманта слегка покачивала той ногой, что лежала сверху. Она приложила правую ладонь к своей шее, опираясь локтем о барную стойку.

– Итак, Ленни, следует полагать, что нас с вами, как минимум, объединяет одно – наш общий знакомый Макс. Кем вы ему приходитесь?

– Я бы сказал, мы верные партнёры. И к тому же земляки. А вы?

– Я помогала Максу открывать это заведение. Мы жили по соседству в Чикаго. Там мой отец владеет рестораном. У него я научилась оформлению внутреннего дизайна и организации обслуживания клиентов, параллельно обучаясь этому бизнесу в колледже. Вот Макс и позвал меня для того, чтобы организовать кое-какую работу персонала и оформить интерьер.

– Мадам, ваш напиток готов – сказал Малколм, протянув бокал, содержимое которого было яркого пурпурного оттенка.

– А рай выглядит красиво – произнесла девушка.

Ленни слегка наклонился в сторону Саманты, уточняя:

– Это всего лишь ДОРОГА в рай.

Поглаживая пальцем края бокала, Саманта сказала:

– Но я надеюсь, мы с вами туда доберёмся?

Улыбнувшись, Ленни ответил неторопливым голосом:

– Непременно.

Саманта улыбнулась в ответ. Её улыбка стала куда более извращенной и с прозрачным намёком.

Повернув голову в сторону бармена, Ленни сказал:

– Малколм, налей мне «Хеннесси» со льдом. – Затем он снова обратился к своей пассии: – Я вынужден ненадолго покинуть вас.

– Надеюсь, что мгновения, проведённые без вас, не покажутся мне вечностью.

– Мне бы искренне хотелось в это верить. Жаль, что не могу сказать того же о себе.

Перекинувшись взглядом, Ленни отправился в сторону мужской комнаты. Двигаясь уверенной походкой, находясь в приподнятом настроении, по пути он слегка зацепил плечом какого-то гостя лет тридцати, сантиметров на пять выше него, бритоголового и с двумя громилами за спиной.

– Очки дома забыл? – с дерзостью спросил бритоголовый.

Приложив большой палец к своей груди, Мясник спросил:

– Это я четырёхглазый?

– Я спросил про очки, а не называл четырёхглазым.

В тот момент, видимо, «психи в бокале» уже добрались до мозга Ленни:

– А мне плевать. Для меня это одно и то же. Если ты думаешь, что на твоей голове выпали все волосы и терять нечего, то ты сильно ошибаешься.

– Во-первых, я их сбрил. – Сложив руки на поясе, он подошёл поближе к Ленни. – А, во-вторых, боюсь, что это ты сейчас кое-что потеряешь.

– Тогда, может, это стоит обсудить без посторонних глаз.

– …

– Не бойся, твои гориллы могут идти с тобой.

Они направились к чёрному выходу. Остановившись перед дверью, Ленни сказал, раскрыв ладонь:

– Только после вас.

Усмехнувшись, лысый вышел наружу, а за ним и его охранники. Тихо прикрывая дверь, Мясник достал из внутреннего кармана пиджака свой раскладной нож с десятисантиметровым лезвием и всадил его в затылок одного из охранников. Услышав, как вдруг с грохотом опрокинулся мусорный бак, на который повалился один из громил с ножом, торчащим из черепа, второй охранник тут же развернулся. Ленни вытащил ещё один нож, поменьше, из-за пояса. Мясник сделал пару шагов, наклонился и воткнул клинок в правую ногу двухметрового неуклюжего шкафа, после чего нанёс один резкий удар ногой по шарам, даже толком не размахиваясь. Далее он вынул нож из ноги и перерезал бедренную артерию, оставляя рану кровоточить. Второй слёг, придерживая обеими ладонями обильный кровоток на ноге. Лысый в панике набросился на Ленни. Мясник пару раз аккуратно, локтем, зарядил по челюсти, затем взял его за лацканы пиджака и откинул к стенке. Заправляя рубашку в брюки, Ленни начал спокойно говорить, пока бритоголовый лежал, прислонившись спиной к стенке:

– А теперь мы можем спокойно обсудить возникшее между нами недоразумение. – Продолжая заправлять рубашку, Ленни подошёл к тому охраннику, что лежал с ножом в затылке. Мясник положил ладонь на рукоять, расшатывая клинок, придавив голову подошвой ботинка, и начал медленно вытаскивать плотно застрявший клинок, параллельно разговаривая с бритоголовым: – Мы забыли друг другу представится. – Выдернув окровавленный клинок из затылка высокорослого трупа, Ленни начал подходить к молчаливому собеседнику, который продолжал прикрывать разбитые губы пальцами, из которых сочилась кровь.

– Но поскольку мы вот так резко перешли к следующему этапу знакомства, то думаю, наши имена уже не так важны. Поэтому эту часть можно опустить. Обычно, в таких случаях, я отрезаю всё лишнее, чем по ошибке наградила природа. Но внутри меня ждёт дама, – взглянув на свои часы, – поэтому во времени я сильно ограничен. А поскольку ты уже сбрил все волосы, то мне придётся сбрить что-нибудь другое.

Мясник стал медленно приближаться к жертве. Бритоголовый задвигался, пытаясь встать на ноги, убрав ладонь с лица. В качестве анестезии Ленни преподнёс один хук в нос, после чего противник ударился затылком о кирпичную стену. Но анестезиолог из Мясника вышел никакой. Парень не двигался, но всё ещё был в сознании. Кровь из его губ по-прежнему сочилась вперемешку со слюной.

– Действительно, волосы все сбриты – сказал Ленни, в очередной раз тщательно осмотрев голову: – Но ничего. Что сбрить – мы найдём.

Мясник опустил левую ладонь на блестящую от пота лысину, правой приложил лезвие ко лбу и, сдвигая нож то к себе, то от себя, начал неторопливо и аккуратно срезать скальп, протирая клинок об оголявшийся череп. Лишь с того момента, как лезвие стало отделять кожу от черепа, бритоголовый начал подавать признаки жизни. Пусть и не громкие, но крики всё же раздавались. Но они были недостаточно громкими, чтобы их кто-то услышал изнутри.

После того, как Ленни закончил обрабатывать голову, он разогнул спину и произнёс, оценивая результат:

– Прямо как в фильмах про индейцев.

Ленни так увлёкся, что не заметил, как его труды завершились летальным исходом.

Прошло минут десять. Вымыв руки в туалете, чтобы избавиться от крови, Ленни вернулся к девушке, и они продолжили разговор.

– Итак, надеюсь, для вас эти мгновения не показались такой вечностью, как для меня.

Саманта сидела, удерживая правую ладонь на ножке бокала с «дорогой в рай», а её левая рука свисала со спинки стула.

– Сеньор Росси, ваш «Хеннесси» со льдом.

– Благодарю, друг мой.

Продолжая держать свои длинные и стройные ноги сложенными друг на дружке, Саманта ответила:

– Как говорят, время – понятие относительное. Думаю, вечность – не исключение. Для каждого она своя, а если ты проводишь её, думая о чём– или… о КОМ-нибудь приятном, то тебе, как минимум, не приходится скучать.

Ленни поднял свой бокал и предложил тост:

– За вечность, в которой не придётся скучать.

Они чокнулись и сделали по небольшому глоточку.

– А чем вы занимаетесь сейчас? – спросил Ленни.

– Я отправляюсь в тот город, откуда поступит предложение о работе. Еду туда и занимаюсь оформлением интерьера внутри помещений. Как правило, это гостиницы и рестораны. Хотя в прошлом месяце я обставляла дом у одного мультимиллионера в Сан-Франциско. А какому делу вы решили посвятить свою жизнь?

– У меня свой бар в Санта-Монике. – Ленни рассказывал о первом, что пришло на ум – о баре, которым заправляли Джианни и Винченцо, где он сделал первые шаги на своём поприще. – Недавно я решил передать место управляющего одному из своих сотрудников, лишь изредка проверяя, как идут дела. Ещё несколько лет тому назад я приобрёл ранчо на юге Техаса. – Теперь Ленни упоминал владения дедушки Назарио и бабушки Летиции. – Там я тоже бываю нечасто. Всеми делами занимается один знакомый.

– Так значит, вы предпочитаете работу инвестора.

– Совершенно верно. Ведь это куда эффективнее. И к тому же отнимает значительно меньше времени. При такого рода занятии ты получаешь возможность как следует прочувствовать все прелести жизни, которая уже не будет проходить мимо, пока ты суетишься изо дня в день на работе.

– Надо сказать, очень мудрый подход.

Саманта взглянула на часы, висящие за спиной бармена:

– Что же, Ленни, боюсь мне пора. Завтра у меня деловая встреча и предстоит ехать в соседний город. НО, – Саманта достала из своей сумочки ручку и стала записывать на салфетке, – если вы захотите встретиться ещё раз, то приезжайте в гостиницу «Эдем». Я остановилась в люксе, номер «сорок семь». Я задержусь в городе ещё на неделю. – Она приложила салфетку к своим губам и, оставив смачный след помады, протянула салфетку по барной стойке в сторону Ленни и произнесла с ноткой сожаления: – Увы, завтра я буду занята, но вот послезавтра мы могли бы встретиться.

– Как забавно. Мне завтра тоже предстоит уехать из города.

Саманта сказала с довольной улыбкой:

– Надеюсь, эту поездку вы запланировали не в момент нашей встречи?

– Если бы.

– Тогда, до послезавтра, в «Эдеме»?

Ах! Если бы это был настоящий Эдем – подумал Ленни, после чего ответил:

– Конечно. Только я буду признателен, если вы уточните время, чтобы вас не побеспокоить.

– Думаю, после полудня.

– Тогда надеюсь, что завтрашний день не покажется нам вечностью.

Они в очередной раз чокнулись, выпили до дна и Саманта, попрощавшись, покинула клуб.

Не успел я подняться по ступенькам, которые вели к столикам, как на моё плечо опустилась чья-то рука. Это был Фрэнк.

– Карлос, пойдём. Есть дело.

Я, вслед за Грязным Фрэнком, вышел на улицу и вновь отправился на парковку. Пока мы шли, Фрэнк описывал суть дела, докуривая сигарету:

– Кастелацци предложил товар.

– Что за товар?

– Говорит из Европы. Только с завода. Хочу оценить.

– Маттео в курсе?

– Да. Кастелацци с самого начала разговаривал с ним. Но когда узнал, что рядом сидит сам Грязный Фрэнк, то пошутил насчёт того, что он не тому человеку предлагает товар.

Мы подошли к машине Клаудио Кастелацци – красному двухместному «мерседесу» с откидным верхом шестьдесят первого года выпуска. Возле машины стоял Кастелацци и двое его охранников.