Текст книги "Комната грехов"

Теперь труп городского комиссара валялся на берегу болота, куда его привезли, чтобы сделать с ним то же самое, что и с остальными жмурами, которые на веки вечные стали частью этой лесной чащи.

– Если бы не вы, мы бы никогда не решились на это – с какой-то ноткой благодарности сказал Маттео, обратившись к нам. – Комиссар, три детектива и ещё три мусора, от которых давно пора очистить этот город.

Затем Маттео подошёл, положил руку на плечи Тони, они сделали пару шагов в сторону лежащих на берегу тел, и Маттео сказал, указывая на трупы:

– Посмотри. Ведь это всё благодаря тебе. – После этого Маттео прислонил свой указательный палец к груди Бабника, продолжая держать вторую руку на его плечах, посмотрел в глаза Тони, и сказал сдержанным тоном: – Тебе, – неимоверно повысив голос – И ТВОЕЙ ШЛЮХЕ, КОТОРУЮ ТЫ ВСЁ-ТАКИ РЕШИЛ ОТОДРАТЬ!!! И ТРАХАЕШЬ ЕЁ ДО СИХ ПОР!!! СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ!!! У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ!!! Я говорил, держаться от неё подальше!!! ГОВОРИЛ!?

Спустя секунд десять Тони с трудом совершил несколько дёрганных кивков. Фрэнк и Хуан продолжали стоять около последнего трупа, который они уложили в ряд, вытирая тряпками свои руки. Мясник, Паоло, Морисон и лейтенант стояли метрах в десяти от происходящего, не проявляя никаких эмоций. Я продолжал находиться около фургона и смотрел на то, что рано или поздно должно было произойти.

Маттео убрал руку с плеча Бабника, положил её на затылок и ткнул голову Тони в направлении семи выложенных в ряд трупов:

– СМОТРИ СЮДА! ТЫ ДУМАЕШЬ ЭТО ВЕСЕЛО!? ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, КАК НУЖНО ПОСТАРАТЬСЯ, ЧТОБЫ ЗА НОЧЬ ГРОХНУТЬ КОМИССАРА И ТРЁХ ДЕТЕКТИВОВ!? ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, КАКИЕ НУЖНЫ ДЛЯ ЭТОГО ЯЙЦА!? СКОЛЬКО НАГЛОСТИ ДОЛЖНО БЫТЬ, ЧТОБЫ НАПРАВИТЬ ДУЛО НА КОМИССАРА!!! ПЕРЕД ЕГО ДОМОМ!!! НА ГЛАЗАХ У ДЕТЕЙ!!! – Указывая свободной рукой на остальных участников преступной акции, Маттео продолжил орать: – ПОЧЕМУ ЭТИ ЛЮДИ ДОЛЖНЫ РИСКОВАТЬ СВОИМИ БОШКАМИ ТОЛЬКО РАДИ КАКОЙ-ТО ШЛЮХИ И ОЗОБОЧЕНОГО ВЫРОДКА, КОТОРЫЙ НЕ СМОГ СДЕРЖАТЬ СЕБЯ ПЕРЕД ЭТОЙ ПОТАСКУХОЙ!?

Глядя на Тони, в тот момент мне казалось, что он предпочитал, чтобы его самого утопили в болоте, чем выслушивать наезды Маттео. Он всё-таки спалился. Теперь Тони знал, что Маттео не ограничится одними только криками. На его глазах уже начали скапливаться слёзы от страха, а для этого была веская причина. Его могли спустить с соснового бревна в болото живьём, отрезать несколько пальцев, выжечь в теле отверстие паяльной лампой, закопать заживо или что-нибудь ещё в этом духе.

Маттео отпустил Тони и направился к «кадиллаку». Он нажал на замочную скважину багажника, поднял крышку и опустил правую руку внутрь.

– Вылазь, сука! – сказал Маттео, выволакивая за волосы Катрину.

18. ЦЕНА ИСКУШЕНИЯ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА

Её платье было изрядно порвано со всех сторон настолько, что оно едва не спадало с неё. Рот Катрины был залеплен скотчем, скрывающим эти пышные и изящные губы. Руки связаны, а ступни оказались босыми. Несмотря на закрытый рот, крики девушки были заметно слышны даже через скотч.

После того как Маттео силой вытащил её из багажника, он начал волочить её по земле. Катрина закрыла глаза и эти истеричные вопли из её уст стали звучать громче, а ноги дергаться ещё сильнее, отчаянно пытаясь сопротивляться воле мафиозного главаря. Она кричала от невыносимой боли и страха, пробирающего до костей и от которого всё тело покрывается мурашками. А он, тем временем, стоял, боясь пошевелиться, зная, на что способен его босс, когда у того съезжает крыша.

Пока Маттео оттаскивал Катрину на несколько метров от машины, она, крепко зажав веки, как могла кричала через скотч, а её правое бедро стёрлось в кровь, и теперь эта гладкая, нежная и некогда привлекательная кожа на её ноге уже не выглядела так притягательно. Маттео как следует дёрнул её за волосы и кинул, уложив на землю подобно туше животного. От переживаемого ужаса наяву, её тело с головы до ног охватила сумасшедшая тряска. Не было нужды подходить слишком близко, чтобы разглядеть, как дрожали её плечи, а подбородок словно затвор на автомате – дёргался вверх-вниз.

Не выдерживая душевных мук, Тони повалился на колени, когда ноги перестали его держать. Слёзы уже пробежали по его щекам. Катрина, с дрожью в плечах, медленно, немного, но подняла голову, чтобы посмотреть в лицо Тони сквозь волосы, которые сползли на её смазливое личико после жёсткой и мёртвой хватки Маттео. В нём кипела такая ярость, что, казалось, вот-вот на его белоснежной рубашке появятся кровавые пятна, и даже закатанные рукава не помогут остаться незапачканным.

Я, Грязный Фрэнк, Мексиканец, Мясник, Морисон и лейтенант теперь стояли кто где, каждый в паре метров друг от друга и не дёргались с места, лишь наблюдая за происходящим. И только Фрэнк держал в руке свой позолоченный Магнум 44 калибра.

Дни комиссара Нельсона были сочтены. Теперь его ожидало дно в глуши Богом забытого места, где искать труп никто не станет, а Катрина сидела на земле в нескольких метрах от его безжизненного тела, оставшись без того, кто единственный мог защитить её саму и её бизнес. Но теперь, когда этот единственный человек, на которого можно было опереться, пал от рук гангстеров, Катрина сама оказалась в их лапах и была вынуждена терпеть, пока они не назначат время, когда она получит билет на экспресс, который доставит её туда, где уже будет ждать её брат.

Маттео обратился к стоявшему на коленях Тони:

– Я на какое-то время подумал о том, чтобы оставить всё как есть, чтобы ты сгнил в какой-нибудь тюрьме. Но таких как мы тюрьмы лишь закаляют.

Лично я не был уверен, что тюрьма способна хоть как-то закалить Бабника. Он не продержался даже недели на военной базе, а для преступников с такой репутацией как у нас, приберегают особые тюрьмы, где заключённых ломают физически и, главное, психически, и они покидают стены с нервным тиком по всему телу.

Маттео вновь отправился к багажнику «кадиллака», а Тони через силу промямлил:

– З… з… закрой глаза.

За распущенными впереди волосами было невозможно определить, послушала его Катрина или нет. Но было ясно, что Маттео что-то достал из багажника. Было трудно разглядеть. Это что-то легко помещалось в руке. Он подошёл к Катрине из-за спины, протянул ладонь и зафиксировал пальцами челюсть девушки. Вторую руку Маттео протянул с обратной стороны её лица и из ладони резко показался клинок раскладного ножа. Приложив лезвие к щеке Катрины, переполненный неведомой жаждой, он громко прошептал:

– А теперь послушаем её голос.

После этих слов Маттео срезал скотч со рта Катрины, который был обмотан несколько раз вокруг головы, причём было непонятно, каким образом ей намотали скотч через шею под волосами.

Интересно, кто обматывал её рот так, что побоялся испортить ей причёску – подумал я.

Прозвучал первый отчётливый крик изо рта Катрины, от которого Тони вяло откинул голову вниз.

– Смотри сюда – гневно обратился к нему Маттео, дёрнув Катрину за волосы и задрав её подбородок повыше. – Я сказал смотри, или я вскрою ей горло!

В результате голова Тони была повёрнута куда-то в сторону, а глаза через силу смотрели кое-как исподтишка.

Маттео держал челюсть Катрины одной рукой, задрав её голову ещё выше, а во второй по-прежнему лежал нож, свисающий вдоль его ноги. Слегка наклонившись, Маттео посмотрел на задранное лицо Катрины, а точнее на то, что скрывалось под её волосами, медленно вдыхая её соблазнительный женственный запах с шеи, после чего обратился к Тони:

– Мне всегда было интересно, сколько мужиков прошли через это тело. Она тебе не рассказывала?

– …

– Посмотри на эти губы. Они наверняка всё ещё помнят вкус толпы потных кобелей, которые долбили эту смазливую сучку во все щели. Что, если эта потаскуха обслужит ещё одного клиента? А что? Ей не привыкать тереться о мужские тела по двадцать раз за день.

Тони резко поднялся, извлекая отчаянный крик и помчался на Маттео с голыми руками. Только лишённый здравого ума мог рассчитывать на что-то в кулачном бою против Маттео. В этом отношении тюрьма сделала его закалённым, а когда он вышел на свободу, то это уже был матёрый боец, способный без ножа или ствола забить человека насмерть. По крайней мере во время нашего с ним знакомства так и произошло. Его кулаки были раза в полтора шире, чем у нормального человека.

Маттео выпустил нож из руки, резко положил ладонь на лицо Тони и толкнул его обратно. Но это мало напоминало толчок, потому что Бабник отлетел как мальчишка, который навалился на пружину. Мексиканец и Мясник взяли его за руки и оттащили назад, затем придавили руками его плечи и вновь опустили на колени.

– Посмотри на себя! В кого ты превратился!? Ты готов сдохнуть ради какой-то шлюхи, которая испытала вкус половины мужиков в этом городе! – Сдержанным тоном: – И на эту порочную стерву ты променял всех нас.

Катрину начало трясти, как будто во время ломки. Все, кто был на берегу болота, уже представили во всех красках то, о чём сказал Маттео. Хотя для этого не нужна была сильно развитая фантазия, поскольку с Катриной это происходило на самом деле.

– Какой бы она не была! Хоть и элитная, но всё-таки шлюха.

Затем Маттео поднял нож, сложил и бросил его в багажник «кадиллака». После этого он протянул открытую ладонь в направлении Фрэнка и сказал:

– Фрэнк. Двадцать второй.

Фрэнк достал из кобуры под своим привычным чёрным пиджаком «кольт» двадцать второго калибра и бросил в руку Маттео. Глаза Тони едва не выползли из орбит. Катрина сдвинула брови и в панике поворачивала голову, то бросая взгляд на Тони, то она резко оборачивалась и смотрела на руки Маттео, который прошёл вперёд и остановился где-то посередине между ней и Тони.

– Итак, опустим комментарии и преступим к делу.

Маттео открыл барабан револьвера, наклонил ствол к верху, после чего все шесть патронов выскользнули из барабана ему в ладонь.

– Сыграем в кое-что. – Маттео положил все патроны в карман брюк кроме двух, рассказывая одну историю:

– Когда-то русские офицеры приставляли к своему виску револьвер, в барабане которого все ячейки были пусты кроме одной. Это был самый популярный способ доказать окружающим свою храбрость и бесстрашие перед лицом смерти. Они взводили курок. Нажимали на спусковой крючок. И… толпы людей были готовы аплодировать, восхищаясь их смелостью. Сегодня, присутствующие в этом месте люди, будут восхищаться вами.

Даже тёмные и густые волосы Катрины не смогли скрыть весь тот ужас, который охватил её лицо.

Маттео заряжал Кольт, продолжая говорить:

– Я кладу в барабан два патрона – по одному на каждого. Возможны всего три варианта развития событий. Вариант первый – в обоих случаях ячейка оказывается пустой, и вы живёте долго и счастливо. Вариант второй – ячейка оказывается пустой лишь в одном из двух случаев, тогда кому-то из вас придётся оплакивать кончину другого. Вариант третий – револьвер в моей руке оказывается слишком невезучим и даю слово не разлучать ваши тела после вашего ухода в небытие. Смерть, достойная двух сердец. Любовь до гроба.

Тони с Катриной не отводили глаз друг от друга. Ни он, ни она не произнесли ни слова. Лишь проникновенный взгляд в глаза человека, который наполнил последние несколько лет её жизни смыслом и сделал её счастливой. Хотя бы теперь в жизни Катрины было светлое пятно.

Маттео также посмотрел на Катрину. Но в его взгляде не было никакой любви или сожаления к девушке, которая после невыносимой жизни рабыни любви всё-таки нашла себе вторую половину. Теперь между ней и её женским счастьем стоял Маттео Миладжо и двадцатидвухмиллиметровый револьвер.

Маттео произнёс вежливым тоном, словно приглашая:

– Дамы вперёд.

После этих слов Маттео раскрутил барабан. Он вращался как обычно. Но в тот момент каждый щелчок растягивал время так, что эти секунды казались вечностью. Барабан вращается вокруг своей оси, как вращается аттракцион в парке развлечений. Но этот аттракцион не вызывал радости, и ожидание того, когда придёт твоя очередь, заставляет трястись от страха, а не набираться терпения. С этой карусели живым возвращается не каждый. Было бы не плохо назвать эту игру «карусель смерти». Самое подходящее название, способное передать всю суть этой забавы. Барабан продолжал вращаться, издавая отчётливые звонкие щелчки. Затем Маттео резко дёрнул руку вправо от себя и звуки, сопровождавшие вращение, резко оборвались и барабан встал туда, где ему и полагалось находиться.

Бабник и Катрина продолжали смотреть друг другу в глаза, из которых непрерывным потоком продолжали стекать слёзы. Они могут стать для Катрины последними перед тем, как придёт очередь Бабника, который стоя на коленях резко раздвинул ладони по сторонам и закричал с зажатыми веками сквозь слёзы:

– СТРЕЛЯЙ В МЕНЯ!!! Выживу – сыграем ещё!

Маттео опустил руку с револьвером и посмотрел на Тони:

– Ни за что. Неужели ты позволишь себе отойти в мир иной, отдыхать на дне этого болота, – указывая свободной рукой в сторону поваленной сосны, – в то время как твоя женщина скатится и будет вынуждена вернуться к тому, с чего начинала – лежать в постели и пропускать через своё тело толпы потных и дурно пахнущих мужиков, от которых не будет отбоя. Не думаю, что ей бы этого хотелось. А с твоей стороны так вести себя мерзко и эгоистично. Впрочем, это ещё может произойти. Но всё будет зависеть не от меня.

– Ладно! Тогда, хотя бы, пропусти меня вперёд!

После нескольких секунд молчания Маттео промолвил с некоторым восхищением:

– А вот такой храбрости позавидовали бы даже русские офицеры. Вот это поступок настоящего мужика.

Удовлетворив просьбу Бабника, Маттео переложил ствол в другую руку, сделал три медленных шага назад, чтобы Тони мог лучше рассмотреть лицо Катрины, наполовину прикрытое волосами. Её подбородок дрожал всё сильнее, а после того, как Маттео начал поднимать руку, направляя дуло револьвера на голову Тони, глаза Катрины едва могли смотреть вперёд через сдвигающиеся веки, которые противились наблюдению за такой картиной.

Маттео взвёл курок и произнёс слова, адресованные первому игроку:

– Извини. Но ты меня сильно разочаровал.

Эта фраза прозвучала с каким-то холодом. Возможно, Маттео, отчасти, действительно было бы жаль терять человека, с которым бок о бок прошли через столько испытаний. Но иногда сердце в груди временно гаснет и вместо него в человеке загорает здравый ум, лишённый сентиментальности. И лишь теперь, только в таком состоянии, когда мягкотелость куда-то испаряется, человек оказывается способным принимать практичные решения, помогающие избежать ошибок, о которых потом придётся сильно жалеть. Время необратимо. С этим приходится мириться. Поэтому не стоит бездействовать в тех ситуациях, когда определяется твоё будущее и будущее твоих друзей. Бездействие Маттео привело бы к активной работе городского комиссара, допросу Тони, продуктивному расследованию, поимке одной из самых влиятельных группировок в городе и пожизненному проживанию за счёт государства в одиночной камере два на три. Зная, к каким методам работы прибегал комиссар, можно было бы не сомневаться – он бы выбил из Бабника всю информацию, тем более, когда для него на кону стояла такая женщина.

Спустя секунду его большой палец взвёл курок. Ещё один раздавшийся щелчок, который продолжил лишний раз щекотать нервы. На этих нервах уже можно было исполнять целую симфонию, идеально подошедшую бы для театральной постановки о любовной истории с трагичным финалом.

Маттео приставил указательный палец к спусковому крючку. Механизм запущен. Барабан тронулся с места. Смена ячейки, содержимое которой станет известно через мимолетное мгновение. Курок неспешно стал возвращаться в исходное положение. Глаза Катрины уже давно не смотрели напротив из-за крепко сжатых век, которые, несмотря на плотное прижатие к глазам, так и не смогли остановить слёзные потоки девушки. Тони в последний раз любовался её тёмными волосами, которые ничуть не портили красоту этого личика.

Раздался ещё один щелчок. Смена ячейки вот-вот завершится. Спусковой крючок соприкоснулся со скобой. Катрина ещё сильнее сдавила веки, а Тони успел закрыть глаза перед тем, как получил пустой звук из «кольта» в руках босса.

– Мои искренние поздравления. Если повезёт вдвойне, то сможешь оградить свою женщину от проституции.

Маттео согнул руку, направляя дуло вверх, после чего медленно развернулся в обратную сторону, посмотрел безразличным взглядом на всё также сидевшую на коленках Катрину, и произнёс:

– А теперь, приступим ко второму акту.

Маттео выдвинул барабан и достал один патрон, сказав Бабнику:

– Твой мужской поступок повысил шансы для этой сучки.

Он заново раскрутил барабан. Катрина зажмурила глаза с того момента, как барабан только начал вращаться, и не раскрывала, прижимая веки как можно сильнее. Её губы были широко раздвинуты и скатывающиеся по щекам слёзы попадали на уголки рта. Слегка загорелая кожа вокруг её закрытых веками глаз сменила свой цвет на ярко-розовый. Именно такой оттенок в тот момент предпочитали пролитые слёзы перед страхом смерти, который преследовал её последние сутки. И вот теперь настал тот момент, приближения которого она опасалась с того момента, как оказалась в лапах наших друзей.

За сутки до этого.

«Ночная вакханалия». Безуспешно пытаясь забыть о недавней ссоре со своим комиссарским братом, повязавшим любовника, Катрина продолжала заниматься делами в своём заведении.

– Бруно, что там с напитками? – спросила она у бармена, поставив на прилавок листок и держа шариковую ручку для составления списка товаров, которые следует вычеркнуть из нового заказа. Заказывать новые партии напитков и продуктов приходилось раз в неделю в один и тот же день.

На тот момент внутри здания уже почти никого не осталось. Сцена опустела, простаивая без зрителей, покинувших сидячие места за столами. Клиентов не наблюдалось, а все те несколько, кто оставался, продолжали приобретать услуги заведения в горизонтальном положении на втором этаже. По центральному залу передвигались лишь официантки; прибиравшие со столов, уборщики и рабочие, выгружавшие огромные ящики с новыми декорациями для свежих номеров.

– Помимо того что на полках, две бутылки «Джим-Бим», пять бутылок «Рэйн», восемь бутылок «Бакарди 151»…

После слов бармена Катрина оторвала взгляд от листка и посмотрела на Бруно с озадаченным лицом:

– Мы же в прошлый раз брали. Что, за две недели почти целый ящик остался нетронутым?

– Этот ром слишком дорогой и безумно крепкий. Он не пользуется популярностью, потому что после него покупать девушку не имеет смысла. После небольшой дозы клиенты уходят в отключку.

– А что, если будешь понемногу добавлять его в какие-нибудь коктейли?

Бруно обернулся, посмотрел на полки бара, оценивая ассортимент содержимого, после чего ответил:

– Да, думаю можно придумать новые виды.

– Значит с этим разобрались. – Она приложила пальцы к левому виску, тяжело вздыхая. Её голову никак не покидали мысли о той сцене на парковке. С усталым видом, она продолжила уточнять потребности бара:

– Так, а что нужно?

– Вчера закончился «Бейкерс», и на исходе «Буллет». Их заказывают чаще остальных. Да и большинство коктейлей готовятся на их основе. Но лучше, если «Бейкерс» купить раза в полтора больше. Он не такой крепкий, поэтому его долю в коктейлях можно спокойно увеличивать.

Катрине казалось, что её голова вот-вот взорвётся от огромного потока информации от бармена. У неё не было никакого желания заниматься работой, когда внутри не утихают страсти и до сих пор перед глазами лицо Бенджамина, который посмел влепить ей отменную пощёчину.

Тем временем Бруно продолжил перечислять недостающие сорта алкоголя:

– Ах да, и ещё…

Катрина не выдержала, перебивая бармена:

– Значит так, давай ты сам составишь список чего и сколько нужно. А как закончишь, оставь листок на барной стойке.

Бруно взглянул на Катрину с озадаченным видом:

– Слушай, на тебе лица нет. У тебя всё нормально?

Через силу, на какую-то долю секунды, Катрина улыбнулась, покачивая головой:

– Да, всё в порядке. – Отойдя от бара на пару шагов, она остановилась и сказала напоследок: – Когда составишь список, оставь листок и можешь идти домой.

– Спасибо.

– Тогда до завтра.

– Счастливо.

Попрощавшись с барменом, Катрина отправилась на кухню, вход в которую находился за поворотом после барной стойки около одной из двух лестниц. Вместо двери в проёме располагались бамбуковые шторы. Катрина раздвинула шторы и отправилась по единственному пути, который находился по ту сторону проёма. Она повернула направо, двигаясь по коридору шириной в полтора метра и длиной в дюжину. Потолки коридора, высотой в два с половиной метра, были красного матового оттенка. Стены имели чёрный фон с узорами в виде женских тел из стразов. Пол в коридоре имел кремовый оттенок с глянцевым покрытием.

Добравшись до обратного конца коридора Катрина свернула налево, оказавшись на кухне, где все стены, пол и потолок по сей день сохраняли свой первозданный белоснежный цвет. По внешнему виду эта кухня была не хуже, чем в элитном ресторане. Для Катрины это было принципиально важным, дабы доказать самой себе, что дом терпимости может выглядеть не хуже любого солидного заведения.

На кухне оставались четыре человека, трое из которых уже собирались домой. Лишь шеф-повар, сорокадвухлетний француз Жак, оставался сидеть за столом, который предназначался для нарезки продуктов. Сидя на стуле, Жак просматривал бумаги, на которых было указано количество заказанных блюд за всю прошедшую неделю, чтобы определить, запасы каких продуктов стоит пополнить.

Лишь взглянув на Жака, который был на порядок выше неё, Катрина искренне улыбнулась. Встреча с Жаком на работе всегда вызывала у неё радость. Он работал у в заведении со дня его открытия. Во многом за счёт стараний Жака клиенты стали посещать заведение не только ради платной любви. Блюда, которые подавали в «Ночной вакханалии», в основном были фирменными от шеф-повара, которые невозможно было заказать ни в одном ресторане города. По этой причине Катрина была особенно признательна Жаку за его старания.

– Жак. Ты, как всегда, не спешишь покидать своё рабочее место.

К своей начальнице Жак всегда обращался на французский манер:

– Катрин, я ведь всегда говорю, что для настоящего повара кухня является вторым домом. Так что в каком из двух мест я бы не находился, я всегда дома.

– Чем порадуешь?

– Впрочем, всё также, как и за последние пару недель. Единственное, это новый десерт. Он, очевидно, понравился клиентам. За сегодня поступило сорок два заказа.

– Что же, отлично. Тогда скажешь, что для него надо и сколько.

– О, не переживай. Пока всего достаточно. В последний раз мы закупили немного больше, чем было необходимо. Думаю, следующую поставку можно немного отложить. Пустим в расход старые продукты, а потом уж примем свежие.

– А в остальном как, всего хватает?

– Да. Но я хотел поговорить с тобой на счёт посуды. На выходных я был в новом магазине, в паре кварталов от моего дома. Там я заметил весьма оригинальные сервизы, необычной формы и с чёрным орнаментом на красном фоне. Расписаны с обеих сторон. Чашки уже и глубже, чем стандартные. Они хорошо подойдут для горячих напитков. В сервиз входят ещё и ложки такого же цвета, и небольшие десертные тарелки. В этом сервизе блюда и напитки будут выглядеть ещё аппетитнее.

Широко улыбнувшись, Катрина ответила:

– Тогда решено. Сделаем как скажешь.

Жак улыбнулся в ответ.

– Знаешь, работу с таким начальником я никогда не променяю на какую-нибудь другую.

Катрина попрощалась со своим шеф-поваром и покинула кухню в уже немного приподнятом настроении с улыбкой на лице. Она прошла через коридор в обратном направлении, тут же направляясь к рабочему месту Бруно, который к тому моменту уже был на пути домой.

В центральном зале уже никого не наблюдалось. Коробки с декорациями стояли сложенными перед столиками, которые уже были начисто прибраны, и весь персонал, освободившись, разошёлся по домам. Подойдя к барному прилавку, Катрина обнаружила листок, прижатый бокалом. Она подняла бокал, взяла листок и прочитала записку:

– МОЖЕШЬ КРИЧАТЬ, СУКА!

Никакого списка напитков на барной стойке не было. Катрина прочитала эти слова, находясь абсолютно одна в огромном помещении. Не было никого. Ни бармена, ни официанток. Катрина позвала охрану, но никто не откликнулся. Когда она ощутила лёгкое дыхание позади, ударившее в её шею, то прочувствовала дикие мурашки, которые пробежали по плечам. Выпучив глаза и подняв брови, Катрина резко обернулась. Она увидела перед собой парня в чёрном костюме, белой рубашке и кожаных перчатках, которыми он обхватывал небольшой нож. Он резко приложил ей сильную пощёчину, после которой Катрина по инерции развернулась вполоборота и упала. Она приземлилась на раскрытые ладони, отчего последовал отчётливый звук. Её дикие вопли не остановили незнакомца. Она отчаянно карабкалась по полу, перебирая руками, но всякий раз возвращалась в лапы напавшего, когда незнакомец хватался руками за её ноги и подтаскивал к себе, волоча по полу. Пока Катрина безуспешно пыталась отбиться от него, совершая отчаянные рывки, её платье порвалось в нескольких местах. Незнакомец несколько раз пытался схватить её за ногу, но вместо этого в его руке оказывалось платье перепуганной девушки.

Строптивая сучка – подумал парень с ножом, после чего влепил очередную пощёчину. Затем ещё одну. Но от этого Катрина стала дёргаться ещё сильнее, продолжая кричать на весь огромный зал. Услышав её крики, в центральный зал примчался Жак. На нём была одета лёгкая куртка, в которой он уже направлялся к служебному выходу, но остановился за пару метров до порога, когда услышал крики Катрины. Впрочем, его присутствие не имело смысла, так как в его спину влетела пуля, выпущенная из пистолета с глушителем второго парня, который всё это время стоял за пальмой, расположенной под лестницей. Пуля вошла намертво, застряв в сердце.

– ЖА-А-А-А-АК! – закричала Катрина, когда тело Жака замертво повалилось на зеркально-чёрный мраморный пол. Кровь из его груди постепенно растекалась, образуя ровную круглую лужу.

После того как Катрина получила новую серию пощёчин, её правое запястье всё-таки оказалось зажатым руками напавшего. Он потащил её по полу к краю барной стойки. Пока он волочил её тело, Катрина как могла дёргала ногами, в ходе чего с неё спали туфли на высоком каблуке. В Древнем Риме существовал обычай, согласно которому репутацию рабыни любви определяли по высоте каблуков – чем выше каблук, тем более знатной была жрица любви. Катрину желали все мужики в городе. И эти высокие каблуки, которые она носила, оправдывали её репутацию и спрос на неё. Она их носила заслуженно.

Затем он поднял её на ноги, ухватившись одной рукой за её шею, а другой продолжая держать правую кисть девушки. Истерические вопли Катрины оборвались, когда преступник резко прислонил её тело к стене, во время чего её голова сильно ударилась затылком, а волосы разбросало в разные стороны, часть из которых спала на лицо. Он прижал её пышные губы левой рукой, пресекая очередную попытку закричать, а правой приложил холодное лезвие к её гладкой щеке. Затем незнакомец медленно приблизил своё лицо к её губам почти в упор, произнеся тихим шёпотом, который звучал громче любого возгласа:

– Можешь начинать. Меня возбуждает, когда бабы кричат. Это делает изнасилование таким натуральным.

После таких слов Катрина стала дышать ещё глубже и чаще. Веки почти закрывались, брови спустились, а руки продолжали опираться о грудь незнакомца, застыв от страха. Второй, что с пистолетом, продолжал смотреть в сторону коридора, который вёл на кухню.

Но, к счастью, изнасилование, от которого у Катрины затряслись все конечности и которое она успела представить себе во всех отвратительных красках, не состоялось. Её уложили животом на барную стойку, после чего несколько раз обмотали рот скотчем вокруг головы, связали руки, а затем незнакомец с ножом закинул её на плечо и они вышли через парадный выход.

Парковка пустовала. Вдоль улицы было видно лишь несколько автомобилей, припаркованных вдоль бордюра. Абсолютно обездвиженная парковка на две сотни автомобилей. В центре стоял лишь один автомобиль, на котором приехали за своей жертвой двое незнакомцев. Тот, что выстрелил в спину Жака, открыл багажник, а второй, буквально, кинул тело Катрины внутрь. То, что ей запомнилось больше всего перед тем, как крышка багажника опустилась – золотистый револьвер, который выпирал из-под пиджака у одного из незнакомцев.

Лёжа в багажнике, в абсолютном мраке, Катрине оставалось лишь на слух пытаться понять, что именно происходило снаружи. Её дыхание никак не сбивалось. Она всё ещё не отошла от шока и продолжала испытывать мощный адреналин, разрывающий её тело изнутри от сумасшедшего страха, который заставлял изо всех сил колотить по крышке багажника. Она притихла лишь когда расслышала, как захлопнулась одна дверь. Потом другая. Затем раздался звук заводящегося мотора, скрип рычага коробки передач. Автомобиль тронулся с места, покидая парковку. Отчаянные стоны, издаваемые через скотч и стуки по крышке багажника, не были слышны из-за громко играющей музыки в салоне. Точно так же и сама Катрина не могла расслышать посторонние звуки около машины.

Через некоторое время музыка прекратилась. Автомобиль продолжал ехать со средней скоростью. В голове у Катрины уже рождались жуткие образы. Она была уверена в том, что её поместят в какой-нибудь подвал или помещение вроде того, где её будут беспорядочно насиловать. В лучшем случае. Лица похитителей ей не были знакомы. Ей бы никогда не пришла в голову мысль о том, что кому-нибудь хватит наглости ворваться в её заведение и совершить что-нибудь подобное.

Вдруг она почувствовала, как автомобиль начал сбрасывать скорость и съезжать на обочину, после чего стали ощущаться камни под колёсами. Но автомобиль как-то подозрительно долго не останавливался. После того как машина всё же остановилась, она расслышала как похитители вышли из салона. Её пульс опять начал резко расти. Паника вернулась. Слёзы вновь навернулись на глазах. Стоны возобновились. Катрина слышала нарастающие звуки их шагов, отчего страх начал перерастать в какой-то ужас, жадно поглощающий разум. Раздался щелчок.

Багажник открыл Фрэнк, в голове у которого были по-настоящему грязные мысли. Он положил обе ладони на талию Катрины и закинул её на себя. Свисая на правом плече Фрэнка, Катрина оглянулась и заметила, что автомобиль находился на просёлочной дороге посреди какой-то глуши. Не торопясь, Фрэнк подошёл к передней части автомобиля и медленно опустил Катрину, посадив её на капот. Он положил обе ладони на её щёки, извлекая лёгкое шипение: