Текст книги "Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина"

Американское военное присутствие в Центральной Азии: взгляд из Пекина

Как Китай оценивает воздействие долговременного военного присутствия Америки в регионе? Какие контрмеры следует принять Китаю?

В самом Китае нет единства в вопросе об отношении к американскому военному присутствию. Некоторые считают, что оно ничему не грозит, потому что эти военные силы слишком незначительны, чтобы быть источником серьезной опасности для Китая. Другие доказывают, что американские базы здесь являются источником серьезной угрозы и опасности. Ни те, ни другие не представляют большинства. Большинство в Китае уверено, что американское военное присутствие пагубно для китайских интересов, но угроза эта скорее потенциальная, чем непосредственная, и затрагивает главным образом стратегическое положение. У американского военного присутствия есть положительные и отрицательные аспекты. Свержение режима Талибана и разрешение афганского вопроса способствовали безопасности региона и, таким образом, служат китайским интересам. Но создание военных баз США в Центральной Азии имеет более широкие стратегические последствия: в случае конфронтации с Китаем в связи с Тайванем или другими вопросами Вашингтон может использовать свое присутствие в Центральной Азии, чтобы угрожать Китаю с тыла. И Вашингтон, похоже, не понимает, что, когда его базы окружают Китай со всех сторон, в Пекине возникает чувство, что он в окружении. Американские базы в регионе дали импульс военному соперничеству, обострили милитаристские тенденции, подтолкнули другие великие державы к развертыванию собственных баз, словом, привели к исключительно нежелательным для Китая последствиям³². Китай полагает, что Соединенные Штаты часто используют двойные стандарты в таких вопросах, как война с терроризмом, и при этом Пекин убежден в том, что американцы придерживаются двойных стандартов в вопросе о сепаратистском движении «Восточный Туркестан»³³.

Есть еще соображение об эксплуатации энергетических ресурсов Центральной Азии. Как уже было отмечено, этот регион вскоре станет ключевым источником энергоносителей для Китая; трубопровод уже качает нефть из Казахстана в Китай. Импортировать энергоносители из Центральной Азии очень выгодно: транспортировка наземная и не может быть перехвачена другими странами. Американское военное присутствие в Центральной Азии сделало это преимущество проблематичным. Китай не может согласиться с долговременным присутствием США в регионе, имеющим жизненную важность для его энергоснабжения. Наконец, китайско-американские отношения страдают от отсутствия стратегического понимания. Это же лежит в основе недоверия и сомнений Китая в вопросе о военном присутствии США в регионе.

С точки зрения Китая позитивные и негативные аспекты американского военного присутствия в Центральной Азии взаимосвязаны и неразделимы. В общем, позитивная роль Америки в этом регионе убывает, а негативная – усиливается. Позитивная роль сравнительно краткосрочна; негативная может оказаться долговременной. Поэтому в дальней перспективе, с точки зрения Китая, ущерба от американского военного присутствия в Центральной Азии больше, чем выгод.

Китайская политика в отношении американского присутствия в Центральной Азии

Китай не одобряет долговременного американского военного присутствия в Центральной Азии, но при этом рассматривает эту угрозу как потенциальную и не считает ее особо значительной или настоятельной, и ряд иностранных аналитиков держатся того же мнения³⁴. Поэтому реакция Китая была очень сдержанной. 17 января 2002 г. Китай в первый раз выпустил публичное заявление по вопросу об американских базах в регионе. В ответ на соответствующий вопрос официальный представитель МИДа КНР сослался на неоднократные заверения Соединенных Штатов, что они не стремятся к долговременному военному присутствию в Центральной Азии. Китай убежден, что стабильность и развитие в Центральной Азии не только соответствуют фундаментальным интересам региона и его соседей, но также способствуют всеобщему миру и стабильности³⁵. В 2003 г. Китай слегка изменил риторику, и стандартным стал следующий текст:

Мир и стабильность в Центральной Азии затрагивают все страны региона. Мы также отметили, что Соединенные Штаты неоднократно утверждали, что не имеют намерений надолго обосновываться в Центральной Азии. Мы надеемся, что все стороны будут способствовать поддержанию мира и стабильности в регионе. Только это может пойти на пользу миру и стабильности в регионе³⁶.

В ноябре 2003 г. в интервью немецкому еженедельнику Der Spiegel китайский министр иностранных дел Ли Чжаосин заметил, что американцы недвусмысленно отрицают какое-либо намерение надолго сохранить свое военное присутствие в Центральной Азии. Он подтвердил, что Китай приветствует улучшение отношений США со странами Южной Азии; он также выразил надежду, что Соединенные Штаты сыграют конструктивную роль в Центральной Азии, Южной Азии и Тихоокеанском регионе в целом³⁷. Поэтому Китай надеется, что Соединенные Штаты не оставят свои войска в Центральной Азии на длительный срок. Сдержанный ответ Пекина показывает, что он избегает каких-либо провокаций. В общем, ощущается достаточная гибкость Китая в его отношении к присутствию американских сил в регионе: вместо бдительности и подозрительности он занял более открытую позицию и приветствовал конструктивную роль Соединенных Штатов.

5 июля 2005 г. ШОС провела саммит в Астане, Казахстан, где приняла официальную декларацию, которая призывает США установить срок пребывания военных баз на территории стран – членов ШОС³⁸. Эта декларация вызвала в Вашингтоне новый всплеск настороженности к политике Китая; министр обороны США объяснил появление декларации давлением двух главных держав – России и Китая, тогда как другие сочли, что решение ШОС было инициировано Пекином³⁹. Принятая в Астане декларация отражает последовательное несогласие Китая с долговременным американским присутствием в Центральной Азии, но она не демонстрирует того, что Китай занял принципиально бескомпромиссную позицию. В действительности за декларацией ШОС стояло недовольство центральноазиатских государств американской политикой в регионе – прямой поддержкой цветных революций в бывших советских республиках. Грузия, Украина и Киргизия прошли через эти в целом мирные революции и изменение режима, внешним покровителем которых были Соединенные Штаты. Лидеров Центральной Азии, особенно Узбекистана, встревожило то, что Соединенные Штаты покровительствуют цветным революциям в их регионе. Предъявленное Соединенным Штатам требование назвать срок закрытия своих военных баз было для них способом выразить свое недовольство Вашингтоном.

Центральноазиатские страны, особенно Узбекистан, сами определяют свое отношение к Соединенным Штатам, и ни Китай, ни Россия не в силах серьезно повлиять на них в этом. Китай поддержал их, но, фактически, не пытался оказывать давление на центральноазиатские страны. Американские военные базы располагались на территориях стран Центральной Азии, и любое требование Китая о выводе американских сил было бы равносильно предъявлению требований к центральноазиатским государствам. Китай не предъявляет подобных требований, потому что предпочитает сдержанность, потому что не хочет производить плохое впечатление и вообще склонен следовать важной для китайской дипломатии традиции золотой середины. Предъявление требований противоречит китайскому подходу. Китай предпочел не обострять вопрос об американских базах в Центральной Азии и не допустить, чтобы этот вопрос повредил китайско-американским отношениям.

Китай определяет свое отношение к присутствию США в Центральной Азии в общей перспективе китайско-американских отношений, а Центральная Азия отнюдь не является их главным компонентом. Это китайско-американские отношения в Центральной Азии зависят от общих китайско-американских отношений, а не наоборот. Так что, если эти отношения хороши, вопрос Центральной Азии решается легче, а если в китайско-американских отношениях воцаряется напряженность, то и вопрос Центральной Азии решать намного труднее. Китай надеется, что проблемы Центральной Азии не расстроят двусторонние отношения между Китаем и Соединенными Штатами. Как уже было отмечено, у Китая есть ряд причин стремиться к развитию хороших отношений с Вашингтоном – это нужно для экономического развития страны, для поддержания стабильности в Тайваньском проливе и для укрепления безопасного стратегического окружения. С китайской точки зрения никакие выгоды в Центральной Азии не стоят того, чтобы ставить из-за них под удар двусторонние отношения с Соединенными Штатами.

У Китая есть идеология его отношений с Соединенными Штатами в Центральной Азии, но, как было отмечено выше, у него не сформулирован четкий политический курс. Скорее всего, Китай рассматривает текущую фазу отношений как переходную, ведет выжидательную политику и наблюдает за изменением и урегулированием различных отношений в регионе, включая ситуацию в Афганистане, отношения США с центральноазиатскими странами и отношения между великими державами.

В треугольнике Китай, Россия и Соединенные Штаты китайская политика отдает приоритет России, а не Соединенным Штатам. Причина в том, что китайско-русские отношения задают стратегический каркас для трехсторонних отношений и естественно распространяются на Центральную Азию. В этом регионе у Китая и России сходные позиции и взгляды на размещенные здесь американские базы.

В общем, однако, Китай не намерен разыгрывать Большую игру в Центральной Азии и не желает повторения Большой игры в регионе. Подобные соперничество и конфронтация между великими державами не соответствуют интересам Китая и его ориентации на стабильность в своем ближнем зарубежье. Поэтому Китай не против сотрудничать с Соединенными Штатами в этом регионе, например, в области борьбы с терроризмом, и выстраивать здесь хорошие и стабильные двусторонние отношения, о чем он, собственно, неоднократно заявлял⁴⁰. Китай признает, что в Центральной Азии у него есть общие интересы с Соединенными Штатами, и убежден, что они могут и должны сотрудничать в борьбе с терроризмом и незаконной торговлей наркотиками, разряжать региональные конфликты и поддерживать стабильность и беспрепятственность поставок энергоносителей⁴¹.

От 9/11 до цветных революций

Террористическое нападение 11 сентября 2001 г. и цветные революции – это две важнейшие группы событий последних пяти лет, оказавших глубокое воздействие на геополитическую ситуацию и взаимоотношения великих держав в Центральной Азии. Эти события положили начало драматическим изменениям не только в регионе, но и оказали существенное (хоть и разное) влияние на три великие державы, вовлеченные в дела региона. В частности, эти державы очень по-разному отреагировали на цветные революции.

Китайские ученые скептически относятся к выражению «цветные революции». С их точки зрения слово «революция» означает изменение системы в направлении исторического прогресса, а потому события в бывших советских республиках, особенно в центральноазиатских, не могут быть названы революциями. Что же касается причин цветных революций, то автор может изложить только собственное понимание.

С начала 1990-х гг. в бывших советских республиках развернулся новый политический процесс. Этот процесс создал новые социальные силы и новые политические потребности, взлелеял новый дух гуманизма и сформировал новое пространство политического развития. Со времени формирования новых государств прошло пятнадцать лет, и двадцать лет прошло с тех пор, как Михаил Горбачев начал политику перестройки. Люди, которым еще не исполнилось 40 лет, выросли в новых исторических условиях и в новом социальном окружении. Их мировоззрение и система ценностей не такие, как у старшего поколения; то, что они видели, – это не прогресс и демократия, а пропасть между действительностью и идеалом демократического правления. Поражает то, что молодежные организации сыграли особенно активную и даже решающую роль в цветных революциях. В Грузии существовало молодежное движение «Кмара» («Хватит!»), в Украине – «Пора» («Время пришло!»), а в Киргизии – «КелКел» («Возрождение»). Эти организации осуществляли мобилизацию, пропаганду и руководство массовым движением. Рассуждая о цветных революциях, бывший госсекретарь США Збигнев Бжезинский подчеркнул, что для этих революций характерно то, что выросло молодое поколение, впитавшее новые политические концепции и требования⁴². Со временем старшее поколение лидеров должно сойти с политической сцены (по политическим причинам или по старости), и это естественная поворотная точка для процесса социальных изменений и преобразования системы правления.

Движения, приведшие в бывших советских республиках к цветным революциям, с самого начала сумели заручиться массовой поддержкой населения. Революции были начаты и организованы оппозицией, выступавшей под знаменем демократии, но главную роль сыграли массы рядовых граждан. Не всеми двигало стремление к демократии или к сближению с Западом; многих привели в ряды протестующих бедность, недовольство режимом и националистические или этнические требования. Оппозиция дала возможность выразить это многостороннее недовольство.

Главными источниками недовольства были бедность, материальное расслоение, коррупция и социальная несправедливость. Бедность была общей проблемой в большинстве бывших советских республик, но особенно в странах, ставших ареной цветных революций. Например, после распада СССР грузинская экономика пережила грандиозное падение: уже к 1994 г. ее ВВП упал на 72 %, промышленное производство – на 84 %, сельскохозяйственное производство – на 46 %, а инвестиции в капитальное строительство – на 95 % (в сравнении с уровнем 1990 г.). В 1995 г. грузинская экономика начала восстанавливаться, но очень медленно. К 2003 г. ее ВВП вырос на 63 % к уровню 1994 г., но все еще был ниже уровня, достигнутого к моменту распада Советского Союза. Бедность здесь повсеместна. По данным выборочного обследования, в 2002 г. доход от 90 до 95 % грузинских семей был ниже черты бедности⁴³.

Украина, которую некогда называли житницей Советского Союза, с ее развитой промышленностью и хорошими условиями для развития сельского хозяйства, после обретения независимости претерпела резкий экономический спад: с 1992 г. по 1999 г. ее ВВП сократился на 75 %, а доходы примерно 70 % населения упали ниже уровня бедности. Миллионы граждан этой культурно развитой страны покидали родину и отправлялись на заработки в Россию и другие страны. В стране распространилось массовое недовольство. По оценкам украинских ученых, среди стран СНГ экономика Украины оказалась наименее успешной – с учетом более развитой промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры⁴⁴. Хотя после 2000 г. экономика Украины начала восстанавливаться, потребуется много лет для устранения накопившихся проблем.

Киргизия, одна из наименее развитых советских республик, в первые годы независимости испытала суровый экономический спад и массовое обнищание населения. К 1999 г. из пяти миллионов жителей 60 % жили ниже уровня бедности. После этого в Киргизии начался медленный подъем, но к 2002 г. люди, живущие ниже уровня бедности, все еще составляли 52 % населения. Уровень индустриализации страны невысок – 66 % населения живут в сельской местности, где нужда особенно велика. В некоторых местах, таких как Нарынская область, уровень бедности выше 80 %, а в Таласской области – 72 %. Собственно говоря, в Киргизии уровень бедности выше, чем в любой другой из бывших советских республик, а условия жизни здесь самые гнетущие, особенно в деревнях. 70 % деревень лишены проточной воды, а 41 % – всякой медицинской помощи. Среднемесячная заработная плата составляет от 20 до 30 долл., а иногда даже ниже 10 долл. Самый низ социальной лестницы занимают 13 % жителей, доходов которых хватает только на предметы первой необходимости⁴⁵.

Посреди чудовищной нищеты возник слой нуворишей, усиливается расслоение между богатыми и бедными. Бывшие государственные и партийные чиновники стали капиталистами и бизнесменами, сформировали новую элиту богачей. В Грузии доход верхних 10 % населения в 2530 раз больше, чем доход нижних 10 %⁴⁶. Почти все руководители крупных украинских банков – это выходцы из среды партийных и комсомольских чиновников. С точки зрения народа политики – это не государственные деятели, а рвачи, заботящиеся только о быстром обогащении. Правительство погрязло в коррупции, кумовстве и рвачестве, что порождает в рядовых гражданах только злобу. Говоря о возглавленной им революции, лидер киргизской оппозиции Курманбек Бакиев назвал коррупцию источником многих социальных и экономических проблем и главной причиной народного гнева⁴⁷. Западные ученые также согласны в том, что эти социальные факторы были главными в киргизской революции⁴⁸.

Особую роль в цветных революциях, особенно в Украине и Киргизии, сыграла региональная и этническая оппозиция. В этих двух революциях границами между борющимися сторонами были не только власть и приверженность демократии, но и комплекс региональных и этнических связей.

Другим фактором цветных революций стали Соединенные Штаты, которые стремились к продвижению во всем мире западных ценностей и демократии. У этой политики поддержки демократических преобразований в бывших советских республиках есть свои геополитические последствия. По мнению Бжезинского, цветные революции свидетельствуют о появлении в СНГ плюралистической структуры – иными словами, структура, центром которой была Россия, уже разбита⁴⁹. Такова цель американцев в Центральной Азии.

Но помощь и поддержка Америки отнюдь не были главным фактором цветных революций. Если бы не было соответствующих внутренних условий, этих революций не было бы, и главными причинами революций были эти внутренние факторы. Впрочем, и без длительной подготовки, поддержки и помощи со стороны Соединенных Штатов эти революции могли бы не случиться именно в это время и с таким успехом. Йозеф Бодански отмечает, что, хотя в этих странах недовольство было очень острым, без иностранной поддержки и финансирования оно не привело бы к кризису и смене режима⁵⁰. The Guardian замечает, что оранжевая революция на Украине – это дело рук американцев, использовавших технологию массового маркетинга и продвижения западных брендов⁵¹. Бывший президент Киргизии Аскар Акаев утверждает, что революцию в его стране устроили Соединенные Штаты⁵². Короче говоря, Соединенные Штаты сыграли важную роль в цветных революциях.

Цветные революции: влияние на взаимоотношения великих держав в Центральной Азии

Цветные революции негативно сказались на влиянии Америки в регионе и во многом свели на нет достигнутое Вашингтоном после 9/11. Эти революции усилили давление на Соединенные Штаты с требованием закрыть свои военные базы в Центральной Азии, бывшие одним из главных достижений Вашингтона. Вопреки всем заверениям, Соединенные Штаты явно намерены сохранять эти «временные» базы еще долгое время. Цветные революции ускорили рост недовольства у региональных лидеров, которое вылилось в Декларацию ШОС от июля 2005 г. с требованием назвать срок окончательного вывода американских войск из Центральной Азии. Вскоре после 29 июля 2005 г. Узбекистан официально дал американцам шесть месяцев на вывод военной базы из Карши-Ханабада. Киргизия согласилась сохранить военную базу США в Манасе, но только после того, как министр обороны США обратился с личным заявлением и согласился повысить арендную плату⁵³. 21 ноября 2005 г. Соединенные Штаты закрыли военную базу в Узбекистане, так что маленькая Киргизия осталась единственной центральноазиатской страной, в которой присутствуют американские вооруженные силы. Но поскольку у ее соседей нет американских военных баз и они их не желают, а также в силу тесных связей с Россией Киргизия должна чувствовать себя в растерянности из-за решения оставить вооруженные силы США на своей территории. Можно уверенно предположить, что планы долговременного военного присутствия США в Центральной Азии столкнутся с трудностями.

После 9/11 отношения Соединенных Штатов со странами Центральной Азии улучшились, но потом ухудшились. Это особенно относится к Узбекистану, который был самым важным партнером Вашингтона и опорой его центральноазиатской политики. В марте 2002 г. было объявлено о стратегическом партнерстве двух стран и, в частности, было сказано, что Соединенные Штаты «подтверждают, что будут бдительно охранять республику Узбекистан от любых внешних угроз ее безопасности и территориальной целостности». Но эти отношения расстроились из-за распространения цветных революций и событий в Андижане в мае 2005 г. В действительности это стратегическое партнерство было почти исключительно номинальным. Цветные революции вызвали озабоченность и других центральноазиатских стран и нанесли ущерб их отношениям с Соединенными Штатами. Американский посол в Таджикистане Ричард Хоугленд иронически заметил, что стал главной жертвой цветных революций, потому что теперь все в Таджикистане смотрят на него с подозрением⁵⁴. Это может быть сказано и об отношениях американцев с другими центральноазиатскими странами.

После 9/11 у Соединенных Штатов была возможность стать главным гарантом безопасности в Центральной Азии и даже вытеснить оттуда ШОС и Организацию договора о коллективной безопасности. Сегодня эта возможность не столь убедительна. Удар Америки по Талибану и Аль-Ка-иде был актом возмездия; за ним не стояло логически последовательной политики и плана создать механизм обеспечения безопасности региона. При этом появление американских баз усилило чувство безопасности. Цветные революции, напротив, заставили все правительства опасаться за свою безопасность. С окончанием американского военного присутствия в Узбекистане влияние США и гарантии безопасности, несомненно, ослабнут.

Хотя преобладание США в основном исчезло, Россия продолжает попытки вернуть утраченные позиции и усилить свое влияние в Центральной Азии. Хотя первоначально казалось, что американская политика поддержки демократических преобразований ослабила влияние России, конечный результат был прямо обратным: цветные революции склонили чашу весов в пользу России. Сегодня центральноазиатские страны ждут защиты своей безопасности от России и рады ее военному присутствию. Россия, в свою очередь, расширила свое политическое, экономическое и военное участие в делах региона. Вступив в должность, новый президент Киргизии, Бакиев, первым делом посетил Россию. В сентябре 2005 г. две страны заключили новый договор о военно-техническом сотрудничестве. Бакиев заявил, что Россия была и останется главным стратегическим партнером его страны в политической, военной, технологической, экономической, культурной и гуманитарной областях⁵⁵. Еще более разительно изменились отношения между Россией и Узбекистаном. В сентябре 2005 г. две страны провели первые с момента распада Советского Союза военные учения. В том же месяце Россия и Узбекистан подписали соглашение о мерах по обеспечению безопасности полетов гражданской авиации. Хотя содержание соглашения не раскрывалось, один аналитик предположил, что это был первый шаг по вовлечению Узбекистана в коллективную систему ПВО стран СНГ⁵⁶. Таким образом, стратегическим партнером Узбекистана стали не Соединенные Штаты, а Россия⁵⁷. В октябре 2005 г. произошло слияние Центрально-Азиатской организации сотрудничества и Евразийского экономического содружества, а это вовлечет Узбекистан в процесс интеграции ЕЭС. 14 ноября 2005 г. Россия и Узбекистан объявили о создании альянса – резкий контраст к состоявшемуся через неделю закрытию американской военной базы в Карши-Ханабаде.

Цветные революции также способствовали более тесному сотрудничеству Китая и России в Центральной Азии и спровоцировали усиление интереса России к Востоку. Эти революции поставили одну и ту же проблему перед Китаем и Россией, которые имеют сходные интересы, сходные концепции и идентичные позиции в этом вопросе. Американские ученые утверждают, что цветные революции внесли идеологическое измерение в противостояние России и Китая, с одной стороны, и Соединенных Штатов, активно продвигающих в Центральной Азии демократизацию и уважение к правам человека, – с другой⁵⁸.

Цветные революции поставили американских политиков в трудное положение, потому что случившиеся изменения затруднили Соединенным Штатам проведение первоначальной политики. Если и дальше настаивать на необходимости демократических преобразований, можно окончательно потерять влияние в регионе. Но и совсем отказаться от лозунга демократических преобразований Вашингтон не может, потому что это базовая концепция для американского понимания своей дипломатии и своих интересов. Любой открытый отход от поддержки демократии и прав человека – да еще после событий в Андижане – вызовет суровую критику со стороны консервативных кругов Соединенных Штатов. В дипломатии США нередко возникает столкновение между реальными интересами и идеологической программой, и оно в очередной раз проявилось в центральноазиатской политике – со всеми сопутствующими негативными последствиями.

Раскладка сил в отношениях великих держав в Центральной Азии сдвигается в пользу Москвы и неблагоприятна для Вашингтона. Влияние России в регионе растет, а Соединенных Штатов – падает. Марта Брил Олкотт утверждает, что Соединенные Штаты утратили влияние, которое имели после событий 9/II⁵⁹.

Цветные революции повлияли на отношения великих держав не напрямую, а косвенно – изменив отношение центральноазиатских государств к политике США, которая стала для них ассоциироваться с нестабильностью и «сменой режима». Лидеры центральноазиатских правительств, естественно, против того, что может привести к политической и социальной нестабильности, а Соединенные Штаты воспринимаются всеми как главный внешний фактор, способствующий цветным революциям. Центральноазиатские правительства все как одно осудили вмешательство Америки в поддержку демократических преобразований и внесли изменения в прежнюю политику установления тесных связей с Вашингтоном. Центральноазиатские государства привыкли видеть в Соединенных Штатах гаранта безопасности и экономических интересов, а также противовес другим великим державам. Политическая угроза демократических преобразований уничтожила это преимущество. Некоторые американские аналитики в академических и политических кругах винят Китай и Россию в неудачах США в Центральной Азии и требуют вывода войск⁶⁰. На деле, однако, изменение произошло в основном по причине из внутри Узбекистана, а не из-за давления со стороны. Узбекистан благосклонно относился к Соединенным Штатам и подозрительно – к России; теперь все переменилось ровно наоборот.

Но все эти изменения не означают конца американского влияния в регионе. Соединенные Штаты по-прежнему остаются очень влиятельным международным игроком; их присутствие (не обязательно военное) – это надолго; их стратегическое влияние останется существенным. То, что после цветных революций в Центральной Азии изменилось отношение к Вашингтону, не означает радикального ухудшения отношений. Государства Центральной Азии и впредь будут проводить многостороннюю политику, сохранят открытость к отношениям с Вашингтоном и будут стремиться к балансированию между великими державами.

Нынешние отношения великих держав в Азии динамичны и подвержены изменениям. Из множества превратностей, характеризующих отношения великих держав в Центральной Азии, две особенно заметны: изменения в самой Центральной Азии и преобразование американской политики в регионе. Два этих фактора могут изменить отношения между великими державами в регионе.

Изменения в Центральной Азии могут принять разные формы. Возможна еще одна цветная революция – этого исключить нельзя. Возможен откат в политике после цветной революции, если выяснится, что новый режим не в состоянии эффективно управлять страной, поощрять экономическое развитие, быть демократичным и устранить коррупцию. Все это может привести к политической реакции против цветных революций и разрушить их политическую привлекательность⁶¹. Есть еще и третья возможность: волнения в форме политической борьбы, социального конфликта или нестабильности в отношениях между центральноазиатскими странами.