Текст книги "Безымянная невеста"

Глава 17. Звезда танцпола

А ты танцуй, дурочка, танцуй

и улыбайся!

Тебе ведь все это действительно идет, не сомневайся

«Дурочка», Би-2

Я открыла глаза. Меня разбудил неожиданный звук – как будто струна порвалась прямо над ухом. Взгляд выхватил в полумраке комнаты тяжелые занавески, какой-то хлам по углам и сваленные в кучу музыкальные инструменты всех мастей – гитары, скрипки, чехлы от барабанных тарелок и тому подобную дребедень. Голову ломило немилосердно, желудок грозился выскочить наружу в любой момент, руки-ноги болезненно ныли. Перед глазами все еще мелькал несущийся на меня автомобиль с психованной девчонкой за рулем.

– Подруга, ты умеешь напугать, – послышалось вдруг рядом. Щелкнул выключатель, на пыльном древнем трюмо (знаете такие, с двумя зеркальными створками по бокам?) зажглась яркая лампочка. Над моим лицом склонилась щедро накрашенная физиономия Лельки, нос щекотнули бордово-синие дреды. – Очухалась, звезда танцпола? Чтоб я еще хоть раз в жизни с тобой пошла пить!

Девушка подала мне руку, помогая сесть. Диван подо мной скрипнул, выбросив в воздух облачко пыли.

– Где это мы? – прокашлялась я и тут же со стоном ухватилась за голову.

– В гримерке, где еще, – недовольно сморщилась Лелька. – Вставай давай, там администратор скорую уже вызвала, курица нервная. Повезем тебя лечить. Отметили переезд в город мечты, блин.

Я покорно поднялась на ноги, прислушалась к своим ощущениям – кости точно целы. Правда, в голове какой-то туман, никак не могу вспомнить, что было до этого.

– На вот, выпей, – Лелька протянула мне бутылку с минералкой. Я залпом ее осушила (всего-то полбутылочки!) и снова застонала.

– Лель, что случилось-то? В голове муть какая-то – дождь, кладбище, авария…

– Хо-хо, нехило тебя приложило! – неприятно оскалилась подруга, открывая дверь. В помещение тут же хлынули типичные клубные запахи – алкоголь, пот, сигаретный дух и «ароматы» дым-машины. – Со сцены ты свалилась, Ксанка! Выдула «Северное сияние» и полезла стэйдж-дайвингом баловаться! Всех до тебя ловили, а твою бренную тушку не удержали, вот ты головушкой и треснулась об пол, – пояснила подруга, придерживая меня под локоток.

Я тихонечко помотала головой, неуверенно переставляя ногами – сапоги на шпильках далеко не самая устойчивая обувь. Действительно, что-то такое припоминалось. Кажется, сегодня истекало три месяца с момента нашего переезда в славный город Петербург из родной провинции. «Испытательный срок» мы прошли успешно: обе устроились на работу, сняли опрятненькую двушку на Удельной, Лелька уже успела завести парня, меня отправили со следующей недели на курсы повышения квалификации… Все правильно, сейчас ноябрь 2011.

Бородатый мужичок из «скорой» посветил мне в глаза, ощупал голову (ох, и шишенция там выросла!), поржал и увез с собой – делать снимок. Лелька прыгнула следом, представившись сводной сестрой. Администратор, нервозная худощавая девица с синими волосами, пожелала скорейшего выздоровления и вручила мне на прощание карту ВИП-гостя клуба «Аврора». В качестве извинения, вероятно. В больнице дежурный врач с сомнением посмотрел на меня, на результаты снимка, выписал больничный на четырнадцать дней и отправил домой с диагнозом «легкое сотрясение». Судя по его насупленным бровям, мужик считал, что в свете описанных событий сотрясать мне было явно нечего.

Десять дней я послушно отлеживалась дома, читая и слушая легкую музыку. Лелька, как заправская сестра-хозяйка, потчевала меня жутко полезными, но крайне безвкусными бульончиками, овсяными киселями, детскими мясными пюрешками и омлетом. Кажется, она перепутала диету, положенную мне, с диетой пациента хирургического отделения. А с четверга мы отправились в следующий рейд по клубам – в виде бонуса за мое хорошее поведение во время больничного.

Что поделать, несмотря на давнее увлечение рок-музыкой всех категорий тяжести, хорошенько развеяться и потанцевать под «клубнячок», как его насмешливо называла Лелька, я была не прочь. Как и всем молодым девушкам, мне иногда хотелось блистать и быть центром всеобщего внимания: ощущать на себе восхищенные взгляды, угощаться бесплатными коктейлями от «поклонников», раздавать написанные помадой или карандашом номера телефонов (не свои, разумеется) на салфетках… Потому и ходила в клубы еженедельно, как на работу, не пропуская ни одной мало-мальски стоящей вечеринки. Лелька обычно увязывалась следом, правда, больше ее интересовали бармены, нежели ди-джеи. Ну и типичная реакция «оладухов» на ее подругу. А что такого? Внешне я вполне симпатичная, не красавица, но все же. В меру высокая, талия на месте, грудь и попа присутствуют (не четвертый размер, конечно, но и так неплохо). Глаза зеленые, нос прямой, волосы вьющиеся, темно-русые – почти прикрывают пирсингованные уши. Своим телом после нескольких лет занятий танцами всех мастей я владела очень даже неплохо, публики не стыдилась, а после второго коктейля была готова на любые подвиги во имя безудержного драйва и веселья. За что и поплатилась совсем недавно страусиным нырком в бетонный пол. Впрочем, это частности.

Только со стороны может показаться, что человек, окруженный вниманием поклонников, знакомых и друзей всегда бодр, весел и счастлив, как видится окружающим. На самом деле вечная улыбка, светящаяся на лице того, кого принято считать душой компании – результат немалых усилий и потрясений. Поддержать тех, кому хочется выплакаться, сдержать рвущиеся наружу слова и эмоции, чтобы не причинить вреда, не обидеть, контролировать свои поступки и их последствия. Тяжело быть всегда начеку. Тяжело быть душой компании.

Два дня подряд мы зажигали в так непредусмотрительно объявившем нас вип-персонами клубе, в субботу же решили пойти навстречу Лелькиному кандидату в «возлюбленные» и заглянуть в «Муар», где планировалась местная рокерская тусовка – что-то вроде конкурса талантов с призовыми местами и даже обещанием контрактов со студиями звукозаписи.

Тащиться вслед за Вадиком пришлось на Финляндский вокзал, но, подойдя к клубу, я об этом уже не жалела. Там были ТАКИЕ мальчики…

Сколько помню, к музыкантам меня тянуло всегда. Причем не к вокалистам, как это бывает обычно, а к барабанщикам или басистам. Они не такие чванливые, как фронт-мены, зато чаще всего более талантливые и интересные как личности. Местный рок-марафон собрал несколько сотен человек, толпящихся сейчас у дверей, среди которых были и дредастые альтернативщики с кучей тоннелей в ушах, и поклонники классического рока в косухах и массивных «гадах», и какие-то полу-хиппи в развевающихся одеждах, и даже парочка «эмо» затесалась (я-то думала, они давно вымерли). Музыканты шли сквозь эту толпу без малейших препятствий, чинно и мирно отмечались на листке у девочки-администратора и ныряли в темноту клуба.

– Оооо, Ксанка, гляди, там же Костик! – заорала мне в ухо подруга и рванула в сторону знакомого. Меня, естественно, не отпустила. Так что на ближайшем повороте (бежал он от нее, что ли?! как заяц сквозь толпу несется, ненормальная!) я с разгона впечаталась в чью-то спину и рухнула на асфальт.

– Извините, – буркнула, пытаясь подняться. Перед глазами шуршали черные точки, в горле стоял тошнотворный комок. Последствия прошлого удара, судя по всему.

Жертва столкновения обернулась, оценила мой зеленеющий вид и, тяжко вздохнув, осторожно подняла на руки и куда-то потащила под улюлюканье окружающих. Вскоре под носом появился нашатырь, в глазах перестало мелькать, желудок вернулся на родное место.

– Жива? – поинтересовались у меня приятным, бархатистым баритоном. Открываю глаза и…

– Тимур. Барабанщик «Механических волков». А у тебя глаза как крыжовник, – улыбнулся мне широкой, какой-то залихватской улыбкой сидящий перед диваном с моей тушкой темноволосый смуглый парень с нахальными глазами теплого шоколадного цвета. На чисто выбритых щеках заиграли очаровательные ямочки, делая круглолицего парня в кожанке с шипами на плечах похожим на подросшего Амура, невесть зачем пригладившего буйные кудри.

– Оксана. Спасибо за комплимент, – не удержалась и расплылась в ответной улыбке.

Стоит ли говорить, что на протяжении всего марафона я болела именно за «Механических волков», к вящему неудовольствию Лельки, которая яро поддерживала группу «Кали», где маячила белобрысая макушка Кости Бабушкина. Бывший Лелькин одноклассник-пермяк тоже перебрался в Питер, сменил бас-гитару на барабанную установку и сейчас жег соло на сцене под одобрительные крики местных рокеров. – Тебе же нравился Костик? – гаркнула мне на ухо Лелька, силясь перекричать грохот, издаваемый парнем. Нетерпеливо встряхиваю волосами (уже уши полностью прикрывают, кошмар! Никогда такие длинные не отращивала!) и проталкиваюсь к сцене поближе – ведущий, тощий субъект с лимонным ирокезом, объявлял результаты.

– По итогам нашего ррррок-марафона победителями становятся… становятся… ребята из группы «Кали»! Прошу на сцену, герои!

Рев, топот, свист, крики – зрители выражают свой восторг решением жюри. Ведущий тем временем хитро ухмыляется и:

– Не все так просто, друзья! В этот раз наши эксперты в затруднении! Прошу подняться на сцену еще одну команду финалистов, «Механические волки»!

Как ни странно, публика второй группе симпатизировала еще громче. То ли алкоголь в крови забурлил, то ли просто Тимура и его команду любили здесь больше. Я повисла на краю сцены и махнула рукой барабанщику. Стоящий рядом парень, похожий на эльфа своими длинными золотистыми волосами, что-то шепнул Тимуру на ухо, похабно скалясь. И тут же получил кулаком в бок от товарища. Приятно, черт возьми, что он меня защищает.

Пока народу объясняли, почему финалистами стали две группы, а не одна, как обычно, я сравнивала двух барабанщиков, замерших на сцене.

Лохматый белобрысый Костик, нарастивший с последней нашей встречи немного мяса (был Кащей Кащеем), наплел себе кучу мелких косичек, стянув каждую металлической скобой, подвел черным глаза, отбелил лицо и накрасил губы пепельно-серой помадой. Этакий современный вампир в кожаных штанах-клеш и жилетке на голое тело. Другие члены его рок-банды вырядились и накрасились в том же стиле. Кали – имя одной из богинь смерти, так что внешний вид музыкантов предсказуем.

Загорелый брюнет Тимур, как и остальные три его одногруппника, успел переодеться после нашей встречи. Парни походили на лесных варваров, внезапно застигнутых жарой – меховые серые безрукавки с кожаными ремешками, прямые брюки древесного цвета, босые ноги, кожаные ремешки перехватывают волосы поперек лба – вот и весь костюм. Я присмотрелась внимательнее – на открытых участков кожи ребята изобразили золотистой краской видимость механизма – какие-то шестеренки, винтики, скобы, ленты. Когда они двигались, казалось, что «татушки» оживают.

Я решила присмотреться к остальным «волкам». На фоне других участников марафона «Механические волки» смотрелись очень выигрышно. Во-первых, мальчики явно следили за собой, на них было приятно смотреть – все четверо, как на подбор, стройные, крепкие, мускулистые, с кубиками пресса, виднеющимися между полами безрукавок. Во-вторых, типажи музыкантов подобрались на редкость яркие. Кареглазый брюнет (ударник), голубоглазый блондин с длинной гривой волос (гитарист), кудрявый зеленоглазый рыжик (бас-гитарист) и коротко стриженый шатен с серыми глазами (вокалист), самый мощный из всей четверки. Ну, и в-третьих, они действительно хорошо подготовились к выступлению – не затягивали с саунд-чеком, как их соперники (высшая форма неуважения к зрителям, по-моему – заставлять ждать себя во время концерта), не лажали во время игры, слаженно двигались по сцене. Жаль, смысл песен от меня скрылся, пели парни по-английски, а язык Туманного Альбиона был для меня сродни китайской грамоте – ни то, ни другое я не осилю.

Ведущий закончил свою длинную прочувствованную речь о рок-талантах и перспективах, вручил ребятам сертификаты на право звукозаписи в студии «Грей» и объявил вечер закрытым. Люди ручейком потянулись к выходу. Я, давно потеряв из виду алую макушку Лельки, влилась в поток и побрела вместе со всеми. Телефон в клубе показывал отсутствие какой бы то ни было сети, так что с поисками пришлось подождать. Уже получив в гардеробе свое пальто (ноябрь, зябко на улице), вдруг почувствовала, как на запястье сжались чьи-то сильные пальцы – и меня, как пробку из бутылки, выдернули из толпы куда-то в сторону служебных помещений.

– Эй! Поаккуратнее можно! – рявкнула я и дернула на себя плененную руку. Пальцы стиснули меня еще сильнее, тащивший даже не обернулся, продолжая целеустремленно идти в неведомом направлении. Наконец, извилистые коридоры подсобных помещений остались позади. Меня грубовато впихнули в комнату, откуда доносился мужской смех.

– Чтобы больше никаких баб, иначе сами с администратором будете говорить, – пробасил мой мучитель, поправляя в ухе прозрачную пружинку гарнитуры и выходя прочь. Это же охранник, как я сразу не заметила!

– Извини за такое приглашение, – вынырнул из тени Тимур, смущенно отводя взгляд. – Просто я не успел узнать твой номер, а терять из виду такую девушку не хотелось.

– Какую такую? – мрачно уточняю, растирая запястье. Вот гад этот охранник, надо же было так тащить! Теперь синяки точно будут!

– Красивую, – радостно лыбится парень, отнимая у меня запястье и прикладывая к нему холоднющий металлический браслет. Стало несравнимо легче. – И необычную.

– Сочту за комплимент, спасибо, – ворчу дальше. У стены сидят на диванчике трое его друзей и какая-то мелкая девчонка, и с любопытством меня рассматривают. Честно говоря, начинает нервировать. – Номер записывай, и я пойду. Меня еще подруга ждет.

– О, так твоя куколка здесь не одна, Тим? – высоким и неприятным голосом, растягивая гласные, спросил кто-то с дивана.

– Тебя это, друг мой, не касается, – как-то зло откликнулся Тимур, не оборачиваясь. – Ты у нас парень занятой. Оксана, я могу тебя проводить до дома?

– И остаться на чашечку кофе. На завтрак. – Продолжал язвить неизвестный. Захотелось подойти и врезать ему промеж глаз.

– Игнат, сходи, проветрись. – Холодным тоном ответили насмешнику из темноты. Рыжий, скривившись, вылетел из гримерки.

– Спасибо, Ян, – облегченно выдохнул Тимур и потянул меня к дивану. – Ей-богу, еще немного, и я его побью. Нахрена нам вообще нужен такой мудак?

– Найдешь другого хорошего басиста – выгоним, – пожал плечами стриженный здоровяк и посмотрел мне в глаза. – Ян Леру, лидер «волков». Извини за эту сцену, внутренние дела группы.

Киваю, в душе подумывая, не сделать ли книксен – таким властным выглядит этот парень. Рядом с ним сидит ухмыляющийся блондин и худющая девчонка с мелированной косой до пояса. Ловлю себя на мысли, что Ян и эльф кажутся мне смутно знакомыми. Интересно, где мы могли увидеться? Тимур, ощутив неловкость царящего молчания, поспешил вмешаться.

– Знакомься. Это Матвей, – парень ткнул пальцем в «эльфа», затем ласково взглянул на девчонку, – а это Катя. Наш гример и моя сестра, по совместительству.

– Приятно познакомиться, я Оксана, – представляюсь, внимательно рассматривая Катю. Что-то не похожи они с братом. Разве что глаза выдают родство – у обоих огромные, карие, немного раскосые. Восточная кровь?

– Так я могу тебя проводить до дома? – напомнил о своем вопросе парень, серьезно глядя на меня.

– Давай, – соглашаюсь. А что? Парень симпатичный, руки не распускает, в гости с ночёвкой не напрашивается (хотя кто знает, как он дальше себя поведет). – Только Лельке позвоню сначала, предупрежу, что со мной все в порядке.

***

– Ксан, выползай! Там твой поклонник под окнами концерт устроил! – барабанила в хлипкую дверь ванной Лелька. Я встрепенулась, быстро сполоснула волосы, замоталась в теплый халат до пола и выскочила на балкон.

– Балда, голову прикрой, заболеешь! – подруга «заботливо» швырнула в меня свой вязаный широченный шарф и захлопнула дверь.

– Завидуй молча, – крикнула я ей, счастливо улыбаясь, и повернулась в сторону улицы, свесившись вниз с пятого этажа.

– Привет, любимая! – радостно выдохнул в микрофон Тимур. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Парень отключил микрофон, что-то сказал Матвею с Яном, которые с постными лицами стояли рядом, с комбиком в меховом чехле под ногами, портативными колонками на скамейке под заснеженной черемухой и с гитарами на плечах. Середина декабря, зима добралась и до Петербурга.

Луч солнца золотого

Туч скрыла пелена.

И между нами снова

Вдруг выросла стена.

Ночь пройдет, настанет утро ясное,

Верю, счастье нас с тобой ждет.

Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,

Солнце взойдет… Солнце взойдет.

Петь птицы перестали.

Свет звезд коснулся крыш.

Сквозь вьюги и печали

Ты голос мой услышь!

Тимур вдохновенно пел, не отрывая от меня глаз, а я вспоминала месяц, прошедший с того рок-марафона в Муаре.

В тот вечер Тимур, несмотря на ворчание младшей сестры (она оказалась родной только по отцу, отсюда и их непохожесть), быстренько собрался, переоделся и вывел меня через служебный ход на улицу. Я вызвонила подругу, которая уже с полчаса в панике носилась вокруг здания и безуспешно трезвонила мне на мобильный. Получила от Лельки нагоняй за безалаберное отношение к чужим нервам, извинилась, представила ей Тимура. Та скривилась и, как по волшебству, извлекла из-за какого-то угла Костика, уже без макияжа и чудного прикида. Домой отправились вчетвером. Парни, с любопытством поглядывая друг на друга, делились историями из жизни и «карьеры», травили разные байки околомузыкальной тематики и по очереди строили мне глазки. Разумеется, Лелька пригласила всех к нам домой – на чай. Костик пытался отмазаться, но в него подруга вцепилась бульдожьей хваткой, что-то злобно наговаривая на ухо несчастному. Тот краснел, кивал и закатывал глаза, пока она не видела. Тимур насмешливо поглядывал на дредастую сводницу, я злилась. После этого мы с подругой удалились на кухню, готовить обещанный чай, а парни вышли на балкон курить.

– Лель, прекращай, – шиплю подруге, насыпая в чайник первую попавшуюся заварку. Запахло молоком.

– Опять молочный улун, – вздыхает Лелька, игнорируя мои слова. Коза!

– Твой Костик мне давно уже безразличен. Так что даже не пытайся мне его сватать! – цежу, второпях ставлю на поднос четыре чашки, ложечки, вазочку с малиновым вареньем и мед. Разворачиваюсь и ухожу с кухни, через плечо кидая подруге, – заварку принесешь.

Барабанщики уже сидят на моем диване и вовсю обсуждают секреты мастерства, яростно жестикулируя и сыпля жуткими терминами. Мы решили чаевничать в моей комнате, она в полтора раза больше Лелькиной, плюс в ней есть целых два стола – рабочий для ноутбука и литературы и кофейный около дивана. Туда я и сгрузила свою ношу, устраиваясь на сложенном по причине гостей диване со стороны Тимура. И пусть Лелька хоть на голову встанет, я отсюда не пересяду!

Моя персональная сваха, оглядев диспозиции, поджала губы и демонстративно уселась на пол перед столиком, скрестив ноги. Разлила всем чай, цапнула кружку и надулась, как мышь на крупу. Я как-то растерянно посмотрела на Тимура, тот подмигнул и приобнял меня:

– Только не вмешивайся.

Весь вечер я в шоковом состоянии наблюдала прелестную картину. «Соблазнение века» называется. Оказалось, что Костику давно нравится Лелька. Когда-то давно это чувство было взаимным, но внезапно моя лягушка-путешественница с родителями переехала из Перми, потом со мной мигрировала в Питер, а теперь нашла себе какого-то северностоличного мужика и думать забыла про детскую любовь, пытаясь убедить его при встрече, какая я хорошая да пригожая. Костик в итоге плюнул на гордость и решил спросить совета у «коллеги». На балконе ребята придумали план, главным слабы местом которого была я. Ни Костя, ни Тимур не знали, согласна ли я на кандидатуру блондина в качестве парня или все же тяготею к Тимуру.

– По твоему поведению сложно догадаться, на чьей стороне твоя симпатия, – пожаловался мне на ушко Тимур, рассказав весь расклад. Костик в это время дислоцировался якобы к ноутбуку, оседлал стул, оказавшись прямо за спиной Лельки.

– Ань, плечи не болят? – заботливо обратился парень к бывшей однокласснице.

Я округлила глаза. Сколько помню наше общение, подруга с первой же встречи потребовала ТАК ее никогда не называть. Гордое «Анеллия» она мастерски сократили до безобидной «Лельки» и вполне была довольна. Я как-то забылась и назвала ее Анькой, так мне потом целый скандал закатили о неуважении и обзывательствах. Костику она только молча кивнула и подставила плечи. Парень тут же радостно взялся их разминать, ни капли не жалея девичье тело.

– Кость, ей же больно! – кричу ему, волнуясь за кривящуюся явно от неприятных ощущений подругу.

– Оксана, приятным только эротический массаж должен быть, – насмешливо отвечает мне парень, продолжая месить Лелькины плечи как тесто. – Не переживай, у меня отец мануальщик, так что правильному массажу я обучен. Хуже ей точно не станет.

Пока я придумывала возражения, меня отвлек позабытый Тимур, который вдруг мягко сжал уже мои плечи своими ручищами и искушающе промурчал:

– Что-то у тебя тоже мыщцы деревянные. Я уверен, тебе требуется помощь личного массажиста.

Костик хмыкнул, наклонился к Лельке – парочка поднялась и, мерзко хихикая, удалилась в Лелькину комнату продолжать экзекуцию. Тимур как-то слишком довольно улыбнулся, скинул свитер, оставшись с черной футболке с головой волка (кто бы сомневался) и, не слушая мои возражения, уложил меня на живот, сам взгромоздился сверху пониже поясницы. Очень быстро выяснилось, что мышцы у меня, и правда, задубели от двухнедельного лежания и забега по клубам, а у парня золотые руки. Я млела часа полтора, пока он разминал мне плечи, спину, руки, даже ноги (сквозь одежду, не подумайте ничего такого!). Потом парень поднялся, присел раз пять, разгоняя кровь по организму и ушел мыть руки, накрыв меня одеялом:

– Лежи минут пять хотя бы.

Музыканты целомудренно попрощались с нами, встрепанными и умиротворенными, и уехали по домам на такси. Мы с подругой завалились спать, отложив все обсуждения на утро.

Официально встречаться с избранниками мы обе начали спустя две недели. До этого просто переписывались, перезванивались, гуляли (если погода позволяла), забегали к парням на репетиции. Обе команды готовились к звукозаписи, перерывая весь свой песенный запас в поисках лучшего. Тимур не торопил события, совершенно спокойно реагируя на мое желание разговаривать по ночам, а не заниматься постельной гимнастикой с первого же вечера. И это безумно радовало.

Мы гуляли, умилительно держась за руки, по паркам. Ходили вместе в кино, обсуждая сюжет и действия героев прямо во время фильма: сначала шли добрые и немного слезливые мелодрамы, потом шумные боевики и реально жуткие японские ужастики. Тимур приглашал меня на свидания – как в тех же фильмах, в самых неожиданных местах (площадка под зеркальным куполом одного из ТЦ, модный ресторан с восточной кухней, подземный каток, домик на берегу Финского залива) – с приятной музыкой, цветами, свечами, вкусной едой, зачастую приготовленной им самим. Целовались мы первый раз, встречая рассвет на одной из питерских крыш. Сначала катались всю ночь по сонному городу на машине, потом поднялись, крадучись, на крышу. Глядя на первый алые лучи, показавшиеся из-за горизонта, Тимур крепко прижал меня спиной к себе, опустив подбородок на мое плечо. Подул мне в волосы.

– Щекотно, – я встряхнулась и повернула голову в его сторону.

– Ты очень красивая, – тихим голосом сказал Тимур на выдохе, глядя мне в глаза. Я почувствовала, что краснею. Парень улыбнулся, развернул меня к себе лицом, не отодвигаясь ни на сантиметр. – Можно…?

Прикрыла глаза, подняв лицо ему навстречу. Он был восхитительно нежным и долгим, наш первый поцелуй. Его губы ласково исследовали мои, одна рука придерживала затылок, вторая медленно гладила по щеке, поднимающееся солнце слепило даже сквозь закрытые веки.

Я пришла в себя, обнимая Тимура за шею и запустив пальцы в его густую шевелюру. Неловко улыбнулась, убрала руки, собираясь отступить на пару шагов назад. Не пустили. Чмокнули в нос и по-доброму заглянули в глаза.

– Знаешь, Оксана, кажется, я влюбился.

Самое счастливое утро в моей питерской жизни…

После этого мы, наверное, целовались везде, где только можно. В метро, в машине, в кафе, в клубах, в парке, в перерывах между его репетициями, у меня дома. Чаще всего – у меня дома. Лелька только шипела и уходила в свою комнату, обзывая нас ненормальными. Потом ее забирал Костик, и она успокаивалась.

Правда, дальше поцелуев дело у нас так и не зашло. Я непонятно чего боялась и робела (как будто в первый раз!), Тимур, видя такое, не давил. Сегодня я, наконец, переборола свою иррациональную тревогу и, наконец, решилась. Лелька понимающе ухмылялась весь день, пообещав оставить нам квартиру на растерзание этой ночью. Пока Тимур пел, она успела одеться, вызвонить Костика и напроситься к нему с ночёвкой.

Тимур шутливо поклонился, закончив песню. Из соседних окон послышались аплодисменты. Я послала ему воздушный поцелуй, смской пригласила в гости своего менестреля (одного!). Ян с Матвеем хлопнули парня по плечам, собрали аппаратуру и загрузились в синий фольксваген, припаркованный у соседнего парадного. Я нырнула обратно в ванную, надела кружевное белье черного цвета, чулки с поясом, легкое платье из тонкого шелка. Расчесала волосы, сбрызнула спреем с ванильным запахом. Подумала и принялась заново чистить зубы. Лелька впустила подмерзшего Тимура, увела на кухню, вручила чай (все, как мы договаривались) и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь на ключ. Я выдохнула, стараясь унять дрожь, разжала кулаки и пошла на кухню.

Тимур, увидев меня, как-то сдавленно сглотнул и тут же закашлялся, подавившись чаем.

«Фамм фаталь, блин» – я разом перестала смущаться и присела рядом с ним, похлопав парня по спине. Тот прокашлялся, поднял на меня глаза и прохрипел:

– Ксан, я же не железный!

Я, между прочим, тоже! Беру парня за руку и веду в свою комнату, по дороге радуясь, что зимой темнеет так рано. На подоконнике и столах горят свечи в разномастных подсвечниках, благоухает в аромалампе черная ваниль, тихонечко играет что-то томное из восточной музыки. Толкаю парня на диван, криво улыбаясь, начинаю стаскивать с него неизменный свитер, за ним футболку. Обалдевший от такого напора Тимур краснеет, смотрит на меня во все глаза и часто дышит. Тянет руки, чтобы обнять.

– Ложись, тебе определенно нужен сегодня массаж, – несильно кусаю его за мочку уха и, не удержавшись, за шею. Резкий выдох – и парень уже лежит на животе, спрятав лицо.

Нервно ухмыльнувшись, снимаю с полки припасенное заранее массажное масло, ставлю на столик. Провожу руками по его спине – под пальцами напрягаются хорошо оформленные мускулы. Забираюсь на диван, усаживаюсь на парня сверху, сжимаю его бока коленями, обтянутыми чулками. Поправляю платье, чтобы не мялось и, закусив губу, скольжу вниз по мужской талии, заставив его приподняться, ослабляю ремень, расстегиваю неподатливую пуговичку на джинсах, поглаживая пальчиком по кромке. Подо мной явственно задерживают дыхание. Убираю руки из опасной зоны, приспускаю на парне джинсы – совсем немного, чтобы поясницу было видно полностью. Наливаю в ладонь масло и медленными движениями начинаю растирать его по спине и плечам своей жертвы. Легкими движениями массирую подставленное мне тело, глажу, рисую какие-то узоры, мягко сжимаю и тут же отпускаю. Дышать начинает ровнее. Вот и ладушки. Сажусь рядом с ним.

– Переворачивайся, – командую и подталкиваю парня в бок, чтобы точно осознал, что от него требуется. На меня смотрят шальными, почти черными глазами, но просьбу выполняют. Хитро улыбаясь, поднимаюсь на колени, перекидываю одну ногу через обтянутые джинсами конечности Тимура и сажусь, делая вид, что определенные неровности ландшафта меня абсолютно, ни капельки не волнуют. Снова грею в ладони масло, втираю так же медленно в грудь и живот Тимура. Тот недоверчиво смотрит секунд пять, потом широко улыбается, сжимает мои колени руками и закрывает глаза. Наслаждается процессом, ага. На очередном дразнящем движении ладошек по низу живота его терпение закончилось. Тимур распахнул глаза, схватил мои руки, дернул на себя и перевернулся, прижав меня всем телом.

– Моя коварная… – смотрит в глаза, предвкушающе улыбается и целует, горячо, страстно. Его рука тем временем исследуют мои коленки, находят кружевной край чулка, поглаживает, ползет выше и выше, рисует круги на бедре – то с внешней стороны, то с внутренней, подбираясь к другому кружевному изделию. Поцелуи соскальзывают на ушко, шею, ключицы. Платье тянут вниз с одного плеча, горячие пальцы проводят линию от впадинки под горлом до верхушки груди, еще скрытой тканью.

– Нравится? – хрипловатый голос щекочет шею. Киваю в ответ, выгибаясь навстречу – кружевное белье обнаружено и сейчас аккуратно, неторопливо исследуется легкими движениями. Которые очень быстро сменяются несильно давящими в определенных областях. Стон сдержать уже не удается. Тимур довольно смеется и отстраняется.

– Может быть, снимем твое платье?

– Только после тебя, – отвечаю, не открывая глаз. Слышу быстрое шуршание, лязг ремня об пол, меня усаживают, ловко сдергивают платье, восхищенно цокают, укладывают обратно, накрывая сверху собой.

– Моя очередь дразнить, – уведомил Тимур и завязал мне глаза шейным платком, который всегда носил на растянутом когда-то запястье. И снова нежные поцелуи скользят от губ вниз по телу, руки умело ласкают сквозь кружево, заставляя стонать и извиваться. Прерывисто дыша, Тимур расстегивает мой пояс, освобождает от зажимов чулки. Невесомыми поцелуями прокладывает дорожку от колена до живота, скользит языком вдоль края трусиков…

На полу во всю мощь заорал мобильный. Судя по грохочущей мелодии, его. Парень не обращает внимания, продолжая меня ласкать, но неведомый абонент продолжает надрываться.

– Я сейчас, – целует меня в губы Тимур и скатывается на пол. Нащупывает в кармане телефон, смотрит на экран и, матерясь, пулей вылетает из комнаты.

Я в недоумении поднимаю голову, открываю глаза. Кто же должен был звонить, чтобы оторвать его от такого долгожданного процесса? Впрочем, я узнаю об этом уже через минуту. Мрачный Тимур возвращается, с тяжелым вздохом садится рядом со мной, крепко сжимает в объятиях.

– Малыш, прости меня. Я сам не рад, ты видишь, но надо ехать.

– Что-то случилось? Не расскажешь? – прокашлявшись, спрашиваю, вцепившись в парня, как клещ. Тело горит, требуя продолжения, да и Тимуру, судя по всему, не легче.