Текст книги "Жунькины байки. Сетевые записки"

Водка-лимон

Этот сюжет пишу по горячим следам своего пребывания в Турции. В отеле было несколько ресторанов, кроме основного, и мы решили поужинать в китайском. Очень захотелось суши…

Накануне вечером, в день приезда, мы прогуливались по отелю, и ноги привели к двери, полуоткрытой…

За дверью был полумрак, красные фонарики, и пьянящий запах каких-то трав, ароматизированных сигарет. Только я просунула свою ножку в дверь, как из дверей вылетела стайка китаянок, в розовых, голубых и салатовых костюмах и вежливо, по– турецки сказали мне: «Мадам, закрыто, приходите завтра»

На следующее утро, мы записались на прием в китайский ресторан, на семь вечера. Ровно в семь, мы были у заветной двери. Открыв дверь, удивились почему нас никто не встречает, а на ресепшн, девушка спрашивает про карточки и почему-то сует нам полотенца.

Вокруг весело суетились вчерашние китаянки и предлагали яблочный чай…

Отказавшись от полотенец, и надышавшись запахом ароматизированных специй, мы открыли другую дверь и попали прямо в бассейн. Поняв, что просто ошиблись дверью, мы быстренько ретировались от голых фрау и герров, принимавших нагишом горячие ванны.

Дверь в китайский ресторан была немного левее. Прямо по коридору, вниз.

Встретили нас приветливо совершенно европейского вида турки, усадили мадам за стол на стул. Ножки у мадам со стула свисали, и до пола не доставали.

На столе уже были сервированы ровно четыре суши, две белые и две черные.

Вместо хлеба, на изящной тарелочке лежало что-то наподобие грызли, от слова – грызть.

Подошел официант и спросил у сэра и мадам, что они будут пить. Спросил на английском. Накануне вечером, мадам и сэр пробовали местный коньяк…

Поэтому благоразумно от коньяка отказались. Мадам заказала себе водку – лимон. Официант принес водку, а в ней плавал кусок лимона. Мадам попыталась объяснить на английском, что она желает лимонную водку, а не водку с куском лимона в стакане. Турок не понял.

Сэр вступил в контакт на немецком и тоже попытался объяснить огорченному турку, что желает мадам. Официант на немецком понял и принес мадам водку, разбавленную лимонным соком. Мадам, отпив глоток, поняла что это чистая нае… короче, не та водка.

И на чистом иврите начала показывать на пальцах, что она желает Кеглевича. Официант побледнел и сказал, что господин Кеглевич у них не работает и он может позвать Карамурзу Ахмед Бека.

– Никогда еще не пила Ахмед Бека, – задумчиво пробормотала мадам по-русски.

Услышав родную речь, официант обрадовался и спросил, какого черта мне все-таки надо. Я ему по-русски сказала, что хочу водку видаут лимон в стакане и видаут джюс, а просто водку – лимон, которая 30 градусов, а не сорок, и со льдом.

А запить водку желаю кока-колой. Официант радостно закивал головой, сказал, что все понял и принес коктейль из колы, водки и лимона на соломинке, воткнутой в стакан.

Лед, правда, был.

В дополнение к дринку, были восемь сухо зажаренных креветок и 1 см зеленого лука. Ломтик прожаренного хека. И 4 см утки по-пекински.

Получив удовольствие в китайском ресторане, поблагодарив услужливого боя пятью долларами, мы отправились ужинать в обычный ресторан.

В ресторане, в обычном, подавали форель, в неограниченном количестве и те же суши, на подносе, навалом. Подскочил официант и спросил мадам, что она будет пить.

– Водку-лимон, – сказала мадам и получила опять водку с куском лимона… В Турции, по видимому, просто не понимают, что значит лимонная водка, 35 градусов…

Мы были предупреждены, что отель работает по системе «Все уплачено». То есть, что бы ты не захотел засунуть в рот, то и сунь. Надо сказать, что соотечественники мадам, то есть коренные израильтяне вообще пьют очень мало, для них стакан коньяка – убойная доза. После этой дозы они месяц будут болеть и сдавать анализы на наличие отравляющих веществ, в организме. Но для мадам и для сэра, стакан коньяка – это в порядке вещей. Али мы не из России (Украины)?

Мадам раскатала губы, и в первый же вечер заказала коньяк. Принесли пузатенький бокальчик, на дне плескалась янтарная жидкость. Жидкость была теплая и коньяком даже не пахла. Пригубив это, я поняла, что стакан не осилю.

Вспомнился старый анекдот, когда товарищ употребив первую рюмку водки, скривился и сказал: какая паршивая водка. Выпив вторую рюмку, пробормотал, что водка– ничего.

После третьей радостно воскликнул: какая хорошая водка. Вся в надежде, что и коньяком произойдет тоже самое, я заказала вторую рюмку-бокальчик. Но и после второй, никаких изменений не произошло.

Вкус у коньяка не изменился, антураж вокруг тоже, в грудях не потеплело, и голова не поплыла. Зато в районе горлышка и шейки, что-то стало сильно печь и жечь…

Я решила больше не эксперементировать над организмом, и пила только колу.

Потом оказалось, что система за все уплачено подразумевает под собой напитки турецкого производства. Если человек хочет заказать настоящий коньяк, то должен оплатить его стоимость, 18 долларов за глоток.

Так же и с вином. Мартини, Чинзано и пр. пр., которые спокойно стоят у меня в домашнем баре, и стоят у нас 15 долларов бутылочка, нам предлагалось по 15 долларов за полбокальчика. Что естественно.

Мой организм не привык пить дешевое пойло. Он потом сильно болеет.

То, что нам предлагалось в качестве турецкого коньяка, на базаре в моем родном городе продается под названием спиртовой напиток, для алкашей-бомжей 2 бутылки за 3 доллара.

Мы купили в Дьюти – Фри хороших напитков, типа Баккарди, Кэптан Морген, Егерь Майстер, и с чистой совестью позволяем себе рюмочку перед сном, по пятницам.

Купание красного коня

Несколько дней назад, милая френдесса прислала мне

ссылки на фотографии чудесного сфинксика. Посмотрев на эти две фотографии, я умилилась, восхитилась, застеснялась, застыдилась, покраснела, и покрасневшая сказала сыну, что брать в дом мы будем только девушку – сфинктенка.

– Почему? – удивился ребенок. Ну как объяснить ребенку, что увидела мать на картинке? Мать долго выбирала слова, потом ответила дитяти, что у сфинкса – мальчика, слишком длинный красный конь. И мне не хочется, чтоб он им размахивал по квартире. На мое счастье, ребенок мне попался разумный, он понял, что я имела ввиду под словами красный конь.

– Мама!, – сказал ребенок – это не правда. Конь у сфинкса, такой же, как у всех мужчин, маленький и сморщенный. Он им размахивать не будет.

– Ну, как же, как же, – заволновалась мать, – я же сама видела, и доказательства у меня имеются. Фотографии кота с чем -то красным между ногами. И он это красное купает. То есть облизывает.»

В качестве доказательств, были посланы  фотографии.

– Мама! – сказал ребенок – Это же хвост!

Тест на беременность

История произошла в соседнем магазине, под звучным названием «Супер-фарм». Самое центральное место в магазине занимает аптека. Потому что, лечиться хотят все. В аптеку всегда огромнейшие очереди, потому что лечиться опять же, хотят все.

Вы знаете, что такое израильская очередь? Нет, тот, кто не наблюдает за этой шумной и крикливой толпой каждый день, не сможет уловить всех особенностей данного вида очереди. Израильтяне не могут пять минут спокойно постоять. У них просто не хватает терпения.

– Ну, ялла, кадима, – орут представители Йеменской Республики на фармацевта. (Ну давай, вперед).

– Хай, мотек, ма нишма, ма шлом баалех, еладим, аколь беседер, нешама? – начинают разговор по мобильному телефону представители Марокканской республики. (Привет, сладкая, что слышно, как здоровье мужа, детей всё в порядке, душа моя?)

Очередь не прислушивается к разговору, это невозможно, так как каждый второй старается перекричать каждого третьего в своих разговорах. И правильно, просто так стоять в очереди скучно. К общему крику присоединяются дети всех возрастов.

Дети до 13 лет кричат, чтоб мама купила им игрушку, шарик, жвачку, шоколадку.

Мама, вместо того, чтоб пообещать и успокоить ребенка, начинает рассказывать сказки, что у нее нету денег на воздушный шарик. Дитя орет еще громче.

Дети до года, вторят детям до 13, требуя внимания, еды и питья. Младенцы в очереди в аптеку… Это, наверное, самый большой маразм Израильского общества. Мадонну с младенцем без очереди не пропустят. Мадонна без младенца пойти в аптеку, чтоб купить себе таблетку от головной боли, тоже не желает.

Младенцы, плачут, бедняжки, находясь в самом эпицентре очереди, которая чихает, кашляет и распространяет вирусы…

Но это все, как всегда, присказка…

Женщина, на седьмом-восьмом месяце беременности, присоединилась к кричащей толпе, нервно выстояла минут 15 в очереди. Ее, конечно же никто вперед не пропустил. Подойдя к прилавку, женщина, на седьмом – восьмом месяце беременности, попросила у фармацевта тест на беременность.

Надеюсь, что все просвещенное человечество знает, что это такое? Тест на беременность простейшее, да непростое устройство в виде палочки, смотри иллюстрацию. Для домашнего использования.

Показывает наличие или отсутствие беременности. если человек хочет узнать свое состояние. Мужчинам применять не рекомендуется. Разве, что только после большой пьянки. Итак, подойдя к прилавку, женщина, на седьмом – восьмом месяце беременности, попросила у фармацевта тест на беременность.

– Вам для кого тест нужен? Для подруги, для дочки, для сестры? – наивно поинтересовался фармацевт.

– Как для кого? Для себя, – ответила женщина, на седьмом – восьмом месяце беременности.

– Но ты же и так уже в беременности, – удивился продавец.

– Вот и мой врач говорит, что я беременна, а я все-таки сомневаюсь, хочу проверить, – ответила дама…

Израильские свадьбы

Израильские свадьбы, по моему скромному мнению, требуют особого описания. Израильские свадьбы не похожи на свадьбы «русские». Нет, что-то общее, конечно же имеется. Например, имеются жених и невеста.

И при хорошем стечении обстоятельств, имеются даже гости. В гости, то есть на свадьбу приглашают всех своих знакомых, сотрудников, родственников. Ну это и понятно.

Должна быть наполняемость зала и заполняемость сейфа, куда приглашенные кладут конверты с деньгами. Приносить цветы, на израильскую свадьбу не принято. Подарки, в виде столовых приборов и постельных принадлежностей так же не принимаются.

Они не влезут в узкую щель сейфа. Одеваться на израильскую свадьбу принято, как обычно.

То есть мятая футболка, джинсы и сандалии. И черт, я же об этом помнила, но потом, забыла. Вчера мы были приглашены в «Ресторан» White, что на Пардес-Хановщине. Прибыть надлежало ровно в 19—30.

Проклиная себя всеми проклятиями, я влезла в узкое вечернее платье, оголяющее грудь и спину с ногами, натруженные ножки засунула в шпильки.

В подсознании мелькала мысль, что кеды, намного удобнее.

Но другая мысль, отталкивала мысль подсознательную, и заставила меня все же одеть узенькие туфельки, на высокой и тонкой шпильке. На свадьбу мы прибыли вовремя. Как и приглашали. То есть к 20—30, опоздав на час. По дороге к ресторану, на земле были расставлены сигнальные огни, в виде свеч.

Что очень предусмотрительно. Так как сам путь, пролегал через деревню, коровники и мастерские. Не было б свечей, ни за что бы не догадалась, что где-то там расположен зал торжеств. Машину пришлось припарковать в 200-х метрах от зала, и пройти эти 200 метров по гравию, на высоких шпильках. Вот когда я вспомнила про кеды. Но было поздно. Зал торжеств оказался открытым. То есть закрытым с боков, и открытым небу. Над головой сияли звезды, летали комары и мошки, и весело кусали мои оголенные спину и грудь, в вечернем платье.

Кроме меня и матери жениха, в вечернем платье не было никого. Все оделись, как и положено на свадьбу, в джинсы, кроссовки и футболки. Асфальта под ногами, в этом зале торжеств не было. Была трава, мокрая, видимо ее предварительно вымыли. И земля, которая с радостью прилипла к моим шпилькам.

Во дворе стояли столики, почти журнальные для гостей. А так же столы с закусками. И бар, с барменшами. Из закусок было: Кукуруза вареная, нарезанная кольцами в 1 см толщиной. Чтоб все гостям досталось по кольцу. Лапша отварная. Чипсы жареные. Грибы на палочках. Сосиски куриные вареные. Недожаренные блинчики с горохом.

Официанты, быстренько собирали недоеденную гостями закуску. Новую не приносили. Прикинув, что соленых огурцов нет, и водку закусить нечем, я поковыляла на грязных от мокрой травы шпильках, к бару с барменшами, и попросила плеснуть мне в бокал коньяк-бренди, под именем «777».

Мой любимый напиток. Коньяка в наличии не было. Мне предложили вермут. Поскольку я вино не пью, мои глаза разглядели бутылочку «Егерь-майстера».

Второй мой любимый напиток. Ликер, настоянный на травах. На бутылочку с ликером была одета то ли соска, то ли пипетка, в общем, что-то резиновое. И из этой резины мне в бокал, ровно на два пальца плеснули жидкость. Я потребовала увеличить дозу. Плеснули еще на полпальца!

Ладно, взяв два бокала с ликером, и недожаренный грибок на палочке, мы присели на журнальный столик, в ожидании самого процесса бракосочетания.

Для тех, кто не в танке, поясню, что процесс бракосочетания, в Израиле, совершается прямо на свадьбе. (Впрочем, как и процесс обрезания крайней плоти, прямо в столовой)

Это процесс называется «Хупа». Ставят балдахин, в него заходят жених с невестой, и раввин начинает бракосочетать.

По протоколу, хупа должна была начаться в 20—30. Началась в 21—30. Раввин тихо пропел молитву, молодые обменялись кольцами, жених разбил стакан. Причем всего этого я не видела. В хупу набилось бесконечное число родственников. Не видела я так же ни жениха, и не невесты. За весь вечер, ни одного раза. Я так и не поняла, у кого была на свадьбе.

После хупы, по протоколу, все садятся за стол. Закуски, а так же бар с барменшами, исчезают, в неизвестном направлении. Имея богатый опыт прохождения ритуала свадебного стола, я ожидала увидеть на столе салаты, а так же официантов с подносами, и вопросом «Чего изволите на горячее, рыбу или курицу?»

Но мои скромные надежды не оправдались. На столе были только вилки – ложки – ножи и графины с водой. Как в столовой в гостинице в Эйлате. Мужа осенило.

– Здесь, наверное, самообслуживание, – сказал он.

После его гениального открытия, все бросились искать шведский стол с едой. Его не было. Зато были четыре стойки, с поддонами, в которых варилась рыба, жарились блинчики, мясо и плескалась лапша. Был еще рис. Это меню свадебного стола. Ах, да, во дворе, на мокрой траве с мошками, был еще салат из помидоров. И хлеб. Склевав пять рисинок, запив их водой из графина, я пошла за помидорами.

И опять была искусана комарами с мошками. После обильного ужина, подавали кофе. Вернее не подавали. За кофием и чаем, нужно было идти в другой конец зала, и самообслуживаться.

С момента бракосочетания, и до конца ужина прошло ровно полчаса. Сытые и довольные гости, стали расходиться. На выходе их поджидал столик с фруктами. Дыня, арбуз, сливы и абрикосы. Чтоб, так сказать, подсластить пилюлю.

Вам наверное интересно знать, сколько мы подарили? Всего ничего. 100 долларов. Каждый!

Палец вверх!

Осень 1978 года. Нас, первокурсников послали в колхоз, на картошку. Но это только так называется, на картошку. На самом деле полевые работы предстояли разные. В том году, наверное, картошка плохо уродилась, или весь урожай разворовали колхозники. Короче, картошки не было. Зато был лук. Но не у колхозников, а у корейцев, которые взяли у колхоза подряд на выращивание лука.

И вот нас, «первоклашек», послали этот лук резать. Лук был уже собран, вернее выдернут из земли, и у него, у лука, были огромные и жесткие хвосты. Выдали нам огромный секач, которым можно было пшеницу косить, и приказали отрезать головки от хвостика. В те годы, опыта по выращиванию лука, у меня не было абсолютно никакого.

Я не выросла в колхозе, у нас не было огорода, и даже зеленый лучок, мы на подоконнике не проращивали. Корейцы, правда, объяснили, каким образом нужно выполнять столь ответственную работу. Но объяснили по-корейски. В то время, корейского языка я не знала. Впрочем, не знаю его и сейчас.

Наглядно, для примера, это простое действие не показали, на пальцах не продемонстрировали, в то время распальцовка еще не существовала.

Каждый студент понял объяснение, соответственно своей смекалке и знанию корейского языка. Я взяла лук с хвостом в левую руку, поместила его на открытую ладонь, между большим и указательным пальцем. А правой рукой, со всей дури, рубанула секачем по хвостику. Хвостик отлетел тут же.

Вместе с мои большим пальцем. Нет, вру, палец остался на месте. Но из него почему-то, совсем непонятно почему начала фонтаном хлестать кровь. Красная-красная. Моя. Никаких антисептических средств, в чистом поле, предусмотрено не было.

Ни йода, ни бинтов, не пластырей, ни даже спирта в то время не было.

Я не говорю уже о таком защитном средстве, как перекись водорода. Полное обнищание колхозов. Прежде, чем упасть в обморок, я спросила бригадира корейцев, что мне делать, в таком случае.

Бригадир, тщательно подбирая слова, сказал на ломанном русcком:

– Иды попысай, девочка. Палец вверх!

Девочка побрела искать кустик, придерживая второй рукой окровавленный палец. Вверх, он, палец, никак не хотел подниматься. Кое-как, выполнив указания, то есть попысав, я вернулась на место происшествия, недоумевая, зачем мне надо было справлять нужду, в которой и потребности не было.

Кровь продолжала хлестать.

– Ты попысал, дорогая?, – почему-то подозрительно спросил кореец. Я еще подумала, какое ему, собственно говоря, дело до моих интимных потребностей? Да что он себе позволяет, в конце-концов.

Но додумать не успела, потому что решила все же потерять сознание. Очнувшись в сельском медпункте, я узнала, что вся корейская мишпуха потешалась, над глупой горожанкой.

Ведь всем известно, чтоб самый лучший антисептик, это урина. И попысать нужно было не под кустик, а на палец.

С тех пор, я всегда держу большой палец левой руки вверх!

Коммунистка

Коммунисткой я была с пеленок. Это потом уже, вылезши из пеленок, я коммунисткой быть перестала. Год где-то 1968. Жуткая старина, древняя. Но мне – 7 лет. И я уже октябренок. И с гордостью ношу на груди  значок. С кудрявым дедушкой Лениным. Ношу на левой, еще не четвертого размера груди! В те годы, я была деточкой хрупкой и слабенькой, болезненной. Несмотря на коммунистическую идеологию. И во время очередной болячки, мама повела меня в больницу. Чтоб, значит, в больнице той, из меня эту болячку извлекли. В коридорах было полно людей. То есть больных детей. Надо полагать, что больница была все же детская, хотя достоверно сказать не могу, не помню. Зато помню, что в коридоре этой больницы сидел мальчик, малявка совсем, пацан. Лет пяти. А мне же тогда уже 7 лет было. Барышня на выданье. И эта малявка, пацан совсем, носил на груди, точно такой же октябрятский значок, как и у меня. С тем же кудрявым дедушкой Лениным, восьми лет от роду. Пацан вел себя нагло. Ковырял в носу, чихал на окружающих. Но это еще полбеды. Самая главная беда заключалась в значке на груди. Этого моя коммунистическая душа выдержать не смогла. Я подошла к пацану, вытащила его палец из его же носа. И строго спросила, сколько ему лет? Малявка проблеял, что ему пять лет.

– И тебя уже приняли в октябрята?– опять строго спросила я.

– Нет, это значок моей сестры.

– Ну раз ты не октябренок, ты не имеешь права носить этот значок, сними сейчас же, – приказала я, барышня семи лет, коммунистка. Малыш послушался и снял.

Больше проявлений такого ярого коммунизма, я за собой не замечала. Если не считать конечно, присягу юного пионера и отдания чести каждому встречному.

Собачий кабель

История, которую я хочу рассказать, произошла на втором году нашей удачной абсорбции в Израиле. Неудачной абсорбции вообще не бывает! Потому что, или ты абсорбируешься, то есть впитаешь в себя окружающую среду, или абсорбируют тебя. То есть втопчут в ту же среду. В те годы, кабельное телевидение еще не приобрело такую популярность, как сейчас.

Да и доступно оно было не всем. Но хотелось очень. А когда хочется, оно же хуже, чем болит.

Интернет в те годы, еще не проник в каждый Израильский дом и, конечно же в нем, в интернете, не было еще кабельных каналов.

Да и компьютер у нас тогда был, но без интернета. Дикие времена.

Поскольку абсорбция у нас была удачной, бедными мы себя не считали, и решили провести кабельное телевидение в съемную квартиру. Мы тогда еще жили на второй, и последней, съемной квартире.

Для того, чтоб провести кабель, нужно было разрешение хозяйки квартиры, на пробитие дырок, для кабельных проводов, в стене дома.

Хозяйка была вызвана для переговоров.

На втором году удачной абсорбции, я иврит, конечно же уже выучила, но не так хорошо, как сейчас. Я даже путала некоторые слова и буквы, особенно, когда волновалась.

Но вооружившись словарем, подготовилась к разговору с хозяйкой. Я даже выучила слово кабель, а вернее это слово в множественном числе, то есть – кабеля.

Кабель, кабеля, похоже на кобель, на кобелей, по звучанию, не правда ли? На иврите кабель – это кевель, или, если их много – квалим.

Легко и просто для запоминания.

Напоив хозяйку водой, я приступила к изложению своей просьбы.

– Я хочу клавим, – без предисловий начала я.

– Асур! (Запрещено), – кротко ответила хозяйка.

– Почему нельзя? У многих уже есть, и мы хотим завести клавим.

– Вот купите свою квартиру и заводите себе клавим, сколько вам надо, а у себя в доме я не разрешу это паскудстве держать!

– Почему паскудство? Я тебе обещаю, что мы не будем порнографией заниматься!

– Меня не интересует чем ты будешь заниматься с клавим, но я не разрешаю! – хозяйка смотрела на меня волком. Решив, что живой она от нас не уйдет, я решила взять ее измором.

Пустив слезу в глаза, я стала ее умолять, разрешить мне клавим, потому что без них, наша жизнь в новой стране пуста и ограничена.

– Ты так сильно любишь животных? – удивилась хозяйка.

Я не поняла, причем тут животные, но виду не подала, решив во всем с ней соглашаться.

– Да, очень люблю. И потом они не принесут вреда твоему дому. Дырочки будут маленькие.

– Какие дырочки? – в очередной раз удивилась хозяйка.

– Ну дырочки для клавим, в стене, они же в дырочки должны входить и выходить.

– У вас, у «русских», клавим выходят в дырочки? – хозяйка на всякий случай отодвинулась от меня подальше. Я опять не поняла, причем тут «русские», но на всякий случай согласно кивнула.

Хотя мне было интересно узнать, а у коренных израильтян куда входят кабеля. Не в дырочки?

Хозяйка залпом выпила не запланированный протоколом встречи, лишний стакан воды.

– А без дырочек никак нельзя? – хозяйка начала сдавать свои позиции.

– Нет, дырочки обязательно нужно пробить. Не могут же клавим болтаться в воздухе, их обрезать могут.

– Кто? Моэль? Моэль обрежет клавим?

Теперь уже от хозяйки, на всякий случай отодвинулась я. Наверное ей жарко. Вот бред и несет. Всем известно, что моэль обрезает крайнюю плоть у людей, а к кабелям не имеет никакого отношения.

– Нет, клавим, если они на улице, а не лежат в стене, может обрезать кто угодно, любой дурак. Не обязательно моэль. Хозяйка упала в обморок. Пришлось вылить на нее остальную воду.

– «Бедняжка, сомлела от сорокаградусной жары», – подумалось мне.

Это уже потом выяснилось, что я, от волнения поменяв местами слагаемые, от которых изменилась вся сумма. потребовала у хозяйки кобеля.

И не одного, а свору кобелей. Потому что келев или клавим, то слово, что я упорно повторяла, это собака, а во множественном числе – стая собак.

Это я хотела пробить для кобелей дырочки в стене, чтоб они могли свободно выходить гулять. А порнографией я с ними, конечно заниматься не хотела.

Это я боялась, что свора кобелей будет летать в воздухе, и их может обрезать любо дурак.

А моэль их обрезать не будет, потому что только людей обрезает. Кабельное телевидение мы провели, конечно. Хозяйка дала свое согласие на все.

Даже разрешила нам взять в дом щенка…