Текст книги "Любовные хроники: Флинт Маккензи"

– Это еще зачем? – поинтересовался Флинт, когда женщина присоединилась к ним на улице.

– Зайду за сковородой, – не моргнув глазом ответила Гарнет.

В гостинице, когда врач оставил их в комнате одних, она поняла, что Флинта нужно раздеть и уложить в кровать, и внезапно ощутила смущение. Флинт молча сидел на постели, и, опустившись на колени и стаскивая с него сапоги, Гарнет ощущала на себе пристальный взгляд.

Она откашлялась и вскинула голову:

– Я… э… надо бы снять твой пояс с револьвером.

Выражение лица Флинта осталось безучастным. Он только поднял руки, освобождая оружие. Гарнет расстегнула тяжелую пряжку и повесила пояс на спинку кровати, как это обычно делал он сам.

– Потом рубашку. – Флинт снова поднял руки, и она стащила через голову рубашку.

Теперь крепкое мускулистое тело оказалось всего в нескольких дюймах и призывно манило: широкие плечи, упругие бицепсы, мощная, с густой темной порослью грудь – и во всем этом притягательная мужская сила. Стоит только немного податься вперед, и она окажется в ее власти.

Гарнет подняла голову. Флинт не сводил с ее лица темных внимательных глаз. Казалось, ему доставляло удовольствие наблюдать, как она борется с искушением. Женщина изо всех сил старалась придать невозмутимость своему голосу:

– Теперь штаны.

Пряжка ремня не поддавалась. Гарнет наклонилась вперед, и ее волосы коснулись груди возлюбленного. Она почувствовала, как Флинт весь напрягся. Наконец ремень удалось расстегнуть. Гарнет судорожно вздохнула и двинулась дальше. Ее бросило в жар. Она поспешно закончила свое дело и почти с облегчением вскочила на ноги.

– Ну вот, Флинт, теперь отдыхай.

– Хочешь сказать, что моя очередь пока не настала? – Он усмехнулся, но тут же безропотно откинулся на постель, зевнул, и Гарнет почувствовала, что им овладевает дремота. – Что-то, рыжая, хочется спать. Вспомни, как мы провели прошедшую ночь. Здесь кровать такая удобная. Ты ведь не откажешься присоединиться ко мне?

Гарнет невольно улыбнулась:

– Ты меня обманул, Флинт Маккензи. Я считала, что твоя голова гораздо крепче.

Флинту улыбаться случалось нечасто, но сейчас его зубы белоснежно сверкнули.

– А я не мог представить тебя скандалисткой из бара. Думал, умеешь держать себя в руках.

– Чувствую, что прославлюсь как женщина, которой удалось уложить наповал знаменитого стрелка Флинта Маккензи.

– Одним ударом железной руки… чугунной сковородки по голове. – Его голос начал стихать, и через секунду Флинт крепко спал.

Гарнет присела на край кровати и долго смотрела на возлюбленного. У нее в мыслях не было оставлять этого человека – слишком она его любила. И по своей воле никогда бы от него не уехала. Скорее он мог так поступить, но только не она. Гарнет любовно убрала с его лба волосы и тихонько прошептала:

– Что с нами станется, Флинт?

Ее гнев остыл, и женщина поняла, что была не права. Мод прекрасно сказала о Флинте: честный боец, не способный в сражении на подлость. Слишком честный, чтобы совершить то, в чем она его обвиняла. Конечно, временами он бывал вздорным, заносчивым, упрямым… в общем, совершенно несносным. Но жестоким – никогда. Надо было помнить об этом, а не обвинять в бессердечии. Гарнет наклонилась и тихонько поцеловала его в щеку.

– Я люблю тебя, Флинт.

Она просидела у постели всю ночь, ловя мимолетные изменения его дыхания. Но сон Флинта оставался безмятежным. Сквозь окна уже начал просачиваться утренний свет, когда голова Гарнет упала на подушку и она заснула.

В таком положении и застал ее Флинт, очнувшись от сна. Он протянул руку и нежно погладил золотистую голову. Гарнет шевельнулась, быстро сбросила его ладонь и снова заснула.

Просыпалась она медленно. Вспомнила, что видела Флинта во сне и наяву, стала вспоминать его прикосновения. Украдкой взглянула в его сторону, но он по-прежнему мирно спал. Она зевнула, поднялась на ноги, потянулась, закрыла глаза, подвигала головой вперед и назад, чтобы размять онемевшую шею. А когда снова открыла глаза, увидела, что Флинт проснулся.

– Как ты себя чувствуешь? – бодро спросила она и приготовилась выслушать не самый любезный ответ: в ранние часы Флинт редко бывал в духе.

– Прекрасно, – ответил он и вдруг, приподняв одеяло, озабоченно уставился под него.

– Что ты там высматриваешь?

– В прошлый раз, когда я сдался сонным на твою милость, то лишился волос. Хочу проверить, цело ли одно место, если и сегодня ты завладела моим ножом.

Гарнет решила ответить достойно и в том же духе.

– Флинт Маккензи, – начала она, – неужели ты считаешь, что моя мама воспитала такую глупую дочку! – С соблазнительной улыбкой она наклонилась к нему, подперев рукой подбородок. – Зачем же мне отрезать свою любимую игрушку?

– Если это твоя любимая игрушка, скорее укладывайся в кровать.

Гарнет не шелохнулась и не моргнула глазом.

– А почему ты считаешь, что я полезу к тебе в кровать?

– Потому что так же, как и я, ты больше никуда не собираешься удирать.

Она распрямилась и подошла к окну.

– А вот здесь ты ошибаешься, флинт. Собираюсь я лезть к тебе в постель или нет, я не останусь с тобой ни минуты, если перестану тебя уважать. Вчера я была готова уехать.

– А что изменилось со вчерашнего дня?

Гарнет повернулась к возлюбленному:

– Я стала мыслить яснее. Мама учила, что жаркий гнев не должен затмевать холодного рассудка.

– Мы, пожалуй, поладили бы с твоей маменькой, – отозвался Флинт. – Здравого смысла у нее хватало.

– Когда я нашла в твоей рубашке медальон, то сильно разозлилась – подумала, что ты нарочно его от меня прячешь. Надо было вовремя вспомнить мамины слова. Тогда бы я поняла, что человек с таким сильным, как у тебя, характером не способен на низкий поступок.

Флинт долго молчал, потом посмотрел на молодую женщину:

– Я начисто забыл об этом медальоне. – Даже если бы Гарнет не верила в его честность, раскаяние в его глазах заставило бы ее убедиться в обратном. – Пока ты тем утром спала, я прошел пару миль и отыскал медальон, спрятал в карман, а потом, когда команчи меня подранили, снял рубашку и с тех пор не надевал. А о медальоне совсем забыл.

Гарнет села на кровать:

– А почему ты решил вернуться? Сам же меня убеждал, что это чертовски глупо. Ну нет, не отворачивайся. – Она придержала пальцами его подбородок и заставила смотреть в глаза, пытаясь проникнуть взглядом в самую душу. – Настало время узнать правду. Я хочу понять, почему ты бросился искать медальон.

На мгновение в темных зрачках Флинта мелькнуло сострадание, потом он ответил:

– Потому что я знал, что значит для тебя этот медальон.

– Я так и решила. – Голос Гарнет упал до шепота, и она прижала губы к губам Флинта в разжигающем страсть поцелуе.

Он запустил пальцы в ее волосы и крепче прижал к себе.

– Так я прощен?

– Не совсем, – проговорила она сквозь прижатые губы. – Мы заключим соглашение, и ты побреешься.

Флинт провел языком по ее губам.

– Я собирался сделать это еще вчера после возвращения с пастбища, но меня отвлекли.

– Ничего. Наверстаешь упущенное сегодня. – Гарнет проложила по его лицу дорожку нежных поцелуев.

– Но у меня нет бритвы.

– Найдется. – Она тихонько высвободилась из объятий Флинта и откуда-то достала его охотничий нож. – Это подойдет?

Мужчина весело рассмеялся:

– Не уверен, что моя рука для него достаточно тверда.

– Зато моя тверда наверняка, – ответила Гарнет с сияющей улыбкой.

Она налила из кувшина в таз воды, достала мыло, поднесла к носу и втянула ноздрями аромат лаванды.

– Ты что, серьезно собираешься меня брить? – всполошился Флинт, когда она пододвинула тазик к постели.

– Только самые колючие места. – Гарнет запечатлела на его груди два легких поцелуя и повязала под подбородком полотенце. – Чтобы вода не стекала.

– Или кровь, – проворчал Флинт.

Она намылила ему лицо и взялась за нож.

– А теперь лежи смирно. – И поднесла к щеке клинок.

– Как бычок на заклании, – смирился Маккензи.

Закусив нижнюю губку, Гарнет принялась старательно водить по подбородку острым как бритва лезвием. А когда твердой рукой решительно направила клинок к щекам, на лице Флинта не дрогнул ни один мускул.

Через пять минут она отложила нож, промокнула оставшуюся пену и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

– Полный блеск. – Гарнет провела по щеке рукой. – Таким ты мне нравишься намного больше.

Флинт привлек ее к себе, и она почувствовала, как его ладони пробежали по ее спине.

– И твои гладкие щечки мне тоже нравятся, – хрипло прошептал он ей в ухо. И без предупреждения перевернул на спину. – А знаешь, что еще мне нравится? – Он расстегнул ей лиф. – Сказать?

Гарнет маняще улыбнулась и изогнула спину.

– Скажи! Я люблю, когда ты мне так говоришь, – только и успела вымолвить она, а губы Флинта накрыли ее рот.

Глава 17

К тому времени когда Гарнет и Флинт оказались в закусочной, утренняя суета прошла, и Мод удалилась на кухню.

Увидев их, она всплеснула руками:

– Я так ужасно беспокоилась. Все думала, уж не поубивали ли вы друг друга. Даже хотела послать в гостиницу Кэла Эллиса, чтобы он проверил, не случилось ли чего в вашей комнате.

– А кто такой Кэл Эллис? – потихоньку спросила Гарнет у Флинта.

– Шериф, – прошептал он ей в ответ. – Только не беспокойся, он такой старый, что не сможет подняться по лестнице.

– Извини, Мод, – повернулась Гарнет к хозяйке закусочной. – Я уезжаю. Возвращаюсь с Флинтом на ранчо «Трипл-М».

– Да я уж поняла, – пробормотала женщина и пихнула локтем Флинта под ребра. – Как только увидела вас вместе, сразу поняла. Меня, сынок, не проведешь.

– Черт побери, Мод, когда ты перестанешь совать свой нос в чужие дела? Приготовь-ка мне лучше четыре или пять яиц и отрежь ломоть бекона побольше. Да подай кружку крепкого кофе. В голове гудит, как будто по ней треснули сковородой. – Флинт вышел из кухни и уселся за столик.

– Люблю этого парня, как собственного сына, – ласково глядя ему вслед, призналась Мод. – Но если ему попадает под хвост шлея, взвивается, как никто другой в Техасе. – Она взяла нож и принялась нарезать мясо.

– Дай мне, – попросила Гарнет, – а сама посиди пока отдохни.

Не проронив ни слова, Мод отдала ей нож и плюхнулась на ближайший стул.

– А в каком виде Флинт любит яйца? – спросила Гарнет, заканчивая резать бекон.

– Разбей и слегка поджарь, чтобы были жидкими, выложи в миску и подай ломоть только что испеченного хлеба. Ему нравится окунать свежий хлеб в яичный желток. А себе что возьмешь?

– Кофе и пару кусочков булки. Хорошо бы к ним джем или мед.

– Возьми яблочное повидло. Я его недавно приготовила – еще горячее.

– Прекрасно. – Гарнет принялась разбивать яйца.

– А ты на кухне как у себя дома, – похвалила Мод.

Гарнет весело рассмеялась:

– Люблю готовить. Забавно, что меньше всего мечтаешь о том, чего больше всего лишена. Никогда бы не подумала, что мне захочется иметь собственную кухню и своей стряпней доставлять удовольствие другим.

– Если у тебя есть к этому склонность – милости прошу. Я давно ищу себе партнершу.

– Спасибо, Мод, – поблагодарила Гарнет, разбивал на сковородку последнее яйцо. – Я это запомню. Но не знаю, когда смогу воспользоваться твоим предложением.

– Вы с Флинтом решили завязать узелок?

– Нет. – Гарнет покачала головой. – Он выразился совершенно определенно, и потребуется чудо, чтобы его переубедить. – Она положила на тарелку бекон и добавила овсянки.

– Не мне учить вас, как жить, – начала Мод. – Бог свидетель, начни я жизнь сначала, кое-что сделала бы по-другому. Но знаешь, как говорится, незачем покупать корову, если есть даровое молоко.

Гарнет взяла кофейник.

– А как бы ты поступила на моем месте?

Мод выглянула в зал и украдкой посмотрела на Флинта. Он развалился на стуле и глядел в окно: шляпа была надвинута на самый лоб, пальцы заткнуты за ремень, длинные ноги вытянуты вперед.

Женщина покачала головой:

– Не могу осуждать тебя, милочка. Была бы молодой, как ты, тоже бы позволяла такому красавцу вешать свой пояс с револьвером на спинку моей кровати, когда бы ему ни вздумалось.

Гарнет задержалась на пороге между кухней и залом:

– Даже если он дал бы ясно понять, что не собирается жениться?

– Подожди, авось наберется ума. Беда мужчин в том, что у них под шляпой, кроме волос, ничего нет. Да и те зачастую жидкие.

Гарнет подмигнула хозяйке закусочной и понесла Флинту тарелку с едой и кофе. Потом вернулась со своим завтраком.

– Это все, что ты собираешься есть? – спросил он, когда она села за столик.

– Я жива любовью, – игриво ответила Гарнет.

– Неудивительно, что ты такая худая.

– Да уж, Маккензи, пожива невелика.

– Вот если бы ты умела жарить такие яйца, у тебя бы не было никаких проблем. Я бы, пожалуй, даже на тебе женился.

– Тебе нравится? – удивленно спросила она.

– Замечательно приготовлены. Мод расстаралась. Только попробуй. – Флинт протянул ей вилку.

– Вкусно, – согласилась Гарнет и отвернулась, скрывая улыбку. Но Флинт в ту же секунду поднял глаза и заметил ее изумление.

– Ты чего?

– А что? – невинно отозвалась она.

– Почему у тебя вид, как у кошки, которая только что проглотила канарейку?

Не в силах больше выдерживать его взгляд, Гарнет принялась за хлеб с джемом:

– М-м-м… недурно…

– У тебя новая прическа с утра, – заметил Флинт.

Она застенчиво провела рукой по полосам:

– Просто собрала сзади и завязала лентой. Проще будет расчесывать.

– А выглядит очень мило.

– Ладно, Флинт, с какой стати ты меня расхваливаешь?

– Выпрашиваю джем, – расплылся он в улыбке. – Готов поспорить, он только что приготовлен.

Гарнет отломила кусочек хлеба и намазала его яблочным джемом. Потом поднесла Флинту к губам, и он ухватил лакомство ртом чуть ли не вместе с ее пальцами. Его брови одобрительно поднялись.

– Еще кусочек?

– А в обмен возьми у меня бекон. – Он протянул зажатую между пальцами полоску мяса. – Кусай.

Так они и кормили друг друга. Флинт предлагал или яйцо на вилке, или кусочек бекона, а в обмен получал сдобренный джемом хлеб. В конце концов Гарнет поняла, что съела не меньше целого яйца и пару полосок мяса.

– Флинт, ты заставил меня проглотить плотный завтрак!

Он рассмеялся и оттолкнул стул:

– Тебя надо немного подкормить. Не могу же я допустить, чтобы моя любимая игрушка превратилась в кожу да кости.

Гарнет тоже расхохоталась. Флинт, явно довольный, что не остался в долгу, бросил на стол несколько монет.

– Нам предстоит долгий путь.

– Забегу на кухню: отнесу посуду и попрощаюсь с Мод.

– А я схожу за лошадьми.

В дороге с Флинтом вдвоем было гораздо спокойнее. Но в остальном Гарнет с тем же успехом могла совершить путь одна. Он ехал ровным шагом, но хранил гробовое молчание, и Гарнет прикидывала, о чем он раздумывал во время долгого перегона.

Момент прибытия на ранчо «Трипл-М» мог бы оказаться неприятным, но его скрасили приветливые улыбки всех Маккензи. Никаких вопросов о причине отъезда и возвращения – даже от маленького Джошуа.

За ужином Гарнет показалось, что Хани взволнована.

– В чем дело? – тихо спросила она.

– Ах, Гарнет, – ответила женщина, – Люк велел мне составить список вещей, которые потребуются в дороге, а я понятия не имею. Конечно, я правила фургоном из Миссури в Калифорнию, но заботилась лишь о самой себе. А тут целый отряд. – В ее глазах появилась надежда. – Может быть, ты что-нибудь придумаешь?

– Боюсь, что нет. Мне точно так же доводилось путешествовать одной. А чаще и этого не требовалось. Кто-нибудь приглашал меня к себе в фургон.

– Люк собирается завтра в город попросить в банке ссуду на перегон. И хочет, чтобы я прикинула, во что обойдется нам провизия. – Хани в отчаянии покачала головой. – Просто не знаю, что ему сказать.

– Уверена, что Мод ответила бы на этот вопрос. Она привыкла готовить на уйму народу. Может быть, съездить вместе с Люком в город и поговорить с ней? Наверняка, она даст нам дельный совет.

– Наверняка, – вздохнула с облегчением Хани. – Скажу Люку, что мы едем в Калико с ним.

– Может, кто-нибудь еще захочет прокатиться со мной? – поинтересовался старший Маккензи, когда узнал о планах жены и Гарнет.

– Я! Я! – закричал Джошуа.

– А я нет, – отрезал Флинт. – Попробую заарканить нескольких мустангов из тех, что видел.

– А ты, Клив?

– Пожалуй, поеду с Флинтом. К тому же, когда мы в субботу отправимся в город на железнодорожный праздник, я собираюсь провести там ночь.

– А что ты будешь делать в Калико целую ночь, дядя Клив? – заинтересовался Джошуа.

Все с интересом уставились на Клива, ожидая, как он выкрутится из щекотливого положения. Воцарилось гробовое молчание, наконец Клив ответил:

– Не хочу утомлять лошадь, гоняя ее в один день туда и обратно.

Джошуа нахмурился, что-то обдумывая.

– Значит, поэтому… дядя Флинт и Гарнет ночевали в городе, – наконец решил он. И с беспокойством посмотрел на отца: – Д наши лошади не устанут, если мы сразу же уедем?

Люк в который раз за эти дни мученически и с укоризной посмотрел на младшего брата:

– Нам придется возвращаться – кто-то должен кормить скот. А сейчас ступай-ка лучше в постель. Мы отправляемся рано утром.

Раннее утро следующего дня выдалось на славу. Гарнет снова направлялась в Калико, но на сей раз в фургоне, которым правила Хани. Джош сидел между ними, Амиго трусил вслед за повозкой, а Люк восседал на своем жеребце.

– А почему все братья Маккензи ездят на жеребцах одинаковой мышиной масти? – полюбопытствовала Гарнет.

– Потому что им всем нравятся такие лошади, – незамедлительно вмешался Джош. – Я их уже спрашивал.

– Как же они их различают? Жеребцы похожи друг на друга как капли воды.

– Свою лошадь узнать нетрудно. Об этом я тоже спрашивал, – последовал ответ.

Люк усмехнулся:

– Это правда, Гарнет. Собственного коня отличить просто. Так мать находит в толпе ребенка. Или муж в темноте – жену. – Он посмотрел на Хани, их взгляды встретились, и супруги долго и нежно глядели друг на друга.

А Гарнет про себя подумала: «Сапфировые глаза братьев Маккензи могут быть такими же убийственными, как их грозные револьверы».

Как только компания оказалась в Калико, все прямиком отправились в закусочную Мод. Хозяйка обнялась с женщинами, потискала вволю Джоша и предложила всем перекусить. Перед каждым оказалась полная тарелка мяса под острым красным соусом и добрый ломоть шоколадного пирога. Покончив с завтраком, Люк отправился в банк, прихватив с собой сынишку.

Гарнет и Хани принялись объяснять хозяйке причину своего появления в городе. Добрейшая Мод сразу же принялась добросовестно перечислять необходимые в дороге продукты. Но на нетронутом листе бумаги не появилось еще ни единой записи, как вернулся Люк, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– В чем дело, Люк?

– Этот жулик Кифер сказал, что ему нужно крепко подумать, прежде чем он ссудит мне денег. Я уж предлагал ему закладную под ранчо.

– Значит, гонишь скот в Абилин. – Мод плутовато посмотрела на Маккензи и перевела взгляд на Хани и Гарнет. – Я была бы счастливее хорька в курятнике, если бы смогла оказаться в вашей шкуре, девочки.

– Но почему, Мод? – удивился Люк. – Бог свидетель, им предстоит нелегкое путешествие.

– Послушай, а тебе не нужна лишняя стряпуха?

– Лишняя стряпуха? Ты, Мод, настырная, как паровоз. Сама прекрасно знаешь, женщинам и детям не место среди гуртовщиков. Своих мы берем, потому что девать некуда.

– Ты рассуждаешь так, словно мне никогда не приходилось держать в руках ружья. Я родилась в этом городе более пятидесяти лет назад – на сколько более, пожалуй, говорить не стану – и много раз отбивалась от команчей, мексиканцев, приграничных бандитов и всех, кто считал меня легкой добычей. Более пятидесяти лет назад! За это время над Техасом сменилось столько флагов, что и не сосчитать. Но я ни разу не видела ни большого города, ни железной дороги – только слышала о них. Что мне остается делать? Только складывать деньги к Киферу в банк.

– А почему ты не хочешь поехать на дилижансе в Форт-Уэрт или на поезде в Сент-Луис? – ласково спросила Гарнет.

– И поеду, милая, если вы возьмете меня в Абилин. – Мод покосилась на Люка. – А захочу, доберусь до самого Сан-Франциско – теперь дорога идет через всю страну.

– Ну-ну, Мод, – усмехнулся Люк, – не надо заставлять меня чувствовать себя виноватым. Я знаю, ты женщина независимая и можешь в любое время отправиться куда душа пожелает.

Мод посмотрела Маккензи прямо в глаза и гордо выпрямилась:

– Моя душа желает ехать с вами в Абилин.

– А что же будет с закусочной?

– Выставлю в окне табличку «Закрыто», на дверях повешу замок, а народ пусть для разнообразия обедает в гостинице.

– Хорошо, Мод, – сдался Люк. – Я поговорю с братьями. Один я ничего не решаю.

Хозяйка закусочной подмигнула Хани и Гарнет:

– Предлагаю сделку. Брось ты этого скупердяя Кифера. Я одолжу тебе денег, сынок, а сама буду править походной кухней. – И поскольку Маккензи, судя по всему, продолжал колебаться, заговорила настойчивее: – К тому же ничего не придется покупать. У меня есть все, что нужно в дороге: чайники, ложки, плошки.

– С каждой минутой твое предложение становится все интереснее, – признался Люк.

– Так что же тебе мешает согласиться?

– Я же говорил – мне нужно посоветоваться с Флинтом и Кливом. Они тоже участвуют в деле и вряд ли обрадуются тому, что с нами поедет еще одна женщина.

– А ты скажи им про меня вот что: Мод не просто женщина, а женщина лишь наполовину. А на другую половину – волчица, прошедшая все круги ада. Она коварнее и злее многих мужчин и способна выбраться из любой передряги.

Пока решался вопрос, Хани взволнованно переглядывалась с Гарнет и наконец подала голос:

– Если Мод будет править кухней, я смогу вести еще один фургон.

– М-да, еще один фургон иметь бы неплохо, – задумчиво проговорил Люк. И наконец поднял глаза на хозяйку закусочной. – Ладно, Мод. Хоть с братьями я не могу не посоветоваться, но знаю, что они, как никто, за меня горой и всегда готовы прикрыть мою задницу. Так что будем считать, что сделка состоялась.

Возликовавшие Гарнет и Хани бросились на шею Мод с поцелуями и объятиями. А Люк и Джош слушали их восторженные восклицания.

– А ты что скажешь, сынок?

Подражая отцу, Джош гордо подбоченился и, расставив ноги, покачал головой:

– Боюсь, дяде Флинту это не понравится, – потом улыбнулся, обнажая щербинку от выпавшего зуба, и весело заключил: – Если тетя Мод поедет с нами, у нас каждый день будет шоколадный пирог.

– Ну-ка, девчонки, присядем и прикинем, чего нам не хватает, – предложила хозяйка закусочной. – Прежде всего потребуется походная кухня. – Она посмотрела на Люка. – Знаешь Бена Фрэнкса? Раньше он здесь часто бывал. Продает «Флайнг-Ф» и насовсем перебирается в Нью-Йорк. Готова поспорить, что походную кухню у него можно купить меньше чем за сотню.

– Поговорю с ним в субботу на железнодорожном празднике. Надеюсь, он будет?

– Бог мой, Люк! На праздник явятся все, – уверила его Мод.

– Идем, Джош. – Глава семейства решительно поднялся. – Кое-что купим и вернемся назад. А вы, леди, если не успеете все обмозговать вместе с Мод, продолжите в субботу.

Как только Люк с сынишкой вышли, хозяйка закусочной поднялась и выставила в окне табличку «Закрыто».

– Разговор у нас важный, поэтому приступим сразу. – Мод вернулась к столу, гордо подбоченилась, оглядела женщин с жизнерадостной улыбкой и издала победный клич: – Йо-хо-хо!